Долгий путь любви, или Другая сторона

Глава 5

Саша ждала какого-то подвоха, рассчитывала, что Макеев наверняка найдет причину задержать ее. Мужчина не предпринял такой попытки. Рассчитался, поблагодарил – и пожелал хорошего дня, демонстративно намекая на то, что находиться в его офисе больше незачем. Стоило бы радоваться, ведь бесчисленные подозрения, связанные с ним, не оправдывались. Однако ни радости, ни облегчения не было: оставалось какое-то «но», цепляющее на подсознательном уровне.

Она вышла из офиса, но домой не торопилась. Присела в расположенном неподалеку небольшом скверике, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Тревога не уходила, хотя в общем-то и так была постоянным спутником. Но существовало еще что-то, проскальзывающее из глубины памяти, обрывки давно похороненных за ненужностью воспоминаний, которые теперь хотелось вытащить наружу, чтобы осознать происходящее.

Его голос впечатался в сознание. Царапал изнутри, почти причиняя боль. Смутный образ растворялся в тумане, не позволяя нащупать какую-то нить, которая наверняка вывела бы к разгадке. Нужно было вспомнить… только вот что?

Она так и не нашла ответа, ни сразу, ни позже, уже дома, прокручивая в голове все их недолгое, непонятное знакомство. И не придумала ничего лучше, как опять писать, совсем о другом, словно это действительно могло помочь…

Работа мне нравилась. Ее оказалось неожиданно много, но усталость, ставшая неизменной спутницей по вечерам, была приятна. Я впервые за долгое время почувствовала себя свободной от окружающих серых будней, от бесконечных склок родителей, от пустых и бесплодных занятий. Новая яркая жизнь привлекала с каждым днем все больше.

Прежде казалось, что тех знаний, которыми я владела, вполне достаточно для успеха, но теперь поняла всю нелепость таких мыслей. Мои навыки, опыт работы оказались совсем ничтожными – это стало очевидным при первой же встрече Кирмана с иностранными партнерами, на которую он взял меня в качестве переводчика. Все говорили так быстро, что я едва успевала сообразить, о чем идет речь. Мучительно напрягала память, взывая к собственной собранности, вспоминала слова и правила, отчаянно пытаясь облечь это в нужные фразы, которые ждали с явным нетерпением. Прямо-таки чувствовала напряжение, витающее в воздухе от задержки, вызванной моими раздумьями.

К концу вечера выдохлась так, что едва держалась на ногах. Рот пересох, даже в горле першило, но и в голову не пришло выпить хотя бы глоток воды. Обсуждение деловых вопросов завершилось, и Филипп отпустил меня, продолжая общаться с гостями уже самостоятельно. Уходя, я не удержалась и оглянулась назад, невольно любуясь его выдержкой. Размеренная, спокойная речь звучала так, словно он говорил на родном языке. Гораздо лучше меня. Не просто лучше – наши способности и сравнивать нельзя было: я весь вечер что-то сипела, заикалась, беспрерывно краснела, а он не чувствовал ни тени смущения. Еще раньше объяснил мне, что нуждается в услугах переводчика, чтобы не отвлекаться на чужой язык во время работы, но после увиденного это казалось смешным. Не удивилась бы, уволь он меня завтра после такого провала…

Не уволил. Вызвал в свой кабинет, оглядел внимательно лицо, потухшие, виноватые глаза, которые было неловко поднять, и неожиданно тепло улыбнулся.

– Александра, Ваши переживания абсолютно напрасны.

– Разве? Мне стыдно даже вспомнить вчерашний вечер. А я еще думала, что хорошо говорю по-английски!

– Какая по счету подобная встреча в Вашей жизни?

Мне на самом деле приходилось переводить раньше, но никогда – такое содержание в подобных объемах. Обманывать не было смысла.

– Первая.

Его улыбка стала шире.

– Скажу по секрету: в свой первый раз я забыл, как правильно звучит собственное имя. Так что вы еще хорошо справились.

Я молчала, озадаченная похвалой.

– Хорошо для НАЧАЛА, Александра. Остановитесь на этом – и зароете свой потенциал. Повода расстраиваться на данном этапе нет, если Вы не собираетесь останавливаться на достигнутом.

Я поняла. Осмеливалась все-таки взглянуть на него, тут же заливаясь краской. Как всегда.

– Спасибо…

Филипп покачал головой.

– Благодарность здесь излишня. Спустя месяц я уже не скажу, что все хорошо, так что двигайтесь вперед, если не собираетесь менять место работы.

На первую зарплату купила ноутбук – старенький, потрепанный, весьма ограниченный в своих функциях, – но на тот момент мне и такого было достаточно. Я просто зависала в Интернете, на иностранных сайтах, вслушиваясь в речь, которую, как оказалось, понимала с трудом. Теоретических знаний хватало, а практика каждый раз давала сбои. Но их становилось все меньше, и я ничего не ждала настолько сильно, как одобрительного взгляда Филиппа после очередной встречи.

