Дом в медвежьем углу

"А сегодня Суббота", говорит Кролик. "Так что всего одиннадцать дней. И я лично был здесь неделю назад".

"Но беседы не было", сказал И-i. "Не так, что сначала один, а потом другой. Ты сказал 'Хэлло', и только пятки у тебя засверкали. Я увидел твой хвост в ста ярдах от себя на холме, когда продумывал свою реплику. Я уже было подумывал сказать "Что?", но, конечно, было уже поздно".

"Ладно, я торопился".

"Нет Взаимного Обмена", продолжал И-i. "Взаимного Обмена Мнениями. "Хэлло" -"Что?"-- это топтание на месте, особенно если во второй половине беседы ты видишь только хвост собеседника".

"Ты сам виноват, И-i. Ты никогда не приходил в гости ни к кому из нас. Ты просто стоишь здесь в одном углу Леса и ждешь, когда другие придут к тебе. Почему ты сам никогда не приходишь к ним?"

И-i помолчал, раздумывая.

"Что-то в твоих словах есть, Кролик", сказал он наконец. "Я запустил вас. Я должен больше вращаться. Приходить и уходить".

273

"Верно, И-i. Заглядывай к каждому из нас в любое время, когда тебе нравится".

"Спасибо тебе, Кролик. А если кто-нибудь скажет Громким Голосом: "Черт, опять этот И-i", я могу опять исчезнуть".

Кролик застыл на секунду на одной ноге.

"Ладно", говорит, "я должен идти. Я сегодня довольно занят".

"До свиданья", говорит И-i.

"Что? О, до свиданья. А если тебе случится проходить мимо подходящего дома для Сыча, дай нам знать".

"Я посвящу этому все свои интеллектуальные способности", сказал И-i.

Кролик ушел.

Пух разыскал Поросенка, и они двинулись вместе по направлению к Сто-Акровому Лесу.

"Поросенок!", говорит Пух несколько робко.

"Да, Пух?"

"Помнишь, когда я сказал, что мог бы написать Хвалебную Пухову Песнь ты знаешь о чем?"

"Что? Неужели?", говорит Поросенок, слегка краснея.

"Она написана, Поросенок".

Поросенок стал медленно и густо краснеть от пятачка до кончиков копыт.

"Неужели, Пух", сказал он хрипло. "О -- о -- о том Времени, Когда? -- Ты понимаешь, что я хочу сказать, -- ты имеешь в виду, ты на самом деле ее написал?"

"Да, Поросенок".

274

Кончики ушей у Поросенка запылали, и он попытался что-то сказать; но даже после того, как он прохрипел что-то раз или два, у него ничего не получилось. Итак, Пух продолжал.

"Там в ней семь куплетов".

"Семь?", говорит Поросенок небрежно, "Ты ведь не часто сочиняешь хмыки по семь куплетов, а, Пух?"

"Никогда", сказал Пух. "И я не уверен, что кто-нибудь еще слышал ее".

"Но другие уже знают?", спросил Поросенок, остановившись на секунду, чтобы поднять палку и опять ее бросить.

"Нет", говорит Пух. "Я не знал, как тебе понравится больше: чтобы я ее тебе схмыкал сейчас или подождать, пока все соберутся, и тогда схмыкать ее всем?"

Поросенок немного подумал.

"Я думаю, что больше всего мне бы понравилось, если бы я попросил тебя схмыкать еJ сейчас -- и -- потом схмыкать ее всем нам. Потому что тогда Все ее услышат, и я мог бы сказать: "О, да, Пух мне говорил" и сделать вид, будто я не слушаю".94

Итак, Пух схмыкал ее ему, все семь куплетов, и Поросенок ничего не говорил, он только стоял и горел. Ибо никто никогда ранее не пел Хвалу Поросенку (ПОРОСЕНКУ), и при этом вся хвала была бы адресована только ему. Когда все закончилось, он хотел попросить спеть один куплет еще раз, но постеснялся. Это был куплет, начинающийся словами "О, Поросенок! О, Герой!". Это начало ему особенно понравилось.

275

"Я на самом деле сделал все это?", сказал он наконец.

"Ладно", говорит Пух, "в поэзии -- в стихах -- ладно, да, ты это сделал, Поросенок, потому что поэзия говорит, что ты это сделал. И люди это так и понимают".95

"О!", говорит Поросенок. "Потому что я--я думал, я все-таки немного дрогнул, особенно вначале. А там говорится 'Его не дрогнул пятачок'. Вот я почему спросил".

"Это была лишь внутренняя дрожь", говорит Пух, "а это наиболее храбрый способ поведения для очень маленького Животного; в каком-то смысле это даже лучше, чем если бы ты вообще не дрожал".

Поросенок сиял от счастья и думал о себе. Он был ХРАБРЫМ...

Когда они подошли к старому дому Сыча, они нашли там всех, за исключением И-i. Кристофер Робин говорил им, что делать, а Кролик давал повторные директивы на тот случай, если они не расслышали, и они все делали, как им говорили. Они достали веревку и вытаскивали Сычовы стулья, и картины, и остальные вещи из его старого дома так, как будто уже были готовы перенести их в новый. Канга находилась внутри, привязывала вещи к веревке и кричала Сычу: "Тебе ведь не нужно это старое грязное посудное полотенце, правда же? А как насчет этого коврика, он весь в дырах?" А Сыч кричал ей с негодованием: "Конечно, нужно! Это лишь вопрос правильной расстановки мебели. И это не посудное полотенце, а мой плед". Каждую секунду Ру падал

276

вниз и вылезал на веревке со следующим номером, что несколько раздражало Кангу, потому что она никогда не знала, где он находится в данный момент, чтобы за ним присматривать. Итак, она пошла на конфликт с Сычом, заявив, что его дом это Позорище, везде пыль и грязь, и что вовремя он перевернулся. "Посмотри на эту ужасную Кучу Поганок, выросшую в углу!" Тогда Сыч заглянул внутрь, слегка удивленный, так как он ничего об этом не знал, а узнав, издал короткий саркастический смешок и объяснил, что это его губка и что если люди не понимают, что такое обыкновенная губка для мытья, то, конечно, все остальные вещи тоже предстают в черном свете. "Ладно!", сказала Канга, и Ру быстро упал внутрь с криком: "Я должен увидеть Сычову Губку! О, вот она. О, Сыч! Сыч, разве это губка, это же шмубка. Ты знаешь, что такое шмубка? Сыч? Это когда губка превращается в__", а Канга говорит:

"Ру, дорогуша!", потому что это не тот тон, в каком можно говорить с человеком, который может написать ВТОРНЕК. Но все очень обрадовались, когда пришли Пух с Поросенком, и тут же перестали работать, чтобы немного отдохнуть и послушать новую песню Пуха. Итак, они все сказали Пуху, какая она хорошая, а Поросенок небрежно сказал: "Ничего, правда? Я имею в виду поэтическую сторону дела".

"А как насчет Нового Дома?", говорит Пух. "Ты его нашел, Сыч?"

"Он нашел имя для него", говорит Кристофер Робин, лениво покусывая травинку, "так что теперь все, что он хочет, это сам дом".96

277

Это был квадратный кусок доски с написанным на нем названием дома:

ЫСЧОВНИК

Тут произошел волнующий эпизод, потому что вдруг нечто, продравшись сквозь заросли, налетело на Сыча. Доска упала на землю, и Поросенок и Ру в замешательстве упали на нее.

"О, это ты", сказал Сыч сердито.

"Хэлло, И-i!", говорит Кролик. "Наконец-то. Где ты пропадал?"

И-i не обратил на них никакого внимания.

"Доброе утро, Кристофер Робин", сказал он, смахнув Ру и Поросенка и садясь на Ысчовник.

"Надеюсь, мы одни?"

"Да", говорит Кристофер Робин, с улыбкой.

"Мне сказали -- новость прилетела в мой уголок Леса -- сырость, и больше ничего, никому не нужно, -- что некая особа ищет дом. Я тут присмотрел один".

"Молодец", ласково говорит Кролик.

И-i медленно оглянулся на него и затем опять повернулся к Кристоферу Робину.

"Кажется, к нам кто-то присоединился", говорит, "но неважно, мы сейчас их покинем. Если ты пойдешь со мной, Кристофер Робин, то я покажу тебе дом".

