Долг платежом красен

Глава 20 ЖИЗНЬ В СТОЛИЦЕ

В это время нам подвели коней. Ник, смеясь как ненормальный, чуть не промахнулся мимо лошади. Усевшись, мы попрощались с Фэрэнсом и медленно выехали за ворота. Подсвечник я держал в руках, пристроить его куда-либо не было возможности. Проехав метров двести, мы повернули на улицу, ведущую к дому, и не успели отъехать от угла, как раздался окрик: «Жизнь или кошелек!»

Кто-то ухватил мою лошадь за узду, а меня дернули за платье. От неожиданности я не удержался и вместе с подсвечником рухнул с коня. Чудом не сломав себе шею, кувыркнулся, сжимая эту железку обеими руками, и быстро вскочил. Только разобрались с одной порцией проблем, как снова неприятности. Да что за жизнь?! Я психанул. Сколько можно?! Убью!

Попытался осмотреться. Вокруг темно, глаза еще не привыкли к темноте, ни фига не видать. Передо мной что-то мелькнуло. Перехватил поудобнее подсвечник и со всей дури навернул ближайшую движущуюся тень. Судя по силе воя, попал куда надо. Не замедляясь, по инерции понесся дальше, размахивая осветительным прибором как дрыном и крича: «Ура-а-а!» Судя по ржанию, попал по коню, затем, судя по крику, мужику досталось… еще одному.

— Идио-о-отка!!! Это же я, я! Убьешь же! — заорала следующая тень.

Я попытался остановиться, но не успел, железка-то тяжелая и замах от души был сделан. Удалось только слегка замедлиться и с трудом чуть отклониться. Ударил только вскользь. Тень, качнувшись, заткнулась и осела. Ну блин! Кажись, своего прибил.

Остановившись, оглянулся. Глаза уже немного привыкли к темноте. Вокруг никого стоячего не оказалось, коней тоже не было видно. Приглядевшись к последней жертве, узнал Ника. Левая половина лица у того в крови. Хлопнув его пару раз по щеке, начал поднимать, чтоб потащить обратно.

— С-с-сте-ерва! Чуть не убила. Ду-ура припадочная, — зашипел он, пытаясь подняться.

— Если не заткнешься, добью. Шевели ногами. Шагаем обратно, откуда ехали, там помощь окажут, — с трудом его поднимая, прорычал я.

Шатаясь, как пьяные, мы добрели до ворот. Я затарабанил по воротам погнутым подсвечником, который, как оказалось, не бросил. Выглянувшие стражники выпучили глаза.

— Мы только что от вас выехали. На нас напали грабители, за углом, — хрипло просипел я.

Ворота быстро распахнулись, и двое стражников подхватили Ника под руки, а один попытался отобрать у меня подсвечник. Но пальцы мои не разгибались, поэтому я, положив эту железяку себе на плечо, повис на руке у мужика. Нас потащили к доктору.

Когда нас завели в комнату, доктор заканчивал обрабатывать рану парню, что подарил мне подсвечник и бегал с нами по замку. Фэрэнс, увидев окровавленного Николло, а затем ободранную, грязную и разлохмаченную меня с погнутым подсвечником в руках совершенно обалдел.

— Ты что, у нее попытался подсвечник отобрать? — поинтересовался он у Ника.

— Подсвечник — это да, попытались. Но не я, а несколько придурков, а мне за компанию досталось. Под руку попал, — скривился тот. — Эта сумасшедшая и коням настучала, судя по нервному ржанию и по тому, как быстро они ускакали, — добавил он, шипя от боли, поскольку доктор уже взялся за него.

— Будешь говорить про меня гадости — добью, чтоб не мучился, — зарычал я скорее от стыда, чем от злости.

От двери раздались какие-то странные звуки. Я удивленно посмотрел туда. Там стоял пожилой мужчина, которому я отдавал свечи, и тихо смеялся. Через полминуты к нему присоединились и оба раненых. А через минуту уже ржали все, находящиеся в комнате, то есть плюс доктор и стражники.

— Сударыня, может, вы все же отдадите подсвечник? Он же совсем погнут, я вам целый дам, а этот выбросим, — сквозь смех проговорил пожилой.

