Долг с глушителем

Глава 3

С улицы Сергей Тимофеевич позвонил жене.

– Люся, я внизу. Жду тебя у машины.

– Я только минут через пятнадцать-двадцать освобожусь. Сейчас костюмы на третье действие раздавать закончу, но собирать их назад не буду. Завтра прогон нового спектакля. Костюмы по гримеркам висеть будут. А послезавтра премьера. Пойдем с тобой?

– Там видно будет, – уклончиво ответил Васильев, не зная, что будет послезавтра, и предпочитая ничего не обещать, чтобы потом жену не пришлось обманывать.

– Посмотришь хоть на мою работу. Здесь почти треть костюмов мной сшита.

– Говорю же, там видно будет. Выходи. Я жду. Постарайся побыстрее, а то ко мне приехать должны.

– Кто? – спросила Люся.

– Полковник полиции и врач.

– Что за врач?

– Специалист по пластической хирургии.

– Это ты мне такого ищешь? Я тебя в теперешнем своем виде уже не устраиваю?

– Нет. Себе, – ответил он и тут же понял, что полностью обескуражил жену.

– Я быстро, – сказала она торопливо. – Жди.

Люся обещала, что освободится только через пятнадцать-двадцать минут, но вышла уже через восемь. Сергей Тимофеевич не успел еще и ноги отбить о колеса своей «Волги», как она показалась в стеклянных дверях проходной. Видимо, ее сильно обеспокоила идея мужа прибегнуть к услугам врача-косметолога.

Домой они ехали молча.

Люся была ровесницей Сергея Тимофеевича. Ей тоже было пятьдесят два года, но выглядела она лет на десять моложе. Видимо, генетика такая ей выпала. А перенести в жизни ей пришлось многое. Постоянные командировки мужа, возвращение то в гипсе, то в бинтах, а то и вовсе на носилках. Конечно, после каждого его отъезда она нервничала, места себе не находила, всегда ожидала худшего.

Так же вели себя жены его боевых товарищей. Именно по этой причине среди офицеров спецназа военной разведки часто встречаются люди разведенные. Многие женщины не в состоянии перенести то, что возникает у них в воображении. Сами офицеры выдерживают то, что происходит в действительности, но воображение обычно действует на психику сильнее, чем реальность. Тем более на женскую психику. Отсюда и разводы. Женщинам свойственно искать спокойной вялотекущей жизни в кругу стабильной семьи.

Но вот Люся все перенесла и осталась с Сергеем Тимофеевичем. Более того, она казалась молоденькой девушкой среди своих ровесниц, жен других офицеров. Васильев этим гордился. Выйдя на пенсию, он пообещал жене, что у них начинается спокойная жизнь, однако и теперь ей покоя, судя по всему, не будет.

Сначала Васильев думал поставить машину в гараж и вернуться домой вместе с женой пешком, как они порой и делали. Но полковник Воробей позвонил как раз в тот момент, когда «Волга» проезжала мимо дома.

– Вы где, товарищ майор? – спросил он. – Мы уже около ваших дверей. Поднимаемся к вам на третий этаж.

– Я подъезжаю, – сказал Васильев, плавно притормаживая. – Дома буду через полторы минуты.

Перед дверью квартиры стояли полковник Воробей и высокий, достаточно молодой мужчина в куртке.

– К нам гости? – спросила непонятно кого Люся.

– Я же говорил, – проворчал Васильев, но жена уже пожимала по-мужски руки гостей и представлялась, вынуждая к тому же и их.

Оба произнесли только имя и отчество, фамилий не назвали.

Сергей Тимофеевич открыл дверь и бросил взгляд на контрольку. Она находилась на месте, значит, незваных гостей в отсутствие хозяина не было. Да их по большому счету и быть бы не должно было. Все предосторожности – это больше дань привычке постоянно находиться настороже. За многие годы службы она впиталась в кровь настолько прочно, что даже теперь, несколько лет спустя, уже после выхода в отставку, избавиться от нее было сложно, да, как показали события нынешнего дня, вероятно, и не нужно.

Если бы не эта привычка, вполне возможно, что тело отставного майора спецназа сейчас лежало бы на секционном столе в морге. Заплаканную жену Люсю кто-то отпаивал бы там же корвалолом после опознания. Самому Сергею Тимофеевичу подобная перспектива не сильно нравилась. Он предпочитал не терять качества и привычки, приобретенные за годы службы. Тем более что они и сами не проявляли особого желания с ним расставаться.