Кристофер Робин вскочил на ноги.

"Пошли, Пух", говорит.

"Пошли, Тиггер!", заорал Ру.

"Пошли, Сыч", говорит Кролик.

278

"Минутку", говорит Сыч, подбирая доску, которая тут как раз появилась на свет божий.

И-i замахал копытом.

"Кристофер Робин и я собираемся на Прогулку", говорит, "но не на толкучку. Если ему хочется взять с собой Пуха и Поросенка, я буду рад их компании, но ведь нужно же и Дышать!"

"Все в порядке", говорит Кролик, скорее даже довольный, что его оставляют за старшего. "Мы продолжим вынос вещей. А ну-ка, Тиггер, где та веревка? В чем дело, Сыч?"

Сыч, который только что обнаружил, что его новый адрес ОБЕСЧЕЩЕН, сурово закашлялся на И-i, но ничего не сказал, а И-i с остатками ЫСЧОВНИКА на хвосте двинулся прочь.

Итак, через некоторое время они подошли к дому, и когда они к нему подходили, Поросенок толкнул Пуха, а Пух -- Поросенка, и они одновременно друг другу говорят: "Не может быть! Это он. На самом деле он".

А когда они подошли поближе, оказалось, что это на самом деле он.

"Вот!", говорит И-i гордо, остановившись перед домом Поросенка. "И название на нем, и все".97

"О!", сказал Кристофер Робин, не зная, что делать, смеяться или что.

"Как раз подходящий дом для Сыча. Ты так не думаешь, Маленький Поросенок?"

И тогда Поросенок совершил Благородный Поступок, причем совершил его как будто во сне, ду

279

мая о тех замечательных словах, которые Пух нахмыкал о нем.

"Да, это как раз подходящий дом для Сыча", сказал Поросенок величаво, "и я надеюсь, что он будет в нем очень счастлив"98.

"Что ты думаешь, Кристофер Робин?", спросил И-i несколько тревожно, чувствуя, что что-то здесь не так.

Кристофер Робин сам хотел задать себе этот вопрос, только никак не решался.

"Ладно", говорит. "Это очень хороший дом. А если твой собственный дом разрушен, ты должен пойти куда-то еще, правда, Поросенок? Что бы ты сделал, если бы твой дом был разрушен?"

Прежде чем Поросенок успел подумать, за него ответил Пух.

"Он бы стал жить у меня", говорит Пух. "Правда, Поросенок?"

Поросенок пожал ему лапу.

"Спасибо тебе, Пух", говорит. "С удовольствием".

Глава Х. ЗАЧАРОВАННОЕ МЕСТО

Кристофер Робин собирался уходить. Никто не знал, почему он уходил, и никто не знал, куда; на самом деле никто даже не знал, откуда он знает, что Кристофер Робин собирается уходить. Но несмотря на это, кое-кто, а скорее всего, даже все в Лесу чувствовали, что рано или поздно это произойдет. Даже Самый Крохотный из Всех друг-и-родственник Кролика, который мог только претендовать на то, что когда-то видел ногу Кристофера Робина, да и то никакой уверенности в том, что это была нога именно Кристофера Робина, не было, потому что вполне возможно, это было что-нибудь другое, даже этот Самый Крошечный из Всех говорил себе, что теперь Порядок Вещей изменится и Все Будет По-Другому. И Рано или Поздно, два других родственника-и-друга сказали друг другу: "Ну что, еще Рано?" или "Ладно, уже Поздно?" такими безнадежными голосами, что на самом деле бесполезно было ждать ответа.

И однажды, когда Кролик почувствовал, что больше не может ждать, он распространил Писку, в которой говорилось:

281

"Писка на митинг всех около двух в Медвежьем Углу проведения Ризолюции По Приказу Держаться Налево Подписано Кролик".

Он должен был переписать это три раза, прежде чем ризолюция приобрела должный вид, который он ей намеревался придать, когда начинал писать ее; но когда наконец она была закончена, он взял ее и понес, чтобы показать всем и всем прочитать, и они все сказали, что придут и выслушают его.

"Ладно", сказал И-i тогда же днем, когда он увидел всех приближающихся к его дому. "Вот так сюрприз. Что, и я тоже приглашен?"

"Не бери его в голову", шепнул Кролик Пуху. "Я ему все сказал еще утром". "Как ты поживаешь, И-i", сказали все, и он сказал, что никак, не обращая, впрочем, на них никакого внимания, и тогда они сели. И как только они все сели, Кролик опять встал.

"Мы все знаем, почему мы здесь", говорит, "но я попросил своего друга И-i__"

"Это меня", говорит И-i. "Грандиозно".

"Я попросил его Огласить Ризолюцию".

И опять сел. "Ладно, И-i, давай", говорит.

"Не надо меня понукать", сказал И-i, очень медленно поднимаясь. "Не надо этих ладно-давай-и-J". Он взял лист бумаги из-за уха и развернул его. "Об этом никто ничего не знает", сказал он. "Это Сюрприз". Он солидно прокашлялся и начал так:

"То-се, почему-бы-и-нет Итакдалее -- прежде чем я

282

начну или скажу, прежде чем я намерен кончить. Я намерен прочитать вам Стихи. До непосредственного -- до непосредственного -длинное слово -- ладно, должно быть, вы когда-нибудь поймете, что оно, собственно, значит, -- до непосредственного, как я уже сказал, момента вся Поэзия в Лесу производилась Пухом, Медведем с приятными манерами, но Положительным и Поразительным Недостатком Мозгов. Поэзия, которая предлагается вашему вниманию, была написана Мной, И-i, в ясном уме и твердой памяти на Чистом Глазу. Если кто-нибудь возьмет у Ру драже и разбудит Сыча, мы все сможем насладиться ею. Я назвал ее Поэма. Вот она:

Кристофер Робин уходит, По крайней мере, на мой взгляд. Куда?

Не знает никто. Но он уже в пальто (Чтобы была рифма к "никто"). Навсегда?

(Чтобы рифмовалось с "куда") Что мы можем поделать?

(У меня нет ещн рифмы к "взгляду". Вот черт!)

(Ну вот. Теперь еще надо рифму к черту. Черт!)

(Ну ладно, пусть эти два черта и рифмуются друг с другом на здоровье). Дело обстоит гораздо серьезнее, чем я предполагал. Но я не лгал. (Так, очень хорошо).

283

Я должен

Начать сначала

Но легче

Остановиться

Кристофер Робин, гуд-бай.

Ай!

(Хорошо!)

ан (в смысле Я по-английски)

и олл ов всех твоих друзей

(О. Кей.)

Посылают,

То есть я имею в виду желают

(Здесь некоторое затруднение,

Не туда заехал).

Ладно, как бы то ни было,

Мы тебя любим.

ВсJ.99

"Если есть желание похлопать в ладоши", сказал И-i, прочитав все это, "то сейчас самое время".

Все похлопали.

"Спасибо вам", говорит И-i. "Непредвиденное удовольствие, хотя и не слишком смачно".

"Они гораздо лучше моих", восхищенно сказал Пух, и он на самом деле так думал.

"Ладно", скромно объяснил И-i. "Это было заранее запланировано".

"Ризолюция", говорит Кролик, "такая, что мы все ее пойдем и отдадим Кристоферу Робину".

Итак, там были подписи ПУХ, ЫСЧ, поросенок, ЕЙ, КРОЛИК, КАНГА, ОГРОМНОЕ ПЯТНО, маленькая клякса. И они все направились к дому Кристофера Робина.

284

"Всем хэлло", говорит Кристофер Робин. "Хэлло, Пуху". Они все сказали "Хэлло" и вдруг почувствовали себя неловкими и несчастными, потому что это было своего рода прощание -- то, что они собирались сказать; а они не хотели думать об этом, и так они и стояли вокруг и ждали, чтобы кто-нибудь первый начал говорить, и подталкивали друг друга и говорили "Ну, давай" и слегка выталкивали вперед И-i и толпились за ним.

"Что такое, И-i", говорит Кристофер Робин.

И-i помахал хвостом из стороны в сторону, подбадривая себя, и начал так.

