Дом мечты

Глава 15 Рождество в Четырех Ветрах

Сначала Энн и Гилберт подумывали о том, чтобы поехать на Рождество в Эвонли, но в конце концов они решили остаться в Четырех Ветрах. «Я хочу провести первое Рождество нашей совместной жизни в нашем собственном доме», настаивала Энн.

Поэтому так случилось, что Марилла, миссис Речел и близнецы приехали на Рождество в Четыре Ветра. У Мариллы было лицо женщины, которая совершила кругосветное путешествие. Раньше она никогда не уезжала на шестьдесят миль от дома. И она никогда не ела праздничный рождественский обед где-либо, кроме Грин-Гейблз.

Миссис Речел приготовила и привезла с собой сливовый пудинг огромных размеров. Ничто не могло убедить ее, будто кто-то из молодого поколения, пусть даже из выпускников колледжа, может приготовить рождественский сливовый пудинг так, как следует. Но она одобрительно отозвалась о доме Энн.

«Энн — хорошая хозяйка, — сказала миссис Речел Марилле, когда они остались в своей комнате в первый день их визита. — Я заглянула в ее хлебницу и мусорное ведро. Я всегда проверяю так, хороша ли хозяйка. В ведре не оказалось ничего, что можно было бы не выбрасывать, а в хлебнице не было ни одного черствого куска хлеба. Конечно, она обучалась у вас, но ведь какое-то время она жила в колледже. Я заметила, что на ее кровати лежит мое покрывало, а в гостиной перед камином расстелен ваш круглый коврик. Из-за этого я чувствую себя здесь, как дома».

Рождество, которое Энн первый раз отмечала в своем собственном доме, прошло так хорошо, как только она могла мечтать. День выдался погожим и солнечным. Все вокруг выглядело очень красивым. Гавань все еще была открыта и поблескивала на солнце.

Капитан Джим и мисс Корнелия пришли на обед. Лесли и Дик тоже были приглашены, но Лесли передала свои извинения. Она сказала, что на Рождество всегда ездит к дяде Исааку Весту.

«Ей просто больше ничего не остается делать, — сказала мисс Корнелия. Она ведь не может взять Дика в гости туда, где есть незнакомые люди. Рождество всегда очень тяжелое время для Лесли. Когда-то она и ее отец всегда очень весело отмечали рождественские праздники».

Мисс Корнелия и миссис Речел не очень понравились друг другу. Но между ними не было ни одного конфликта. Миссис Речел помогала на кухне Энн и Марилле с обедом, а Гилберту пришлось развлекать капитана Джима и мисс Корнелию, или, точнее, они его развлекали. Разговор двух старых друзей или врагов никогда не бывает скучным.

— Как много лет прошло с тех пор, когда здесь последний раз отмечалось Рождество! — сказал капитан Джим. — Мисс Рассел всегда уезжала на Рождество к своим друзьям в город. Я был здесь на первом рождественском обеде, его готовила невеста школьного учителя. Это было ровно шестьдесят лет назад, миссис Блайз. День стоял очень похожий на сегодняшний. Намело немного снега, и холмы стали белыми, а гавань была такой же голубой, как в июне. Я был тогда еще мальчишкой, меня никогда раньше не приглашали на обеды. Мне было неловко съесть столько, сколько мне хотелось. Потом я с этим справился.

— Как и большинство мужчин, — сказала мисс Корнелия, вышивая с неимоверной быстротой. Даже на Рождество мисс Корнелия не собиралась сидеть сложа руки, ведь дети рождаются и в праздники, и в будни, не считаясь ни с чем. Как раз на Рождество в некоторых бедных семьях Долины Сент-Мэри ожидалось появление новорожденных. Мисс Корнелия послала в такие дома праздничные лакомства для их маленьких обитателей. Это позволило ей с чистой совестью есть свой собственный рождественский обед.

