Доносчик

Ночь была ужасной. Резкий ветер раскачивал фонари и яростно рвал в клочья пелену дождя. Вокруг — ни души. Да и кто вздумает шататься по улицам в такую погоду?..

Ларри плотнее запахнул свой дождевик. «Незнакомец», как окрестил он его, всегда точен до минуты…

У него и раньше были дела с этим типом. И хотя в прошлый раз он зарекался иметь с ним что-то общее, но сейчас Ларри снова поджидал его. Этот парень старался всегда заплатить поменьше, и это, конечно, не устраивало Ларри. Но зато он был всегда при деньгах. К тому же, обращаясь к нему, никогда не рискуешь. Видимо, у этого парня была надежная «крыша».

Однако на сей раз Ларри Грем твердо решил заставить этого типа заплатить сполна. Бриллианты Ван-Риссик все-таки чего-то стоили! К тому же дело приобрело скандальный характер. Все газеты кричали об этом похищении, как о сенсации. Владельцы страховой компании поместили полную информацию о том, сколько стоит каждый из украденных камней. А это была, в общей сложности, кругленькая сумма!

Дело было серьезным и следовало торопиться. Потому Ларри поместил в одной из газет обычное условное объявление. Оно было кратким, однако содержало массу зашифрованной информации.

«Желтая сумочка» — означало, что предлагаются драгоценные камни.

«Пять писем» — означало — что стоимость предложенного товара выражалась пятизначным числом. Ну, а 11 часов 30 минут — означало время встречи.

Теперь Ларри ждал «Незнакомца» на Ричмонд-стрит. Было ровно половина двенадцатого. «Действительно, точен до минуты», — хмыкнул он, увидев вдали два тусклых огня, которые, приближаясь, становились все ярче…

Он притормозил прямо напротив Ларри. С кузова машины стекла вода. Из приотворенной дверцы сиплый голос спросил:

— Ну? И в чем же дело?

— Добрый вечер…

Ларри хотел получше рассмотреть водителя. Но карманный фонарик едва ли мог помочь. К тому же «Незнакомец» был, кажется, в маске. Внезапно взгляд Ларри упал на руку, что придерживала автомобильную дверцу. Он заметил на среднем пальце расщепленный ноготь, а чуть выше — двойной белый рубец. Руку быстро отдернули, будто почувствовав испытующий взгляд.

— Я хотел бы кое-что продать. Хороший товар… Газету читали? — уклончиво начал Ларри.

— Речь идет о камнях Ван-Риссик?

— Угадали. Стоят тридцать две тысячи фунтов или сто тридцать две тысячи долларов. Мадам Риссик все свои деньги вложила в камни, а не во французские украшения, которые блестят, но грош им цена. Лично я хочу получить не меньше пяти тысяч…

— Тысячу двести, — послышался сиплый ответ. — Плачу даже на двести больше, чем думал вначале.

Ларри тяжело вздохнул.

— Я не так много прошу, — начал он.

— Вещи здесь? — перебил «Незнакомец».

— Нет, я не взял их с собой.

Услышав эти слова, человек в автомобиле сразу понял, что эго неправда.

— И я принесу вещи только тогда, — добавил Ларри, когда вы будете разговаривать по-деловому. Еврей-ювелир на Майдн Вэль предлагает мне уже три тысячи, но даст и больше. Но мне хотелось продать именно вам — меньше риска. Вы понимаете?

— Даю вам полторы тысячи. Это мое последнее слово, — заявил «Незнакомец». — Деньги со мной, так что — решайте!

Ларри покачал головой.

— Я вас, кажется, задерживаю, — с язвительной учтивостью заметил он.

— Значит, не хотите продавать?

— Мы напрасно теряем время, — твердо повторил Ларри.

Не успел он договорить, как автомобиль тронулся и вскоре растаял в кромешной тьме дождливой ночи.

Ларри снова зажег потухшую сигару и зашагал к своей машине, оставленной за углом.

«Шейлок перевернется сегодня ночью в гробу», — пробормотал он себе под нос.

…Спустя неделю, когда Ларри Грем выходил из ресторана «Фиезоле» на Оксфорд-стрит, всякий принял бы его за добропорядочного джентльмена средних лет, что любит жизненные удобства и не прочь хорошо поесть. Цветок в петлице свидетельствовал о его отличном настроении. Да, он имел все основания быть довольным — драгоценности миссис Ван-Риссик были неплохо проданы и никто в Лондоне не знал об этом дельце, так как работал он в одиночку.

Когда Ларри уже стоял на улице, поджидая автомобиль, к нему неожиданно подошел высокий плотный мужчина и решительно взял его за локоть.

— Хелло, Ларри!

Длинный столбик серого пепла с сигареты Ларри упал на тротуар. То было единственным признаком его внезапного замешательства.

— А, это вы, инспектор! — произнес он, улыбаясь, — Рад снова с вами встретиться!

Ларри сказал это так естественно, что слова прозвучали почти убедительно. Чуть повернув голову, он заметил еще троих помощников полицейского инспектора Эльфорда. Поэтому с философским спокойствием он покорился своей участи и сел с детективами в авто, небрежно попыхивая и болтая с величайшим хладнокровием о всяких пустяках. Авто обогнуло здание Скотленд-Ярда и остановилось перед полицейским участком Канон Роуд.

Допрос продолжался недолго. На смуглом лице Ларри Грема время от времени вспыхивала легкая улыбка. Но обвинение он выслушал молча.

— Я живу на Клайбурн-Мэншонз, — сказал он. — Не будете ли вы любезны доставить мне оттуда другой костюм? Мне не хотелось бы явиться к следователю одетым, как какой-нибудь метрдотель. Инспектор, — добавил он, — нельзя ли мне поговорить с Баррабалем, о котором я много слышал. Говорят, он очень проницателен.

Эльфорд считал эту затею пустой, но все же, заперев Ларри, отправился в центральное здание к главному инспектору Баррабалю, которого нашел в своем бюро. Тот сидел с трубкой во рту за письменным столом и просматривал какие-то бумаги, доставленные ему тайной регистратурой.

— Мы задержали Ларри, мистер Баррабаль, — доложил Эльфорд. — Он хочет с вами поговорить. Я сказал, что, по всей вероятности, это невозможно. Но вы ведь знаете, что это за публика…

Главный инспектор откинулся на спинку стула и наморщил лоб.

— Неужели он заинтересовался мной? — иронично заметил он. — Это значит, что я знаменит!

Эльфорд не мог сдержать улыбки.

В Скотленд-Ярде частенько говорили о том, что Баррабаль, немало поработавший на ниве искоренения преступности, стремится всегда оставаться в тени. Даже газетных репортеров он старательно избегал. Уже восемь лет сидел он в длинной комнате на третьем этаже, среди груды бумаг, исследуя и сравнивая мелкие документы, что выводили на чистую воду злодеяния многих мошенников.

Он открыл в свое время систему, по которой работал голландец Гум, двоеженец и убийца. А вместе с тем, он никогда с Гумом не встречался. Простое объявление о пропаже в одной лондонской газете он сопоставил с другим объявлением в провинциальной немецкой газетке, и это привело братьев Ланед к пожизненному заключению в исправительном доме, хотя те были истинные асы-грабители, самые ловкие из когда-либо существовавших…

— Действительно, нужно посетить нашего друга Ларри, — сказал наконец Баррабаль и направился к выходу, чтобы поговорить с Гремом, который в своем элегантном смокинге и увядшей гортензией в петлице имел очень странный вид.

Ларри, знавший очень многих полицейских чиновников в Англии и Америке, поздоровался с Баррабалем, непринужденно улыбаясь.

— Рад познакомиться с вами, господин главный инспектор, — произнес он. — Я попался с крадеными вещами, в моем чемодане в отеле «Шелтон» вы найдете достаточно, чтобы изобличить меня десять раз. Доверчивость всегда была моей слабостью…

Баррабаль не сказал ни слова. Он ждал вопроса Ларри, который неизбежно должен был прозвучать. И он прозвучал.

— Кто меня заложил, инспектор? Меня интересует только это.

Баррабаль продолжал молча смотреть на него.

— Я знаю только трех людей, которые могли на меня донести, — Ларри загнул на руке пальцы, — хотя имен я не назову. Первый — тот, что купил вещи. Он отпадает. Номер два — плохого обо мне мнения, но он сейчас во Франции. Есть еще третий — парень с расщепленным ногтем. Он давал мне полторы тысячи за вещи, которые стоят двенадцать тысяч, по крайней мере… Но он меня не может знать.

— Кто же этот парень с расщепленным ногтем? — спросил главный инспектор.

Ларри улыбнулся, оскалив свои великолепные зубы:

— Пусть предают другие, если им это нравится, но я слишком порядочен для этого. Я задал вам странный вопрос, понимаю. Еще не было полицейского чиновника, который бросил бы предателя на произвол судьбы… — Он взглянул на инспектора, и Баррабаль утвердительно кивнул.

— Итак, вы думаете, что один из трех вас предал? Скажите мне их имена, и я даю слово, что укажу вам того, кто это действительно сделал.

Ларри пристально взглянул на него и покачал головой:

— Я не могу предать двоих, чтобы поймать третьего. Никто лучше вас не знает этого, Баррабаль.

Главный инспектор в раздумьи поглаживал свои небольшие темные усы.

— Я дарю вам удобный случай, — произнес он наконец. — Может завтра я зайду к вам еще — прежде, чем вас отведут в следственную тюрьму. Вы правильно сделаете, если сообщите мне имена…

— Я подумаю об этом ночью, — угрюмо буркнул Ларри.

Баррабаль неторопливо вернулся в бюро, отпер стальной шкаф и вынул оттуда железный ящик. В нем лежало множество бумажных карточек. Каждая из них была анонимным доносом. Где-то в Лондоне жил босс преступного мира, который занимался укрывательством краденых вещей. У него были свои агенты в каждом участке города. Во всяком грязном деле он принимал активное участие, и эти маленькие листочки бумаги были местью за то, что воры продавали добычу не ему, а кому-то другому…

Он вынул верхний листочек и еще раз перечитал.

Без подписи. Это был обычный анонимный донос, что приходил в Скотленд-Ярд.

Баррабаль погладил свои черные усы, еще раз всмотрелся в листок.

«„Доносчик“, я тебя поймаю!» — пробормотал он.

…Минуло два года и шесть месяцев. Листья в парке выглядели уже по-осеннему. Он и она медленно прогуливались по тропинке, окаймлявшей широкую дорогу между Марбл-Арч и Гайд-парк-Корнер. Солнце сияло, но дул резкий восточный ветер.

Капитан Лесли был сильным, подтянутым сорокалетним мужчиной выше среднего роста. В его черных волосах светилась легкая седина, но лицо было еще молодым.

— Нужно только видеть, как люди бьются… — говорил он своей спутнице. — Место теперь получить гораздо труднее, чем до войны и, кроме того, это действительно хорошая должность…

Берил Стендман покачала головой…

— Это не то, что вам нужно, капитан Лесли, — произнесла она и, помедлив, продолжала: — Но есть еще кое-что, совершенно непонятное для меня… Я только боюсь вас обидеть…

— Я не обидчив, — заявил он. — Говорите!

— Фрэнк говорит, что вы не особенно любите свое дело, и я этого не могу понять. Только, прошу вас, не говорите ему о нашей беседе…

Лесли кивнул.

— В некоторых отношениях я — полная противоположность вашему жениху, мисс Стендман, — заметил он. — Фрэнк Суттон умеет завоевывать расположение своего персонала. Меня забавляет смотреть, как его люди здороваются с ним! Они чуть ли не на колени падают, когда он появляется в бюро утром, — бросил он насмешливо.

— Ну, это не совсем красиво с вашей стороны, — заметила Берил недовольно.

— Я вовсе не хотел сплетничать, — возразил Лесли живо. — Это только забавно, или лучше сказать — поучительно. Если бы Фрэнк Суттон попросил своих людей работать для него целую неделю ночами, уверен: они сочли бы это за величайшую милость! А если бы я вздумал задержать их на пять минут после работы — случился бы настоящий бунт. — Он тихо засмеялся и добавил:

— Только один из всего персонала расположен ко мне вполне искренне. И, кроме того, есть еще…

— Ну, кого вы еще покорили? — спросила Берил с иронией.

Он усмехнулся.

— Секретарша Суттона очень мила со мной. Я хочу сказать — она всегда предупреждает мои желания. А, может быть, она так давно на службе у Френка Суттона, что доброта и приветливость стали ее второй сущностью…

— Сейчас вы действительно ужасны!

— Я это знаю. — Он произнес это так мягко, что она рассмеялась.

…Когда Джон Лесли увидел в первый раз невесту своего шефа, у него появилось счастливое чувство легкости и свободы. Так, будто он нашел то, к чему всегда подсознательно стремился и о чем всегда тосковал.

Берил была очень хороша, и ему доставляло наслаждение смотреть на ее прекрасное лицо. Оно заключало в себе скорее тихую красоту фиалки, чем яркое великолепие нарцисса.

Серые глаза оживляли это лицо, восхищавшее своей нежной розовой свежестью. У Берил был веселый и легкий нрав, счастливая улыбка почти никогда не покидала ее нежного рта. Лесли был ошеломлен, узнав, что она обручена и скоро выйдет замуж.

Фрэнк Суттон был видный молодой человек в расцвете лет. Он обладал несокрушимой энергией и пользовался славой неутомимого работника и к тому же, был приятен в общении. На его складах на Кальфорд-Чамберс работа кипела: он был экспортером, не пренебрегающим никаким делом, как бы ничтожно оно ни было.

Энергичных и пользующихся успехом людей редко любят собственные служащие, но Фрэнка Суттона все обожали. Его открытая улыбка ободряла его коллег во всех испытаниях и неудачах, привязывала к нему сердца. Когда он проходил через торговые помещения, то этим переносил частицу своей энергии на персонал, а если подавал кому-то руку, это служило как бы поощрением и подарком…

— Да… он интересный человек, — сказал Джон Лесли.

— Хотела бы, чтобы он не был таким совершенством… — тихо вздохнула в ответ Берил. — Кстати, не знаете ли вы человека по имени Баррабаль, главного инспектора Скотленд-Ярда? — неожиданно спросила она.

Джон Лесли кивнул.

