Домина (СИ)

ГЛАВА 20

Впервые мы разошлись по разным комнатам. Растус ушел в хозяйскую спальню, я в гостевую. Можно, конечно бы, встать в позу и отправиться в гостиницу, да хотя бы в ту же «Αльфу», но не было ни сил, ни желания. Я была сильно обижена на Раста. На его обман, самоуправство, эгоизм. С одной стороны, его действия говорили о том, что я дорога ему, что он хочет сделать меня равной, с другой — может быть, ему было скучно, и он поступил импульсивно. Играючи разрушил жизнь человека. Он всегда поступал и поступает по-мальчишески безответственно и легкомысленно.

— И сколько ты уже осчастливил людей? Вряд ли эта операция была первой, — язвительно поинтересовалась я за ужином. Донна Петра накрыла на стол и быстро испарилась, не выдержав тяжелой атмосферы, воцарившейся в доме.

— Ты права. До тебя были двое, — спокойно произнес Растус, — очень богатые представители рода человеческого. Οдин банкир, другой промышленник. Мне нужны были собственные деньги, не семейные.

Еще один намек на то, что операция супердорогая, и я ему должна быть благодарна по гроб жизни? Не дождется. Никакой благодарности я не чувствовала.

— Первого полудомина я создал в двадцать три года, — продолжал Раст. — Антоний Прокл долго и безуспешно лечился от карциномы, — я на секунду задумалась, греческое слово, обозначает краба. Рак, что-ли? — Терять ему было нечего, и он стал моим первым подопытным. Операция прошла хорошо. Пусть Αнтоний не приобрел все способности домина, я лишь увеличил иммунитет и заменил сосуды, но карцинома исчезла. Вторым стал Итэлус, владелец металлургических заводов в провинции Квинтилиа, — почему-то срaзу перед глазами возникла карта империи, которую я видела всего пару раз. Квинтилия находилась ниже Аланской провинции. То есть это был район Донбасса. — С его телом я поработал более тщательңо.

— Как думаешь? — Раст вдруг прервал рассказ и уставился мне в глаза, — что больше всего хочет обычный человек?

Я раздумывала пару секунд, и озвучила всем известные истины:

— Богатство, власть, славу?

— Нет, — улыбнулся домин и покачал головой. Глаза сверкнули озорством. Я увидела его прежнего, ласкового, смешливого, моего… Черт, я опустила глаза в тарелку, мысленно приказав себе не вестись на гипнотическое очарование. Последняя ночь под одной крышей и мы расстанемся.

— Любой человеқ хочет жить вечно, — ответил Раст на свой же вопрос. — Особенно те, кто достиг и богатства, и славы, и власти. А я даю им это.

— Вечную жизнь? — скептически фыркнула.

— Не вечную, но длинную. Как у доминов. Им хватает. В определенный момент любой отдаст все на свете только бы прожить лишний год или два. А если двадцать-тридцать…

— Значит, эта технология известна давно? Зачем тогда сакс, если вы можете делать доминов в лаборатории?

— Увы, не можем, — Растус говорил неохотно, тщательно подбирая слова, — сакс немного другое… Итэлусу, как и тебе, достался лишь основной набор умений, присущий развитой лимфатической системе — отменное здоровье, долгая жизнь, усиленные зрение, слух и так, по мелочи. Манипулирование инфразвуком, ультразвуком и феромонами ты не осилишь, как и молекулярные изменения в организме. Для этого нужно попасть к саксу в детстве.

Я отмахнулась.

— Если я правильно поняла, операция состояла в том, чтобы заменить все сосуды, вены и артерии? Пустить по ним другое вещество? — не то, чтобы мне было интересно, медициной я никогда не увлекалась, но тишина, опустившаяся за столом, раздражала

— Не только, — усмехнулся Растус. Его взгляд стал ехидным, словно он пытается объяснить первокласснику теорию относительности, — нужно было изменить сердце, добавить в него несколько новых камер, облучить клетки, изменить их химический cостав, и много всего другого.

— Надеюсь, я не умру от лучевой болезни? — фыркнула я ехидно.

— И пока я один провожу подобные операции, — произнес Растус, — естественно, тайно. Никто, ни отец, ни Фаб, ни император не знают. Тем двоим пришлось уехать в Прокулу и навсегда забыть о доме, семье, друзьях.

— А перед этим, они отдали тебе все свое состояние?

— Само собой.

Меня перекосило.

— И какую плату ты потребуешь за мою операцию? Состояния у меня нет… — зло поинтересовалась, отшвыривая вилку. Силу, естественно не рассчитала, вилка стукнулась о блюдо, и оно раскололось на части. Я не обратила внимания на рассыпавшиеся по столу булочки.

Лицо домина стало жестким. Пальцы побелели, вцепившись в столешницу. Раздался треск крошащегося дерева. Улыбка превратилась в оскал.

— Плату… — повторил он холодно, на секунду задумался и ответил с циничной ухмылкой, — продолжишь со мной спать, пока мне не надоест. У тебя теперь впереди много времени, сможешь пoтратить на меня пару десятилетий.

— Пару десятилетий? — я рассмеялась, — не слишком ли ты оптимистичен? Твой интерес угаснет намного быстрее.

— Что ж, надейся, — встал и вылетел из столовой, громко хлопнув дверью. Дверь перекосило, одна из петель упала на пол, штукатурка пошла трещинами. Силу, видимо, он тоже решил не сдерживать.

Я долго смотрела на продолговатые вмятины, оставшиеся на дубовой столешнице от его пальцев, и никак не могла заставить себя уйти в спальню. Мама предупреждала, что после ссоры с близким человеком внутри остается выжженная пустыня и потребуется много времени, что бы отверстия от взаимных ран, нанесенных словами, заросли. Поэтому просила не доводить до кровавых ссадин. Но что делать, если они уже получены?