Дом колдовства

I

— Вас ждут, мистер Бойд.

Уже немолодая горничная фыркнула, показывая свое неодобрение, и отступила назад.

Я решительно стряхнул снег со своих коротко подстриженных волос, прежде чем войти в «Дом колдовства». Несколько месяцев назад один из иллюстрированных журналов посвятил ему целый фоторепортаж и сделал это так хорошо, что теперь интерьер дома меня не слишком удивил. Легкий аромат, который, казалось, распространялся пр всем помещениям благодаря искусно проведенной вентиляции, заставил мои ноздри затрепетать. Ноги сразу поглотила плотная шерсть синего китайского ковра, и в первое мгновение мне даже показалось, что с ними что-то произошло. Стены холла были задрапированы черным бархатом, а потолок, переливчато-зеленый, приятно освещался скрытыми светильниками.

Горничная проводила меня к спрятанной в глубине холла лестнице, охраняемой гигантской египетской кошкой из синего венецианского стекла. Стоило мне к ней приблизиться, как в ее хищных глазах загорелся недобрый огонек, но, может быть, мне это просто показалось.

— Мисс Лорд просила вас спуститься вниз.

Горничная еще раз фыркнула, но уже громче.

Я воспользовался мозаичной лестницей, каждая ступенька которой была украшена каким-нибудь кабалистическим рисунком, и, спустившись в подвальный этаж, оказался перед тяжелой деревянной дверью. Она вела в помещение с бассейном и так же, как и лестница, была расписана кабалистическими знаками.

Небольшой бассейн был окутан теплым влажным воздухом, и над водой поднимались легкие клубы пара. Лишь один предмет на ее поверхности оставался неподвижным. То была блондинка, безмятежно лежавшая на спине в центре бассейна. Погруженная в свои размышления, она смотрела в потолок, который представлял собой нечто вроде искусственного звездного неба.

— Закройте дверь! — неожиданно проговорила она повелительным тоном, и голос ее прозвучал довольно резко.— Вы впустили эту проклятую струю воздуха.

Я старательно закрыл дверь, подошел к краю бассейна и, слегка наклонившись, с любопытством посмотрел вниз.

Длинные светлые волосы ореолом окружали ее голову, глаза по-прежнему были устремлены на потолок. Нос между выступающими скулами был классически прямым и красивым, ноздри слегка шевелились. Крупный рот был роскошен: верхняя губа была короткой, нижняя — чуть припухлой, она крепко сжимала их. Блондинка производила впечатление женщины, уже давно привыкшей к безоговорочному выполнению своих желаний, и я подумал, что за этой почти чудесной внешностью скрывается душа, вероятно, такая же деликатная и нежная, как бульдозер.

Она неглубоко вздохнула, перевернулась на живот, несколькими легкими движениями достигла края бассейна и вылезла из воды. Когда она выпрямилась, я понял, что она гораздо выше, чем я представил, увидев ее в воде: ее рост почти равнялся моему. Черный купальник, который, видимо, плотно облегал ее и до купания, теперь, казалось, стал еще меньше, подчеркивая скульптурность ее фигуры. Глубокие движения полной груди, благородная округлость бедер, длинные точеные ноги явно бросали вызов моей мужественности. На одно мгновение извращенное воображение подсказало мне, что такое ее появление — в полном великолепии — имело определенную цель, но потом рассудок победил, и я с отупелым видом стал смотреть, как она взяла полотенце и начала вытирать волосы.

— Вы — Бойд? — спросила она десятью секундами позже.

— А вы — Лорд? — сухо ответил я.

— Мисс Лорд, пожалуйста!

— Мистер Бойд, если вам не трудно,— возразил я с ледяной улыбкой.— Думаю, вы замечательное существо, и я, пожалуй, буду совершенно счастлив, если вы станете моей клиенткой, но только при условии, что вы не забудете хороших манер в обращении со мной.

Мне показалось, что она сейчас взорвется, но спустя мгновение она резко переменилась. Теперь она излучала такую холодность, что меня это немного обеспокоило. Тень улыбки появилась на ее губах.

— Вы, конечно, знаете, кто я?

— Безусловно,— ответил я.— Как-то я раскрыл журнал с фотографиями обнаженных женщин, и вы сразу же попались мне на глаза.— Я поднял руку, видя, что она показывает зубы, только уже не в улыбке.— Хорошо, хорошо, согласен. Вы Максин Лорд, владелица «Дома колдовства»— парфюмерной фабрики. То же название вы дали и своему жилищу, которое замечательно разукрасили. По общему мнению, это сильная реклама. Обо всем этом я прочитал несколько дней тому назад.

— Мне нужен частный детектив,— заявила она, энергично расчесывая свои волосы.— Мне рекомендовали вас как делового и неболтливого человека. Это то, что нужно. Я полагаю, что вы и стоите дорого?

Лазурные глаза оценивали меня.

— Как ваши духи,— ответил я,— по сорок долларов за унцию.

Она принужденно улыбнулась.

— Я заплачу вам пять тысяч долларов, если вы добьетесь успеха. И ничего — в случае неудачи. Что вы на это скажете, мистер Бойд?

— Мне кажется, все зависит от того, что вы хотите, чтобы я сделал,— ответил я.

Она закуталась в простыню и направилась к лестнице. Я проследовал за ней в холл, затем в застекленный лифт. На третьем этаже она вышла, я — следом. В такой последовательности мы и вошли в огромную спальню. И здесь две египетские кошки из синего венецианского стекла несли свою вахту: они сидели по обе стороны широченной кровати, и их хищные глаза, следящие за тем, как я входил за их хозяйкой, выражали определенное недоброжелательство.

Максин Лорд сбросила простыню, спустила с плеч лямки своего купальника и повернулась ко мне спиной.

— Помогите мне расстегнуть,— приказала она.

Застежка-молния проходила вдоль всей ее спины, и я подумал, что стеклянные кошки будут очень недовольны мной. Их хозяйка, не поворачиваясь ко мне, дала купальнику соскользнуть со своих бедер, подобно кожуре от банана, и направилась к тому, что было, как я догадался, гардеробом.

— Я ненадолго,— бросила она мне через плечо.— Подумайте о серьезных вещах, пока меня не будет, мистер Бойд,

В течение нескольких секунд мною овладевали исключительно возбуждающие мысли и впечатления. Чтобы как-нибудь отвлечься от них, я стал осматриваться. И здесь потолок представлял собой имитацию неба, а стены были задрапированы черным бархатом. Как что-то новое это еще могло сойти, но постоянно жить здесь — совсем другое дело. Я подумал о том, что либо Максин Лорд очень сильная личность, либо она немного свихнулась на кабалистике. «И сексе тоже»,— со вздохом произнес я про себя.

Она появилась в тюрбане из полотенца на голове и в коротком черном шелковом халате, под которым ничего не было: ее прекрасная грудь отчетливо выделялась под тонким шелком и при каждом шаге восхитительно колыхалась. Пока я восстанавливал свое дыхание, она села в кресло и стала рассматривать меня, словно я был нежелательным подарком, сделанным по ошибке.

— В вас чувствуется некоторая животная мужественность, причем самого низкого уровня,— произнесла она самым очаровательным голосом,— в сущности, откуда я могу знать, что вы не кретин?

— А откуда мне знать, что вы не просто надушенная сумасбродка? — спросил я, защищаясь,—Вы, может быть, попросите меня достать вам флакон с духами, который уронили в бассейн на прошлой неделе? И все-таки, история с пятью тысячами долларов, которые вы мне обещаете в случае удачи, это что, не просто выдумка?

— Серая амбра. Отвратительное выделение из кишечника кашалота... Это стоит целого состояния и это —основа всех духов,— она небрежно махнула рукой.— Все остальное заключается в формуле, в смеси. Это то, что отличает хорошие духи, и потому каждый рецепт держится в секрете...

— Как яйца «Бенедикт»? — предположил я. — Весь секрет заключается в голландском соусе и...

— Замолчите! — сухо перебила она меня.— Я вам сообщаю сведения, которые вы должны знать, бедный идиот! Успех моей фирмы зависит от сохранения секретов промышленного изготовления духов. И в этом — моя главная проблема.

— С серой амброй у кого хочешь возникнут проблемы,— с дрожью в голосе проговорил я.— И как же это получается, что все духи в конце концов так чудесно пахнут?

— Это я и пытаюсь вам объяснить,— прошептала она.— Все дело в смеси. Качество духов зависит от одного или нескольких компонентов животного происхождения, это основа производства, и все они отвратительны. Вам теперь известна серая амбра. Необходим мускус — продукт выделения мускусного мешочка оленя. Некоторые компоненты добываются из продуктов выделения мускусных желез абиссинского кота, канадского бобра. Нужны также синтетические цветочные масла, которые в смеси с эссенциями из натуральных цветов придают запах духам. Все это очень дорого стоит. Этим и объясняются такие высокие цены на духи. Боже мой,— на лице ее появилось раздражение,— не понимаю, к чему я теряю время на эти объяснения? Что для меня важно, так это то, что кто-то ворует у меня секреты!

— И вы хотите, чтобы я обнаружил, кто это делает?— лукаво спросил я.

— Да, кто и почему это делает, —злобно проворчала она.— Конечно, вы должны быть исключительно осторожны. Уже сейчас все обстоит достаточно скверно, но, если дело получит огласку, это будет означать конец духам «Дома колдовства»!

— Не будет больше духов «Бенедикт»? — со смехом проговорил я.

Синие глаза вспыхнули, испепелили меня и погрузили мои бедные останки в глубокую могилу.

— У меня совершенно отсутствует чувство юмора, когда речь заходит о моих духах,— прошипела она звенящим шепотом.— Так сложилось, что это дело принадлежит семье Лорд в течение четырех поколений, и у меня нет ни малейшего желания увидеть ее банкротство по причине крючкотворства!

Теперь уже и крючкотворство? Я зажмурился, потом начал искать сигарету.

— Хорошо, согласен,— внушительно проговорил я,— теперь уже незачем смеяться. Я полагаю, вас обкрадывают не для того, чтобы позабавиться? Эти формулы отдают или продают вашим конкурентам?

— Чарли Фремонт,— выплюнула она,— грязный, спесивый подонок!

Я рискнул задать смелый вопрос:

— Вы его знаете?

Ее губы презрительно искривились.

— Год тому назад я собиралась выйти за него замуж, но потом вдруг поняла, что это не меня он хотел, а мой «Дом». Теперь мы с ним в плохих отношениях.

— А он тоже работает в парфюмерной промышленности?

— Он начал с нуля восемь лет назад, с небольшой самостоятельной торговли тем, что раньше всегда было нашим. Он имитировал наши запахи,-наши упаковки, наше оформление, все! — Лазурные глаза становились все холодней, все напряженней.— Последнее время у нас в производстве было только два вида духов: «Колдовство» и «Чары». В течение двух лет мы работали над третьим — «Заклинание». Они были выпущены три месяца тому назад, а неделей позже у Фремонта появились идентичные— под названием «Гри-Гри». Их формула почти, вернее, та же, что и наша, и у меня не оставалось иного выхода, как снять «Заклинание» с продажи. Окончательные расчеты еще не сделаны, но потери от этого уже сейчас выражаются шестизначным числом.

А это не могло быть простым совпадением? — поинтересовался Я.'

Вырвавшиеся у нее звуки должны были, видимо, обозначать смех.

— У него нет сотрудников, способных заниматься поисками формулы и добиться подобного результата. Кроме того, я вам уже сказала: его духи идентичны нашим. Понимаете, не похожи, а идентичны! Мои химики произвели нужные анализы и установили, что это наши духи, они выполнены по той же формуле! Итак, или он подкупил одного из моих служащих, чтобы завладеть этой формулой, или кто-то сам решил продать ему формулу.

— Сколько человек знакомо с этой формулой?

— Очень немногие.— Она скрестила ноги, и халат обнажил ее ляжки.— «Заклинание» были закончены Лео

Сталом, моим первым химиком. Остальные служащие знают лишь часть формулы. Существует только один экземпляр формулы, и, когда Лео не работал над ней, она хранилась в сейфе, в офисе. Кроме меня и Лео, знать формулу либо снять с нее копию могли только мой брат Джонатан и моя личная секретарша Урсула Озен.

— Вас освободим от ответственности,— великодушно проговорил я.— Расскажите мне о других.

— Лео Стал работает у нас двенадцать лет. Это блестящий работник, он полностью увлечен нашим производством.— Она вздохнула и пожала плечами.— Я не могу себе представить, чтобы он сделал подобную вещь! То же самое относится к Урсуле, моей маленькой Пятнице. Она у меня около пяти лет, и я ей полностью доверяю. Понятно?

— Остается братишка Джонатан.

— У нас с ним не очень хорошие отношения,— голос ее стал жестким.— Он младше меня на четыре года, и у него не так развито чувство уважения к семейным традициям. Я плачу ему жалование в двенадцать тысяч долларов в год, хотя он, по существу, зарабатывает не больше трех с половиной тысяч. Это распущенный тип, но я всегда надеялась, что когда-нибудь он угомонится. Однако его теперешнее поведение заставляет думать, что этот день наступит не завтра. Он по уши влез в долги, поскольку содержит бывшую танцовщицу с самыми разорительными запросами. Несколько недель тому назад мы провели с ним очень скверные полчаса: я отказалась подписать чек, который освободил бы его от долгов. И так как я очень объективна в своих суждениях, мистер Бойд, то Джонатан — мой подозреваемый номер один.

Она встала и подошла к комоду, при этом приятные округлости ее зада отчетливо колыхались под черным шелком. Повернувшись, она протянула мне конверт:

— Я записала здесь для вас имена и адреса.

Крепкие белые зубы прикусили нижнюю губу.

— Естественно,— продолжала она,— я не исключаю, что кто-то другой украл формулу, но не представляю, каким образом это могло произойти. Никто не мог взять ее из сейфа.

— Четверо подозреваемых! Для начала — это уже плохо,— проворчал я. -

— Вы должны понимать, мистер Бойд, что существуют определенные условия,— быстро ответила она,— ни в коем случае вам не следует посещать мой. выставочный зал, кабинет, лаборатории фабрики. Если у персонала возникнет хоть малейшее подозрение, это может привести к очень нежелательным психологическим эффектам. Официально было объявлено, что «Заклинание» сняли с продажи, чтобы улучшить формулу духов. Поэтому нужно быть максимально осторожным в разговорах с этими людьми,— заключила она, . указывая подбородком на конверт, который я держал в руках.— Я не хочу, чтобы невиновные испытывали какие-нибудь неприятности.

— Вы смеетесь? — возмутился я.— Вы хотите, чтобы я взялся за дело за пять тысяч долларов и при этом надевал перчатки? Хорошо, я не сделаю ни шагу в ваши кабинеты, но что касается остального, я буду действовать так, как сочту нужным. А если вам это не нравится...— я несколько раз втянул в себя аромат, наполнявший комнату,— вам остается лишь взять вашу проблему и... пропустить ее через кондиционер.

Максин Лорд долго пристально разглядывала меня, а потом расхохоталась.

— Мне. нравится слушать, когда говорят настоящие мужчины, мистер Бойд. Их сейчас не так-то много.

Голос ее опять стал голосом деловой женщины:

— Прошу докладывать мне, о деле здесь. Конечно, я возмещу вам все расходы.

— Тысячу раз спасибо. Вы просто прелесть, замечательно сложенная и к тому же деловая.

— А вы, мистер Бойд, имея такой профиль, я уверена, одерживаете многочисленные победы,— насмешливо проговорила она.— Но быстрый флирт не в моих привычках, так что я советую вам забыть о своем профиле, укротить свои нервы и приступить к работе.

— Вы хотите сказать, что дали мне возможность полюбоваться вашим прекрасным телом просто, чтобы посмеяться? — спросил я с некоторым удивлением.

Глаза ее опять стали холодными.

— Сейчас же уходите,— сказала она властным тоном,— пока я не запустила в вас каким-нибудь предметом.

— Похоже, вы меня обольщаете, Максин Лорд,— уверил я ее и добавил, огорченно кивая головой: — Если бы мы с вами начали быстрый флирт, я был бы готов предложить вам скидку — десять центов с каждого доллара.

Я уже почти достиг двери, когда она снова заговорила:

— Мистер Бойд! — Судя по насмешливым ноткам в ее голосе, она забавлялась.— Как вы ухитряетесь справляться со своими делами, если разговариваете в таком тоне со своими клиентами?

— Я разговариваю в таком тоне только с клиентками-блондинками, красивыми и притягательными,— ответил я совершенно чистосердечно,— а они довольно редки.

Я спустился на застекленном лифте и уже почти пересек холл, когда за моей спиной послышалось шуршание материй. Повернувшись, я увидел горничную, которая смотрела на меня со слабой улыбкой.

— Вы что-нибудь хотите? — вежливо спросил я.

— Ничего — Она с довольным видом скрестила руки на животе.— Просто я удивилась, увидев, что вы так быстро спустились.

— И это означает?

— Что вы, должно быть, посильнее других,— поджав губы, она согнала с лица улыбку.— Или, может быть, вы забыли принести длинную ложку!

— Чтобы ужинать с дьяволом?

В надежде, что она исчезнет, я закрыл глаза, но, когда открыл их, она все еще была здесь. Явно это был не самый удачный мой день.

— Вы видели этих ужасных стеклянных кошек? — Слова у нее вылетали со свистом, так как она все еще продолжала сжимать зубы.— И все эти дурные знаки на лестнице и в подвале?

— Это кабалистические знаки— сказал я. Она, видимо, не понимала.— Мистика.

— Скорее, это проделки дьявола,— воскликнула горничная, вытаращив глаза.— Она никогда не пыталась сдерживать желаний своего тела, и это было началом ее грехопадения. Теперь же она проклята дважды, и уже поздно пытаться исправить что-либо. Она связалась с сатаной, потому-то в доме и находятся все эти ужасы.

— Если вам все это так не нравится, почему же вы не оставите ее дом? — спросил я.

Она гневно покачала головой:

— Я служила еще у ее отца и поклялась ему, когда он был на смертном одре, что буду заботиться о его дочери. За себя я не боюсь, только за нее.

— Ну что ж,— сказал я, направляясь к двери,— вероятно, жизнь не такая легкая штука, вот и все.

— Я и в самом деле рада, что у вас хватило сил не поддаться искушению, мистер Бойд,— проговорила она смягченным голосом, следуя за мной по холлу.— Надеюсь, вы еще раз придете повидать ее. Мисс Лорд будет полезно поддерживать знакомство с мужчиной, которого нелегко соблазнить телом, привыкшим к порокам и связанным с сатаной.

— Конечно, я приду. Мне было очень приятно поговорить с вами, миссис... э?

Я стал шарить рукой по двери в поисках ручки.

— Малон,— ответила она еще более мягко.— Бойд — это ведь ирландская фамилия, не так ли?

— Мой папа был гном,— не задумываясь, ответил я.— Ему было более двухсот лет, когда он умер. Он жил бы еще и сейчас, если бы другой гном не рассердился на него и не раздавил своим каблуком.

— Вы совершенно не похожи на других мужчин и намного лучше их, мистер Бойд,— уверила меня миссис Малон, энергично кивая головой в подтверждение своих слов.— Этот Фремонт всегда вызывает у меня дрожь в теле, а другой, с иностранной фамилией,— Стал? У него вид большого стакана воды, носящего шляпу.

— Стал? И когда же он поддался чарам тела, привыкшего к порокам и связанного с сатаной?

— Несколько месяцев назад,— ответила она, снова поджав губы.— Был даже период, когда можно было подумать, что это его дом, так как он все время был здесь. Но вот уже два месяца, как его больше не видно. Это и заставило меня предположить, когда вы появились здесь, что вы новый... э... поклонник.

— Ну что ж,— сказал я, снова взявшись за ручку двери,— думаю, мы скоро увидимся, миссис Малон.

— Я тоже надеюсь. Это доставит мне удовольствие. Не промочите ноги в эту отвратительную погоду. Однажды в подобную ночь мистер Малон забыл надеть галоши и на следующий день умер.

Дверь за мной закрылась. Я оставил миссис Малон с ее воспоминаниями об усопшем супруге, а сам отправился по пустынной улице в поисках такси.

II

Когда я встал, на следующее утро, снег уже перестал. В голубом небе светило бледное солнце. Обширный Центральный парк был покрыт белым покрывалом, по краям которого проходила кайма из черного кружева, сплетенного голыми ветками. На ближайшие несколько часов

Манхеттен приобрел праздничный вид. Я сделал все как обычно: принял душ, приготовил легкий завтрак. Солнце еще светило по-прежнему ярко, когда привратник остановил для меня такси.

Акционерное общество Чарли Фремонта помещалось на третьем этаже солидной здания в центре города.Оно сохраняло все атрибуты пошлого —был даже мальчик в униформе у лифта. Я вошел в выставочный зал, как в царство хрусталя: здесь сверкали две огромные люстры, и все вокруг было заполнен0 духами Фремонта в хрустальных флаконах всех размеров и форм. Конечно, запахи стояли неописуемые, носились вокруг меня создавая атмосферу роскошного борделя в Новом Орлеане в начале прошлого века.

Блондинка с китайскими голубыми глазами, ярко блестевшими, как и ее покрытие лаком волосы, решительно направилась ко мне. Она была одета в черный костюм, который плотно, словно футляр, облегал ее до самого подбородка, наверное, чтобы нe дать шее сломаться. Этот футляр затруднял движения ее тяжелых ляжек, когда она шла мне навстречу.

— Что вам угодно?

Деланная улыбка на мгновение осветила ее лицо, но, почувствовав себя не на месте исчезла.

— Я бы хотел встретиться с мистером Фремонтом,— ответил я, подавая ей свою визитную карточку. — Скажите ему, мисс Лорд просила меня переговорить с ним относительно формулы.

Она-два раза моргнула и показалась совершенно расстроенной, словно я объявил, что в этом году будет в моде плоская грудь.

— Мистер Фремонт никогда никого не принимает без предварительной договоренности.

— Держу пари на уик-энд во Флориде, что меня, он примет,— уверенно проговорил я. — Если я ошибусь, у вас появится шанс провести этот уик-энд со мной, и вам придется оплатить лишь coбственные расходы.

Ее рот медленно раскрылся и некоторое время оставался в таком положении, потом так же медленно закрылся. Блондинка повернулась и удалилась с видом сомнамбулы. В ожидании ответа я закурил. Через минуту она вернулась уже без моей карточки.

— Мистер Фремонт сейчас же вас примет,—заявила она с некоторым трудом, так как челюсти ее были сжаты.— Его кабинет в глубине, вторая дверь направо.

— Спасибо,— вежливо пробормотал я.— Теперь я не смогу спать, думая о нашем несостоявшемся уик-энде во Флориде.

Ее рот опять медленно раскрылся и так и остался, когда я с прощальной улыбкой направился в сторону кабинета Фремонта.

Дверь была открыта, так что у меня не было необходимости стучать. Кабинет был обставлен во вкусе старого президента Агентства публикаций. Целую стену занимал фальшивый камин. Два огромных флакона для духов стояли в нишах позади письменного стола, отделанного кожей. У ковра же был такой серый вид, будто он всю жизнь дышал пыльным городским воздухом.

Тип, который сидел за письменным столом, на первый взгляд, показался среднего роста, лет сорока пяти. Его густые черные волосы слегка вились на висках, темные глаза были беспокойными, а передние зубы резко выступали вперед, когда он улыбался.

Это было какое-то подобие мини-льва — следствие странного брака между львом и кроликом.

— Мистер Бойд? Садитесь, пожалуйста!

Его звучный баритон прозвучал совершенно неожиданно для меня.

— С удовольствием!

Я опустился в кожаное кресло, и сиденье вздохнуло под моей тяжестью.

Фремонт громко и с заинтересованным видом прочитал: «Предприятие Бойд», потом уронил карточку на бювар. Кроличьи зубы блеснули, когда он снова улыбнулся мне.

— Я предполагаю, что это странное название фирмы говорит о том, что вы частный детектив, мистер Бойд?

— Да, и говорит самым деликатным образом, мистер Фремонт,— согласился с ним я.

— Вас наняла эта шизофреничка Максин Лорд, желая запугать меня. Вы видите меня дрожащим, мистер Бойд? Не являются ли признаком виновности мои потные руки, опущенные глаза и смертельная бледность?

— Что вы хотите сказать этим, мистер Фремонт?

— Не сомневаюсь, бедная Максин сказала вам, что я украл у нее формулу новых духов, чем подверг ее мучениям, оскорбил и вызвал огромные потери, поскольку она была вынуждена снять их с продажи. Ответ на все очень прост, мистер Бойд: правильно обратное. С самого начала формула была моей, кто-то украл ее у меня. Я не думаю, что Максин прямо повинна в этом, до этого мои подозрения не доходят, но формула, безусловно, была украдена кем-то из ее окружения. В глубине души она прекрасно это сознает, это очевидно. Иначе зачем ей было изымать духи из продажи? Но по некоторым личным мотивам она пытается доставить мне неприятности. Итак, мистер Бойд,— тут Фремонт ударил кулаком по столу,— могу вас заверить, что я не позволю запугивать себя. Если же она по-прежнему будет оскорблять меня всеми этими измышлениями и даже нанимать частного детектива, я вынужден буду обратиться к закону: я подам на нее жалобу в суд за клевету и...

— Будьте добры,— умоляюще прервал я его,— переведите немного дух. Я буду очень огорчен, если, оставаясь здесь и ничего не делая, буду свидетелем того, как вы скончаетесь посреди фразы.

Темные глаза его быстро вращались по своим орбитам, как будто кролик, который жил в них, отчаянно носился в поисках новых зарослей латука, чтобы погрызть его.

— Если вы думаете, что я шучу, мистер Бойд, то могу вас заверить: вы ошибаетесь.

— Может, мы уточним некоторые детали? — предложил я.— Максин Лорд говорит, что у нее украли ее формулу для вас, а вы утверждаете обратное. Она говорит, что Стал довел эти духи до конца. А что скажете вы?

— Формула была моей. Я работал над ней в течение двух лет,— заявил он, немного покраснев.— Полагаю, она вам сказала, что... мы должны были пожениться?

— Да, она вскользь упомянула об этом.

— Я, как дурак, испытывал к ней полное доверие, рассказал о моих новых духах. У меня даже было желание после свадьбы слить оба наших предприятия и выпустить новые духи как символ... Но потом я узнал правду о Максин. Я знаю, что я должен был хоть немного пожалеть ее, мистер Бойд, но после того, что она попробовала мне сделать... Она больна, это несомненно. У нее поврежден ум! Когда я обнаружил ее неудержимый аппетит по отношению к мужчинам, другим мужчинам, когда мы уже были почти женаты, я порвал с ней. И теперь она ищет возможность отомстить мне. Кто-то из ее служащих приложил руку к моей формуле и...

— А как, точнее, это произошло? — спросил я.

Фремонт провел обеими руками по своим густым вьющимся волосам и пристально посмотрел на меня,

— Каким образом это может быть мне известно, мистер Бойд? Если бы я это знал, то немедленно заявил бы в полицию. Я совершенно не представляю, как они это проделали.

— Согласен,— вздохнул я.— А когда это было?

— Когда? — сердито повторил он,—Откуда я могу это знать?

— Что? Вы хотите сказать, что ваши формулы валяются где попало?

— Когда я работал в лаборатории, эта формула постоянно находилась у меня. Здесь, в кабинете, формула всегда заперта в сейфе.— Он провел кончиком языка по нижней губе и состроил гримасу, как будто вкус ее ему не понравился.— Должен признать, что в своей квартире я был более небрежен. Я живу один, мистер Бойд, без прислуги. Допускаю, что формула могла иногда лежать на столе. Могу предположить, что в один из вечеров, когда я, без сомнения, был у Максин, кто-то из ее служащих, кто знал, где я нахожусь, воспользовался этим моментом для кражи.

— И вы обнаружили доказательства его вторжения?

Кроличьи зубы снова блеснули.