— Лично я с ним не знаком, но слышал много. Его имя еще недавно часто упоминалось в газетах. Но почему вы спросили об этом человеке?

— Фрэнк говорил о нем. Он спрашивал у моего дяди, не знает ли тот его. Фрэнк подозревает… — она запнулась на мгновение, и та интонация, которой она окончила фразу, подсказала ему, что она снова коснулась запрещенной темы.

— Пропало несколько пакетов из магазина, вы, верно, знаете, — продолжала она, — … и Фрэнк известил мистера Баррабаля. Вы разве ничего об этом не слышали?

— Я ничего не знал, — ответил небрежно Лесли. — Но не думаю, что Баррабаль возьмется за это дело. Он не из тех людей, что теряют время из-за таких пустяков… А вот посмотрите — идет тот, кто на меня зол!

Навстречу шли два джентльмена, оба — высокого роста, хотя Лоу Фридман из-за своей сутулости казался чуть ниже спутника. Это был человек с резкими чертами лица, орлиным носом, большим ртом и сильным упрямым подбородком. Его спутник, молодой красивый блондин с голубыми глазами, улыбнулся, увидев Берил и Джона Лесли, обнажив свои безукоризненно белые зубы.

Но мистер Фридман вовсе не разделял его веселости. Он нахмурился, сурово посмотрев на молодую девушку и на ее спутника.

— Я думал, ты на обеде у миссис Морден, Берил, — заметил он резко.

— Я встретила капитана Лесли на Оксфорд-стрит, — как бы извиняясь, ответила девушка.

— Конечно, случайно? — иронично осведомился Лоу и добавил: — Кажется, у вас не слишком много работы, Лесли?

— Да, не очень, — ответил тот холодно.

— На моем предприятии никто не переутомляется, — рассмеялся Фрэнк Суттон.

Он, казалось, вовсе не удивился, встретив свою невесту в обществе старшего делопроизводителя.

— Тот, кто гуляет, имеет на это время, не правда ли, Лесли? — Фрэнк с улыбкой посмотрел на Берил. — Не позволяй старику Лоу запугивать тебя. Берегись! У него иногда бывают странные фантазии, и он воображает, будто все хотят похитить его маленькою любимицу! — Он шутливо толкнул спутника локтем.

Но мистеру Фридману было вовсе не до смеха. Он сохранял мрачный вид.

Зависла неловкая пауза.

Суттон взял Лесли под руку.

— Кажется, нам пора вас покинуть, — весело заявил он. — Я увожу с собой мистера Лесли.

Лесли старался поймать взгляд Берил, но та казалась растерянной, и он счел за лучшее уйти со своим шефом.

Мистер Суттон был очень разговорчив и чрезвычайно любезен. Он пространно рассуждал о том, какими темными предрассудками отличаются люди.

— Мне кажется, — говорил он, — что Фридман расположен к вам, но считает вас чем-то вроде Дон-Жуана. Я не раз просил его не делать замечаний Берил. Но Фридман упрям, как все старики…

Лесли вынул из серебряного портсигара папиросу и закурил. Слабая улыбка тронула его выразительные губы.

— А вы сами ничего не имеете против того, что я иногда случайно встречаюсь с мисс Стендман? — поинтересовался он.

Фрэнк Суттон пожал плечами.

— Великий Боже! Ну, конечно же, ничего не имею против! Я именно так и смотрю на вещи: последние десять лет вы из-за несчастного стечения обстоятельств были лишены общества красивых женщин и, думаю, что Берил оказывает на вас благотворное влияние. Вы ничего не имеете против того, что я говорю начистоту?

Лесли кивнул, и Фрэнк продолжал:

— Вы — объект моего эксперимента. Я постоянно делаю опыты, и большая их часть кончается неудачей. Я хотел бы вас исцелить. Не говорю — исправить, это звучит как-то по-менторски…

Самое чувствительное ухо не заметило бы в его тоне и тени покровительства. Фрэнк говорил спокойным и самым естественным голосом.

— Берил прекрасна, — продолжал он. — Но я не турецкий паша, который запрещает женщине видеть других мужчин. По-моему, девушке следует основательно изучить мужскую породу. Я это говорил и старому Лоу, но он слишком старомоден…

Он болтал в том же духе, пока они не пересекли Оксфорд-стрит. Канцелярские помещения фирмы «Фрэнк Суттон и К°» занимали три этажа в угловом доме вблизи «Мидлсекс-Госпиталя». Улица была расположена в аристократическом районе и тянулась параллельно Оксфорд-Стрит.

Мистер Суттон начал свое дело шесть лет тому назад, и теперь был владельцем процветающего экспортного предприятия. Его отделения были рассеяны по всему миру. Большой склад товаров возле Вест-Индского дока тоже принадлежал ему. В отличие от многих других экспортеров, ограничивающих свою деятельность только одной специальной областью, Фрэнк Суттон занимался всеми видами торговли, и никакое предприятие не казалось ему нерентабельным.

Идя по широкому коридору, куда выходили двери различных бюро, он говорил о дальнейшем расширении своих предприятий.

— Это счастье, что вы попали ко мне, Лесли. Если, конечно, вы возьметесь за дело с нужной энергией и осмотрительностью. — Он остановился и пытливо взглянул на своего собеседника.

— Вы должны быть со мной откровенны, Лесли! — произнес он.

Джон Лесли смотрел ему в глаза, не понимая о чем речь.

Фрэнк пояснил:

— Я хотел бы знать гораздо больше о вас, чем знаю теперь. Как вы проводите ночи? Что делаете вне предприятия? Я взял на себя риск, дав вам место. Вы скрываете что-то от меня, и я хотел бы знать — что…

Лесли улыбнулся.

— А я думал, вы достаточно обо мне знаете, — сказал он. — Но поскольку вы очень любопытны, должен вам признаться в своей небольшой мании. Я покупаю вещи дешево, а продаю дорого. И когда у меня есть свободное время, я использую его на то, чтобы доносить на других людей.

…Фрэнк Суттон смотрел на своего спутника, вытаращив глаза.

— Вы покупаете вещи дешево, а продаете дорого? — повторил он медленно. — И вы употребляете свой досуг на то, чтобы доносить на других? Не понимаю…

— Я думаю, — пояснил Джон Лесли с усмешкой, — все дело в том, что вы не получили моего воспитания…

Фрэнк задумчиво проговорил:

— Словом, вы для меня — загадка. Мне кажется, я никогда еще не встречал таких людей, как вы.

— Жаль, — холодно заметил Лесли.

— Не хочу оценивать, что значит то, что вы предаете других людей. Это пахнет чем-то не совсем порядочным, — растерянно добавил Фрэнк.

— А я не претендую на порядочность, — заявил Лесли. — Так что Лоу Фридман прав. Если бы я был на вашем месте, мистер Суттон, то, конечно, запретил бы мне встречаться с мисс Берил. И если бы я был Фрэнком Суттоном, я бы, вероятно, выплатил Джону Лесли его жалованье и указал бы ему на дверь. Вы поступили не совсем умно, — простите за откровенность, — взяв меня к себе на службу. Из тысячи молодых коммерсантов ни один не рискнул бы связаться со мной. А из миллиона — ни один не позволил бы мне встречаться, пусть даже случайно, с такой красивой девушкой, как Берил Стендман. Вы в своем роде единственный!

Фрэнк улыбнулся.

— Возможно, это действительно не совсем умно с моей стороны, — заметил он и неожиданно спросил: — А что поделывает этот Тильман?

— Я его редко вижу. Зачем он вам?

…Лесли стоял в нескольких шагах от двери своего бюро. Фрэнк Суттон в раздумьи гладил подбородок.

— Он такой же странный, как и вы. Я кое-что подозревал, но его удостоверение и рекомендации были в полном порядке, — произнес он.

— Если у вас есть подозрение, лучше всего немедленно его уволить, — резко заметил Лесли.

— Мягкость — моя слабость, — пожал плечами Фрэнк. — Бедный парень искал место, и я взял его. Не хочется выбрасывать на улицу человека только потому, что не нравится его лицо…

В эту минуту кто-то окликнул Суттона с другого конца коридора, и он ушел, махнув рукой.

Лесли услышал, как он смеялся, разговаривая с кем-то, затем исчез в одном из боковых ходов.

Лесли подошел к двери своего бюро, осторожно отворил ее и вошел. Это была хорошо меблированная комната, где среди вещей бросался в глаза стальной шкаф, вделанный в стену. Кроме большого стола там стоял еще и маленький столик, принадлежавший личной секретарше Фрэнка Суттона. С ней Джон Лесли и делил эту комнату.

Когда Лесли вошел, секретарши не было в кабинете. Зато здесь был посторонний. Какой-то человек склонился над письменным столом и шарил в бумагах.

— Вы что-нибудь потеряли здесь, Тильман? — иронично осведомился Лесли.

Тот быстро обернулся. На худом и смуглом лице отразилось замешательство.

— Да, я забыл здесь один счет! — с вызовом ответил непрошенный гость.

— Недавно работаете в фирме, Тильман? — спросил Лесли.

— Всего месяц.

— И за это время я уже застал вас дважды роющимся в моих бумагах. Не думаю, что нам долго придется работать вместе.

Тильман посмотрел на него и, казалось, легкая усмешка скользнула по его губам.

— Очень жаль, — сухо ответил он, — а я как раз подумал, капитан Лесли, что мы получше познакомимся друг с другом.

Лесли быстро осмотрел лежавшие на столе бумаги. Особенной роли они не играли, ящики же, где лежали важные документы, были заперты.

— Здесь был еще кто-нибудь? — спросил Лесли.

Тильман с рассеянным видом смотрел в окно.

— Да, — отозвался он. — Некий мистер Грем… Мистер Ларри Грем.

Он искоса взглянул на Лесли и заметил, что лицо у того потемнело.

— Грем? — переспросил Лесли. — А что ему тут нужно?

— Мне кажется, он хотел с вами поговорить, — пояснил Тильман, уставившись в окно. — И, кажется, по важному делу…

Лесли казался растерянным.

— Грем обещал в шесть вечера зайти еще раз, — продолжал Тильман, подняв глаза на делопроизводителя.

— Судя по его словам, — с нажимом продолжал он, — его недавно выпустили из тюрьмы. Вы знали его?

— Очень мало, — хрипло ответил Лесли и неожиданно взорвался:

— Что это вы, черт возьми, вообразили, будто можете меня допрашивать?! — заорал он.

Кивком головы он указал Тильману на дверь и, заметив, что тот не особенно спешит, добавил:

— Тильман, я хочу, чтобы вы поняли: я не потерплю, чтобы вы за мной шпионили! Если я еще раз увижу, что вы слишком интересуетесь моей корреспонденцией, я вас выброшу за дверь! Понятно?

На мгновение показалось, будто Тильман собирается расхохотаться, но тотчас же лицо его опять стало серьезным.

— Это было бы очень интересно, — зловеще произнес он, выходя из комнаты.

Лесли мрачно посмотрел ему вслед.

Секретарша Суттона в этот день не явилась на службу, и он оставался в комнате один, Несмотря на то что у него было достаточно работы, он не садился за письменный стол. Каждую минуту он подходил к окну и смотрел на улицу. Когда стало темно и зажглись первые фонари, он увидел человека, которого ждал. Он мог его ясно различить. Мистер Ларри Грем стоял под одним из фонарей с сигарой во рту, держа руки в карманах. И пока Лесли смотрел в окно, Ларри Грем не покидал своего поста.

Ларри Грем был типичным вором-одиночкой, он работал без помощников. Несмотря на это, у него было много друзей. Когда он был выпущен из Дартмура, то отправился тотчас же на свою квартиру в Саутуорке и нашел ее в полном порядке. Она располагалась в большом доме, недалеко от Дауэр-стрит. Там жили приличные, состоятельные люди, и сам великий Баррабаль ничего не знал об этом его убежище. Хозяйка мистера Грема привыкла к его частым отлучкам, а поскольку у него была закладная на дом (Ларри был бережливым человеком и умел хорошо помещать свои капиталы), то было невозможно сдать его квартиру другому жильцу.

Хозяйка равнодушно поздоровалась с ним, и он прошел в свою маленькую квартирку, где нашел все в том же виде, как и оставил. Ни одной сигары не пропало из кедрового ящичка на камине…

Сейчас его мало интересовали деньги, спрятанные у него под кроватью. Его гораздо больше занимал «Браунинг» и коробка с патронами. Он вернулся из тюрьмы с одним твердым решением: отомстить своему врагу. На сей раз он много перенес и много передумал. Это было вообще свойственно Ларри Грему. По своей природе это был спокойный, философски рассуждающий человек. В тюрьме его поставили работать в прачечной, и сплетни, которые он там слушал, только подогревали его жгучую ненависть к врагу…

В прачечной он встретился с человеком, который благодаря доносу «Незнакомца» был осужден на десять лет тюрьмы. Никто, кроме Ларри, не знал о расщепленном ногте, и он хранил эту драгоценную тайну в себе. Теперь он даже жалел, что рассказал кое-что Баррабалю…

Пребывание в исправительном доме на этот раз было для него мучительным. Тюремные сторожа не отличались особой любезностью, дважды он был наказан за попытку раздобыть табак. Все заключенные были ему чужими, кроме того человека в прачечной…

Вернувшись в Лондон, он все думал, думал… Он думал о расщепленном ногте, о доносчике и о своем «Браунинге».

У него была единственная зацепка: расщепленный ноготь на среднем пальце. Была еще и другая подробность. Доносчик покупал в большом количестве краденые автомобили и вел свои дела через мошенников из Сохо. Ларри бывал теперь в Сохо и случайно встретил там на Регент-стрит молодую даму, которая недавно делала маникюр человеку с расщепленным ногтем. Она заметила также и двойной белый рубец на первом суставе.

— Я не знаю его имени, — сказала она. — Но я часто видела, как он входил в свое бюро. Я живу недалеко и постоянно прохожу мимо этого места. Это будет замечательно, если благодаря мне вы снова найдете своего брата…

— О, да, — ответил Ларри. Давно разыскиваемый брат был предлогом, которым он камуфлировал свои розыски. Эта молодая дама была очень наблюдательна и, хотя Ларри никогда не видел доносчика, он его, без сомнения, сразу же узнал бы по тому описанию его внешности, что она ему дала.