Сергей Тимофеевич пропустил всех вперед, сам вошел последним, позволил жене и гостям повесить верхнюю одежду на вешалку и только после этого пристроил туда же свой армейский бушлат, с которого давно уже снял погоны. Его легкая камуфлированная куртка тоже была армейского образца, хотя, как и бушлат, не имела погон. Вся она выцвела на солнце, и только места, где когда-то погоны располагались, были более темными. Отставной майор носил джинсы, подчеркивая свой нынешний гражданский статус, хотя и не одобрял молодежные модели с протертыми дырами в разных местах. На строгий армейский взгляд Сергея Тимофеевича, они вносили в одежду беспорядок и хаос.

Люся сразу прошла на кухню.

– Чай нам сообрази, – попросил ее хозяин квартиры, а сам жестом пригласил гостей в большую комнату.

Там он без разговоров поставил на самое светлое место, под люстру, стул, сел на него и заявил:

– Давайте сразу приступим к осмотру.

– Приступим, – сказал полковник.

– Приступим, – согласился врач.

Он достал из портфеля латексные перчатки, надел их на руки, сразу начал осмотр лица отставного майора, точно так же, как фельдшер днем, надавил на шрам за ухом, не спросил, что это, а сам предположил:

– Осколочное ранение?

– Так точно. Оно самое. Лет пятнадцать назад получил.

Врач продолжил осмотр. Он вытащил из портфеля увеличительное стекло и долго рассматривал шею Васильева, объяснив, что она всегда выдает возраст. Потом доктор попросил показать ему кисти рук, которые влиянию возраста поддаются даже сильнее кожи на шее.

Это заняло в общей сложности около пяти минут. Время Васильев не засекал, но на кухне раздался свисток чайника. Отставной майор знал, что полный чайник закипает ровно через пять минут, если включить газовую горелку на полную мощность. Значит, жене предстояло еще только свежий чай заварить покрепче, как любил это Сергей Тимофеевич.

Врач вытащил трубку и набрал номер. Васильев прислушивался зря. На аппаратах сотовой связи набору одной цифры соответствует только один звуковой сигнал, тогда как на аналоговых телефонах уже по звуку, имея только небольшой навык, можно определить номер, который набирают. Но отставному майору спецназа по большому счету и не особенно нужен был номер уголовного авторитета Говоруна. Так что ничего страшного не произошло.

– Хозяина позови! – потребовал у кого-то врач. – Я и беспокою… Давай быстро! – Некоторое время он ждал, слушая разговор, потом сказал:

– Николаич, я в квартире у того человека. Провел осмотр лица, шеи и рук. Они полностью выдают возраст. Этому человеку за пятьдесят – это однозначно. Послеоперационных косметических шрамов не обнаружил. Есть шрам за ухом – откровенное последствие осколочного ранения. Зашит грубо. Видимо, в полевых условиях. Есть шрам на носу. Думаю, результат операции по восстановлению перегородок после перелома. И все. Да. Это его настоящее лицо. А в этом вопросе ты уже сам разбирайся. Я не могу быть в курсе того, что происходило без моего присутствия и даже в другой стране. У меня все. Я больше не нужен? Хорошо. Я дома буду. Если вопросы возникнут, звони. Нет. Я пешком дойду. Это почти рядом. Одна остановка на автобусе. Но я ждать не буду, двину напрямик между домами. Нет. Я думаю, его полковник с собой привезет. Но это вы сами решайте. Без меня. Все. Мне отдохнуть надо. У меня завтра тяжелый рабочий день. Звони, если что. – Врач отключился от разговора и убрал трубку.

В это время в комнату вошла Люся, на подносе принесла чашки, конфеты вместо сахара, которого Васильевы вообще дома не держали, и заварочный чайник. Она поставила поднос на стол и побежала на кухню за большим чайником.

– Угощайтесь, – сказал Васильев.

– Ну вот, а я уже домой собрался, – посетовал врач. – Но раз уж хозяйка так старалась, то от чая я, пожалуй, не откажусь.

Сам Сергей Тимофеевич пил чай не только без сахара, но даже без конфет. Он любил его гораздо больше, нежели кофе, которым его сегодня угощали в кабинете полковника Соловья. Впрочем, капитан-официант, скорее всего, просто не умел настоящий кофе готовить, поэтому поил своих командиров и их гостей растворимым.

Чай мужчины пили молча. Даже ментовский полковник ничего не говорил.

Люся по своим женским делам ушла на кухню, сказав только:

– Я там своими делами позанимаюсь и вам мешать не буду.