— Нет, не обнаружил. Но, с другой стороны, если хотели только скопировать формулу, то следов взлома и прочего могло и не быть, не так ли?

— Может, и нет.

— Так вот,— сказал он, выразительно посмотрев на часы,— я человек очень занятой, мистер Бойд, и уделил вам слишком много времени. Мне очень неприятно заставлять вас терять работу, но передайте Максин, чтобы она бросила эту историю, в противном случае я распоряжусь, чтобы мои адвокаты придали делу официальный характер. До свидания.

Я встал и, опершись обеими руками об его стол, наклонился к нему.

— Единственное, что я скажу мисс Лорд, это то, что я увидел в вас настоящего лгуна, Фремонт,— холодно заявил я.— Даже ребенок четырех лет не поверил бы ни одному слову из того, что вы мне тут порассказали. Это ваша формула, говорите вы. Но она валяется повсюду в вашей квартире до тех пор, пока кто-то, вероятно, не забрался к вам однажды вечером и не скопировал ее. Потом этот кто-то отдал формулу мисс Лорд, и она просто так, чтобы только посмеяться над вами, тоже пустила ее в производство. Держу пари, она хохотала до упаду, изымая духи из продажи пятнадцатью днями позже, даже если это обошлось ей не в одну тысячу! Вероятно, вы совсем лишились разума, если вообразили, что я хоть на секунду поверил вашему рассказу!

На этот раз лицо Фремонта стало цвета кирпича.

— Я вижу, что допустил ошибку, позволив вам войти в мой кабинет,— оскорбленным тоном проговорил он.— Уходите, иначе я вышвырну вас вон.

Я протянул руку, схватил его за пиджак и приподнял над креслом. Его глаза закатились, и у него вырвался вопль ужаса. Через несколько секунд я выпустил его, и он с глухим шумом упал в кресло.

— Никогда не говорите, что вышвырнете меня вон,— вежливо проговорил я,— для этого вы недостаточно сильны.

В течение нескольких секунд он восстанавливал свое дыхание, более чем когда-либо напоминая кролика. Неожиданно злой огонек зажегся в его глазах. Слова стали вылетать из его рта с неимоверной быстротой.

— Теперь еще и насилие! Ну что ж, раз вы хотите, можно поиграть в эту игру. Если Максин считает нормальным нанимать мускулистого бродягу, чтобы попытаться запугать меня, я приму меры предосторожности. И я это сделаю, знайте. У меня есть друзья, хорошо знакомые с подобными вещами. Их даже можно назвать специалистами. Они будут только счастливы оплатить некоторые услуги, которые я им когда-то оказал.

Он замолчал, прижал ладонь ко рту и с силой укусил ее. Когда он снова заговорил, его речь была уже спокойной.

— Мистер Бойд... Все равно это будет сюрприз для Максин и для вас. Поприветствуйте ее от меня, когда увидите,— значительно проговорил он. — И не забудьте сказать, что я спрашивал вас, нет ли чего новенького о ее брате Джонатане, хорошо? Еще несколько недель — и он получит свое наследство.

— Свое наследство?

— Как? Она вам ничего не сказала? — удивился он и поднял брови, усиливая выражение удивления.— Как она рассеянна, эта удивительная Максин! Видите ли, ее отец знал, что умирает, и, испытывая полное доверие к дочери и — никакое к сыну, оставил завещание, по которому Максин унаследовала все дело. Она руководит им до тех пор, пока Джонатану не исполнится двадцать пять лет. Если Джонатан проработает на предприятии последние три года, до достижения указанного возраста, он заменит Максин, которая соответственно отойдет от дел. Естественно, отец оговорил в завещании, чтобы в этом случае Максин ни в чем не нуждалась. Единственное, что делало жизнь Джонатана очень трудной, это то, что, согласно воле отца, он ничего не должен получать до двадцати пяти лет. Максин никогда не проявляла к нему особого великодушия, и молодой человек здорово нуждается в деньгах... чтобы удовлетворить собственные... прихоти. Вы согласны с этим, мистер Бойд?

— Прихоти? Например, танцовщица?

— А! Я вижу, Максин кое-что все-таки сообщила вам.— Он снова рассмеялся.— Ничего хорошего о брате Джонатане, конечно?—Лицо его стало озабоченным.— Серьезно, если вы способны повлиять на нее, прошу вас, попытайтесь уговорить ее пойти к врачу. Я уверен, что она сильно нуждается в лечении у психиатра.

«Это скорее хамелеон, чем мини-лев,— подумал я.— Он так быстро меняет свое настроение, что приходится иметь дело сразу с несколькими типами, и все они зовутся Фремонтами».

— Я непременно поприветствую ее от вашего имени и скажу, что ее ожидает сюрприз от ваших друзей-подонков и что она нуждается в срочном лечении у психиатра,— тяжело вздохнул я.— Кроме того, постараюсь не забыть сказать ей, что вы спрашивали, есть ли новости о Джонатане.

— Благодарю, мистер Бойд,— резко проговорил он, качнув головой,— вы производите впечатление довольно умного человека, и я удивлен, что вы не нашли себе занятия более достойного, чем защищать того, кто вас нанял, пуская в ход кулаки.

С этими словами он поглубже уселся в кресло и с беспокойством посмотрел на меня. Некоторое время спустя, успокоившись и, видимо, решив, что я больше не стану вытаскивать его из кресла, он выпрямился.

— Я объясню своим друзьям, что Максин виновата больше, чем вы,— сказал он самым серьезным тоном, это может оказать вам услугу.

— У вас большое сердце, мистер Фремонт,— ответил я,— большое даже для ненормального человека.

На этом я вышел из кабинета, не в состоянии больше слышать даже его голос, вызвавший у меня мигрень.

На улице холодный и немного резкий воздух прояснил мои мысли. Меня охватывало только одно желание — не думать, потому что если бы я начал думать или вспоминать о Максин Лорд или о Чарли Фремонте, то, без сомнения, еще до наступления ночи оказался бы в сумасшедшем доме.

В ближайшем кафе я выпил пару стаканов вина, не торопясь перекусил, говоря себе, что Стал, Джонатан Лорд и маленькая Пятница Максин работают весь день, и я, связанный обещанием, никого из них не должен видеть раньше вечера. Оставалось еще одно имя в списке, данном мне Максин: Синди Бикерс, экс-танцовщица, ввергшая Джонатана в нищету.

Жила она в Вест-Сайде на втором этаже переоборудованного отеля, без лифта. Это был квартал, видевший лучшие дни, но теперь пришедший в упадок.

Не прошло и пяти секунд, как я нажал на кнопку звонка,— и дверь открылась, а на пороге возникла брюнетка. Я едва успел заметить большие округлости под зеленой блузкой, узкие брюки и совершенно обезумевшие огромные темные глаза, как она немедленно издала радостный вопль и бросилась мне на шею.

— Руди! — закричала она, напрягая голос, будто играла комедию перед компанией пьяниц в кабаке.— Руди, дорогой! Как я рада тебя видеть!!!

Потом, по-прежнему вцепившись в мою шею, она потащила меня внутрь квартиры. Пока я освобождался от этой хватки, мы достигли гостиной, и тут выяснилось, что мы были не одни: другой подобный тип мог привидеться только в кошмарном сне: приблизительно моего роста, килограммов на пятнадцать тяжелее, он, судя по его взгляду рептилии, только что выполз из лесной чащи.

— Кто это? — пробормотал он глухим голосом.

— Руди! — проговорила брюнетка, повернув ко мне умоляющий взор.— Руди — мой старый друг по Чикаго. Я вспоминаю,— добавила она с нервным смехом,— патрон говорил, что до Руди у него была маленькая армия потрошителей.

Тип стал рассматривать меня. Ему было около тридцати лет, но лицо у него изможденное, вероятно — следствие нападения на одиноких пожилых дам в Центральном парке. Больше всего меня беспокоил его взгляд: невозможно было предположить наличие чего-либо человеческого в существе с такими глазами.

— Ой, мне сейчас станет плохо,— наконец проговорил он.— Потрошитель, он? Скорее, опустившийся грум, да! — Его тонкие губы раздвинулись.— Я в восторге от возможности познакомиться с тобой, слабак! Ладно, Синди и я хотим поговорить. Выметайся отсюда поживее, понял?

Я посмотрел на брюнетку, у которой уже почти начались судороги, потом снова на него.

— Хочешь, я выкину его в окно? — предложил я.

Он неторопливо направился ко мне с полуулыбкой гурмана, предчувствующего любимое лакомство. Я ждал, когда он окажется в пределах досягаемости, чтобы выдать ему хороший удар правой, в последний момент отдернуть кулак и ребром ладони ударить по правой стороне шеи. Во всяком случае, так я намеревался действовать. Но мое нападение не имело успеха. Он с необычайной быстротой переменил место, проскользнул под мою левую руку и схватил меня за запястье. Через секунду я уже летел по воздуху, а потом треснулся об стенку. В какое-то мгновение, лежа на полу, я попытался задать себе вопрос: что же здесь происходит? Но тут кончик его ботинка вонзился в мой висок, и я перестал задавать себе вопросы.

Когда я пришёл в себя, то увидел темные испуганные глаза брюнетки. Ее полные губы дрожали, а мой череп разламывался от страшной боли.

— Ничего? — прошептала она.

— Сойдет,— простонал я сквозь сжатые зубы.— А тот тип, что с ним?

— Он ушел пять секунд назад.

— Смылся,— прошептал я.

— Все это моя ошибка,— простонала она, почти плача.— Я ужасно огорчена. Вы были так милы, что не выдали меня. Он так меня пугал... я даже подумала, что он хочет убить меня.

Верхняя половина ее туловища колыхалась очень забавным образом. С большими предосторожностями я встал, дотащился до кушетки и сел. Моя голова по-прежнему страшно болела, но уже не так нестерпимо.

— Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? — нерешительно спросила она.

— Виски, лучше неразбавленный,— с благодарностью ответил я.

Она направилась к ящику с красным крестом, оказавшемуся баром, и занялась приготовлением напитка. У нее была классическая фигура танцовщицы: высокая, тонкая, с пышной грудью. Она вернулась, протянула мне стакан и сёла рядом, наблюдая, как действует алкоголь.

Когда стакан опустел, я почувствовал себя немного лучше, но только немного.

— Я — Синди Бикерс,— сказала она,— хотя вы, вероятно, уже это знаете.

— Конечно. Меня зовут Дэнни Бойд. Что за тип этот ваш друг?

— Одно время я работала в кабаре, у меня был номер со стриптизом. Когда занимаешься этим, встречаешь целую кучу грязных типов,— ответила она.— Он хотел, чтобы я снова начала выступать, он же брал на себя роль импресарио. Все сразу стало очень плохо, едва я приказала ему убираться отсюда. Он из той породы типов, которые не любят, когда им говорят «нет». Этот Оги.

— Оги?

— Оги Кран. Я не знаю, что мне делать с этими ужасными... с Джонатаном и...

Она неожиданно замолчала и посмотрела на меня.

— Но что привело вас ко мне, Дэнни?

— Меня наняла Максин Лорд. Я должен найти того, кто украл у нее формулу духов. Она считает, что это мог сделать один из четверых, включая и Джонатана. Она также сказала, что ее брат по уши в долгах, так как содержит подружку с дорогими вкусами, выступавшую раньше со стриптизом.'

— Сестра Джонатана — грязная лгунья! — Она вскочила на ноги, и ее тяжелые груди радостно запрыгали под зеленой блузкой.— Я зарабатывала две сотни в неделю так, шутя, и бросила это единственно потому, что Джонатан попросил меня об этом.

— Он не осыпал вас бриллиантами и не одаривал норками?

Мечтательное выражение появилось в ее глазах.

— Он меня любит. Это самый замечательный человек, какого я когда-либо встречала, и он меня любит. Даже больше — он меня уважает! — убеждала она меня с нежной улыбкой.— Может, все это кажется вам смешным, но это лучшее из того, что случалось со мной. И я не могу на вас сердиться, Дэнни Бойд, по двум причинам. Вы были очень милы со мной и пострадали оттого, что хотели оказать мне услугу. Я забуду эту гнусную ложь, которую вы повторили насчет меня и Джонатана, потому что вы лишь выполняли свою работу, а распоряжения отдает Максин Лорд.

— Мое сердце обливается кровью, слыша вас, Синди,— простонал я.— Я так и жду,, что сейчас появятся две злые сестры Золушки и сунут вам метлу в руки. Я не знаю, чего хотел Оги, но, безусловно, не того, чтобы стать вашим импресарио и заставить вас снова зарабатывать себе на антрекот стриптизом. Это была бы слишком ничтожная плата, ее хватило бы разве что на пиво, а Оги не так глуп.

— Если вы не верите, что я говорю правду,— сухо ответила она,— можете убираться отсюда.

— Я таким образом зарабатываю себе на антрекот,— значительно проговорил я,— Рыская повсюду. Вы мне ничего не говорите? Отлично. Я буду продолжать поиски до тех пор, пока не докопаюсь до правды. Вы можете помочь мне избежать лишних хлопот. Вы должны сделать это для меня.

— Я сказала вам правду. Если вы не хотите мне верить, я ничего не могу поделать.— Черты ее лица стали жесткими.— Итак, спасибо, Дэнни, и прощайте.

— У меня все еще сильно болит голова,— проворчал я,— еще один стакан, хорошо?

— Обслуживайте себя сами,— ответила она, пожимая плечами.-

Я встал с кушетки и подошел к бару. Голова еще болела, но это была уже тупая боль. Налив виски, я повернулся и посмотрел на девушку.

— А о наследстве Джонатана вы знаете?

— Разумеется. Он мне говорил. Его сестра старается подложить ему свинью и использует эту кражу, чтобы помешать ему возглавить фирму после его двадцатипятилетия.

— Так думает Джонатан?

-— Это то, что он знает.

— Вы знаете Чарли Фремонта?

— Я слышала о нем от Джонатана. Разве это не ее конкурент? Тот тип, который якобы купил или мог купить секрет формулы у Джонатана?

— Тот самый.

Я тихонько вздохнул и закурил сигарету. «Отлично, шляпа,—сказал я себе.— Сперва тот ненормальный Фремонт утром, потом Оги, делающий из меня отбивную в полдень, а теперь эта добрая женщина, полная благодарности, сообщает уже известные мне вещи. Вероятно, мне следует быть умнее, либо я должен поменять профессию: нападать на одиноких пожилых дам в Центральном парке».

— Послушайте, Дэнни,— произнесла Синди значительным тоном,— я в самом деле сожалею о случившемся. Вы оказали мне большую услугу и за это пострадали. Но теперь мне стало известно: вы работаете на Максин Лорд, следовательно, автоматически — против Джонатана, человека, которого я люблю. Это может показаться вам сентиментальным, но я хочу выйти замуж за него.

— До того, как он получит наследство,— вежливо спросил я,— или после?

Она скрестила руки на груди и с отвращением посмотрела на меня.

— Вы понимаете, что я хочу сказать? Максин Лорд наняла меня, чтобы я выяснил, кто украл у нее формулу,— терпеливо повторил я,— а совсем не для того, чтобы доказать, что это сделал Джонатан. Итак, если он невиновен, помогите мне отыскать виновного, и тогда вы сможете плюнуть в глаза Максин Лорд.

Она еще не была убеждена.

— У меня есть только ваше слово...

— А я, когда вошел сюда, был, по вашим словам, лишь Руди-потрошителем. У меня тоже было только ваше слово! — напомнил я.

Она закусила губу.

— Вы меня огорчаете. Возможно, вы и порядочный человек, но я очень давно не встречала таких. За исключением Джонатана. Ах, все это так сложно! — По ее виду можно было догадаться, что она решилась.— Мне надо сперва поговорить с ним. Согласны?

— Согласен,— вздохнул я, потому что мне больше нечего было сказать.

Она улыбнулась.

— Я позвоню вам.

— А я не сомкну до тех пор глаз...

Я протянул ей визитную карточку и направился к двери.

Солнце уже село. Небо было затянуто тучами, и, возможно, еще до ночи мог пойти снег. Я поднял воротник своего пальто и подумал: почему это человеческие существа недостаточно умны для того, чтобы впадать в зимнюю спячку в период наступления больших холодов?

III

На Лео Стале не было шляпы, когда в тот же вечер, часов около семи, он открыл мне дверь. Тем не менее, он действительно был похож на большой стакан воды, как его обрисовала миссис Малон. Ему было лет тридцать пять, высокий, немного сутулый и страшно худой. В редких каштановых волосах — плешинки, темные глаза казались ледяными.

— Кто вы такой? — спросил он резким и недовольным гоном.

— Дэнни Бойд,— ответил я,— мисс Лорд...

— Да, да, она говорила мне о вас.— Он с живостью покивал головой.— Входите, мистер Бойд.

Я последовал за ним в строгую гостиную. Шторы не были задернуты, и из окон открывался превосходный вид на Саутон-Плейс. Возможно, в светлое время дня можно было увидеть Ист-Ривер. Коротким жестом он указал мне на двухместный диванчик с жесткой спинкой. Сам сел напротив на какой-то диковинный стул явно колониального стиля и, вероятно, очень неудобный.

— Не думаю, что могу оказаться вам чем-то полезным, мистер Бойд,—сказал он, вытаскивая из кармана носовой платок и старательно вытирая им глаза.— Могу лишь заверить вас в двух вещах: никто не видел формулы, пока она была у меня, и я не отдал и не продал ее Фремонту.

— Нет ли у вас каких-нибудь подозрений, кто бы мог это сделать?

— Никаких.— Он с силой ущипнул кончик своего костлявого носа.— Я интересуюсь лишь своей работой, мистер Бойд. Создание запаха — это редкое сочетание искусства и науки. Я занимаюсь этим уже двенадцать лет и нахожу это очень трудным делом.

— Если это не вы,— сказал я,— то в списке остаются лишь три человека: мисс Лорд, ее брат и ее личная секретарша.

— Все же было бы очень экстравагантным подозревать мисс Лорд в краже собственной формулы. Работа была уже завершена, духи пущены в продажу, а изъятие их привело к тому, что она потеряла кучу денег.

— А может быть, и нет,— сухо возразил я,— может быть, она считает, что эти потери будут ничтожны, если ей удастся убедить всех, что кражу совершил ее брат.

— Боюсь, я не в состоянии понять вашу мысль, мистер Бойд.

— Когда ее брату стукнет двадцать пять лет, он должен будет заменить ее на посту главы предприятия. У меня не создалось впечатления, что она в восторге от такой перспективы.

— Такое странное завещание! Старый Эндри Лорд составил его, когда был не в своем уме! — фыркнул он.— И тем не менее ваша мысль не лишена оригинальности.

— Может быть, мисс Лорд заключила секретный договор с Фремонтом, чтобы избежать потери огромных сумм? — предположил я.— Вы забываете, что не так давно они были почти женаты.

— И она сразу же порвала с ним, когда поняла: не ее, а ее предприятие Фремонт хотел взять себе в жены! — быстро возразил он.

— А у вас есть намерение жениться на ней? — небрежным тоном спросил я.— Или то была обычная связь с шалостями в теплом бассейне в подвале?

— Что?

Его адамово яблоко задергалось.

— Из того, что мне довелось услышать, я сделал вывод, что вы проводили у нее больше времени, чем ее горничная,— холодно проговорил я.— И что же такое произошло, что месяца два назад с этим сразу было покончено? Она обнаружила, что у Фремонта и у вас одинаковые намерения?

От злости он побелел, и выражение его лица совершенно изменилось..

— Это возмутительно! Это гнусно! Я не потерплю таких инсинуаций, мистер Бойд, предупреждаю вас!

— Ладно, попробуем по-иному,— проворчал я.— Больше всего Максин опасается того, что брат выкинет ее из директорского кресла. Сначала у нее был авантюрный роман с Фремонтом, потом с вами. Ваша формула была украдена, а Фремонт получил ее.

Он покачал головой, и глаза его снова стали слезиться,

— Вы все больше и больше ошибаетесь. Признаюсь, нас связывали нежные чувства, но, как вы уже заметили, все закончилось два месяца назад. Я думаю, что это произошло именно из-за тесной близости: два человека, которые видятся каждый день...

— Избавьте меня от переживаний разбитого сердца, прошу вас. Кто два месяца назад решил, что все кончено? Максин Лорд? Может быть, вы вбили себе в голову такую мысль — жениться на хозяйке, а когда это не вышло, решили отомстить, а? Из всех подозреваемых у вас было больше всего возможностей продать эту формулу Фремонту еще и потому, что она ведь была вашей.

— Да вы просто сумасшедший!

Он ущипнул себя за нос, и его глаза заслезились еще сильней.

— Наши отношения с Максин... понимаете, начать их было нашим обоюдным желанием, так же как и прервать потом. И теперь ни у меня, ни у нее нет ни малейшей злобы друг на друга. Я действительно на нее не в обиде.

— У Максин тоже могла быть причина, так же, как и у вас и Джонатана, продать формулу,— сказал я.— Остается секретарша. Что вы о ней думаете?

— Я не знаю.

Он глубоко задумался, вытирая платком глаза.

— Какое-то время я считал, что она не совсем равнодушна к Джонатану, но он, казалось, не замечал ее. А потом Максин рассказала мне о подружке своего брата, этой танцовщице, и я понял, почему он так вел себя. Но я не вижу причин, совершенно никаких, по которым маленькая Озен могла бы сделать подобную вещь. Разве только, чтобы доставить Джонатану неприятности за то, что он не ответил на ее чувства.

— Формула всегда была при вас, пока вы работали над ней,— вздохнул я.— Ладно, тогда что же произошло с ней, когда вы кончили работать?

— Я отдал ее Максин, и она заперла ее в свой сейф.

— Вы всегда отдавали только ей?

— Ну, два или три раза Максин отсутствовала, тогда я отдавал формулу мисс Озен, и уже она убирала ее в сейф.

— И никогда — Джонатан?

— Никогда! У меня нет ни малейшего доверия к этому типу.

— Он знает шифр сейфа?

— Понятия не имею.

Я дал Сталу свою визитную карточку. Мне уже стало казаться, что я похож на безработного актера, сующегося во все театры в поисках работы, которую ему не дают.

— Если вам придет что-нибудь в голову, мистер Стал,— проговорил я, вставая,— звоните мне не раздумывая.

— Да, конечно. Надеюсь, вы скоро раскроете эту тайну. Должен сказать, что я нахожу такого рода работу самой отвратительной!

От него я направился к Джонатану Лорду. Но его дома не оказалось. Тогда я переключил свои мысли на Озен. В списке, который дала мне Максин, значилось, что маленькая Пятница живет на Гринвич-Вилледж.

Примерно через двадцать минут такси доставило меня к новым зданиям, выстроенным с претензией на роскошь. Урсула Озен жила на пятом этаже, и я поднялся на лифте.

Дверь в квартиру, удерживаемая цепочкой, приоткрылась, когда я позвонил три раза.

Большие фиолетовые глаза на чистом девичьем лице приблизились ко мне. Накрученный на голову конический тюрбан из махрового полотенца закрывал волосы.

— Кто вы?

Голос был низким, слегка вибрирующим.

— Дэнни Бойд.

Я слегка повернул голову, чтобы она могла рассмотреть мой знаменитый профиль, с первого взгляда на который молодые девушки, рыдая от желания, падали в обморок.

— А, да. Частный детектив. Мисс Лорд говорила мне.

Она открыла дверь.

— Пожалуйста, входите, мистер Бойд. Простите меня за мой вид. Я только что приняла ванну.

На ней был короткий халатик, не прикрывавший ее колен, круглых и гладких. Я снова повернул голову, еще раз демонстрируя ей свой профиль, но она, неопределенно улыбаясь, смотрела куда-то поверх моего плеча, потом повернулась и повела меня в гостиную... Не успела она переступить порог, как ударилась о низкий столик и упала, поскользнувшись на хорошо натертом паркете, прямо на ковер. Халатик задрался, открывая очаровательные бело-розовые ножки и то, что находилось выше. Она быстро поднялась и, смущенно улыбаясь, встала около меня.

— Простите меня,— пробормотала она, одергивая халатик.— Пожалуйста, садитесь, мистер Бойд, я пойду оденусь. Это займет не более двух минут.

Сделав несколько шагов, Урсула сильно ударилась о ручку кресла. Я с открытым ртом наблюдал за тем, как она прошла в свою комнату, несколько раз споткнувшись по дороге. Когда же за ней закрылась дверь, я услышал страшный шум: без сомнения, создавали его бьющиеся предметы. Потом наступила тишина. Или она умерла, или одевалась. Я от всего сердца надеялся, что она одевалась, опасаясь, что она, может, рискнула разбиться, оставаясь в одних трусиках или чулках.

Чтобы скоротать время, я поставил на место мебель, потом сел на кушетку и закурил сигарету.

Наверное, минут через пять дверь в комнату открылась, и появилась Урсула Озен. По крайней мере, это должна была быть она либо похожая на нее женщина, разделявшая с ней квартиру. Определить это с первого взгляда было трудно. Черные волосы затянуты в большой узел, строгость которого полностью соответствовала деловой белой блузке и прямой черной юбке. Чулки были телесного цвета, туфли — простыми. Толстые стекла очков в черной оправе объяснили причину продемонстрированного ею балета и того разгрома, что она учинила, натыкаясь на мебель, а также почему она осталась равнодушной к моему профилю.

— Простите, что заставила вас ждать, мистер Бойд.

Голос ее был по-прежнему низким, но очаровательную вибрацию заменил сухой тон деловой женщины. 5на села в кресло напротив меня, скрестила ноги и одернула юбку на коленях, чтобы у меня не могло возникнуть ни одной фривольной мысли.

— Ничего,— сказал я.— Полагаю, вы знаете, почему я здесь-.

— Мисс Лорд сказала мне, что наняла вас, чтобы вы нашли того, кто украл формулу. Надеюсь, это вам удастся, мистер Бойд. Атмосфера в офисе стала просто невыносимой с тех пор, как это случилось.

— Вы давно работаете секретарем у мисс Лорд? — спросил я.

— Около пяти лет.

— Скажите, к какому типу женщин она, в сущности, принадлежит?

Фиолетовые глаза за стеклами очков немного увеличились.

— Вот странный вопрос, мистер Бойд. Это превосходный начальник и абсолютно деловая женщина. Она отлично руководит предприятием.

— Я разговаривал с другими людьми, имеющими отношение к этой истории,— прямо заявил я.— Мнения о ней совершенно разные: одни считают ее нимфоманкой, другие — просто ненормальной.

— Пожалуйста,—проговорила она, поджав губы,— выбирайте свои выражения, мистер Бойд.

— Фремонт одно время был близок с ней,— продолжал я.— Они собирались пожениться, когда она обнаружила, что его интересовало ее предприятие, а не она сама. Потом ее любовником был Лео Стал. Мисс Лорд не хочет, чтобы брат сменил ее и и возглавил дело, поэтому она могла украсть формулу и отдать ее Фремонту, надеясь обвинить в этом Джонатана и таким образом лишить его наследства. Я предполагаю, что маленькая Пятница, которая работает с мисс Лорд уже пять лет, могла помочь ей или хотя бы быть в курсе дела. Разве не так?

Ее щеки окрасились в розовый цвет.

— Я никогда не слышала ничего более постыдного,— сердито закричала она.— У вас, вероятно, мозги не в порядке, если вы могли хоть на секунду предположить, что мисс Лорд способна на такое! По-моему, может быть только один подозреваемый, и это Джонатан Лорд. Он почти никогда не приходит в офис, абсолютно ничего не делает, чтобы заслужить свое жалованье, и вечно бегает за мисс Лорд, одолевая ее просьбами оплатить его долги.

— А разве вас нельзя рассматривать как возможного похитителя? Ведь вам знакома комбинация цифр, так что вы могли бы скопировать формулу когда угодно.'

