Долгая дорога домой

Глава 15 Братец Китай. Послушник

Праздники длились почти неделю. У детей были каникулы, так что я постоянно был с Шиной. Для неё я отличная находка — в монастырском поселке нет ей ровесников. Неудачный год оказался на детей.

Хорошо продвигалось изучение языка. И она лучше стала говорить, и я немного стал понимать. В монастырь ходили еще два раза. Посмотрели кельи монахов. Довольно скромные — ни интернета, ни телевизора. Кровать стол, книги. Раньше жили вообще в пещерах, сейчас там подобие музея. Сегодня наблюдаем за тренировкой. Около полусотни детей и подростков, все только мужского пола сначала разминались на площади все вместе. Потом разбились на группы и разошлись в разные стороны. С самыми старшими занимался сам лаоши Чен. Если младшие делали упор на силовую подготовку и гибкость, то старшие занимались непонятно чем. Сидели в позе лотоса с отрешенным видом. Лаоши Чен вызывал поочередно по два человека. Они стояли неподвижно друг против друга некоторое время глядя в глаза, потом усаживались обратно на свои места.

— Что они делают? — Шина удивления не выражает, для неё это привычно.

— Они знать, кто как делать удар. И знать, кто как будет защита. Стоять, потом один признавать поражение.

— Признает поражение без боя? — Не понимаю я такого. Или Шина не может объяснить. Понятно, что если выйду я, даже против самого младшего ученика, то мог бы без боя признать поражение. Но не признаю. Буду драться до конца.

— Ты спроси лаоши Чена — Поняла Шина, что до меня не дошло. Как раз тренировка окончилась. Подходим к Чену.

— Ни хао лаоши! — Можно не называть имя, достаточно обращения — учитель.

— Ни хао! Во хен хао?

— Спасибо, хорошо! А вы научите меня так? — Неожиданно для самого себя выпалил я.

— Так как они? Нет. Ты не сможешь — С улыбкой отвечает, но без ехидства.

— Почему это не смогу? — Меня зацепило.

— Этим нужно заниматься с детства много лет. И начинать не с физического, а духовного развития.

— То есть я недостаточно духовно развит? Я не буддист, не китаец, и поэтому не могу научиться? — Вот чего я завелся? Понимаю что он прав, но всё равно злюсь.

— Я не сказал, что у тебя совершенно нет шансов. Что-то ты сможешь усвоить. Если так сильно хочешь, я могу устроить тебя служкой и обучать в свободное время.

— Зачем служкой? А просто так приходить и учиться я не могу? — Чен смотрит на меня с мягкой, снисходительной улыбкой. Я что-то не то сказал? Да. Я сказал что-то не то. Они ведь не обязаны меня кормить, поить, одевать. Но разве я этого хотел? Мне в Россию надо! Но вот попаду я в Россию. Пока найду крестного, если вообще найду. Я совсем не знаю, что меня там ждет. А тут я смогу научится защищать себя.

— Ты можешь жить у нас, мама не будет возражать — Шина хочет, чтобы я остался.

— Я согласен быть служкой. За год вы меня обучите? — В упор смотрю на Чена.

— Всё в твоих руках. Захочешь — добьешься.

Вот так, совершенно не планируя, я отодвинул от себя свою цель минимум на год. И не жалею. Мной всю жизнь управляет случай. Случай сохранил мне жизнь в США. Случайно я попал в этот монастырь. Монахом становиться я не собираюсь, это не моё. И буддизм принимать не стану. Но за год смогу выучить китайский язык и физически окрепнуть. Думаю, что не пожалею о своем решении.