Он исследовал все окрестности Мортимер-стрит и следил внимательно за всеми людьми, входящими и выходящими из бюро мистера Суттона. В последние дни он успел поближе познакомиться с двумя служащими фирмы. Последние сомнения исчезли, когда он вечером стоял в густом тумане с маленьким револьвером в одном кармане и с проездными документами — в другом. Он намеревался отправиться в один из отелей Шварцвальда, где имел обыкновение отдыхать…

…Служащие покидали бюро, длинная вереница мужчин и женщин выплывала из двери, исчезая в ночи. Лесли подождал, пока замолкли шаги в коридоре и еще раз взглянул в окно. Теперь он не мог уже никого заметить в густеющем тумане…

На другом конце коридора было одно бюро, казавшееся пустым: через матовые стекла двери не было видно света. Но все-таки там кто-то был: мистер Тильман стоял на стуле и наблюдал сквозь щель, как уходит его шеф. Затем вышел вслед за ним и исчез в густом тумане…

Ларри Грем покинул свой наблюдательный пост и перешел на другую сторону улицы, когда вдруг увидел выходящую из двери фигуру. Когда человек прошел мимо, Ларри бросил сигару и поспешил за ним.

— Эй, вы! — крикнул он и хлопнул человека по плечу.

Человек обернулся, испытующе посмотрел на него.

— Ах, это вы, Грем? Я вас видел, — холодно произнес он.

— Вот как — вы меня видели?!

Ларри повторил это тихо, но голос его дрожал смертельной ненавистью.

— Послушайте, что я вам скажу. Теперь, наконец, вы в моих руках. Вы — доносчик, и я вас упрячу туда…

Перед ним мелькнуло красноватое пламя, на бесконечно малую долю секунды он почувствовал жгучую боль и упал…

Через десять минут он был найден полицейским. И только инспектор Баррабаль знал или подозревал, от чьей руки пал Ларри Грем.

Джошуа Гаррис вошел в бюро «Почтового курьера» и уселся с усталым вздохом у редакторского стола. Ему было под шестьдесят, он был лыс, черты его лица выражали усталость и доброту. И летом, и зимой он носил одну и ту же соломенную шляпу и отличался странной манерой всегда неправильно застегивать пуговицы своего рыжеватого пальто. Его можно было свободно принять за старого мирного домохозяина, который удалился от дел. Самый опытный физиолог не смог бы определить профессию этого человека. А между тем во всем Лондоне не было репортера, который обладал бы такими глубокими познаниями в области человеческих преступлений, как этот добродушный человек. Он повесил свой зонтик на край письменного стола (мистер Филд очень сердился за это) и неуверенно шарил по карманам, пока не нашел раздавленной папиросы.

— Опять убийство, — сообщил он, закуривая.

Седовласый мистер Филд с упреком посмотрел на него из-под густых кустистых бровей.

— А вы ожидали свадьбу?

Но мистер Джошуа был выше саркастических замечаний.

— Два раза стреляли в упор из револьвера. Револьвер был снабжен, по всей вероятности, глушителем. Убитого зовут Ларри Грем. В понедельник на прошлой неделе он был выпущен из Дартмурской тюрьмы.

Редактор заинтересовался.

— Грем? — переспросил он. — Я припоминаю этого человека. Это он похитил бриллианты Ван-Риссик?

Джошуа кивнул с таким видом, будто удивлялся геройскому подвигу Ларри Грема.

— Баррабаль думает, что Грема тогда предали…

— Предали? — Филд пристально посмотрел на Гарриса. — Вы видели Баррабаля?

— Нет, его лично не видел, — ответил Джошуа, — но я говорил с ним по телефону. Он сделал кое-какие намеки, которые могут оказаться очень полезными.

— Что вы хотите этим сказать? Вы думаете, его убил человек, известный под кличкой «Доносчик»?

Джошуа утвердительно кивнул.

— Да, это сделал именно тот, кого я окрестил «Доносчиком», — заметил он.

Джошуа в раздумьи посмотрел на редактора и вытянул губы, словно хотел свистнуть. Мистер Филд взглянул на репортера и подумал, что, наверное, никогда в жизни он не встречал еще человека, внешность которого так мало соответствовала бы его профессии. Что-то по-детски беспомощное сквозило в чертах Гарриса. Если бы его увидели стоящим в нерешительности на краю какой-нибудь перекладины, то, наверное, взяли бы за руку и перевели на другую сторону. Он мог быть секретарем какого-нибудь благотворительного общества. Но даже самая дикая фантазия не могла приписать мистеру Гаррису репортерского дара, и никто не мог заподозрить, что в этот момент он занят тонким анализом версий этого таинственного убийства.

— Баррабаль — удивительный человек, — продолжал он и покачал головой. — Он так таинственен… И это не в традициях Скотленд-Ярда. Там обыкновенно говорят обо всем, что знают, даже о том, чего вовсе не следовало бы говорить…

— Что же сказал вам Баррабаль, и что странного вы нашли в нем? — спросил Филд.

Джошуа пошарил в многочисленных карманах своего жилета — их было не менее шести — и, наконец, нашел клочок бумаги, где были нацарапаны имя и адрес.

— Мистер Баррабаль дал мне совет поискать и проинтервьюировать этого человека. Он сообщил мне также несколько интересных подробностей о нем…

Мистер Филд надел пенсне и прочел:

— Капитан Джон Лесли… Кто это такой?

Джошуа взял у него бумажку, сложил ее и спрятал в тот же карман, откуда вынул.

— Это и есть тайна, которую я хочу раскрыть.

Он снова закурил папиросу и продолжал.

— Заварилось крупное дело, и я до смерти боюсь, чтобы «Журнал» не выхватил его у нас из-под носа. Помните, мистер Филд, я уже вам говорил об этом?

Мистер Филд скорчил гримасу:

— Я думаю, во всем газетном мире не найдется репортера, которого бы вы не опередили недели на три, Джошуа, — заявил он, и Гаррис просиял — он любил комплименты.

Само по себе убийство не представляло большого интереса для криминального репортера. Ларри Грем, известный международный вор, был застрелен в тумане, и газеты высказывали подозрение, будто причиной преступления являлась ссора. Убийство произошло в квартале, где жило много иностранцев, и некоторые из них казались весьма подозрительными полиции. Тут было множество мелких клубов, легальных и тайных, где эти иностранцы находили себе прибежище. Там же, в чердачных помещениях тайных клубов, они ютились. В этой местности расположился и клуб анархистов. В Скотленд-Ярде не раз допрашивали членов этого клуба, имевших и раньше дело с полицией из-за частых драк и убийств.

Было странно, что ни один из служащих фирмы, с которыми был знаком Грем, не явился в полицию и не рассказал о том, что Ларри постоянно наводил справки о некоем человеке… По всей вероятности, они не отождествляли жертву убийства с приветливым иностранцем, который их часто посещал. В подобных случаях полиция, как правило, попадает в тупик.

Не было, к тому же, никаких свидетелей и хотя два человека слышали глухие звуки, но они не остановились, предпочтя идти своей дорогой. Убийца исчез в тумане. Не является в полицию и тот свидетель, что видел на месте преступления высокого человека в темном…

— Это было совсем недалеко от твоего бюро, Фрэнк, — Берил оторвалась от газеты и посмотрела на него. Они сидели в библиотеке.

Фрэнк кивнул.

— Как раз на углу. Это произошло вскоре после того, как я отправился домой. Швейцар говорит, будто он слышал выстрелы через минуту после ухода Лесли…

Лоу Фридман, сидевший в глубоком кресле у камина, поднял голову.

— После ухода Лесли? — переспросил он.

— Швейцар, правда, не совсем уверен, был это Лесли или новый служащий Тильман. Я сам был недалеко от места убийства… Встретил одного знакомого на улице… Мы были неподалеку, но я ничего не слышал…

Фридман сжал губы.

— Ларри Грем — имя как будто знакомое… Впрочем, эти типы меняют имена каждую неделю. Его знал кто-нибудь в бюро?

Фрэнк с сомнением покачал головой.

— Бедняга! — в голосе Лоу прозвучало почти участие.

— Возможно, он поссорился с кем-нибудь из шайки, и они постарались его убрать.

…«Усадьба-библиотека Фридмана» — так называли прекрасный дом Фридмана вблизи Уимблдон-Коммон. Казалось, это помещение создано специально затем, чтобы в нем предаваться мечтам. Мягкий свет проникал в окна, ложась на обшитые дорогими панелями стены. Лоу, в противоположность тем, кто сам пробивал себе дорогу, обладал тонким вкусом. Он создал здесь для себя уютный уголок, избегая превращать свой дом в музей старой дорогой мебели и прочего ненужного хлама.

Берил сложила газету, слегка вздохнула и откинулась на спинку стула.

— Какая ужасная жизнь! — сказала она. Лоу вопросительно посмотрел на нее. — Я говорю о жизни грабителей, воров и прочих подобных людей. Те опасности, которым они подвергаются…

— Грабеж и воровство — еще сравнительно невинные вещи. — Голос Лоу был почти резок, но как бы поняв всю неуместность подобного тона, он мягко улыбнулся. — Я хотел сказать — по сравнению с другими преступлениями, это еще ягодки. Я недавно слышал об одном преступнике, который сделал своей профессией многоженство… Представьте, образованный человек, побывал во всех частях света… Мне рассказывал о нем один знакомый из Претории, он видел его там, в центральной тюрьме…

— Какая гнусность! — воскликнула Берил, передернув плечами.

— У этого человека была такая схема, — продолжал Лоу, — он заводил знакомства с богатыми молодыми девушками в колониях, выдавая себя за отпрыска английской аристократической семьи, просил руки намеченной жертвы, затем выманивал все деньги, а в день свадьбы исчезал вместе с приданым. Очевидно, очень красивый молодой человек. Он всегда имел дело с девицами, которые уже были обручены…

— Очень похоже на нашего друга Джона, — заметил Фрэнк и рассмеялся, прочтя ужас в глазах Берил. — Успокойся, я пошутил. Хотя, согласись, в Лесли есть что-то чарующее.

— Ты хочешь сказать, что он меня очаровал?

— Вас обоих, — констатировал Лоу Фридман.

Фрэнк взглянул на каминные часы.

— Мне пора, — поднялся он.

— Странные вы люди! Никогда еще не видел обрученных, которые так мало интересовались бы друг другом, как вы! — заметил Лоу.

Он проводил Фрэнка до выхода, и они еще немного постояли в ожидании автомобиля.

— Я не позволял бы таких шуток на вашем месте, Фрэнк. Маленькая Берил слишком болезненно их воспринимает.

— Но, клянусь… — запротестовал Фрэнк.

Лоу дружески похлопал его по плечу.

— Конечно, вы вовсе не думали ее пугать, но вы не должны больше этого делать. Я лучше вас знаю женщин, мой мальчик. Никогда не нужно принуждать женщину защищать других мужчин.

…Фридман прождал, пока Фрэнк уехал, и вернулся в библиотеку. Берил стояла у камина, заложив руки за спину, и смотрела в огонь.

— Не огорчайся, детка, — сказал Лоу, набивая свою коротенькую трубку, которую имел обыкновение курить по вечерам. — Фрэнк иногда бывает грубым. Это правда, но он все-таки порядочный и честный человек…

Она обернулась.

— Что ты хочешь сказать? Кто же тогда нечестный?

Он немного помолчал, а затем медленно произнес.

— Джон Лесли, например, не честен. Я думаю, тебе пора узнать, что Лесли три раза сидел в тюрьме за укрывательство краденого…

Она уставилась на него широко открытыми глазами, и лицо ее побледнело.

— Присядь, — сказал Лоу, и Берил опустилась в кресло.

— Как давно мы знаем друг друга, дитя мое? — продолжал он.

Этот странный вопрос удивил ее.

— Почему ты спрашиваешь? Я не помню другого отца…

— Знаешь ли… — Фридман начал расхаживать взад и вперед по комнате, покуривая свою коротенькую трубку и опустив глаза. Через минуту он остановился перед ней. — Знаешь ли, каким образом ты попала ко мне на попечение, детка?

— Да, — удивленно ответила она. — Ты был компаньоном моего отца, дядя Лоу, и взял меня к себе после его смерти…

Он внимательно посмотрел на нее.

— Все верно, — произнес он через минуту. — Мы с твоим отцом были компаньонами, мы работали вместе… Мы ограбили один и тот же банк.

Она с ужасом посмотрела на него.

— Рано или поздно ты должна была узнать… Я не хотел, чтобы ты сама докопалась до прошлого своих родителей, и решил сам рассказать тебе правду. Билл Стендман и я были банковскими взломщиками в Южной Африке. Твоя мать умерла от разрыва сердца, узнав об этом… Это случилось через пять лет после того, как Билл был застрелен при взломе «Стандарт-Банка» в порту Элизабет. Он был убит, а я осужден к пяти годам исправительного дома, которые отсидел в Блекуотере. Твоя мать умерла через неделю после того, как я вышел оттуда. Она оставила мне письмо, в котором просила взять тебя на попечение. Тебе тогда было четыре с половиной года…

Берил, казалось, онемела. Она окинула взором роскошно убранную комнату, а он, как бы читая ее мысли, добавил:

— Каждый шиллинг, которым я теперь обладаю, нажит честным путем, Берил. Я плел кружева в Йоганнесбурге и сколотил некоторую сумму на бегах. На эти деньги я купил себе акции африканских алмазных копей — вначале пятьсот, когда они стоили еще по тридцать шиллингов, потом они поднялись в цене, и я впоследствии прикупил еще. Когда я их продал, у меня уже было две тысячи фунтов…

— Зачем, зачем ты рассказываешь мне это сейчас? — задыхаясь, крикнула она. — И какое отношение все это имеет к Джону Лесли? Ах, дядя Лоу, я не могу поверить…

— А могла ты когда-нибудь подумать, что я — вор, или что твой отец был грабителем? — спросил он.

Она молча покачала головой, и он продолжал:

— Это невероятно, я понимаю. Но Джон Лесли — тоже старый преступник. Фрэнк взял его на службу, чтобы дать ему возможность начать новую жизнь. У Лесли были рекомендации от директора тюрьмы, который был знаком с Фрэнком…

— Не может быть! Наверное, он был невинно осужден!