— Без сомнения, ради денег, мистер Бойд? — спросила она, тихонько смеясь и указывая рукой на помещение.— Вы видите, как я люблю роскошь, не правда ли? Или, может быть, я хотела свести счеты с Джонатаном, чтобы отбить его у танцовщицы.—: Она немного подумала.— А что вы скажете на это: мне нужны были деньги для приданого, чтобы уговорить Лео Стала жениться на мне? Простите меня, но я чувствую, что могу упасть в обморок при одной только мысли о той сумасшедшей страсти, которую я испытываю к этому индивидууму, похожему на печную трубу с хроническим насморком.

Я против воли улыбнулся.

— Ладно, согласен. Тогда скажите мне, действительно ли формула была украдена и продана Фремонту и почему духи из продажи изъяла Максин Лорд, а не он?

— Потому что ему нечего терять, а она потеряла бы все,—не задумываясь ответила Урсула Озен.— «Дом колдовства» пользуется баснословной репутацией у покупателей, очень требовательных к качеству продукции. У Фремонта, по существу, предприятие — только недавно созданное, гораздо менее известное, оно еще не имеет своей клиентуры. Если бы Максин продолжила продажу духов, Фремонт мог распустить слух, будто нашему «Дому» конец и мы вынуждены копировать его новые духи. У Максин не было другого выхода, как пойти на большие убытки в надежде, что этим удастся доказать, что, выпуская духи, Фремонт воспользовался украденной у нее формулой.

— Вы знаете Фремонта?

— Конечно, я встречалась с ним, он часто бывал в кабинете Максин в то время, когда собирался жениться.

— И что вы о нем думаете?

Она с задумчивым видом сморщила нос.

— Не слишком-то хорошо, в сущности. Со мной он был очарователен. Он несколько лет работал у отца Максин как первый химик, но Максин, став управляющей, на это место поставила Стала, а Фремонта сделала его ассистентом. Вот почему он ушел и открыл собственное дело..

— Максин считает, что он просил ее выйти за него замуж исключительно ради того, чтобы завладеть ее предприятием. Это так?

— Конечно, это вполне возможно, но я ничего об этом не знаю. Чуть ли не с первого дня она испытывала к нему сильное недоверие, даже предубеждение, но она всегда любила поступать, следуя своим эмоциям.

— А Джонатан Лорд?

— Мне кажется, что он, в сущности, неплохой человек. Но он невероятно слабый и страдает к тому же комплексом неполноценности, в отличие от Максин, которая сумела так преуспеть за короткий срок, прошедший после смерти их отца.

— Вы считаете его подозреваемым номер один потому, что он нуждается в деньгах, чтобы оплатить долги, и, кроме х01,0» ищет возможность отомстить своей сестре?

— Что-то вроде этого, но у меня нет никаких доказательств. Может быть, я очень несправедлива.

Она довольно долго раздумывала, потом глубоко вздохнула и бросила:

— Вы, без сомнения, примете меня за сумасшедшую, но я думаю, что в этом деле есть нечто более важное, чем украденная формула.

— Что, например?

— Я не могу сказать точно, потому что это только предположения. Я всегда старалась, чтобы мои отношения с Максин Лорд не выходили за рамки, отделяющие секретаря и хозяйку. Так гораздо лучше. Да, конечно, мы называем друг друга по имени, и я часто обедаю у нее, но это все. С одной стороны, она очень симпатичная женщина, но с другой — человек сложный. У меня такое впечатление, что у нее двойственное отношение к людям, которые ее окружают. Мой кабинет находится рядом с ее, и дверь в него часто остается открытой. Не подумайте, что я подслушиваю, нет. Но я просто не могу не слышать некоторые вещи.

— Только не останавливайтесь, пожалуйста,— умолял я ее.

— Это меня всегда беспокоило,— пробормотала она,— но до истории с формулой я могла сказать себе, что меня это не касается, и забыть. Когда она остается наедине с кем-нибудь, то всегда старается показать себя с такой стороны, которая наиболее смущала бы этого человека. Поверьте, она умеет быть оскорбительной. С Джонатаном — это всегда ее преимущество как делового человека. Максин все время дает ему понять, что она умнее и энергичнее его и что предприятие придет в упадок, если он возьмет его в свои руки. С Лео Сталом — это секс. Бедный болван оставался неподвижным, когда она терлась о него и мурлыкала о духах. С Фремонтом — почти всегда легкие удары по голове, подобно тому, как похлопывают собаку, и фразы типа: «Теперь у вас есть шанс, что я выйду за вас замуж. Тогда я смогу объяснить вам, как делаются дела на больших предприятиях». Подобные выходки делали его совершенно больным.

— А какого рода оскорбления использует она по отношению к вам? — небрежно спросил я.

Щеки ее сразу покраснели,

— Мне кажется, она не позволяет ничего злого по отношению ко мне. Я уже вам говорила: я всегда делала все возможное, чтобы сохранить между нами безличные отношения. Но время от времени она все же вставляла мне шпильки, например: «Как жаль, что некоторые девушки испорчены по своей натуре, а другие — нет». Или: «Конечно, трудно, когда нет ни капельки сексапильности, но вы не огорчайтесь, душенька, вы отличная секретарша». Первое время, возвратясь домой, я страшно переживала, но потом стала решительно сопротивляться ее выходкам. Теперь, когда она говорит мне что-нибудь подобное, я отвечаю ей шуткой, и она замолкает.

Я встал с кушетки, она тоже, и мы оказались друг против друга. Потом я осторожно снял с нее толстые очки и уронил их на кушетку.

— Но что же вы...

Ее фиолетовые глаза снова стали нежными и ясными, когда она, немного сощурившись, наклонилась вперед, чтобы лучше видеть меня.

— Я нахожу вас очень соблазнительной,— очень убедительно проговорил я.

Затем я ее обнял, прижал к себе и поцеловал. В течение двух секунд она вырывалась, как фурия, отталкивая меня, но потом обмякла, и ее нежные губы приоткрылись. Сейчас был. не тот момент, чтобы предаваться размышлениям, но я не мог удержаться и не вспомнить, что губы — только составляющая часть искусства поцелуя и что основное — это осязательное удовольствие от прикосновения двух тел. Моя рука легко скользнула вдоль ее спины и добралась до бедер. Но тут своей грудью я ощутил нечто вроде железной брони, которая разделяла нас. Пальцы же, нащупав материю юбки, стали по этой броне безуспешно барабанить. Может быть, она почувствовала то, что я переживал, или моя рука на ее бедре нарушила моральный кодекс мисс Пятницы, не важно. Неожиданно она вырвалась, размахнулась и влепила мне классическую пощечину. Она пришлась как раз на ту сторону лица, по которой в полдень меня молотил Оги Кран. На какое-то мгновение я совершенно оторопел.

— Вы... вы... подлый! — задыхалась она.— Уходите!

Я судорожно сжал веки, а когда смог снова открыть их, Урсула уже вооружилась своими очками и чувствовала себя в них гораздо сильнее. Лицо ее пылало.

— Я нахожу вас очень привлекательной,— повторил я,— но девушка с нормальной психикой создана для того, Чтобы вначале содрогаться и сопротивляться, а потом она должна немного уступить и трепетать, когда ее ласкают. Чего вы ждете? Чтобы какой-нибудь тип появился с открывалкой для консервов?

— Вы...

Она снова подняла руку, но на этот раз я ожидал удара и вовремя поймал ее.

— Пустите меня! — завопила она вне себя от злости.

Прижав ее руку к груди, я толкнул ее и она упала в кресло. Потом я быстро снял с нее очки.

— Я ухожу,— успокоил ее я,— но так как вы способны разбить мне голову стулом, когда я повернусь к вам спиной, то очки я возьму с собой и оставлю их на столике у двери.

— Я хотела бы убить вас! — со злобой кричала она, обращаясь к пустой кушетке.— И в самое ближайшее время, безусловно, сделаю это,

Закрывая за собой дверь, я услышал ужасный шум падающей мебели. Головная боль взялась за меня с удвоенной силой.

«Надо ли продолжать работать?» — подумал я. Ведь у меня есть другой вариант — вернуться домой и напиться.

IV

Я одолел два этажа бывшего отеля и позвонил.

«Жизнь в Манхеттене,— рассуждал я философски,— это беспрерывная смена взлетов и падений...» Мне показалось, что я грежу, когда дверь открылась и на пороге показался Оги Кран. Его маленькие глазки смотрели на меня так, будто хотели пробуравить.

— Это опять ты? — проворчал он своим тягучим голосом.— Что с тобой происходит? Ты недостаточно продегустировал то, что недавно получил от меня, и пришел получить еще одну порцию? Никогда не видел потрошителя, который любит, чтобы потрошили его.

Я ударил его. В данный момент это было единственное, что могло прекратить его болтовню.

Погрузив четыре жестких пальца в его солнечное сплетение, я вложил в удар весь свой вес. Он начал сгибаться пополам, и лицо его стало совсем серым. Я сжал кулак и ударил его прямо между глаз: сухой звук удара прозвучал вполне удовлетворительно. Так как он падал вперед, я деликатно посторонился, давая ему возможность шлепнуться лицом на пол. Потом перешагнул через него и вошел в квартиру.

Пара обезумевших темных глаз чуть не выскочила из орбит при виде меня.

Синди Бикерс сидела на диване с великолепным синяком под левым глазом, судя по окраске — недавно полученным. Ее зеленая блузка была разорвана сверху донизу. Лицо распухло и блестело от Слез.

— Дэнни Бойд?! — она смотрела на меня, не веря своим глазам.— Что же это такое... а... он?

Я выразительно подул на свои пальцы.

— Я немного позанимался с ним. В настоящий момент он получил сполна. Надеюсь, я не потревожил sac?

— Вы просто-напросто спасли мне жизнь! Вот и все! — воскликнула она, опустив глаза на свои лохмотья,—Он уже становился чрезвычайно опасным.

— Так как Джонатана Лорда не было дома, я подумал, что он, может быть, пошел повидать вас,— проговорил я в надежде.

Она покачала головой.

— Я его сегодня вечером и не видела, а так хотела бы, чтобы он был здесь, когда пришел Оги. По крайней мере многое прояснилось бы, и мне было бы легче.

— Вам нужно подкрепиться,— сказал я.— Но прежде всего я займусь Оги. Это не отнимет много времени.

Я вернулся к входной двери и нашел негодяя там, где и оставил. Перевернув его на спину, вытащил из его кобуры револьвер 38-го калибра, а из внутреннего кармана пиджака бумажник. После некоторого размышления, скрепя сердце, вынул оттуда деньги и сунул их ему в карман, так как рано или поздно они ему могли понадобиться на такси. Потом схватил его за щиколотки и поволок по лестнице, при этом он ударялся затылком о каждую ступеньку. Пока мы добирались до входной двери, я думал, что у Оги появилось немало шансов, чтобы никогда уже не стать прежним человеком, но что бы ни произошло, для него это уже не будет худшим вариантом. На входной площадке я положил его. параллельно ступенькам и толкнул ногой, от чего он скатился на тротуар и остался лежать в тридцати метрах от шоссе. Он совершенно на рисковал умереть от холода. Гораздо большей была вероятность того, что его подберут фараоны, приняв за мертвецки пьяного.

«Как бы там ни было,— думал я, поднимаясь на второй этаж,— для него это, без сомнения, будет новым переживанием».

Вернувшись в квартиру, я старательно запер за собой дверь, главным образом, чтобы обеспечить спокойствие в квартире.

Синди продолжала сидеть на том же месте. Лицо ее выражало беспокойство.

— Вы отделались от него? — быстро спросила она.

— Конечно.

Я подошел к бару с напитками, щедро наполнил два стакана и отнес их к кушетке.

Маленькими глотками она отпила половину,, потом вздохнула и упала на подушки.

— Мне это было крайне необходимо!

— Не хотите мне рассказать, что здесь произошло? — спросил я.— Или вы, может быть, подобны мазохисту, который умирает от желания дать разбить себе лицо?

— Ну что вы говорите? — воскликнула она с неожиданной неприязнью.

— Черт возьми! — выругался я.—Вы же были дважды спасены благодаря моим совершенно неожиданным появлениям в полдень и сейчас. На сколько неожиданных визитов Бойда вы рассчитываете теперь?

— Если это будет не Оги, тогда кто -нибудь другой, а это, возможно, будет даже хуже,—проговорила она безразличным голосом и вздохнула.— Никто не ускользает от Слессора!

— Это то, что я называю таинственным ответом! А что если бы вы сказали яснее?!

— Слессор — шеф Оги. Я некоторое время работала у него,— пробормотала она, тщетно пытаясь привести в порядок свою блузку.— Многие воображают бог знает что о танцовщицах. Они считают: раз девушка снимает свои шмотки и немного вертит ягодицами, чтобы заработать себе на бифштекс, она должна быть готова на все. Слессор владеет большой частью стриптиз-бара, в котором я работала полтора года назад. Как-то он попросил меня выступить на одном вечере, он устраивался частным образом. Слессор хорошо заплатил и хотел только, чтобы я исполнила свой номер в другом месте и помогала ему развлекать приглашенных. Он совершенно ясно дал мне понять, что мне нужно будет лишь разговаривать с ними. Так было не раз, и обычно все проходило хорошо. Если какой-нибудь пьяница становился слишком назойливым, на страже всегда стоял или Слессор, или какой-нибудь тип, вроде Оги, которые быстро приводили его в чувство. С Джонатаном я познакомилась на одном из таких вечеров. Слессор сделал все, чтобы свести нас, и был по-настоящему счастлив, когда увидел, что мы поладили.

Она допила свой стакан и поставила его на пол у своих ног.

— Я не хочу надоедать вам рассказами о своих чувствах, но я полюбила Джонатана. Он стал для меня всем. Джонатан убедил меня бросить работу. Он нашел мне квартиру и сказал, что очень скоро мы поженимся. Я никогда не сомневалась в нем,— прибавила она с нежной улыбкой.— Понимаете, после миллиона предложений, сделанных мне разными проходимцами, я ни одной секунды не колебалась. Я сказала Слессору, что мне очень жаль, но я ухожу из бара, и, как идиотка, рассказала ему все о себе и Джонатане. У него был довольный вид, он был рад, что у меня все так хорошо устроилось. А потом попросил, чтобы я оказала ему небольшую услугу: развлечь на следующий день одного из его крупных клиентов. Он пообещал, что это будет в последний раз, что-то вроде прощального вечера.

— Да-a, история Сандрильоны, только с некоторыми вариациями,— сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Когда я приехала по данному мне адресу, то застала там только Слессора, Оги и еще одного из его людей, огромного типа, его зовут Пете. Слессор сказал мне, что клиент запаздывает, но беспокоиться не о чем, тот скоро появится. И предложил мне выпить стаканчик вина.— Углы ее рта опустились в горькой усмешке.— Это была самая обыкновенная история! Они положили в мой стакан наркотики в таком количестве, что я больше ни о чем не помнила. На следующее утро я проснулась в своей собственной кровати с дубовой головой. Я абсолютно ничего не помнила из прошлой ночи. Черная дыра. Но Слессор быстро разубедил меня в этом. Около полудня он появился с пачкой фотографий. Фото ужасные, просто отвратительные.

— Как вы уже сказали, это была обыкновенная история. То есть таким образом они хотели вас заставить покинуть Лорда и вернуться в бар! — предположил я.

— Все, что от меня потребовал Слессор, я собиралась сделать сама. Покинуть клуб, устроиться в квартире, которую приготовил для меня Джонатан, и жить там все время. Позже Слессор сказал, что у него для меня будет два или три маленьких дельца и то, что он попросит сделать, не составит для меня большого труда. Но если я откажусь... И он сунул мне фотографии в нос.

Она нагнулась, взяла свой стакан и протянула его мне.

— Мне необходимо выпить еще немного, Дэнни. Сама не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Ведь вы работаете на сестру Джонатана. Она сойдет с ума от радости, если узнает обо всем.

Я приготовил ей выпить и, вернувшись, сел рядом. Она с жадностью выпила и потом стала вертеть стакан между пальцами.

— Джонатан рассказывал о себе, о завещании отца, о деле, которое перейдет к нему от сестры после его двадцатипятилетия. Но пока, он сказал, денег у него немного, но мы как-нибудь выкрутимся. Он не мог оставить свою квартиру, так как был уверен, что сестра следит за ним, как стервятник, и что она воспользуется малейшей возможностью, чтобы помешать ему стать вместо нее во главе предприятия. Я ему сказала, что меня это нисколько не расстраивает, у меня есть сбережения, и мы можем прилично жить. Мы провели вместе четырнадцать совершенно восхитительных недель. Я уже почти забыла об этих фотографиях, когда месяц тому назад Оги пришел повидаться со мной. Он сказал, что Слессор послал его узнать, как я живу, и передал мне маленький подарок. Я развернула пакет и чуть не сошла с ума. Это была роскошная бриллиантовая брошь с надписью на обратной стороне: «Моей дорогой Синди, ее Джонатан». Оги стал смеяться, увидев выражение моего лица, и сказал, что я должна хранить эту вещь у себя. Он будет приходить и проверять, здесь ли она, если же ее не будет, то я знаю, что получит Джонатан с ближайшей почтой. После его ухода я спрятала драгоценность в ящик комода под стопкой белья, чтобы Джонатан не смог увидеть ее. Через пятнадцать дней Оги снова пришел и велел показать ему брошь. Потом он дал мне медальон, такой же роскошный и с такой же надписью. Сегодня днем он пришел, проверил, на месте ли она, и сказал, что в ближайшие дни я снова получу подарок. Теперь уже манто из платиновых норок, которое стоит по крайней мере десять тысяч долларов. Но я должна была немедленно написать письмо Джонатану, поблагодарить его за роскошные подарки и не забыть подробно описать каждый.

— И он это требовал как раз в тот момент, когда я появился?

— Когда днем он разделался с вами, то сказал, что придет снова сегодня вечером и что для меня будет лучше, если я буду одна. Тогда я позвонила Джонатану в контору в конце дня, хотела сказать ему, что не смогу увидеться с ним сегодня, потому что у меня мигрень. Оги пришел за полчаса до вас. Я знаю, у Джонатана есть долги. До знакомства со мной он вел рассеянный образ жизни и бросал деньги чуть ли не в окна. Но он очень изменился с тех пор, как устроил меня здесь, и вообще делает все, чтобы стать вполне солидным человеком. Я уверена, что Слессор работает на Максин Лорд. Это она хотела заполучить мое письмо к Джонатану, в котором я благодарю его за якобы им сделанные подарки. Тем самым она думает доказать, что он тратит гораздо больше, чем зарабатывает. Тогда я решила: у меня нет выбора, и заявила Оги, что не напишу этого письма, и пусть

Слессор отправляет фотографии со следующей почтой, все равно меня уже не будет здесь, когда Джонатан их получит. Я решила его бросить, порвать со Слессором и со всем этим отвратительным делом.

— И это не понравилось Оги, да?

Она неожиданно вздрогнула.

— Это совершенно ему не понравилось! Он заявил, что они потратили на меня слишком много денег, рассчитывая на мою помощь, так что он вынужден заставить меня изменить решение. И он занялся этим, но тут вы позвонили. Не представляю, сколько времени я смогла бы выдержать! Мне кажется, Оги мог бы пойти на все!

— Что же вы будете делать?! — спросил я.— Удерете? Пока еще есть возможность.

— Нет! — с яростью закричала она.— Это было глупое решение! Я позвоню Джонатану, попрошу его прийти и расскажу ему все, что рассказала вам. А потом пусть он сам решает.

— Я считаю, вы поступите правильно. Думаю, Слессор не отступится от своего намерения только потому, что Оги получил взбучку. Если хотите, можете устроиться у меня на несколько дней. Без всяких условий.

— Спасибо, но... вы очень любезны, но... нет,— пробормотала она с жалкой улыбкой.— Это касается в основном меня и Джонатана. Если он решит, что между нами все кончено, когда, услышит эту историю и увидит фотографии, я первым же самолетом улечу в Калифорнию и займусь прежней работой. Если он захочет, чтобы я осталась,— я останусь. Но я действительно буду очень рада, если в ближайшие дни вы будете чаще навещать меня!

— Это я вам обещаю. Мне кажется, вам нечего опасаться сегодняшней ночи. Оги потребуется немало времени, чтобы прийти в себя, а потом еще доложить обо всем своему патрону. Будет слишком поздно, чтобы Слессор мог предпринять что-нибудь.

— За это время я уже переговорю с Джонатаном, и моя судьба так или иначе будет решена. Я не знаю, как мне благодарить вас, Дэнни!

— Бросьте это. Мне доставило огромное удовольствие похитить у Оги пять лет жизни.

Я допил свой стакан и поставил его в бар.

— Вы хотели позвонить Лорду и попросить его прийти, так что я ухожу. Позвоните мне, если что-нибудь будет нужно. Можете звонить в любое время дня и ночи, договорились?!

— Спасибо, Дэнни.

Уходя, я взял пистолет и бумажник Оги, но потом мне пришла в голову другая мысль. Я сунул бумажник в карман и вернулся в комнату, У Синди округлились глаза при виде пистолета.

— Это револьвер Оги. Я не хотел, чтобы он снова начал хорохориться, когда придет в себя, поэтому забрал его. Я оставлю револьвер вам, ладно? Может быть, вы будете чувствовать себя с ним спокойнее.

— Да, конечно.

Синди сжала губы и с опаской взяла оружие.

Я открыл бумажник и исследовал его содержимое. В нем не оказалось ничего интересного. Я бросил его на кушетку и предложил Синди выбросить его на помойку.

— Еще один вопрос,— сказал я.— Как называется кабаре Слессора и где оно находится?

— Это «Блю Леди» в Джерси-Сити. Дэнни... прежде, чем вы уйдете, я бы хотела спросить вас кое о чем...

— Валяйте.

Темные глаза стали тоскливыми. Синяк и разорванная блузка действительно делали ее похожей на Золушку.

— Представьте себе на мгновение, что вы — Джонатан и что вы без ума от меня. Как вы думаете, какой будет ваша реакция, когда вы все выслушаете и увидите фотографии?

— Могли бы задать мне вопрос и полегче,— проворчал я.— Например, какая погода в Калифорнии. Если бы это был я, я попросил бы разрешения уничтожить эти фотографии. Но я никогда не был так влюблен в девушку, чтобы сходить по ней с ума и даже хотеть на ней жениться. Это не в моем духе.

Она медленно выдавила из себя улыбку.

— Вы действительно огромная поддержка, Дэнни Бойд! '

— Да уж, я такой,— скромно ответил я.— Не огорчайтесь, Синди. Я сделаю для вас все что угодно.

— О! Да! — серьезно проговорила она.— Второй раз в своей жизни я встречаю такого человека. Но будьте осторожны: может быть, около дома вас поджидает Оги с ножом.

— Буду осторожен и приду завтра в течение дня.

Никаких следов присутствия Оги около дома я не обнаружил. Чтобы окончательно убедиться в этом, я сделал сотню шагов вдоль Центрального парка, оглядываясь по сторонам, а потом взял такси. Ист-Сайд, Вест-Сайд, опять Ист-Сайд: мне казалось, что я стремительно двигаюсь по замкнутому кругу.

Было почти половина двенадцатого, когда машина доставила меня к элегантному особняку. Я подумал, что такая женщина, как Максин Лорд, не ляжет в постель раньше полуночи. Во всяком случае, когда она одна.

Прошло довольно много времени, пока дверь приоткрылась на четыре сантиметра. Но и этого было вполне достаточно, чтобы устойчивый запах достиг моих ноздрей.

— Кого это принесло среди ночи? Кто там? — прозвучал недовольный голос.

— Дэнни Бойд,— быстро ответил я,— и если я вас беспокою, то только потому, что это крайне важно, миссис Малон.

Дверь широко распахнулась, и я вошел в холл. Мои ноги сразу же исчезли в синем китайском ковре. Кошмарное видение — страшная фланелевая ночная рубашка и кружевной чепчик, надетый поверх бигуди,— быстро закрыло дверь и повернулось ко мне.

— Если это «ее» вы хотите видеть, а другого быть не может, иначе бы вы не пришли, то вы найдете ее внизу,— сказала она, указывая пальцем на лестницу.— Вероятно, она занимается чертовщиной.

— Благодарю вас, миссис Малон,— вежливо проговорил я.

— Вы вытащили меня из кровати, но не надейтесь, что вам удастся проделать это во второй раз. Вы уйдете сами,—она опустила глаза и подозрительно посмотрела на мои ботинки.— А где же ваши галоши?

— Я снял их снаружи,— соврал я.— Вы же не хотите, чтобы на вашем прекрасном ковре остались следы снега?

— А что, еще идет снег?

— Нет,— громко ответил я,— но он мог пойти.

Она громко фыркнула и затем удалилась. Прежде чем спуститься вниз, я слегка погладил египетского кота по голове, и мне показалось, что глаза его стали менее недоброжелательными.

Тяжелая дверь была открыта, и я без стука вошел, окунувшись во влажную атмосферу бассейна.

Высокий, элегантно одетый человек стоял на краю бассейна. Он быстро повернулся, услышав мои шаги.

— Какого дьявола принесло сюда? Кто вы? — На его лице было выражение явного недовольства.

— Дэнни Бойд,— ответил я,—а вы, вероятно, Джонатан Лорд?

Его густые светлые волосы были точно такого же цвета, как и у сестры, одинаковыми казались и их лазурные глаза. Но на этом сходство кончалось. Остальные черты лица только проигрывали в сравнении, а безвольный рот придавал ему неприятный вид.

— Бойд? — Он повернулся к своей сестре, которая спокойно лежала на спине.— Это тот, твоя частная ищейка?

Максин засмеялась горловым смехом, подплыла к краю бассейна, перевернувшись со спины на живот, и вылезла из воды. Ее черный купальный костюм был, без сомнения, того же размера, что и утром: он так же был ей тесен. Верхняя его часть с большим трудом держала полную грудь, а единственная лямка каждую секунду грозила оборваться. И если бы вторая часть купальника была на сантиметр ниже, то в ней уже вообще не было бы никакой необходимости.

— Вы моя частная ищейка, мистер Бойд? — ироническим тоном спросила она. Потом откинула назад голову и медленно провела обеими руками по своим мокрым волосам.

— Я принадлежу к угнетенному классу,— ответил я.— Розыски — это все, что от нас требуют... а заплатят нам потом.

— И с вас требуют, чтобы вы любым возможным путем сфабриковали доказательство, что это я украл формулу? — спросил Джонатан напряженным голосом.

— Чтобы лишить вас наследства,— добавил я сухим тоном, глядя на его сестру.— Вы забыли сказать мне об этом, Максин.

Лазурные глаза гневно посмотрели на меня.

— Максин? С каких это пор вы решили называть меня по имени? Не помню, чтобы я разрешила вам это.

— С тех пор, как я услышал рассказы о вас. «Мисс Лорд» показалось мне неподходящим обращением.

— Думаю, мне следует задать вам вопрос,— прошипела она..— Что же вы слышали и какое представление обо мне составили?

— Полнейшую картину: наполовину нимфоманка, наполовину ненормальная,— весело ответил я.

Джонатан расхохотался, а она бросила на него один из своих взглядов, который мог бы заставить покраснеть и слона.

— Вы, вероятно, имели дело с очень осведомленными людьми, Бойд,— проговорил Джонатан, когда немного успокоился.— Но вы еще не слышали моей версии.

— И этого достаточно, замолчи! — проворчала Максин.— Что вы еще знаете, Бойд? Относительно моей формулы? Если вы, конечно, не были слишком заняты тем, что собирали всякие грязные сведения обо мне от разных кретинов.

— Фремонт утверждает, что это вы украли у него формулу, поэтому вы и изъяли из продажи духи, когда он выпустил свою продукцию. По какой-то причине, которая осталась для него неясной, он также предположил, что вы наняли меня для того, чтобы я набил ему морду, и он собирается использовать каких-то людей, чтобы хорошенько отделать нас обоих. Подождите, как же он сказал?! «Передайте ей мой привет и попробуйте уговорить ее повидать врача, потому что она срочно нуждается в психиатрическом лечении. И не забудьте сказать ей, что я спрашивал новости о Джонатане». Что-то в этом роде.

