Долг с глушителем

Глава 2

В завершение беседы Васильев дал свой домашний и сотовый номера обоим полковникам. Они сообщили ему свои.

Уехал Васильев вместе с полковником Соловьем на микроавтобусе, дизельный двигатель которого слегка стучал. Но поехали они сначала не в здание ФСБ, которое располагалось рядом, а отвезли домой куратора, как ему и было обещано. Полковник Соловей многократно извинялся перед генерал-лейтенантом за то, что вынужден был его побеспокоить. У отставного майора спецназа военной разведки даже сложилось впечатление, что это первая встреча полковника с человеком такого высокого звания. Она стала для Соловья весомым и значительным событием, почти праздником, о котором не грех будет и внукам рассказать. А как иначе, если собственный начальник полковника – только генерал-майор. Не бывает начальников областных управлений старше званием. Те сидят в Москве, и в их кабинеты простому полковнику не пробиться.

После того как они высадили генерал-лейтенанта у самого подъезда, полковник Соловей позвонил куда-то и заказал пропуск на Сергея Тимофеевича Васильева. Отставной майор догадался, что Соловей, скорее всего, повезет его не к себе домой.

Так и оказалось. Здание ФСБ располагалось всего в квартале от райотдела полиции, где Сергей Тимофеевич потерял сегодня так много времени. Пропуск был уже у часового, стоявшего в дверях. Васильеву осталось только предъявить свой паспорт и получить эту бумажку.

– Не забудьте поставить отметку об убытии, – напомнил ему часовой, младший сержант с ярко-голубыми погонами.

Васильев в ответ на это просто кивнул.

Все было как всегда и везде. Вход в кабинет полковника Соловья осуществлялся через приемную, где сидел капитан, его адъютант. Таких офицеров в армии обычно зовут капитан-официантами.

Армейский термин пригодился бы и здесь, потому что Соловей сразу, при входе в приемную, заявил:

– Сделай нам, пожалуйста, по чашечке кофе.

– Минутку, товарищ полковник. Сейчас принесу.

Человек в белом халате отстал от них еще на первом этаже, свернул в какой-то коридор, откуда сильно несло запахами различных лекарственных препаратов. Там, судя по всему, располагался медицинский пункт управления.

В кабинете Соловей открыл сейф, стоявший напротив окна, вытащил оттуда достаточно толстую папку, положил ее на стол перед Васильевым и проговорил:

– Здесь стоит гриф «Для служебного пользования», но я не буду возражать, если вы возьмете это домой и там внимательно ознакомитесь со всеми материалами. Надеюсь, вы понимаете, что такие документы нельзя оставлять без присмотра, и настоятельно рекомендую после ознакомления папку мне вернуть. Хотя не буду против, если вы надумаете снять с документов копии. Они могут вам сгодиться. Вдруг потребуется заглянуть, чтобы освежить память, и тогда не придется ко мне лишний раз обращаться. – Это добавление походило на то, что полковник просил не беспокоить его слишком часто.

– Конечно, товарищ полковник. Я же был начальником штаба батальона. Документации с разными грифами секретности через меня проходило множество. Как с какими документами обращаться, я знаю. Что же касается копий, то ксерокса у меня нет, но я могу это просто сфотографировать. Кстати, у меня вот какой вопрос возник. Как фотография Садовника попала к Говоруну? Я так полагаю, что он имел у себя тот же снимок с яхты, если мне другого не предъявили?

– Да, я думаю, что у него тот же самый снимок. У Говоруна большие связи во всех кругах города, от администрации до бомжей на свалке. Информация по розыску была распространена по всем отделениям полиции. Я удивляюсь, как вас сразу за него не приняли. Вы же не прятались ни от кого. Долго Говорун искал вас. А фотографию ему, видимо, предоставили в каком-то райотделе полиции. Я так считаю. Кто конкретно, мне неизвестно. Но в этом нет, на мой взгляд, ни преступления, ни даже умысла. Просто кто-то из мелких стукачей решил Говоруна предупредить и на этом слегка заработать, хотя бы на пиво. Ну а Говорун уже сам принял меры. Такое в нашей службе встречается сплошь и рядом.

После короткого стука в дверь капитан-официант принес на подносе две чашечки кофе и сахарницу. Васильев скромно выпил кофе без белого яда, встал, взял в руки папку с документами и сказал:

– Товарищ полковник, мне пора.

– Тот же самый микроавтобус вас ждет у крыльца. Я распорядился. Давайте пропуск. Отмечу ваше убытие.

– Спасибо.

Домой отставной майор добрался без происшествий и даже, как ему самому показалось, в приподнятом настроении. Погода, видимо, влияла. Даже глубокая тонировка окон микроавтобуса не мешала понять, что день стоит весенний и солнечный, обещающий перемены, которых с удовольствием соглашаешься дожидаться.

