Дом исполнения желаний

Лариса — 35 лет, воровка

В театре ходили разговоры, о какой-то балерине, которая в отчаянии выбросилась с крыши дома. Говорили, что это была несчастная любовь, молодой человек использовал бедную девушку, и натешившись досыта, оставил ее ради другой. Девушка была жива, но находилась в больнице в тяжелом состоянии, балансируя между жизнью и смертью. Это была большая трагедия, которую вот уже несколько дней обсуждала вся балетная труппа.

Вечером после очередного спектакля, Лариса, как обычно, получила огромное количество подарков и цветов, с записками от поклонников. Сняв макияж и расчесав волосы, она уселась поудобнее в кресло, и стала читать записки. Ей признавались в любви, предлагали руку и сердце, благодарили, восторгались. Все записки были примерно одного и того же содержания. Лишь одна вызвала в Ларисе чувство тревоги. Большими размашистыми буквами было написано:

Лариса вздрогнула и отбросила записку на пол. Ее словно ужалила змея. Руки задрожали, на лбу выступил пот, дыхание участилось. Ей, отчего то стало не по себе. Конечно, у нее была масса ненормальных поклонников, которые писали письма различного содержания и маленькие записки. Но эта записка была очень странной.

Когда она возвращалась домой, странное чувство, что за ней кто-то наблюдает, не покидало ее. У нее завибрировал телефон, она достала из сумки аппарат и прочитала СМС: «Ты украла мечту!» Номер не высвечивался. Лариса ускорила шаг, оглядываясь по сторонам. Телефон задребезжал снова. «Ты — воровка!» — было написано в СМС. Лариса нажала на кнопку, и отключила телефон. Когда она подошла к двери квартиры, у нее уже не было сил. От страха и быстрого бега она еле могла дышать. Быстро открыв дверь ключом она буквально ввалилась в квартиру, и закрыв за собой замок села на пол приперев спиной дверь. Отдышавшись, она стала медленно раздеваться. Набрав ванную теплой воды с благоухающей пеной, она погрузилась в нее и закрыла глаза. Теплая вода расслабила тело, и Лариса стала впадать в легкую дремоту. Когда ее тело окончательно расслабилась и в висках перестало стучать, Лариса вышла из ванной комнаты, накинула теплый халат, и вскипятив чайник уселась на диван с чашкой ароматного чая. Тревога отступила, она стала перебирать каналы на телевизоре, щелкая мягкими кнопками пульта. Раздался телефонный звонок. Через несколько гудков включился автоответчик: «Я, Лариса Новикова, в настоящее время не могу подойти к телефону, пожалуйста, перезвоните позже или оставьте свое сообщение после звукового сигнала». «Ты воровка! Тебе не уйти от расплаты!» — услышала она женский голос. Лариса поперхнулась, и чашка с чаем со звоном упала на пол. Горячий чай обжог ей ноги, она вскрикнула, вскочила с кресла. Ей было больно, и еще больше ей было страшно. Что это? Розыгрыш или очередной поклонник, которого она отвергла, решил напугать ее? Лариса выдернула провод телефона. Она обработала ожоги лекарством, и сжавшись в комочек легла на диван, укрывшись мягким теплым пледом. Она пыталась выбросить из головы этот кошмар, и заснуть. Сон не шел. Она то медленно проваливалась в сонную истому, то снова открывала глаза и бодрствовала. Проходил час за часом, а бессонница настолько взяла в свой плен Ларису, что она решила не мучиться и к пяти часам утра вылезла из под теплого пледа. К восьми ей в театр, смысла засыпать не было. А вечером она пораньше ляжет спать. Придется весь день, промучится в муках усталости. Хорошо еще, что сегодня не было спектакля.

Когда утром она вошла в театр, охранник передал ей письмо, сказал, что его передала какая-то девушка. Девушка очень торопилась, и не представилась. Лариса взяла конверт, и на ходу распечатывая его, прочитала всего два слова: «Ты воровка». Со злостью она смяла лист и выбросила его в урну. Кто-то явно играл с ней в какую-то странную и глупую игру.

Два дня ее мучили телефонные звонки и смс. А потом появилась девушка. В то время, когда Лариса закрывала дверь квартиры, уходя в театр, она услышала за спиной:

— Это ты во всем виновата.

Оглянувшись, она увидела молодую девушку, та со злостью смотрела на Ларису и теребила в руках паток. Глаза ее были полны слез.

— Кто вы? Что вам нужно от меня? — испуганно спросила Лариса.

— Это ты во всем виновата, — повторила она, — Ты! Ты! — девушка стала истерично плакать, и стучать кулаками Ларису по груди.

Лариса схватила девушку за руку, и втолкнула в квартиру. Она затащила ее на кухню и швырнула на диван.

— Это ты писала смс? Ты? — закричала она, — Зачем, что тебе нужно? Кто ты? Говори!

Она плеснула девушке в лицо стакан воды. Девушка вздрогнула, начала вытирать лицо руками, что то знакомое было в ее лице, словно они где-то встречались. Ей казалось, что она где-то видела ее, но не могла вспомнить где. Девушка перестала всхлипывать, и словно придя в себя начала говорить:

— Мы с Кирой близнецы. Мама наша умерла при родах, а отца мы никогда не видели. Мы выросли в детском доме. Вы знаете, что такое детский дом, и как там живут дети? Хорошо если у тебя есть брат или сестра, и ты можешь держаться за родного человека как за соломинку. Вы поддерживаете друг друга, жалеете. Делитесь самым сокровенным, и безумно боитесь, чтобы вас не дай бог не разлучили. Кира всегда была покладистой и послушной девочкой. Она была милая и добрая. Знаете, она была такая маленькая, худенькая с тоненькими косичками, скромная и очень наивная. Когда в детский дом приходили усыновители, и выбирали себе детей, они непременно смотрели на Киру. Но как только они узнавали о существовании меня, сразу же отказывались от нее. Я была непослушная. непоседливая, шаловливая девчонка. Не любила чистить зубы, умываться и ухаживать за собой. Я была полной противоположностью своей сестры. Косички я отрезала еще в пять лет, и с тех пор требовала подстригать меня коротко. Я не носила платья, не играла в куклы и не читала книжки. Нас никто не хотел удочерять из-за меня. И каждый раз, когда это происходило, мы прыгали от счастья. Мы были вместе, и это было самое главное. Мы были семьей. И мечтали стать взрослыми и знаменитыми. А еще у нас был свой мир. Мир балета.

Когда-то очень давно, еще в детстве мы увидели балет. Мы смотрели на сцену как завороженные, и не могли оторвать глаз от происходящего. Все дети смотрели балет, перешептываясь, отвлекаясь, они баловались и совсем не смотрели на сцену. Мы же видели перед собой чудо. Прекрасные белые балерины, словно птицы, порхали в воздухе. Музыка очаровывала своей красотой. А в воздухе летало волнение и трепет. С тех пор мы потеряли покой и сон. Балет стал смыслом нашей жизни. После уроков в школе мы бежали в балетный класс, для того чтобы получить уроки балетного мастерства. Кира была очень способной ученицей, она занималась день и ночь, стирая пальцы в кровь и растягивая сухожилия. Она была более способной, чем я. Все, что мне давалось с большим трудом, Кира преодолевала с большим успехом. Учителя пророчили ей большое будущее. Я нисколько не завидовала успехам сестры, наоборот, старалась тянуться за ней. Нас заметили, и пригласили в балетную труппу. Мечта Киры с самого детства танцевать Жизель, и она шла к ней десять долгих лет. Она подала заявку на конкурс. Но откуда ни возьмись, появились вы, и все разрушили. Украли ее мечту. Кира, она ведь очень ранимая, она нежная и милая девочка. Она не выдержала. Она шагнула вниз, с крыши дома. Понимаете, она захотела умереть, — девушка разрыдалась, Лариса подсела к ней и обняв стала утешать.

— Это о ней говорит весь театр? Значит это не из-за несчастной любви?

— Что вы, какая там любовь. У неё и парня то никогда не было. Все, что у ней было это балет. И только балет.

— Она погибла? — спросила Лариса девушку, прикрывая рот ладонью. Она вдруг вспомнила… Кира… маленькая девушка с красивыми глазами. Они вместе участвовали в конкурсе. Девушка подарила ей заколку в волосы, на удачу. Вот кого ей напоминала гостья. Ну конечно, они ведь были близнецами.

— Слава богу, она жива. Вот уже несколько дней, как она пришла в себя. Она ни ест, ни пьет, ни с кем не разговаривает. Лежит и смотрит в потолок. Она, молча себя убивает. Я сначала думала, вот найду вас и убью. А потом поняла — я не убью вас. Я заставлю вас мучиться тоже. Я приду и расскажу вам об этом. Вы будете жить с этим всю свою жизнь. Вы будете выходить на сцену, и знать о том, что заняли чужое место, а об этом буду напоминать вам я. Я всегда буду в зале, в первом ряду, — глаза девушки вспыхнули яростью.