— Он спрашивал новости о Джонатане?! — сладким голосом пробормотала она.— Вот видите! Конечно, он торопится использовать мою пропавшую формулу.

— К черту все это! — со злостью закричал Джонатан.— На сегодня с меня достаточно!

Максин медленно провела языком по своей пухлой губе.

— А вы видели большую любовь Джонатана, Бойд? Зизи... я не знаю, как дальше?

Одно мгновение мне казалось, что он даст ей пощечину. Потом до него дошло то, что она сказала, и его злоба обрушилась на меня.

— Если вы только попробуете надоедать Синди, я..»

— Спокойнее,— посоветовал я ему.— Мы с вами самые что ни на есть друзья. Синди всецело на вашей стороне. Мне кажется, что и я пользуюсь ее симпатией. Одна деталь. Я ушел от нее полчаса назад, и она собиралась звонить вам. Она хотела рассказать вам нечто очень важное.

Он с недоумевающим видом пожал плечами.

— Если она мне скажет, что вы надоели ей, Бойд...

— Вы вырвете у меня почки и отдадите их на съедение диким зверям, я знаю. Но она этого не скажет.

— Ты должен отнести ей маленький подарок. Небольшой фиговый листочек из бриллиантов, тебе не кажется? Она сможет его надевать и снимать только для тебя, как она это делала перед публикой,— мурлыкала Максин.

Джонатан посмотрел на часы.

— Пройдет еще пять недель, четыре дня, шестнадцать минут и двадцать секунд, и наступит день моего рождения!— заявил он со стиснутыми зубами.— Да, я совсем забыл! Как только я стану хозяином «Дома колдовства», мне придется подумать о том, куда бы пристроить такую распутную и к тому же ненормальную женщину, как ты!

Он удалился, стуча каблуками по плиткам пола и громко хлопнув тяжелой дверью. Наступила тишина.

Максин тихонько вздохнула.

— Когда ему было четырнадцать лет, я застала его в постели с няней, и он тогда разразился рыданиями. И с тех пор все его подружки напоминают эту няню: у всех у них большая грудь. Как вы думаете, что мне надо было тогда сделать? Рассказать отцу?

V

Максин закончила сушить свои волосы и обернула полотенце вокруг талии.

— Мы сможем поговорить наверху, там будет удобнее,— небрежно проговорила она.— Мне нужно выпить чего-нибудь. Джонатан всегда так действует на меня! А на самом деле, какова она, эта его танцовщица?

— Она брюнетка, хорошо сложена.

— С большой грудью? Такой, что тянет ее вниз?

Максин торжествующе улыбнулась, когда я подтвердил ее предположение.

— Я уже вам говорила, все они похожи на его няню. Мне бы хотелось знать, что Джонатан собирается делать?

Мы прошли в холл и в стеклянном лифте поднялись на третий этаж. Я последовал за ней в ее комнату. Обе гигантские египетские кошки, несущие стражу около кровати, равнодушно смотрели, как она освобождалась от своего полотенца.

— Бар — там.— Кивком головы она указала мне в глубину комнаты.— Приготовьте нам выпить. Мне — шотландский виски, и покрепче.

Некоторое время я занимался поисками льда и приготовлением напитков, выбрав самую лучшую марку виски. Держа в каждой руке по стакану, я повернулся. Совершенно голая, она стояла спиной к туалету, старательно расчесывая волосы. Сочная полнота ее грудей с розоватыми кончиками полностью очаровала меня.

— Вы слишком быстро справились с приготовлением напитков,— проговорила она с горловым смехом.— Я успела. облачиться только в свои духи.

Небрежным жестом она положила щетку и взяла с кресла черное домашнее платье. Потом прибавила:

— Что бы сказал мой братец, если бы увидел нас сейчас?

— Он сказал бы: «Вот сестренка, которая надевает это»,— ответил я, указывая на халат.

Сжав губы, Максин поспешно накинула халат, тщательно завязала пояс и чуть ли не вырвала у меня из рук стакан.

— Думаю, это простая ассоциация,— любезно сказал я,— но Фремонт похож на серую амбру. Стал, без сомнения, мускусный олень.— Джонатан мог бы быть канадским бобром, а вы...

— Циветта? — вмешалась она.

— Или какая-нибудь цветочная эссенция. Нежная, без запаха, но совершенно синтетическая.

Она сделала большой глоток и посмотрела на меня поверх стакана.

— Вы не считаете меня привлекательной, Дэнни?

— Я никогда не занимаюсь любовью с клиентами, пока не получу от них чек,— ответил я.— Вы хотите узнать о ходе моего расследования?

— Безусловно.

Ее глаза приняли мечтательное выражение, но не я, естественно, был объектом ее грез.

— Синди Бикерс сказала мне, что Джонатан не покрывал ее ни золотом, ни деньгами. Он оплачивал ее квартиру, вот и все.

— Ха! — воскликнула она, глядя в потолок.— Она также сказала вам, что была девственницей, не гак ли?

— Лео Стал думает, что ваша непохожесть вас и соединила. Два человека, которые видятся каждый день, и потом — одна безумная ночь... Я чуть не плакал. Был страшно растроган..

— Вы разговаривали с мамашей Малон,— со значением проговорила она,— Из-за этого убранства она считает меня сообщницей сатаны, хотя я и не поедаю младенцев, все же я колдую, чтобы соблазнить мужчин.

— Урсула Озен произвела на меня впечатление славной девочки, правда, немного со странностями,— неумолимо продолжал я.— И у меня еще не было возможности повидать Слессора.

— Слессора? — спросила она, поднимая брови.— Это что еще за тип?

— Кто-то говорил мне о нем как о вашем случайном любовнике,— беззастенчиво лгал я.

— У меня никогда не было случайного любовника, и я не знаю никакого Слессора,— уверяла она меня с великолепным безразличием.— Лучше скажите, узнали ли вы другие, дополнительные сведения, разговаривая с людьми? Я имею в виду какие-нибудь небольшие факты, которые помогут нам найти того, кто украл мою формулу?

— По одной гипотезе — это были вы... Больше всего на свете вы хотите помешать вашему брату занять директорское кресло. И вы делаете все возможное, чтобы повесить эту кражу на его шею. Я подозреваю, что в завещании вашего отца есть некоторые юридические моменты, которые могут запретить Джонатану возглавить фирму в случае, если он не будет этого достоин. Например, если он будет осужден за какой-нибудь проступок, разве не так?

— Это действительно так,— пробормотала она.— И что вы думаете об этой гипотезе, Дэнни?

— Я нахожу ее приемлемой. Вы прекрасно могли бы вступить в связь и с Фремонтом, и со Сталом, чтобы быть уверенной в их помощи при осуществлении задуманного. Хотя... если бы вы были в сговоре с Фремонтом, то вряд ли потеряли бы столько денег из-за этих духов, а?

— Если когда-нибудь вам надоест играть в детектива, Дэнни, я сделаю вас шефом бюро рекламы. Парфюмерная индустрия поднялась бы на высоту.

— Знаете, Максин, в этом деле столько особенностей, что у меня возникает такое ощущение, будто я погружаюсь в массу желатина,— сказал я.— Нет ничего твердого: чем глубже проникаешь, тем становится мягче. Найдите того, кто украл мою формулу, сказали вы. А я уж теперь и не знаю, действительно ли этот проклятый кусок бумаги был у вас украден. Не уверен в этом. Может, вы сами передали его Фремонту, следуя ранее намеченному плану и надеясь таким образом избавиться от Джонатана?

— А я еще думала, что ничего не понимаю! — ироническим тоном воскликнула она.— Все эти ваши измышления лишь доказывают мое предположение, что вы, с вашими жалкими крохами ума, никогда не сможете претендовать на вознаграждение в пять тысяч долларов.

Я не стал это оспаривать, считая, что, возможно, она и права.

— А что связывает вас и Фремонта? — спросил я.

— Дельный вопрос.

Она поднесла стакан к губам и отпила.

— Производство духов интересовало меня с детства. Моя мать умерла, давая жизнь Джонатану... бедная! Ради такого ничтожества! Это очень сблизило меня с моим отцом. Он любил брать меня с собой в контору, когда я была еще совсем маленькой. Позже я познакомилась с фабрикой и лабораторией. Во время каникул даже работала там. Чарли Фремонт тогда руководил лабораторией и был главным химиком. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я была полна иллюзий, и он казался мне богом. Однажды летом, во время каникул, он сказал мне, что собирается работать допоздна над новым составом и что, если я хочу, то могу остаться и помочь ему. Я едва не сошла с ума от радости! Большой человек предлагал мне быть его ассистенткой! «Новый состав» — это была, конечно, я. Но для меня существовали только духи, они увлекали и интересовали меня, а не любовь. И мне никогда не могло прийти в голову, что его сердце может биться ради чего-то иного, кроме серой амбры.— Она вздохнула и продолжала с циничной улыбкой: — Такая романтическая обстановка, и я была застигнута врасплох. Никого, кроме нас двоих... и даже пол лаборатории не казался мне жестким. Я еще даже' не понимала, что происходит и что же это он делает со мной! Потом я, конечно, вообразила, что он до сумасшествия влюблен в меня... Мне казалось, что ни один мужчина не может сделать такого с девушкой, если не собирается жениться на ней! А следующий день принес жестокое разочарование— он холодно отверг меня. Для меня настал тяжелый период, долгий период адаптации. Два года спустя умер отец, оставив все дело мне. Мне исполнился только двадцать один год. День, когда я заняла свое кресло в конторе, для многих стал днем смеха. Лео Стал был тогда ассистентом Чарли, и первое, что я сделала, это поменяла их местами. Потом я с -большой радостью сократила жалованье Чарли! И он ушел от нас, чтобы организовать свое дело. Я увидела его лишь пять лет спустя в Чикаго, на одном из конгрессов. Он предложил мне забыть прошлое, два или три раза приглашал меня в ресторан. Потом наши отношения резко изменились, и я снова не устояла перед ним! Все шло настолько хорошо, что я готова была выйти за него замуж. Он предложил слить два наших предприятия и аргументировал это такими вескими доводами, что я решила — он прав. Я рассказала ему о новой формуле, над которой работал Лео Стал и которая уже была в стадии завершения. Тогда Чарли разработал основной план слияния производств. Когда же я изучила его, то поняла, что не я была ему нужна, а предприятие. Но если бы даже сегодня,— пробормотала она с горькой усмешкой,— он неожиданно вошел, я не знаю: не возникло бы у меня снова ощущение пустоты в желудке, как это было со мной десять лет тому назад, когда я увидела его в первый раз.

— Хотите, я кое-что скажу вам? — осторожно спросил я.— Так вот, мне кажется, что по отношению к Фремонту у вас сложился и мучает тот же комплекс чувств, какой возник, по вашему мнению, у вашего брата по отношению к женщинам определенного типа.

Ее лицо покраснело, и я вовремя наклонился, избежав удара стаканом, который пролетел над моей головой и разбился о стену..

— Ах, вы!..

Она захлебнулась в молчаливой злобе.

Послышался мелодичный звонок серебряного телефона, стоявшего на письменном столе. Она сильно зажмурила глаза, сжала кулаки и подавила злость прежде, чем подошла к телефону.

— Максин Лорд,— проговорила она твердым и уверенным тоном. Немного послушав, она резко повернулась ко мне.

— Это Джонатан, он хочет поговорить с вами.

Я взял трубку.

— Бойд.

— Это не телефонный разговор,— напряженным голосом проговорил он.— Я у Синди. Приезжайте немедленно, Бойд!

И он повесил трубку.

— Что он хотел?

Она стояла позади меня и сердито смотрела мне в спину.

— Рассказать мне про свою жизнь,— ответил я.— А может, и про вашу.

— Моя жизнь? Вы только что услышали про нее!

— Не из тех уст! — Теперь я злорадно улыбнулся.— Возможно, самое лучшее вы упустили!

Лазурные глаза стали ледяными.

— Вы больше не работаете на меня, Бойд,— резко отчеканила она.— С настоящего момента. Завтра утром я отправлю вам чек, чтобы оплатить ваши расходы на такси, вы согласны? Я хочу сказать: потраченное вами время ничего не стоит.

— Итак, Максин, между нами все кончено? — пробормотал я дрожащим голосом.— Не могу удержаться и не задать себе вопроса: когда через десять лет я снова увижу вас, буду ли я испытывать такую же дрожь в желудке, как сейчас, когда вижу вас?

— Негодяй!—схватив щетку для волос, она запустила ее так энергично, что та пролетела в пятидесяти сантиметрах от моей головы.— Убирайтесь! Я заставлю вас заплатить за это! Я!..

Следующий предмет был брошен с большей точностью, и я вынужден был слегка наклониться, чтобы толстый флакон с духами не разбился об меня.

Я подумал, что мне пора убираться, пока она не начала кидать в меня своими египетскими кошками, и, наверное, установил рекорд скорости, добежав до лестницы. Выскочив за дверь, я понял, что обладаю даром пророчества.

На улице мне- пришлось потратить десять минут на поиски такси. Джонатан Лорд открыл дверь квартиры

Синди после первого же звонка, схватил меня за отвороты пиджака и потащил внутрь.

— Что вы с ней сделали? — задушенным голосом спросил он.— Если вы мне не скажете, где она, я убью вас!

— Спокойнее,— проворчал я, освобождаясь от него.

— Все шло хорошо до тех пор, пока Максин не наняла вас! Где она? Что вы с ней сделали?

В его глазах светилась ненависть.

— Если бы я был повинен в ее исчезновении, разве я сказал бы вам, что она собиралась вам звонить? — ответил я, пытаясь образумить его.— Разве я был бы здесь?

— Я... я не знаю,— пробормотал он, разводя руками.— Не знаю, что и думать, но с ней что-то случилось, Бойд. От Максин я направился прямо сюда, но ее не оказалось дома! Если вы сказали правду и она действительно хотела повидаться со мной, то для этого она могла пойти только в одно место: ко мне домой. С тех пор как я пришел сюда, я звонил домой пять раз, но никто не отвечал, значит, ее там нет. Вряд ли у нее возникло внезапное желание пойти прогуляться: ведь сейчас час ночи! И идет снег!

— Когда я уходил от нее, она выглядела очень обеспокоенной,— сказал я, не раскрывая всего.— Она мне сказала, что ей необходимо очень серьезно поговорить с вами. Может, она позвонила вам и, так как вас не было, передумала? Может, она решила, что ей необходимо некоторое время на размышления? Может, она уехала на день или два к неизвестным вам друзьям, чтобы успокоиться и потом поговорить с вами?

— Какая такая проблема может быть у нее? — проворчал он.— Мы любим друг друга и собираемся пожениться сразу же после дня моего рождения. Что для нее может быть более важным? Почему она убегает от меня? О чем подумать?

— Не знаю. А может быть, она оставила вам записку?

— Я думал об этом,— сухо ответил он.— Здесь нет ни одного слова. Я уже повсюду искал.

— А вы не знаете, к кому она могла пойти?

— У Синди в Манхеттене нет друзей. Она уроженка Детройта и, когда я познакомился с ней, работала в Джерси-Сити.

— Да, она упоминала об этом,— сказал я, переходя на опасную тему.— Кабаре принадлежало некоему Слессору, так?

— Дон Слессор, да. Но она не могла отправиться туда в такое время.

— Может быть, у него есть квартира в Манхеттене?

— Боже мой! Для чего бы ей понадобилось отправиться к нему? — простонал он.

— Чтобы иметь возможность подумать вдалеке от вас,— предположил я кротким голосом — А Слессор, может, единственный человек, которого она знает в Манхеттене, способный приютить ее, не причиняя неприятностей и не задавая лишних вопросов.

Он на несколько секунд погрузился в размышления.

— Где же я познакомился с ним?.. А, вспоминаю! Это было в выставочном зале. Максин требовала, чтобы я изучил производство, и заставила меня подниматься с самого низа служебной лестницы. Он тогда еще сказал, что всегда покупает наши духи для девушек своего кабаре, потому что у нас первоклассная продукция! — Тень улыбки промелькнула на его губах.— Господи! Самый что ни на есть рафинированный тип, этот Дон Слессор. Я никогда до этого не был знаком ни с одним хозяином кабаре, ни со стриптизом. Тогда, в тот день, я пригласил его пообедать, а потом он, в свою очередь, пригласил меня на представление. И вот там-то я познакомился с Синди...— Он с возбужденным видом щелкнул пальцами...— В тот вечер он собирался ехать куда-то ночевать, но это не была квартира. Мы немало выпили, и я подвез его на такси куда-то в Гринвич-Вилледж. Потом я вернулся к себе домой.-- Его лоб наморщился, напоминая волнистый картон.— Это было кабаре, и он был владельцем его! Он мне сказал, что оно не бог весть сколько приносит, но, тем не менее, обходится дешевле, чем наем апартаментов!

— Это кабаре, как оно . называлось? — с надеждой спросил я.

— «Блю Леди»?.. Нет... это кабаре в Джерси. Но там тоже было что-то голубое... «Блю Долли»! Это точно!

— Ладно, я съезжу и посмотрю, там ли она,— сказал я.

— Мы поедем,— сердито поправил он.

— Если она там, то наверняка сказала Слессору, что пока не хочет вас видеть, так что вы все равно ничего не узнаете,— заметил я.— Меня же, наоборот, он совершенно не знает, так что у меня есть преимущество перед вами. Может быть, я скажу ему, что я старый друг Синди из Детройта, или что-нибудь в этом роде. Что бы ни случилось, если она там, я найду ее, это я твердо обещаю.

— Мне не слишком-то нравится ваша затея, но, возможно, вы правы.— Он бросил на меня злобный взгляд.— Позвоните мне, как только узнаете что-нибудь о ней, ладно?

— Обещаю. Сюда?

— А куда вы хотите, чтобы я пошел? — взорвался он.— Возможно, мы оба ошибаемся, и, если это так, она может с минуты на минуту вернуться.

— Согласен. Я позвоню сразу же, как только узнаю что-либо путное. А вы в ожидании не слишком-то кипятитесь. Хорошо?

— Скажите пожалуйста! Ведь вам наплевать! Ведь это не ваша подружка,

Я взял такси, решив сначала заехать к себе домой. Поднявшись в квартиру и удобно пристроив под левой подмышкой револьвер 38-го калибра, я вернулся к машине и попросил шофера отвезти меня в городское кабаре «Блю Долли».

Он повернулся и долго и внимательно смотрел на меня.

— Так, так... Спросите меня еще, не знаю ли я одну куколку по имени Смит, которая живет около Риверсайда,— проворчал он.— Нет, вы только представьте себе! Сколько в городе кабаре? И половина из них закрывается через два дня после открытия!

— Ну и что ж! Поищем!

— Но ведь это невозможно! Это займет всю ночь!

— Продолжайте спорить, и мы простоим всю ночь здесь,— ответил я.

Он с безнадежным видом пожал плечами, и мы поехали. Я подумал, что такой славный парень имеет право на хорошие чаевые, и к черту экономию! Остановившись на первый же красный свет, он повернулся и с мрачным видом опять осмотрел меня.

— Я знаю парочку мышек по фамилии Смит, которые живут на Бронксе,— поделился он со мной хриплым шепотом.— Если вы теперь спросите меня, знаю ли я «бар» в городе, который называется «Блю Долли», я мог бы привезти вас прямо туда.

— Теперь вы надоедаете мне вашими двумя мышками из Бронкса,— вздохнул я.— Так вот: алкоголь во всех случаях жизни идет впереди любви. Пусть будет бар!

Он недовольно зажмурился.

— Вы, должно быть, старше, чем кажетесь на первый взгляд.

Минут через двадцать он довез меня до угла какой-то улицы и остановился перед дверью, освещенной голубым мерцающим неоновым светом. На мой взгляд, это была вывеска «Блю Долли». Так же мерцала фигура обнаженной девушки. Я простился с парнем, прибавил ему щедрые чаевые и вошел в заведение. На восьми ступеньках, ведущих в подвал, был постлан ковер, уже потертый, а тяжелые портьеры видели лучшие времена, вероятно, еще при династии Тангов. Девушка из гардероба с недовольным видом взяла у меня пальто и предоставила самому себе..:

Зал казался очень просторным, но трудно было быть уверенным в этом, так как голубое мерцание не давало возможности рассмотреть все. Сделав несколько неуверенных шагов, я остановился и стал моргать в этом полумраке. Наконец передо мной появилась официантка. В ее светлых пышных волосах был голубой бант, одежда состояла из голубого корсажа и обтягивающей голубой юбки, а обувь невозможно было рассмотреть в темноте.

— Столик на одного? — прогнусавила она.

Вероятно, ей нужно было вырезать миндалины, а возможно, слишком много страданий ей причиняли ее мозоли.

— Спасибо,— пробормотал я.

И последовал за ней вдоль целой серии альковов. Мне показалось, что я видел бородатого типа, разговаривающего с усатой женщиной, хотя это могло быть и следствием плохого освещения. Большая компания провинциалов прилагала огромные усилия, стремясь повеселиться, чтобы потом, вернувшись домой, было что вспомнить. Официантка завела меня в свободный альков и спросила, что я буду пить. Я заказал шотландский виски, и она исчезла в голубом сумраке. Довольно быстро девушка вернулась и, непринужденно потершись бедром о мое плечо, поставила стакан на стол.

— Меня зовут Жина,— поведала она мне.

Я удержался от вопроса: что подобное создание может делать в этом заведении мечты?

— У вас много работы? — скромно спросил я.

— Сегодня спокойно. Вы один?

Она выпрямилась, но ее бедро осталось мило прижатым к моему плечу.

— Я хотел узнать: сможете ли вы оказать мне услугу?

— Какую? — прошептала она, и нажатие усилилось.

Я достал из бумажника банкноту в пять долларов, сложил и сунул ей за корсаж.

— Один мой приятель сказал, что хозяин этого бара — некто Слессор и что я должен обязательно познакомиться с ним.— Я осторожно пожал плечами.— Вы сами понимаете, что это такое. Я не хотел бы называться, и потом, он, может быть, занят.

— Это все, что вы хотите?

Она казалась очень удивленной.

— В общем, да, в настоящий момент,— ответил я и потер плечо о ее бедро.— Он здесь сегодня?

— Мне кажется, да. Я пойду узнаю.

Девушка снова растаяла в голубом сумраке. Интересно, все ли остальные официантки так же услужливы, как эта, или она работала для того, чтобы накопить деньги и оплатить свое учение в университете?

Через две минуты передо мной появилось нечто похожее на плешивую гору. Это было на самом деле что-то необыкновенно огромное, весом минимум в 150 кг, как я определил на глаз, втиснутое в бесформенный костюм с голубым галстуком-бабочкой, небрежно висевшим под несколькими подбородками.

— Вы хотите видеть мистера Слессора? — Его голос прозвучал хриплым шепотом, будто с горлом бедняги случилось несчастье.

— Двое моих друзей сказали, что мне необходимо познакомиться с ним,— ответил я.

— И у них есть имена?

— На этом очень настаивали Джонатан Лорд и Синди Бикерс. .

— Не может быть!

Он медленно выпустил ртом воздух, и я вынужден был огромным усилием воли удержаться от того, чтобы не броситься наружу и не забить тревогу.

— У вас есть имя, папа?

— Бойд. Дэнни Бойд. Мое имя, собственно, ничего не скажет мистеру Слессору, но если бы вы смогли передать Синди...

— Вы уже это сказали.— Ему понадобилось некоторое время, чтобы снова наполнить свои легкие.— Я пойду посмотрю...

Две минуты ползли катастрофически медленно. Потом снова появилась Жина, и ее бедро ласково прижалось к моему плечу.

— Пете сказал, что мистер Слессор будет рад познакомиться с вами, мистер Бойд. Он приглашает вас выпить с ним стаканчик вина в его кабинете.

— Отлично.— Я допил свой стакан и встал.— А где это?

— Я провожу вас туда. Это самое меньшее, что я могу сделать,—тянула она,— после таких щедрых чаевых, которые вы мне дали!

Я проследовал за ней в голубой сумрак по направлению к двери в глубине зала, скрытой тяжелыми портьерами, потом по ярко освещенному коридору. Жина, по-прежнему впереди, поднялась на один этаж и остановилась на широкой лестничной площадке. Здесь находилась лишь одна-единственная дверь. Она указала на нее и проговорила низким голосом:

— Это тут.

— Спасибо.

— Когда вы закончите с мистером Слессором, может быть, захотите выпить стаканчик? Я заканчиваю в два часа, но, если вы один, мы смогли бы выпить где-нибудь.

— Хорошая мысль,—бесстыдно уверил я ее.— Держите для меня этот стаканчик, хорошо?

— Обещаю, дорогой.

Она спустилась с лестницы и внизу повернулась, чтобы послать мне кончиками пальцев воздушный поцелуй прежде, чем исчезнуть.

Я постучал в дверь, и чей-то голос крикнул мне, чтобы я вошел. Так я и сделал. Комната больше походила на салон, чем на. кабинет: кресла, две кушетки и замечательный бар, который мог бы служить украшением даже старинного замка. Напротив двери все же стоял письменный стол, а за ним сидел темноволосый тип, закуривающий сигарету. Он был настолько поглощен этим занятием, что даже не дал себе труда поднять на меня глаза. Внезапно массивная мускулистая рука, неизвестно откуда возникшая, обвилась вокруг моего торса с силой, способной легко переломать кости, и прижала мои руки к телу. Я энергично пытался освободиться, но в это время чья-то рука скользнула под мой пиджак и вытащила револьвер из кобуры. Потом меня отпустили, и тотчас же тяжелый молот ударил меня по затылку. Я повалился на колени.

— Бренчать в кармане автоматическим оружием во время нанесения визита! — хриплым шепотом заметила Плешивая гора.— Не признаю таких манер

VI

— Это тот парень, Оги? — спросил тип, расположившийся за письменным столом и наблюдающий за дымом своей сигареты с таким видом, как будто я вообще не существовал.

— Это он. Конечно, он,— ответил необыкновенно знакомый мне голос..

Я потряс головой, с огромным трудом встал на ноги и повернулся. Плешивая гора прислонился к двери: вероятно, он стоял позади меня после того, как я вошел в комнату. Оги Кран сидел слева от бара. Он занял такую позицию, что я не мог увидеть его, когда вошел. Не отрываясь, он смотрел на меня, и его маленькие змеиные глазки блестели от радости, а большой синяк на его лбу был для меня слабым утешением.

Тип, сидящий за столом, наконец удосужился взглянуть на меня. У него было квадратное, с тяжелыми чертами лицо, скрывающее истинные чувства под маской, как у игрока в Лас-Вегасе. Совершенно не вязались с его физиономией глаза: цвета ореха, окруженные длинными ресницами, похожие на глаза оленя, почти женские.

— Я — Дон Слессор,— заявил он безразличным тоном,— вы... мистер Бойд. «Предприятие Бойд». Мистер Бойд, герой, спешащий на помощь молодым беззащитным особам, которым угрожает некий Оги' Кран. Почему?

— Все люди, которым угрожает Оги Кран, нуждаются в защите,— проворчал я.

— Это я создаю сценарий, мистер Бойд,— проговорил он со злорадной усмешкой,— а вам, вам остается лишь подавать реплики!

— Я не забуду этого,— уверил я его.

— Не глупо. Вы поранили Оги, и он до сих пор сердится на вас,— продолжил он, затягиваясь сигаретой,— Если мы вернемся к последней реплике предыдущей сцены, мне кажется, я остановился на ПОЧЕМУ?

— Сегодня днем Оги оглушил меня сзади, ну а когда я увидел его вечером, я...

— Пете,— спокойно проговорил Слессор, смотря по-, верх моего плеча.

Плешивая гора сделал по направлению ко мне четыре шага, с трудом волоча ноги. Его голова, хорошо освещенная люстрой, была похожа на голову доисторического животного, вылезшего из болота. Огромная рука схватила меня за горло и сжала так, что в мои легкие прекратился доступ свежего воздуха. Через пять секунд он ослабил нажим и опустил руку.

— Вы должны ответить мистеру Слессору, пока у вас еще есть эта возможность, папа,— нервно посоветовал он мне.