Те бандиты, что ехали убивать Сергея Тимофеевича, через такую же тонировку смотрели на улицу. Весна не могла не касаться их. К ним обязательно должно было прийти ощущение скорых больших жизненных перемен. Эти самые перемены их посетили, только оказались не теми долгожданными, которых они ожидали. Едва ли кто с нетерпением дожидается пули.

Жена была еще на работе. Позже, уже с наступлением темноты, Васильеву предстояло выйти ее встречать. Она мужа об этом не просила. Это была его инициатива, он сам приучил жену к такой заботе, просто не любил ждать ее в темноте и в беспокойстве. Тем более что обстановка вокруг него складывалась сложная, начиналась большая работа. Когда жена приходила в темноте в небольшом военном городке, это было нормальным явлением. Там вокруг всегда только свои. А здесь большой город, который скорее разъединяет людей, чем соединяет их.

За ту мысль, которая никак не могла оформиться в голове отставного майора, он цепляться перестал, понимал, что в какой-то момент все правильно сообразит. А пока или время не настало, или не хватало каких-то данных. Обычно так все с Васильевым и происходило. Но даже в том случае, если мысль не придет, устраивать внутреннюю истерику не стоило. Значит, эта мысль была недостойна воплощения. Так подсознание решило. А он доверяет ему. Если оно принимало какое-то решение, то самое правильное.

Васильев сел за письменный стол, отодвинул подальше от себя ноутбук, чтобы не мешал, задернул тяжелые теневые шторы и включил настольную лампу. Волшебный круг света всегда помогал ему сосредоточиться на чем-то одном, не позволял отвлекаться на разные посторонние мысли.

Сергей Тимофеевич принялся изучать документы, присланные полковнику Соловью. Все они были подшиты в дело не по территориальному признаку, а по времени преступления, совершенного Леонидом Садовником.

Начиналось все, естественно, в городе, где он вырос. Первые преступления были совершены давно, в конце восьмидесятых – начале девяностых, когда Садовник входил в одну из многочисленных местных банд. Сначала это была просто компания друзей. В период государственного ограничения на потребление спиртного они приторговывали вином и водкой. Этот бизнес приносил не самый малый доход, но парням хотелось большего. С этой целью они начали сначала разводить водку, а потом вообще продавать бутылки с водой.

Однажды какой-то мужчина, возмущенный столь наглым обманом, решил с ними разобраться. Садовник избил его так, что тот зимой остался валяться на снегу, когда парни ушли. Наутро пришел участковый и увидел, что избитый мужчина просто замерз ночью, не имея сил подняться.

За этим последовала смерть самого участкового прямо в опорном пункте правопорядка. Подозрение тогда сразу пало на Леонида, но он куда-то уехал, как говорили родители, за сутки до происшествия. Он сам потом заявил следователям, что отправился по путевке в дом отдыха, а день провел у друзей в соседнем городке. Они это подтвердили. Просто, дескать, захотелось парню отдохнуть.

Время, пока Садовник отсутствовал, было упущено, дело по свежим следам раскрыть оказалось невозможно. Но и позже, когда Садовник вернулся и сам пришел в полицию, ничего доказать не удалось. Были только подозрения. Но друзья прикрыли, дескать, в момент убийства Садовник вместе с ними выпивал, отмечал свою поездку.

Некоторое время в полиции присматривались к молодой банде, но ничего против нее найти якобы не смогли. Новый участковый, согласно его рапортам, ежевечернее ходил проверять то место, где подрастающее поколение торговало спиртными напитками. Но там никого не было. Предположение о том, что парни просто сменили место, подтверждения не нашло. Рядом был железнодорожный вокзал, где тем же самым бизнесом занимались таксисты и частные водители. Менты подумали, что молодая банда просто не выдержала конкуренции.

Однако через несколько месяцев был убит возрастной мужчина, в машине которого нашли запас водки. Он в целях конспирации отъехал со стоянки в темное место за недалекую гостиницу, где его и настигла смерть. Удар был нанесен длинным, предположительно кухонным ножом, через область солнечного сплетения сразу в сердце. У водителя забрали деньги, дорогие часы и золотое кольцо. Водку не тронули, видимо, грабителей кто-то спугнул. Или же они решили, что она может навести на след, и брать ее не пожелали.

Буквально через пару дней прямо на стоянке с интервалом в один час были избиты два водителя, занимающихся тем же бизнесом. В этот раз у них отобрали только деньги и спиртное. Грабителей было много, как говорили сами пострадавшие. Не менее десяти человек. Толком описать они никого не смогли. Но возраст нападавших опять намекал на ту же банду.

