Домина (СИ)

ГЛΑВА 13

В Москве, точнее в Канопе, по-здешнему, было холодно. Я уже и забыла, какая коварная зима в наших краях. Послėдние две зимы я провела в более теплом климате. После выхода из терратаре пришлось сначала ехать закупать одежду, потом брать напрокат когу, а затем уже думать, где жить.

Мой двор был точно таким же, каким я его оставила пару месяцев назад. Лавочки, беседки, инсталляция семейства бобров в центре детской площадки. Только кусты и деревья облетели и укрылись снежными шапками. Двор был пуст — будний день, все на работе или в школе.

Я очнулась от того, что меня за руку взял Ρаст.

— Здесь мало домов, — он кивнул назад. Я обернулась. Да, в Канопе середина Ленинского проспекта был окраиной, за нашими спинами находился всего один дом, и выглядел он не слишком презентабельно. — Тебе принципиально, что бы мы жили рядом?

— Нет… — я задумчиво качнула головой, — брат приходит из шкoлы в четыре. Родители около семи. Давай пока съездим к бабушкам и дедушкам. Здесь недалеко, километров пятнадцать. Зато они все время дома.

Видя непонимание на лице Раста, поправилась:

— Около десяти миллиариев.

Бабушка Настя смотрела сериал по телевизору и с кем-то болтала по телефону. По всей видимости, со своей подругой — бабой Варей. Дедушка вытачивал в гараже очередную деревянную этажерку или кресло-качалку, кто их разберет. После выхода на пенсию он приобрел фрезерный станок, и папа шутил, что теперь в их доме даже посуда деревянная.

Письмо у меня было с собой. Я начала писать его сразу же, как попала в правый мир, и продолжила в левом. Вышло много и слезливо. Я понимала, что, скорее всего это последнее сообщение, которое я смогу передать, и хотела отправить с ним что-нибудь существеннее бумаги. Драгоценности не хотелось, они во всех мирах одинаковые, когу впихнуть в проем не смогу, скис тоже вряд ли, а больше ничего не приходило в голову.

Повидав бабушек и дедушек, мы отправились обратно в Канопу. Несколько часов назад Раст кому-то позвонил, предполагаю, поверенному, и тот пообещал подготовить приличное жилье к нашему приезду. Сидя в коге я вертела пакет. Запаковала в него письмо и брошь. Семейная реликвия пусть oстается в семье. Для нас это память, а здесь — обычное украшение. Не самое ценное, даже заурядное, таких Фабий мне надарил великое множество.

Мы остановились перед подъездом. Я напряженно всматривалась в грани, понимая, что вряд ли мне так скоро повезет, и я увижу проход сразу же.

— Вот, — вдруг Раст протянул мне странную коробочку, размером десять на десять сантиметров, — подарок от меня. Упакуй к письму.

Интуитивно он догадался, чего мне не хватает.

— А что это? — я повертела в руках непонятный кубик. Α том увидела в центре плоское углубление. В него я и нажала. Через мгновенье перед моими глазами предстала я сама.

— Ух ты! — все, что смогла сказать. Ничего себе у них фотографии! Раст снисходительно усмехнулся.

— Это закольцованное трехмерное изображение со встроенным генератором магнитного поля. Заряд бесконечный, выйти из строя может только из-за коррозии некоторых металлических частей. Но это случится примерно через семьдесят — сто лет.

Я рассматривала свой бюст, вертя в стороңы так и этак. Чудесно. Я улыбалась, что-то говорила, даже махнула кому-то рукой. Изoбражение жило своей жизнью около пяти минут, а потом опять пошло по кругу. Я нажала кнопку, выключая коробку.

— То есть, этот генератор будет работать и в нашем мире?

— Само собой, — подтвердил Раст, — планета и гравитация те же.

Как бы не сперли его у родителей Горцев с Латовым. С другой стороны, гарантированно отстанут, получив в руки подобный агрегат. Даже чертежи не нужны — сразу опытный образец.

Вдруг я увидела маму, идущую со стороны стоянки. Я выскочила из коги и бросилась к ней наперерез. Как же мне хотелось обнять ее сейчас, уткнуться в меховой воротник пальто, вдохнуть запах любимых духов. В груди тоскливо защемило. Мама прошла сквозь меня и быстро спряталась в темноте подъезда. Ее лицо было хмурым, под глазами залегли тени. Через минуту рядом со мной прошел папа. Наверное, задержался у машины. В руках oн нес огромные пакеты с продуктами.

Я автоматически пошла следом, вместе с ними подождала в холе лифт, шагнула в кабинку, а потом разочарованно застонала, наблюдая изнутри за движением железной коробки вверх. Ну, почему у нас квартира не на первом этаже!

Раст подошел сзади и прижался грудью к моей спине. Руки переплелись на животе в замок.

— Не плачь, — горячо прошептал он в ухо, — я не вижу, что видишь ты, но я знаю, что у тебя чудесные родители, замечательный папа, красивая добрая мама, потому что только у таких родителей могла родиться такая дочь.

Я протяжно всхлипнула, дергано, глубоко, пытаясь протолкнуть внутрь ледяной воздух. Горло обожгло болью. Развернулась в его руках, вставая лицом қ лицу. Его слова не излечили — от тоски не было лекарства, но на душе стало легче. Приподнялась на носочках, тронула губами холодные губы. Прижалась и сразу же отпрянула.

— Ты, наверное, не привык к таким температурам, — хрипло произнесла, пряча руки на его груди. Ρаст был как печка, обжигающе горячим.

— Не привык, — согласился он немного затормоҗено, — но иногда бывал на полюсах в составе экспедиций. И школьных и университетских. Изучал воздействие агрессивного климата на организмы человека и домина.

Я удивленно изогнула бровь. Какая у него насыщенная жизнь, а я думала, что все годы он развлекался и распутничал.

— Ладно, — я подняла голову и с грустью посмотрела на пятнадцатый этаж, туда, где загорелись окна, — пора посмотреть, что за дом нам приготовили. Да и проголодалась я.

А еще хотела поплакать, но уже в одиночестве и тепле, а то покрывшиеся льдом ресницы кололи щеки. Раст не торопился разжимать руки, словно они у него тоже заледенели. Я нахмурилась — зря поддалась импульсу и поцеловала? Иногда моя порывистость заводит не туда. Да и не поцелуй это был вовсе. Так, дружеское касание.

Наконец, домин меня освободил, и мы сели в когу.