"Кристофер Робин", сказал он. "Мы пришли сказать -дать тебе -- как ее -- писульку -- но мы все -- потому что мы слышали, я имею в виду, мы все знали -- ладно, ты понимаешь, о чем идет -- мы тебя -- ладно, это, чтобы быть кратким, -- это вот это". Он злобно повернулся к остальным и говорит:

"Все столпились здесь, весь Лес. Совсем нет Пространства. Никогда в своей жизни не видел такую Прорву Животных, и все в одном месте. Вы что, не видите, что Кристоферу Робину хочется побыть одному? Я ухожу". И он ускакал прочь.

Не понимая сами почему, другие тоже начали расходиться, и, когда Кристофер Робин закончил читать ПОЭМУ и посмотрел на них, чтобы сказать "Спасибо", только Пух оставался с ним.

"Удобный способ дарить вещи", сказал Кристофер Робин, складывая бумагу и пряча в карман. "Пойдем, Пух!" И он быстро зашагал прочь.

285

"Куда мы идем?", сказал Пух, спеша за ним и размышляя. "Что это? Прогулка или это-я-тебе-сейчас-чего-то-скажу?"

"Никуда", говорит Кристофер Робин.

Вот они куда направились, и, когда они прошли часть дороги, Кристофер Робин говорит:

"Что тебе нравится больше всего в мире, Пух?"

"Ладно", говорит Пух, "что мне больше всего нравится". И он должен был остановиться и подумать. Потому что, хотя Есть Мед было очень хорошим занятием, был еще момент прежде, чем ты начнешь есть, и этот момент был лучше, чем когда ты уже ешь, но он не знал, как это называется.100

А потом он подумал, что быть с Кристофером Робином тоже очень хорошо и когда рядом Поросенок, тоже очень весело, когда он продумал все это, он говорит: "Что мне нравится больше всего в целом мире, это когда я и Поросенок идем навестить Тебя и Ты говоришь: "Как насчет чтобы чего-нибудь слегка?", а мы говорим: "Ладно, я не возражаю, если только слегка, а ты, Поросенок?", и день такой хмыкательный, и птицы поют".

"Мне это тоже нравится", говорит Кристофер Робин, "но что мне нравится делать больше всего, это - НИЧЕГО".

"А как ты делаешь ничего?", спросил Пух, прерываясь после долгого размышления.

"Ладно, это когда люди тебя спрашивают: 'Что ты собираешься делать, Кристофер Робин?', а ты говоришь: 'Да ничего', а потом идешь и делаешь".101

"О, понимаю", говорит Пух.

286

"Вот сейчас мы как раз занимаемся чем-то вроде этого".

"О, понимаю", опять говорит Пух.

"Это значит просто идти одному, прислушиваться ко всем вещам, которых ты раньше не мог слышать, и не досадовать ни на что".

"О!", говорит Пух.

Они гуляли, думали о Том и о Другом и мало-помалу пришли в Зачарованное Место на самой вершине Леса, называемое Гелеоново Лоно -- около шестидесяти сосен, образующих круг; и Кристофер Робин знал, что оно было Зачарованное, потому что никто был не в состоянии сосчитать, сколько там деревьев, шестьдесят три или шестьдесят четыре, даже если он привязывал к каждому дереву веревочку после того, как он его сосчитал. Будучи зачарованной, земля была здесь не такая, как в Лесу, -- утесник, папоротник, вереск, -- а простая трава, тихая, пахучая и зеленая. Это было единственное место в Лесу, где вы могли бездумно сидеть, а не вскакивать сразу и бежать в поисках чего-то другого. Сидя здесь, Кристофер Робин и Пух могли видеть весь мир, раскинувшийся перед ними, пока он не достигал неба, и, таким образом, весь мир был с ними в Гелеоновом Лоне.

И тогда вдруг Кристофер Робин начал рассказывать Пуху о разных вещах: о людях, которых называли Королями и Королевами, и о других людях, которых называли Ремесленниками, о месте, которое называлось Европой, и острове посреди моря, куда не ходят корабли, и как сделать Водяной На

287

сое (если ты хочешь его сделать), и как Рыцарей Возводили в Рыцарское Достоинство, и что привозят из Бразилии, а Пух, прислонившись спиной к одной из шестьдесят-скольких-то сосен,102 сложив лапы перед собой, говорил "О!", "А я и не знал" и думал, как замечательно иметь Настоящие Мозги, которые могли бы рассказать тебе о вещах, и мало-помалу Кристофер Робин пришел к концу вещей и замолчал и сидел, глядя на мир, и хотел бы только одного -- чтобы это никогда не кончалось.

Но Пух тоже думал о вещах и вдруг говорит Кристоферу Робину:

"Наверно, Великая Вещь быть Мытарем, или как ты их назвал?"

"Что?", лениво говорит Кристофер Робин, так, как будто он услышал что-то другое.

"На лошадях!", объяснил Пух.

"Рыцарь".

"О, вот это кто. Я думал, это был Мытарь. А он так же Велик, как Король и Ремесленник и все другие, про которых ты говорил?"

"Ладно, он не так велик, как Король", говорит Кристофер Робин и затем, увидев, что Пух как будто расстроился, быстро добавил: "Но гораздо более Велик, чем Ремесленник".

"А Медведь может быть им?"

"Конечно, может", говорит Кристофер Робин. "Я тебя произведу".

Он взял палку и ударил Пуха по плечу и сказал:

"Встань, сэр Пух де Бэр, самый доблестный из моих рыцарей".

288

Итак, Пух встал и сказал "Спасибо", что обыкновенно и делают, когда становятся Рыцарями, и опять погрузился в мечтания, в которых он и сэр Памп и сэр Брэйзил и Ремесленники жили вместе с лошадью и были доблестные рыцари (все, кроме ремесленников, которые смотрели за лошадью) Славного Короля Кристофера Робина... Он без конца клевал носом и говорил сам с собой: "Я еще не понял всего до конца". Потом он вдруг стал думать обо всем, что хотел бы рассказать ему Кристофер Робин, когда он вернется откуда-то, куда он собирается, и какая неразбериха начнется у Медведя с Очень Низким I.Q., когда он попытается это понять. "Итак, возможно, что Кристофер Робин не расскажет мне больше ничего", подумал он печально.

Затем вдруг Кристофер Робин, который все еще смотрел на мир сквозь сплетенные кисти рук, снова позвал Пуха.

"Да?", говорит Пух.

"Когда -- я -- когда -- Пух!"

"Да, Кристофер Робин?"

"Я не собираюсь больше заниматься Ничем!"

"Больше никогда?"

"Ладно, может быть, гораздо меньше. Они мне не разрешают".103

Пух подождал, не скажет ли он чего-нибудь еще. Но он снова замолчал.

"Да, Кристофер Робин", сказал Пух с надеждой.

"Пух, когда я -- ты понимаешь -- когда я не буду заниматься Ничем, ты будешь иногда приходить?"

289

"Только я?"

"Да, Пух!"

"Ты тоже будешь здесь?"

"Да, Пух, на самом деле я буду. Я обещаю, что буду, Пух".

"Это хорошо", сказал Пух.

"Пух, обещай, что не забудешь меня никогда. Даже если мне будет сто лет".

Пух немного подумал.

"А сколько будет тогда мне?"

"Девяносто девять".

Пух кивнул.

"Обещаю", говорит.

Все еще с глазами, обращенными в мир, Кристофер Робин опустил руку и почувствовал лапу Пуха.

"Пух", сказал Кристофер Робин серьезно, "если я -если я не вполне__", он остановился и попробовал снова, "Пух, что бы ни случилось, ты поймешь, правда?"

"Что пойму?"

"О, ничего". Он засмеялся и вскочил на ноги. "Пошли".

"Куда?", сказал Пух.

"Куда угодно", говорит Кристофер Робин.

Итак, они пошли. Но куда бы они ни шли и что бы ни случилось с ними по дороге, маленький мальчик со своим Медведем всегда будут играть в этом Зачарованном Месте на вершине Леса.104

КОММЕНТАРИИ

Winnie Пух

1. Повесть посвящена жене Алана Милна и матери Кристофера Робина Милна Дороти де Селинкур. По словам Милна, главным достоинством Дороти, которое стало решающим в вопросе женитьбы на ней, было следующее: "Она смеялась моим шуткам" (см. [Milne 1939:86}).

2. Введение. Ср. с. 167 настоящего издания, а также коммент. 51.