Пожалел уже на следующий день. Когда приполз обратно с монастыря в свою комнату. Это было в десять вечера. А подняли меня в пять утра. Определили меня на кухню. Нет, не готовить. Убирать, мыть, выносить помои, подметать на улице, кормить животных. Нагрузка не больше чем была на камбузе. Но вот тренировка…. После обеда, надо сказать довольно скромного, учитель Чен сначала отправил меня побегать. По периметру монастыря, примерно миль пять. Потом упражнения на растяжку и на реакцию. С растяжкой у меня оказалось не так уж плохо. А реакцию отрабатывали на специальном устройстве. На тросиках подвешено десятка три кожаных мячей. Как боксерская груша, только меньше — размером с небольшую дыню. Но тяжелые, набитые чем-то. Вот его бьешь — он улетает. Следующий. Пока ударишь третий — первый возвращается, нужно его отбивать. Причем траектории у них — непредсказуемые. Чен показал как нужно. Если честно кроме летающих мячей я ничего не увидел, когда он успевал отбивать их все — уследить было невозможно. Я успел ударить по второму, когда первый врезал меня в ухо. Больно! С ног не сбило, но слышать на это ухо, на какое то время я перестал. За полчаса я смог освоить три мяча и то периодически получая ими в разные места. Ничего, если каждый день увеличивать на один, то максимум через два месяца, я буду как лаоши Чен их отбивать! Понаблюдав за мной, лаоши Чен сказал, что я бью неправильно. Бить нужно по кратчайшему пути, а не замахиваться. Показал моей рукой в замедлении, какие мышцы должны быть напряжены, какой частью ладони бить. Как это делать одновременно двумя руками. Получаться стало лучше, мячики летели дальше, но и возвращались с большей силой. Завтра весь в синяках буду.

И языком заниматься некогда. Короткие команды, которые мне дают, я понимаю, но не более. Кроме меня на кухне есть еще служка, парень постарше. Но он разговаривает на каком-то диалекте китайского, который и Шина плохо понимает. Она приходила навестить меня. А вечером некогда с ней общаться — завтра опять вставать рано. Если смогу.

Назавтра поднялся я нормально. А вот еще через день…. У меня болело всё! Даже ресницы, брови и ногти! Вчера к бегу добавилось лазанье по скалам и деревьям, прыжки с них же, ползанье по сухим листьям. Причем делать всё это нужно было бесшумно! Зачем? Я в разведку готовлюсь? Дальше трех мячей я не продвинулся, четвертый можно будет добавить, когда перестану пропускать. А я пока периодически получаю прилёты. Поторопился я заявить про два месяца. Год в лучшем случае. По монастырю работы тоже добавилось. Всех запрягли на работу в главном храме. Начищать все блестящие поверхности, пылесосить ковры, ухаживать за цветами. Главного Будду мне не доверили, но и множество мелких статуэток драить до зеркального блеска не очень веселое занятие. Выбрал время, сходил к местному парикмахеру. Сделал такую же прическу как у всех — побрил голову. Осталось сузить глаза и не сильно буду выделяться. Одежда у меня моя старая, для служек это не существенно. В желтом ходят только монахи. Моя категория самая низшая, следующие — приспешники, это те, кто готовится стать монахом. Как выяснилось, никакой оплаты никому тут не положено. Монах — значит должен жить аскетично, только на пожертвования. Получаешь еду, крышу над головой и достаточно. Большая часть доходов идёт на украшение, ремонт монастыря. А дом Лао содержится за счет доходов от фирмы, которой раньше владел лаоши Чен. Он был довольно успешный бизнесмен, а перед уходом в монастырь переоформил часть бизнеса на жену. Вторую часть, как положено, передал монастырю. Правила тут не очень строгие. Монах должен быть полностью независим от семейных отношений, но у некоторых как у Чена есть семьи. Настоятель смотрит на это сквозь пальцы, очевидно взнос при вступлении был хороший. Но это за воротами. Внутри же атмосфера исключительно мирная и спокойная. Только работа и медитация. Заметил, что одни монахи почти совсем ничего не делают, только читают, молятся и медитируют. Другие почти не посещают храм, как лаоши Чен, занимаются различной работой.

Тру очередную статуэтку. Наблюдаю, как недалеко от меня, к статуе Будды очередной паломник прикрепляет золотую пластинку. Это и правда, золото, я узнавал. Очень тонкое, несколько миллиграмм. Вот интересно, я легко могу присвоить себе несколько пластинок. Мог бы, делать этого конечно не стану. Но почему мне так доверяют? Или наоборот — проверяют? У них нет воровства совсем?

