Дом мечты

Глава 35 Политика в Четырех Ветрах

К тому времени, как силы Энн восстановились, остров, на котором они жиля, впрочем, как и вся Канада, был охвачен бурей предвыборной кампании. Гилберт, который был ярым консерватором, оказался по уши втянутым в предвыборную борьбу и принимал участие в выступлениях, так как был хорошим оратором. Он стал часто выступать на собраниях в деревне. Мисс Корнелия не одобряла его активное участие в политике и сказала Энн следующее:

— Доктор Дэйв никогда этим не занимался. Доктор Блайз позже поймет, что он совершает ошибку, можешь мне поверить. Политика не то дело, куда должен вмешиваться порядочный мужчина.

— Что же, правительство страны должно быть всеми покинуто? По-вашему, с ним должны остаться только негодяи? — спросила Энн.

— Да, тем более, что эти негодяи — консерваторы, — сердито буркнула мисс Корнелия. — Мужчины и политика — зло от одного корня. Вот либералы — это совсем другое дело, совсем другое. Они отличаются друг от друга как небо и земля. Но консерваторы или либералы, а я советую доктору Блайзу избегать политики. Ты знаешь, к чему это может привести. Его политическая деятельность к тому моменту, когда начнутся выборы, может занести его в Оттаву. Тогда он бросит свою медицинскую практику на произвол судьбы.

— Ну ладно, ладно, не накликайте беду, — сказала Энн. — Ставки очень высоки. Гилберт сильно заинтересован в предвыборной кампании. Давайте лучше не думать об этом. Посмотрите на маленького Джема. Хотя, наверное, было бы правильнее писать его имя через «и», ведь мы назвали малыша в честь капитана Джима. Ну разве он не красавец? Посмотрите на эти ямочки на локтях. Воспитывать его будете вы, мисс Корнелия, и я. Мы воспитаем его, и он вырастет хорошим консерватором.

— Хорошим человеком, — поправила мисс Корнелия. — Их мало, и они очень ценятся. Хотя, прошу тебя обратить внимание, я хотела бы, чтобы он стал либералом. Что же касается выборов, то мы должны быть благодарны, что нам никуда не приходится уезжать. Хотя из-за этих выборов у нас в Четырех Ветрах даже воздух стал другим. Все Эллиоты, Крауфорды и Мак-Алистеры вышли на тропу войны. Они готовы к самым тяжелым сражениям. У нас все-таки тише и спокойнее, а все потому, что здесь очень мало мужчин. Капитан Джим — либерал, но, по-моему, он очень стыдится этого, потому что никогда не заводит разговор о политике. У меня нет никаких сомнений, что консерваторы опять наберут большее количество голосов и в их руках опять окажется вся власть.

Но мисс Корнелия ошибалась. Рано утром после выборов капитан Джим заглянул в маленький дом, чтобы сообщить потрясающую новость. Все-таки микробы политики есть даже в пожилых мирных людях, таких, например, как капитан Джим. Его щеки пылали, а в глазах светился огонек молодости и радости.

— Миссис Блайз, либералы набрали большинство голосов. После восемнадцати черных лет, когда либералы проигрывали, справедливость наконец-то восторжествовала. Теперь у этой страны есть шанс.

— Никогда не слышала от вас таких речей. Сразу видно, что вы ярый сторонник либералов. Не знала, что в вас есть политическая злоба, — засмеялась Энн. Она не была удивлена происшедшим. Маленький Джем сказал в то утро: «Агу». Никакие выборы, никакие взлеты и падения династий, никакие споры между либералами и консерваторами не могли сравниться по важности с этим удивительным, почти сверхъестественным событием.

— Эта злоба копилась годами, — сказал капитан Джим с улыбкой. — Раньше я считал себя просто симпатизирующим либералам, но когда пришло известие о том, что мы прошли на выборах, я почувствовал, каким ярым либералом я был на самом деле.

— Вы знаете, что доктор и я — консерваторы?

— Да, это единственная плохая новость. А вот мисс Корнелия тоже либерал, как и я. Я зашел к ней по пути и сообщил новость.

— Разве вы не знаете, что вам надо более бережно относиться к своему здоровью?

— Да, но я не мог откладывать.

— И как она это восприняла?

— Очень спокойно, миссис Блайз, очень спокойно. Она сказала… что же она сказала? Ах, да, она сказала: «А-а-а… Провидение ниспослало сезон человечности на всю нашу страну, впрочем, и на отдельных людей. Вам, либералам, было холодно и голодно в течение многих лет. Постарайтесь как можно скорее согреться и наесться до отвала, потому что вы не продержитесь у власти долго». — «Ну, Корнелия, — сказал я, — может быть, Провидение решило, что сейчас Канаде нужен очень длительный период человечности». Ах, Сьюзан, ты слышала новости? Либералы прошли на выборах.