— Я не знала… — попыталась оправдаться Лариса. Но в душе еще несколько мгновений назад она поняла — она всё знала. Знала, но опьянение успехом настолько застелило ее разум, что она и думать не хотела, когда выходила на сцену, что эту партию должна была исполнять другая балерина. Знала. Но не захотела вникнуть в суть происходящего. Она просто шла навстречу своей мечте. Сейчас ей стало нестерпимо стыдно. Бедная девочка отдала всю свою жизнь для достижения единственной мечты. А ей, Ларисе, захотелось получить всё, и сразу. Без изнурительных репетиций, бессонных ночей, жестких диет и стертых пальцев ног. Она, как никто другой знала, как тяжело идти к своей цели. Она сама пробивала себе дорогу в жизни. Собственными силами она сумела создать адвокатскую контору, крупица за крупицей собирая нужную документацию, набирая сотрудников и завоевывая клиентов. Это было ее детище, которое она создала сама. Именно поэтому сейчас она испытывала чувство стыда и боли. Стыда за себя, и боли за девушку, которую она никогда не видела.

Лариса встала, подошла к окну и простояла так долгое время, мысли сплетались одна в другую.

— Как зовут тебя? — спросила она девушку.

— Клара, — ответила она, продолжая метать огненные молнии на Ларису.

— Сегодня у меня был тяжелый день Клара, а завтра спектакль. Ты обязательно приходи ко мне завтра на спектакль, а после мы встретимся и обязательно поговорим. Ты успокоишься, и мы подумаем, как нам быть. Мы обязательно поможем твоей сестре. Придешь?

— А с чего вы взяли, что я захочу встретиться с вами еще раз? Я вам все рассказала, а как жить с этим решать только вам. Я пойду, — девушка поспешно стала собираться, — но я обязательно приду завтра. Приду, чтоб напомнить вам о моей сестре, когда вы будете танцевать Жизель. Вы ведь завтра танцуете именно ее?

— Зачем ты так? — взмолилась Лариса.

— А я по- другому не умею, — девушка вышла, громко хлопнув дверью.

Ночь была долгой и бессонной. Лариса то ложилась в кровать, то снова вставала. Завернувшись в одеяло, она вышла на балкон. Ночное небо сияло множеством звезд, которые были так далеки и прекрасны, что Ларисе захотелось плакать. Звезды были разбросаны по небу, как будто кто-то зачерпнул пригоршню, и небрежно бросил их высоко-высоко. Ни одна звезда не касалась другой. Лариса ощущала себя такой же звездой, среди миллионов людей она излучала свой свет, но не один человек не был близок к ней.

Она была одинока, и ей не с кем было разделить свою боль. Кроме родителей у Ларисы не было близких людей, не было друзей и подруг. Все, что у нее было это работа, сослуживцы, клиенты. Работала она с утра до ночи и с ночи до утра. Когда то, очень давно, она была влюблена в молодого красивого юношу. У них был сумасшедший головокружительный роман, они даже мечтали пожениться, но жизнь внесла свои коррективы. Подруга детства Светка увела парня из-под носа Ларисы, и благополучно женила его на себе. Затяжная депрессия выбила Ларису из жизненной колеи на несколько месяцев. Она металась в муках ревности, и душе ее требовала мести. И когда, казалось, что сил бороться с душевными муками уже не осталось, Лариса вдруг пришла в себя. Ненависть и злость, одни из самых сильнейших эмоций человека, которые заставляет нас совершать удивительные поступки, и двигают нас вперед. Погрузившись в работу с головой, Лариса стремилась достичь успеха и взлететь так высоко вверх, чтобы ее обидчики позавидовали ей. И, действительно, спустя некоторое время, ее бывший парень, расставшись со Светкой, начал искать встреч с Ларисой. Лариса на некоторое время приблизила его к себе, а когда парень почувствовал себя прощенным, она выставила его за дверь, удовлетворив тем самым свою женскую обиду. С тех самых пор она дала себе слово не заводить больше подруг, и не затягивать романы с мужчинами.

Бывали в жизни Ларисы минуты слабости, и она проводила одинокие вечера в своей квартире. Она просматривала любимые фильмы, и, завернувшись в теплый плед, молча, страдала от тоски и одиночества. Но наутро, она снова была железной леди и запирала глубоко в сердце свою печаль. Когда Клара пришла в дом Ларисы и рассказала проникновенную историю своей жизни и жизни своей сестры, Лариса в глубине души позавидовала девчонкам. Они были вдвоем, они были неразлучны, у них была одна мечта на двоих, они были вместе при любых обстоятельствах. У Ларисы же не было никого. Она сама обрекла себя на одиночество и отсутствие близких людей, отдавшись порывам обид и разочарований.

До самого рассвета она просидела на балконе, и просмотрела в небо, пока не исчезла последняя звезда. А когда солнце осветило первыми лучами город, она задремала. Будильник разбудил ее, не дав крепко уснуть. Горячий душ немного снял напряжение в теле, а чай с мятой расслабил нервы. Сонная, и все еще взволнованная она стала собираться в театр. Ей казалось, что за последние сутки, она прожила целую жизнь. Жизнь не только свою, но еще и двух маленьких девочек, которые, как и она, с детства мечтали стать балеринами. Жизнь, которую она не смогла достойно прожить сама, жизнь в которую она вторглась, разрушив чужие мечты и надежды.

Наступил вечер. Она блистала на сцене. Ее глаза бесконечно блуждали по рядам, они искали Клару. Но не в первом, ни в следующих рядах девушки не было. Лариса уговаривала себя, что может быть девушка сидит очень далеко, и она просто не видит ее. Уже не в первый раз она умирала на сцене, играя Жизель. Но в этот раз ей казалось, что она умирает по настоящему, ту боль которую испытала Жизель от несбывшейся любви, Лариса словно переложила на Киру, ведь девушка испытывала такие же муки и страдания от несбывшейся мечты. История Жизель, как нельзя, кстати, перекликалась с историями Киры и Ларисы. Каждая из них стремилась к своей мечте, но ее осуществление не было возможным в силу различных обстоятельств. Когда спектакль был закончен, она поспешила в гримерку, ей нужно было найти Клару. Но назойливые поклонники не давали ей пройти. Они обступили Ларису, протягивая маленькие блокнотики с просьбами дать автограф, руки ее были заняты огромными букетами, сквозь которые она мало что видела. Но одно она разглядела точно, в фойе на диванчике сидела Клара. Девушка была явно чем-то подавлена. Худенькая, с непослушным ежиком волос, она сидела и теребила своими маленькими пальчиками шарф.

— Клара! — Лариса поспешила к девушке. — Я не видела тебя в зале. Ты не была на спектакле?

— Нет, — девушка встала и пошла за Ларисой.

— Я приехала недавно. Я была в больнице, разговаривала с доктором. Он сказал, что Кира больше не встанет… Она парализована…

Глаза Ларисы округлились и наполнились слезами. Но мгновенно взяв себя в руки, она спросила убитую горем девушку:

— Давай поедем в больницу?

— Зачем? — удивилась Клара.

— Я хочу познакомиться с твоей сестрой.

— А вы думаете, что после того что вы с ней сделали, она захочет вас видеть? — Клара презрительно улыбнулась.

— Я хочу ей помочь, я хочу все исправить. Пожалуйста, Клара, позволь мне увидеть твою сестру, — с мольбой в глазах просила Лариса, — ведь ты же добрая девушка, ты пришла не только для того, чтоб меня обвинить в произошедшем. Ты пришла ко мне за помощью. Пожалуйста, Клара…Я буду вымаливать прощение у твоей сестры. У меня есть деньги, я смогу помочь ей, я смогу найти ей хороших врачей, оплатить любую клинику. Ты ведь и за этим пришла тоже, Клара?

— Вы правы. У нас нет семьи, нет родителей. И денег нас нет тоже. И дорогостоящее лечение в больнице нам не по карману. Киру выпишут из клиники домой. И всё. Кому нужен инвалид? А того содержания, которое нам выплачивает театр нам едва хватит на пропитание. А ей нужны лекарства, массажи… Я не хотела идти к вам, но мне больше некуда обратиться, у нас никого нет… — девушка залилась горькими слезами, молнии которые еще несколько минут назад она метала в сторону Ларисы превратились в реку слез. Девушка была беспомощна и несчастна. Она пришла за помощью к своему врагу, потому что ей больше было некуда идти.

Через несколько минут они мчались в Ларисином автомобиле в клинику. Вивиан и Дзартон сыграли с ней злую шутку, они подарили ей мечту слишком дорогой ценой. Подписав договор, она получила желаемое ценой жизни и счастья другого человека. Кира шла к своей мечте много лет, работая не покладая рук, а Лариса захотела получить свою мечту, не вложив в нее ни труда, ни усилий. Она попросту ее украла, став невольным участником трагедии. Но она сильная и умная, она обязательно что-нибудь придумает, она все исправит.