3. Имеется в виду сборник стихов для детей "Когда мы были очень маленькими", выпущенный А. Милном в 1924 г. (см. [Milne 1983}).

4. В предисловии к сборнику, указанному в коммент. 3, говорится, что Кристофер Робин называл лебедя Пух, потому что если ты зовешь его, а он не откликается, то ты можешь притвориться, что ты сказал "Пух" (нечто вроде "Пф!"), "показывающее, как мало он тебе нужен" [Milne 1983: 243}.

5. Обычное название игрушечного медведя в английском языке -- Teddy Bear. Эдуард -- полное имя от гипогористики 'Тедди'. Таким образом, Эдуард Бэр -это как бы выросший и ставший взрослым Медведь.

6. В книге не дана прямая мотивировка происхождения Леса и его обитателей. В первой главе Пух -- просто

291

обыкновенный игрушечный медведь, любимая игрушка, о которой отец рассказывает мальчику истории. Эпизод в зоопарке, в котором Кристофер Робин по каким-то таинственным проходам попадает к живому настоящему медведю, в дальнейшем тексте никак не развит и поэтому несколько повисает в воздухе. Легко объяснить эту амбивалентность этиологии ВП, если принять гипотезу, в соответствии с которой эпизод в зоопарке происходит во сне. Наблюдения, сделанные автором этих строк над записями снов (см. [Руднев 1999]', ср. также классические исследования 3. Фрейда [Фрейд 1991] и В. Н. Топорова [ Топоров 1995]), показывают, что, как правило, всякое узкое, замкнутое, ступенчатое пространство является пространством сновидения, так же как, впрочем, и для мифопоэтического сознания [Топоров1976]. Таким образом, можно предположить, что Кристофер Робин приходит в зоопарк во сне и встречается там с живым медведем. Мотивация сном, весьма обычная в литературе, открыто декларирована в "Алисе" Кэрролла, на которую Милн ориентировался и реминисценции к которой есть в ВП.

7. См. "Обоснование перевода".

8. См. "Обоснование перевода".

9. См. "Обоснование перевода". Ther, конечно, ничего не значит. Кристофер Робин эмфатически подчеркивает биполовую, андрогинную природу Пуха, где женская (Winnie) и мужская (Пух) половины имеют, так сказать, равные права.

10. Стихотворение переведено в форме хокку, трехстишия 5+7+5 слогов. Такая форма отвечает медитативному настроению стихотворения. О принципах перевода стихов см. "Обоснование перевода".

292

11. Это стихотворение является во многом ключевым для понимания прагмасемантической проблематики ВП. Сопоставление-отождествление медведя с пчелой покоится на основе фонетического сравнения соответствующих слов в английском языке -- bear (медведь) и bee (пчела). Можно предположить, что это сходство является также этимологическим, так как оба эти слова представляют собой звукоподражания: bear -- тот, кто рычит; bee -- тот, кто жужжит, гудит. В русском языке слово 'пчела' по своему происхождению (от др. русск. 'бъчела'), -- по-видимому, того же корня и первоначального значения (того же корня слова 'бык' и 'букашка'). Помимо фонетико-этимологического сходства отождествление этих слов имеет логико-семантический и онтологический смысл -- то, что можно назвать Парадоксом Пуха. В этом стихотворении утверждается, что (дословный перевод) "это очень забавная мысль, что, если бы Медведи были Пчелами, они бы строили свои гнезда на дне деревьев. И, таким образом (если бы Пчелы были Медведи), нам не нужно было бы карабкаться по всем этим лестницам". Понять это контрфактическое суждение можно только так: если бы медведи были пчелами, при этом оставаясь медведями, то есть продолжая любить мед и не умея летать, они бы строили свои гнезда внизу, и тогда пчелы, в свою очередь, поменявшись с медведями, сохранили бы и то, и другое качество. Получается, что медведи, ставши пчелами не забывают про то, что они все же медведи, и vice versa. В результате получаются два гибридных вида:

Медведи-Пчелы и Пчелы-Медведи. Логически они тождественны, а прагматико-этиологически нет. Медведь, превратившийся в пчелу, -- это медведь по происхождению, и наоборот. В соответствии с этой логикой, если бы медведь превратился в поросенка, он стал бы медведем-поросенком, то есть медведем по происхождению и по сути и поросенком по обличью, и наоборот. То есть он

293

проявлял бы фундаментальные признаки поведения медведя (например, любил бы мед), но был бы подобно Поросенку трусливым. Это стихотворение переведено разностопным амфибрахием с чередованием двух 4-стопных строк с мужскими окончаниями и двух 3-стопных с женскими -- сокращенно Ам 4433 ааББ. Этот размер в русской поэзии XX века ассоциируется с творчеством Анны Ахматовой ("В тот год мы сошли друг от друга с ума...", "Одно, словно кем-то встревоженный гром..."). По воспоминаниям современников Ахматовой, она, придумывая стихотворение, гудела, как пчела.

12. Стихотворение переведено разностопным хореем 4343 АбАб, традиционным в русской поэзии размером колыбельной песни ("Спи, младенец мой прекрасный, / Баюшки-баю...") [Гаспаров 1983}.

13. Заключительные слова рассказа пародируют элементы этиологического мифа -- о происхождении имен [Мелетинский 1976}.

14. От звукоподражания hum -- хмыкать.

15. В этом абзаце рефлексия над проблемой отсутствия самотождественности сочетается с перинатальной тематикой (см. также вступительную статью, раздел 6). По сути, глава посвящена вторичному переживанию своего рождения Пухом с целью снятия психологической травмы (для Пуха символом этой травмы является его тучность, которая ассоциируется с беременностью, -- он наедается у Кролика и не может вылезти из норы. Соотнесенность тучности и беременности является, по Э. Фромму, универсальным символом [Fromm 1951}. Дыра в земле, в которую Пух лезет головой вперед, олицетворяет материнское лоно, так же как и сама земля в ми

294

фологии отождествляется с материнским лоном (мать-сыра земля).

16. Здесь происходит игра на прагматических парадоксах и необходимых истинах. "Я здесь" -- прагматически истинное высказывание, "Меня здесь нет" -- прагматически ложное. Кролик, отрицая факт своего присутствия, самим фактом отрицания выдает свое присутствие.

17. Как уже говорилось выше (см. вступительную статью), Пух, который плохо разбирается в абстрактной лексике (не понимает длинных слов и косвенных речевых актов) и, напротив, очень силен в конкретной прагматической стихии речевой деятельности. Кажется тривиальным, что Пух понимает, что кто-то должен сказать "Никого". Но, вероятно, если бы сходный случай произошел с оторванным от речевой прагматики Сычом, то последний мог бы удовлетвориться ответом вроде: "Ах, никого. Ну тогда понятно. Приношу свои извинения!" Реалистичность Пуха ни в коей мере не противоречит его логико-прагматическим способностям: для того, чтобы утвердить ценность действительного мира, необходимо понять и оценить то, как могли бы обстоять дела в других положениях вещей (в других возможных мирах).

18. Мучения Пуха, застрявшего на самом выходе из дыры, соответствуют, по С. Грофу, четвертой перинатальной матрице -- характерное сочетание агрессивности и оптимизма [Гроф 1992}.

19. Описанное здесь действие напоминает обряд кувады, описанный еще Тейлором и Фрезером, когда муж, чтобы помочь рожающей женщине, проделывает магические действия, связанные с символическим рождением [Фрэзер 1992}.

295

20. Интерпретацию имени этого персонажа см. в статье "Обоснование перевода".

21. В оригинале Trespassers W -- обрывок объявления, которое могло бы висеть перед частным владением:

"Trespassers will be prosecuted" (Нарушители границ будут преследоваться по закону) [Milne 1983: 398}.

22. На уровне языка эллиптические высказывания И-i являются характерным примером говорения ни о чем, которое развито в ВП чрезвычайно сильно (см. раздел 8 вступительной статьи). На психологическом уровне этой эллиптичности соответствует неопределенность ситуации. И-i понимает: что-то с ним не в порядке, но не знает, что именно.

23. Невозмутимая покорность к такого рода вещам заставляет вспомнить произведения Ф. Кафки.