Почти все, происходящее в его компании, находилось вне пределов моего понимания. Действительно высокая зарплата сочеталась с железной дисциплиной, и никто из сотрудников практически никогда не позволял себе возражать начальнику. Это было своеобразным табу, словно в негласных правилах аксиомой являлась его правота во всем. Мнением начальника дорожили, с ним считались, и никто не собирался рисковать своим местом.

В первый же день мне выдали довольно внушительную сумму для приобретения подходящей для работы одежды. Я лишь много позже узнала, что никакого официального дресс-кода на самом деле не существовало, но Кирман делал все, чтобы его сотрудники выглядели достойно. Я бы не купила подобных вещей, просто не смогла бы позволить себе такой роскоши, но врученные в бухгалтерии деньги с четким указанием мест, где можно было приобрести необходимое, не оставили выбора. И (к чему скрывать?) теперь смотреться в зеркало было куда приятней: я видела перед собой красивую молодую девушку, со строгой, но очень элегантной прической, в костюме, сидящем на фигуре просто идеально. Правда, слишком часто в голову забирались мысли о том, как смотрит на меня директор. И смотрит ли вообще…

Об этом думала не только я – подобное волновало почти всех девушек и даже вполне зрелых дам компании. Не влюбиться в него было нельзя. Я смотрела, слушала – и не видела недостатков. Его жесткость казалась объективной, решения – уместными, слова звучали вовремя, а распоряжения удивительным образом работали на благо фирмы. Всегда. Хотя усвоить уроков мне предстояло еще немало.

Спустя полтора месяца с момента моего появления в офисе, Филипп вызвал к себе.

– Александра, у Вас есть загранпаспорт?

Я так и не собралась его сделать. Поездки за границу были недосягаемой мечтой, в осуществление которой не верил никто из моих близких, и это отношение серьезно подрывало собственные намерения.

– Пока нет.

– В таком случае прямо сейчас отправляетесь в ОВИР и оформляете в срочном порядке. Сергей поедет с Вами и подскажет, к кому обратиться, – он кивнул в сторону менеджера.

Я знала, что следовало послушно кивнуть и броситься выполнять указание, но в голове неожиданно что-то щелкнуло, заставляя задержаться.

– Зачем?

Кирман нахмурился.

– Не понял?

– Зачем мне загранпаспорт? Еще и срочно?

Его лицо выразило недоумение: на подобные вопросы он явно не рассчитывал.

– Через два дня я лечу в Париж. Вы со мной.

– А… – я застряла на месте, теряясь от нахлынувших ощущений. Почему он берет меня? В компании были и другие переводчики, а мой французский хромал гораздо сильнее английского.

Мужчина покачал головой.

– Неверный ход, Александра. И слова не те. Вы уже должны находиться в машине на полдороги к ОВИРу, а не задавать вопросы о вещах, которые Вас не касаются.

– Не касаются? То есть я лечу в качестве Вашего багажа, у которого даже нет права поинтересоваться, с какой целью его используют? Мне казалось, что рабовладельческий строй отменили…

Все еще находящийся в кабинете Сергей внезапно закашлялся, а я вдруг подумала о том, что вместо поездки за загранпаспортом мне придется писать заявление об уходе. Как вообще подобное сорвалось с уст? Но ведь на самом деле захотелось возразить. Я не сказала ничего ужасного, не оспорила его решения, просто попыталась уточнить, хотя это и вышло слишком дерзко. И вряд ли он стерпит такое…

Но вместо слов праведного гнева вдруг раздался смех, задорный и совсем не свойственный ему.

– Браво! Наконец-то в моем мышином королевстве кто-то решил показать зубки! Что ж, Вам опять удалось меня удивить, и это не может не радовать. Только увлекаться не советую, дурной пример все-таки заразителен, и в следующий раз кот может проглотить, а не отпустить на волю.

Сергей вцепился в мою руку, потянув за собой, и на этот раз я решила не спорить. Но звонкий, почти мальчишеский смех еще долго звенел в ушах, даже после того, как мы оказались далеко за пределами офиса.

Париж. Просто невероятно! Я все-таки летела туда два дня спустя. Впервые в жизни находилась в самолете и сразу – в бизнес-классе. Как в сказке: улыбающиеся бортпроводницы, спешащие выполнить просьбу, которая еще не успела прийти в голову, снежные клубы облаков за стеклом иллюминатора и … фантастический мужчина рядом. Я старалась не смотреть на него, но взгляд постоянно срывался в сторону строгого силуэта, а вдыхать свежий, слегка горьковатый запах его парфюма готова была, не отрываясь. Этот аромат будоражил не только мысли – мои ощущения не передавались описанию, но отказаться от них не было сил. И я просто наслаждалась всем, что меня окружало. Им.