Похоже, это хозяин дома, раз предлагает замену. Ну надо же, а я ведь ему свечи в руки сгрузил, забирая его же подсвечник!

— Ни в коем случае не выбрасывайте! Я заберу его себе на память. Чтобы не забывать о том, что если находишься рядом с женщиной, то держись у нее за спиной, особенно если ее пытаются грабить, — кривясь от боли, смеялся Ник.

В комнату вошел стражник и доложил, что найденные на месте нападения трое мужчин пока живы и после оказания некоторой помощи вполне могут самостоятельно передвигаться в тюрьму. Затем, слегка поколебавшись, добавил, что городская стража во главе с капитаном туда же подошла, и они требуют объяснений.

— С капитаном? Так поздно? Хм. Странно даже. Ладно, веди к ним, — скомандовал я.

Стражник удивленно и вопросительно посмотрел на хозяина дома и, дождавшись кивка, собрался нас сопровождать.

— Сударь, прошу выделить нам пару лошадей, чтоб иметь возможность добраться до дома, — обратился я к хозяину, который уверил, что их тут же подведут. — Николло, догоняй, — бросил я напоследок, с трудом разогнул пальцы, держащие подсвечник, и пошел за стражником.

Когда мы подошли к месту происшествия, капитан уже начал что-то орать, и даже непонятно, на кого конкретно. Двое слуг из замка держали в руках факелы, благодаря которым можно было хоть что-то видеть. Капитан был мне знаком. Классно.

— Приветствую, капитан. Чего кричим? Если вас интересует, кто им навтыкал и почему, то сообщаю: настучала я, чтоб денег не просили, — громко, и командным голосом выдал я.

Капитан резко заткнулся и пару минут молча разглядывал меня. С одной стороны, вроде как грязная оборванка, а с другой стороны, командный голос, конкретно к нему обращающийся. С чем-то похожим и опасным он уже сталкивался.

— Капитан! Аллё! Вы что, меня не узнаете? Я понимаю, это сложно, но это уже не моя вина, — оборвав часть кружева и попытавшись стереть этим грязь с лица, улыбнулся я.

Побледнев, капитан соскочил с лошади и вытянулся передо мной.

— Вижу, что узнали. Что этим красавчикам полагается за нападение на высокородных? — Я постарался улыбнуться как можно приветливее.

Странно, но капитан, кажется, побледнел.

— Так точно, ваша светлость! Если вам не нанесли телесных повреждений, то до пяти лет каторжных работ, — четко отрапортовал капитан.

Подошедшие Фэрэнс с отцом и стражники, как городские, так и замковые, с вытянувшимися лицами наблюдали за нашим диалогом. Только стоящий с забинтованной рожей рядом с Фэрэнсом Ник ухмылялся.

— Я, конечно, за процветание родины, но мне бы больше понравилось, если бы эти типы отрабатывали свое наказание в известном вам трактире. Полноценную каторгу не гарантирую, но работы хватит: конюшни убирать, полы мыть, двор чистить. Кормежка наша. Как вы считаете, капитан, можно ли это организовать? — Меня совершенно захватила эта идея.

Не заниматься же в самом деле грязной работой кому-то из команды? А тут и народ наказан, и у нас чисто. И что самое классное — не надо зарплату платить.

— Так точно, можно! Завтра их оформят в канцелярии, наденут кандалы и приведут к вам на работы, — стоя навытяжку, отрапортовал капитан.

Окружавший нас люд ошеломленно молчал. Я ухмыльнулся. Какая удача! Вот так порой и бывает: думаешь, с тобой неприятность произошла, а со временем понимаешь, что в результате этого события ты оказываешься в более выгодном положении.

— Всем спасибо за внимание. Спасибо за коней, господа. Николло, поехали, — благодарил я, усаживаясь на приведенного коня.

— Возьмите охрану, сударыня, — предложил Фэрэнс, подавая мне целый подсвечник, а погнутый вручая Нику.

— Спасибо, не надо, а лошадей вам вернут утром, — улыбнулся я.

— Да-а-а. Не надо.

— Это у нас метод такой специальный, бесплатных слуг на живца ловим, — хмыкнул Ник, забираясь на лошадь.

Все засмеялись. Даже капитан слегка улыбнулся.