— На этот раз, мистер Бойд, я повторяю свой вопрос более конкретно. Почему вы, частный детектив, интересовались Синди Бикерс?

Я осторожно массировал себе горло, но, когда стал отвечать, голос мой хрипел и ломался.

— Потому что у меня есть клиентка, интересующаяся ею.

— Которая зовется...

— Максин Лорд.

— Эта девочка, Бикерс, вероятно, все ему рассказала,— вмешался Оги.— Он оставил ей свою карточку... и мой револьвер...— Он почти задыхался.— Иначе как бы он мог узнать, что вы находитесь здесь?!

— Что вам, только точно, сказала Синди, мистер Бойд? — спросил Слессор.

В этот момент я сообразил, что чем больше народу будет замешано в деле Синди Бикерс, тем лучше будет для нее.

— Я полагаю, она мне рассказала почти все,— уверенно заявил я.— Драгоценности, будущая норка, письмо, которое Оги пытался заставить ее написать.

— Фотографии?

Его оленьи глаза неожиданно убрались с моего лица.

— Фотографии тоже.

На некоторое время все свое внимание он сосредоточил на спирали дыма, который поднимался от его сигареты, потом медленно проговорил:

— Вы поставили меня в трудное положение, мистер Бойд. Вы стали для меня проблемой.

— Он слишком много знает,— прошипел Плешивая гора,— может, было бы лучше немедленно убрать его, пока он не наделал чего-нибудь лишнего?

— Это твое мнение, Пете?

Предложение, казалось, не заинтересовало Слессора.

— Мне доставило бы адское удовольствие лично заняться им,— бросил Оги.— Но, как вы сказали, этот тип — проблема. Если мы сейчас же освободимся от него, это вызовет новые проблемы, вот и все. Мамаша Лорд — его клиентка, и мы не можем знать, что он уже успел сказать ей.

— Не забывайте также и ее брата,— быстро вмешался я.— В настоящий момент он устроился у телефона и ждет, что я позвоню ему и скажу, что с Синди все в порядке.

Мне было бы лучше не открывать свою большую пасть! Не успел я закончить, как заметил выражение удовлетворения, промелькнувшее в глазах Слессора.

— Ну что ж, это вы сможете сделать сейчас же,— сказал он, радостно улыбаясь.— Позвоните ему и скажите, что все идет прекрасно.

— Он захочет узнать больше,— прохрипел я.— Он захочет узнать, где она и почему ушла из дома.

— А вы ему скажете, что одна из девушек, с которой она раньше работала, обратилась к ней за помощью. Она живет одна в новой квартире и сейчас больна. По счастью, ничего серьезного, просто мигрень, вот и все, и Синди проведет с нею ночь... Оги, ты знаешь какое-нибудь имя, которое может подойти?

— Джеки Симмерс,— с готовностью ответил Оги.— Они были подругами в баре на Джерси. Мне кажется, что Лорд даже видел раза два малышку Симмерс.

— Отлично,— сказал Слессор, переключая все внимание на меня.— Маленькая Симмерс позвонила мне и сказала, что плохо себя чувствует. Я ничего не мог сделать для нее, но вспомнил, что Синди живет в Манхеттене, и позвонил ей. Убедите Лорда, что Синди просила передать: о ней беспокоиться нечего, она вернется завтра вечером и сразу же поедет к нему.

Он снял телефонную трубку и, протянув ее мне, добавил:

— Но будьте благоразумны, понятно?

Подождал, пока я возьму трубку, потом пробормотал:

— Пете, стань сзади Бойда, пока он будет говорить. Если только он произнесет что-нибудь неполагающееся, ты возьмешь его левую руку и сломаешь.

Я набрал номер Синди. Джонатан сразу ответил мне. Он даже не дал мне возможности полностью убедить его, что он помнит девушку по имени Джеки Симмерс. «У нее была совершенно фантастическая грудь»,— поделился он со мной своими воспоминаниями, и под конец разговора его голос стал почти радостным при мысли, что Синди' завтра, а может быть, и раньше будет с ним. Я вынужден был сжать зубы, слушая его благодарности, которые он высказал раньше, чем я повесил трубку. Потом я повернулся к Слессору.

— Вы очень хорошо вышли из положения,— признал он.— Вот теперь мы спокойны за Джонатана Лорда. Что же касается Максин Лорд, то пройдет еще некоторое время, прежде чем она станет интересоваться, почему вы не являетесь с докладом. Вы по-прежнему представляете проблему, Бойд, но проблему теперь уже гораздо менее важную. Разве так не лучше?

— Потрясающе,— проворчал я.— А что вы хотите, чтобы я сделал теперь? Чтобы я состарился здесь, стоя на ногах?

— Думаю, на какое-то время мы поместим вас в ледник,— любезно ответил он.— Нам нужно принять два-три решения, и, как я уже сказал, вы теперь не самое срочное и важное для нас дело.

— Куда это, в ледник? — спросил Оги.

— В компанию к маленькой Бикерс. Она уже не сможет сказать ему больше того, что он знает, и будет гораздо удобнее держать их вместе. Ты можешь проводить его туда, Пете?

— Конечно,— прошипел Плешивая гора.

— Проклятая лиса! — с улыбкой сказал . мне Слессор.— Вы будете купаться в роскоши, разделяя мои апартаменты с Синди Бикерс.— Его палец указал на большое зеркало, висящее позади него.— Внутри, за зеркалом, бронированная дверь. Там нет окон, но создан искусственный климат. Бронированная дверь заперта на ключ с этой стороны, и вы не сможете выйти оттуда.

Тяжелая рука Пете замкнулась вокруг моей руки.

— Пошли, пора.

Оги ждал нас позади бара. Он снял с полки около зеркала несколько бутылок, которые скрывали рукоятку, и потянул ее. Зеркало повернулось к нам, и появилась дверь. Оги вынул из кармана связку ключей и открыл ее. Пете слегка подтолкнул меня, и я, шатаясь, переступил порог. Дверь быстро захлопнулась. Это было «прощай» нормальной жизни.

Я попал в маленькую гостиную, комфортабельно обставленную и искусно оформленную, так, чтобы скрыть отсутствие окон. Одну стену целиком занимала фреска с изображением морского пейзажа с парусниками и чайками на фоне голубого неба, освещенного солнцем. Удачно подсвеченная, она имела совершенно естественный вид. Создавалось ощущение, будто действительно смотришь из окна на море. Дверь из гостиной была слегка приоткрыта, и я осторожно толкнул ее и вошел в комнату.

На кровати лежала Синди Бикерс. Она приподнялась на локте и широко раскрыла глаза, увидев меня.

— Дэнни! Вы отыскали меня! Каким образом?

— Не расстраивайтесь,— горько вздохнул я.— Я вас не отыскал. Это Слессор приказал Пете запереть меня здесь.

— А?! — она посмотрела на меня с неприязнью, но потом лицо ее смягчилось.

— Все произошло по моей вине, не так ли? Мне нужно было удрать в первый же день, когда Оги пришел с брошкой. Тогда бы ничего не случилось.

— Возможно, случилось бы что-нибудь похуже, кто знает. А как вы попали сюда?

Я сел на край кровати и закурил.

— Как только вы ушли, я позвонила Джонатану, но его не было дома. Я звонила несколько раз, но все безуспешно. И собиралась уже ложиться спать, когда зазвонил телефон. Естественно, я подумала, что это звонит он. Но это был Слессор. Он сказал, что человек, на которого он работает, изменил намерения, так что мне не о чем теперь беспокоиться. Он хотел только договориться со мной и предложил поменять эти ужасные фотографии на драгоценности, которые мне принес Оги. Если я согласна, он пошлет Пете с фотографиями, а я отдам ему драгоценности. Я сказала, что не желаю ничего лучшего. Но как только он положил трубку, я стала звонить сначала вам, а потом Джонатану. Но ни вас, ни Джонатана не было. Я не знала, что делать. Мне хотелось верить Слессору, потому что это означало бы конец моего кошмара.

Она улыбнулась жалкой улыбкой.

— И четверть часа спустя эта глупая Синди открыла дверь. Вошел Пете и, следом, Оги. Они не стали терять времени! Пете схватил меня за горло, чтобы помешать кричать, а Оги побросал мои вещи в чемодан. Потом они буквально запихнули меня в мой плащ и затащили в машину.

— А что сказал вам Слессор, когда вас привели к нему в кабинет?

— Его даже там не было. Они заставили меня войти в дом через черный ход, провели через пустой кабинет и бросили сюда.

— А драгоценности? Они унесли их с собой, когда уходили?

— Нет,— коротко ответила она.— Но теперь вы расскажите, как вы попали сюда.

Я поведал ей свою нехитрую историю. Мой рассказ был недолог, так как происшествия, о которых я сообщил, произошли с молниеносной быстротой. Бойд верхом на белой лошади устремился на врага и в рекордно короткий срок оказался под замком,

— Значит, Джонатан теперь думает, что я провожу ночь у изголовья больной подруги! — простонала Синди.— Отлично! Он даже не станет беспокоиться до завтрашнего вечера! У них в распоряжении восемнадцать часов для того, чтобы сделать что угодно со мной и с вами.

— Я знаю,— скрежетал я зубами,— но мы абсолютно ничего не сможем поделать. Мы не сможем выйти, пока они не откроют снаружи эту бронированную дверь.

— Что же нам предпринять, Дэнни? — прошептала она.

— Я полагаю, надо поспать,— проворчал я.— Вы можете предложить что-нибудь другое?

Она выпрямилась, зажмурив глаза и сжав губы.

— И где же вы собираетесь спать, Дэнни Бойд?

— Там есть диван и кушетка.

Она внимательно посмотрела на меня, потом ее лицо понемногу прояснилось.

— Простите, мне показалось на мгновение, что у вас нехорошие мысли: ведь мы заперты вдвоем.

— У вас необыкновенно изощренное воображение, Синди,— восхищенно воскликнул я.— Вы в состояний думать о разных сексуальных штучках, в то время как я порчу себе кровь и ломаю голову над тем, как бы выйти отсюда живым! Из этой проклятой тюрьмы!

Темные глаза на мгновение блеснули.

— Почему бы вам не портить кровь подальше от меня?—сухо проговорила она.— Тогда я тоже, может быть, могла бы заснуть!

На Синди были те же зеленые брюки, которые я видел на ней, когда приходил в последний раз. Разорванная блузка была заменена орлоновым свитером.

— На вашем месте,— посоветовал я ей,—я бы не стал раздеваться. Бог знает, когда в этом доме подают первый завтрак!

— Я так и сделаю.

Она растянулась на кровати, громко зевнула, потом повернулась на бок, предоставив мне возможность полюбоваться на ее спину.

— Спокойной ночи, мистер Бойд.

— Конечно,— проворчал я и пошел в гостиную.

Мои часы показывали начало третьего. Несколько минут я смотрел на фреску и размышлял! были бы у меня шансы поймать одну из чаек, если бы я бросился в это синее, освещенное солнцем море. После того как меня заставили позвонить Джонатану Лорду, Слессор сказал, что это позволит им подержать меня в леднике некоторое время, чтобы принять на мой счет какое-то решение. Я подумал, что он грязный лгун, потому что им нужна Синди Бикерс, а я был ненужной деталью, которую при первой возможности лучше уничтожить. Поэтому их больше бы устроила темнота, чем ясный день. Значит, если я не ошибаюсь, все, что я должен сейчас потерять,—это сон.

Почему-то вспомнилась поговорка о горе и Магомете. Если бы я был Магометом, то Пете, вне всякого сомнения, горой. Неплохо, если бы я, вместо того чтобы караулить всю ночь, смог заставить его прийти ко мне. Обстановку комнаты составляли диван, низкий столик с лампой, два кресла, ковер и торшер в углу. Я начал понимать, что здесь есть еще кое-что: побыв некоторое время в этой комнате, понемногу начинаешь терять интерес к фреске, а бронированная дверь все больше и больше привлекает внимание. Даже если бы во мне вдруг открылась неожиданная сила, диван лишь раскололся бы об эту дверь, не говоря уже о креслах. Тогда какое же оружие можно применить против этой двери?! Я стал бродить по комнате в поисках решения. Я заканчивал уже четвертый круг, когда мне стали мерещиться невероятные видения. Если бы я снимался в картине в роли супермена, я мог бы просто прижаться к этой двери, и мой сверкающий взгляд просверлил бы в ней отверстие.

В течение нескольких минут я был поглощен созерцанием Пете, обезумевшего при виде супермена Бойда, великолепного в пылающем костюме. Это видение настолько увлекло меня, что я совершенно не видел, куда ставлю ноги. Запутавшись в электрическом шнуре, я упал на живот и растянулся во весь рост. По счастью, торшер имел достаточно солидный металлический доколь и был почти два метра высотой, так что он пошатнулся, но не упал.

Я подобрал вырванный из сети провод и встал, чтобы как-то приладить его на место. Но тут обнаружил, что провод достаточно длинен для того, чтобы торшер можно было поставить в любом месте комнаты. Тогда, может быть, это были не просто видения, созданные моим воображением, а? Мне, может быть, и не нужен Эдисон, я сам могу кое-что сделать, а? Некоторое время я представлял себя постановщиком серии фильмов ужасов. Потом стал думать, как получить самый страшный эффект при малых средствах. И принялся за работу.

Я выкрутил лампочку, осторожно положил ее на диван, отвинтил патрон и выдернул шнур из цоколя. Теперь у меня был шнур длиной в целых пять метров. Концы электрического шнура я оголил. После этого вывернул вторую лампочку из настольной лампы и положил ее рядом с первой на диван. Теперь я был освещен только иллюминацией фрески, остальная часть комнаты погрузилась в темноту.

Синди повернула голову, когда я вошел в ее спальню.

— Мы уже пожелали друг другу спокойной ночи,— сухо пробормотала она,—Только не вздумайте мне рассказывать, что вы почувствовали себя ужасно одиноким!

— Совсем нет, но обстановка этого помещения не в моем вкусе. Мне она уже достаточно надоела, и я собираюсь уходить. Хотите пойти со мной?

Она села, выпрямилась и посмотрела на меня округлившимися глазами.

— Вы с ума сошли, или что?

— Это вопрос, на который я предпочел бы сейчас не отвечать,— признался я.— Но, по-моему, есть маленький шанс, что что-то получится. Что мы теряем?

— А! Ладно. Объясните мне, как это может произойти, и я иду с вами,— заявила она, вставая,—Что вы собираетесь сделать, мужественный человек? Воспользоваться мной как тараном и расколоть дверь?

— Вам предоставляется роль, которую можно назвать совершенно пассивной,— сказал я.— Вам надлежит лишь вопить, как оглашенной, когда я дам знак.

— Согласна,— вздохнула она, невольно пожимая плечами.— Надеюсь, вы все же понимаете, что делаете, Дэнни!

— Если бы я это знал, я бы, наверное, бросился на диван и попытался уснуть. Пройдите в гостиную, хорошо?

Когда она вышла, я вывернул лампочку из светильника на ночном столике, потом следом за Синди прошел в комнату и присоединил эту лампочку к моей маленькой коллекции на диване. Она была горячей, и я подумал, что следует подождать, пока она остынет, прежде чем приступить к показу фильма ужасов. Я старательно зачистил концы провода, избегая того, чтобы они случайно коснулись друг друга.

— Только не говорите мне, что вы держите динамитную шашку в своих ботинках и что мы взорвем дверь! — насмешливо проговорила Синди.— И потом, почему здесь больше нет света?

— Мне нужны лампочки,— пробормотал я.— Но нужно подождать, пока они остынут. Не хотите ли сигарету?

— А кроме этого что вы можете мне предложить? Стакан рома и повязку на глаза?

— Если это провалится,— запротестовал я,— вы останетесь здесь пленницей, больше ничего. Как вы сами сказали — нам совершенно нечего терять.

— Тем не менее я хотела бы узнать, над чем вы тут колдуете.— Ее глаза казались огромными в отсветах фрески.— У меня такое впечатление, что я стала пленницей доктора Бойда, сумасшедшего ученого с его адской машиной.

Лампочки остыли, и их уже можно было держать в руке. Я решил, что теперь могу обойтись и без сигареты. Нельзя было слишком много раздумывать о моем демоническом намерении, так как рассудок мог победить желание. Я сунул все три лампочки в карман пиджака и посмотрел на Синди.

— Вам нужно спрятаться за кушетку. Начинайте вопить, как только я подам знак, и прекращайте вопли, когда услышите шум. Как только бронированная дверь откроется, снова начинайте орать и продолжайте до тех пор, пока я не прикажу вам замолчать.

— Согласна.— Она с подозрением оглядела меня.— Я только надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Я подождал, пока она спряталась за диваном, потом взял электрический шнур. Осторожно держа конец шнура за изоляцию, проверил, крепко ли держится шнур в стене, и расположился в полутора метрах от двери. Потом достал одну лампочку из кармана и взял ее в правую руку.

— Начинайте! — прошипел я.— Орите!

Полнейшее молчание. Я повернул голову и посмотрел на Синди, выглядывающую из-за дивана со смущенным видом.

— Я знаю, что это смешно,— проговорила она в свою защиту,— но я просто не могу орать без причины.

— Чего вы больше всего боитесь на свете? — спросил я.

— Змей,— медленно ответила она.

— Я не хотел вам об этом говорить,— со зловещей улыбкой проговорил я,— но здесь находится кобра, в настоящий момент она скользит по вашей правой брючине.

Она вытаращила глаза и от ужаса открыла рот. Потом стала так вопить, что ее, наверное, было слышно в Бруклине. Я подождал, пока она почти зашлась от крика, и бросил лампочку в дверь с такой силой, что, возможно, за этот бросок я получил бы медаль на Олимпийских Играх. Она разбилась в центре двери, и крик Синди захлебнулся в отвратительном хрипе. Я прижался к стене совсем рядом с дверью и вытащил из кармана вторую лампочку.

Хотя шум был заглушен металлом и зеркалом, его все же должны были услышать, если, конечно, кто-нибудь находился в кабинете. Вопли Синди, сухой, как выстрел, треск и потом — молчание. Если они не придут посмотреть, что тут происходит, значит, они нелюбопытны! Я подождал три бесконечно долгие секунды. Потом бронированная дверь начала потихоньку поворачиваться. Как раз перед тем, как она должна была полностью открыться, я прижал к ней оголенные провода. Раздался вопль, от которого кровь застыла в жилах. Одновременно блеснула голубая вспышка, и появилась тяжелая масса Пете. Медленными, неуверенными шагами он вошел в комнату и в судорогах повалился на пол. Я бросил вторую лампочку в фреску, затем следующую. Тут с револьвером в руке вперед устремился Оги. Лицо его было перекошено злобой. Помещение было погружено во тьму, и он не знал, что надо искать. Но в тот момент, когда он влетел в комнату, Синди неожиданно вспомнила, что она должна делать, и запоздало принялась страшно орать. Это навело Оги на след. Он осторожно, на цыпочках, стал красться в том направлении, выставив вперед револьвер, так что мне не составляло никакого труда так же бесшумно двигаться за ним. Когда я оказался совсем близко от него, я ребром ладони любезно шлепнул ему по затылку. Оги покатился на диван. Я выхватил из его обмякшей руки револьвер, огромным прыжком преодолел массу Пете и устремился в кабинет.

. Слессор по-прежнему сидел за своим столом, рот его был открыт. Правая рука скользнула к ящику, но, увидев в моей руке оружие, он изменил намерение. Я прошел бар с таким видом, какой принимает завсегдатай кабаков, когда не хочет больше пить и не прочь засадить вам в голову пулю, и закричал Синди, чтобы она галопом бежала ко мне. С быстротой молнии она примчалась в кабинет. Держа Слессора на мушке, я шагнул назад и запер бронированную дверь на ключ. Потом сунул ключ в карман, и мне сразу же стало лучше.

— Боже мой! Что происходит?! — прошептал Слессор.

— Это самый лучший вопрос за весь вечер! — засмеялась Синди.

Я радостно улыбнулся Слессору,

— Не могу лишить вас удовольствия самому взглянуть на это.

Он еще раз взглянул на дуло моего револьвера, потом тяжело поднялся и, как лунатик, направился к бару. Я дал ключ Синди и велел ей открыть дверь, сам же себя порадовал тем, что затолкал Слессора в его собственные секретные апартаменты. Заперев бронированную дверь, я почувствовал, что теперь можно немного и расслабиться. Я сунул петарду Оги в карман и приготовил нам обоим отличный виски.

Синди следила за моими действиями с беспокойным видом.

— Может быть, нам лучше здесь не оставаться, а поскорее убежать? — пробормотала она.

— Зачем нам бежать? Если кто-нибудь попытается нас остановить, я суну ему под нос пушку.

— Мой храбрый герой! — Но у нее по-прежнему был неуверенный вид.— Что же вы там проделали?

—- Это лишь инсценировка, придуманная королем видений и доведенная до конца Бойдом,— скромно ответил я.— Бросьте свою привычку задавать вопросы и пейте лучше виски.

Она воздержалась от дальнейших вопросов и отхлебнула добрый глоток из стакана. Я поставил свой стакан на письменный стол и принялся рассматривать содержимое его ящиков. В первом же ящике лежал мой револьвер, и я положил его на место, в кобуру. Я чувствовал себя все лучше и лучше. Но больше ничего интересного в столе не было. С осмотром было покончено, а Синди к тому времени расправилась со своим виски.

— Вы помните дорогу, по которой нам нужно выходить отсюда? — спросил я.

— Конечно, она будто начерчена у меня в голове. Что... мы сейчас уходим?

— Да. Я отвезу вас к Джонатану. Вы расскажете ему, что произошло сегодня ночью, и останетесь с ним. Я увижусь с вами завтра после полудня или вечером. Согласны?

— Согласна,—вполголоса ответила она.— Но я вас, кажется, даже не поблагодарила?!

— А к чему? — зевнул я.—Это само собой разумеется.

VII

— О, нет! — Девушка со светлыми волосами, покрытыми лаком, казалась такой угнетенной, что даже в горле у нее что-то дрожало.— О, нет! Небо! Опять вы?!!

— Послушайте, я принес луч солнца в вашу надушенную атмосферу,— весело возразил я.— Можно подумать, что вы потеряли в весе уже три фунта, хотя вы знаете меня лишь двадцать четыре часа!

— Вы так думаете? — Короткий луч надежды блеснул в ее глазах и тотчас же погас.— Вы доставили мне достаточно неприятностей! Мистер Фремонт был просто в бешенстве, когда вы ушли! Он сказал, что я ни за что не должна была пускать вас...

— Он в своем кабинете?

— Да, но...— Я уже слышал тревогу в ее голосе.— Вы не можете его видеть! Категорически! У меня приказ...

— Вы следуете последней моде: узенькая бретелька,— небрежным тоном проговорил я.— Или это, может быть, бретелька от вашего лифчика?

Он издала звук, чем-то похожий на мяуканье, и этот момент показался мне наиболее благоприятным для того, чтобы пройти мимо нее и устремиться в глубь помещения. Дверь в кабинет Фремонта была широко открыта, и я, не мешкая, вошел, не забыв захлопнуть за собой дверь. Этот стук заставил Фремонта вздрогнуть и поднять на меня взгляд, полный беспокойства и неудовольствия.

— Бойд? Ведь я отдал приказ...

Я послал ему волчью улыбку.

— Знаю,— проскрежетал я.— Она сделала все, чтобы помешать мне войти, и мне пришлось ее оглушить. Она лежит в луже крови на полу в вашей приемной.

На какую-то долю секунды он мне поверил, так как его адамово яблоко сделало конвульсивное движение. Потом логика взяла верх над испугом.

— Не нахожу это смешным,— произнес он своим великолепным баритоном.— И если вы немедленно не уберетесь отсюда, я вызову полицию!

Я уселся в кожаное кресло и стал терпеливо дожидаться, когда он закончит говорить.

— Вчера вечером я познакомился с вашими друзьями. Знаете, такой огромный, с мускулистыми руками, это ему вы оказали услугу?

Некоторое время он ерзал на стуле, потом судорожно улыбнулся.

— Должен принести вам свои извинения, мистер Бойд. Я говорил под влиянием гнева. Это было ребячество с моей стороны, признаю это. Но ведь вы применили ко мне силу, вспомните!

— А я совсем не шучу,— проворчал я.— Были Оги, Пете и их патрон — Дон Слессор. Они вместе составляют весьма забавное трио, особенно когда приступают к какой-нибудь акции.

Его темные глаза стали бешено вращаться, будто уже началась война и вовсю палят пушки.

— Прошу вас,—наконец проговорил он,—я совершенно не переношу шуток, которых не понимаю. Я не знаю ни Слессора, ни Пете...— Он вздрогнул.— ...И никогда у меня не было знакомых по имени Оги.

Я холодно взглянул на него и закурил сигарету.

— На вашем месте я не стал бы клясться в этом, Чарли. Так вы отречетесь и от Господа Бога, если Вам это будет нужно. Но соблазнять дочь своего хозяина, когда она в таком нежном возрасте, и на полу лаборатории ее отца!.. Ну и ну!

— Что?!!—закричал он в полной панике.—Максин рассказала вам?!

— Она рассказала мне все! — торжественно проговорил я.— Она сделала меня своим поверенным. Да, такое уж я произвожу впечатление на женщин. Во всем виноват мой профиль, понимаете? Обаяние личности...

— Значит, ничего святого между мужчиной и женщиной не существует...— Он провел рукой по своим вьющимся волосам и с безнадежным видом взглянул на потолок.—Какие еще ужасные вещи она рассказала обо мне?

— Вы обольстили ее, когда ей едва исполнилось восемнадцать!

— Действительно, нечто подобное произошло именно в то время,—сказал он хрипло,—Но я не соблазнял ее, скорее было наоборот.

— У вас всегда все наоборот,— вздохнул я.— Как с формулой: это не ее, а ваша формула была украдена.

— Это святая правда, но вы все время не хотите мне верить, и это потому, что вы работаете на Максин, мистер Бойд! Она ищет любую возможность, чтобы помешать своему брату воспользоваться завещанием, и не хочет уступать «Дом колдовства». Думаю, для вас деньги имеют гораздо большее значение, чем мораль. Именно поэтому вы и пытаетесь помочь ей.

— Вы начали с того, что соблазнили ее, а потом сразу же бросили,— продолжал я, подавляя свое нетерпение.— Но. она отомстила вам после смерти своего отца, переведя вас в ранг ассистента Лео Стала. Этого вы не смогли перенести и ушли из «Дома колдовства», чтобы организовать свое дело. Так?

— И как я был прав,— воскликнул он, покачав головой.— Сегодня я окончательно понял: то, что я принял за детское огорчение и недоумение, на самом деле было затаенной неприязнью, которая с годами превратилась в ненависть и желание мстить. Я уже говорил вам, мистер Бойд, ей нужно полечиться у психиатра.

— И она к тому же еще нимфоманка?

Устремленные на меня глаза приняли удивленное выражение.

— Максин? Нимфоманка? Нет, я так никогда не думал. Женщина она темпераментная, это совершенно яснo, но не до такой степени, чтобы... Кто внушил вам эту мысль, мистер Бойд?

— Расставшись с вами, она через два месяца завела себе любовника. Он некоторое время жил у нее.

— Кто-нибудь, кого я знаю? — быстро спросил он.

— Лео Стал,— ответил я.

— Стал?!

На несколько минут он разразился хохотом, потом быстро успокоился.

— Полагаю, это опять одна из ваших шуток дурного вкуса?

— Ни в коем случае. Разговор идет действительно о Лео Стале.

— Послушайте, мистер Бойд,— внушительно проговорил он,— неужели вы серьезно можете представить себе, даже в самых безумных видениях, что такой мужчина, как Стал, способен представлять хоть какой-то интерес для женщины?

— Нет,— признался я,— и тем не менее — это правда.

— А! — вырвалось у него, и он щелкнул пальцами.— И все же я остаюсь при своем мнении. Максин никогда не сделала бы Стала своим любовником, если только не надумала бы что-нибудь получить от него. Для нее это была бы лучшая возможность убедиться в его преданности. Чего она хотела добиться? Конечно же, толкнуть его на кражу моей формулы! Вот вам и объяснение.