Лоу усмехнулся.

— Можно быть невинно осужденным один раз, но никак не три, — жестко заметил он. — Лесли — неплохой человек, мне он даже нравится. В нем есть хорошие задатки, но, ради Бога, Берил, не вбивай себе в голову разные романтические идеи! Фрэнк — сама доброта, у него редкий характер. Один из тысячи, может быть. Все его любят, и я на коленях благодарю Бога, что мы поехали на Мадеру и познакомились с ним в дороге…

Берил молчала. Она по-своему любила Фрэнка, но чувствовала, что судьба ее скорее связана с преступником Джоном Лесли, чем с преуспевающим молодым дельцом, который частенько угнетал ее своим сверхсовершенством.

— Мы должны быть благодарны судьбе, — продолжал ее опекун. — Мне суждено было дожить до того времени, когда ты выходишь за хорошего человека. Мне не нужно бояться, что какой-нибудь бродяга завоюет твое сердце, а ты потом, как твоя мать, умрешь от разрыва сердца. Я для тебя жил, милая Берил, тебе я отдал все силы души, все порывы сердца… Я ни разу не подумал о женитьбе. Конечно, ты не виновата: у меня всегда были наклонности старого холостяка…

— Ужасно, что такой человек, как…

Лоу хрипло рассмеялся.

— Вот она — настоящая женская логика! — произнес он. — Ты думаешь не о своем отце и не о своем бедном Лоу, который пять лет отбарабанил в тюрьме! Все твои мысли сосредоточены на этом вертопрахе…

Берил покраснела.

— А Фрэнк знает обо всем этом? — спросила она.

— Ты хочешь сказать — о твоем отце и обо мне? Нет, ему и не нужно этого знать. Но он, конечно, знает все, что касается Лесли.

— Понятно! — машинально произнесла она. — Каким образом они познакомились?

— Фрэнк послал Лесли письмо, когда тот был еще в тюрьме. Он написал ему, что слышал о его деловых способностях и просил зайти к нему после освобождения, чтобы переговорить относительно места. Таким образом, в один прекрасный день Лесли пришел к нему. Фрэнк принял, испытал его и нашел, что он хороший организатор. А когда последний делопроизводитель Фрэнка натворил глупостей, он дал это место Лесли. Нужно признать — Фрэнк очень великодушен.

— Я люблю Фрэнка, ты сам знаешь это, дядя, — заговорила Берил, но ее слова не звучали так убедительно, как ей бы хотелось. — Да, он мне очень дорог, и все-таки у меня нет особенного желания выходить за него замуж. Я с таким же успехом могла бы обвенчаться и с кем-нибудь другим…

Он обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Дорогая моя, это именно тот человек, которого я для тебя выбрал, — сказал он просто. — Я дал Фрэнку возможность выбиться в люди. Я одолжил ему денег, чтобы основать дело. Это не тайна. Я сказал себе: если этот человек выдержит испытание и выдвинется, я раздобуду ему жену. И он оправдал себя наилучшим образом, Берил. Во всем Лондоне не найдется торгового дома, который так быстро бы поднялся вгору за последние шесть лет, как предприятие Фрэнка…

В этот момент на пороге комнаты возник слуга.

— С вами хочет поговорить один господин, — сообщил он.

— Так поздно? — спросил Лоу, нахмурившись. — Кто же это?

Он взял с подноса карточку и поднес ее к глазам.

— «Мистер Джошуа Гаррис», — прочитал он. — Кто это, черт побери? — обернулся он к Берил. — Что ему нужно?

Но она только недоуменно пожала плечами.

Фридман вышел в приемную и нашел там милейшего мистера Гарриса, который с величайшим воодушевлением восхищался гравюрой, висевшей над камином.

— Великолепно! — повторял он восторженно. — Какие световые эффекты! Сколько динамики в этом рисунке!

Он быстро взглянул на мистера Фридмана, будто ожидая, что тот с ним согласится или выскажет хотя бы свое мнение.

— О, да! — дипломатично поддакнул Фридман. — Но вы ведь сюда пришли не за тем, чтобы говорить со мной о гравюрах?

Мистер Гаррис тяжело вздохнул.

— Разумеется, я пришел сюда не за тем, но странно — я обо всем забыл, увидев этот шедевр… — Он еще раз вздохнул. — Дело в том, что я пришел сюда, чтобы спросить вас: не знаете ли вы господина по имени… — он погладил подбородок, сморщил лоб, и, хлопнув по жилетному карману, вытащил оттуда измятый лоскуток бумаги, — господина по имени Джон Лесли!

Это была одна из его уловок — безучастно переводить взгляд с одного предмета на другой, а потом неожиданно останавливать его на собеседнике. Гаррис в упор посмотрел на мистера Фридмана и сумел сделать это так мастерски, что Лоу даже чуть не растерялся.

— Да, я знаю его, — вернее, я с ним встречался, — произнес он. — А зачем вам это нужно?

— Можете вы мне что-нибудь о нем рассказать? — спросил Джошуа кротким голосом и так смиренно наклонил голову, что отказать ему в просьбе было нельзя.

— Я знаю о нем очень мало, — сказал Лоу, — но мистер Суттон, без сомнения, вас с ним познакомит и сможет вам кое-что рассказать. Лесли — его делопроизводитель.

— Я знаю, — пробормотал Джошуа. — Ну, а что касается прошлого этого мистера Лесли?..

— Об этом я тоже ничего не знаю, — с сожалением в голосе произнес Лоу. Он вспомнил о собственном прошлом и постарался уклониться от допроса. «Не болтай» — вот старая и святая заповедь всех преступников, даже если они давно превратились в почтенных, всеми уважаемых людей…

— Очень жаль, — вздохнул Джошуа, и вся его фигура символизировала растерянность. — А я думал, вы что-нибудь сможете мне рассказать. Инспектор Баррабаль, которого я лично не знаю, но с которым иногда говорю по телефону, сказал, что вы мне можете помочь…

— Как вы сказали? Баррабаль? — переспросил Лоу. — Ах, да — тот сыщик, о котором в последнее время так много говорят! Можете передать ему мой привет и скажите, что я ничего о Лесли не знаю… А если бы даже знал, то ничего не сказал бы!

— Здесь говорят о мистере Лесли? — спросила Берил, появившись в дверях библиотеки.

— Это репортер хочет собрать кое-какие сведения о нем, — Лоу пристально посмотрел на Джошуа. — Вы слишком стары для газетного работника.

Мистер Гаррис вовсе не обиделся, услышав эти слова. С поистине ангельской добротой он улыбнулся юной леди.

— Стар и опытен, — поправил он. — Согласитесь, это огромное преимущество возраста — ум и опытность!

— Что же вы хотите знать о мистере Лесли? — спросила Берил.

— Все! — при этом Джошуа сделал такое движение рукой, как будто хотел охватить вселенную и поэтому просил снять покровы со всех ее тайн.

— На Мортимер-Стрит произошло убийство, — пояснил он. — Найден мертвым человек по имени Ларри Грем. Вполне естественно, мы собираем все сведения о лицах, способных помочь в розыске преступника. — Несмотря на некоторую драматичность этих слов, тон Джошуа был прост и спокоен. Он говорил скорее как ребенок, что цитирует наизусть речь Антония у трупа Цезаря.

— Разве капитан Лесли… — начала Берил, но Лоу взглядом заставил ее замолчать.

— Мы ничего не знаем о Лесли, — сказал он уклончиво, — и вы напрасно потеряли время…

— Не совсем, — произнес репортер, вежливо поклонился Берил и направился к двери. Уже выйдя на улицу и направляясь к поджидавшему его экипажу, он проворчал:

— Ну, истратил ты четырнадцать шиллингов на поездку, Джошуа… Когда ты будешь подавать счет в бюро, тебе скажут, что ты ничего не видел, кроме ногтя мистера Фридмана. Ты уже попал впросак. Особенно, если вспомнить, что этот ноготь, который тебе хотелось видеть, скрыт под чехлом…

Джошуа сел в автомобиль, высунулся из окна и сказал шоферу:

— Поезжайте обратно через Гаммерсмит! Я думаю, так поездка обойдется на полшиллинга дешевле…

Несмотря на то, что Джошуа Гаррис и инспектор Баррабаль никогда не встречались, между ними установилась переписка. Знакомство началось с того дня, когда репортер написал подробный отчет об убийстве в Эрмонтоне. Баррабаль послал ему любезное письмо. Два раза пытался Джошуа навестить инспектора, но ему было в этом отказано. Баррабаль был очень осторожен и нелюдим. И все же, несмотря на эти качества, надо заметить, он вскоре выдвинулся. Его недюжинные способности были замечены, и он был назначен начальником одного из отделов Скотленд-Ярда.

Впрочем, и тут его страсть к затворничеству осталась прежней.

…Однажды поздно вечером Баррабаль сидел в Скотленд-Ярде. Перед ним лежал протокол по делу об убийстве Ларри Грема, отпечатанный на шести страницах. Этот документ не представлял для него ничего нового. И все-таки… Вошел инспектор Эльфорд. Баррабаль сосредоточенно, уже в который раз, перелистывал протокол.

— Я нашел квартиру Ларри Грема, — сообщил Эльфорд, — у него было несколько комнат, и…

— Вы обыскали его квартиру? — поинтересовался инспектор, не поднимая головы.

— Да, но там ничего особенного не было. Он все уничтожил заблаговременно, а свои пожитки сложил в два чемодана в тот же день, когда был убит. Билет для поездки в Германию он взял в бюро путешествий. Чемоданы мы нашли в багажном отделении на станции «Виктория»…

Баррабаль откинулся на спинку стула и потянулся.

— Какой же недалекий человек был этот Грем! — с досадой произнес он.

Эльфорд погладил бороду и подошел к окну.

— Когда я заглянул сегодня утром, то на столе у вас лежал желтый конверт с надписью «частное». Не новые ли это штучки «Доносчика»? — спросил он.

— Да, и очень интересные, — ответил Баррабаль.

Он направился к большому сейфу, вынул какую-то бумагу и показал ее помощнику.

— Это та же бумага и написана на той же пишущей машинке, — сказал Баррабаль.

Эльфорд был близорук. Низко наклонясь к лампе, он внимательно рассматривал бумагу. Там сообщалось:

— Это означает, — сказал Баррабаль, что «Доносчик» сейчас предлагает кому-то продать эти вещи. Пока он ведет переговоры. Если же вещи станут его собственностью, мы ничего больше не узнаем о них…

…Баррабаль работал еще целый час, потом надел шляпу, поднял воротник пальто и скрылся в темноте ночи.

На берегу Темзы он увидел человека, стоявшего около фонарного столба, и когда инспектор повернул налево, незнакомец направился к нему. Хотя Баррабаль и не мог видеть лица этого человека, он знал, что неизвестный смотрит на него, и он все ниже опускал лицо, чтобы скрыть его в поднятом воротнике. Ему показалось, будто незнакомец хотел ему что-то сказать. Однако тот, видимо, передумал и неожиданно исчез. И все-таки Баррабаль узнал его. Когда он оглянулся, то заметил, что человек пересек улицу и стал удаляться в направлении Вестминстер-Бридж.

Баррабаль остановил знакомого сыщика, и они вместе поспешили через улицу. Баррабаль снова увидел этого человека.

— Последите за ним, — приказал он коротко сыщику, — я хотел бы знать, где он живет и чем занимается. Можете позвонить мне по телефону завтра утром в половине восьмого на квартиру.

…Задача сыщика, казалось, была необыкновенно легкой. Но вскоре он убедился в обратном…

По южному берегу Темзы проходил трамвай, и незнакомец вскочил в него. Сыщик последовал за ним. На перекрестке улиц Элефант и Кэстл трамвай остановился. Сыщик Броун, увидев, что человек продолжает спокойно сидеть в углу, принялся читать газету. Когда трамвай шел полным ходом, сыщик вдруг заметил, что незнакомец исчез. Выпрыгнув, он оглянулся и выругался: этого человека и след простыл! Он стоял в полном недоумении, не зная, что делать. Вдруг кто-то взял его за локоть. Это был Гаррис.

— Господин, которого вы ищете, исчез под землей, — произнес мистер Гаррис весело, — он спустился в подземку и поехал дальше.

— Вы с ним знакомы?

— Отчасти. Я даже считаюсь его другом, но только теперь он меня рассердил.

— Кто же он? — спросил сыщик Броун.

Гаррис сделал вид, будто не слышит.

— Откуда вы знаете, что я его преследую? — удивился Броун.

— Потому что я следую за вами, — объяснил Гаррис спокойно. — И за вами вскочил в вагон. Удивляюсь, как вы меня не заметили…

У Фрэнка Суттона была секретарша, которая каждый вечер ужинала в ресторане на улице Хашмаркет, а потом, по обыкновению, отправлялась в кино и закусывала вторично где-нибудь в дешевом кафе. Мисс Милли Треннит была большой любительницей кино. Обо всем этом знал Гаррис. По опыту он заключил, что симпатичные мужчины лет шестидесяти с хорошими манерами имеют иногда большой успех, чем молодые люди. Но хотя он и поджидал секретаршу Суттона у ее дома до полуночи, Милли Треннит так и не появилась…

На следующее утро Милли Треннит рассказала Лесли, что была в оперетке на премьере, но тот не заинтересовался этим. Она обычно болтала по утрам за чтением корреспонденции, и Лесли привык делать вид, будто слушает, хотя думал о своем.

Ей было сорок четыре года, она имела приятную внешность: красивые глаза, здоровый цвет лица и пышные рыжие волосы. Она была, наверное, в молодости красавицей.

— Удивляюсь, что вы нигде не бываете, капитан Лесли. Я вас нигде не встречаю, — не унималась в то утро Милли.

— Что вы говорите?

— Я сказала, что удивляюсь вашему домоседству.

— Я, наверное, говорил вам уже раз двадцать, что не женат, — ответил он невпопад, продолжая читать письмо.

— Тем более это странно, — заметила Милли немного раздраженно. — Для старого холостяка жизнь кажется мрачноватой, как, впрочем, и для старой девы тоже. Потому я непременно смотрю всякие, даже плохие фильмы, которые прибывают из Голливуда. Иногда даже по два раза… И все же приятнее сидеть в своей уютной маленькой квартирке, болтать с кем-нибудь или слушать, что вам рассказывают…

— В таком случае купите себе радио, — посоветовал, не отрываясь от бумаг, Лесли.