— Да, вспомнила! Капитан, у нас убежали две оседланные лошади, не могли бы ваши стражники найти их и принести по известному вам адресу? Я была бы очень признательна.

Высказав капитану последнюю в этот день просьбу, мы направились домой.

Криста чуть в обморок не рухнула, увидев нас на пороге. Не обращая внимания на наши уверения, что все в порядке, все забегали, засуетились. Нас потащили мыться. После мытья, послав всех подальше, я пошел спать, а вымытого Ника девчонки потащили в гостиную, он непременно должен был рассказать, как мы дошли до такого состояния. Сквозь сон я слышал дружный смех, но меня это уже не волновало.

На следующий день мы все хором долго обсуждали, чем бы занять семейство Кракодимов, затеявших захват Лииного поместья. Да так, чтоб больше ни на что другое времени у них не было. После моей фразы «мы с Николло…» этот самый Ник побледнел и предложил интересный вариант и свои услуги, единственно настояв, чтоб никаких совместных действий со мной не было. Я чуть не обиделся, а потом решил, что так даже лучше. Мне и так хватит забот и проблем.

Признавшись, что у него есть пара людей, прекрасно подделывающих почерк, он предложил написать с десяток компрометирующих писем. К любовникам и от любовников, ругань и наезды на врагов, клевету на друзей… а затем подбросить их людям, любящим скандалы раздувать. Мне эта идея понравилась. Ведь в этом случае не придется самим что-то делать или драться и убивать. Сама идея убивать направо и налево мне никогда не нравилась.

Реализацию этого плана Николло взял на себя. Для большей достоверности компромата в особняк Кракодимов был запущен Сэт. Как только наступали сумерки, четверка наших парней из команды с амулетом — привязкой нашего привидения располагалась поблизости от особняка и Сэт летел на охоту. Он подслушивал беседы хозяев с посетителями, запоминал имена, заглядывал в разложенные бумаги, а затем пересказывал все Николло и нам. На основании этой информации мы и составляли компромат.

Через неделю после начала больших и не очень скандалов вокруг семейства Кракодимов, дядюшка объявил себя выздоравливающим. Были уволены все слуги, подчинившиеся этому семейству. А всех уволенных заговорщиками слуг позвали обратно. Мои сестры переехали жить в особняк Беруччи. Для них тут же были наняты учителя танцев, словесности. Мне пришлось примкнуть к ним. Мы также обучались этикету и правилам поведения в столичном высшем обществе, чтобы поразить его, это самое общество, на предстоящем весеннем балу. Для нас нашли даже преподавателя ведения интриг. Вечера и ночь я проводил в трактире, а утром бежал к сестрам на тренировки и уроки. Сплетни и слухи нам приносил Николло. Подготовка к выходу в свет шла полным ходом.

В следующие пару месяцев в трактире еще делались попытки устроить дебош, но после запуска в полет пятерых и сдачи одного особо настойчивого страже народ успокоился. Посещать нас стали в основном для заключения деловых сделок, тайных свиданий, просто из желания посидеть в спокойном месте и послушать музыку. Для этого в зале были устроены с десяток кабинок, на втором этаже можно было снять комнату или номер из двух комнат. Для большего уюта здесь почти постоянно играла музыка и иногда пели песни.

Моя работа заключалась именно в наблюдении за порядком. На протяжении первых двух месяцев, показав народу, что безобразий мы не потерпим, в дальнейшем я отслеживал первые признаки скандала и производил ментальный удар, чтоб сбить потенциального нарушителя с агрессивных мыслей. Если это не помогало, то активировал у желающих поскандалить мощное желание посетить местный туалет. И проделывал эту процедуру до полного успокоения клиента.

Работа у меня была сидячая, а это все-таки трактир, где все едят, и я, незаметно для себя, регулярно что-то жевал. С полгода я, не задумываясь, съедал все, что приносили девчонки: то фрукты какие-то, то чай с пирожными, то кусочек мяса. Но со временем на ежедневных тренировках стал испытывать непонятные для себя неудобства. То в одном месте что-то мешает, то в другом, то прыгать тяжелее, то сгибаться…