— Вы ведь знаете, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, Корнелия, — пояснил капитан Джим.

— Охотно поверила бы, если бы только у него было и сердце, — возразила мисс Корнелия. — Я предполагаю, именно поэтому многие женщины убивают себя через готовку, как это сделала бедная Амелия Бакстер. Она умерла на следующее утро после прошлогоднего Рождества. Она сказала, что это было первое после ее замужества Рождество, когда ей не пришлось готовить большой рождественский обед на двадцать персон. Для нее это должно было быть приятной переменой. Сегодня исполняется год после ее смерти, так что скоро вы услышите речь Хораса Бакстера.

— Я слышал, он уже говорил сегодня, — сказал капитан Джим, подмигивая Гилберту. — Разве он не был у вас в одно из недавних воскресений в траурном черном костюме?

— Нет, он не приходил, — сказала Корнелия. — Да он и не обязан это делать. Бакстер мне и раньше не нравился, а теперь он мне и подавно не нужен. Я не собираю второсортные вещи, можете мне поверить. У Хораса Бакстера прошлым летом были какие-то финансовые трудности, и он молил Бога о помощи. И когда его жена умерла, он получил се страховку и счел, что это Бог услышал его молитвы. Как это похоже на мужчин!

— Вы уверены, что он действительно так сказал, Корнелия?

— Мне сказал это методистский священник. Его брат Роберт Бакстер сказал мне то же самое, но я не поверила. Он не часто говорит правду.

— Да нет, мисс Корнелия. Он обычно говорит правду. Просто он так часто меняет свои мнения, что кажется, будто он врет.

— Все-то вам кажется. Один мужчина всегда готов оправдать другого, можете мне поверить. Я не нахожу ничего хорошего в Роберте Бакстере. Он ушел из методистской церкви, потому что, когда после своей свадьбы шел со своей Маргарет домой, пресвитерианский хор пел гимн во славу жениха и невесты для сбора пожертвований. Он слишком поздно перешел в правильную веру. Он всегда настаивал на том, чтобы в день его женитьбы хор приветствовал именно его, как будто он представляет собой что-то важное. На самом же деле это был обычный сбор пожертвований. Семейство Бакстеров всегда воображало из себя больше, чем они были на самом деле. Брат Роберта — Элифалет — вбил себе в голову, что в нем сидит дьявол. Сомневаюсь, что дьявол стал бы тратить на него время.

— Я не знаю, — сказал капитан Джим задумчиво. — Элифалет Бакстер слишком долго был один. У него не было даже кошки или собаки, ни одного живого существа, чтобы поддержать в нем человеческие чувства. Когда мужчина один, он склоняется к тому, чтобы быть с дьяволом, если он не с Богом. Мне кажется, ему приходится тогда выбирать, в какой компании он будет. Если в Бакстерах всегда сидел дьявол, значит, так распорядилась жизнь, значит, иначе быть не могло.

— Как это похоже на мужчин! — сказала мисс Корнелия и на некоторое время замолчала, уплетая сладости, пока капитан Джим умышленно не нарушил установившееся согласие. Он растормошил мисс Корнелию ему одному известным способом.

— Утром в прошлое воскресенье я был в методистской церкви.

— Лучше бы ты остался дома и почитал Библию, — упрекнула его мисс Корнелия.

— Я не вижу никакого вреда в том, чтобы ходить в методистскую церковь, если в нашей нет проповедей. Я был пресвитерианином семьдесят шесть лет. И я не укрепился в богословии, даже дожив до таких почтенных лет.

— Здесь нечем хвастаться, — пробурчала мисс Корнелия.

— Кроме того, — продолжал капитан Джим, — мне хочется послушать хорошее пение. У методистов хороший хор. И вы не можете отрицать, мисс Корнелия, что пение в нашей церкви стало ужасным с тех пор, как хор распался.

— Ну и что, если пение не очень хорошее?