— Если вы думаете, что вы единственный, кто мне это советует, то ошибаетесь, — холодно отрезала она. — Это мне уже говорил мистер Суттон, когда я ему жаловалась на скуку в Лондоне.

Лесли положил письмо на стол.

— Вы давно знакомы с мистером Суттоном?

— Четырнадцать лет я служу у него. Я работала у него еще когда он торговал в Рио-де-Жанейро, потом — в Ледзе. Тогда был еще жив его отец — старый Вильям Суттон…

— Старая, добрая фамилия Суттонов, не правда ли? Вам ведь очень нравится мистер Суттон? — поинтересовался Лесли.

Она пожала плечами:

— Ну, я бы не сказала…

— Он даже чуть старше меня, — заметил капитан, — а выглядит очень молодым и в некоторых отношениях почти дитя. Он слушает все, что ему говорят и доверяет каждому, отчего и теряет так много…

Наступило продолжительное молчание, затем Милли заговорила:

— Вы знакомы с районом Ремингтон-Мэншнз? Это — вблизи Хороу-Рид… У меня там квартира. Там очень мило, и я рада, что швейцар не замечает, когда я ухожу или возвращаюсь…

Лесли пристально посмотрел ей в глаза.

— Это звучит одобряюще для того, кто вас тайно посещает, — произнес он с особым ударением и заметил, как Милли покраснела. Потом она неестественно рассмеялась.

— Вы особенный человек, — произнесла Милли.

Через несколько минут мисс Треннит вышла из комнаты и Лесли иронично хмыкнул. Эта Милли Треннит — занятная особа. Ей явно недостает мужского тепла. К тому же она пряма и откровенна…

Лесли спешил окончить работу: сегодня четверг, а по четвергам после обеда Берил Стендман обычно ходила на урок пения.

…Лесли ждал ее на тротуаре. Мисс Стендман перешла улицу и быстрым шагом приблизилась к нему. Она кивнула ему довольно холодно, и это удивило Лесли.

— У вас были неприятности? Или вы поссорились с кем-нибудь? — спросил он, — например, с дядюшкой Лоу?

— С дядей Лоу? — Берил покачала головой. — Дядя очень мил, и у нас не бывает недоразумений.

— Думаю, он чего-то наговорил обо мне? — напрямик спросил капитан. Берил взглянула на него.

— Он действительно рассказал о вас целую историю, которую мне лучше бы не знать, — пробормотала она.

— Звучит загадочно, — заметил Лесли сдержанно, — и что же он вам рассказывал?

Девушка некоторое время молчала.

— Я желала… — начала она наконец, — я хотела бы это узнать от вас… нет… это не изменило бы наших отношений… Но скажите, зачем вы это сделали, зачем? Такой человек, как вы!

— Ах, вы это о моем несчастном прошлом?

В его голосе звучала ирония, и Берил почувствовала себя неловко.

— Дядя Лоу говорил мне, что вы здесь, в Лондоне, сидели в тюрьме. Правда это? — спросила девушка, краснея.

Он кивнул.

— Да, это правда, я сидел в тюрьме не только в Англии, но и в других странах, например, в Южной Африке. Можете сообщить и об этом мистеру Фридману, — ответил он холодно. — И не думайте, что я был жертвой интриг. О, нет! Я сам был виноват, понимаете, сам!

Они медленно шли по улице.

— Мне жаль, что я причинил вам столько неприятностей и оказался таким плохим человеком, — признал Лесли тихим и мягким голосом. — И все-таки я прошу вас мне доверять. Я знаю, что эту просьбу не просто исполнить.

— Но вы ведь теперь ведете нормальный образ жизни? — спросила Берил, посмотрев ему прямо в лицо.

— Да, я веду теперь приличный образ жизни, — подтвердил Лесли, потупившись.

Она взяла его за руку, ничего не говоря, но легкое пожатие ее руки и доверчивый взгляд заставили его побледнеть. Берил почувствовала, как он вздрогнул.

— Я так рада, — прошептала она, — и… и… я должна вам кое-что сказать, Джон…

Ей было трудно говорить… Сердце его болезненно сжалось; он уже знал, что она скажет.

— Я выйду замуж… уже на будущей неделе, — прошептала она. — Разве это… разве это не ужасно?..

— Выйдете замуж… уже на будущей неделе… — пробормотал он… — Это ужасно…

Они смотрели друг другу в глаза.

— Это дядя Лоу… Он сказал сегодня утром, что уже обо всем подумал и два дня назад выхлопотал особое разрешение…

— Особое разрешение?

Берил кивнула.

— Да, венчание произойдет в отделе записей гражданских: браков. Фрэнк хотел церковного венчания с богослужением, пением хора и открытым приемом, но дядя Лоу — против этого. О, Джон, он был так добр ко мне… Вы даже не знаете всего, что он сделал для меня…

Лесли заметил слезы на ее глазах.

— Вы говорите о предстоящей свадьбе?

— О, нет! Я имею в виду то время, когда я еще была ребенком. Дядя всегда заботился обо мне…

Они шли по парку «Греет», и Берил все еще опиралась на его руку, бормоча:

— Я надеюсь быть счастливой… Фрэнк добрый, хороший человек. Он умеет вести дела… Он сможет построить нашу семейную жизнь…

Берил говорила, но Лесли казалось, что она сама сомневалась в справедливости своих слов.

— Такие браки — обычно счастливые… — продолжала Берил, — когда люди заключают союз после нескольких лет знакомства. Любить безумно своего мужа я бы не хотела — это оканчивается несчастьем…

— Вы говорите глупости!..

— Я знаю, что говорю глупости! Джон, но я так несчастна. Лучше мне вообще не выходить замуж! Но так хочет дядя Лоу. К тому же, он кое-что рассказал мне…

— Он рассказал вам что-то особенное? — спросил Джон, и она кивнула.

— Да, о себе и о своем прошлом. Мы говорили о моем будущем…

— Я бы на вашем месте не особенно заботился о будущем, Берил, — произнес Лесли спокойно. — В неделе всего семь дней…

Девушка прервала его:

— Не будем об этом! Я выйду замуж! Это не будет препятствовать ничему… ничему…

— Но в неделе так много дней… — повторил он. Берил вдруг выдернула свою руку.

— Не будем об этом больше говорить! — Посмотрите туда — видите? Этот странный человек как-то вечером заходил к нам и интересовался вами…

— О ком вы говорите? Там гуляет много народа, — заметил равнодушно Лесли.

Берил указала на господина в старом, полинявшем пальто.

— Он — репортер из «Почтового курьера». Фамилию его я забыла.

— Гаррис, — уточнил Лесли. — Джо Гаррис, известный криминалист.

Хотя мистер Гаррис и узнал их, но сделал вид, будто не заметил. Заложив руки за спину и склонив голову, он быстро прошагал мимо.

— Интересно, что он хотел узнать обо мне? — задумчиво произнес капитан.

Но Берил ничем не могла помочь ему: она слышала только два вопроса, которые Гаррис задал дяде. Их цели и смысла она не уловила…

Лесли проводил Берил до остановки трамвая, и они расстались. Оба больше не говорили ни о прошлом, ни о будущем.

Уже сидя в трамвае, Берил развернула утреннюю газету и прочла:

Сердце Берил сжалось — Южная Африка… Разве Лесли не говорил, что он побывал в Южной Африке?.. Она вышла из трамвая, чувствуя себя отвратительно. Неужели все это правда? Два дня назад она узнала, что ее отец был вором, а приемный отец — грабитель… Теперь — это…

…После чая Лоу читал газету, что принесла ему Берил. Он дошел до столбца, который ее так потряс. Внимательно прочитав текст, он, наконец, отложил газету.

— Ты читала о «Доносчике»? — спросил он.

Берил вздрогнула. Но Лоу, кажется, не видел никакой связи между статьей и Джоном Лесли.

— Этот «Доносчик» — такой ужасный тип, что меня не удивит, если с Баррабалем случится несчастье, — произнес Лоу задумчиво.

— Почему с Баррабалем должно случиться несчастье? — не поняла Берил.

— А потому, что он раскрыл это преступление. Он — самый талантливый, самый энергичный сыщик в Скотленд-Ярде. Интересно знать, кто из них хитрее?

…В тот вечер Баррабаль сидел в своем кабинете, устав после тяжкой дневной работы. Было время ужина. Слуга принес поднос, поставил его на маленький стол и стал наливать чай. Баррабаль подозрительно посмотрел на чай и взял кусочек тартинки. Над его головой горела большая лампа, и Баррабаль заметил какие-то крупинки на масле. Через минуту он уже звонил по телефону в один из госпиталей. Договорившись о встрече, он поехал в лабораторию, чтобы отдать ужин на исследование. В ожидании результата он ходил по приемной и курил сигару, когда на пороге возник химик.

— Я сделал только поверхностный анализ. Но могу вам сказать твердо, что тартинка была несомненно обсыпана мышьяком. В чае я ничего не обнаружил. Завтра я все определю поточнее, — сообщил он.

— Это все, что я хотел знать, — коротко поблагодарил Баррабаль.

Вернувшись на службу, он позвонил секретарше.

— Если меня будут спрашивать, — сказал он удивленной барышне, — скажите что я умер… Ах, нет, подождите минутку…

Он быстро присел к столу и стал писать. Наследующее утро в газетах появилось сообщение, что главный инспектор Баррабаль из Скотленд-Ярда заболел и отправлен в госпиталь. В конце замечалось:

— Не сомневаюсь, — заявил Баррабаль Эльфорду, — теперь они начнут охоту на вас. Так что — готовьтесь!

Эльфорд в ответ только растерянно пожал плечами.

…Слух о темном прошлом Лесли быстро распространился в конторе Суттона. Говорили много и разное…

— Мой дорогой, ваши прекрасные порывы стоят вам огромных денег. Придет время, когда вы увидите: невозможно спасти закоренелого преступника и заставить его начать новую жизнь, — заявил Фрэнку Лоу Фридман.

Но Фрэнк не сдавался. Он сообщил Лоу, что «эксперимент» с Джоном Лесли дал хорошие результаты. Бывший арестант берется за дело энергично, работает хорошо и вообще ведет себя как вполне приличный человек…

На следующее утро после того, как газеты сообщили о внезапной болезни полицейского инспектора Баррабаля, Тильман явился в контору позднее обычного… Постучав в дверь, он вошел к заведующему. Мисс Треннит уже сидела на своем месте, но Лесли еще не было.

— Сегодня вы опоздали, Тильман, — заметила строго секретарша. Но Тильман не чувствовал себя сконфуженным.

— Время — отвлеченное понятие, — заявил он, небрежно просматривая корреспонденцию. — Представьте себе, в Китае теперь выдают выигрыш на скачках, а в Нью-Йорке — ложатся спать… Знаете, что сказал по этому поводу Оливий Лодге?

— Меня совершенно не интересует, что говорят ваши друзья, — хмыкнула Милли сердито, и Тильман посерьезнел.

— Ворчуна Лесли тоже нет сегодня утром, — заметил он.

— Он уже был здесь утром, — прервала его Милли, — по-моему, он совсем не спит. Вы слышали что-нибудь о человеке по фамилии Баррабаль?

Она не отрывала взгляда от письма, которое просматривала. Тильман обернулся.

— Что вы сказали? — спросил он. — Вы назвали имя Баррабаля?

— Он болен и лежит при смерти, — сообщила Милли Треннит. На лестнице послышались шаги. Тильман быстро посмотрел на дверь. Вошел посыльный, который вручил Милли Треннит визитную карточку.

— Мистер Лесли еще не приходил, — сообщила Милли посыльному, — но скажите, пусть этот господин войдет. Я охотно познакомлюсь с газетным репортером.

— Газетный репортер? — заинтересовался Тильман, когда посыльный вышел. Он взял в руки карточку, которую Милли положила на стол.

У Тильмана был растерянный вид.

К конторе примыкало маленькое помещение, где мистер Лесли обычно принимал посетителей. Туда быстрыми шагами и направился Тильман.

— Разве вы не хотите видеть гостя? — спросила вслед удивленная Милли.

Но Тильман уже исчез, и в кабинет вошел Джошуа Гаррис.

Он смущенно поклонился, и секретарша улыбнулась в ответ.

— Вы хотите видеть мистера Лесли? Его нет сейчас, но он должен прийти с минуты на минуту. Пожалуйста, присядьте…

Джошуа сел.

— Я полагаю, мистера Суттона нет в городе? — поинтересовался он. Милли пояснила, что Фрэнк Суттон никуда не уезжал, что он всегда в конторе и сейчас вышел на минутку. Она рассказала также, что шеф очень занят и, не в пример другим, имеет мало свободного времени.

— Господин Лесли, должно быть, симпатичный человек, — заметил Гаррис. — Я где-то его видел, но где, право, не помню.

Милли скорчила презрительную гримаску.

— Вы, наверное, редко бываете в обществе, — заметила она иронично.

Джошуа покачал головой.

— Совсем не бываю. Все свободное время провожу в нездоровом воздухе судебных камер, и это — мое любимое занятие. Я посещаю почти все судебные заседания. Есть люди, которые собирают коллекции почтовых марок, разводят ангорских кошек, а я собираю криминальные факты.

Милли Треннит была, видимо, очень заинтересована этим визитом. Теперь она понимала, где гость мог встретить Лесли.

— Право, не догадывалась, что Джон Лесли симпатичный человек! Он иногда такой отвратительный, — заметила она ядовито.

— О, такого я еще не слыхал! — произнес Гаррис, улыбаясь. — Но все-таки одно хорошее качество у него есть… Простите, но он обладает хорошим вкусом при выборе своих секретарш…

Услыхав этот комплимент, Милли была удивлена и не могла не улыбнуться.

— Слава Богу, я секретарша не его, а мистера Суттона, — заметила она.

Мистер Гаррис вздохнул.

— С некоторыми людьми так трудно сходиться!

— Да, но Лесли бывает просто невозможен! — не унималась Милли, — он бывает так несдержан.