24. Утешение является достаточно сложным речевым актом. В терминах А. Вежбицкой его экспликация могла бы выглядеть примерно так: "Зная, что ты находишься в плохих обстоятельствах и что ты бы хотел находиться в хороших обстоятельствах, и желая тебе этого, я говорю тебе, что обстоятельства переменятся" [Wiersbicka 1970]. Для Пуха это слишком абстрактно. Сделать что-то полезное -- это сфера практической прагматики, в которой он силен:

если потерян хвост, надо его найти, а если день рождения, надо делать подарки. Два раза Пуху удается помочь И-i не пустыми разговорами, а продуктивными действиями.

25. Пейзаж в ВП достаточно своеобразен. Природа будто принимает живое участие в действии. Можно сказать, что обитатели Леса настроены пантеистично. Солнце, снег, ветер, вода, холод, жара -- важные атрибуты, со

296

провождающие ключевые главы книги. При этом солнце несет бодрость, ветер -- разрушение, холод -- заставляет заботиться о жилье, вода -- символ времени и смерти.

26. 1 акр = 0,4047 Га. По воспоминаниям К. Милна, реальный лес-прототип Леса насчитывал пять акров [Milne 1983:80].

27. Пример широкого использования дейксиса в ВП. Подробнее см. в разделе 8 вступительной статьи.

28. Каштаны.

29. Искаж. англ. "Пожалуйста, звоните, если требуется ответ".

30. Искаж. англ. "Пожалуйста, подергайте, если не требуется ответ".

31. Комизм здесь в том, что Пух сам употребляет длинные слова.

32. Сыч стоит тут на отвлеченно-семантической позиции: предполагается, что чихнувший должен осознавать, что он чихнул. Пух придерживается конкретно-прагматической позиции. Нельзя знать, что кто-то чихнул, если никто не чихал. Для Сыча знание о собственном чихании входит в семантику слова 'чихнуть'. Для Пуха важно, что чихнуть можно и не заметив этого, но вот услышать несуществующее чихание невозможно.

33. Прагматическая защита от безудержного речеупотребления состоит в отключении сознания одного из участников беседы от разговора и переключении на что-то свое.

297

34. Характерное для ВП речеупотребление, когда упор делается не на то, о чем говорится, а на дейктическое оформление. В прагмасемантике языка именно это оформление особенно важно. Единицами живой речи являются реплики в диалоге. При этом важно не только то, что говорится, но сам факт, что это говорится. Так, фраза "Если ты понимаешь, что я имею в виду", одна из самых знаменитых в ВП, имеет не столько семантический, сколько прагматический смысл. Значение этой фразы может быть реализовано только в контексте ее конкретного употребления. Причем принципиально важно, что у говорящего и слушающего денотат может не совпадать.

35. По-английски Пух это слово произносит, как это делают дети, прибавляя лишний звук: haycorns вместо acorns [Milne 1983: 400}.

36. Стихотворение переведено 4-стопным хореем, одной из семантических окрасок которого в русской поэзии является мотив бессонницы, утраты и смерти. Отсюда перекличка в переводе с пушкинским стихотворением "Мне не спится, нет огня..." ("Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы"), которое входит в своеобразный 4-стопнохореический цикл стихов Пушкина, связанных этой экспрессивно-семантической окраской ("Бесы", "Зорю бьют...", "Если жизнь тебя обманет...", "Зимний вечер" ("Буря мглою небо кроет...").

37. Счет овец, кроме того, что он считается средством от бессонницы, соответствует стремлению героев ВП все пересчитывать. См. также раздел 9 вступительной статьи.

38. Выражение "святая простота" приписывается то Яну Гусу, то Джордано Бруно, произнесшим его якобы

298

на костре, когда какая-то старушка принесла подбросить в костер хворосту, чтобы лучше горело.

39. Дело обстоит так-то и так-то -- выражение самого общего вида высказывания {Витгенштейн 1958}. Совпадение с Витгенштейном, безусловно, случайное. Вряд ли Милну было знакомо имя еще не слишком известного австрийского философа, хотя "Логико-философский трактат" в это время был уже опубликован. Стремление к абстрактному мышлению у Сыча выражается в использовании абстрактной лексики, у И-i оно проявляется в абстрактной пропозициональности.

40. Загадка трудна для Пуха до тех пор, пока она остается абстрактной. Как только загадка переходит из сферы семантики в сферу прагматики -- то есть не что это значит, а как это можно применять в практической жизни, "с чем это едят". Поэтому из Пуха плохой утешитель, но очень хороший спаситель. Он часто не понимает простых вещей, но догадывается о сложных.

41. К. Милн в своих воспоминаниях пишет: "Я обожал мастерить различные вещи (Коттлстонским Пирогом, о котором однажды пел Пух, был чехол для яиц, сделанный мной)" [Milne 1976: 53}. Имеется в виду чехол, "которым накрывают сваренное яйцо в рюмке, чтобы оно не остывало на столе" [Milne 1983:402}.

42. Канга осуществляет здесь достаточно сложный тип речевого поведения. Она разговаривает с Поросенком так, как будто это Ру, который притворяется Поросенком. При этом, чтобы дать Поросенку понять, как она к нему относится, она додумывает речевые действия, которые она якобы некогда производила по отношению к настоящему Ру (ср. [Кларк-Карлсон 1986}).

299

43. Пример речевой агрессии И-i, которая в данном случае строится на приписывании собеседнику семантических пресуппозиций, которыми он на самом деле не располагает.

44. Фраза, достойная английской философии, начиная с Беркли и Юма и кончая Брэдли и Расселом. Мир теряет смысл, перестает существовать, если нет субъекта, который мог бы его воспринимать.

45. С точки зрения ребенка существование Северного и Южного Полюсов закономерно предполагает существование Западного и Восточного. Если не разбираться в астрономии, то отрицание взрослыми этих последних двух полюсов естественно воспринимается со стороны ребенка как замалчивание чего-то запретного (вроде того, откуда родятся дети).

46. Сон Пуха развертывается по классической фрейдовской схеме -- это исполнение желания (завоевание Восточного Полюса как укрепления своей позиции культурного героя-первооткрывателя). Характерен мотив леденящей воды, деструктивная роль которой в ВП очевидна: наводнение, река, символизирующая время и грядущее уничтожение детского мира (река находится на границе с Большим Миром).

47. В этой главе присутствует элемент робинзонады -- бутылка, разрушительная стихия, необитаемый остров, лодка.

48. В оригинале missage вместо message. Перевод в свете того, что написано в разделе 5 вступительной статьи, вполне оправданный.

300

49. В оригинале Floathing Bear, ассоциирующийся с "Летучим Голландцем".

50. Глава впервые публикуется на русском языке. В перевод Б. Заходера стернианский метаописательный конец предыдущей главы снят и к нему приставлено окончание данной главы примерно со слов: "Все говорили: "Открой его, Пух".

Дом в Медвежьем Углу

51. От contradiction -- противоречие. Обыгрывается паронимия introduction и contradiction, на основании которой Сыч и делает свой вывод, что первое является производным от второго.

52. Здесь используется так называемая инклюзивная конструкция -- второе лицо множественного числа в сочетании с личным местоимением и (обычно) вопросительной конструкцией {Гаспаров 1971}. Употребляется, как правило, при общении с маленькими детьми ("А кто у нас такой большой!") или врача с пациентом ("Как мы сегодня себя чувствуем?").

53. Появление во сне коров, да еще в сочетании с цифрой семь заставляет вспомнить знаменитый сон фараона из Книги Бытия, где семь худых коров пожирают семерых тучных. Эсхатологическая интерпретация сновидения фараона Иосифом Прекрасным накладывается на прощальные мотивы, сопровождающие всю вторую книгу ВП.

54. Игра на прагмасемантике слова "ушел". Прагматические пространства путаются. Объективно прав Пух:

301

Поросенок действительно ушел из своего дома, а Пух только что вошел в свой.

55. Прагматизм Пуха носит мифологический характер. Песня имеет смысл, когда она соответствует ситуации. Поэзия тесно связана с ритуалом. Л. Н. Толстой считал, что идеальная литература, которую поют бабы, когда идут домой с поля. Вероятно, Пух бы с этим согласился.

56. Тот факт, что слова могут походить или не походить на обозначаемые ими объекты, то есть быть чисто иконическими или чисто конвенциональными знаками, для естественного языка чрезвычайно важен. Р. О. Якобсон считал, что иконизация знака является существенным процессом семиогенеза [Якобсон 1975].