Он удобнее устроился в кресле, скрестил руки на груди и с удовлетворенной улыбкой посмотрел на меня.

— Когда я пришел сюда, то был уверен, что я в полном рассудке,— пробормотал я,— но вы вывернули мне мозги. И теперь я на самом деле не знаю: кто из нас двоих сумасшедший.

— Во всяком случае я абсолютно логичен в своих умозаключениях,— холодно возразил он.

— Поразмышляем немного. На чем мы остановились? Максин Лорд уговорила Лео Стала украсть вашу формулу и тут же выпустила духи, идентичные вашим. Несколько месяцев спустя она задерживает их продажу ценой колоссальных денежных потерь. И это только для того, чтобы все поверили: формула украдена у нее. Вор — ее брат. Он же продал формулу вам. И сделал он все это якобы для того, чтобы получить свое наследство. Так ведь?

— Совершенно точно, мистер Бойд.

— И вы говорите, что она умна? — удивился я.— Придумать такой нелепый план — это нужно быть совершенно ненормальной!

Он отрицательно покачал головой.

— Я не устаю повторять вам, мистер Бойд, что она нуждается в серьезном лечении. Стал первым сказал бы вам об этом, если бы не был сам замешан в этой истории. Спросите любого из ее окружения, и все вам скажут то же самое. Почему вы не поговорите об этом с ее секретаршей? Урсула была свидетельницей всех тех невероятных сцен, которые происходили в ее кабинете. У Максин чисто садистские наклонности: она находит слабые стороны у своих близких знакомых, чтобы потом жестоко поиздеваться.

— И она хорошо пользуется этим, не так ли? — спросил я.

— Безусловно, мистер Бойд!— закричал он, нервно проводя рукой по волосам.— Я говорю вам совершенно откровенно, я опасаюсь самого худшего, если только ее не призовут к порядку. Во время вашего первого визита ко мне, вчера, помните... я... вам могло показаться, что я... боюсь вас? Видите ли, я был абсолютно уверен, что она наняла бродягу, чтобы тот попробовал напугать меня, прибегая к физическим методам. Вот почему я и говорил вам всякие глупости, что отплачу тем же, и всякое такое. Я был очень напуган, признаюсь вам. И подумал, что она окончательно сошла с ума. Но кто-то должен ее утихомирить, мистер Бойд, пока не произошло худшее'. Я этого сделать не смог, но, может быть, вы сможете?

— Сегодня действительно были предприняты действия, довольно неприятные для меня,— пробормотал я,— но, по счастью, мне удалось выпутаться без особых повреждений. Вы помните, я вам говорил о трех типах? Я оставил их запертыми в тайнике за бронированной дверью. Ключ у меня. Вполне возможно, что об этом никто больше не знает. Это заставило меня задуматься... Они могут умереть с голода, все трое, и никто никогда не узнает...

Он неестественно рассмеялся.

— Опять ваши скверные шутки, мистер Бойд! И некий Оги! Где это вам удалось найти такое странное имя? Конечно, вы можете шутить, если вам угодно. Я же всегда очень серьезен, когда говорю о Максин. И если вы не сделаете хотя бы маленького усилия, чтобы ее образумить, у вас могут быть большие неприятности, может даже произойти убийство. С вас станется!

— Конечно,— ответил я.— А новые духи продаются хорошо?

— Очень хорошо,— ответил он, потирая руки.— Мы получили уже солидные заказы. У меня есть все основания быть довольным и потому еще, что это лишний раз подтверждает, насколько демоничен план Максин против брата.

Кресло признательно вздохнуло, когда я встал со своего места.

— Мне нужно бежать,—сказал я, улыбаясь.— Вы уверены, что не хотите напугать меня возможными серьезными неприятностями прежде, чем я уйду?

— Послушайте,— проговорил он с нелепым смешком,— конечно, это не пойдет мне на пользу, не правда ли, мистер Бойд? — Его смех усилился.— Я хочу сказать, теперь, когда вы заперли трех злодеев! — Он засмеялся еще сильней.— Как же их зовут: Слессор, Пете и...— Он подумал и окончательно зашелся от смеха, отчего по щекам у него потекли слезы.— Нет... это слишком замечательно... Оги!

Я оставил его радоваться: он хлопал по столу, и тело его сотрясалось от смеха и икоты.

В зале лакированная блондинка смотрела, как я приближаюсь к ней, и лицо ее выражало покорность.

— Только ничего не говорите мне.— Она подняла руку,, как бы отталкивая меня.— Меня уволили,, да?

— Когда я покидал его, он хохотал так, что у вас есть шанс получить премию,— ответил я ей.

— Как это так?.. Мистер Фремонт... смеялся? — недоверчиво усмехнулась она,— Я слышала, как он смеялся в последний раз три года назад, да, это было три года назад, тогда кто-то упал в шахту лифта и поломал себе кости!

— Вот как? А я было подумал, что ваш хозяин — человек веселый.

— Вы, вероятно, путаете его с каким-нибудь другим Фремонтом,— с горечью проговорила она.— Он скорее из тех людей, которые утром передвигают стрелки часов на пять минут вперед и вечером, после службы, заставляют вас отрабатывать это опоздание, каждый раз по полчаса. Если я еще буду работать здесь после того, как он умрет, я буду брать отгул во второй половине дня, чтобы пойти и потанцевать на его могиле.

— Мне казалось, что здесь, в этом коммерческом предприятии ароматов, все благоухает розами,— с невинным видом воскликнул я.

— Но только не у Чарли Фремонта, только не у него! Скажите, вы не можете оказать мне услугу? Вы ведь уже доставили мне много неприятностей, так что исполните мою просьбу, а? Пожалуйста, уходите отсюда прежде, чем он вас увидит, иначе он вообразит, что вы — мое новое увлечение.

— Как? Значит, уже не может быть речи об уик-эндах во Флориде? — состроив самую грустную мину, вздохнул я.— И это как раз в тот момент, когда вы мне так понравились, что я хотел доставить вам удовольствие оплатить и мои расходы!

Лицо ее начало мрачнеть, как небо в ненастную погоду, и я быстро выскочил из выставочного зала.

Было уже около четырех часов дня, и я решил зайти к себе в контору: недурно было бы узнать, осталась ли она на старом месте. Мой рабочий день только начинался, поскольку в это утро я лег спать уже после четырех часов утра. Синди Бикерс показала мне запасной выход у Слессора, и мы выбрались, никого не встретив по дороге. Я отвез ее домой к Джонатану, а сам вернулся к себе. Проснулся я в полдень, и визит к Фремонту был моим первым деловым действием в этот день.

Фран Джордан, моя секретарша, подняла на меня очень удивленные зеленые глаза, когда я вошел в контору. Как всегда очаровательная, она была одета во все фиолетовое. Этот ансамбль выглядел на ней не просто прелестным, а фантастично прелестным.

— Я звонила вам домой два раза, но вы не отвечали,— небрежно проговорила она,—Тогда я решила, что либо у вас что-то случилось, либо вы умерли. Во всяком случае, произошло что-то не совсем банальное, я полагаю.

Я положил обе руки на ее стол, наклонился к ней и, крепко зажмурившись, с силой втянул в себя воздух.

— Ну вот, теперь вы изображаете из себя собаку, или что еще? — громко спросила она.— Чего же вы хотите? Чтобы вас приласкали или дали вам погрызть косточку?

— Вы умеете выбирать духи,— с удовлетворением сказал я и выпрямился.— Это «Колдовство», не так ли?

Ее брови поползли вверх.

— С каких это пор вы стали интересоваться духами?

— С тех пор, как взялся за новую работу. Работу, которая заставляет меня трудиться день и ночь,—ответил я с печальной улыбкой.— Конечно, я могу и не поспать, если это даст какие-нибудь результаты, но бывают моменты, когда все мужчины чувствуют необходимость немного расслабиться, Я думал, Фран, что сегодня вечером...

— Я занята,— быстро возразила она.— Глаза одного очень хорошего парня внушают мне полное доверие. К тому же он считает, что наилучший вид спорта — это умение управлять самолетом. А чтобы спокойно провести с вами ночь расслабления, Дэнни, девушка должна надеть доспехи.

— Забавно то, что вы говорите,— пробормотал я с грустью.— Вчера я познакомился с девушкой, которая, похоже, считает так же. Вы думаете, у нее комплекс?

— Скорее всего, она просто узнала о вашей репутации до того, как вы появились,— возразила Фран.—Вам целый день звонил некий мистер Стал и все повторял, что это очень важно. Он хочет повидаться с вами сегодня вечером, после семи часов, если вы сможете зайти к нему.

— Я пойду. Это все?

— Поручение от одной женщины, Максин Лорд.— Ее глаза неожиданно с подозрением остановились на мне.— Держу пари, что ей не нужны доспехи! Она просила передать, что договор по-прежнему остается в силе, так что она не посылает вам чека на покрытие расходов на такси. Вы что-нибудь понимаете?

— Еще как!

— Больше ничего важного нет. Это все, что вы хотели у меня узнать? Мне нужно заняться собой и навести красоту для предстоящего свидания.

— А зачем, если он сейчас не пилотирует? — проворчал я.— Что это может изменить — будете вы красивы или нет?

Она с состраданием посмотрела на меня.

— Вы, без сомнения, воображаете, что все мое счастье заключается в том, чтобы оставаться запертой в этой конторе и подшивать ваши бумаги?

— Этот тип, с которым вы собираетесь сегодня встретиться, он что, занимается перевозкой пассажиров из Буэнос-Айреса? Надеюсь, вы не сможете совсем бросить меня и пришлете хотя бы открытку, когда там будете, хорошо?

На ее лице появилась неопределенная улыбка, и невозможно было догадаться, о чем она думает в данный момент. Она встала, взяла свою сумочку и направилась к двери.

— Вот такие красивые девушки, как вы,— вздохнул я,— никогда не стареют.

— Я знаю одну, которая наверняка этого не сделает. Во всяком случае здесь,— тихо пробормотала она.— До скорого, Дэнни.

— Может быть.

Я пожал плечами и постарался принять равнодушный вид.

— Для меня это на самом деле очень тяжелый удар.

— Да, серьезная проблема.— Она обернулась на пороге, полная участия.— Потому что, если вы умрете, кому же я пошлю почтовую открытку?

Из наших с Фран словесных перепалок я никогда не выходил победителем, всегда помнил об этом и время от времени старался сделать счет хотя бы ничейным.

Стук ее каблучков постепенно затихал, пока я набирал номер Джонатана Лорда.

— Алло? — раздался голос Синди после второго звонка.

— Салют! Это Дэнни Бойд. Как ваши дела?

— Очень хорошо, даже просто замечательно! После того как вы. привезли меня сюда, я все рассказала Джонатану. Он сразу же хотел позвонить вам, чтобы поблагодарить за все, что вы сделали для меня, но я уговорила его дождаться вечера, ведь вам необходимо было выспаться.

— Я очень признателен вам за это! — от всего сердца сказал я.

— Он сейчас в конторе... Дэнни... Вчера вечером я все рассказала Джонатану... все... понимаете, что я хочу этим сказать? И я очень счастлива, потому что эти ужасные фотографии прибыли сегодня утром. Он был прекрасен!— воскликнула она дрожащим от переполнявших ее чувств голосом.— Вы знаете, что он с ними сделал? Он сжег их не глядя, даже не вскрыв конверта!

— Это замечательно, верно?

— Да. И теперь может происходить все что угодно, потому что я счастлива и ничего не боюсь,— радостно продолжала она.— Ничто уже не сможет разлучить нас, Джонатана и меня. Это просто великолепно! И без вашей помощи, Дэнни, я бы никогда не добилась этого!

— Конечно, конечно. И все-таки оставайтесь некоторое время у него, понятно? И никому не открывайте дверь кроме того, кого вы ждете.

— Я обещаю вам это. Благодаря вам жизнь для меня стала теперь прекрасной, и я не хочу рисковать ею.

— Отлично. Итак, до скорого, да?

— Джонатан обязательно позвонит вам сегодня вечером. Вам не избежать этого, Дэнни. Постарайтесь быть терпеливым, дайте ему выразить свою признательность за то, что вы вчера сделали.

— Весьма возможно, я вернусь домой очень поздно,— сказал я, надеясь, что говорю правду.—Попросите его отложить звонок на завтра, будьте так любезны.

— Я скажу ему об этом,— со смехом ответила она.— И все-таки пусть он попробует дозвониться, хорошо? До свидания, Дэнни, спасибо, что позвонили.

Без Фран контора показалась мне довольно унылой, и я отправился в ближайший бар немного отвлечься. Выпив три стакана какого-то зелья и убив таким образом время, я решил, что уже настал момент отправиться к Лео Сталу и узнать, что он от меня хочет.

Стал провел меня в строгую гостиную с такими предосторожностями, будто я был легко бьющимся предметом, который не должен разбиться, чтобы не испортить его ковер. Как только ему удалось без происшествий усадить меня на диван, он облегченно вздохнул и уселся на край стула напротив меня. Его темные глаза по-прежнему слезились, и я задал себе вопрос: не действует ли так на него центральное отопление.

— Я очень рад, что вам передали мою просьбу, мистер Бойд,— проговорил он своим тоненьким голосом.— Просто счастлив. Мне нужно кое-что сказать вам. Вчера вечером я солгал вам, мистер Бойд, я вам солгал.— Чтобы подтвердить свои слова, он хрустнул фалангами пальцев.— Я вам солгал, не сказал всей правды,— повторил он.

— О чем же?

— Ммм... э... относительно моей временной связи с мисс Лорд. Понимаете, нас соединила не общность взглядов, как я сказал вам в прошлый раз. Это она меня соблазнила! А когда это произошло, сказала, что наши будущие отношения зависят от того, соглашусь ли я участвовать в осуществлении ее проектов.— На этих словах его влажные глаза еще больше увлажнились.— Я отшельник, мистер Бойд. В молодости в присутствии особ женского пола я был тихим и молчаливым. Едва начав работать, я страстно увлекся делом. В лаборатории, окруженный привычными предметами, я забываю о своих физических и моральных недостатках. Но в глубине души очень страдаю, что стал объектом насмешек и издевательств. В те редкие минуты, когда я позволял себе смотреть на Максин Лорд как на женщину, а не как на владелицу предприятия, я думал о том, что она самая красивая и самая желанная из женщин!

— А если мы оставим мазохизм и перейдем к делу?— холодно предложил я.

— Хорошо, хорошо,— торопливо ответил он, ущипнув себя за кончик носа.— К моему глубокому удивлению, как-то вечером Максин неожиданно пригласила меня на обед, Я был ошеломлен еще более, когда обнаружил, что я единственный приглашенный. Мы обедали при свечах, и своим поведением она ясно дала мне понять, что я выступаю тут в роли Дон-Жуана! Я не привык к алкоголю, но во время обеда мой стакан все время наполнялся вином, и я тогда много выпил. Она сказала, что всегда любовалась моей работой, лестно отзывалась о новой формуле, над которой я работал, и в конце концов призналась, что хотела бы иметь в моем лице друга. Ей просто необходим друг-мужчина, на которого можно было бы опереться. Я, разумеется, ей поверил.

— И вы перенеслись на седьмое небо, а немного позже и в кровать,— дополнил я.— Жизнь стала симфонией. А через несколько дней взошла заря разочарований, и Максин начала ставить вам условия: или вы сделаете то, что ей надо, или вернетесь к прежнему положению, Вы мне уже говорили об этом. Итак, что же она хотела от вас?

— Ее брат — неудачник, он слабый и скверный человек, сказала она мне. Будет катастрофой не только для всех, но и для меня, если он займет директорское кресло. Нужно во что бы то ни стало помешать этому. Когда я спросил ее, каким образом она собирается это осуществить, Максин ответила: первое, что я должен буду сделать, это предложить ее брату работать со мной в лаборатории и добиться его доверия настолько, чтобы он считал меня своим другом. Так как это никак не могло повредить Джонатану, я согласился. Он пришел в лабораторию, и я постарался сделать все, чтобы расположить его к себе. Должен признаться, что у меня это плохо получалось, но не потому, что я не старался... Через несколько недель Максин небрежно предложила мне, чтобы я привлек его к работе над новой формулой, взяв в ассистенты. Тогда он был все время около меня... то есть в те дни, когда он соизволял приходить в лабораторию, не чаще двух раз в неделю.

— А потом?

— Потом Максин приказала мне испортить формулу, когда она уже будет готова. В определенный момент я должен был притвориться больным и дать указание Джонатану: передать формулу на фабрику и следить за изготовлением продукции. Все это привело бы к огромным расходам, а когда обнаружилась бы ошибка, я должен был свидетельствовать, что это Джонатан изменил формулу. Максин была уверена, что с моей поддержкой ей удастся убедить нотариусов считать Джонатана неспособным руководить предприятием их отца. В этом случае она осталась бы во главе предприятия, а я сохранил бы должность главного химика и ее любовника.

— Вы отказались?

— Ну разумеется! — жалобно воскликнул он.— О! Я должен признаться, что мне было трудно решиться на это. Я думал, что ее брат действительно был, как она говорила, слабым, безвольным и что он искусно это скрывал. Но, с моей точки зрения, это было недостаточным поводом, чтобы лишать его наследства.

— Держу пари, Максин была в восторге от вашего решения, когда вы объявили его! — со смехом проговорил я.

Бедняга даже задрожал при этом воспоминании.

— Она резко изменилась. Никогда я не смог бы даже вообразить, что у такой прекрасной женщины столь ужасный характер. А ее язык! Любой извозчик покраснел бы, услышав ее!-

— И она выгнала вас из «Дома».

— Из своей личной жизни, мистер Бойд... да, совершенно. Мне было нелегко вернуться к прежнему существованию. Особенно трудно было на службе, но тем не менее я счастлив, что нашел в себе силы отказаться от ее предложений.

— А что заставило вас рассказать все это мне? — с любопытством спросил я.

— Мне не давала покоя совесть. Я отлично понимал, что вы, работая на Максин, фатальным образом можете способствовать достижению ее цели. Итак, это конец моей долгой службы в «Доме колдовства», и у меня нет ни малейшей возможности получить где-нибудь должность главного химика. Но должность первого ассистента я, безусловно, найду, так что мое жалование будет достаточным.

— Раз она не уволила вас, когда вы отказались выполнить ее приказ, вероятно, она ничего не станет предпринимать против вас и теперь. Вы так не думаете?

Он печально покачал головой.

— Максин может решить, что я пойду и расскажу все

Джонатану. Хотя это уже не имеет значения. Я совершенно уверен, Максин сама отдала формулу Фремонту и ожидает удобного момента, чтобы обвинить в краже брата. Абсолютно уверен я и в том, что она приготовила фальшивые доказательства и где-то их спрятала, а вы должны будете их найти. Вот так ее намерение и будет осуществлено.

— Я благодарен вам за то, что вы рассказали мне все это, мистер Стал,— проговорил я, медленно поднимаясь.— Ваш рассказ поможет мне понять некоторые моменты, которые мне были пока неясны.

— Я обязан был это сделать, мистер Бойд,— ответил он с видом мученика.

— Тут вы совершенно правы. Если Максин удастся лишить своего брата наследства, ничто не помешает ей вышвырнуть и вас. Но если вы сможете предотвратить этот удар и, таким образом, сработаете на Джонатана, то, безусловно, станете его самым доверенным человеком, когда он возглавит фирму.

— Мистер Бойд! — простонал он.— Уверяю вас, я сказал вам святую правду!

— Беда в том,— бормотал я, как бы размышляя вслух,— что я не знаю, должен ли я верить словам человека, одержимого сексуальным недугом.

Когда я выходил из гостиной, он завалился на спинку стула, вновь вытирая глаза. По какой-то странной ассоциации он напомнил мне невесту, брошенную на ступеньках церкви.

VIII

В тот раз, когда я навещал ее, было чуть меньше половины девятого, так что сейчас мне пришлось поболтаться около ее дома минут десять, прежде чем войти.

У меня возникла мысль, может быть, совершенно ненормальная: привычка была второй натурой Урсулы Озен — так ведь часто бывает у молодых девушек.

Итак, мои часы показывали чуть меньше половины девятого, когда я нажал кнопку звонка на ее двери. Нажал и быстро отошел на три шага назад'. Мне показалось, прошло много времени, прежде чем дверь, удерживаемая цепочкой, слегка приоткрылась и большие фиолетовые глаза, близоруко щурясь, стали всматриваться в образовавшуюся, щель.

— Кто это?

Как и в тот раз, голос ее был низким и вибрирующим.

— Чарли! — ответил я простуженным баритоном.

— Дорогой! — Ее лицо прояснилось.— Ты должен был бы позвонить, прежде чем прийти ко мне. Я только что из душа.

Действительно, привычка была ее второй натурой. И купальный халатик на ней был тот же, что и в прошлый раз. Она широко открыла дверь, но я не торопился входить в квартиру, ожидая, пока она повернется ко мне спиной. Я предусмотрительно держался на расстоянии трех шагов от нее. Она ударилась бедром о низкий столик и вскрикнула от боли. Через секунду, сложившись, как перочинный нож, пополам, Урсула стала шарить по подносу на столике в поисках очков. Узкий халатик сильно обтянул ее аппетитные округлости. Расстояние до них было невелико, а искушение, наоборот, слишком большим: я слегка шлепнул по ним, и она издала радостный вопль:

— Ну что ты, Чарли! Ведь ты же еще даже не поцеловал меня!

Урсула выпрямилась и повернулась ко мне — с очка-

и в руке и с прелестной улыбкой на лице, совершенно для нее невероятной. Потом она надела свои очки с толстыми стеклами, и лицо ее совершенно изменилось.

— Мистер... Бойд?!

— Если вас это не устраивает, почему бы вам еще раз не снять очки и не броситься со мной в постель? — предложил я ей.— Вы даже можете называть меня Чарли, если вам это больше нравится.

В ужасе она откинулась назад и стремительно налетела на низенький столик. Некоторое время она бешено молотила руками по воздуху, потом, опрокинув столик, завалилась назад и очутилась на полу. Ноги ее взлетели вверх, судорожно брыкаясь. В результате всех этих манипуляций купальный халатик совершенно распахнулся, и в течение нескольких секунд — увы, слишком коротких! — я с интересом наблюдал этот необычный эротический спектакль. Наконец, ей удалось перевернуться на живот и встать. С гневным рыданием она бросилась к кушетке, упала на нее и спрятала лицо в подушках. Плечи ее конвульсивно вздрагивали, и я решил, что это надолго. Я сел в первое попавшееся кресло и закурил. За го время, пока я выкурил сигарету и раздавил окурок в пепельнице, плечи ее уже ни разу не шевельнулись, и только тяжелое дыхание свидетельствовало о том, что она еще жива.

— Вы меня интригуете, Урсула,— проговорил я кротким голосом.— Эти красивые фиолетовые глаза, эту исходящую от вас женственность я видел еще вчера вечером, в нашу первую встречу. Ваш голос был немного хриплым, немного вибрирующим, полным тысячи обещаний, конечно, невысказанных. И все это до того момента, пока я не представился вам. Тогда вы быстро изменили свой облик, и это заставило меня задуматься. У вас был такой вид, будто вы ожидали прихода совершенно другого человека. Когда вы появились спустя несколько минут уже совершенно одетая, я даже не понял, эта ли девушка только что была здесь. Я вспомнил, как вы натыкались на предметы, когда бежали через гостиную. Значит, вы ждали какого-то определенного человека, который должен был позвонить в вашу дверь? Кого-то нужного и важного, кому вы хотели показать ваши чудесные фиолетовые глаза без очков, рискуя сломать себе шею?

Урсула медленно выпрямилась, села, сняла очки и стала вытирать глаза носовым платком. Потом снова надела очки и посмотрела на меня с видом глубокого уныния.

— Неприятно, когда два человека придумывают одну историю и рассказывают ее совершенно одинаково, даже одними и теми же словами,— продолжал я.— Сегодня я видел Фремонта. Если бы я закрыл глаза,- мне показалось бы, что я слышу вас, за исключением, конечно, голоса. Слова были почти такие же, Он даже; посоветовал мне поговорить с вами. Ведь вы можете рассказать мне о тех сценах, что происходили в кабинете Максин Лорд, про ее гнусную привычку находить у людей их слабые стороны, и все остальное. Драма Фремонта в том, что он слишком много приписывает себе. Когда люди сговариваются, они должны соблюдать первое условие: им нужно понимать, что существуют моменты, когда лучше не выкладывать всего.

— Не понимаю, о чем выговорите,— прошептала она.

— Когда Максин решила порвать с Фремонтом, он, я полагаю, возненавидел ее до глубины души и изо всех сил пытался отомстить ей как можно больнее. И тут ему пришла в голову великолепная мысль: украсть формулу. Удар потерял бы свою силу, если бы кражу обнаружили до того, как духи были бы запущены в производство. Ему необходимо было завладеть формулой так, чтобы кража не была обнаружена до определенного момента. А какие возможности украсть формулу? Их три: Стал, который доводил формулу до конца, Джонатан и вы. Вот тогда-то .он, конечно, обратил внимание на вас.

— Я прошу вас. Умоляю, не говорите мне об этом!

Фиолетовые глаза наполнились слезами.

— У меня нет выбора,— холодно возразил я.— Фремонт видел превосходную секретаршу в очках с толстыми стеклами и в бронированном каркасе, который лишал ее даже подобия женственности. Он, безусловно, знал, что Максин изводила вас своими сочувственными речами, типа: какие длинные вечера у одинокой девушки; что вы относитесь к разряду тех девиц, которые высыхают, преданные своему служебному долгу, девиц, рожденных, чтобы остаться девами, и приговоренных умереть в одиночестве. Но Фремонт внимательно всмотрелся в ваши фиолетовые глаза и понял, что под этой броней прячется женщина нежная и уязвимая, которая только и ждет, чтобы раскрыть себя.

Она слушала меня, а мне казалось, что я повторяю уже давно сказанные по радио слова, но это был единственно возможный способ задеть за живое Урсулу Озен.

— Совершенно неожиданно вы заимели преданного поклонника. Мужчина самый что ни на есть сладкоречивый разглядел в вас нежную женщину. И я представляю себе, как вы тешили себя мыслью, каждый день видя Максин в конторе: «Если бы она только знала!..» А потом, так как дела у вас шли отлично, он стал сходить по вас с ума и заговорил о женитьбе. Вы же не чувствовали никакой привязанности к Максин, которая так издевалась над вами. И она, конечно, получила бы только по заслугам за то, что сделала вам обоим, если бы вы скопировали эту формулу и отдали ее Фремонту.

— Нет! — закричала она, отрицательно мотая головой.— Нет! Это неправда! В отношении формулы во всяком случае! Согласна, Чарли и я — мы собирались пожениться, он меня любит. Но ведь это не преступление! Я только держу это в секрете, потому что по-прежнему работаю у Максин, но мы...

— Значит, он сходит по вас с ума,— жестко перебил я ее,— А сколько — точно — раз вы видели его после того, как отдали ему формулу? У вас было время подумать обо всем этом еще до моего появления с этим нескромным вопросом,

— Я не знаю... не могу вам точно сказать. Но я никогда не давала ему формулу! Вы пытаетесь загнать меня в ловушку для того...

Ее взгляд, взгляд затравленного зверя, тронул меня, Она сняла очки, глаза ее затуманились, а слезы продолжали бежать по щекам.

— Ни одного раза,— прошептала она.— Даже когда вы начали заниматься этим делом, он не пришел повидать меня, просто позвонил из своей конторы и сказав то, что я должна вам говорить. И добавил, что, если вы когда-нибудь узнаете правду, я заплачу за это самой дорогой ценой. Ведь это я украла формулу. Но по его голосу я поняла, что он напуган. Потом я стала убеждать себя, что это мне показалось,— она медленно вы« терла глаза и печально улыбнулась.— Никто не решится сразу отказаться от своей мечты, не так ли?

