Дом с волшебными окнами

Глава седьмая ПЛЮШЕВЫЙ ПРИЕМЫШ

Лисичка юркнула за полог и не возвращается. А Тане так хочется посмотреть, что там!

Она и заглянула в щелочку.

А там стоит колыбелька! Вся резная, деревянная.

Таня немножко раздвинула полог:

— Можно мне маленького посмотреть?

— Можно, миленькая девочка, можно, — разрешила лисичка и впустила Таню.

А за пологом в деревянной колыбельке сладко спал плюшевый медвежонок.

— Ой, какой хорошенький! — умилилась Таня. — А как его зовут?

— Мишуткой зовут, миленькая девочка, — сказала лисичка. — Маленький еще, вот и спит все.

— И что за малый! — проворчал за занавеской Морозко. — Все спит да спит, хоть бы разок проснулся!

— Ой, ну какой хороший! — восхищалась Таня. — А откуда он у вас, дедушка Морозко?

— На дороге нашел, милая. — И Морозко понизил голос. — Я ведь тут не живу, только погреться захожу. В обед да в свой выходной, если хозяин отпустит. Мне малого и девать-то некуда. А Михайло Иваныч сказал: «Я возьму!» А он мужик серьезный, мастер хороший, я его и уважил. Да что толку? Вот и няньку нашли, юлу такую, а дитя все спит да спит!

— А можно, я попробую его разбудить? — сказала Таня.

Она вынула медвежонка из колыбельки и прижала его к себе.

Медвежонок был теплый, плюшевый, сонный… Когда Таня прижалась к нему щекой, ей показалось, что он вздохнул… Нет, не просыпается. И глаза закрыты!

Сережа просунул голову за занавеску.

— Таня, — сказал он, — нам надо идти! Вот заигралась и все забыла! Как маленькая! А я уже кончил работу!

— Ой, не забыла, Сереженька, что ты! Только мне медвежонка жалко… А ты лыжи сделал? Правда?

— Помог немного. А теперь идти надо. Ты смотри, уж ночь совсем!

— Сейчас пойдем, вот сейчас!.. Ну еще минутку подожди!

Лисичка подперла лапкой щеку, смотрит на Таню и вздыхает:

— Ой, погостили бы у нас еще немножко! Мы бы с вами, миленькая девочка, вместе малыша нянчили, вместе хозяйничали. И в «дурачка» бы с вами играли вечерком, и на саночках катались днем…

Таня слушает сладкие лисичкины речи и прижимает к себе медвежонка. А Сереже становится жалко сестру — на дворе такой мороз, а здесь хорошо, тепло…

— Знаешь что, Таня, — говорит он, — я пойду один, а потом мы с мамой придем за тобой.

Таня сразу вскакивает с места. Теплой, сонной дремы как не бывало.

— Ой, что ты, Сережа, разве можно? Ведь мама ждет нас! Пойдем скорей!

— Да куда вы пойдете, миленькая девочка? — запричитала лисичка. — На дворе снегу сколько навалило!

— Замолчи, юла! — прикрикнул на нее Морозко. — Михайло Иваныч им лыжи даст, живо доедут.

— Готовы! — рявкнул медведь, кладя на стол две пары отличных лыж. Вдвоем делали… А то не управиться бы. — И он кивнул на Сережу.

Таня положила медвежонка в колыбель. И снова вынула. Она никак не могла с ним расстаться.

А Морозко о чем-то шептался с Михайлом Иванычем.

— Ладно. Пускай берет! — вдруг пробасил медведь и снова взялся за работу.

И больше он ни на кого не смотрел и словно забыл о детях.

Но Таня уже все поняла: ей разрешили взять медвежонка с собой!

— Малому свежий воздух полезен, — сказал Морозко. — На обратном пути занесешь.

— Занесу, дедушка Морозко! — радостно согласилась Таня, прижимая к себе медвежонка.

— А вот ему игрушка на дорожку. Возьмите, миленькая девочка, прошептала лисичка вздыхая.

И подала Тане тугой красно-синий мячик. И откуда она его взяла? Может, тоже нашла на дороге?

Морозко, насупив седые брови, сердито посмотрел на лисичку, и та сейчас же юркнула к себе за полог.

— До свидания! — сказала ей вслед Таня.

Пестрый полог, усыпанный ягодками клюквы, заколебался, плутовская рыжая мордочка высунулась оттуда и сейчас же исчезла. До свидания, лисичка, кто знает, встретишься ли ты еще нам на пути.

Дети взяли лыжи, простились с хозяевами и вышли на крыльцо.

Морозко, покряхтев, надел тулуп и тоже вышел — проводить их да заодно посмотреть, все ли в порядке в лесу.

А на краю крыши сидел, свесив ножки, месяц и щелкал подсолнушки.

Увидев Морозку, месяц испугался и, быстро перебирая ножками, полез на трубу.