57. И-i, кроме одного раза (пожаловаться Кристоферу Робину на пропавший дом), никогда не приходил ни к кому в гости. Пуху такое могло в голову прийти только в измененном состоянии сознания.

58. Комизм фразы в том, что Пух впускает неизвестно кого только потому, что он сказал "Я" (ср. Кролик: "Я бывают разные"). Возможно, простодушие Пуха объясняется тем, что в детской речи личные местоимения усваиваются поздно (маленькие дети говорят о себе в третьем лице). Поэтому говорящий "я" тем самым заслуживает доверия.

59. Санкционированность появления Канги, Ру и Тиггера обеспечивает им автоматически возможность натурализации в Лесу. Ср. как мучительно эта проблема ставится в "Замке" Кафки, но какими сходными методами. Землемер К. утверждает, что в замке знают о нем. К его неописуемому удивлению, в замке о нем действи

302

тельно знают и т. д. (подробнее см. [Руднев 1999]). Знание Кристофером Робином чего-либо равнозначно признанию остальными того, что это нечто существует. Напомним, что реально Канга с Ру и Тиггером были подарены Кристоферу родителями, когда ВП уже писался вовсю [Milne 1976].

60. Как всегда, Пух понимает значение высказывания Тиггера слишком буквально: если все нравится, стало быть, и спать на полу. Однако слово "всJ" в разговорной речи не совпадает с универсальным квантором: оно может означать, например, большую степень жизнерадостности говорящего, как в данном случае, а может быть, и наоборот -"Мне все наскучило" (ср. [Пятигорский 1965}).

61. Можно возразить: откуда Пуху знать традицию написания стихов гексаметром? А откуда ему знать, что такое шиллинги и фунты?

62. Эта глава по непонятным причинам не вошла в заходеровский перевод ВП. Впервые она опубликована на русском языке в 1990 г. [Milne 1990} в переводе Л. Бавриной и В. Руднева.

63. Комизм ситуации состоит в том, что, с одной стороны, Пух подсчитывает банки с медом, а с другой стороны, не могут найти живого Малютку. Но друзей-и-родственников Кролика в принципе невозможно подсчитать, хотя бы потому, что их время жизни чрезвычайно коротко: сегодня он есть, а завтра, глядишь, и нету.

64. В этом плане межмировое пространство Пуха задается пропозициональной установкой "выяснить". В результате при всей кажущейся глупости и бесполезности этой таксономии она обнаруживает глубинную адекват

303

ность тому положению дел, которое она описывает: сначала надо выяснить, где находится ближайший партнер Поросенок, с помощью него выяснить, что такое представляет собой Малютка, выяснить, где он находится, и т. д. После всего этого должен установиться режим максимальной межмировой пространственно-эпистемической комплементарности: все знают о всех, кто где находится.

65. Несмотря на прагматический дисбаланс и деперсонализацию, Пух адекватно оценивает ситуацию как тяжелый случай.

66. Сцена имеет безусловно эротическую подоплеку. Подробнее см. вступительную статью.

67. Размер, которым написан подлинник, -- 3-стопный пеон III -- имеет в русской стихотворной традиции фольклорные ассоциации. Это размер имитации русской протяжной песни ("Ах ты сукин сын, камаринский мужик..."), как он и переведен у Б. Заходера ("Хорошо живет на свете Винни-Пух..."). Мы перевели это стихотворение разностопным ямбом 4242442 строфой, близкой к оригиналу -абабвввв. Любители современной русской литературной песни услышат здесь отзвуки поэзии В. Высоцкого.

68. Передвижение по пространству, один из самых элементарных сюжетных мотивов в литературе [Пропп 1986, Лотман 1992, Руднев 1999}, здесь доведено до абсурда. Перепробовав все возможные маршруты, Пух вновь возвращается домой, а потом идет к Поросенку, который живет ближе всех.

69. и 70. Яркие примеры характерного речевого поведения Поросенка, предваряющего всегда самый худший из возможных вариантов.

304

71. По воспоминаниям Кристофера Милна, его часто одевали в одежду для девочек [Milne 1976: 53].

72. Кристофер Робин вместо back soon (скоро вернусь) пишет слитно backson, что воспринимается как фамилия Бэксон.

73. Этот диалог характерен тем, что предмет разговора не называется. Сыч, не желая признаться в своем неумении читать, отделывается обтекаемыми формулировками, с помощью которых он пытается выведать у Кролика, что тот имеет в виду. Фраза "Если бы ты ко мне не пришел, то я сам бы пришел к тебе" является вдвойне демагогической (ср. [Николаева 1988]) -- тем, что она, по сути, ничего не значит, и тем, что она выражена в форме контрфактического суждения, которое в принципе не является ни истинным, ни ложным (ср. [Даммит 1987}).

74. Тот факт, что Поросенок видел Пуха, содержится уже в том факте, что Пух видел Поросенка, поэтому реплика Пуха кажется прагматически бессмысленной. Однако можно предположить, что здесь Пух в определенной степени "валяет Ваньку", притворяясь тем безмозглым Пухом первой книги, которым он уже давно не является. По-видимому, полное равнодушие, которое Пух проявляет к тревожным поискам Кристофера Робина, показывает, что Пух в отличие от остальных совершенно ясно понимает, что его-то Кристофер Робин не покинет никогда; так оно и случилось.

75. И-i совершенно не разбирается в прагматических законах Леса: если кто и приходит (Канга с Ру и Тиггер), то, во всяком случае, никто никогда не уходит из Леса. В конце книги уходит только Кристофер Робин.

305

76. Понятие Внешнего Мира недаром возникает только к концу книги, незадолго перед уходом Кристофера Робина в этот Мир. Экстериоризация и демаркация пространства Леса подготавливают читателя к концу книги, как бы написал В. Б. Шкловский [Шкловский 1925}.

77. Река в мифологическом пространстве имеет функцию границы между миром живых и мертвых. Здесь она очерчивает границу между Лесом и большим миром обыденного поведения (ср. функцию огненной реки в фольклоре [Пропп 1986]). Река также является символом энтропийного времени (ср. "Река времен" у Державина), которая недаром появляется в конце книги вместе с мотивом ухода Кристофера Робина и актуализацией идеи линейного времени (см. последний раздел Вступительной статьи).

78. Как ни странно, И-i очень хорошо владеет прагматической речевой демагогией, если она имеет деструктивные цели: обидеть, унизить, показать отсутствие ума и сообразительности у собеседников. Сложность и трагикомичность ситуации состоит в том, что И-i издевается над Кроликом, сам находясь в весьма плачевном положении, поэтому впервые симпатия читателя на стороне И-i, а не третируемых им собеседников.

79. Хладнокровие и остроумие И-i по контрасту с речевой беспомощностью остальных участников сцены вызывает симпатию. Тот факт, что "одно из трех как раз будет то самое", означает, что конъюнкция всех возможностей выражает их бесполезность: нельзя одновременно вытащить И-i из воды тремя разными способами.

306

80. Глагол bounce и производные от него означают одновременно 'прыгать' и 'хвастать'. Вводя в речевую ткань этой главы неологизм "бонсировать" по аналогии с модными в XIX веке словами вроде 'манкировать', 'фраппировать', мы помимо эффекта отстраненности, о котором мы писали в "Обосновании перевода", добиваемся эффекта комической абсурдности самой ситуации. Бонсировать (аналогичное экспериментальному предложению Л. В. Щербы о глокой куздре) показывает, что значение слова может гнездиться не в корне, а в аффиксах и контексте употребления.

81. Фраза является подтверждением нашей гипотезы об особой инициационной функции реки в данной главе ("узнал все, что нужно было узнать").

82. Неразличение правой и левой руки характерно для маленьких детей. К этому надо добавить, что Пух здесь доказывает превосходство интуитивного, континуального знания-постижения (он находит дорогу домой по зову горшков с медом), то есть превосходство правого полушария, ведающего континуальным образным видением мира, над левым (дискретным, понятийным). Преобладание правого полушария у Пуха (амбидекстризм; ср. разговоры о его безмозглости) могло привести к доминации левой руки и, соответственно, к плохому разграничению левого и правого (ср. [Михайлова 1993]).