Милиция включила большие силы в поиск, но друзья вроде бы уже не собирались вместе. Ну, встретятся двое-трое, проведут вечер за столом на кухне у кого-то, да и все. Это не причина для принятия против них экстренных кардинальных мер. Тем более что вели себя они тихо, и даже со стороны родителей претензий к парням не поступало.

Тогда, в годы государственной борьбы с алкоголизмом, появилось значительное количество различных банд, стремящихся сделать деньги на чем угодно. Даже на пиве. А еще большее количество людей наживалось на тех, кто сам умел это делать. Так, в том же самом районе, только уже вдалеке от вокзала, был совершен наезд на мужчину, торгующего пивом. Сумму с него потребовали не такую уж и большую, чтобы из-за нее рисковать чем-то.

Однако человек этот оказался слишком жадным. Он просто пригласил младшего брата, который был тесно связан с местной уголовщиной, и назначил рэкетирам стрелку. Дескать, с вами желают поговорить парни, которым я плачу за крышу.

В назначенное время, когда защитники пивного киоска вместе с самим продавцом уже ждали, к ним подъехала простенькая и старенькая легковая машина. Опустилось стекло пассажирской дверцы, оттуда высунулось два ствола охотничьих ружей. Прозвучали сначала четыре выстрела, потом еще два. Все участники стрелки с одной стороны были убиты. Ни один человек не доехал даже до больницы. Картечь редко оставляет раненых.

Вечером того же дня был найден убитым в своей машине и водитель, который отвозил бандитов на стрелку. Скорее всего, его наняли, а потом зарезали те же парни из привокзальной банды, которые жили в том же районе. Нож при этом использовался тот же, что и раньше, – длинный, скорее всего, кухонный.

Уже утром в квартире этого водителя обнаружен труп его сожительницы, убитой, вероятно, тем же самым орудием преступления. По данным экспертизы, смерть наступила накануне вечером.

Куча трупов, и никаких следов. Естественно, менты сразу стали проверять всех владельцев оружия. У одного из молодых бандитов отец был охотником. Но экспертиза не могла идентифицировать его ружье с теми, из которых были расстреляны люди на стрелке. Гладкоствольное оружие вообще не подлежит идентификации, если не имеет каких-то собственных характерных следов, например, выбоин внутри ствольного канала. Исследуемое ружье было в идеальном состоянии. Следователи опять остались ни с чем.

От дальнейшего ознакомления с документами отставного майора оторвал телефонный звонок. Его беспокоил полковник Воробей.

– Сергей Тимофеевич, ох и задали вы мне работку, – заявил он.

– А что случилось?

– Я сначала позвонил, потом сам поехал к Говоруну, чтобы все в отношении вас решить. При телефонном разговоре он мне просто не поверил.

Сергею Тимофеевичу все это показалось слегка странным. В качестве кого полковник Воробей сначала звонил уголовному авторитету, а потом поехал к нему? Друга или платного помощника, агента-осведомителя. Сама подобная дружба Васильеву показалась неестественной. Значит, оставался только второй вариант. Но до какой степени полковник Воробей будет отстаивать интересы уголовного авторитета? Этот вопрос пока тоже оставался открытым.

– Так о чем же вы беседовали?

– Сначала договорились, что Говорун снимает преследование с вас и вашей жены, иначе уже сегодня можно было бы ждать неприятностей.

– Кому ждать? Мне или ему?

– Неизвестно, кому во второй раз повезет больше. Но сам Говорун на дело уже не поехал бы. Ему и дневной сегодняшней встречи хватило, когда он с немалым трудом ноги от вас унес. Больше рисковать своим драгоценным телом и просто здоровьем Говорун не желает. Короче говоря, я рассказал ему о том, как вас сегодня проверял фельдшер из ФСБ.

– Так это был не врач, а только фельдшер? – поинтересовался Васильев.

– Да. Но Говорун мнению фельдшера не доверился. Решил, что тому просто квалификации не хватило. Он пригласил своего знакомого врача, хирурга-косметолога. Тот сейчас в одном из городов области проводит операцию, как только вернется, вместе со мной приедет к вам и сам осмотрит. Мы с ним к вам приедем. Не возражаете? Только после этого Говорун согласен с вами встретиться.

– Хорошо, товарищ полковник, я не против. Только давайте время уточним. Я часам к девяти вечера пойду жену встречать из театра. До дома нам добираться больше получаса. Значит, не раньше, чем в двадцать один сорок.

– Хорошо бы чуть пораньше. Хотя бы часа на полтора. Хирург вернется в город в двадцать часов. Электричка приходит в двадцать ноль одну, согласно расписанию.