Они стараются изо всех сил, и для Бога нет разницы между голосом вороны и голосом соловья.

— Говорите, говорите, Корнелия, — сухо заметил капитан Джим. — Я лучшего мнения о слухе Всевышнего, чем вы.

— Что послужило причиной распада вашего хора? — спросил Гилберт, давясь от безудержного смеха.

— Это случилось тогда, когда была построена новая церковь, три года назад, — ответил капитан Джим. — Ужасное было время, когда мы строили эту церковь. Под церковь было отведено не больше чем две сотни ярдов, но они стали тысячами в результате споров и горячих ссор. Мы раскололись на три фракции. Одна была за расположение на востоке, другая — на юге, а третья — за старую церковь. Споры велись дома, на кораблях, в церкви и на рынке. Все старые скандалы трех поколений снова всплыли, восстали из могил. У нас были митинги, на которых мы хотели решить наши проблемы. Корнелия, помнишь то собрание, когда Лусер Берне поднялся и произнес речь? Как убедительно он высказал свое мнение.

— Называйте вещи своими именами, капитан Джим! Берне поднялся, багрово-красный, и растолкал всех в разные стороны. Но они этого заслуживали: сброд, сборище ни на что не годных людей. Но чего же еще можно было ожидать от комитета, состоявшего из мужчин? Этот строительный комитет провел двадцать семь заседаний. И на двадцать восьмом заседании они были так же далеки от начала строительства, как и на первом. К тому же они поспешили снести старую церковь. Так что мы остались вообще ни с чем, только с коридором от старого здания, которому вряд ли можно было поклоняться.

— Методисты предлагали нам свою церковь, Корнелия.

— Церковь Долины Сент-Мэри не была бы построена и по сей день, продолжала мисс Корнелия, полностью проигнорировав замечание капитана Джима, если бы мы, женщины, не взяли все в свои руки. Мы сказали, что нам нужна церковь, и если мужчины собираются спорить до второго пришествия, то мы устали быть посмешищем для методистов. Мы провели одно собрание, выбрали комитет и проголосовали. У нас тоже были споры, но, когда мужчины пытались упрекнуть нас, то мы напоминали им об их собственных дебатах. Ведь они два года обсуждали строительство церкви, а теперь за дело взялись мы, женщины. Мы быстро заткнули им рты, можете мне поверить. И через шесть месяцев у нас была церковь. Когда мужчины увидели, что мы решительно взялись за дело, они перестали спорить и драться. А потом они вернулись к работе, когда увидели, что больше им ничего не остается делать. Как это похоже на мужчин! Женщины не могут проповедовать или быть главными, но они могут построить церковь или отыскать для этого деньги.

— В методистской церкви женщина может проповедовать, — сказал капитан Джим.

Мисс Корнелия свирепо посмотрела на него.

— Я никогда не говорила, что у методистов нет здравого смысла. Я говорила, что сомневаюсь, есть ли у них вера.

— Мне кажется, вы всегда за женщин, мисс Корнелия, — сказал Гилберт.

— Я не стремлюсь к этому, можете мне поверить, — презрительно ответила мисс Корнелия. — Я знаю, что значит убирать за мужчинами. В один прекрасный день, когда мужчины осознают, до какого ужасного беспорядка они довели мир, когда они не смогут разобрать весь этот хаос, они будут рады отдать нам свои голоса и переложить на нас все трудности.

Таков их план. Ох, хорошо, что женщины терпеливы, можете мне поверить.

— А как насчет Джоба? — не сдавался капитан Джим.

— Джоб! Это такой редкий человек. Так трудно найти терпеливого мужчину, что, если такой обнаруживается, о нем долго не забывают, — торжественно изрекла мисс Корнелия. — В любом случае добродетель не зависит от имени. В гавани еще не было такого раздражительного мужчины, как Джоб Тейлор.