83. и 84. Пух не может заблудиться в своем Лесу, потому что это его Лес, он является в нем главным (ср. в русскоязычной деревенской среде обычное называние медведя хозяином леса).

85. Стихотворение переведено в форме танка -- 5+7+5+7+7 слогов, что соответствует его медитативной окраске.

307

86. В который раз мы убеждаемся, что логика Пуха безупречна и сознание его ясно, когда речь идет о конкретных вещах: поскольку только что собирались пить чай, но еще не пили его, значит, мы находимся в том же месте, где собирались пить чай.

87. Первый и единственный раз Пух прибегает к сознательному риторическому приему. Однако отличие риторики Пуха от риторики И-i, Сыча и Кролика состоит в ее конструктивности, искренности и оправданности Исключительными Обстоятельствами.

88. Пример речевого акта, который сам себя зачеркивает. 3. Вендлер называет сходные явления ("Я клевещу на вас") иллокутивным самоубийством [Вендлер 1985}. Не нужно вообще писать письмо, чтобы потом читать его адресату. Осмысленность такой речевой акт приобретает только в системе детского игрового поведения, которое носит обучающий характер.

89. Парадокс красноречивого умолчания, всем известный в быту и в массовом искусстве давно ставший риторическим клише ("О чем молчала тайга"). В данном контексте молчание носит не демонстративный характер (когда люди "не разговаривают"), а психастенический. Поросенок молчит из вежливости, ему неловко напоминать об обещанном, но именно это ощущение неловкости в данном случае наиболее красноречиво.

90. Рассуждения Пуха о поэзии, как правило, нетривиальны. В данном случае речь идет о двух вещах. Первое -- что не поэт выбирает стихи, а стихи выбирают поэта. Здесь Пух вновь перекликается с поздней Ахматовой ("Тайны ремесла"). Второе -пространственная локализация поэтической инспирации. Пух приходит на

308

место события, которое должно вдохновить его, ибо в этот раз он пишет оду на случай.

91. Рассуждение Пуха не является наивным. Если для художественной прозы не важно, произошло ли на самом деле изображенное в ней событие, то в поэзии, которая работает не над предложением, как проза, а над словом, достоверность события гораздо более важна. Поэтический текст гораздо более тесно связан с действительностью, чем прозаический, а не наоборот, как принято думать (подробнее см. [Руднев 1996]).

92. Стихотворение переведено эквиметрически -- разностопным ямбом 44443 и соответственно пятистишной строфой. В русской традиции 4-стопный ямб с мужскими рифмами после перевода В. А. Жуковским поэмы Байрона "Шильонский узник" прочно ассоциируется с английской романтической поэмой ("Мцыри" Лермонтова, процитированное в первой строке перевода, как наиболее яркий пример). Более того, семантический ореол этого размера очень четко очерчен -- это заточение и бегство из него. Впервые семантические возможности этого размера в детской поэзии обыграл К. Чуковский в "Крокодиле" [Гacnapoe-Паперно 1975, Руднев 1978}. Мотив тюрьмы, бегства и освобождения присутствует и в стихотворении о подвиге Поросенка.

93. Вероятно, реминисценция к "Саге о Форсайтах", где старый Джеймс Форсайт все время повторяет, что ему никто ничего не рассказывает. Интересно, что в романе "Собственник" так же, как и в главе "Ысчовник", идет речь о постройке нового дома. Важно при этом, что ВП в критике называли сагой.

94. Здесь описывается сложный речевой акт, характерный для рефлексирующего психастенического со

309

знания Поросенка. Поросенок страдает комплексом неполноценности, и поэтому он хочет, чтобы другие видели его храбрым и сильным. Если он будет знать содержание песни, то он не станет удивляться при всех, когда Пух ее исполнит, после чего все еще больше его зауважают. По схеме: А произносит р в присутствии В и С, причем В полагает, что С неизвестно содержание р, а С известно и содержание р, и мнение В о неосведомленности С (где А -- Пух, В -слушатели и С -- Поросенок) (ср. [Кларк-Карлсон 1986}).

95. Пух не хочет этим сказать, что истина поэтическая и истина бытовая противоречат друг другу Скорее, они имеют разные источники. Это разные жанры речевого поведения. Пух понимает, что "на самом деле" неизвестно, что именно сделал Поросенок и что лишь в контексте определенного речевого жанра его действия приобретают осмысленность, а стало быть, истинность. При этом ясно, что Поросенок сомневается не в том, действительно ли он пролез в щель почтового ящика, а в том, действительно ли это такой геройский поступок, как о том написал в стихах Пух. Но статус героических или значительных любым речевым действиям могут придать только определенные речевые жанры (языковые игры) -- стихи, легенды, награды, похвалы и т. п. "И люди это так и понимают".

96. В мифологической традиции имя тождественно его носителю [Лотман-Успенский 1973}, и в этом смысле найти имя для дома -- это то же самое, что найти сам дом. Но Кристофер Робин, находящийся на границе мифологического и обыденного миров, смотрит на эту идею слегка иронически. В ВП не раз обыгрывалась важность идеи наречения и тем самым придания статуса существования (Генри Путль и т. д.). Действительно, собственные имена

310

обладают особенностью, появившись один раз, начинать сразу жить своей жизнью в одном из возможных миров, соотносимых с действительным миром.

97. В этом эпизоде И-i, с одной стороны, спровоцирован Кроликом, который дал ему задание искать дом. Никогда ни к кому не приходивший И-i поэтому берет на заметку первый попавшийся дом, не подозревая, что это дом Поросенка. С другой стороны, И-i бессознательно осуществляет символическую месть Поросенку и Пуху за то, что они ранее перенесли его дом с одной стороны Медвежьего Угла на другую (в главе "Дом").

98. Поросенок говорит так под воздействием стихов Пуха. После того как его публично назвали храбрым, он не может позволить себе быть невеликодушным. Такова прогностическая и провокативная особенности художественного слова. С другой стороны, фактически ни в каком доме Поросенку больше жить не придется, так как в следующей главе Кристофер Робин уходит, забирая с собой только Пуха. Таким образом, путаница с домами приобретает отчетливую эсхатологическую окраску:

скоро наступит конец мира, и поэтому нечего беспокоиться о жилье.

99. Стихотворение И-i представляет собой не только нелепую попытку самовыражения, но и драматический прорыв замкнутого в себе и на себя подавленного сознания И-i к другим, неловкий, неудачный, но тем не менее благородный. С другой стороны, И-i понимает, что, лишившись Кристофера Робина, он лишается своей единственной опоры, так как другие животные не относятся к нему всерьез и не жалеют его (кроме Пуха, но к нему сам И-i не относится всерьез). Само стихотворение написано свободным рифменным стихом (раешником). В

311

нем можно угадать черты пародии на верлибр и авангардную поэзию 1920-х годов.

100. Пух достаточно тонко описывает момент интенции, внутреннего состояния желания, намерения и т. д. Не мудрено, что Пух не знает, как это называется, ведь этот феномен с логико-философских позиций описан лишь в 1980-е годы [Searle 1983}.

101. Имеется в виду, конечно, не то dolce farniente, которое описывает Пушкин в романе "Евгений Онегин". Ничегонеделание Кристофера Робина, несмотря на свое детское происхождение, гораздо ближе грозному хайдеггеровскому "ничто", которое "ничтожит" все вокруг себя [Хайдеггер 1986}, это предвестие конца, когда можно уже не делать ничего (ср. в "Волшебной горе" Т. Манна подробное описание состояния школьника, оставшегося на второй год и выпавшего из обычного ритма жизни), и по своей универсальности это ничто близко ко всему. Ничего Кристофера Робина позитивно своей универсальностью -- это ни работать, ни жениться, ни выбирать профессию (что было реальной проблемой в жизни К. Милна), это чистая созерцательность и приятие мира вне его любых специфицирующих (профессиональных, возрастных, этнических и т. д.) проявлений, когда необходимо отрезать от себя по кусочку что бы то ни было.

102. Смысл зачарованности этого места в его бесконечности, неквантифицируемости (невозможно сосчитать количество сосен) и в то же время открытости по отношению к другому миру. С. Ю. Кузнецов обратил внимание комментатора, что количество сосен -- 64 -- совпадает с количеством гексаграмм в "Книге перемен", при этом сосчитать их невозможно потому, что одна гексаграмма находится в действии в момент подсчета.