Петя — эгоист

Пес оказался вздорным и своенравным. Он таскал обувь по всей квартире, лаял на каждого вошедшего в дом и мешал заниматься. Во время уроков с ее учениками Елена Николаевна закрывала Бима в спальне, а когда возвращалась, в ней было все перевернуто вверх дном. Петя не особенно занимался Бимом и его воспитанием. Получив желаемое мальчик свесил все обязанности по уходу за собакой на маму. Она его мыла, кормила, убирала за ним. Петя только по вечерам выгуливал пса, с неохотой отрываясь от компьютера. Сначала мама ругалась, а позже смирилась с присутствием в доме пса и своими обязанностями по уходу за ним.

Однажды пес сгрыз туфли ее ученицы, на что девочка долго и горько плакала.

— Что я скажу маме? — рыдала девочка, — она никогда больше мне не купит какие туфли, я выпрашивала их у мамы несколько месяцев. Мама сказала, что если я буду хорошо учиться, то к дню рождения она обязательно подарит мне эти туфли. Я надела их всего два раза…

Елена Николаевна предложила девочке купить новые туфли, и с тоской заглянув в кошелек, осознала, что это были последние ее деньги в этом месяце. «Что ж придется затянуть ремешок» —, подумала она и они отправились в магазин. Стоимость туфель оказалась в два раза больше чем ожидала Елена Николаевна, и ей пришлось раскошелиться, отдав все деньги из ее худенького кошелька. Осталась мелочь, которую хватило бы только на две поездки в автобусе.

А через пару дней случилось худшее. Непослушный пес набросился на ученика. Когда мальчик вошел в дверь, пес с радостью подбежал к нему, и, поставив передние лапы на его плечи, сбил мальчика с ног. Пес и не думал, как то навредить мальчику, и обидеть его, это было обыкновенное проявление собачьей радости. Однако, мальчик упал, ударившись головой о полку для обуви. К счастью, всё обошлось, но мальчик был так напуган, что пришлось звонить его родителям и долго объяснять, что произошло и извиняться. Когда родители приехали, мальчик бросился в объятья мамы.

— Мама, мама них такая страшная собака, разреши мне больше не приходить сюда!

— Как же вам не стыдно?! — кричала мама ученика, — мы платим вам, между прочим, деньги за занятия сына, а вы развели здесь псарню! Нам рекомендовали вас, как одного из лучших учителей в школе, а вы натравливаете свою собаку на людей! Верните нам деньги, которые мы заплатили вам за месяц вперед! И, извините, конечно, но я вынуждена буду сообщить об этом инциденте в школу вашему руководству.

— У меня нет сейчас денег, — тихо ответила женщина.

— Что? — возмутилась женщина, — у вас нет денег? Ну, извините, милочка, и когда же вы сможете нам их вернуть?

— В следующем месяце. Я заработаю, и непременно отдам.

— Следующий месяц нас решительно не устраивает. Мальчику нужно заниматься музыкой, нам придется найти нового репетитора. Чем прикажете, я буду ему платить? У меня тоже не резиновая зарплата. Так что, милочка, поднапрягитесь и верните нам деньги на следующей неделе!

Елена Николаевна безнадежно посмотрела на календарь, следующая неделя наступит послезавтра.

Девочка, у которой пес безжалостно съел туфли, на занятия больше не пришла. Еще пара учеников отказались от занятий, их родители не захотели, чтобы их дети ходили в дом, где живет большая и злая собака, которая набрасывается на беззащитных детей. Было понятно, откуда подул этот неблагоприятный ветер, что это мама ее ученика рассказала родителям о неприятной истории, случившейся на днях.

А в понедельник Елену Николаевну вызвала к себе в кабинет директор школы.

— Я рекомендовала вас таким людям, как одного из лучших учителей нашей школы! А вы своевольничаете! Вот, полюбуйтесь! — она протянула Елене Николаевне бумагу, — одна из родительниц написала на вас жалобу, мы обязаны принять меры! Я никогда больше на дам вам рекомендаций и не позволю заниматься педагогической деятельностью!

— Но я ни в чем не виновата…,-оправдывалась Елена Николаевна.

— Не виновата? А пес, которого вы завели в своем доме? Это же убийца! Вот почитайте, здесь между прочим все написано. Родитель мальчика сходили в поликлинику, здесь копия заключения о состоянии здоровья мальчика!

— Но пес не причинил ему вреда, мальчик оступился и упал…

— Это меня совершенно не интересует. Нашей школе ни к чему такие неприятности. Так что будьте добры напишите заявление. По собственному желанию.

Елена Николаевна опустила голову, из ее глаз покатились слезы.

— Пожалуйста, не увольняйте меня. Как же я буду жить? У меня ребенок, чем я буду кормить его?

— Найдете себе работу в другой школе. Идите. Пишите заявление.

Елена Николаевна вышла из кабинета директора вся в слезах. Мало того, что она потеряла частные уроки, так еще и работу, которая была смыслом всей ее жизни. Долг отдавать было нечем. Денег не было совсем. И тогда, после долгих раздумий, она решила продать пианино. Проведя тонкими пальцами по крышке пианино, Елена Николаевна села за инструмент и в последний раз пробежала умелыми руками по его черно-белым клавишам. Она играла сначала медленную мелодичную музыку все более усиливая темп и звук, под конец пианино так загудело, что казалось оно сейчас раскаленное от громкой и призывной музыки расколется на части. А через пару дней инструмент был продан. У Елены Николаевны осталось только два ученика с которыми она занималась музыкой, и с отсутствием пианино, ей пришлось проводить уроки у учеников дома. Это был ничтожный доход, которого едва хватало на пропитание.

Сначала Петя обрадовался. В дом перестали приходить посторонние люди, по вечерам было тихо и спокойно. Бим мог беспрепятственно передвигаться по всей квартире, и не нужно было беспокоиться о том, что он напугает маминых учеников или нанесет вред их вещам.

А через несколько дней мама загрустила. Все чаще Петя стал видеть маму по утрам не выспавшейся, с заплаканными глазами. Мама перестала печь свои вкусные пироги, она перестала петь, когда принимала душ по утрам. А самое главное, мама перестала целовать Петю на ночь и ласково называть его «Петрушей». В доме поселилась печаль. Каждый вечер, когда мальчик ложился в постель и выключал светильник, он подолгу лежал и смотрел в потолок, ожидая, что мама войдет в комнату и ласковым голосом скажет, — «Спокойной ночи, Петруша». Но этого не происходило. Мальчик видел, как с каждым днем угасает его мама. По вечерам он стал заглядывать в комнату мамы и наблюдать как она готовится ко сну, как бережно она вытаскивала старенькие, порванные когда то Бимом ноты, и перебирала их тонкими красивыми пальцами, все еще не теряя надежду когда-нибудь восстановить их. А потом убирала ноты обратно, и долго сидела в кресле, смотря сквозь окно на луну что-то напевая под нос. А еще, в книге под подушкой она хранила фотографию отца. И перед сном долго смотрела на нее. С того самого дня, как они продали пианино ничто больше не радовало их жизнь, даже Бим, который все время крутился под ногами.

Петя решил, что он должен вернуть в дом пианино. Как это сделать он не знал. Он не мог его купить, он не мог его у кого-то взять. Это была не иголка. Это была большая вещь, к тому же которая стоила очень дорого. И тогда, он принял решение пойти к отцу. С отцом они не общались с тех пор, как он бросил его и маму ради другой женщины. Первое время отец Пети Владимир Сергеевич пытался искать встречи с сыном, но наткнувшись на непонимание и даже ненависть мальчика, оставил попытки встретиться с сыном. Те подарки, которые он отправлял Пете, мальчик не распаковывал и не смотрел. Елена Николаевна такое поведение сына не оправдывала, она считала, что Петя не вправе осуждать отца, и втайне от мальчика надеялась, что муж когда-нибудь все равно вернется и берегла подарки, отвергнутые сыном, бережно складывая в шкафу своей спальни. То, что Петя пойдет к отцу, она не могла даже предположить, и тем более, что мальчик будет просить помощи. Петя был хоть послушным и спокойным мальчиком, но в тоже время был принципиальным и всегда имел свое собственное мнение, которое мог отстоять.

Когда Владимир Сергеевич открыл дверь дома, он не поверил своим глазам. Он не видел сына почти два года. Сын изменился, повзрослел и, кажется, даже возмужал.

— Я не хотел приходить… но мама… нам нужна помощь, — мальчик заикался от волнения. Ему было стыдно, неудобно и он совершенно не знал, как себя вести.

— Сынок, — Владимир Сергеевич прижал Петю к груди, в его глазах заблестели слезы, — как же я рад тебе. Что же мы стоим в дверях? Проходи скорее в дом.

— Я совсем ненадолго, поздно уже. Мама будет волноваться.

— Проходи, проходи, — хлопотал Владимир Сергеевич, — я провожу тебя домой. А хочешь, я позвоню маме, чтобы она не беспокоилась?

Петя замотал головой:

— Не надо. Она не знает, что я здесь. Ни к чему ее напрасно волновать.

— Ты стал совсем взрослый… — Владимир Сергеевич с гордостью смотрел на сына, — проходи на кухню. Чай будем пить.