— Ну, ты знаешь, этому способствовало много обстоятельств. У него было много возможностей для тренировок. Ведь даже ты не можешь сравниться с его женой. Я никогда не забуду, что Вильям Мак-Алистер сказал на ее похоронах: «Нет сомнений, что она была христианкой, но у нее был дьявольский нрав».

— Я допускаю, что она перестаралась, — сказала мисс Корнелия. — Но это не оправдывает слов, сказанных Джобом на похоронах. В день похорон он вернулся домой с кладбища вместе с моим отцом. По дороге он не проронил ни слова, пока они не приблизились к дому. Тогда он глубоко вздохнул и сказал: «Ты можешь мне не верить, Стефан, но это счастливейший день моей жизни!» Как это похоже на мужчин!

— Мне кажется, бедная старая, миссис Джоб действительно сделала его жизнь нелегкой, — заметил капитан Джим.

— Но существует такое понятие, как приличие, не правда ли? Даже если сердце мужчины ликует от радости, что его жена умерла, он не должен объявлять это всему свету. И счастлив был в тот день Джоб или нет, но он не долго проходил во вдовцах, заметьте это. Его вторая жена знала, как обращаться с ним. Первое, что она сделала — заставила его поставить надгробие над могилой первой миссис Джоб. Она и для себя оставила место на табличке надгробного камня. Она сказала, что потом некому будет заставить Джоба поставить монумент на ее могилу.

— Да, кстати, раз мы заговорили о Тейлорах, как поживает миссис Льюис Тейлор? — спросил капитан Джим.

— Ей становится лучше, но она слишком много работает, — ответил Гилберт.

— Ее муж тоже много работает. Он занимается выращиванием дорогих поросят, — сказала мисс Корнелия. — Он и известен-то благодаря своим красивым свиньям. Он намного больше гордится своими поросятами, чем родными детьми. Хотя, по правде сказать, свиньи у него самые хорошие, какие только могут быть. О детях ничего подобного сказать не могу. Он нашел для них мать и морил ее голодом, пока она воспитывала их. Своих свиней он кормит сливками, а детей — плохим молоком.

— Таковы времена, Корнелия. Хотя мне и больно это сделать, но придется согласиться с вами, — сказал капитан Джим. — Что же касается Тейлора, то ваши слова — чистая правда. Когда я вижу его несчастных детей, лишенных всего, что обычно имеют дети, у меня сжимается сердце.

Гилберт вышел на кухню — его звала Энн. Она закрыла дверь и прочитала ему длинную лекцию.

— Гилберт, ты и капитан Джим должны перестать травить мисс Корнелию. Я слышала ваш разговор, и я просто не позволю вам этого делать.

— Энн, мисс Корнелия получает огромное наслаждение. Ты же знаешь, что ей это нравится.

— Это не важно, — Не надо подбивать ее на такое. Обед уже готов, и не позволяй, Гилберт, миссис Речел разрезать гусей. Я знаю, она предложит тебе помощь, потому что считает, что ты не сможешь сделать это как следует. Покажи ей, что ты можешь.

— Я смогу, обязательно. В прошлом месяце я как раз изучал технологию резки, — сказал Гилберт. — Только не разговаривай со мной, когда я буду резать, Энн. Если ты будешь капать мне на мозги, то я окажусь в худшем положении, чем ты в старые времена, когда занималась геометрией.

Гилберт разрезал гусей очень красиво. Даже миссис Речел признала это. И все ели и хвалили. Первый рождественский обед Энн удался на славу, и она светилась от счастья. Веселье длилось долго, а потом гости расселись вокруг камина, и капитан Джим начал рассказывать свои истории, пока солнце не спустилось к самому горизонту и длинные тени от тополей не упали на тропинки, усыпанные снегом.

— Я должен возвратиться на маяк, — произнес наконец капитан Джим. — До заката осталось совсем немного времени. Спасибо за чудесное Рождество, миссис Блайз. Заходите ко мне с мистером Блайзом.