И только тогда когда она вышла, полковник Воробей сказал:

– Завтра к десяти утра, Сергей Тимофеевич, нас ждут у Петра Николаевича. Время мы с ним особо обговорили, если с осмотром все в порядке будет. Я за вами заеду в половине десятого. Просчитайте в голове предстоящий разговор. Петр Николаевич – человек резких решений и попусту разговаривать не любит. Готовьтесь к конкретному деловому собеседованию. И еще один маленький нюанс. Лучше было бы явиться туда без оружия. После экспертизы нашего доктора это совершенно безопасно.

– Я привык всегда иметь оружие при себе, – упрямо ответил отставной майор спецназа.

– Но мне же вы его сегодня сдали. Точно так же завтра придется сдать охране Говоруна. А вот возвращать его надо будет с уговорами. Я потому и не беру с собой оружия, когда к нему еду. После первого визита мне пришлось обращаться к самому Петру Николаевичу, чтобы решить проблему. Его охранники оружие любят, что к ним в руки попало, считают своим. У уголовников собственные понятия.

– Посмотрим, – просто ответил Васильев, ничего не обещая.

Ментовский полковник и врач встали из-за стола.

– До завтра, – сказал Воробей. – Утром я заеду.

– Я буду на улице ждать, – пообещал Васильев.

Врач, прощаясь, пожал ему руку. Кисть у него оказалась крепкой.

– Что им от тебя было надо? – поинтересовалась жена, едва звуки шагов на лестнице стихли. – Странная парочка. Профессии у них, мне кажется, несовместимые.

Сергей Тимофеевич ждал этого вопроса. Он далеко не всегда ставил жену в известность о своих делах. Но прежде это была служба, и Люся сама никогда не настаивала на получении информации. Здесь вопрос стоял иначе. Касался он не только самого Сергея Тимофеевича, но и его жены. В данном случае как-то выкручиваться, в чем-то даже обманывать Люсю или просто что-то недоговаривать было нецелесообразно. Васильев это прекрасно понимал. Тем более что ее опасность он ощущал сильнее, чем свою. Себя он всегда мог защитить, а вот жену… Поэтому необходимо было и от нее требовать соблюдения хотя бы простейших мер безопасности. Но для этого нужно было обязательно ввести Люсю в курс дела.

– На меня сегодня было покушение, – коротко объяснил суть дела Сергей Тимофеевич.

– Старые грехи сторицей возвращаются? – поинтересовалась она недовольным тоном, уже начиная слегка ворчать, как бывало раньше, когда Васильев возвращался из боевой командировки с каким-то ранением или с контузией.

– Чужие грехи, – коротко прокомментировал он.

– Объясни! – Голос жены стал требовательным.

– А что тут объяснять. Помнишь мою фотографию в журнале? Перед строем стою.

– Помню. При чем тут журнал?

– Эта самая фотография одному типу понравилась, киллеру, находящемуся в розыске.

– А дальше что? Он тебе любовь предложил? Ты мне соперника подсунуть хочешь? Я готова принять бой.

– Если бы так. Только киллер этот сделал две пластические операции и стал сильно на меня похожим. Даже по возрасту, для чего ему, судя по всему, приходится волосы красить.

– Тебя, конечно, приняли за киллера и хотели убить, да? Но ты, пока еще вполне живой, сидишь передо мной. Поэтому я понимаю, что ты их сам прибрал. Надеюсь, тебя не обвинят в убийстве ментов?

– Это было бы еще полбеды, – сказал Сергей Тимофеевич и тяжело вздохнул. – У киллеров есть непреложный закон. Если они приняли заказ на кого-то, то обязаны его выполнить, несмотря ни на что. Даже после смерти заказчика. Уголовный авторитет, который был заказан, принял меня за того самого киллера. Кто-то слил ему новую фотографию этого типа. Пока невозможно сказать, кто именно это сделал. Мог полковник Воробей, и еще кто угодно, потому что фотография прилагалась к документам на розыск. Уголовный авторитет, который был заказан, решил себя обезопасить и ликвидировать меня.

– И где теперь искать парней, которые на тебя покушались? – с усмешкой спросила Люся, примерно представляя, что произошло.

Поскольку муж в данный момент сидел перед ней живой и здоровый, догадаться об участи бандитов было не трудно.

– Думаю, что в морге. Едва ли их уже отдали родственникам для похорон. Обычно это делается на третий день, а если трупы криминальные, то часто и позже. Пока снимут отпечатки, сверят по базе. Могут идентифицировать и с другими преступлениями. Так что задержки вполне допустимы. Да и автоматные стволы еще будут определять. Это обязательная процедура. Вмешались полиция и ФСБ. Все пытаются доказать Говоруну – это и есть тот самый уголовный авторитет, – что я не есть киллер. Они его ловят.