— Дэни, достаточно. Иди на тренировку, сегодня занимаешься с младшей группой — Освобождает меня Чен от трения. Младшая группа — это мальчики лет 7–8. Сначала я обиделся, что меня так низко оценивают. Потом, через час после начала я прилагал немалые усилия, чтобы не отстать от них в скорости, ловкости. И всё равно отставал. Что удивительно, никто надо мной не смеялся. Руководил тренировкой парень из приспешников, лет 16. Мне уделял особое внимание, показывая как правильно делать упражнения. В конце, когда начались тренировочные бои, я ждал вызова в круг со страхом. Стыдно будет проиграть младшему от себя на пять лет! А что проиграю, я не сомневался. Но меня не вызвали. В конце тренировки вздохнул с облегчением. Ничего, дайте мне время!

Так проходили день за днем, ничем не отличаясь. Без выходных. Понятно, почему они так долго празднуют Новый год. Чтобы потом опять целый год вкалывать. В один из дней меня обрадовали. Заставили ходить в школу! При монастыре, оказывается, была начальная школа, где учили писать, читать, основам математики и естественно буддизму. Теперь три часа я провожу время с той же младшей группой в классе. Сначала было неловко, потом привык. Учим иероглифы, учитель один из монахов. Хорошо, что знает английский, специально для меня называет значение символа. С математикой легче, цифры привычные, а считать на китайском я умею. От занятий по буддизму меня хотели освободить, но я настоял. Пусть ничего не понимаю, но лучше чем драить статуи. Да и немного язык усваиваю.

В один из дней взглянул на число в телефоне и удивился. 2 марта! Месяц пролетел незаметно. Я быстро втянулся, уже не так болят мышцы. Смог перейти на 4 мяча. Увы, такими темпами и за два года все не освою. Тем более появились и другие упражнения, не менее сложные. Хоть растяжка меня радует, легко сажусь на шпагат. И речь на слух немного улавливаю. Примерно четверть слов могу понять, остальное догадываюсь по смыслу. Сегодня послали убирать в рабочем кабинете лаоши Чена. Однако! Монастырь, а компьютер стоит супер пупер современный! Казначей, как никак, не на пальцах же ему считать. Но и книг много и не только по буддизму. Стал протирать пыль с них, чтобы посмотреть. На английском книги по истории, учебники.

— Интересно? — Заходит лаоши Чен.

— Да. А вот эта книга, на каком языке?

— Санскрит.

— Вы знаете санскрит? Я думал, на нём просто читают, не понимая смысла. На нём есть книги кроме религиозных?

— Художественные есть, но мало. Есть философские труды и работы по индийской медицине. Хочешь выучить?

— Спасибо, нет! — Только не начал бы провоцировать. Мне с китайским сначала разобраться. А то скажет сейчас что-то наподобие — ты не сможешь. А я заведусь. В последнее время становлюсь слишком…… даже не знаю, какое слово подобрать. Тщеславным? Упрямым? Гордым? Мне всем хочется доказать, что я не просто бродяга и мелкий воришка, а что-то из себя представляю. По крайней мере, не хуже остальных. Иероглифы вот лучше запоминаю, чем остальные ученики, пусть даже они младше. Скоро смогу читать на китайском. При этом, так и не научился на русском!

— Не надумал остаться у нас насовсем? — Продолжает соблазнять Чен. Он не первый раз спрашивает.

— Нет. Если только у меня не получится на родине устроить жизнь. Примите назад тогда?

— Наши врата открыты для всех у кого чистые помыслы. Бывает человек не уверен в своем решении, он может стать монахом на месяц или полгода, потом уйти. И может потом снова вернуться. Найти свой путь, свою дорогу в жизни непросто. И где она закончится — нам знать не дано.

— А вы поможете мне попасть в Россию? Не сейчас, через год? — Это я уже наглею. Человек меня спас, так я его теперь эксплуатирую по полной.

— А ты уверен, что мы не сможем найти твоих родных? Иначе законным способом переправить тебя будет затруднительно.