312

103. "Они" -- взрослые, -- которые не только не разрешают заниматься ничем, но сами не понимают ценности этого занятия (ср. отношение самого А. Милна к ВП как к чему-то несерьезному).

104. Последняя фраза ВП стала эпиграфом к книге Кристофера Милна "Зачарованные места" [Milne 1976}. В чем смысл этой фразы? Вероятно, ее можно истолковать так. В линейном времени становления Кристофер Робин должен идти своей дорогой, дорогой подрастающего отрока. Но в циклическом времени мифа, в котором возвращается и обновляется все в жизни человека, в этом циклическом времени, символом которого является круг из шестидесяти-скольких-то сосен Зачарованного Места, сохраняется своеобразный информационный заповедник памяти. И в этом Зачарованном Месте, в этом Заповедном Лесу, Пух и Кристофер Робин остаются неразлучными навсегда что бы там ни было.

Литература

Принятые сокращения

НЛ -- Новое в зарубежной лингвистике, вып., М. ЗС -- Ученые записки Тартуского ун-та, вып. Труды по знаковым системам.

Аверинцев С. С. Вода // Мифы народов мира. М., 1981. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. Бахтин М. М. Франсуа Рабле и народная смеховая культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. Блейер Е. Аутистическое мышление. Одесса, 1927. Бурно М. Е. Трудный характер и пьянство. Киев, 1990. Бурно М. Е. О характерах людей. М., 1996. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // НЛ, 16, 1985. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958. Витгенштейн Л. Философские работы (часть 1). М., 1994. Витгенштейн Л. Голубая книга. М., 1999. Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М., 1965. Гаспаров Б. М. Из лекций по синтаксису современного русского

языка. Простое предложение. Тарту, 1971. Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. М., 1995. Гаспаров Б. М., Паперно И. А. "Крокодил" К. Чуковского: К реконструкции ритмико-семантических аллюзий // А. А. Блок и русская культура начала XX века. Тарту, 1975. Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. М., 1984. Гаспаров М. Л. "Спи, младенец мой прекрасный...": Семантический ореол разновидности стихотворного размера // Проблемы структурной лингвистики-81. М., 1983. Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии. М., 1992.

314

Даммит М. Что такое теория значения // Философия. Логика. Язык. М., 1987.

Жирмунский В. М. Теория стиха. Л., 1975. Золян С. Т. Семантика и структура поэтического текста. Ереван, 1991.

Карнап Р. Значение и необходимость. М., 1959. КJйпер Ф. Б. Я. Космогония и зачатие // КJйпер Ф. Б. Я. Труды по

ведийской мифологии. М., 1986.

Кларк Г. Г., Карлсон Т. Б. Слушающие и речевой акт // НЛ, 16,1986. Кречмер Э. Строение тела и характер. М.; Л., 1928. Крипке С. Семантическое рассмотрение модальной логики // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981. Крипке С. Тождество и необходимость // НЛ, 13,1981. Крипке С. Загадка контекстов мнения // НЛ, 18,1987. Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране чудес. М., 1989. Леви-Брюлъ Л. Первобытное мышление. Л., 1930. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983. Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1982. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Л., 1972. Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. Тарту, 1964. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Миф -- имя -- культура // ЗС, 308, 1973. Малкольм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения "Я

знаю" // Философия. Логика. Язык. М., 1987. Малкольм Н. Состояние сна. М., 1993. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1976. Милн А. Из книги "Дом на Пуховой Опушке" // Даугава, 10,1990. Михайлова Т. А. О понятии "правый" в лингваментальной эволюции // Вопр. языкознания, 1, 1993. Мукаржовский Я. Эстетическая функция, норма и ценность как

социальные факты // ЗС, 308,1973. Налимов В. В. Вероятностная модель языка. М., 1979. Николаева Т. М. Лингвистическая демагогия // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988. Остин Дж. Слово как действие // НЛ, 17,1986. Панов М. В. "Джаббервокки" Кэрролла // Учебный материал по анализу поэтических текстов. Таллин, 1982.

315

Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969.

Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

Пятигорский А. М. Некоторые замечания о мифологии с точки зрения психолога//ЗС, 181,1965.

Руднев В. П. Метрический репертуар детской поэзии: Чуковский, Маршак, Михалков, Барто // Стилистика художественной речи. Волгоград, 1978.

Руднев В. П. Основания философии текста. // Научно-техническая информация. М., 3,1992.

Руднев В. П. Стих и культура // Тыняновский сб.: Вторые тыняновские чтения. Рига, 1986.

Руднев В. П. Философия 'русского литературного языка' в "Бесконечном тупике" Д.Е. Галковского//Логос, 4,1993.

Руднев В. П. Морфология реальности: Исследование по "философии текста". М., 1996.

Руднев В. П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.,1997.

Руднев В. П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. II. М., 1999.

Серль Дж. Что такое речевой акт // НЛ, 17,1986.

Тименчик Р. Д. Автометаописание у Ахматовой // Russian Literature, 2, 1976.

Топоров В. Н. Древо мировое // Мифы народов мира. Т. 1., М., 1985.

Топоров В. Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаичными схемами мифологического мышления // The Structure of Text and Semiotics of Culture. Hague, 1976.

Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. М., 1983.

Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1994.

Урнов Д. М. Мир игрушечного медведя // Milne A. Winnie-the-Pooh; The Hause at Pooh Comer; When we were very yong; Now we are six. M., 1983.

Фреге Г. Смысл и значение // Фреге Г. Избранные работы. М., 1997.

Фрейд 3. Анализ фобии пятилетнего мальчика // Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1990.

316

Фрейд 3. Психопатология обыденной жизни // Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1990.

Фрейд 3. Толкование сновидений. Ереван, 1991.

Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. М., 1992.

Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1978.

Фрейденберг О. М. Миф и театр. М., 1989.

Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра: Период античной литературы. Л" 1937.

Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. -- М.,1985.

Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986.

Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М., 1980.

Шкловский В. Б. О теории прозы. Л., 1925.

Элиаде М. Космос и история. М., 1987.

Юнг К. Г. Архетип и символ. М., 1991.

Якобсон Р. О. В поисках сущности языка // Семиотика / Под ред. Ю.С. Степанова. М.,1983.

Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // структурализм: "За" и "против". М., 1975.

Якубинский Л. П. Избранные работы: Язык и его функционирование. М., 1986.

Bartley W. W. Wittgenstein. N.Y., 1974.

Castaheda H.-N. Fiction and reality: Their fundamental connection // Poetics, v. 23,n.3,1979.

Crew F. C. The Pooh perplex. N.Y, 1963.

Fromm E. The fogotten language. N.Y, 1951.

Hroff R. The Tao of Pooh. N.Y, 1976.

Hintikka J. Models for modalities. Dordrecht, 1969.

Kretschmer E. Geniale Meschen. Berlin., 1958.

Lewis D. Philosophical papers, v. I., Ox., 1983.

Kripke S. Naming and necessity. Cambridge (Mass.), 1980.

Miller B. Could any fictional character ever be actual? // Southern journal of philosophy, v. 23, n. 3,1985.

Milne A. Autobiography. N.Y, 1939.

Milne A. Winnie-the-Pooh; The Hause at Pooh Comer; When we were very yong; Now we are six. M., 1983.

317

Milne C. The Enchanted places. L., 1976.

Pavel T. "Possible worlds" in literary semantics // The Journal of aesthetics and art criticism, 34,1976.

Quine W. From a logical point of view. Cambridge (Mass.), 1953.

Rank 0. Das Trauma der Geburt und seine Bedeutung filr Psychoanalyse. Leipzig, 1924.

Russell B. An Inquiry into meaning and truth. L., 1980.

Searle J. Intensionality. Cambridge (Mass.), 1983.

Searle J. The Logical status offictionary discourse // New literary history, v. 8, 1976.

Searle J. Speech Acts: Essay in philosophy of language. Cambridge (Mass.), 1969.

Warf B. L. Language, thougth and reality. N.Y; L., 1956.

Wittgenstein L. Philosophical investigations. Cambridge (Mass.), 1967.

Woods J. The logic of fiction. Hague, 1974.

Wiersbircka A. Semantic primitivs. Frankfurt-am-Mein, 1970.