А потом они долго пили чай на кухне и разговаривали обо всем, что произошло в жизни мальчика и его мамы за последние два года.

Бим послушно лежал в ногах у Пети, и казалось, понимал, о чем они говорили.

— Ну, что дворняга? — спросил его Владимир Сергеевич, — натворили мы дел?

Пес вздохнул, и подойдя в нему, стал лизать руки.

— Ничего, мы что-нибудь обязательно придумаем.

— Я так сильно хотел собаку, а когда получил Бима все заботы переложил на маму, она ухаживала за ним. Я эгоист. Она никогда не простит меня.

— Ну что ты. Не вини себя. Главное, что ты это понял и хочешь помочь маме. А она тебя обязательно поймет и простит.

— А где твоя жена? — спросил Петя, оглядываясь по сторонам.

— Да нет у меня никакой жены…

— Как нет? Ты живешь один?

— Да.

— Так почему же ты не вернешься к нам? Мама ждет тебя.

— Правда? — глаза Владимира Сергеевича засветились.

— Она и сейчас ждет, — ответил Петя, — у нее фотография в книжке. Она думает, что я не знаю этого. А я знаю. Я видел.

— Все очень сложно, сын… Я оступился, и жизнь наказала меня. Я ведь хотел вернуться к вам… к тебе и к маме. Но стыдно, очень стыдно. Ты не волнуйся Петька, мы обязательно что-нибудь придумаем, — отец подошел к окну и закурил сигарету, — Ты знаешь, Петька, я же сейчас тоже без работы, как и твоя мама, на заводе где я трудился много лет прошло сокращение и меня уволили. Сейчас ищу другую работу. У меня есть кое-какие сбережения, этого конечно мало. Но мы найдем, обязательно найдем нужную сумму и купим маме пианино.

Несколько минут они молчали. Петя сидел за столом и смотрел на широкую спину отца. Владимир Николаевич курил в окно и смотрел в небо. И оба они были благодарны бездомному псу, который стал виной их долгожданной встречи. Два человека, любящие одну женщину — проживший долгую жизнь мужчина, и начинающий свой жизненный путь мальчик. Владимир Сергеевич чувствовал безмерную вину перед сыном и женой, и был благодарен судьбе за то, что ему представилась возможность хоть как кто помочь сыну и вернуть семью. А Петя думал о том, что сможет вернуть улыбку и радость своей мамы, и может быть с возвращением отца их жизнь изменится в лучшую сторону, и они смогут все вместе преодолеть те неприятности, которые обрушились на их семью в последнее время.

Василиса — отрезанный ломоть

Утром, в новостях по телевизору, Василиса увидела презентацию книги молодого автора Филиппа Крена. Это был парень, с которым она встретилась несколько дней назад в Доме. Ведущая рассказывала, какой фурор произвела книга на читательский мир, читатели в очереди стояли, чтоб получить автограф любимого автора, а самые известные режиссеры боролись за право экранизировать произведение. На туалетном столике завибрировал телефон.

— Алло.

— Василиса Стрельникова? Здравствуйте! Сегодня утром, я увидела ваши фото на витрине «Орхидеи». Это прекрасно! Я ищу именно такое лицо, как ваше! Я режиссер, Дина Орлова, хочу предложить вам сняться в кино. «Планета Рея» слышали? Нашумевшая книга нового молодого писателя Филиппа Крена? Мы хотим вам предложить главную роль. Я могу приехать к вам обсудить детали контракта?

— Но для начала я должна прочитать книгу, — ответила Василиса.

— Я привезу вам сценарий. Вам удобно если я приеду завтра утром?

— Да. Я буду вас ждать.

«Как тесен мир», — подумала Василиса, и включила компьютер, томимая нестерпимым желанием прочитать книгу. А когда книга была прочитана, Василиса точно знала, что она снимется в этом кино.

Василиса заключила контракт на съемки в фильме. Она работала по двадцать часов в сутки. Не было времени на отдых, сон, прием пищи и уж тем более на встречу с родными. Все реже и реже Василиса заходила к родителям. Времени, посещать лекции в институте не было тоже. Ей пришлось написать заявление на отчисление, и забрать документы. Съемки, встречи, презентации, интервью — вот не полный список того, чем был заполнен день Василисы. У нее были сотни поклонников, которые дарили ей подарки, и заваливали цветами. Известный политик снял Василисе квартиру в центре города, и девушка, второпях, покинула родительский дом. Политик влюбился в Василису, увидев ее съемочной площадке и, недолго думая, предложил девушке свое полное покровительство. Василиса не смогла отказаться от столь лестного предложения, политик был недурен собой, у него было много денег, и он мог поспособствовать развитию ее дальнейшей карьеры. Единственным недостатком этих отношений было то, что мужчина был женат и имел троих детей. Уйти из семьи он не мог, это сразу же разрушило бы его карьеру, которая стремительными темпами поднималась вверх.

— Детка, — говорил он, — разве нам плохо? Ты имеешь все, что пожелаешь, мы видимся с тобой почти каждый вечер. Давай не будем усложнять наши отношения. Я не могу на тебе жениться.

Весь город говорил об их романе. Политик настолько афишировал их отношения, что не стеснялся появляться с ней на различных мероприятиях. Василиса была уверена, что вот-вот получит предложение руки и сердца. Она надеялась на то, что политик все-таки разведется с женой, но когда, наконец, поняла, что этого не произойдет никогда, оставила ключи от квартиры на журнальном столике и ушла.

Новой ее любовью стал известный рок-певец. У него была шикарная загородная вилла, на которую он пригласил Василису. Вилла была, что надо. Двухэтажный дом с несколькими спальнями и огромным участком, на котором располагался сад, бассейн и резная беседка, в которой по утрам они завтракали. Дом был полон прислуги: горничные, садовники, повара, охрана. Кроме того, дом никогда не был пуст. В нем постоянно проходили увеселительные мероприятия, вечеринки, праздники и просто попойки, после которых невозможно было навести порядок. Кроме пьянства, певец страдал нервным расстройством, которое как только наступала ночь, выплескивалось в виде сексуальных извращений. Он превращал их ночи в безумные игрища, которые не смогла долго выдержать Василиса, и после бурного, непродолжительного романа сбежала к очередному бойфренду.

Новой ее пассией стал молодой перспективный футболист. Он купил Василисе квартиру, в которой они, как ей тогда казалось, счастливо зажили вдвоем. Футболист был так хорош собой, что она порой, не могла оторвать от него взгляд, и завидовала сама себе. Он был известный, умный, богатый и самый красивый. Однако, синеглазый блондин с непослушными кудрями и красивым загорелым телом через чур был увлечен женщинами. И когда Василиса застала его в их квартире с очередной девицей, то ей ничего больше не оставалось, как вышвырнуть любовников за дверь.

Дни шли за днями, недели за неделями, она меняла мужчин одного за другим, пуская в свою постель самых известных, знаменитых, дорогих и красивых мужчин. Дорогая жизнь так нравилась ей, что она порой не понимала, как она могла в влюбиться в Сережку Петрова. Он, несомненно, был хорош собой, выглядел что надо, но с тех пор как на Василису стали обращать внимание мужчины из высшего света Сережки Петрова не стало существовать вообще. Первое время он пытался звонить ей и писать смс, затем стоял подолгу под окнами, а когда она съехала от родителей, то и вовсе потеряла его из виду. Несколько дней назад она видела его у дверей своего подъезда, но запретила охране впускать назойливого ухажера.

В это вечер она, как всегда, поздно вернулась со съемок. У двери подъезда ее караулил Сережка. «О, нет», — подумала Василиса, и жестом руки показала своему охраннику избавиться от парня.

— Ты должна выслушать меня, Василиса! — кричал Сережка, барахтаясь в руках огромного, как скала охранника, — ты не можешь отвернуться от своих родных. Бабушка…,-он не успел договорить.

Василиса подала знак охраннику отпустить Сережку, и пригласила его войти в дом.

— Сколько времени ты не была в доме своих родителей? — спросил Сережка, как только они перешагнули порог квартиры.

— Да недавно, вроде, была, — она бросила сумочку на полку, сняла туфли и прошла на кухню, — что-нибудь будешь пить? — спросила она.

— Нет. А недавно, это когда?

— Слушай, Сережка, ну ты задаешь мне такие вопросы. Я не помню. У меня такой загруженный график, мне некогда думать о таких мелочах.

— По-твоему это мелочь? Василиса, девочка моя, ты не видела своих родных несколько месяцев.

— Не может быть…

Василиса присела на диван и задумалась. Да, она действительно давно не была в доме своих родителей. Последний раз они очень поругались с отцом. Отец был недоволен тем, что Василиса бросила институт. Ему не нравился образ жизни, который вела Василиса в последнее время. Он осуждал ее нашумевший роман с политиком. Ведь мужчина был женат и имел троих детей. Семья для ее родителей было самым святым, что было в их жизни. Они хранили и чтили традиции своего дома. Бережно относились друг к другу, и старались воспитывать своих детей в любви и согласии. И то, что сейчас происходило в жизни Василисы, им было не понятно, и они не могли этого принять. Отец, даже отказался сидеть с дочерью за одним столом, и не разрешил матери накрыть вечерний ужин, пока не уйдет Василиса, которая из любимой дочери превратилась в отрезанный ломоть.