Сьюзан только что вышла из кухни, держа в руках огромный красивый торт.

— Правда? — сказала она. — Ну что же, мои розы всегда хороши, будь у власти либералы или консерваторы. Если бы какая-нибудь партия могла сделать так, чтобы неделю назад пошел дождь, и наш сад был бы спасен от ужасной засухи, то я проголосовала бы за эту партию. Кстати, не зайдете ли вы на кухню и не посмотрите ли на мясо, которое я должна приготовить для обеда? Мне кажется, оно слишком грубое, и нам следует сменить мясника так же, как и партию.

Однажды вечером, через неделю, Энн решила прогуляться на маяк и спросить, нет ли у капитана Джима свежей рыбы. Она впервые разлучалась с маленьким Джимом. Это было такой трагедией! А вдруг он начнет плакать? А вдруг Сьюзан не знает точно, как с ним обращаться? Но Сьюзан успокоила Энн.

— У меня большой опыт по уходу за детьми, дорогая миссис доктор, разве вы не знаете?

— Да, может быть, Сьюзан, но все равно. Когда я была маленькой, то сидела с тремя парами близнецов. Когда они плакали, я давала им мяту или касторку с одинаковым равнодушием. Теперь мне страшно об этом подумать.

— Да не волнуйтесь вы. Если он заплачет, я приложу к его животу горячую грелку, — сказала Сьюзан.

— Только не слишком горячую, не забудь, — с волнением сказала Энн. — Ох, может, мне лучше никуда не ходить?

— Не волнуйтесь, миссис доктор, Сьюзан не из тех, кто делает ожоги малышам. Да он и не собирается плакать.

Наконец Энн собралась и отправилась на маяк. По пути ее волнения почти исчезли, и она шла, наслаждаясь природой. Капитана Джима не было в гостиной маяка, там сидел какой-то другой мужчина. Он был среднего возраста, довольно красивый, чисто выбритый. Энн не знала его. Тем не менее, когда она присела, он завел с ней разговор, как будто они были давно знакомы. В его словах не было ничего обидного, но Энн отвечала очень холодно и даже раздраженно, так как думала, что разговаривает с незнакомцем. «И с какой стати он так со мной разговаривает?» — думала Энн. Она поговорила несколько минут, затем мужчина встал, извинился и вышел. Энн заметила какой-то насмешливый огонек в его глазах, и это рассердило ее. Кем он был? В нем было что-то очень знакомое, но Энн была уверена, что никогда не видела его.

— Капитан Джим, кто был этот человек, который только что ушел? — спросила Энн, когда капитан Джим вошел в дом.

— Маршалл Эллиот, — ответил капитан Джим.

— Маршалл Эллиот! — воскликнула Энн. — О нет, хотя да, это был его голос. Я не знала, что это он, я так невежливо говорила с ним, я, наверное, обидела его. Почему он не сказал мне ничего? Он должен был видеть, что я не узнаю его.

— Не волнуйся, ты не обидела его. Он думает, что все ото очень весело. Да, Маршалл Эллиот в конце концов сбрил свою бороду и постриг волосы. Ведь его партия прошла, как ты знаешь. Я и сам не узнал его, когда увидел в первый раз. Но чую, после выборов он был в магазине Картера Флэга. С толпой других жителей Маршалл ожидал новостей. Около двенадцати пришла новость о том, что либералы победили. Он не плакал и не кричал. Он оставил это право за другими, они, надо сказать, воспользовались им в полную меру. Толпа чуть не снесла крышу в магазине. Все консерваторы были в магазине Раймонда Рассела. Там, конечно, такого оживления не было. А Маршалл направился прямо к парикмахерской Августа Пальмера. Август в тот момент находился в своей кровати и крепко спал. Но Маршалл колотил в дверь, пока тот не проснулся и не соизволил спуститься вниз. Он спросил, в чем дело и почему это Маршалл поднял такой шум — Пойдем в твою парикмахерскую. Там ты сделаешь лучшую работу в своей жизни, — сказал Маршалл. — Либералы выиграли на выборах, так что тебе придется до восхода солнца стричь одного из самых ярых либералов.

Август был вне себя, частично потому, что его подняли с постели посреди ночи, а частично потому, что он был консерватором. Он сказал, что не бреет по ночам.

— Ты сделаешь то, что я хочу, соня, — сказал Маршалл. — А то я так надаю тебе, что ты мать забудешь.