…Гаррис делал вид, будто слушает мисс Треннит с большим вниманием, но не переставал прислушиваться к скрипу ботинок за дверью. Верхняя часть двери была стеклянной, а коридор был освещен. Репортер мог даже видеть чью-то тень, когда незаметно поглядывал туда. Вдруг он поднялся.

— Ах, извините, — сказал он мягко, — я не выношу сквозного ветра…

Несмотря на возраст и кажущуюся флегматичность, Гаррис с изумительной быстротой направился к двери и резко распахнул ее. За дверью стоял Тильман с опущенной головой и полузакрытыми глазами.

— Извините, — произнес Гаррис вежливо, — вы хотели войти в комнату?

Но Тильман вдруг повернулся и быстрыми шагами пошел по коридору.

Улыбаясь, мистер Гаррис закрыл дверь.

— Кто это был? — спросила Милли. — Разве дверь не была закрыта?

— Я ее только что закрыл.

— Вы с Тильманом разговаривали? Что он хотел? — забеспокоилась Милли.

— Как? Тильман? — Джошуа улыбнулся.

— Вы его тоже знаете? — спросила секретарша.

Репортер покачал головой.

— Я этого господина просто видел. Возможно, даже когда-то перебрасывался с ним двумя-тремя словами…

Появление таинственного Тильмана, видимо, произвело впечатление на мистера Гарриса.

— Это замечательно, — продолжал он, помолчав, — такая встреча…

У Милли пробудилось любопытство и даже возникла некая догадка.

— Я знаю, о чем вы думаете… Наверное, вы видели его на скамье подсудимых в Олд Бейли, — заявила она.

— Вполне возможно, что я видел его в Олд Бейли, — согласился Гаррис, — но только не на скамье подсудимых, о, нет, конечно, нет…

Приход Лесли прервал этот разговор. Джон вошел в комнату и, увидав Гарриса, попятился было назад, но потом закрыл дверь и направился на свое место. Джошуа поднялся и пошел вслед за ним.

— Вы желаете говорить со мной? — спросил Лесли.

— Да, я хотел бы поговорить с вами.

Лесли посмотрел на секретаршу.

— Только несколько минут, — быстро добавил Джошуа, — речь идет об одном важном деле.

— Хорошо. Мисс Треннит, прошу вас, — сказал Лесли. Таким образом он всегда высылал ее, и Милли покраснела от досады.

Джон Лесли в таких случаях всегда бесил ее. Были минуты, когда она способна была задушить его. Впрочем, иногда она могла быть к нему и очень снисходительной.

— Думаю, что не могу пока уйти, мистер Лесли, — заявила она, — мне необходимо просмотреть все эти письма.

— Прочтите их где-нибудь в другом месте, — отрезал Лесли. Джошуа Гаррис увидел, как тряслись от злости руки секретарши и как, схватив письма, она выскочила из комнаты.

Теперь ему было ясно, каковыми являлись взаимоотношения между секретаршей Треннит и энергичным заведующим мистера Суттона. Гаррис передал Лесли свою визитную карточку и тот, прочитав, бросил ее на стол.

— Садитесь, мистер Гаррис! — предложил он.

Джошуа молча сел.

— Вы о чем хотите меня спросить? Я ведь не был свидетелем убийства. Думаю, что вы пришли по этому поводу. Так вот — я даже не слышал выстрелов и положительно ничего не могу сказать вам такого, что репортер мог бы занести в свою записную книжку.

Гаррис откашлялся.

— Ох, нет, я хотел с вами переговорить о совсем другом деле. Не знаю, как начать разговор по поводу такого запутанного дела…

Тень улыбки мелькнула по лицу Лесли. В душе он посмеивался над застенчивостью репортера.

— Значит, о другом деле, — протянул он. — Выходит, это не касается убийства?

— Нет, нет…

Гаррис кашлянул снова.

— Дело вот в чем, мистер Лесли, — продолжал репортер. — Я иду сейчас по следам совсем иного дела, которое, может, и имеет некоторое отношение к грабежу, о котором мы оба думаем… Мы получили сведения, что в Лондоне существует человек… я не скажу «главарь шайки грабителей» — это выражение не характерно для журналиста. Но существует, скажем, целая организация… Мне важно выследить ее… По нашей информации — это уникальный грабитель…

Лесли следил за ним с любопытством.

— Вы не похожи на репортера, — заметил он.

Улыбка расплылась по лицу Джошуа.

— Ни один репортер не похож на репортера, — сказал он.

— Да, есть репортеры музыкальные, литературные. И ни один из них не похож на то, кем является в действительности, — согласился Лесли. — Но почему вы, собственно, пришли ко мне? — продолжал он, помолчав. — Может, вы думаете, будто я знаю что-нибудь об укрывателях краденого?

Джошуа закусил губу. Во время разговора он все вспоминал, где же мог видеть Лесли раньше…

— Хочу быть с вами откровенным, мистер Лесли, — начал он, — или я должен сказать — капитан Лесли?

— Не имеет значения.

— Несколько дней тому назад я имел контакт с инспектором Баррабалем, — продолжал Гаррис, и Лесли наморщил лоб.

— Я писал ему, и он мне ответил, что было бы хорошо, если бы я вас навестил…

— Почему именно меня?

Гаррис медлил, но Лесли помог ему.

— Он, может быть, сказал вам, что я отбывал тюремное наказание и потому осведомлен, что происходит в мире преступников?..

— Да, именно так, — ответил мистер Гаррис, облегченно вздохнув.

— И, может быть, он рассказал вам, что я интеллигентнее любого рядового преступника и потому смогу навести вас на след укрывателя? — продолжал Лесли.

— Я вам очень обязан, — пробормотал Гаррис.

— Но должен разочаровать вас: я этого сделать не смогу, — твердо сказал Лесли. — Если вы увидите Баррабаля и будете говорить с ним, то передайте от меня…

— Вы ведь говорите почти о покойнике, — пробормотал Гаррис. — Он еще не умер, но газеты сообщают тревожные вести о состоянии его здоровья… Если бы вы могли указать мне хотя бы способ, как мне связаться с этим «Доносчиком»…

Лесли только развел руками.

Джошуа поднялся.

— Я вряд ли увижу Баррабаля: его практически никто не видит…

Гаррис направился к двери, но у порога остановился.

— Мне жаль, что вы ничего не могли сказать, — вздохнул он. — Теперь я вынужден искать других людей… Мистер Лесли, я обыщу весь Лондон, пока не найду этого «Доносчика»! Думаю, это будет самое крупное дело, что когда-либо попадало в печать.

Он внимательно смотрел на Лесли, но тот даже бровью не повел.

— Вы — занятой человек, — произнес капитан сухо. — Если бы это было в моих силах, я помог бы вам написать хорошую статью. То, что я бессилен вам помочь, будет стоить мне бессонных ночей…

Но к этому ироническому замечанию Гаррис был готов.

— Неужели вы в самом деле не можете дать мне никаких сведений о «Доносчике»? — спросил репортер, глядя капитану в глаза.

Лесли зевнул.

— Этот «Доносчик» — всего лишь фантазия журналистов, и только, — произнес он.

Джошуа опустил голову.

— Боюсь, я вам помешал, извините, — пробормотал он.

— О, ради Бога! — ответил Джон, садясь за письменный стол и принимаясь за прерванною работу.

— Жаль, что вы не оправдали моих ожиданий, — сказал репортер. — Я слышал, вы в состоянии направить меня на след вашего друга. Да, именно вашего друга… Я выражаюсь, конечно, символически. Но о нем я непременно напишу мою лучшую статью!

Лесли взглянул на него раздраженно.

— Вы любите мечтать? — спросил он.

— Я никогда не мечтаю, — ответил Джошуа твердо. — Я — серьезный человек и к тому же — холостой.

Он сделал паузу.

— Говорят, этот «Доносчик», когда не сидит в тюрьме, то занимается торговыми делами. Если не ошибаюсь, он владелец какого-то предприятия или заведующий…

Гаррис ждал, что Лесли что-нибудь скажет.

— Это все вам рассказывал Баррабаль? — спросил капитан. — Он, кажется, весьма знающий человек. Всего доброго, мистер…

— Гаррис, — уточнил Джошуа с любезной улыбкой. — Всего доброго, мистер Лесли!

Он уже открыл дверь, но снова остановился.

— У вас занятные служащие, — сказал он медленно, — и хотя это не мое дело, я хочу дать вам совет. У вас есть служащий по фамилии Тильман… Боже упаси, если я что-нибудь скажу, но…

Джон Лесли уставился на него.

— Спасибо за предостережение, — произнес он, — если это действительно предостережение, как я полагаю. Я и так хотел сделать ему сегодня утром замечание…

Спустя полчаса после ухода репортера Лесли наговаривал в диктофон, стоящий возле его стола, ответы на письма, полученные им утром. Он был аккуратен и хорошо исполнял свои обязанности. Окончив работу, Лесли взял газету, лежавшую на столе, и просмотрел ее. Статью об инспекторе Баррабале он прочел несколько раз.

Потом его взгляд остановился на объявлении:

Он прочел это объявление несколько раз, сложил аккуратно газету и положил ее на стол.

В половине одиннадцатого в пятницу придет кто-то, чтобы продать алмазы и смарагды. На прошлой неделе был взломан ювелирный магазин, и эти драгоценные камни были похищены.

Он посмотрел на календарь. Сегодня пятница…

В тот же день Лесли рано ушел на обед и два часа отсутствовал. Когда он вернулся, то узнал, что Фрэнк Суттон хотел поговорить с ним.

— Ничего особенного, — объяснила любезно Милли Треннит. — Мистер Суттон имел два пригласительных билета на представление в Национальный Спортивный клуб и хотел знать, пойдете ли вы с ним. Он просил вам передать, что представление начнется только около десяти часов…

Лесли покачал головой.

— У меня есть дела поважнее.

Была такая же ненастная ночь, как и тогда, когда Ларри Грем в начале нашего повествования встретил «Доносчика». Лил сильный дождь, и ветер завывал в узких переулках, поднимая черепицу на крышах домов и ломая сучья крепких деревьев. Улица вела к церкви Святого Иоанна. Чтобы проехать до Хеата, нужно было подниматься в гору, и автомобили с трудом карабкались наверх. Обычно в такую погоду никто из жителей не решался выйти на улицу.

…Человек, сидящий за рулем, посматривал в открытое окно. Вдруг он увидел того, кого ждал. Тот стоял под одним из деревьев. Улица была пустынна… Автомобиль замедлил ход и остановился.

— Добрый вечер! — произнес человек, отделившись от дерева. — Я бы хотел с вами обсудить одно дельце…

Очевидно, человек, сидевший в автомобиле, знал о грабеже в Роламптоне. Речь шла о шайке голландцев во главе с англичанином по имени Ян Брель…

— Не понимаю, что вы хотите, — произнес сидящий в автомобиле, снимая со стенки маленький электрический фонарь.

— Не валяйте дурака! — возразил незнакомец, — вы же великолепно знаете о чем речь…

Узкий луч фонарика на мгновение высветил лицо незнакомца, и человек в автомобиле тотчас узнал его. И в тот же миг три тени вынырнули из засады. Но было уже поздно: автомобиль несся по склону дороги со скоростью в сто километров. Двое полицейских, бежавших по середине улицы, едва успели отскочить в сторону.

— О, черт! Мы его проморгали! — закричал Эльфорд. — Вы хотя бы номер его машины заметили, Броун?

— Заметил, — ответил сыщик, — это маленький автомобиль системы «Паккард».

…Все уже потеряли надежду узнать что-либо о беглеце. И вдруг полиция получила известие об автомобильной катастрофе, происшедшей на трамвайном пути около Холливей-Фризон. Машина налетела на столб и разбилась вдребезги.

Прибыв на место катастрофы, полицейские обнаружили части машины, лежавшие на середине улицы. Несмотря на отвратительную погоду, толпа любопытных все увеличивалась. Выяснилось, что автомобиль был похищен девять месяцев тому назад в Винчестере. Эльфорд принялся за исследование внутренностей автомобиля и обнаружил две важные вещи. Первая — маленький коричневый конверт, на обороте которого стояло название депозитной кассы банка в Мидланде, вторая — обыкновенная открытка, служившая подкладкой для бумаги, на которой писали твердым карандашом. На поверхности были заметны впадины. Расшифровать запись не было возможности, и Эльфорд, положив открытку в конверт, отправил ее в Скотленд-Ярд. Через час инспектор Баррабаль и его ассистент рассматривали увеличенный фотографический снимок, изображавший оттиск. На нем можно было прочесть:

Баррабаль посмотрел на Эльфорда.

— Д.Л., — повторил он задумчиво. — Очень даже интересно…

— Джон Лесли? — спросил Джон Эльфорд.

Баррабаль всматривался в еще мокрый снимок.

— Да, скорее всего это — Джон Лесли, — произнес он. — И очень возможно, что письмо адресовано Берил Стендман. Каков преступник, а?! Оставляет на месте преступления почти что визитную карточку!

На следующее утро Джон Лесли явился в контору с перевязанной рукой. Милли Треннит ждала с нетерпением его рассказа о несчастном случае, но управляющий молчал. Когда же она спросила о состоянии его руки, он сердито пробурчал: «Ничего особенного». Чуть позднее он все-таки рассказал ей, что, когда брился вчера вечером, бритва нечаянно упала на руку.

Суттон был, как всегда, приветлив, но Лесли ничего не сказал ему о своей ране.

— Очень странный случай с вами произошел, — едко заметила секретарша в присутствии своего шефа.

— Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Суттон.

Милли Треннит промолчала. Суттон всегда был по отношению к секретарше очень сдержан. Бывали однако случаи, когда он в присутствии третьего лица обращался с Милли довольно резко, но это было крайне редко, и мисс Треннит переносила подобные вспышки шефа терпеливо.

…В этот день Лесли был особенно вежлив со служащими: на это были свои причины. Дело в том, что сегодня он обедал с Берил Стендман.

— Я злюсь на себя, что наврала дяде Лоу целую историю, — сказала ему Берил, проходя черным ходом в один из ресторанов на Пикадилли.

— И я зол на себя за то, что подвел шефа, — в тон ей ответил Лесли. Берил, метнув на него укоризненный взгляд, заставила его замолчать.