Ужин, был самой главной традицией их семьи. Так повелось в их доме, что независимо от того как прошел день, вся семья собиралась в одно и то же время за круглым семейным столом, покрытым белоснежной скатертью. Скатерть была всегда чистой и свежей, об этом заботилась бабушка. Бабушка принесла в дом эту традицию из семьи своих родителей. И даже если в их доме не было денег, и они довольствовались картошкой или лапшой, скатерть всегда оставалась белоснежной. В тот вечер, когда они виделись последний раз, отец не позволил дочери присутствовать на ужине. Она видела, как бабушка постелила скатерть, но за стол никто не сел. Василиса положила на край стола деньги, и второпях ушла из родительского дома. Когда она вышла из подъезда, новенькие хрустящие купюры упали ей под ноги… Семья отказалась принять ее деньги…

Она тогда очень была обижена на родителей, потом как то забылось, и водоворот событий закружил ее. Она все думала о том, то непременно навестит родных и все объяснит им, но была слишком занята своей карьерой.

— Что стало с тобой, Вася? Ты была такой доброй и симпатичной девчонкой с милыми рыжими косичками. Куда все это делась? Как ты из такой хорошей девочки стала холодной и расчетливой стервой? — Сережка тряс ее за плечи, — очнись милая. Я ведь всегда был влюблен в тебя. Все эти расфуфыренные куклы мне не по нутру. А ты всегда была моим ангелом. Каждое утро, стоя у института, я ждал тебя, твои рыжие волосы и веснушки я видел во сне. Я хотел прикоснуться к тебе… Я хотел любить тебя…

— Ты что-то сказал про бабушку, там у подъезда? — перебила его Василиса.

— Твоя бабушка… — он опустил голову, — она умерла… Она просила передать тебе вот это, — Сережка протянул Василисе пакет.

Она развернула сверток. В нем оказалась скатерть. Белая скатерть.

— Она сказала, ты знаешь, что с этим делать, — Сережка удивленно смотрел на содержимое пакета. Василиса заплакала.

— Когда не стало бабушки? — сквозь слезы спросила Василиса.

— Четыре дня назад. Я приходил к тебе, но меня не пустила охрана.

— Боже мой, — она еще больше залилась слезами.

Она проплакала всю ночь. Сережка, поначалу пытался успокоить девушку, но поняв, что ей скорей всего нужно проплакаться и осознать смерть близкого человека, оставил ее и переместился в другую комнату. Он только изредка приоткрывал дверь, и в маленькую щель смотрел, как эта маленькая девочка мечется в агонии на огромной кровати.

Ей снилась бабушка. Как всегда, с доброй улыбкой и теплыми руками. Бабушку любили все домочадцы, она была доброй и заботливой. К каждому она могла найти свой подход и нужные слова поддержки. Она была для Василисы не только бабушкой, но и подругой. В школе Василиса была рыжеволосой девчонкой, которую все дразнили. Дети жестоки, и если один ребенок не вписывается в общество чем-то отличаясь от них самих, они видят в нем белую ворону. Вот такой белой вороной была Василиса с самого детства. Ее дразнили мальчишки и девчонки, давая различные прозвища. Никто из них не называл ее по имени. С детства она привыкла быть «Рыжей». А когда пришла пора влюбляться, Василиса еще больше ощутила свою непохожесть на других девочек. В то время, как другие девчонки дружили с мальчишками, и бегали на дискотеки, Василиса затравленная обидными прозвищами, просиживала дома за учебниками и книгами. Она мечтала, что однажды в ее жизнь ворвется прекрасный юноша и полюбит ее рыжие, непослушные волосы и веснушки, которые мелкими точками покрывали ее тело. В конце концов, она настолько укоренила в себе детские комплексы, что сама по себе стала сторониться сверстников, и не пыталась завести друзей. Поступив в институт, она стала вести себя обособленно, тем самым оттолкнув от себя однокурсников. Боясь насмешек, она старалась быть незаметной настолько, что в конце концов, ее действительно перестали замечать. Как привидение она входила в аудиторию, и так же незаметно для однокурсников удалялась. Никто ей не интересовался, и даже когда она болела и не посещала лекции, никто не звонил и не приходил ее навестить. Лишь однажды, она заметила на себе любопытный взгляд красивого синеглазого юноши. Но боясь, быть осмеянной, отвела взгляд и поспешила уйти. Юношей оказался Сережка Петров, в которого она безнадежно влюбилась. Несколько раз они плечо к плечу сталкивались в коридорах института, пару раз он открыл ей дверь в аудиторию, но все это время она опускала глаза и боялась, что он заметит ее залитое краской лицо и без того обезображенное веснушками. А он, как назло, каждое утро, как будто специально, поджидал ее у входа в институт. И скрестив руки на груди, прищурившись, смотрел на нее, и улыбался. Если бы только она знала тогда, причину этих «случайных встреч», если бы она могла почувствовать и понять, что парень влюблен в нее, она ни за что на свете не пошла бы в Дом, и сейчас все было бы по-другому. Она не стала бы встречаться с богатыми и знаменитыми мужчинами, тем самым, доказывая себе свою привлекательность и красоту. Некоторые из ее мужчин были ее одноклассниками или просто детскими обидчиками, которым непременно хотелось утереть нос. И став красивой, знаменитой и богатой она мстила всем и каждому, кто, когда то ее обидел. В погоне за красивой жизнью и желанием получить любовь и признание всего мира, Василиса забыла о бабушке, которая вместе с ней когда то переживала ее «маленькую» детскую трагедию. Она жалела Василису и понимала, поскольку сама с детства была рыжеволосой, но в силу своего характера смогла дать отпор обидчикам, после чего никогда в жизни больше не испытывала неудобств по поводу своей внешности. Василиса же была точной копией своей бабушки лишь внешне. Внутренне у нее не было того стержня, который бы давал ей способность противостоять жизненным неурядицам. Бабушка была единственным человеком в ее жизни, который ее понимал и принимал такой, какая она есть. Даже родители иногда ругали Василису за неспособность принимать самостоятельные решения, на что бабушка всегда вставала грудью и отстаивала поведение Василисы, каким бы оно не было. В тот вечер, когда она последний раз видела своих родных, когда отец отказался поужинать с Василисой и не принял ее деньги, выбросив в окно, Василиса видела, как бабушка долго стояла у окна своей комнаты и провожала ее взглядам, еле заметно помахав своей маленькой ручкой. И сейчас, когда Василиса поняла, что потеряла самого главного человека своей жизни, ей казалось, что жизнь остановилась навсегда…

Два дня она не вставала с постели, два дня возле нее сидел Сережка. Он готовил ей чай, гладил рыжие волосы, и все время шептал слова любви. А она, проснувшись, не могла найти себе места. Слишком большим был для нее теперь этот мир. Мир, в котором она была любима бабушкой и Сережкой.

А через два дня он увидел ее другую. Она готовила завтрак. В коротком халате, в тапочках и без макияжа. Рыжие волосы были собраны высоко на голове в пучок, а золотистые веснушки сверкали на лице маленькими волшебными звездочками. Вот такую Василису любил Сережка. В это утро это была его Василиса. Она была настоящей.

— Ты прости меня, Сережа, я ужасная эгоистка. Так захотелось красиво жить. Красиво одеваться. Иметь хороший дом и машину. Ведь сейчас у меня есть все, о чем я только можно мечтать. Но каждую ночь, когда моя голова касается подушки, я всегда думаю: что-то главное проходит мимо меня. А что, никак не могу понять. А сегодня ночью, я вдруг осознала. Эта скатерть напомнила мне, как мы каждый вечер собирались всей семьей за круглым столом. Мама, папа, бабушка, братишка. Мы ужинали, и хотя не каждый раз сытно, но всегда вместе. Бабушка готовила свои знаменитые гречневые блины или пекла булочки с маком. Мм…Как это было вкусно! А потом мы с мамой убирали со стола, а она бережно сворачивала эту скатерть и уносила ее к себе в комнату. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность… Теплый семейный ужин. Вот чего мне не хватало эти долгие месяцы, — она тихонько плакала теребя в руках белую бахрому бабушкиной скатерти.

Сергей подошел и обнял Василису, так крепко, словно он боялся, что она выскользнет из его рук. Она положила голову на его плечо из ее глаз катились слезы. Слезы стыда и боли.

Зоя — мачеха

С появлением Темочки мир и покой семьи рухнул. Зоя все больше времени проводила с Темочкой, не обращая внимания на Дениску, Алексей же наоборот, все заботы о воспитании Дениски, взял на себя. Он любил его, и жалел. Зоя не хотела заниматься воспитанием Дениски, и как не пытался мальчишка завоевать ее любовь, она так и не смогла полюбить его. Семья распалась на две части. Алексей больше не целовал маленькие пальчики жены, не прижимал ее к своему сердцу, и не гладил шелковистые волосы. Все это было в прошлом. Зоя подолгу просиживала в спальне у Темочки, а иногда и вовсе оставалась ночевать в детской, что бы быть ближе к сыну. Казалось, что Алексей и Дениска были ей попросту не нужны. Она не интересовалась их жизнью вообще.