— Напишите мне обо всем этом, Урсула,—твердо проговорил я.

— Все? — воскликнула она, надев очки и посмотрев на меня с ошеломленным видом.— О Чарли и обо мне?

Я покачал головой.

— Нет. Только то, что он попросил вас осторожно снять копию с формулы. Дату и время, когда вы смогли сделать это, час и место, где вы отдали ему ее. Это все, что я хочу от вас.

Она. встала и направилась неверными шагами к своему секретеру. Я успел выкурить еще одну сигарету, когда она подошла ко мне и протянула свои подписанные показания.

— Вам, конечно, мой вопрос покажется глупым,— проговорила она тихим голосом,— но что же теперь будет?

Я старательно уложил ее показания в бумажник и встал.

— Не знаю,— твердо ответил я,— но скажу вам, как только узнаю сам..

— С одной стороны, я даже рада, что все так произошло,— она так резко прикусила нижнюю губу, что показалась кровь.— Чарли наконец-то спустится с облаков на землю, когда вы покажете ему эти бумаги.

— Без сомнения.

— Вы не сделаете кое-что для меня? Когда увидите мисс Лорд, не сможете ли вы сказать ей, что завтра я не выйду на работу? — Она сделала героическое усилие, чтобы улыбнуться, но у нее ничего не вышло.— Я просто останусь здесь и буду ждать... дрожа.

— Как воровка вы не слишком-то счастливы, Урсула,— сказал я,— но, в сущности, это все к лучшему.

Я повернулся к ней спиной и, не торопясь, направился к выходу, давая ей возможность подумать. Мне казалось, что она начнет умолять меня или предложит сделку, если я вытащу ее из этого дела. Но она не произнесла ни слова. «Действительно, она очень редкое явление»,— подумал я.

На улице холодный воздух прервал мои сентиментальные мысли. На такси я доехал до Шестидесятой улицы, где среди стен, обтянутых бархатом, и с огромными египетскими кошками жили умные люди. Никто не отвечал на мои многочисленные звонки. Я решил, что обитатели особняка отсутствовали под предлогом, что меня не ждали.

Я уже собирался уходить, когда около дома остановилось такси и из него вышла Максин Лорд. Она расплатилась с шофером и пошла по тротуару, отыскивая ключ в своей сумочке.

— Что такое «Дом колдовства» без своей колдуньи?— громко спросил я.

— Как, так... вы?

По тому, как она это произнесла, можно было предположить, что она разговаривает с трупом человека, которого только что убила.

— Вы, может быть, считаете свою шутку остроумной, Бойд?

— Вообще-то я отлично понимаю слова, но смысл ваших слов ускользает от меня,— ответил я.

Максин открыла дверь, включила свет и направилась в холл. Я без промедления последовал за ней, боясь, как бы она не успела хлопнуть дверью перед моим носом. Она резко повернулась и очутилась прямо передо мной;— с лицом, искаженным от гнева. На ней была казачья папаха и лисья накидка, доходившая до черных сапожек. Ей не хватало только хлыста в руках, и тогда она смогла бы обратить в бегство целое стадо львов, испуганно зовущих своих мам.

— Что все это означает? — процедила она.

— А что означает все это? — возразил я таким же тоном.

— Ваша контора была настолько же весела, как может быть весела могила, когда я туда приехала. Мне потребовалось целых десять минут, чтобы разбудить сторожа, этого несчастного малого. Я умирала от холода, стоя на тротуаре, а он, вероятно, принял меня за сумасшедшую или за уличную девку, которая ошиблась адресом!

— У вас, наверное, была веская причина, чтобы примчаться в мою контору поздно ночью,— сказал я,— и мне бы очень хотелось узнать ее.

— Это по крайней мере безрассудно — совершенно не иметь памяти...— В течение нескольких минут она старательно испепеляла меня взглядом, потом губы ее раздвинулись в насмешливой улыбке.

— Или вы круглый идиот, Бойд? Значит, вы абсолютно не помните, что позвонили мне по телефону приблизительно час тому назад и сказали, что хотите немедленно меня видеть, что это вопрос жизни и смерти, и поэтому я должна срочно явиться в вашу контору?!

— И все это сказал я? — По выражению лица Максин я видел, что она не шутит.— А как вы нашли мой голос?

— Таким же отвратительным, как и вы сами! И ваш насморк, из-за которого вы хрипели, как ворона! Что такое?!.—Глаза ее округлились.— Что, это были... не вы?

— Я никогда не хриплю, как ворона,— уверил я ее,— даже когда у меня насморк.

— Значит... кто-то проделал это, уверяя, что это вы? Но почему?

— Просто из зависти,— радостно ответил я.— Кто-то желал походить на меня. Но по-настоящему ведь невозможно стать Дэнни Бойдом: классический профиль, мускулистое тело, почти гениальный ум, отличный характер... А в течение скольких секунд можно было верить этому голосу?

— О! Замолчите! — простонала она. —Не люблю я этого. Ведь должна же быть причина!

И еще какая! Может быть, вы ее узнаете, а может, и нет. Время покажет, как прошептала девушка своему любовнику в то время, как ее папа стоял на страже с ружьем.

— Бывают моменты, Бойд, когда я с удовольствием задушила бы вас!

Максин сняла шапку и накидку, небрежно бросила их на ближайшее кресло и осталась в платье джерси с розовыми полосами. Специально для того, чтобы у меня закружилась голова.

— Кстати, что вы хотите от меня получить? — зло проговорила она.

— Пять тысяч долларов,— ответил я не задумываясь.

Лазурные глаза стали темно-синими.

— Вы знаете того, кто украл формулу?

— Выпишите чек на счет «Предприятия Бойда»,— посоветовал я.— Мы не будем считаться с расходами на такси: пять тысяч долларов круглой цифрой, этого будет достаточно.

Блеск её ледяной улыбки по своей силе мог соперничать с северным сиянием. Она медленно облизала губы, предвкушая чудесное чувство мести.

— Кто? — прошипела она.

— Это не доставит вам удовольствия,—предупредил я ее,—но вы ведь наняли меня для того, чтобы я открыл вам всю правду, не так ли?

— Не теряйте времени, Бойд! Кто украл формулу?

Я вынул из бумажника признание Урсулы и протянул ей. Она вырвала бумагу из моих рук, потом стала пожирать ее глазами— до самой подписи.

— Как сказал один философ: никогда невозможно иметь то, что желаешь,— напомнил я ей.— Я могу привести вам еще несколько аналогичных изречений. Или вы предпочитаете сразу же звонить?

На одно мгновение в глубине ее глаз мелькнуло опасное пламя, потом она разразилась хохотом. Я смотрел на нее, открыв рот, но она смеялась совершенно искренне и очень при этом забавлялась.

— Маленькая свинья! — выдохнула она.— Бедная маленькая Урсула! Девушка, которая ничем бы не рисковала, даже если бы оставалась на необитаемом острову в компании моряков в течение пяти лет. И я еще думала, что все знаю о ней! Держу пари, она даже не поняла, что с ней случилось, когда Чарли стал таким активным! Ну что ж, теперь, когда я проявлю активность, она узнает, что с ней случилось! — проговорила она сквозь сжатые зубы.

— Урсула сейчас у себя и, без сомнения, ожидает появления полиции. Она уже видит себя в наручниках, брошенной в камеру на двадцать четыре года! Но боже мой, для чего? Она знает, что Фремонт просто воспользовался ею, чтобы заполучить формулу, и что она потеряла золотое место!

— У вас есть сердце, Бойд?! — насмешливо воскликнула Максин.— Но ведь это не ваша формула, не ваш дом, не ваши деньги, не правда ли?

— Зачем гоняться за вассалом, когда можно получить короля? — сказал я.— Вы же испытывали слабость к этим густым волосам! Воспользуйтесь же теперь ситуацией!

— Что?! — Она была на грани взрыва, но сумела взять себя в руки.— Не понимаю, о чем вы тут говорите?

— Вы приходили в восторг при мысли, что выйдете замуж за Фремонта. Но до тех пор, пока неожиданно не обнаружили, что он хотел вовсе не вас, а ваше дело. У вас в руках превосходное оружие мести. С такими доказательствами, да еще и с показаниями Урсулы, вы можете обесчестить его и сделать так, чтобы его осудили. Предложите ему выбор: или вы обращаетесь к правосудию, или он передает в ваше распоряжение все свое предприятие.

— Да,— вздохнула она,— это мысль!

— Вы даже можете позволить себе роскошь быть великодушной,— прибавил я.— Заключите с ним пожизненный контракт, контракт хорошо оплачиваемый.

— Вы грезите, Бойд?!

— Но не указывая должности,— продолжал я, как бы не слыша ее слов. — Он станет у вас, таким образом, чем-то вроде служащего. И не будет никакой проблемы. На один год бы облачите его в униформу и заставите открывать дверь вашим клиентам, на следующий год он может чистить мусорные ящики.

— О да! — прошептала она с видом гурмана.— О! Как бы я хотела этого!

— Идея не такая уж неосуществимая,— заметил я.— А Урсула Озен?

— Вы что, на самом деле заинтересовались ею? Пусть эта девица отправляется к дьяволу. И не смеет приходить ко мне за рекомендацией! Она уволена — и все.

— Спасибо. Теперь, плохо ли, хорошо ли, но не хватает лишь одного — чека.

— Я выпишу его наверху.

Мы молча поднялись на третий этаж. Входя в комнату, я попытался выдержать взгляд ближайшей кошки, но мерзкое животное не пожелало опустить глаз. Максин предложила мне выпить за успех, и я подошел к бару, чтобы приготовить напитки.

— А что случилось с моей приятельницей, миссис Малон? — поинтересовался я.

— У нее выходной день. Думаю, она отправилась за талисманом против моего дурного глаза. Она считает меня ведьмой. А многие принимают меня за распутную девку.

Она взяла щетку и стала небрежно расчесывать свои волосы, продолжая рассматривать меня в зеркало.

— Поставьте мой стакан там, пожалуйста.

Я поставил ее стакан на туалет, сам сел на диван. Расправившись с волосами, Максин расстегнула платье и позволила ему упасть на пол. Я наблюдал, как она, повесив его на спинку стула, стала медленно снимать черную комбинацию. Теперь на ней оставались лишь лифчик, черные кружевные трусики да оранжевый пояс для чулок. Дополняли картину высокие черные сапоги. Затем она медленно повернулась к туалету и взяла свой стакан.

— Я хочу предложить вам один тост: чтобы Чарли Фремонт закончил свою жизнь сторожем!

— Сборщиком мусора и чистильщиком,— добавил я.

Мы выпили, и она протянула мне свой стакан.

— Другой тост. За моего брата Джонатана. Чтобы он никогда не стал главой «Дома колдовства»!

За это она пила одна, глядя на меня поверх стакана.

— Мне нужно подписать вам чек на пять тысяч долларов, Бойд! А что, один дополнительный ноль вас не интересует?

— Это те замечательные нолики, которые украшают любые чеки,— пробормотал я.

— Найдите возможность связать руки Джонатану,— проскрипела она сквозь зубы.— Устраивайте это, как хотите, мне на это наплевать. И вы получите пятьдесят тысяч долларов.— Ее губы сложились в циничную улыбку: — И меня, если это может прибавить веса к лишнему нулю.

— Вот удивительно,— сказал я,— но мои глаза начали слезиться.

— Простите?.. — произнесла она, слегка наморщив лоб.

— Мне показалось, что я нахожусь в коже Стала!

Она снова наморщила лоб и слегка прикусила губу.

— Я делаю все, что в моих силах,— вздохнула она.— Лео Стал был не самой лучшей моей идеей. Я признаю это. Но надо было с чего-то начинать, а другой возможности у меня в то время не было.

Конечно.

— Я потратила десять лет своей жизни, своей молодости на наше дело. Я знаю своего милого братца лучше, чем он сам. Он не стремится сесть в директорское кресло, он только хочет причинить мне зло. За два года его руководства вся моя работа пойдет насмарку. Осталось еще два месяца, и я ему предложила: «Назначь свою цену, я выплачу!», но ему показалось это очень смешным!

— Может быть, теперь он захочет остепениться и женится?

— На этой ничтожной соблазнительнице?! — она разразилась хохотом.

— К моему огромному сожалению, я вынужден отказаться от вашего замечательного предложения,— заявил я.— Так что в конечном счете вам это будет стоить лишь пять тысяч долларов.

— Я выпишу чек,— холодно проговорила она.— Вы упускаете прекрасную возможность, Бойд!

—- (Это драма всей моей жизни,признался я.

Зазвонил телефон и заглушил ее последние слова. Максин сняла трубку и что-то пробормотала. Через несколько секунд она протянула ее мне, скверно улыбаясь.

— Странное совпадение. Мой брат желает с вами поговорить.

Я взял трубку.

— Бойд.

— Джонатан Лорд,— Его голос показался мне очень напряженным.— Я не хотел бы вас беспокоить, но разве Синди не должна уже вернуться?

— Откуда?

— А... Но от вас же, черт возьми!

— Боже мой! Но что она собиралась у меня делить?— закричал я.— Ведь я сказал ей, чтобы она никуда от вас не уходила!

— Это шутка, или что? — неуверенно ответил он.— Я был уже здесь, когда она разговаривала с вами.

— О!! — Я на секунду закрыл глаза.—Случайно она не сказала вам, что у меня насморк! Или что я хрипел, как ворона? Нет?.

— Она действительно сказала мне, что вы простужены, но я не вижу никакой связи во всем этом.

— А я вижу. Что еще она сказала?

— Что она немедленно должна отправиться к вам на свидание, в свою квартиру. Что это очень важно, но ничего опасного нет, так что будет лучше, если я останусь дома, не вмешиваясь во все это. После вчерашнего, после того, что вы для нас сделали, старина, у меня не могло возникнуть ни малейшего сомнения, даже если бы вы попросили разрешения пройтись с нею по Бродвею, прикрывшись одним фиговым листочком!

— Когда она ушла?

— Не могу сказать вам точно, может, час назад, может, больше,— ответил он с беспокойством в голосе.— Скажите, это очень важно?

— Мы сейчас выясним,— прорычал я.— Немедленно хватайте такси! Встретимся у нее!-

Я повесил трубку и увидел, что Максин с интересом смотрит на меня.

Мой брат позвал вас, и вы бежите к нему галопом?

— Точно.

— А вы по странной случайности не работаете также и на него?..

— Нет. Это исключено. Но Маленькая Бикерс может быть в большой опасности.

Она бросилась к гардеробу и быстро натянула платье.

— Вы разрешите мне поехать с вами?

— Я совершенно не знаю, что там происходит. Это может быть опасным,— ответил я.

Застегните мне молнию,— сказала она, поворачиваясь ко мне спиной,— Я готова рискнуть. Мне нечего беспокоиться, когда со мной вы и мой брат, вдвоем вы меня защитите.

— Если хорошенько подумать, то можно сказать, что вы никогда ни в чьей помощи не нуждались.

— Вы пугаете меня, Бойд!

Она закуталась в свою накидку, надела шляпу и прибавила:

— А по моим соображениям и расчетам, мы давно уже должны были быть в постели, а вместо этого я снова одета и готова выйти на улицу! Если вам больше нравится плоская грудь, может, мне сесть на определенную диету?

— Давайте не будем сейчас терять время на лишние разговоры,— проворчал я, беря ее под руку и увлекая к двери.— Мне становится нехорошо каждый раз, как я подумаю о Синди Бикерс.

— Она действительно должна быть необыкновенной, если вызывает у вас такие эмоции.

— Я беспокоюсь лишь о том, что с ней может произойти,— ответил я,— Вам никогда не приходилось думать о ком-нибудь, кроме себя?

— Никогда,— честно призналась она,— Я самая очаровательная из женщин, которых я знаю.

IX

Я нажимал еще кнопку звонка, когда появился Джонатан. Он пронесся мимо сестры, будто ее здесь и не было, оттолкнул меня и вставил ключ в замочную скважину. Дверь открылась, и мы вместе с Максин вошли следом за ним. В гостиной никого не было. Джонатан остался там, недоуменно оглядываясь по сторонам, а я толкнул дверь в спальню. Потом включил свет. Через секунду за моей спиной раздался приглушенный крик, и я почувствовал себя отвратительно.

Синди Бикерс лежала поперек кровати на спине. Большая прядь черных волос закрывала половину лица. Платье задралось до бедер, манто валялось в ногах. Один глаз был широко открыт, и в нем застыл ужас. Узкий кожаный пояс глубоко впился в ее нежную шею.

— О! Боже мой! — прошептал за спиной голос.

Я повернулся и увидел Максин. Она стояла на пороге с перекошенным лицом и с ужасом смотрела на тело.

Она не сопротивлялась, когда я взял ее за, плечи и слегка подтолкнул, заставляя сесть на диван в гостиной. Потом я открыл бар и наполнил неразбавленным виски два стакана. Один из них сунул ей в руку. С застывшим взглядом и мгновенно посеревшим лицом, она машинально начала пить. Со вторым стаканом я вошел в спальню. Джонатан стоял у кровати и смотрел на труп. Я протянул ему стакан, и он взял его автоматически. Выпил сразу, потом разжал пальцы, и стакан упал на пол.

— Слессор? — прошептал он глухим голосом.— Но почему?

Я подошел к комоду, открыл ящик и стал ощупывать лежащие там вещи. Наконец, я нашел драгоценности и положил их на туалет. Джонатан взял брошку и, повернув ее обратной стороной, прочитал надпись. Потом рассмотрел медальон.

— Никогда ничего подобного я ей не дарил,— заявил он.

— Это Оги. Он настаивал на том, чтобы она хранила их здесь,— сказался ему.— Он также обещал ей норковую шубку, которую должен был принести через два дня. Она вам об этом не говорила?

— Да, конечно...— вздохнул он, проводя дрожащей рукой по лицу.— Я был так рассержен тем, что они ей сделали, и так счастлив снова обрести ее целой и невредимой, что даже не слушал все эти подробности.

— Вы меня не поняли,— сказал я ему.— Вы были так влюблены в нее, что купили все эти драгоценности, а это намного превышало ваши возможности делать подарки. Вы были готовы жениться на ней до того утра, когда увидели фотографии.

— Я их все сжег! —хриплым голосом закричал он.— При ней. Они были в конверте, когда я сжег их!

— Но вы расписались в их получении,— настаивал я, стараясь сдержать свое раздражение,— а теперь только словом вы можете доказать, что не смотрели на эти фотографии. Существуют, безусловно, негативы этих фотографий, и, само собой разумеется, рано или поздно полиция их получит. Эти снимки привели вас в состояние ярости и ревности, поэтому вы и бросились к Синди, чтобы убить ее.

Он открыл рот и так застыл.

— Вы сошли с ума, Бойд,— наконец проговорил он.— Я рассказал вам, что произошло. Вы позвонили Синди по телефону и сказали, чтобы о;на пришла сюда одна. Поскольку вы единственный человек в мире, которому я полностью доверял, я не стал сопровождать ее.

— Хорошо, кто-то подделал мой голос,— сказал я,— но вы можете доказать, что вся эта история не плод вашего воображения? -.

— Значит, по-вашему, они решат, что это я убил Синди? — возмущенно закричал он.

— А что вы хотите, чтобы они подумали, а? У вас было все: причина, средство и возможность. Кому-то очень надо было вас погубить. Если вы не хотите увидать себя комфортабельно устроившимся на электрическом стуле, я вам советую что-нибудь сделать, причем очень быстро.

— Слессор! — нервно прошептал он.— Это может быть только Слессор!

— Который должен подчиняться кому-то другому,— предположил я.

— Я отправлюсь туда, в это гнусное заведение и...

В его глазах сверкнул опасный огонек, и он покачал головой.

— Нет! Я позвоню ему и заставлю прийти.

— Скажите ему, что если он не придет в ближайшие полчаса, то вы вызовете полицию и заявите, что это он убил Синди.

Он бросился к телефону. Я последовал за ним и увидел, как он перелистывал справочник. Максин по-прежнему сидела на диване с неподвижным взглядом и пустым стаканом в руках.

— Вот! — закричал Джонатан, бросая справочник на пол.

Я уселся в кресло и закурил, внимательно наблюдая за Максин и прислушиваясь к телефонному разговору. Лицо Максин почти восстановило свои краски. Лазурные глаза, все так же устремленные в пространство, уже были полны напряжения, а в глубине их мерцал огонек любопытства, а может быть, страха.

— Он приедет,— заявил Джонатан, вешая трубку.— Он настолько заинтересовался, что даже заторопился сюда!^

— Отлично,— сказал я.— Итак, пока его нет, я расскажу Максин, что произошло между Синди и Слессором.

Джонатан недоуменно посмотрел на меня,

— К чему это?

— Она имеет право это знать,

Максин повернулась ко мне. Взгляд ее уже был твердым.

— Кто такой этот Слессор?

— Он владелец кабаре-баров в Гринвич-Вилледже и в Джерси-Сити. Синди Бикерс работала там, когда познакомилась с Джонатаном.

Я рассказал ей всю историю Синди —со дня знакомства с Джонатаном и до вчерашних приключений. В заключение сообщил о якобы моем телефонном звонке, который и привел Синди в ее квартиру, к ее смерти. — Кто-то звонил по телефону, выдавая себя за вас? — прошептала она, широко раскрыв глаза.— Но ведь то же произошло и со мной! Вспомните, как я была зла, когда решила, что это вы заставили меня зря проехаться в вашу контору!

— Ну да. Это было, вероятно, в тот момент, когда здесь, в этой квартире, душили Синди.

— А?! — В ее глазах снова промелькнул страх.—Вы так думаете?

— А в это время Джонатан сидел у себя один и был уверен, что Синди ничем не рискует, находясь со мной.— Я раздавил сигарету в пепельнице.— Судя по всему, все было рассчитано заранее. Отличная постановка мизансцены. После этих фотографий убийцей в глазах полиции,. безусловно, является Джонатан. Он влюбился в соблазнительницу, которая, стремясь жить в свое удовольствие, заставила его делать ей подарки, стоимость которых намного превышала его финансовые возможности. Кто-то послал ему эти фотографии, и он целый день разглядывал их. А потом у него возникла мысль убить ее в наказание за то, что она обманывала его.

— Почему этот Слессор пытался навредить Джонатану? — с задумчивым видом спросила Максин.

— Потому что ему платили за это,— проворчал я.

— А кто же мог до такой степени ненавидеть Джонатана?

Она оцепенело смотрела на меня.

— Вы можете также добавить: кто мог здорово выиграть, если Джонатана обвинят в убийстве? На это может быть только один ответ,— с ледяной улыбкой ответил я.— Вы!!!

— Я?! — закричала она, побледнев.— Но вы с ума сошли! Я никогда не...

— Расскажите вашей сестре, когда и где вы познакомились со Слессором,— обратился я к Джонатану.

— В выставочном зале,— твердо произнес он.— Он сказал мне, что всегда покупает наши духи для девушек, которые работают в его баре. Это ведь было не случайное знакомство, а? Ты подстроила все с самого начала!

— Не будь смешным! Ты знал, что я не хотела отдавать тебе предприятие, потому что через месяц оно развалилось бы. Но тем не менее от того, чтобы не хотеть, до этого...

Он быстро подошел к ней.

— Исчадие... грязная девка! Ты хотела любой ценой отделаться от меня. Так как ты не смогла доказать, что это я украл твою формулу, ты была готова на все, даже на убийство! Тебе не только ничего не стоило убить невинную девушку, но еще понадобилось погрязнуть в этом кошмарном шантаже... Я любил Синди! Это чувство, которое ты никогда не сможешь понять... ты...

— Ты закончил?! — дрожащим от гнева голосом закричала она.— Ничего этого я не делала, ты отлично знаешь! И не говори мне о любви и о невинных девушках. Это ты не знаешь, что такое любовь! У, тебя никогда не было невинных девушек.— Она презрительно рассмеялась,— Ты закомплексованное дитя, так и оставшееся на стадии обычного влечения, которое было у тебя в четырнадцать лет, когда тебя соблазнила твоя няня! Все остальные твои девушки были такими же. Ты продолжал заниматься любовью с доброй женщиной, довольный тем, что твоя старшая сестра не может застать вас на месте преступления и тебе не придется обливаться слезами, умоляя ничего не говорить отцу!

У него вырвалось несколько самых отборных ругательств. Вцепившись в накидку, Джонатан слегка приподнял сестру над диваном и начал ее бить тыльной стороной ладони по щекам с такой силой, что это напоминало звук выстрелов. Она заорала, потом до крови расцарапала ему лицо. Обеими руками он обхватил ее горло, поставил перед собой на колени и начал сжимать горло изо всех сил.

Я подумал, что мне пора уже вмешаться в потасовку. Схватив Джонатана за запястье, я пытался заставить его выпустить свою добычу. Его правая рука немедленно сжалась в кулак и ударила меня между глаз. Я отшатнулся, а он, воспользовавшись этим, снова начал душить Максин. Через пару секунд я пришел в себя. Согнул руку и ребром ладони ударил Джонатана по горлу. Он издал вопль, отпустил Максин и, взбешенный, повернулся ко мне. Максин откинулась на диван, пытаясь привести дыхание в норму. Джонатан, тоже задыхаясь, смотрел на нее, явно очень сожалея, что не удалось докончить дело.

— Так! И чья теперь очередь позволить себя убить? — спросил кто-то насмешливым тоном. Я повернулся так стремительно, что, по идее, моя голова должна была слететь с плеч.

На пороге стоял Слессор с пистолетом в руке и легкой улыбкой в уголках рта. Рядом с ним усмехался Оги. Джонатан издал легкий свист.

— Боже мой! — слабым голосом воскликнул он.— Я оставил ключ в дверях!

— Разоружи Бойда, Оги! — сухо приказал Слессор.

Оги приблизился ко мне, стараясь находиться не на линии огня своего шефа, и вытащил из моей кобуры револьвер,

— Э! — воскликнул он, широко раскрыв глаза,— Подумать только! Это ведь мое оружие!

— Я подумал о том, что если мне когда-нибудь придется убить человека,— ответил я ему,— то я буду иметь возможность свалить это убийство на вашу шею.

Дуло револьвера несколько раз больно ударило меня по затылку, как бы напоминая, что я не всегда выбираю удачный момент для шуток. Потом Оги отступил в сторону, чтобы быть на всякий случай подальше от меня, и стал наблюдать за мной.

— А почему вы не привели с собой Пете? — спросил я.

— Пете умер,— пробормотал Слессор.— Несчастный случай. Вчера вечером он получил электрический разряд.

— Нет больше друга,— заметил я.

— У него было слабое сердце, как сказал врач. Нам пришлось ждать шесть часов, пока нас не выпустили из этой комнаты, Бойд. Шесть часов в темноте с мертвецом за компанию!

— А! Так вот почему ваши волосы побелели! — с гордостью сыронизировал я.— Вы должны поменять работу, Слессор.

— Бросьте все это, Бойд,— проворчал Джонатан.— Все, что я хочу, это. чтобы он ответил на мой вопрос! — Он свирепо посмотрел на Слессора.— Кто поручил вам убить Синди и свалить это на меня?

— Мы ее не убивали,— живо возразил Слессор.— Это не предусмотрено контрактом. Первым условием там было: заинтересовать вас одной из моих девиц, потом, если бы это подействовало, сделать так, чтобы она нас слушалась. Она должна была хранить у себя все эти драгоценности, чтобы в нужный момент доказать, что вы тратите на нее большие суммы.

— А потом? — пролепетал Джонатан.

— Я должен был презентовать вам пакет этих замечательных фотографий и предложить сделать выбор: или вы добровольно отказываетесь от наследства, или душеприказчики вашего отца получают такой же пакет фотографий вместе с доказательствами ваших невероятных трат. Они таким образом убедятся, что вы па уши влюбились в девку, самую безнравственную, которая может заставить вас пойти на любой неблаговидный шаг. А в условия вашего наследования включен пункт, касающийся нравственности. Разве не так?

— И сколько денег это должно было принести вам? — спросил Джонатан.

— Пятьдесят тысяч.