…Лесли ел мало и, казалось, был не в духе. Мисс Стендман приписывала это раненой руке.

— Вы сегодня совсем другой… Вас что-то беспокоит? — спросила она.

Джон долго молчал, прежде чем ответить.

— Да, меня беспокоит ваше замужество, — наконец, медленно отозвался он. Берил инстинктивно чувствовала: что-то должно произойти…

— Мой милый Джон, — голова ее беспомощно поникла, — как ужасно, что вы снова начинаете говорить об этом…

— Вам нельзя выходить за Суттона, пусть даже он самый прекрасный человек и обещает быть примерным мужем, — продолжал Лесли.

Берил заметила что-то особенное в выражении его глаз, то новое, чего раньше не замечала.

— Вы все еще не можете привыкнуть к той мысли, что я выхожу замуж? — спросила Берил, краснея.

— Нет, вы не должны выходить замуж! — повторил Лесли убежденно. Он заметил, как, побледнев, она повторила шепотом его слова.

— Я вас люблю, — пробормотал он.

В эту минуту Лесли обернулся и увидел мистера Фридмана. Тот стоял у него за спиной, и выражение его лица не сулило Джону ничего хорошего.

Но Лесли оставался спокойным. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Может, присядете? — вежливо осведомился он у старого опекуна Берил.

Лоу Фридман молча взял стул от соседнего стола и сел.

— Сейчас подадут десерт. Не хотите ли чего-нибудь? — любезно продолжал капитан.

— Мне нужно сказать вам несколько слов, — резко произнес Лоу.

Казалось, он избегал смотреть на Берил, но она все равно прочла горький упрек в его глазах, и у нее навернулись на глаза слезы.

— Мне очень жаль, дядя Лоу, — начала она.

— Хорошо, дружок, — погладил он ее руку. — Ты наврала мне с десять коробов. Ты хотела встретиться с этим господином, и понятно, что ты это скрыла от меня. Мы это дело постараемся забыть…

Повисло тяжелое молчание. Лесли доедал свой десерт и с равнодушным видом болтал о разных пустяках. Берил сидела неподвижно. Потом быстро поднялась и, взяв дядюшку под руку, отвела в сторону.

— Ты ведь ему ничего плохого не сделаешь? — спросила она. — Я виновата во всем, это был мой план…

Он похлопал ее по плечу.

— Я буду очень вежлив с ним, не беспокойся об этом. Когда я увидел вас, то, конечно, вначале ужасно рассердился. Но этот холодный черт так умеет владеть собой… Поверь мне, все будет в порядке.

Он не проводил ее до дверей, а только подождал, пока она исчезнет из виду. Вернувшись к столу, где сидел Лесли, он произнес:

— Мне нужно вам кое-что сказать, молодой человек.

Джон Лесли откинулся на спинку стула, вытер губы салфеткой и закурил папиросу.

— Чем меньше вы мне скажете, тем лучше. Тем более, если говорить со мной в таком тоне.

Лоу кусал губы в бессильной ярости.

— Вы ведь знаете, что моя племянница помолвлена и через несколько дней станет женой приличного и уважаемого человека…

Он делал ударение на каждом слове.

— Я кое-что слышал, но было бы лучше, если бы вы не разговаривали со мной в таком тоне и не вспоминали о его положении и благородстве. Это выглядит так, будто вы упрекаете меня за то, что я — полная противоположность жениху, а это оскорбительно…

— Вы знаете, что она обручена и скоро выйдет замуж. Неужели этого недостаточно? Вы понимаете меня?.. — Фридман с трудом сдерживал себя. — И знайте, — продолжал он, — если вы встанете на ее пути, если вы разрушите этот союз, поверьте, я застрелю вас. Это не пустые слова. И если вам удастся уговорить девушку отказать Фрэнку Суттону и связать свою жизнь с вашей, то, будьте уверены, я последую за вами хоть на край света и найду вас… Вы, может, думаете, что я шучу?

Лесли стряхнул пепел с папиросы и улыбнулся.

— Нет, почему же, я верю вам, — спокойно произнес он. — Очень возможно, что и я совершу то же самое с Фрэнком Суттоном, если он сделает Берил несчастной.

— Лесли, давайте откровенно, — сказал Лоу. — Я желаю, чтобы вы отказались от должности у Суттона и отправились в путешествие… И сегодня же… Я дам вам двадцать тысяч — этого на первое время достаточно. Я знаю о вас все, Лесли. Вы были прежде грабителем, и я вам говорю то же, что сказал когда-то Берил… Я не понаслышке знаю жизнь, которую вы ведете, ведь и я раньше жил так же… И уж лучше мне видеть вас обоих мертвыми, чем свою бедную девочку несчастной с вами… Лесли, вы мне даже симпатичны, я хочу говорить открыто с вами, как, надеюсь, с порядочным человеком. Я сейчас дам вам чек, банки открыты до трех часов. Сегодня вечером вы можете исчезнуть из Англии…

— Ничего подобного я не собираюсь делать, — категорически заявил Лесли, — и вы меня ни за какие деньги не сможете заставить покинуть Англию. Но если это так важно, то обещаю не встречаться с Берил до дня ее свадьбы. Когда она состоится?

— В следующий четверг, — ответил Фридман, помедлив.

— Хорошо, тогда позвольте мне в среду вечером сделать некое заявление?

Лоу помедлил с ответом, но потом кивнул.

— Что же касается денег, то оставьте ваши двадцать тысяч фунтов себе. Вы — милый человек. Я встречал немало порядочных евреев, но вы — один из лучших. Держитесь нашего уговора, и я обещаю не встречаться с Берил до вечера среды.

Едва Лесли успел покинуть ресторан, как Фридман уже звонил Фрэнку Суттону. Они разговаривали полчаса, и Лоу остался доволен разговором. Подозвав шофера, ожидавшего у подъезда, Лоу Фридман вернулся домой. Берил была в своей комнате, но потом вышла пить чай. Ее лицо было озабоченным и грустным.

— Дорогая, — ласково сказал Лоу, когда чай был разлит, — ты еще такая глупышка… Ох, какой скверный чай. Мне стыдно за тебя, Берил!

Но прежде чем она успела извиниться, он продолжал:

— Я разговаривал с этим молодым человеком, и знаешь, он мне очень нравится. У него есть что-то в характере, отчего он, несмотря на свое темное прошлое, может притягивать к себе. Если бы у меня появилось намерение помочь погибающему человеку, то первым, конечно, был бы Лесли…

Этот разговор, казалось, был очень неприятен Берил. Особенно ей не хотелось говорить о прошлом мистера Лесли.

— А ты был с ним сдержан? — поинтересовалась она.

— Да, я был очень любезен. Я предложил ему даже несколько тысяч фунтов, чтобы он имел возможность открыть собственную торговлю, но он отказался…

Сердце девушки болезненно сжалось.

— И какие же условия ты ему поставил? — спросила она.

Фридман опустил чашку на стол.

— Я требовал, чтобы он немедленно покинул Англию и оставил бы тебя и Фрэнка в покое.

Наступило долгое молчание.

— Он отказался не только принять деньги, — начал Фридман, — но и покинуть Англию тоже. Я смог только добиться от него слова не видеться с тобой до дня твоей свадьбы. И он обещал это…

Берил знала, что если дядя Лоу начинал говорить торжественно, это означало что-то важное.

— Итак, завтра — последний день перед твоей свадьбой. Берил, я хотел бы, чтобы вы обвенчались в субботу утром.

Мисс Стендман побледнела.

— Я хотел бы, чтобы это произошло поскорее, — продолжал он. — Я говорил с Фрэнком по телефону, и он тоже хочет поскорее обвенчаться и отправиться в путешествие. Он на время может оставить свои дела… Ты можешь исполнить мое желание, Берил, и обвенчаться в субботу?

Фридман заметил происходившую в ней борьбу. Только когда она произнесла тихое «да», он облегченно вздохнул.

— Так будет лучше и для Лесли, и для тебя, — заключил Лоу и похлопал Берил по плечу.

— Может, ты и прав, — произнесла Берил ровным, бесцветным голосом и вышла из комнаты.

Что ей оставалось делать? Позвонить по телефону Лесли? А если позвонить, то что сказать? Ну, а выходить замуж? И если бы еще за человека, которого она ненавидела! Но Фрэнк ей нравился больше, чем кто-либо другой. За исключением, конечно, капитана Джона Лесли… Да, Фрэнк любит ее, он ей сам это сказал. А Джон — что ждет ее с ним? Пожалуй, ей ничего не оставалось делать, как, сцепив зубы, идти навстречу неизбежной судьбе.

И все-таки будущее представлялось ей мрачным и грустным. Она опустилась в кресло, сердце ее ныло. Она слышала, как приехал Фрэнк. Прошло немало времени, пока Она решилась выйти поздороваться с ним. Берясь за ручку двери, ведущей в библиотеку, Берил услышала голос дяди Лоу.

Мистер Фридман любил читать газеты вслух.

Берил стояла, как громом пораженная, продолжая держаться за ручку двери, У нее мелькнула мысль, что ведь и у Джона Лесли перевязана рука…

Лоу Фридман заметил бледность ее лица, но придал этому иное значение.

— Войди, моя дорогая, Фрэнк хочет поговорить с тобой.

Фрэнк был расстроен и не мог скрыть этого, когда дядя Лоу быстро покинул комнату.

Берил подумала, что дядя, наверное, рассказал жениху о ее свидании с Джоном Лесли. Однако выяснилось, что существовала совсем иная причина для расстройства. Суттон шагал по комнате, посматривая на телефон. Он сказал, что ждет звонка.

— Не пройтись ли нам по саду, — вдруг предложил он, и они вышли. К левой стороне дома прилегала просторная терраса, где они стали прохаживаться взад и вперед.

— Что скажешь о переносе дня нашей свадьбы? — коротко спросил Фрэнк. — Вначале я был даже недоволен…

— Почему?..

Фрэнк посмотрел на нее. Ему показалось, что в вопросе прозвучала ирония. Зная Берил уже шесть лет, он до сих пор не знал, как держать себя с нею. Время до свадьбы протекало тихо и бесцветно, без объятий и любовных сцен. Это было медленное вступление в семейную жизнь, как выражался дядя Лоу.

— Я должен открыто поговорить с тобой, — начал Фрэнк, — мы хорошо понимаем друг друга. Что касается меня, то, знаешь, Берил, я очень тебя люблю. День, когда ты станешь моей женой, будет счастливейшим в моей жизни. Поэтому я смотрю на все открытыми глазами. Я знаю, ты не особенно стремишься к семейной жизни, и то, что дядя Лоу ускорил нашу свадьбу, тебя поразило. Возможно, он неправ. Не понимаю, зачем эта спешка…

Очевидно, дядя ничего не сказал Фрэнку о Джоне Лесли, и Берил была ему очень за это благодарна.

— Я построил уже все планы так, чтобы в четверг мы могли ехать. Теперь же я должен страшно много работать, чтобы окончить все срочное, — говорил Фрэнк. — Есть еще одно большое затруднение… Дядя Лоу требует не говорить никому в конторе о дне нашего венчания. Не знаю, откуда у него такое странное желание. Скажи, пожалуйста, что ты вообще думаешь об этом?

Берил долго молчала, потом произнесла:

— Ну что ж, пусть так и будет…

Фрэнк положил свою руку на ее нежную кисть. Но оба они оставались спокойны и холодны.

— Думаю, лучше всего, если мы поедем в Шотландию, — сказал Фрэнк, — я знаю там один отличный отель и уже заказал там к следующему четвергу несколько комнат.

И опять у Берил возникло чувство, что они — практически чужие люди.

— Шотландия — не хуже других мест, — холодно отозвалась Берил, и Фрэнк продолжал.

— Лоу великодушен и заботится о тебе с особой щедростью. Он дает мне двадцать тысяч фунтов на расширение моего дела. Я хотел бы в субботу устроить огромное торжество и разделить всю сумму между моими служащими. Бедняга Лесли мог бы великолепно использовать свою часть…

Он рассмеялся, но этот смех не нашел отклика в душе Берил.

Берил была даже рада услышать голос дяди Лоу, который ворчал, что она слишком легко оделась на прогулку в такую холодную погоду.

Фрэнк не остался к ужину, и Берил была очень этим довольна. Она вернулась в свою комнату и открыла письменный стол. Теперь она решилась, наконец, написать Джону Лесли. Но никак не находила нужных слов.

…Выйдя в переднюю, она увидела лакея, разговаривающего с почтальоном. Он быстро обернулся, услышав скрип двери.

— Здесь телеграмма для мистера Суттона, — произнес лакей. — Вы возьмете ее, мисс?

Сначала у Берил мелькнула мысль отдать телеграмму дяде Лоу, но потом она передумала и, разорвав телеграмму, прочла:

Берил вернулась с телеграммой к дяде Лоу. Тот лишь покачал головой.

— Возможно, Фрэнк заказал каюту также еще одному из своих клиентов, иначе я ничего не понимаю. Сейчас передам телеграмму по телефону в контору.

Она ушла в свою комнату, забыв о существовании Джаксона, Фрэнка и всех вместе взятых, и в пятый раз начала письмо Джону.

…Эта лондонская газета была популярным, читаемым изданием. Она постоянно вела тему «Доносчика». Это была изюминка, которую редакция не хотела выпустить из рук. Не проходило и дня, чтобы в газете не появилось какого-нибудь остроумного замечания об очередных проделках или об огромном богатстве этой загадочной личности. Статьи пользовались успехом. Единственным человеком, ненавидевший конкурирующее издание, был редактор газеты «Почтовый курьер» мистер Филд.

— Вот увидите, они нас скоро затрут, — повторял Филд сердито. — Посмотрите! Прочтите это! «Почтовый курьер» и вы с вашей статьей в сравнении с этим — кусок замороженного сыра…

Мистер Гаррис вздохнул и начал искать в карманах папиросы, но, не обнаружив их, взял из ящика, стоявшего на столе редактора.

— Замороженный сыр…

— Итак, беритесь за дело, — прорычал Филд, — отправляйтесь сейчас же в Скотленд-Ярд и добейтесь свидания с Баррабалем!

Гаррис еще раз вздохнул.

— Он категорически отказывается принимать кого-либо, — сообщил он. — Бороться против высшей силы — бесполезная глупость.