В то время как Алексей работал в офисе, Дениска ждал его, просиживая часами в комнате. Он периодически слонялся по дому, в ожидании. А еще, сквозь маленькую щель в двери он наблюдал, как Зоя укладывает малыша. Ему всегда нравилось смотреть, как Зоя вынимала его из кроватки, и пеленала на специальном столике. Она разговаривала с ним, гладила и целовала. Дениску никогда и никто не целовал. Он никогда не знал любви матери. Его родители погибли в автомобильной аварии, когда мальчику было всего несколько месяцев, и он чудом остался жив. Шесть лет он прожил в детском доме, с мечтой о том, что когда-нибудь найдет свою семью. И вот, у него есть семья, и даже свой собственный брат, к которому так хотелось прикоснуться хотя бы разок, но это было запрещено. Так же, как запрещено входить в детскую комнату, и что-либо там трогать. А Дениске так хотелось войти в эту комнату с красочными обоями и голубыми занавесками.

В это утро Алексей улетел в командировку на несколько дней. Зоя и дети остались дома. Дениска играл в своей комнате. Зоя суетилась на кухне. В детской заплакал Темочка, и Дениска с любопытством заглянул в комнату к малышу. Малыш барахтался в кроватке в мокрых пеленках. Он замерз и требовал сухой одежды. Дениска вошел, аккуратно наклонился к брату, и взял его на руки. Он так давно мечтал прикоснуться к этому маленькому человечку, взять его на руки, потрогать его ручки, ощутить его запах. Он положил малыша на пеленальный столик, и начал вытаскивать его из мокрых пеленок. Малыш стал размахивать ручками и ножками, хныча и прося тепла. В комнату вошла Зоя. Дениска встрепенулся, и малыш выпал из рук. Зоя инстинктивно протянула руки и подхватила малыша. Он не ударился, не упал, лишь немного испугался и стал плакать.

— Как ты посмел!? — закричала Зоя, — кто разрешил тебе брать на руки ребенка? — она прижимала Темочку к груди.

— Он плакал… Я хотел его переодеть… мама…,-плакал Дениска, утирая своими маленькими кулачками горькие слезы.

— Не смей называть меня мамой! Убирайся прочь! Вот приедет Алексей, и мы будем решать вопрос о твоем возвращении в детский дом! — кричала она.

А когда Алексей приехал, Зоя с порога кинулась к нему в объятья. Давно Алексей не видел жену такой ласковой и нежной. Он отвечал на ее ласки пылко и страстно. Взяв руками ее лицо, он стал целовать ее в щеки, губы, глаза, так, что чуть не задохнулся от переполнявших его чувств. Он так любил свою маленькую Зайку. И так был рад встрече с любимой.

— Я так скучала, — прошептала она.

— Я тоже скучал. Я столько всего вам привез. Где мальчишки? Темочка, Дениска, сейчас будем подарки разбирать!

Зоя отстранилась от мужа. И с опаской посмотрела ему в глаза.

Алексей стал оглядываться. Странно, что его до сих пор не встречал Дениска. Обычно мальчишка поджидал его еще у дверей, и радостно кидался к нему на шею. Алексей отодвинул жену и стал прислушиваться.

— Дениска! — позвал он мальчика, — посмотри, какую большую машину я тебе привез! Дениска!

Он прошел в гостиную, мальчика нигде не было. Быстрыми шагами он поднялся в комнату мальчика, она была пуста. Он стал нервно открывать все двери в доме и обходить все комнаты. На его лице была тревога, и, кажется, что он понимал, что Дениски в доме нет. Он понимал, что произошло что-то ужасное. От быстрого шага он тяжело дышал, на лбу выступила испарина.

— Где Денис? — спросил он у жены, опустившись на диван.

— Алешенька, понимаешь… его нет… Я его увезла… — стала оправдываться Зоя.

— Где Денис? — еще раз более грозно спросил Алексей.

— В детдоме, — сказала, как отрезала Зоя.

Алексей опустил голову и зарычал.

— Как ты могла? Зоя, как ты могла?

— Алешенька, я сделала это ради нас, — Зоя присела на колени, и стала целовать мужа в макушку, — Родной мой… У нас семья… Зачем нам этот детдомовский мальчишка? У нас есть свой сын. Родной. Мы будем жить втроем ты, я и Темочка. А Дениску усыновит другая семья… Я узнавала…Они хорошие люди… Они живут в Германии. Ему будет там хорошо…

Алексей поднял голову и отвесил жене пощечину, голова ее запрокинулась, он упала на пол и зарыдала. Он встал и быстрым шагом направился к двери. Зоя сидела на полу, и, обняв колени, плакала. Он посмотрел на жену, и ему стало ее жалко. Зоя была маленькой и хрупкой женщиной, ему всегда хотелось ее оберегать, быть для нее защитой и опорой. Он всегда любил ее. С самого детства она была для него всей его жизнью. А сейчас он смотрел на нее другими глазами, она была все такой же маленькой и беззащитной, но в одночасье стала для него чужой. И жалость к ней была сейчас какой-то другой.

— Зачем, Зоя? — спросил он, — Он ведь ни в чем не виноват. Я так надеялся, что став матерью ты полюбишь его. Разве мы не могли быть счастливы? Зачем, Зоя? Зачем ты отдала мальчика в детский дом? Выбросила из дома как котенка, как игрушку! А если бы Темочка лишился нас, если бы нас вдруг не стало, ты пожелала бы ему такой судьбы?

Зоя сидела на полу и плакала. Алексей смотрел на нее так, словно готов был заплакать сам. Он сжимал кулаки, и его слегка потрясывало. Женщина, которой он бесконечно доверял, совершила такой поступок, который он не мог понять, принять и простить. Он не знал, что дальше делать. Он не понимал, как дальше жить. Он точно знал лишь то, что больше не мог оставаться в своем доме и видеть свою жену. Все, что было в его жизни, рухнуло.

— Как ты могла? — тихо сказал он и вышел за дверь.

Она еще долго так сидела, сжавшись в маленький комочек, и обняв руками колени. Сидела и плакала, пока не услышала плачь ребенка. Опираясь на перила, она поднялась в детскую, и, взяв малыша на руки, стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, чтобы укачать ребенка и уложить его спать. Малыш причмокивал соску и улыбался во сне. Когда уголки его губ ползли вверх, на его румяных щечках появлялись ямочки, которые он взял от отца, и которые так любила Зоя. От вида этих ямочек у Зои снова сжалось в комок сердце. Она заплакала, роняя горькие слезы на розовые щечки малыша.

Они дружили с детства. Когда им было по двенадцать лет, он признался ей в любви, она ответила взаимностью. Они написали клятву любви и верности, и, запечатав ее в бутылку, закопали под старым дубом. Спустя четыре года под этим же дубом они познали друг друга. Они любили друг друга лежа на голой земле, осенние листья прилипали к телам и они были так счастливы, что позабыли о времени. Она вернулась домой лишь под утро, с растрепанными волосами и с рассеянной улыбкой. Родители, знавшие о романе детей и не препятствовавшие ему, прочитали ей лекцию о том, как она молода, и сколько еще нужно всего добиться в жизни, прежде чем совершать опрометчивые поступки. А на следующий вечер, она как сумасшедшая бежала к старому дубу, чтобы еще раз испытать минуты сладости от сближения с любимым человеком. Об их головокружительном романе знали все. Кто-то осуждал, кто-то завидовал. А они просто любили друг друга. После окончания школы она поступила в институт на факультет гражданского строительства, он поступил туда же. Всегда и всюду они были вместе. После окончания института они уехали из родного города. Устроились работать в одну строительную фирму, добились успеха и стремительно продвинулись по карьерной лестнице вверх. Они купили большой дом, в надежде, что в скором времени в нем зазвенят детские голоса. Время шло. Беременность не наступала. Все чаще у Зои случались нервные срывы. Ей пришлось оставить работу и заняться медицинским обследованием и лечением. Всю заботу о ее лечении, содержании дома и семьи взял на себя Алексей. Ему приходилось подолгу работать, задерживаясь в офисе по вечерам. По несколько раз в день они созванивались. А когда он уезжал в командировку, даже издалека он баловал ее своим вниманием, присылая ей трогательные письма полные любви. Случалось так, что он уже приезжал, а письмо приходило позже. И тогда они вечером усаживались возле камина на мягкий теплый ковер, и читали его вслух, крепко обнявши друг друга.