И только когда у меня грудь начала расти и руки при работе с посохом начали задевать за нее, до меня дошло, в чем проблема. Я с ужасом осознал, что все же имею тело девушки, с соответствующими отсюда последствиями. Спокойный образ жизни запустил программу развития некоторых женских особенностей, а в сочетании с хорошим питанием привел к округлению тела в некоторых местах. До этого, несмотря на то что я говорил как женщина, по-настоящему я чувствовал себя мужчиной. Тело-то было худое, костлявое, а к разным там физиологическим особенностям я привык в первые три месяца новой жизни и перестал обращать на это внимание. И тут…

Сначала я впал в глубокий шок: ведь и Лори, и Нирана были девушками мощными в плане груди. Я даже пытался присмотреться, как же они умудряются тренироваться, ведь у Нираны второй размер, а у Лори вообще третий (насколько я помнил из разговоров своей сестры по поводу размеров в том мире). Никаких сложностей у сестричек не возникало, а у меня с моим нулевым сплошные проблемы. Такое впечатление, что даже ноги цепляются за них. Прям как в том анекдоте, по поводу плохого танцора, которому и я… мешают. Присмотрелся к девочкам из команды — и там все нормально. Немного успокоился, но продолжал с ужасом думать о том, что если вырастут до размеров как у Лори…

Когда я попробовал заикнуться об этом сестричкам, они меня немного успокоили, напомнив, что я — копия прабабки, а следовательно, бюст иметь должна как у той. Поискав портрет бабуси, почти расслабился — там и до Нираны недотягивало.

Только немного успокоился по этому поводу, как вспомнил, что при начале роста женских выпуклостей еще одна проблема стартует — месячные. Снова впал в депрессию. Я помню, у моей сестры в том мире, когда это дело началось, она себя так плохо чувствовала, что целый год ходила по врачам, пила какие-то таблетки и имела справку, освобождающую от физкультуры. Бог ты мой, откуда здесь таблетки…

Я стал совершенно нервным и дерганым, хотя и до этого вел себя несколько более эмоционально, чем все в этом мире. Я так понимаю, определенную роль и влияние на поведение имеют возраст и пол тела. Но теперь меня почти трясло. Стоило только хоть немного почувствовать себя не так, как обычно, и я уже ожидал, что вот-вот… сейчас-сейчас…

В какой-то момент меня отловила Яджина и, зажав в углу, долго пытала, что случилось. Я сначала пытался отнекиваться, но потом все же сдался. Узнав причину моего странного поведения, она долго смеялась. Я чуть не обиделся. Она сообщила, что знает и делает для наших девочек специальный напиток, который позволяет не истекать кровью регулярно и чувствовать себя при этом нормально. Главное, попить его с полгода каждый день, а затем лишь каждое полнолуние, два дня до него и два после, принимать. Мне сразу полегчало, и, чтоб совсем успокоиться, я потребовал с этого же дня начать поить меня. Посмеявшись над моими страхами, Яджина пошла готовить напиток.

В доме Беруччи жизнь постепенно наладилась. Даже дядюшка Лии хоть еще и выглядел как человек перенесший тяжелую болезнь, но уже бодро перемещался по дому. Даже в сад стал выбираться, посидеть на свежем воздухе. На всякий случай с ним постоянно находились двое из команды. Травами и лекарствами его поили литрами, я бы столько не осилил, а дядюшка пил и нахваливал.

Наготовив настоек и научив сестриц стряпать отвары для дяди, Яджина смоталась на месяц в наше имение. Дочь проведала, проверила, как та управляется в лавке с тетушкой Биатой, прочитала им несколько лекций-моралей и с целым возом трав вернулась к нам.

С ней приехал и магистр Трэвор. Поселили мы его у дядюшки, с которым они прекрасно поладили. Эти двое уважаемых людей и порекомендовали открыть при трактире лавку по продаже трав и настоек. Аргументировали это тем, что народ в команде редко болеет, дядюшка на пути выздоровления и уже не требует много внимания, и Яджина остается без работы. А если она будет работать в аптеке, то и ей будет интересно, и нам дополнительная прибыль не помешает.

Все согласились с этой идеей. Подискутировав, решили отдать под аптеку подсобное помещение с отдельным входом. Еще целый месяц затратили на его обустройство. И когда все было готово, решили открывать заведение. Правда, тут возникла одна непредвиденная проблема — на это надо было получить разрешение городских властей.