— Уверен. Таких родных, которые могли бы мне помочь нет. Отец вырос в детдоме. А родители мамы были против их брака и прекратили все отношения. К тому же я не знаю её фамилию до брака. Остается крёстный, о котором я помню только имя.

— Но свою то, фамилию ты помнишь? Если обратится в российское посольство, они выяснят, когда ты с мамой попал в США и всё о ней. Погоди. Ты говорил, что отец американец, а где они зарегистрировали брак? У тебя русская фамилия, а не американская. Это фамилия матери?

Молчу. Не думал я, что надолго тут задержусь, когда сочинял. Вот почему нельзя врать хорошим людям.

— Я обманул. Еще один камешек на весы — Тяжело вздыхаю — У меня русский отец и русская мама.

— Вот как? А зачем было лгать? Что это меняет?

— Есть причина. Лаоши, у христиан есть такое понятие как тайна исповеди. Если я откроюсь перед вами, могу я надеяться, что вы сохраните это в тайне?

— Дэни, я твой наставник. Я обязан тебе помогать и не могу сделать ничего тебе во вред. Присядь, расскажи всё и мы вместе подумаем, что можно сделать.

Я всё это время торчал на табурете возле полок. Слезаю с него и устраиваюсь на нём же рядом с Ченом. На душе путаница, столько лет молчать, а сейчас открыться! Сколько раз я хотел это сделать! Но только сейчас я верю, что этот человек мою тайну не выдаст.

— Мой отец был известным учёным. Он еще в детдоме стал победителем международной олимпиады по физике. Сделал несколько открытий. Работал в области ядерной энергетики. Мама была из известной семьи, стала дипломатом. Они познакомились на КВН, это такой конкурс. Мама была капитаном МГИМО, а отец своего института. Я родился перед выпуском, последние экзамены мама сдавала с коляской. Когда мне исполнилось пять, маму послали работать в США, помощником консула в Сан-Франциско. Я сначала остался в Москве, а через месяц отец повез меня к маме.

Умолкаю. Дальше самое трудное. Чен берет меня за руку.

— Успокойся. Поверь мне, тебе станет легче, когда поделишься всем.

— Да, я знаю. Мы должны были лететь в Египет, отдыхать на море. Но когда мы прилетели в Египет, сразу пересели в другой самолет. Отец сказал, что мы летим к маме, я конечно обрадовался. Мы еще два раза пересаживались, пока прилетели в США. И там выяснилось… — Голос становится хриплым, прокашливаюсь — Отец решил остаться в США. Он работал над какой-то важной задачей, над которой одновременно работали и американцы. И он согласился работать на них. Вот. Мама устроила скандал. Из-за него пострадала её карьера. Её хотели отозвать, а она тогда тоже осталась. И через полгода сбежала от нас с отцом к Джею Слаймену. Слышали о нём?

— Певец?

— Да. Я даже исполняю его песни иногда. А с ней…. Она за год ни разу даже не позвонила. Отец работал в штате Невада, я был с ним. Иногда даже бывал в секретных лабораториях. Потом в мае мы поехали в Сан-Франциско, зачем не знаю. Перед городом я захотел в туалет, отец выпустил меня из машины перед заправкой. И вот я иду обратно, метров сто не успеваю — из проезжающего мимо микроавтобуса стреляют из гранатомета. В машину отца. Взрыв, пламя. Я прирос к земле, не заплакал, не закричал. Стоял в шоке как статуя. Никто на меня не обратил внимания, не до меня было. Только когда приехала полиция ноги мои отклеились и я подошел ближе. Но полиция стала всех отгонять, я хотел сказать, что я его сын, но не смог. Не мог выговорить ни слова. Меня оттолкнули со всеми зеваками. Я долго стоял, потом пошел. Пристроился за женщиной и сел в автобус. Приехал на железнодорожный вокзал и долго сидел там, пока на меня обратили внимание. Забрали в полицию, потом в больницу. Говорить я так и не смог. А писать еще не умел. В больнице был телевизор в холле. И вот в новостях я услышал, как рассказывают об отце. Сказали, что он сделал очень важное открытие, способное изменить мир. И что русские его убили, чтобы открытие не досталось Америке. Только тогда до меня дошло, что отец предатель. Что он предал свою родину.