Ей казалось, что так будет всегда. И теперь, когда их семья разбилась вдребезги, как хрустальный бокал, она все же не до конца понимала суть происходящего. Она ждала. День и ночь, вслушиваясь в звуки и вглядываясь в окна. Она надеялась, что Алексей обязательно вернется. Но шли дни, а его не было. Вот уже несколько дней Зоя не знала ничего о муже. Он не писал, не звонил и не приходил. Всю жизнь, сколько она себя помнила, он всегда был рядом. Никогда они не разлучались надолго, за исключением тех командировок, в которые Алексей был вынужден уезжать по работе. Постепенно ожидание стало превращаться в тоску и боль, которую она не могла больше выносить. С ней случился нервный припадок.

Очнулась она уже в больнице. Первая мысль, которая посетила ее голову, была о Темочке. Где он? Что с ним? В палату вошла женщина в белом халате, по всей видимости, она была врач.

— Что со мной? Где мой ребенок? — спросила Зоя.

— Молчите. Вам пока не надо разговаривать поберегите силы. У вас произошел нервный срыв. Ничего, полежите у нас несколько дней, прокапаетесь, подлечитесь. Все будет хорошо. А ребеночка вашего органы опеки увезли, побудет пока в доме малютки, если конечно у вас нет родственников. Родственники то у вас есть?

— Муж. Но он пропал. Мама живет в другом городе, — по щекам Зои покатились слезы, — а можно мальчик со мной здесь побудет?

— Нет, что вы. Это у нас запрещено.

— Но как же так, мне надо к нему. Как же он там без меня? — Зоя умоляюще смотрела на врача, из глаз ее текли слезы, — отпустите меня.

— Как же вы в таком состоянии будете ухаживать за ребеночком? Нет уж, Зоя Викторовна, давайте мы с вами несколько дней полежим, наберемся сил, а когда кризис минует, мы выпишем вас из больницы. Я могу позвонить в дом малютки и поинтересоваться как ваш малыш, хотите?

Зоя кивнула головой.

Вечером к Зое в больницу пришла приятельница Ленка. Ленка работала вместе с Алексеем, и они дружили семьями.

— Ну как же так, Зоя? Почему ты нам не позвонила? А, как же Алексей? Алексей знает о том, что ты здесь? Он улетел, а ты здесь совсем одна… — тараторила Ленка.

— А куда улетел Алексей? — удивленно спросила Зоя.

— Как куда? Ему позвонили из клиники, сказали, что примут мальчика на лечение, Алексею нужно подписать там какие-то бумаги… — удивленно сказала Ленка.

— Какого мальчика?

— Как какого? Дениску конечно. Зоя, я ничего не понимаю. Ты, что ничего не знаешь? Дениска болен, ему нужна операция. На сердце. Алексей несколько месяцев собирал деньги, наша компания проплатила пятьдесят процентов от стоимости операции. На днях они должны были лететь с Дениской в клинику… Ты знаешь, это здорово, что вы усыновили мальчишку. Не каждый возьмет на себя ответственность взять больного ребенка, а вы с Алексеем молодцы. Вы герои. Мальчишка ведь совсем был никому не нужен. Думаешь, почему его шесть лет никто не усыновлял? Больные дети не нужны никому. Ты давай тут, не расклеивайся, поправляйся поскорее. С Темочкой все в порядке, мы видели его, но нам его не отдают. Говорят, что только близким родственникам. Нужно позвонить твоей маме, что бы она приехала и забрала малыша…

Из глаз Зои покатились слезы. Перед ее глазами стоял Дениска. Только сейчас она вспомнила, насколько мальчик выглядел болезненным. Худенький с большими глазенками, он не выходил из ее головы. Алексей знал о его болезни, но ничего не сказал ей. О болезни мальчика знали все, кроме нее. Алексей, как всегда жалел Зою, и не хотел доставлять ей лишние заботы и тревоги, взяв на себя ответственность по воспитанию и теперь уже лечению мальчика. Все услышанное не укладывалось в ее голове. Нужно было что-то делать. Найти Алексея, просить прощения и возвращать Дениску из детского дома. Она поднялась с постели, выдернула капельницу. Ее сердце стучало, готовое выскочить из груди. В глазах ее потемнело, она пошатнулась и упала в обморок.

Филипп — вор

Всю жизнь Филипп пребывал в своих иллюзиях, которые согревали его сердце лучше любой женщины и не желал менять свой образ жизни, сторонясь людей. Он любил придуманный им мир, любое вмешательство в него для него было катастрофой. Он был обидчив и завистлив, ему казалось, что никто в мире не понимает его тонкой израненной души, и поэтому всячески сторонился дружбы и общения. Дружить он не умел, в действиях других людей он видел потребность использовать его. Любви он никогда не знал, женщины казались ему лживыми и эгоистичными. Сейчас, когда, казалось его, признал мир, он был на вершине блаженства. На него смотрели, им восхищались, это было то признание, о котором он мечтал всю жизнь. Известность и деньги сделали свое дело, Филипп выбрался из своей скорлупы, оставив в ней свою нищету и старую мачеху, из дома которой он ушел незамедлительно после получения гонорара за книгу. Отец к тому времени давно уже умер, и Филиппа больше ничего не держало в этом доме.

На одной из презентации книги к нему подошел молодой человек с широкой улыбкой на лице.

— Привет Филя! Подпишешь мне книгу? — он протянул книгу Филиппу для автографа.

— Мы знакомы? — спросил Филипп.

— Да, друг… быстро ты забыл друга детства. Я Вовка. Вовка Светлов. Помнишь меня? Детство…крыша… газировка… — молодой человек слегка прищурился.

Конечно же, Филипп помнил его. Они прожили в одном дворе много лет, в детстве они дружили, вместе ходили в школу, вместе бегали к Федору Николаевичу послушать интересные истории. Потом Вовка переехал с родителями жить в другой город, кажется, им тогда было лет по четырнадцать-пятнадцать.

— Почему на обложке нет имени Федора Николаевича? Это ведь его книга. Верно? — Вовка все так же смотрел, прищурившись, словно хотел понять, что-то очень важное. А может быть, даже понимал.

— Давай не будем это обсуждать здесь, — Филипп быстро подписал книгу и, захлопнув, передал ее Вовке, — у меня презентация, читатели… вечерком встретимся. Ты надолго здесь?

— Недели на две, приехал родственников навестить. Вечером в семь, в чайной у парка жду тебя.

Идти на встречу Филиппу не хотелось, но не встретиться с Вовкой он не мог. Его испугала мысль, что откроется правда об авторе книги, а этого он допустить никак не мог. Отсчитав довольно приличную сумму денег и положив ее в конверт, Филипп направился на встречу. Он сможет заставить молчать Вовку, вручив ему внушительную сумму денег. Родители Вовки никогда не были богатыми людьми, да и сам Вовка, судя по его внешнему виду, с тех самых пор не стал человеком состоятельным. Потертые джинсы, вытянутый свитер и стоптанные кроссовки говорили о размере его кошелька, или точнее о его отсутствии. Сделав такие выводы, Филипп направился на встречу, в надежде заплатить «другу детства» за молчание.

— Сколько ты хочешь? — сразу же спросил он Вовку.

— А кто тебе сказал, что мне нужны деньги? — Вовка улыбался.

— Тогда зачем ты пришел?

— Захотелось посмотреть в глаза человеку, который выкрал книгу.

— Я мог бы дать тебе деньги. Столько сколько нужно. Вот, возьми, — Филипп протянул конверт с деньгами.

— Филя, да как же не стыдно тебе…

— А мне не стыдно. Кто я был все эти годы? Неудачник. Книжный червь без прошлого и будущего. Да, я тщеславен и честолюбив, но без этого нельзя прожить в современном мире. Либо тебя съедят, либо ты съешь кого то. Старику не нужна ни слава, ни признание. Его книга пролежала бы в столе всю его жизнь, а после его смерти, скорей всего, родственники выбросили бы ее как ненужный хлам. Я же дал книге новую жизнь, я наделил ее именем, и подарил ей поклонников. Теперь она будет жить вечно. И имя мое будет жить вечно! — глаза Филиппа блестели безумным огнем.

Вовка закурил, и стал пускать кольца дыма в потолок. Выкурив сигарету, он опустил голову, и еще какое-то время смотрел на деньги. Он молчал, а Филипп все время ждал, когда же Вовка их возьмет. Вот тогда его душа восторжествует. Тогда они будут на равных, и смогут говорить на одном языке. Но Вовка отвел взгляд, и пронзительно стал смотреть в глаза Филиппу.

— Ты подарил ей жизнь, лишив ее родителя. Она, как беспризорник будет слоняться по свету, и никогда не обретет настоящее счастье. Счастье — дать признание своему автору. А ты, закончишь свои дни в тоске и одиночестве, ибо ты потерял не только честь и достоинство, ты потерял друга, которым я был для тебя все эти годы. А деньги, оставь себе. Возможно, я не настолько богат, как ты, но одно я знаю точно, душа моя не запятнана, помыслы мои чисты, у меня есть настоящие друзья, жена, дети. Жизнь моя проста и скромна, но в то же время удивительна и прекрасна, потому что я занимаюсь любимым делом, в отличие от тебя, укравшего дело всей жизни у другого человека. Прощай. И запомни, с этого дня я не подам тебе своей руки.