Мы дали пару серебряных служащему, и тот приготовил нам все необходимые бумаги. Однако он предупредил, что получить разрешение и подпись городского головы сложно и, возможно, будет стоить нам недешево. По такому поводу за подписью я собрался идти лично. В крайнем случае кольцо покажу.

Прихватив с собой четверку девчонок из команды, с документами я явился в городскую управу.

Здание выглядело солидно, вероятно, тоже из какого-то замка перестроили. В приемной тусовалась куча народа. Оглядев их и прикинув количество просителей, а также скорость движения служащих, я понял, что тут можно месяц жить, и еще не факт, что попаду на прием.

Протолкался к одному из служащих. Народ пытался рычать, но, увидев у носа ножи и посохи моей охраны, заткнулся. Меня хватило минут на пятнадцать спокойного разговора и еще на пять минут стучания кулаком по столу. Чиновник же, как заводная кукла, блеял лишь пару слов: «Записывайтесь в очередь».

Не вынеся такого издевательства, я со всей дури врезал посохом по столу. От удара подпрыгнула чернильница. Служащий попытался поймать ее, но лишь зацепил рукой, и, закрутившись в воздухе и разбрасывая капли во все стороны, «непроливашка» приземлилась прямо ему на колени. Размазывая чернила по лицу, он заорал: «Стража!»— и нырнул под стол.

В помещение вбежало пятеро стражников. Просители прижались к стенам, стоящие ближе к двери вылетели на улицу. Мы ощетинились посохами, стража — копьями. В этот момент в помещение вошел знакомый нам капитан.

— Что здесь происходит?! — прорычал он, обводя окружающих грозным взглядом.

Разглядев меня в окружении девочек, капитан побледнел. Судорожно сглотнув, он отдал какой-то приказ страже, и та бросилась выгонять всех на улицу.

— Приветствую вас, сударыня. Позвольте узнать, что привело госпожу в наше заведение? — насколько смог любезно, поинтересовался он у меня.

— Я тоже вас приветствую. Мне необходимо подписать разрешение на открытие аптеки, а эти придурки даже не желают ничего выслушать, — слегка раздраженно ответил я.

Тут же открыв своим ключом внутреннюю дверь, капитан повел меня по длинному коридору, на ходу принося извинения и разъясняя ситуацию.

— Сударыня, простите их. Они лишь мелкие и тупые служащие. Сейчас мы этот вопрос решим. Прошу вас, — открыв дверь в кабинет головы, пригласил капитан.

За столом сидел крупный мужчина лет шестидесяти. Его лицо напоминало каменную маску. Если б не необходимость, вряд ли захотелось бы с ним общаться.

— Кто позволил? Кто вас пропустил? — прорычал мужик.

— Я привел. Нужно подписать разрешение на открытие и содержание аптеки, — сердито выговорил капитан.

Судя по поведению, они либо друзья, либо бизнес по обиранию других вместе делают.

— А почему я должен подписывать? — на каменном лице прорезались некоторые эмоции.

— Сударыня, прошу вас, не обижайтесь на него. Он сейчас подпишет, — натянуто улыбнувшись мне, капитан положил мои бумаги перед головой.

Этот жук внимательно посмотрел на меня, затем на капитана, затем перевел взгляд на бумаги. Он никак не мог понять, в чем фишка.

— Сей-час под-пи-шет. Он лю-убит свою ра-бо-ту, — сквозь сжатые зубы прорычал капитан по слогам.

Голова удивленно и вопросительно уставился на подельщика.

— Я тоже люблю с-сво-ю ра-бо-ту, — не разжимая зубов и сделав максимально зверское лицо, прошипел капитан.

С большим вниманием выслушав его на этот раз, Голова придвинул к себе мои бумаги и подписался на каждом листе, хотя подпись требовалась лишь на последнем. Похоже, он не настолько тупой, как кажется.

Мило улыбаясь, я поблагодарил их и, стараясь не задерживаться, рванул на выход.

После получения разрешения целый месяц четверо наших людей из команды, разбившись на пары, ходили по городу и пели песню Окуджавы «Капли датского короля».

На спинах у них при этом висели плакаты с адресом нашей аптеки. Благодаря такой необычной для этого мира рекламе у нас стали появляться клиенты, и дело постепенно пошло на лад.