— Наши конкуренты пишут… — сердито начал опять Филд и подал Гаррису газету через стол, но тот намеренно закрыл глаза.

— Я поражен, что вы читаете такую скверную газету. Этим вы подаете плохой пример младшим репортерам.

— Вы знаете клуб «Леопольд»? — спросил Филд.

— Не только знаю этот клуб, но и состою в нем почетным членом. Общество там ужасное, да и пиво не лучше. Но почему вы спрашиваете меня об этом?

— Мне кто-то сказал, что это заведение является местом деловых свиданий. Я подумал, нельзя ли туда отправиться на охоту за новостями?

— Ничего нет неприятнее, чем гнаться за лисицей, и поймать тигра, — многозначительно ответил Гаррис, поднимаясь из-за стола. У него родилась другая идея — снова отправиться в контору Суттона.

Гарриса привлекал угрюмый Тильман. Почему он предпочел интервью с Тильманом разговору с Баррабалем, мы узнаем позже…

Иногда мисс Треннит бывала в плохом настроении. Придя утром в контору, Джон Лесли понял: какая-то муха укусила Милли. Мисс Треннит была в ужасном состоянии. Свою злость она обычно старалась выместить на сотрудниках, иногда даже позволяла себе сделать замечание Джону Лесли. В то утро не успел он открыть дверь, как она обрушилась на него.

— У вас сегодня нет вашей прекрасной повязки, капитан Лесли!

Подняв руку, Лесли показал тонкую красную царапину на кисти руки.

— Повязка больше не нужна, — ответил он спокойно.

Оба они погрузились в свои бумаги.

— Вы идете на свадьбу? — спросила Милли.

Лесли взглянул на нее.

— На какую свадьбу? Вы имеете в виду венчание Суттона? Думаю, что нет, не иду.

— А вы приглашены?

Было что-то злое и вызывающее в выражении ее лица, и Лесли внимательно присматривался к ней. Большинство женщин некрасивы, когда злятся, но Милли была одной из тех немногих, что в момент гнева преображаются и приобретают притягательную силу.

— Вы сегодня сияете от гнева, — заметил Лесли.

— Приятно услышать подобный комплимент! — отпарировала она и повторила. — Я вас спрашивала, приглашены ли вы на свадьбу?

— Меня никогда не приглашают на свадьбы, — весело ответил Джон.

— Тогда надо сообщить Суттону, чтобы он прислал вам приглашение, — сказала она и зло улыбнулась.

— Вы наверняка тоже не пойдете? — поинтересовался он.

— Почему «наверняка»?

Он с шумом отодвинул стул, встал, засунул руки в карманы брюк и склонил голову набок.

— Я вчера заходил поздно ночью в контору, — сообщил он многозначительно, и Милли вздрогнула.

— Вы были здесь вчера поздно вечером? Впрочем, это меня не касается, — пробормотала она.

— И вы тоже были поздно вечером здесь. Судя по запаху египетских сигар, и Фрэнк Суттон был здесь, — спокойно заметил Лесли.

— Ну, да, почему он не мог быть здесь и почему я не могла… — смешалась Милли. — Я его секретарша, понимаете вы это?

— Вы давно знакомы с Фрэнком Суттоном? — спросил Джон. — Много лет, не правда ли? Вы были, наверное, красивой девушкой, когда поступили к нему на службу?

Она вскочила — вся бледная и дрожащая.

— Подите вы к черту! — закричала она. Но Лесли это не смутило.

— Я полагаю, — продолжал он медленно, — нет особых причин вам встречаться дважды в неделю здесь по ночам… Я знаю об этом давно и думаю, что не следует обрученному человеку встречаться в конторе тайно со своей секретаршей…

— Вы, кажется, думаете, что лучше встречаться тайно в ресторанах? — Ее голос охрип от гнева. — Или в парке, даже если девушка обручена с другим? За спиной жениха пытаться отбить невесту?..

Но он не утратил самообладания.

— Я не говорю о себе. Я говорю о вас, — спокойно продолжал он. — И я говорю это для вашей же пользы. Я случайно знаю кое-что о личной жизни Фрэнка Суттона. Если думаете, что вы — единственная женщина, с которой он здесь встречается, то это — большая ошибка.

Лесли показалось, что Милли сейчас набросится на него.

— Вы — лгун! Вы — лгун! — кричала она. — Здесь никто не бывает… Я знаю, он ни с кем не встречается здесь… Вы — ничтожный вор! Он вас из грязи вытащил, вытащил вас из тюрьмы и дал хорошее место… Вы — вор!

Мисс Треннит замолчала, чтобы перевести дух, и Джон Лесли воспользовался этим.

— Я вот что скажу… Возможно, это вас интересует… Фрэнк Суттон намерен жениться на очень хорошей женщине. Он относится к ней так хорошо, так внимательно… Но если с мисс Стендман что-то случится, тогда, моя милая, советую вам искать нового любовника. В этом случае я его убью. Я рассчитаюсь с ним, как бы трудно это ни было…

Широко раскрытыми глазами смотрела Милли на Джона. Лицо ее подергивалось, руки дрожали. В эту минуту вошел Фрэнк Суттон. Он бросил взгляд на свою секретаршу, затем — на Джона Лесли и, казалось, понял, что здесь произошло.

— Хелло! — произнес он и обратился к мисс Треннит. — Что здесь происходит? У вас что — припадок? Что случилось, Лесли?

Джон Лесли пожал плечами.

— Мисс Треннит немного разошлась.

Милли хотела что-то сказать, но, передумав, выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

— Мой дорогой, — голос Фрэнка был встревоженным, — зачем вы постоянно ссоритесь с моей Милли?

Лесли сжал губы.

— Ваша Милли! Именно это и послужило причиной ссоры. Да, я сказал ей, что если она дорожит своим добрым именем, то пусть лучше не встречается с вами поздно ночью в конторе.

Фрэнк залился смехом.

— Вы это сделали? — удивленно спросил он. — Бог мой, я удивляюсь вашему мужеству! Она настоящий черт, когда бывает злой. Бедная старая Милли! Как вы глупы, Лесли! Понятно, она была здесь не одну ночь, а несколько! Я хочу расширить после свадьбы торговлю, а это нельзя сделать без дополнительной работы. Если мой план удастся, вы убедитесь в этом. Бедная, бедная Милли! — покачал он еще раз головой и вышел из комнаты.

…Обычно Джон Лесли брался за газету, когда работа была окончена. Ее приносили ему каждое утро, и он старательно прочитывал каждую статью. Это занятие действовало успокаивающе. На сей раз Джон просматривал газету очень внимательно — и, наконец, обнаружил две важные вещи…

В то время в Лондоне действовали четыре международные банды ювелирных грабителей. Три из них он знал: голландская банда и две смешанные — американская и английская… На счету одной была кража очень дорогого ожерелья…

Второе сообщение касалось инспектора Баррабаля, состояние здоровья которого заметно улучшилось.

Прочтя второе сообщение, Лесли вернулся к первому.

…Кража была совершена два дня назад. К заметке прилагались фотография ожерелья и описание каждого большого камня в отдельности, но Лесли это мало интересовало. Он сложил газету и, подойдя к окну, долго смотрел на улицу, как в ту злополучную ночь, когда был убит Ларри Грем. В комнату вошла Милли Треннит, и никто бы не мог заметить следов недавней бури на ее лице. Она улыбнулась Джону Лесли извиняющейся улыбкой.

— Мне жаль, что так все случилось, капитан Лесли. Надеюсь, вы простите мне мою вспышку. Я чувствую себя сегодня не совсем здоровой, и все окружающее меня ужасно нервирует. Но вы были тоже несдержанны.

— Я сожалею об этом, — ответил Лесли, улыбаясь.

— Ни одной женщине не нравится, когда критикуют ее характер, — продолжала она быстро. Ее болтовня была свидетельством хорошего настроения. — Прошу извинения за все то, что я говорила о Берил Стендман. Через несколько минут она будет в конторе, и мне будет ужасно неприятно, если вы ей все расскажете.

— Она придет в контору? — спросил недоверчиво Лесли. — Вы знаете это наверняка?

Милли утвердительно кивнула, и Лесли не заметил, как по ее лицу промелькнула загадочная улыбка.

— Она сейчас в городе, и мистер Суттон просил ее зайти, ее и мистера Фридмана, — пояснила Милли.

Это было для Лесли полнейшей неожиданностью. Если он дал слово не встречаться с Берил, то и ей также следовало избегать посещения торгового дома Суттона.

— Когда вы пришли сюда в последнюю ночь, капитан Лесли? Мы были здесь до половины двенадцатого…

— Я был здесь без четверти двенадцать.

— Почему вы возвратились в контору? — поинтересовалась секретарша. — Неужели вы тоже замешаны в любовной истории? Не сердитесь на меня, ради Бога…

— Я не сержусь, — ответил Джон холодно. — Я возвращался из театра и зашел сюда, чтобы захватить работу. Но почему вас это интересует?

— Ах, я спросила просто так!

Звонок Суттона заставил ее удалиться на несколько минут. Когда Милли вернулась, ее сопровождал высокий и худой господин с окладистой черной бородой. Он выглядел типичным полицейским.

— Этот господин желает поговорить с вами, — сообщила Милли.

В эту минуту в комнату вошел Фрэнк Суттон.

— Сержант Валентайн, — представился гость. — Я хотел бы сказать вам несколько слов, капитан Лесли — добавил он.

Он оглянулся на Милли.

— Я не знаю, может ли эта дама оставаться здесь…

— Это даже лучше, — сказал Суттон, — если все так, как вы мне рассказали.

— Да, именно так, — пробормотал гость.

Он казался очень серьезным и всем своим видом олицетворял величие закона.

— Ко мне поступила на вас жалоба, капитан Лесли… Мне известно кое-что из вашей прошлой жизни, — начал полицейский.

— Понятно, если вы сыщик, то знаете все, — заявил холодно Джон Лесли.

— Я расследую историю с похищением колье леди Креторн. По моей информации, эта драгоценность должна быть у вас.

Лесли смотрел на него в упор.

— Какие у вас основания утверждать подобное? — спросил он.

— Один из пойманных грабителей рассказывал, что передал эту драгоценность вчера ночью личности, которую называют «Доносчиком».

— Капитан Лесли находился в три четверти двенадцатого ночи в конторе, — заявила, как бы заступаясь за Лесли, Милли.

— В три четверти двенадцатого? Ну, да, времени было достаточно. Ожерелье было передано в одиннадцать ночи на набережной Темзы. Покупатель заплатил девятьсот фунтов в американских долларах. Вор находился под надзором полиции. По моим сведениям, вы и есть тот покупатель.

— Ваша информация так же похожа на правду, как свинья на соверен, — возразил Лесли, — Хотите обыскать меня?

Полицейский многозначительно взглянул на него.

— Вы пришли сюда перед полночью?.. — Он осмотрел комнату. — У кого ключ от денежного сейфа?

— Он у меня.

— Есть ли у кого-нибудь еще ключ?

— Нет, — дерзко вмешалась Треннит.

— Не надо горячиться! — бросил Суттон. — У меня тоже есть где-то ключ, но я им не пользуюсь. Мистер Лесли, ключ ведь обычно у вас?

— Капитан Лесли, — поправил тот. — Да, вот он.

Лесли взял связку ключей и снял с кольца самый большой. Сыщик вставил ключ в замок и открыл обе дверцы денежного сейфа. В глубине виднелись три пустые полки, на одной из них стояло несколько конторских книг и… завернутый в серую бумагу какой-то предмет. Сыщик вынул его. Фрэнк Суттон вскрикнул от удивления, когда бумага была развернута, и в руке полицейского оказалось сверкнувшее на солнце ожерелье леди Креторн.

Суттон подскочил к двери и распахнул ее.

— Лоу! — крикнул он. Лоу Фридман и Берил Стендман вошли в комнату.

— Лоу, здесь произошла ужасная ошибка! Они обвиняют Лесли в том, что он — «Доносчик», — произнес Фрэнк.

Он указал на блестящую вещь в руке сержанта.

— Вы из Скотленд-Ярда? — поинтересовался Лесли у полицейского.

— Это безразлично, откуда, — ответил сержант, — я должен просить вас последовать за мной на Марлбороу-Стрит.

— Надеюсь, в автомобиле? — спросил Лесли, — идти я не в состоянии.

Мертвенно-бледная, смотрела Берил на этого человека, который спокойно стоял у стола. Лесли обернулся и, встретившись с ней взглядом, улыбнулся.

— Я «Доносчик»?.. Разве это не удивительная новость? — бросил он девушке.

Берил ничего не ответила. Ноги ее подкосились. Лоу едва успел ее поддержать. Она лишилась сознания.

…В каком состоянии вернулась Берил домой, она не помнила. Дядя Лоу рассказывал, что вскоре ей стало лучше, и он отнес ее в автомобиль. Теперь она сидела в глубоком кресле в библиотеке. Окно было открыто, и прохладный ветерок ласкал ее лицо.

— Милая, — донесся до нее голос дяди Лоу, но как бы издалека, — Фрэнк говорит, что так даже лучше. Он уже все приготовил. В отделе записей гражданских браков нас ждут в два часа…

Когда дядя Лоу замолчал, до нее дошел смысл его слов.

— Берил, выслушай же меня, наконец, — он положил что-то ей на колени. Она увидела весьма элегантный ящичек, обтянутый замшей, и открыла его. Внутри лежал чудный жемчуг. Дядя Лоу стал объяснять ей, что это его свадебный подарок, но она была не в состоянии сосредоточиться на чем-либо.

— Я назначил церемонию на сегодня, — сообщил он.

Берил начинала, наконец, соображать, что творится вокруг.

— Сегодня днем? — переспросила она потерянно.

Лоу утвердительно кивнул головой.

— Да, так будет лучше.

— Но не сегодня же! — вскрикнула Берил раздраженно. — Почему именно сегодня, дядя Лоу? Ведь ты говорил мне, что в субботу…

— Сегодня! Я думаю, так лучше…

Дядя был упрям, и настаивать на своем было бесполезно. Джон Лесли сидел в тюрьме, это был «Доносчик», перекупщик краденого, человек с ужасным прошлым, коварный и жестокий… Она чувствовала себя больной при этой мысли…