Филипп остался один, допив кофе, он вышел на улицу, и глубоко вдохнув свежего вечернего воздуха, медленно побрел домой. Мысли мелькали в голове одна за другой. Конечно же Вовка был прав, Филипп законченный негодяй и подлец. В одном лишь он оправдывал себя, он дал книге Федора Николаевича возможность быть прочитанной людьми. Сейчас он думал только об одном, лишь бы Вовка не придал это дело огласке. Если же Вовка это сделает, то жизнь Филиппа полетит в бездну.

Задребезжал телефон.

— Филипп, ты о чем думаешь? Где сценарий?

Филипп подписал контракт, по условиям которого он должен написать сценарий для нового фильма. В противном случае он вынужден будет заплатить неустойку, а это были деньги немалые. Денег у него осталось совсем немного. Разгульная жизнь, праздники и вечеринки хорошо потрепали его финансовые запасы. Ведь когда у человека бедного появляются большие деньги, он я не в состоянии справиться с ними, и тратит их без меры направо и налево, не думая о том, что они могут закончиться. Безденежье приносит человеку страдания, наличие же денег удовольствия, от которых порой невозможно отказаться. Окунувшись с головой в мир развлечений, пьянства и разврата Филипп не замечал, как утекают его деньги, словно вода сквозь пальцы. И если он не предоставит сценарий, ему придется очень худо. К тому же издатель ждал от него продолжения книги, и по условиям этого контракта он должен был ее уже написать. Времени на решение этой задачи оставалось совсем мало. Читатели требовали продолжения, и Филиппу во что бы то ни стало, нужно было издавать вторую часть книги, а написать ее он не мог. Оставалось единственное, найти Федора Николаевича, и уговорить его написать продолжение, а еще лучше взять продолжение, которое, скорее всего, было уже написано. Он не знал где искать старика, жив ли он вообще, ведь с момента последней их встречи прошло шесть лет, и старику тогда было семьдесят два года. Филипп решил, что он обязательно найдет его и уговорит его помочь ему.

После недолгих поисков Филипп пришел в дом Федора Николаевича. Дверь открыл мужчина, явно родственник старика, об этом говорили его большие карие глаза, и долгий пронзительный взгляд.

— Мне нужен Федор Николаевич, — спросил Филипп.

— Ты Филипп? Проходи, я узнал тебя.

Филипп вошел в квартиру, огляделся по сторонам, мужчина предложил сесть. Филипп присел в рядом стоящее кресло, в руках он держал конверт с деньгами. Сейчас эти деньги, как никогда обжигали его руки, и он совершенно не знал, куда его деть.

— Я Вадим, внук Федора Николаевича. Дед ждал тебя до последнего своего дня. Он так надеялся, что ты придешь к нему, и покаешься. Но, увы…Он умер, так и не увидев тебя.

— Федор Николаевич умер? Как? Когда?

— За всю свою долгую жизнь он не сделал плохо не одному человеку, он никого не обидел и не предал, — как будто не слыша Филиппа, продолжал Вадим, — Это был самый благороднейший из людей, с которыми я когда — либо встречался. И мне посчастливилось родиться его внуком. Потому что иметь такого деда, это великая честь. А ты предал его…Ты… Человек, которого дед всегда любил и уважал. Он писал свои книги специально для тебя. У меня только один вопрос — Зачем? Зачем ты украл ее?

— Я всегда любил ее. Я хотел ей обладать. Я хотел вдохнуть в нее жизнь. Что толку от шедевра, который пылится на полке? А сейчас её читают миллионы, она известна и популярна. Она приносит деньги, — Филипп протянул конверт. Вадим отодвинул конверт рукой. Сейчас в его взгляде было столько ненависти, что Филипп отвел глаза в сторону, и положил конверт на рядом стоящий стол.

— Она всегда принадлежала тебе. Ты мог бы ее просто попросить, и он отдал бы ее тебе, — сказал он.

— Но что плохого в том, что я дал ей жизнь? Старик никогда бы не издал ее…

— Ты дал ей чужое имя.

— Не все ли равно теперь мертвому? — Филипп посмотрел на фотографию Федора Николаевича, висевшую на стене.

— Убирайся прочь, подлец! И не вздумай оставлять свои деньги! Они никому здесь не нужны! — Вадим рукой указал на дверь.

Филипп взял смятый конверт и затолкал его в карман пиджака. «Что ж, — подумал он, — я найду человека, который напишет мне книгу. Все продается и все покупается. И если нужно купить мое благополучие, то я его куплю».

А через несколько дней он нашел автора, который за определенную сумму денег, согласился написать продолжение знаменитой книги «Планета Рея». Оставалось только ждать. Когда книга была написана, Филипп дрожащими руками нес это сокровище домой, для того чтоб провалиться в мягкое кресло и наслаждаться ее прочтением. Но уже с первых страниц книга не интриговала, сюжет в ней был натянутым и скучным. Это было совершенно не то, что он ожидал. Его сердце заныло от тоски и разочарования, полученного от прочтения. Может быть, сама по себе она не была плоха, но это была не та книга. Это была не его книга. Не тот слог, не те действия и, самое главное в ней не было ни капельки души, и того маленького лучика, за который Филипп уцепился в детстве, слушая книгу в доме Федора Николаевича. Он отбросил в сторону листы и уселся за стол. Эту книгу он будет писать сам. Несколько дней он не выходил из квартиры, спал по два часа, вскакивал с постели и снова садился за стол. Мысли спутанные в большой клубок не хотели распутываться и ложиться на бумагу. Измучив себя, он перестал есть и спать. Даже в те недолгие часы, когда на него наваливался тяжелый сон, его измученная душа не знала покоя. Каждый раз, когда он закрывал глаза, ему являлся Федор Николаевич, седой и скрюченный старик укоризненно покачивал головой, и смотрел Филиппу в глаза. От этого пронзительного взгляда Филипп вздрагивал и просыпался. «Проклятье, — думал Филипп, — они обманули меня. Эти странные существа обещали сделать меня писателем взамен на друга. И вот, старик умер, Вовка ушел, с громким заявлением больше не подавать мне своей руки. А что получил я?»

Вот и снова пришла весна, зажурчали ручьи, и солнце стало светить ярче и теплее. Город ожил после зимней спячки. Только в одном дворе никогда не прекращалась весна, и яблони по-прежнему цвели своим белым цветом. Единственное, что изменилось во дворе, так это температура. Воздух был сырым и холодным. Ветер трепал пышные ветви яблонь, слегка подергивая остатки цвета, который вот-вот должен был превратиться в яблоки.

— Я порезвилась, — сказала Вивиан, выходя из дома и потягиваясь, словно кошка, — давно не было мне так интересно наблюдать за людьми. Она положила книгу на маленький плетеный столик.

Дзартон задумчиво рассматривал яблоню.

— Хм… — он перевел взгляд в Вивиан, — ты конечно вольна в своих действиях. Но не находишь, что многое из произошедшего слишком жестоко?

— А что, собственно, жестокого? Мама мальчика, которая слишком избаловала своего ребенка или, может быть близняшки, которые живут отрешенно в своем мире? Или тебе не нравится, что произошло с малышом, который и не должен был родиться вовсе, пришел ниоткуда и ушел в никуда? А может быть тебе жалко бабушку? Пользуясь беспрекословным авторитетом в доме, она могла бы повернуть жизнь семьи в другое русло. Каждый из них сделал свой выбор сам. Я лишь была наблюдателем, и не мешала им вершить свою судьбу.

— Так уж и наблюдателем? — ухмыльнулся Дзартон.

— Ну… немного поколдовала, конечно. Но только самую малость, — Вивиан села в плетеное кресло, закутавшись в плед, — сегодня прохладно во дворе, не находишь?

— Погода в Доме меняется в зависимости от настроения наших испытуемых. Они стали осознавать, что происходит с ними. Более того, они стали думать… — Дзартон присел в кресло напротив Вивиан.

— Думать они должны были раньше, когда подписывали договор! А сейчас они должны действовать. Взвешивать и принимать решения! — глаза ее сверкали молниями.

— Хорошо, если они примут правильные решения, — Дзартон был спокоен как никогда.

— В нашей игре нет правильных решений! Но я жду… Уж поскорее бы. Мне не терпится заполучить кристалл.

— А с чего ты взяла, что кристалл получишь ты? Может быть, в этот раз победителем буду я.

— Не смеши меня, — Вивиан засмеялась, обнажая красивые белые зубы, — они такие предсказуемые. Кристалл получу я!

— Не торопи события. Всему свое время. Пойдем в дом, сегодня и вправду прохладно, — Дзартон встал с кресла и протянул руку Вивиан. Вивиан покачала головой.

— Лунные Девы не боятся холода. К тому же пасмурная погода мне по нутру. Я побуду еще здесь. Жаль, что с сегодняшнего дня мы не можем вмешиваться в их жизни…

— Да, это так… — Дзартон поднялся по лестнице и скрылся в Доме.