Мужчина оказался слишком близко в один короткий миг: навис над моим креслом, погружая в глубину своего взгляда. Я и не знала, что глаза могут быть такими: бездонными, притягательными, пьянящими и … отталкивающими.

– Это плохая идея, Александра. Очень плохая.

Я попыталась сглотнуть вставший поперек горла комок страха.

– Не-е по-о-нимаю…

– У нас ничего не получится. Никогда. Ты слишком юна и хороша для такого, как я.

В тот миг мне пришлось пожалеть, что на высоте десять тысяч метров провалиться под землю не представлялось возможным, да и просто спрятаться, избежать его общества было нереально. Оставалось лишь тонуть в смятении, накатившем вместе с гнетущей тоской.

Он не позволил даже отвернуться.

– Жаль, что приходится говорить об этом, но я не хочу, чтобы ты испытывала боль. А это случится, если сейчас меня не послушаешься. Поэтому выкинь из головы мысли и мечты о сказочной любви между нами. Этого не будет.

Филипп все понимал с самого начала. Еще бы! С его-то опытом не заметить моих восторженных глаз было нельзя. Только бы не разреветься в его присутствии. Я ведь действительно мечтала, сотню раз за этот месяц представляя себе сюжеты из прочитанных книг, где красивый принц влюбляется … в меня. Думала о доме, о счастье… рядом с ним. А он знал…

В голосе больше не звучало командных ноток, но приказать увереннее мужчина бы не смог.

– У тебя все будет хорошо. Только без меня.

Я заставила себя кивнуть и все-таки отвернулась к иллюминатору, но пушистое покрывало облаков, простирающееся под нами, больше не впечатляло. Оно казалось холодным и бесчувственным, как его слова, как тиски, стянувшие в тот момент мою грудь.

– Саша…

– Я все поняла, Филипп Аланович. А сейчас мне бы хотелось подготовиться к переговорам. Вы не будете против, если я повторю грамматику?

Он кивнул, улыбнувшись, а мое глупое сердце в очередной раз пропустило удар, улавливая в движении его губ что-то большее, чем просто согласие.

Моя несостоявшаяся мечта осталась на борту самолета вместе с кусочком детства, с каплей наивности, еще сохранившейся в душе. Даже величественный город с неповторимыми красотами, ожившие сказочные картинки произвели совсем не то впечатление, на которое я рассчитывала, собираясь в дорогу. Отель был шикарным, еда в ресторане, где проходила встреча, – незабываемой. Наверное… Прошедший разговор вывернул душу наизнанку, и все мои силы уходили на то, чтобы не показать подлинных чувств. Не хватало еще демонстрировать ему разбитое сердце!

Я едва дождалась конца вечера, желая поскорее оказаться в номере наедине со своими мыслями и слезами. Но, как оказалось, меня ждал еще один сюрприз.

Несмотря на перелет и длительную встречу спать не хотелось, и я сидела на широком подоконнике, рассматривая завораживающие огни ночного города, когда телефон неожиданно ожил.

– Александра, Вы забыли свои перчатки во время ужина. Зайдите за ними ко мне.

Лишь несколько месяцев спустя он признался, зачем на самом деле понадобилось вызывать в свой номер под таким дурацким предлогом почти в одиннадцать часов вечера. Но тогда, расстроенной, потерянной, мне и в голову не пришло отказаться. Отругала саму себя за рассеянность и побрела к Филиппу, чтобы мгновенье спустя ослепнуть, онеметь, в очередной раз за этот день возжелав исчезнуть с лица земли.

На нем был небрежно наброшенный халат, открывающий большую часть груди, еще влажной после душа. Я застыла, уставившись на тонкие струйки, стекающие по бронзовой коже вниз, к скрывающей бедра ткани. Он и босиком казался намного выше меня и сейчас как никогда напоминал античного бога, рядом с которым даже просто дышать стало страшно.

Смотрела, не в силах оторвать от него глаз и думала, что больнее быть просто не может, но из глубины номера, из-под завесы балдахина над кроватью вдруг донесся капризный, мелодичный голосок, колко ударивший в виски:

– Mon cher… Est-ce que tu viens? (Дорогой… Ты идешь?)

Кирман ответил, не оборачиваясь:

– Une minute, mon chou (Одну минуту, сладенькая)

Протянул мне перчатки, о которых я и думать забыла.

– В следующий раз будьте внимательней, Александра. И постарайтесь уснуть побыстрее, – он усмехнулся: – Я понимаю: Париж, множество впечатлений, но красные глаза от бессонной ночи завтра будут абсолютно не приемлемы. Доброй ночи.

Я не заметила, как впилась ногтями в собственные ладони. Это поездка на самом деле станет незабываемой. Повторила, как несколько часов назад в самолете, отступая в полумрак коридора:

– Я все поняла… – и зачем-то бросила взгляд за его спину: – И Вам … доброй ночи.