– А что страшного, если киллер прикончит уголовного авторитета? Пусть убивает! Побольше бы таких киллеров! – высказала Люся то же самое мнение, которое днем озвучивал ее муж.

– Тогда в городе начнется криминальная война, в которой погибнет множество непричастных к этому людей. Органы пытаются не допустить этого.

– Понятно. А зачем тебе понадобился косметолог? Ты хочешь лицо изменить, чтобы тебя не узнали? Прятаться будем? Мне тоже придется пластику делать?

– Мне прятаться ни к чему. Мое собственное лицо мне больше нравится, нежели чье-то другое, хотя я и не самовлюбленный человек, нарциссизмом не страдаю.

– Я пыталась с кухни услышать ваш разговор, но ничего понять не смогла. Так зачем тебе косметолог понадобился? Кому он сам потом звонил?

– Мне он не нужен. Его прислал Говорун, чтобы проверить мое лицо на предмет послеоперационных шрамов. Не верил бандит, что я – это я. Врач шрамов не нашел, о чем и доложил Говоруну, подтвердил, что это мое естественное лицо.

– А завтра утром ты куда собрался?

– Вместе с полковником поедем к самому бандиту. Познакомиться хочу.

– Зачем тебе это?

– Думаю, как положение исправить.

– Хочешь стать его охранником?

– Вот! Молодец! Ты высказала мысль, которая у меня в голове вертелась. Я никак за нее ухватиться не мог. Именно это я ему и предложу. Это самый верный способ Садовника поймать. Он обязательно к Говоруну пожалует. Там я его и захвачу. Только следует для Садовника какой-то единственный коридор организовать. Чтобы он больше ни на что рассчитывать не мог.

Люся хмыкнула себе под нос. Непонятно было, довольна она решением мужа или нет. Но эта женщина была не приучена давать ему советы. Все решения он принимал всегда самостоятельно, не спрашивая ее мнения. Правда, в данной ситуации она тоже была, по сути дела, участником событий, по крайней мере – заинтересованным лицом. Сергей Тимофеевич, конечно же, не сказал ей, что Говорун предполагал уничтожить и ее тоже. Однако Люся, видимо, и сама поняла, что ликвидацией одного отставного майора дело ограничиться не должно было. Она привыкла всегда доверять мужу, знала, что он умеет принимать правильные решения и никогда просто не подставит ее под удар.

Утром полковник Воробей позвонил Васильеву:

– Сергей Тимофеевич, я выезжаю к вам. Выходите встречать. Через пятнадцать минут буду на месте.

Тот выходить во двор не спешил, подошел к жене и запретил ей открывать дверь не только посторонним людям, но даже ему, потому что у него есть ключ. Васильев посоветовал супруге закрыться на внутреннюю задвижку, не реагировать на звонки в дверь, не подходить к ней, отвечать на вызовы лишь с тех номеров, которые она знает.

– А если ты ключ потеряешь? – спросила Люся.

– Со мной такое хоть раз в жизни случалось?

– Не помню. Кажется, нет. Но все когда-то происходит впервые.

– Тогда я позвоню и скажу что-то такое, чего, кроме меня и тебя, никто знать не должен.

– Например?

– Назову тебя именем твоей бабушки Неонилы. Любой другой звонок от меня игнорируй и к двери не подходи. Стрелять можно и через нее.

– Она у нас металлическая.

– Но не бронированная же. Пуля ее легко прошьет.

Сам Сергей Тимофеевич предполагал, что меры предосторожности принимает слишком рано. Еще даже нет известий о том, что Садовник прибыл в город. Никто его не видел, никак он не отметился.

На старой квартире родителей Садовника, ныне принадлежащей сыну, который ввиду розыска не имеет возможности продать ее, поставлена сложная и дорогая сигнализация. Если в помещении появится кто-то посторонний, то на пульте ФСБ тут же загорится тревожный огонек. Об этом полковник Соловей позаботился еще накануне. Однако Васильев прекрасно осознавал, что киллер Садовник не настолько глуп, чтобы попытаться устроиться в своей квартире.

Сергей Тимофеевич ушел в большую комнату, открыл оружейный сейф, сменил в пистолете обойму на новую, а в старую добавил недостающие патроны. Он убрал пистолет в кобуру и направился к двери, слушая, как на кухне гремит кастрюлями Люся. Видимо, она начала что-то готовить на завтрашний день, как делала обычно.