Августу ничего не оставалось делать, как стричь Маршалла, потому что Маршалл был силен, как бык, а Август был очень маленького роста.

— Хорошо, я побрею и постригу тебя, но если ты еще хоть слово скажешь о либералах, я просто зарежу тебя лезвием.

Кто бы мог подумать, что Август может быть таким кровожадным? Это еще раз наглядно показывает, что политика может сделать с мужчиной. Маршалл сделал, как его просили. Он ни слова не сказал о выборах. Когда все было окончено, Маршалл встал и ушел. Когда он входил в свой дом, старая домовладелица встала узнать, кто пришел, Маршалл или мальчик-слуга. Когда она вышла в коридор и увидела незнакомого мужчину, то издала пронзительный вопль и упала в обморок. Маршаллу Эллиоту пришлось послать за доктором, который привел ее в чувство. Но еще в течение нескольких дней она не могла без дрожи смотреть на Маршалла.

У капитана Джима не оказалось свежей рыбы. В то лето он редко рыбачил на своей лодке. Его продолжительные экспедиции закончились. Большую часть времени он проводил сидя у окна, выходящего в море, положив седую голову на руки. Вот и в тот день он долго сидел так, задумавшись, как будто окунувшись в прошлое. И Энн не стала его отвлекать.

— Разве это не красиво, миссис Блайз, — сказал капитан Джим, глядя на небо, где величественно садилось солнце. — Хотел бы я, чтобы вы сегодня утром видели восход солнца. Это было просто великолепно. Я видел много восходов в разных странах мира, я тысячи раз наблюдал восходы у нас в Четырех Ветрах, но никогда я не видел такого восхода, как сегодня утром. Человек не может выбрать время своей смерти. Но если бы у меня была такая возможность, я предпочел бы пересечь отмель и отправиться в последнее плавание по приказанию Великого Капитана на рассвете. Глядя на восходы, я часто думал, что ждет нас там. Мне кажется, миссис Блайз, что там, где восходит солнце, я найду потерянную Маргарет.

С тех пор, как капитан Джим рассказал Энн историю о пропавшей Маргарет, он часто вспоминал о ней. Его любовь к ней была видна в каждом оттенке его голоса. Он ни на миг не забывал о ней.

— Надеюсь, что, когда придет мое время, я уйду быстро и легко. Я не трус, миссис Блайз, я сотни раз смотрел в глаза смерти без каких-либо эмоций. Но мысль о медленной смерти ужасает меня.

— Не говорите о том, что вы покинете нас, дорогой капитан Джим, взмолилась Энн дрожащим голосом. Она взяла в свою руку ладонь капитана Джима. Раньше его руки были такими сильными. А теперь они дрожали. — Что же мы будем делать без вас?

Капитан Джим улыбнулся.

— Все будет хорошо, миссис Блайз, но вы никогда не забудете старого моряка? Те, кто принадлежит к расе Джозефа, всегда помнят друг друга. Мне приятно думать о том, что память обо мне не будет причинять боль моим друзьям, им это будет доставлять удовольствие и радость, я верю, я надеюсь на это. Когда Маргарет позовет меня, я не задержусь здесь долго, я всегда готов последовать за ней. Я говорю об этом, потому что хочу, чтобы вы оказали мне одну любезность. Мой бедный старый Мэйт, — капитан Джим протянул руку и взял огромного теплого кота с бархатной шерстью. Мэйт, лежавший до этого, свернувшись клубочком, на софе, потянулся и мяукнул. Затем он снова свернулся клубочком и замурлыкал. — О нем некому позаботиться, кроме меня. Я не могу думать без боли о том, что мой кот может остаться без присмотра, как это было много лет назад, когда я нашел его. Если со мной что-нибудь случится, вы дадите Мэйту приют и кусок, миссис Блайз?

— Конечно, капитан Джим. Я обязательно позабочусь о нем.

— Тогда я спокоен. Это все, о чем я хотел попросить вас. Теперь, когда ваш маленький Джем заплачет, Мэйт успокоит и развеселит его. Мне больно видеть слезы в его милых глазах. А теперь, не почитаете ли вы мне стихи? Я помню, как однажды вы цитировали отрывок из Теннисона. Не могли бы вы прочитать его для меня еще раз?

Медленно и четко Энн начала читать самый красивый отрывок из песни Теннисона «Пересекая отмель».

— Да, миссис Блайз, — сказал капитан Джим, когда она закончила. — Все так, все так. Вы говорите, что он не был моряком. Не знаю как, но ему удалось очень точно выразить чувства моряка. Он не хочет никакой грусти прощания, и я тоже, миссис Блайз, потому что там, за отмелью, мне будет хорошо.