– Тогда встретьте его и сразу отправляйтесь ко мне. Я без пятнадцати девять выеду на машине. Можете и вы машину за хирургом послать, если это в ваших интересах. Так, думаю, может получиться быстрее. Или даже сами съездите.

– Это больше в ваших интересах. Не исключено, что на вас и вашу жену вечером готовится нападение, – предупредил Васильева полковник полиции.

Но отставного майора это сообщение не сильно испугало.

– Тем хуже нападавшим. И вам лишняя забота. Трупы куда-то списывать придется. Кроме того, вы же говорили, что на сегодня Говорун дал отбой, – сказал он.

– Отбой-то он дал. Но кто его знает, что может случиться. А машину посылать бесполезно. Она за электричкой не угонится. У меня водитель сильно неторопливый. Не любит быстрой езды. Возраст сказывается. В лучшем случае выигрыш будет в пять-десять минут, которые ничего не решат. Если только ехать предельно быстро. Хорошо, уговорили. Я на своей машине съезжу.

Сам того не желая, полковник Воробей подтвердил, что с уголовным авторитетом у него прочные связи, и он стремится тому угодить. Именно Говоруну, а не отставному майору спецназа военной разведки, предполагаемой жертве уголовного авторитета. Может ли это означать, что полковник Воробей настолько сильно озабочен перспективой новой криминальной войны в городе? Возможно, хотя и маловероятно. Скорее всего, он просто не желает потерять человека, который его подкармливает весьма основательно, в полном соответствии с полковничьими погонами.

– Договорились. Как приедете, звоните. Я пока в гараж схожу, свою машину подгоню.

Воробей отключился.

Сергей Тимофеевич сделал в папке с документами закладку, закрыл ее и подумал, куда ему спрятать эти документы. Он расстегнул чехол подушки дивана и засунул папку внутрь.

На оружейный сейф, что стоял у стены, надежды у него было мало. Этот замок откроет любой новичок, только вчера прошедший обучение работе с отмычками. Если кто-то в отсутствие хозяина заберется в квартиру, то в первую очередь будет интересоваться сейфом. В них обычно не только оружие складывают, но и деньги, драгоценности, важные документы разного рода. Благо места там хватает. Сейф рассчитан на охотничье ружье.

Сергей Тимофеевич захватил с собой документы на машину и ключи, выдернул из головы волос и поставил контрольку на входную дверь, чуть ниже уровня своего колена, куда обычно никто даже случайно не смотрит, поскольку там днем, когда свет в подъезде выключен, стоит густой сумрак. После чего он смело отправился в гараж.

Гаражный кооператив был расположен не слишком далеко, но и не рядом с домом. Добираться до него следовало около получаса быстрым шагом. Машина была на месте. На дверце в воротах тоже была установлена контролька. Она показала, что после того, как Васильев поставил сюда машину, гараж никто не посещал.

Отставной майор распахнул ворота, выехал из гаража и посмотрел по сторонам. Поблизости никого не было. Только вдалеке были распахнуты еще чьи-то ворота. Но добежать оттуда за время, потребное Васильеву на закрытие створок, не успел бы никто, даже олимпийский чемпион по бегу на средние дистанции. После этого Сергей Тимофеевич вернулся в гараж, закрыл обе створки ворот изнутри на фаркопы, которые тщательно завинтил. После чего он выглянул наружу, не обнаружил никакой опасности, вышел, закрыл дверь, поставил новую контрольку и навесил дополнительный мощный замок с каленой петлей из суперпрочной стали. Этот замок ему делали на заказ в мастерской батальона спецназа ГРУ. Со специальным механизмом никак не дружили отмычки, и даже на то, чтобы открыть его родным ключом, требовался навык.

Только лишь сев за руль, отставной майор вдруг осознал свое поведение, понял, что перебарщивает с осторожностью. Так вообще можно далеко зайти и подозревать каждого встречного человека, любого соседа по гаражному кооперативу. Конечно, следует быть внимательным и осторожным, готовым к тому, что кто угодно может вытащить оружие и начать стрелять на поражение. Однако показывать свою настороженность нельзя. Иначе это становится уже комедийным действом. И вообще, видя в каждом встречном возможного врага, легко сдвинуться умом. С этими мыслями Сергей Тимофеевич выехал за пределы гаражного кооператива и сделал петлю вокруг квартала домов частного сектора, убеждаясь в том, что не тащит за собой «хвост». Потом он свернул на свою улицу и проехал мимо дома, в котором теперь жил, даже на окна посмотрел, хорошо понимая, что света там не увидит, даже если его квартиру кто-то намеревался посетить.

У служебной проходной драматического театра Васильев остановился и вышел подышать весенним воздухом. К вечеру тот посвежел, стал каким-то пахучим, что ли, словно обещающим скорое цветение черемухи и сирени.