— Погоди! — Впервые вижу Чена взволнованным. Так близко воспринимает мою историю? — Как твоя настоящая фамилия?

— Серебряков.

— Точно! Я помню, об этом долго говорили. Русские отказывались от того, что это их рук дело, но как то неубедительно. Но тебя требовали найти, дело дошло даже до дипломатического скандала, отозвали часть послов. Но как они не обратили внимания на неизвестного ребенка?

— А я сбежал из больницы. После лекарств ко мне вернулась речь, я не стал ждать пока придет полиция и спокойно ушел. Это был мой первый побег. На окраине были постройки, где жили бездомные. Картонные, фанерные, из пластика. Я прибился к одному мужчине. Даже не знаю его имени. Он был немного ненормальным, но безобидным. Меня как бы и не замечал, никогда не обращался ко мне. Но еду делил на двоих. Как мы ее с ним доставали — лучше не спрашивайте. И только в сентябре я попался опять полицейским. Только другим. На этот раз я назвался выдуманным именем, сказал, что мои родители мигранты и погибли три года назад. Но из какой страны не знаю. По-английски я для ребенка говорил неплохо. Меня отправили в приют. А дальше история совпадает с тем, что я рассказывал раньше.

— Да, впечатляюще — Чен наматывал круги, расхаживая по комнате — И ты, несмотря на такую биографию, стремишься в Россию?

— А куда мне еще? В США я испортил свою репутацию, в Австралии одна база данных с США и там я не смог легализоваться. Тут и то попал в службу безопасности. В России, под другой фамилией смогу начать новую жизнь. А если еще и крёстный поможет.

— А ты уверен, что он захочет помочь? — Чен внимательно посмотрел на меня — Он ведь остался в России, он патриот. Как он отнесется к…. тебе?

Я понял, что он хотел сказать — сыну предателя.

— Они с отцом оставались всё равно друзьями. И со мной общался по скайпу до последнего дня.

Чен еще немного походил. Потом сел рядом, обнял меня за плечи.

— Да, ты был прав, что скрывал это. Хотя прошло немало времени, но…. Ты знаешь, над чем работал твой отец?

— Нет. Я что-то слышал обрывочно, но тогда не понимал, а потом забыл.

— Он действительно был великий учёный. Открытия его значительно продвинули ядерную энергетику. Атомные станции стали намного безопаснее. И он был близок к еще более значимому открытию. Холодный ядерный синтез. Знаешь что это такое?

— Нет. Но эти слова я тогда слышал.

— Я окончил университет на химическом факультете. Моя фирма работала по производству взрывчатых веществ. Не для военных. Шахты, рудники, карьеры. Так что я можно сказать образованный человек — Чен сделал жест, словно ищет карманы — Пять лет не курю, а сейчас потянуло! Так вот, о холодном синтезе. Это возможность ядерной реакции химическим путём, без нагрева. Такое открытие даст возможность неограниченного использования ядерной энергии. В самолётах, автомобилях, космической отрасли. С другой стороны — это ликвидирует зависимость от нефти и газа. То есть русские имели серьезные основания устранить твоего отца. Если бы он сделал открытие в России, то они озолотились бы на продаже патентов или непосредственно ядерных мини реакторов. Но зуб на него имели и другие нефтяные государства, так что не все так однозначно.

— Да, я представляю последствия такого открытия. Жаль я был тогда так мал, ничего не запомнил.

— Ты и сейчас ничего бы не понял в этом. Хотя даже случайно услышанные слова могут натолкнуть нынешних исследователей на истину. Так что я даже не исключу вариант, что тебя захотят всего выпотрошить под гипнозом. Молчи и дальше обо всём этом, а мне нужно подумать. Мы с тобой обязательно решим, как тебе быть дальше. А сейчас на тренировку. Я думаю, ты можешь заниматься со средней группой.

Я лично в этом так не уверен. Только, только сравнялся с младшей группой по показателям. Но с другой стороны — для развития всегда нужно равняться на более сильного.