— А чья идея?

— Ее,— ответил Слессор, показывая на Максин.— Но я никогда бы не подумал, что она пойдет на такое: на убийство малышки. Нужно быть сумасшедшей. Как я сказал, этого в контракте не было.

— Вы лжете! — закричала Максин.—Это неправда! Я никогда вас не видела! Никогда!

— До того времени, как вы позвонили мне по телефону,— сказал Слессор, обращаясь к Джонатану,— Оги и я находились в баре. Мы выпивали, и с нами было еще пять или шесть человек. Это можно проверить. Начиная с семи часов вечера мы находились там и никуда не выходили.

— У меня нет необходимости проверять это,— проскрежетал Джонатан.

Максин умоляюще посмотрела на меня, глаза ее были безумны.

— Дэнни, вы ведь знаете, что это неправда! Скажите им, что я не делала этого!

— Вы что, смеетесь надо мной? — рассердился я.— Кто же мог это сделать? Едва приступив к расследованию, я начал подозревать Слессора. Я попал сюда в неудачный момент и помешал Оги. А вчера устроил набег на его бар, чтобы спасти Синди. Я только и Делал, что доставлял ему неприятности, разве не так? — спросил я у Слессора..

— И еще какие! И не воображайте, что мы забудем об этом!!!

— И это будет истинное удовольствие: свести наши маленькие счеты,— добавил Оги, и его маленькие глазки засветились при этой мысли.— Она как раз собиралась написать то, что нам нужно, когда вы появились!

— Вот видите?! — с триумфальным видом сказал я Максин.— Это был ваш план, а я не переставал его нарушать, рискуя взлететь на воздух, как они говорят. Вы для того меня и наняли, да? Чтобы мешать все время людям, которые работали на вас?

— Я...— пробормотала она,— Но в сущности... вопрос не стоит так прямо!

— Вы слышите? — я повернулся к Слессору.— Она говорит, что это не прямое доказательство!

— А мне наплевать, что она там говорит... Я...

— Нужно найти что-нибудь получше, старик,— прервал его я.— Она наняла меня, чтобы я нашел того, кто украл формулу. При этом она сказала, что это может быть один из четверых, и среди них ее брат и его подружка. Она хотела, чтобы я их допросил, и это было сумасшествием с ее стороны, если она подумала, что после разговора с Синди ниточка не приведет к ней!

— Я никак не могу понять, к чему вы клоните, Бойд,— сказал Джонатан. Голос его дрожал.— Конечно, Максин рисковала, нанимая вас, но она не могла пережить, что кто-то украл формулу и не наказан за это.

— Неплохо, братец,— восхищенно проговорил я.— Но не совсем еще хорошо.

— Ладно! — закричал он.— Тогда что же вы хотите мне инкриминировать?

— Формула имела очень большое значение для Максин. Настолько большое, что вряд ли она стала бы рисковать ею даже ради того, чтобы обвинить вас в убийстве,— сказал я ему убежденно.— Но вы были отмечены с самого начала... И мне кажется, вы должны благословлять небеса, что у вас есть Слессор и Оги... как свидетели.

Я посмотрел на Слессора и добавил:

— Потому что вы, безусловно, будете свидетельствовать.

Ясно понимая, что мне не дождаться ответа, который еще не подготовлен, я повернулся к Джонатану Лорду.

— По моему скромному мнению, это было чрезвычайно коварно,— уверенно проговорил я.— Представиться несчастной жертвой и играть эту роль без осечки от начала до конца. Жертвой злой сестры, которая старается повесить вам,на шею преступление, чтобы вас арестовали и лишили законного наследства за то, что она сама же и совершила. Наши оба дружка подтвердили, что она наняла их сфабриковать фальшивые доказательства ваших сумасшедших трат и поместить их у вашей подружки, а потому эти ужасные фотографии прошли незамеченными. Вот почему вы так благородно и старательно сожгли их на глазах у Синди. А дотом, сегодня вечером, вы позвонили Максин, подделав голос под меня. Вы велели ей приехать ко мне в контору, зная, что меня там определенно не будет. И все это для того, чтобы у нее не было алиби на время совершения преступления. Потом вы отвезли свою нежно любимую Синди к ней домой и задушили! А после стали утверждать, что это .я вызвал Синди сюда по телефону. Это была маленькая красивая деталь... но вы ведь доверяли мне! И вы знали, что Максин тоже расскажет о телефонном звонке, фальшивом звонке. И она, безусловно, сказала бы это, если бы была убийцей!

— Вы сошли с ума! — прошипел он.

— А что если мы предоставим полиции решать это? — предложил я, не обращая внимания на его слова.— Они, может быть, придут к выводу, что это сделали вы, а может, и нет. Но совершенно точно, что Максин не виновата, и вы никогда не сможете сделать ее дело своим.

— Он прав,— неожиданно проговорил Оги.— Если вы хотите все устроить, надо быстро действовать, Лорд!

— Закрой свою пасть— заорал Слессор.—Ты... Боже мой, ты можешь все погубить!

— Очень жаль! — весело возразил Оги, глядя на меня.— Теперь мы, по крайней мере, можем заняться Бойдом, не так ли?

— Прекрасно,— неожиданно заявил Джонатан резким и уверенным голосом.— Значит, вы большой хитрец, Бойд? Вчера вечером, когда вы спасли Синди, вы на самом деле причинили нам беспокойство. Но потом вы благородно доверили, ее мне.— Он нервно рассмеялся.— Вы подписали свой смертный приговор. И вы заслужили известное поощрение. Что вы скажете о том, чтобы умереть как герой? С именем и фотографией во всех газетах?,

— К делу, к делу,— торопил Слессор.— Мы теряем время.

— Все произошло так,— продолжил Джонатан, уничтожающе глядя на него.— Максин убила Синди и собиралась уходить, когда появился Бойд. Тогда она ударила его ножом и бросилась к двери, но прежде, чем умереть, Бойд выстрелил в нее и убил.

— Мне не нравится это,— пробормотал Слессор.

— А я нахожу это подходящим,— заявил Оги.— Может, найдется на кухне подходящий нож?

Я посмотрел на Максин, она по-прежнему сидела неподвижно, очень бледная, с глазами, полными ужаса.

— Признаю, вы оказались правы,— сказал я ей.— Он всегда был маленьким мошенником и никогда не переставал им быть — с того момента, как вы застали его в постели с бонной.

— Замолчите! — закричал Джонатан.

Слессор стоял на пороге с револьвером, направленным в мою сторону, а Оги находился в полутора метрах за моей спиной на одной линии с Джонатаном, стоящим напротив меня. Я с грустью подумал о том, что попал в такую ситуацию, когда все равно умрешь, станешь ли поворачиваться или нет.

— Расскажите это еще разок, Максин,— проговорил я, насмешливо глядя на гримасничающее лицо Джонатана.— Как он вас умолял, рыдая, чтобы вы ничего не говорили отцу. Держу пари, что эта идиотка бонна умирала со смеха, глядя на него тогда...

— Заткнись! — завопил Джонатан, подлетая ко мне со сжатыми кулаками.

Я подождал, когда он приблизится ко мне, схватил обеими руками за пиджак и, резко повернув, бросил его на Оги. Оги повалился на пол, Джонатан сверху. Оги выпустил револьвер, который покатился по паркету. Я уже бросился к ним, когда прогремел выстрел. Под прикрытием двух барахтающихся тел я стремительно откатился к оружию. Раздался второй выстрел, и одно из тел перестало барахтаться. Повернувшись в сторону Слессора, я прицелился и трижды нажал на спуск.

В этом тире были слишком близкие мишени. Шатаясь, Слессор сделал шаг по направлению ко мне, старательно прицелился в стену, потом неожиданно отказался от этого намерения и выпустил оружие из рук. Я вскочил на ноги, в то время как Слессор поднял палец к потолку, словно ища там объяснения дырке во лбу. Кто знает? Наконец, он повалился на пол.

Оги в это время освободился от тяжести мертвеца и медленно поднялся на ноги Он посмотрел на Слессора, потом на револьвер в моей руке и провел кончиками пальцев по сухим губам.

— Он мертв,— указал Оги на Джонатана,— Похоже, что Слессор немного понервничал, а? Он должен был подождать, когда на линии огня будете вы, Бойд!

— Оги,— тихо проговорил я,— я сделаю тебе такой подарок, которого ты не получал ни разу в жизни. Даю тебе возможность уйти отсюда на своих ногах. Но как только ты окажешься на улице, ты должен показать хороший старт! Возьми самый сильный разбег и не останавливайся до тех пор, пока Нью-Йорк не станет для тебя лишь воспоминанием!

— Есть! — пробормотал он и еще раз облизнул губы.— Конечно.

Я дошел с ним до входной двери и, выпустив его, старательно запер дверь. Когда я вернулся в гостиную, Максин так посмотрела на меня, будто я был привидением.

— Слессор и Джонатан,— прошептала она.— Они оба умерли.

Я кивнул головой. Она прижала руку ко рту. Прошло несколько секунд, прежде чем она снова смогла заговорить.

— Я все еще живу в кошмаре, Дэнни! Никак не могу поверить, что Джонатан так просто, ни за что, мог убить девушку...

— Понимаю,— ответил я. — Я тоже не могу! Но сейчас меня больше беспокоят живые, я хочу сказать, вы и я. Есть возможность выйти из этого положения, но вам придется выкручиваться одной.

— Нет! — запротестовала она в страшном беспокойстве.— Я не смогу!

— Адью, мисс директриса! Прощай, прощай, «Дом колдовства»! — пропел я.

Я задел за нужную струну, как и надеялся.

По ее лицу я увидел, как сменились эмоции: испуг гневной вспышкой. Потом я понял, что Максин стала думать о «Доме». Очевидно, она так же, как и ее брат, была подвержена сильным страстям в достижении своей цели. Разница между ними была не так уж велика, но сейчас мне не хотелось думать об этом.

— Хорошо,—твердо проговорила она,—Что я должна сделать?

— Мы с вами воспользуемся идеей Джонатана,— пояснил я.— Но прежде всего — я здесь никогда не был!

Слессор позвонил вам по телефону и сказал, что он друг Синди Бикерс и что он волнуется за нее. Синди позвонила ему вечером, обеспокоенная странным поведением вашего брата. Она опасалась его. Поскольку он влез в долги из-за больших трат на нее, она боялась, что кредиторы подадут на него жалобу. Слессор сказал вам, что он беспокоится за Синди: она работала когда-то у него, и он считает себя в некоторой степени ответственным за ее судьбу, Ладно,— я улыбнулся на короткое мгновение,— мы сделаем Слессора хорошим человеком, так же, как вы будете хорошей сестрой.— Она согласно кивнула головой.— Слессор попросил вас пойти вместе с ним посмотреть, не грозит ли что-нибудь Синди, потому что он считал, что ваше присутствие успокоит Джонатана и помешает ему броситься на него, Слессора. Вы согласились, встретились со Слессором и вместе пришли сюда. Вы довольно долго ожидали, пока Джонатан, наконец, открыл вам. Он сказал, что Синди здесь нет, но Слессор не поверил ему. Чтобы избежать драки между ними, вы решили сами пойти и осмотреть квартиру. Джонатан остановил вас в тот момент, когда вы хотели пройти в спальню. Он не пускал вас. Вам все же удалось открыть дверь и увидеть труп Синди на кровати. И когда вы закричали: «Он убил ее!» или что-нибудь в этом роде, Джонатан выхватил. из кармана револьвер и выстрелил в Слессора, а Слессор, в свою очередь, выстрелил в Джонатана.

— И — пуф! Они оба мертвы!

— Придумайте лучший сценарий, охотно приму его,— холодно ответил я.:

— Вы совершенно правы,— после долгого размышления ответила она.— Такие вещи случаются, а когда полиция наведет справки о Слессоре, она поверит этому.

Я вытер своим носовым платком револьвер Оги, им же обернул дуло этого револьвера и сунул его между пальцами Джонатана. Потом подобрал пустые стаканы, отнес их в кухню, вытер и поставил на место.

— Думаю, все теперь сойдет,—заявил я.— Еще одна маленькая деталь, прежде чем я уйду: вы не забудете про ноль, обусловленный вами?

Лазурные глаза неожиданно омрачились.

— Идите и дожидайтесь меня в моем доме,— прошептала она,— Я подпишу вам чек с лишним нулем. Когда я разберусь с полицией, я буду нуждаться в утешении. С большим количеством нежности, Дэнни.

— Беда в том,— ответил я с грустной улыбкой,— что если я начну вас утешать с большой нежностью, то не смогу удержаться от воспоминаний о вас и Лео Стале, о том, что было всего лишь несколько, месяцев назад. И тогда я не смогу удержаться от смеха..

На несколько долгих секунд Максин Лорд закрыла глаза.

— Надеюсь, вы понимаете, что вы сейчас сделали?— прошипела она.— Чтобы доставить себе удовольствие поговорить, вы потеряли пятьдесят тысяч долларов!

— Да, в этом нет ничего приятного,— согласился я,— но вы по-прежнему должны мне пять тысяч долларов, не забывайте этого! И если вы быстро не пришлете мне этот чек, у меня состоится небольшой интимный разговор с Фремонтом, и я посоветую ему внимательно изучить детали контракта, который он заключит с вами,

— Вы получите чек,— сухо бросила она.— Я не хочу вас больше видеть, Бойд! Пока я жива, никогда!

— Это будет не так трудно, если .только вы не станете владелицей Центрального парка,— уверил я ее.— И советую вам скорее привлечь Стала к работе над новой формулой, потому что вам очень нужно, чтобы окружающая вас атмосфера стала более ароматной.

X

Я смотрел, как Фран Джордан входила в мою контору, и любовался этим спектаклем. Ярко-синего цвета свитер и юбка были необыкновенной узости. Фран принадлежала к тому типу личной секретарши, которую босс рад видеть каждый день недели. И' каждую ночь, разумеется. Но я не сдержал своего воображения, а такого рода мысли — гроб для холостяков..

— Не знаю, что вы сделали,— смущенно проговорила она,— но одна женщина по имени Максин Лорд, безусловно, ненормальна. Она послала вам чек на пять тысяч долларов. Нет,— сразу же поправилась она,— на пять тысяч восемь долларов и сорок восемь центов.

— Вот теперь вы видите,— добродушно сказал я,— что некоторые женщины способны оценить мои личные качества.

— Но почему эти восемь долларов и сорок восемь центов?

— Расходы на такси. В сущности, это должно было бы означать тонкое оскорбление.

— И вы чувствуете себя оскорбленным?

— Деньгами люди могут оскорблять меня сколько угодно,— ответил я.

— Я в восторге... и от чека тоже, потому что это облегчит мои дальнейшие действия.

Она уселась на край моего письменного стола.

— Вы, вероятно, помните, что я вам говорила о свидании с одним по-настоящему хорошим парнем, которому можно доверять?

— Да, конечно. Торговец билетами на самолеты, я ведь не ошибся, да?

— Его зовут Род Шилер. Это молодой блестящий адвокат с большим будущим. Мы с ним собираемся пожениться в ближайшие пятнадцать дней.

— Фу, эти адвокаты,— засмеялся я.— Все они, эти ночные колпаки, Домашние шлепанцы, про... Подождите, что такое вы мне сказали???

— Что я выйду замуж в ближайшие пятнадцать дней,— терпеливо повторила она.— Думаю, вы первый должны узнать об этом. Ведь вам нужна будет другая секретарша, не так ли?

— Вы совершенно сошли с ума!!! Вы! Вы выходите замуж? Восхитительная шатенка с зелеными глазами, с такими формами, которым позавидовала бы сама Венера! Запереться в конуру с трехметровой лужайкой, целой оравой грязных ребятишек и с собакой, которая каждое лето полна блох!!!

Она снисходительно улыбнулась мне.

— Продолжайте, Дэнни.

— Вы рождены для другой жизни,— продолжал вопить я.— Большой свет, трепещущая жизнь Манхеттена!

— Которая состоит в том, чтобы задыхаться в вашей конторе пять дней в неделю, завтракать в буфете и проводить безумные ночи, стирая свое белье в маленьком тазу! — закричала она.— И в единственной комнате, в которой и спишь, и стираешь, и стряпаешь, с крошечной ванной рядом! Вы в самом деле правы, Дэнни, мне действительно страшно жаль бросать все это ради жалкого помещения с террасой и садом на крыше.— Несколько секунд у нее был такой вид, будто она жалеет о сказанном.— Кстати! Я забыла вам сказать! Дело в том, что Род набит долларами, но он любит работать, что лишний раз доказывает, какой он человек. Я узнала о его состоянии только тогда, когда он предложил мне выйти за него замуж.

— Это... это...— я задыхался,— это не пойдет. Все равно из этого ничего не выйдет. Вы будете страшно скучать от ничегонеделания.

— О! Я еще ничего не знаю. Я могу найти любое занятие, хотя бы отправиться покупать себе разные вещи.

— Ах, так! — проворчал я.— А как же я? Что же мне теперь делать?

— Все очень просто: вы найдете себе другую секретаршу, достаточно глупую для того, чтобы проводить свою молодость в этой конторе, сопротивляться вашим приставаниям и желать, чтобы вы отправились к дьяволу, когда вы здесь, и сходить с ума, когда вас нет!

— Значит, вам это все же было небезразлично! — с торжеством воскликнул я.

— Ошибаетесь, Дэнни, мы говорим о прошлом. Сейчас мне совершенно наплевать на вас, потому что я встретила человека, который не только находит меня красивой, но и уважает, любит и хочет жениться! Вот что я думаю о вашем роковом профиле! — сказала она, щелкнув пальцами перед моим носом.

— Все это, конечно, к лучшему,— вздохнул я, совершенно убитый не потому, что она оскорбила меня, а из-за этого проклятого профиля.— Я считаю, что теперь настало время поговорить начистоту. Я никогда бы не посмел вам этого сказать, но кое-что я замечал в последнее время..

— Что же, например? — взорвалась она.

— Так вот: вы уже не так проворны и иногда кряхтите при ходьбе. Я не хочу затрагивать проблему вашего веса, но, если вы не обратите на это внимание, это может привести...

Она соскочила со стола и громко стукнула каблуками.

— Я всегда знала, что под вашей внешностью таится пошляк! — гневно закричала она.— Боже мой! Как я счастлива, что больше никогда не увижу этот паршивый профиль! Какое блаженство больше не слышать ваших рассуждений! Я вас покидаю, Бойд, сию же минуту!

Она уничтожающе смотрела на меня и дышала так бурно, что ее свитер готов был лопнуть.

— Вам остается лишь отправить мое жалование по' почте. Прощайте, Дэнни Бойд. Я оставляю1 вас выкручиваться одному!

Дверь за ней захлопнулась. Несколько секунд я подождал, чтобы все во мне встало на свои места и перестало дрожать.

«Она вернется»,— говорил я себе.

Я подождал еще несколько секунд, прежде чем ринуться в гардероб, который примыкал к кабинету.

— Всегда одни и те же приемы! — простонала Фрэн, быстро одергивая юбку.— Вы фатально выбираете момент, когда девушка поправляет чулки, чтобы влететь сюда!

— Я просто задал себе один вопрос,— пробормотал я.— Что бы вы хотели получить в качестве свадебного подарка?

— Дэнни! — воскликнула она, совсем растроганная.—Вам будет недоставать меня, не так ли?

— И еще как!

— Я тоже буду жалеть о вас,— сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать меня под.влиянием внезапно нахлынувшего чувства.— Но я нашла мужчину моей жизни. Вы хотите, чтобы я осталась здесь до конца неделе пока вы не найдете мне замену?

— Спасибо, но вы будете слишком заняты, и было бы неприлично просить вас об этом. Надеюсь, я как-нибудь справлюсь..

— Вы просто прелесть! Мне никогда не было скучно работать здесь с вами и...— Тут она стала пунцовой.— ...И те несколько вечеров, что мы провели с вами в вашем доме... ну, так вот... Дэнни... я буду вспоминать с огромным удовольствием!..

— Замолчите, не то вы заставите меня заплакать,— умолял я ее.— А что скажет Род, если я в виде подарка преподнесу вам свой увеличенный портрет?

— Он будет в восторге! — весело заговорила она,.— У него есть слабость — стрелять по цели, а мишеней никогда не бывает достаточно.

— В таком случае, может быть, лучше подарить вам кофеварку? — проворчал я.— С клювом, как у совы?

Когда она ушла, контора показалась мне очень пустынной, и я отправился в ближайший бар, чтобы пропустить несколько стаканчиков.

Потом в гениальном мозгу Бойда возникла неожиданная мысль. Я вернулся в контору и позвонил по телефону. Я понял, что в мире, кроме наживы, существует еще кое-что. Настало время подумать и о других, не только о себе. Принести немного радости одинокому сердцу. Это будет, замечательный поступок. ;

Вечером, около восьми часов, я звонил у двери, которая открылась спустя несколько минут. Она стояла тут — со слабой улыбкой, освещающей ее лицо, с беспокойными глазами, увеличенными толстыми стеклами очков, и с волосами, туго стянутыми на затылке. На ней был строгий костюм, не очень элегантный, из довольно тонкого шелка, позволяющего угадать под ним броню.

— Проходите, мистер Бойд, прошу вас.

Я прошел впереди нее в гостиную и бросил в ближайшее кресло свертки, за исключением пакета с шампанским.

Она вошла за мной и остановилась в дверях, скрестив руки на груди, будто собиралась декламировать «Стрекозу и Муравья».

— У меня еще не было возможности поблагодарить вас, мистер Бойд, за все, что вы для меня сделали,— пробормотала она.

— Дэнни,— поправил я ее.

— Дэнни.

Большие фиолетовые глаза заморгали.

— Всю прошлую ночь я думала о том, что остаток своих дней проведу в тюрьме. А на следующий день, когда вы позвонили мне и сказали, что Максин просто прогнала меня... и это все...

Не думайте больше об этом. У вас есть бокалы для шампанского?

— Нет,— пробормотала она,—Мне очень жаль.

— Ничего. Любые стаканы подойдут не хуже.

Она исчезла на кухне, а когда вернулась, я уже откупорил бутылку. Потом наполнил два стакана и один протянул ей.

— Спасибо,— прошептала она, глядя па меня так, будто я собирался укусить ее.

— Мы отметим ваше новое назначение,— сказал я.

— Мое новое назначение? — повторила она с изумлением.— Но у меня нет новой работы, мистер Бойд.

— Дэнни.

— Дэнни.— Шампанское с трудом проходило в ее горло.-— Теперь это будет не так просто: пять лет у Максин, а я не могу сослаться на ее рекомендации!

— Ваше новое назначение следующее: вы — моя личная секретарша!

— Ваша...— промямлила она, почти заикаясь.— Это что, шутка?

Я говорю совершенно серьезно. Мне нужна секретарша, и я выбрал вас. Вы будете получать столько же, сколько у Максин.

— Я, право, не знаю, что мне на это сказать... Вы так добры... что я...

Неожиданный свет зажегся в ее глазах.

— Ничего я не добрый,— проворчал я.— Просто мне нужна хорошая секретарша. Но вам придется изменить свой облик,— добавил я, поднимая свой стакан.—За счастливое и тесное сотрудничество.

— За долгое, счастливое и... тесное,— медленно повторила она и сделала глоток. Потом сморщила нос и выпила еще.

— Это будет составлять часть ваших новых обязанностей,— тихо сказал я,— Вы привыкнете к шампанскому. Чем больше вы его будете пить, тем легче это будет делать.

С большим усилием она допила остатки шампанского. И я сразу же вновь наполнил ее стакан.

— Ваш новый облик — это совершенно новая Урсула Озен. С одной стороны, личная секретарша, умная и способная, а с другой — прелестная девушка.

— А как зовут вашу другую секретаршу? — спросила она с самым серьезным видом.

— Что? — не понял я.

— Великолепная девушка, прелестная и прочее?

— Никого, кроме вас, не будет. Вы и ваш новый облик!

— Это кажется мне замечательным.

Она выпила второй стакан шампанского и начала входить во вкус. Я заметил, что она больше не морщилась, и налил третий.

— В вас есть все, что может понадобиться на первых порах,— с улыбкой сказал я.— И надо начинать.

— А? — По выражению ее глаз было видно, как она заинтересована.— А когда мы начнем, Дэнни?

— После обеда.

— А я не голодна,— заявила она твердо.— А потом, разве вам не известно, что вино питательно?!

— Так же, как и огромный сэндвич,— согласился я.— Ладно, тогда начнем сейчас же?

— Браво!!!

Она доверчиво посмотрела на меня.

— Допейте шампанское,— посоветовал я.

Через несколько секунд я взял у неё пустой стакан, поставил его на низкий столик, собрал все пакеты с кресла и сунул ей в руки.

— Начнем с одежды, одежда — это главное,— уверял я ее.— Я принес два комплекта на пробу. Почему бы вам не померить один из них?

— Хорошо,— она слегка икнула. —Простите.

Урсула повернулась ко мне спиной и направилась в спальню. К моему удивлению, она была совершенно спокойна.

Пока ее не было, я понемногу тянул из стакана. Шампанское, казалось, вознаграждало меня за тот альтруизм, что охватил меня и заставил.думать о других, а не о себе.

— Дэнни!.

Голос Урсулы прозвучал недоумевающе. В проеме двери показалась ее голова.

— Дэнни, вы уверены, что ничего не забыли?

— Абсолютно,— заявил я.

— Значит, здесь все? — прошептала она.

— Все. Этот софистический наряд надевается для встречи друзей,— пояснил я.— Когда хочешь хорошо себя чувствовать и оставаться красивой и привлекательной. Особенно, когда этот приглашенный — ваш патрон, каковым являюсь сейчас я.

— А-а! — Она с трудом выговаривала слова.— А что, я могу получить еще глоток шампанского? Мне кажется, оно хорошо действует на нервы!

— С удовольствием!

Я подошел к столу и налил ей шампанского. Когда я повернулся, держа стакан в руке, она стояла в двух метрах от .меня, и лицо ее было очень розовым.

— Ну вот,— осторожно прошептал я.— Вы самое восхитительное создание и самая возбуждающая... почти!

Она благодарно улыбнулась и сделала шаг по направлению ко мне. Сквозь черный прозрачный пеньюар была видна восхитительная грудь, едва поддерживаемая крошечным лифчиком из черных кружев. Трусики того же цвета отлично контрастировали с тепловатым тоном ее бедер.

— Вы очень милы,— пробормотала она. Потом ее улыбка исчезла.— А что вы хотели сказать этим... почти?

— Только две или три детали.

Урсула не двигалась, пока я вынимал все заколки, державшие ее волосы. Наконец, они упали на плечи и казались свободным облаком. Я осторожно снял с нее очки и положил их на маленький столик.

— Дэнни?

Прекрасные фиолетовые глаза, устремленные на меня, заморгали.’

— Это нехорошо! Я ничего не вижу!

Она сделала резкий шаг вперед, но в неверном направлении, ударилась о край низкого столика, качнулась и упала на ковер.

— Дэнни! — простонала она.— Помогите!

— Только без паники,— посоветовал я,— о, замечательное и соблазнительное создание! Не шевелитесь!

— Почему?

Она снова икнула, потом неожиданно рассмеялась.

— Хотите, я вам кое-что скажу? Так вот: у меня такое ощущение, будто я поменяла кожу. Кончилась эта старая дева Озен.

— Честно говоря, я совершенно забыл, как она выглядела,— уверил я ее, погасив свет.

— Дэнни! Я не могу подняться с пола. Здесь так темно.

— Тогда оставайтесь там, на ковре!

— Чтобы делать что? — лепетала она.— Я никогда... О-о-о!

— Чтобы делать вот что! — прошептал я.— И ковёр отлично для этого подходит.

— А-а-а,— прошептала она голосом, вибрирующим и низким, который я наконец-то услышал.— Я этого не знала.

— Существует еще много вещей, которые вы не знаете. Но мы скоро восполним эти пробелы.

— Думаю, это бесполезно! — промурлыкала она.— И ничего не рвите! На спине есть застежка!