Дорога к Риму

Глава 9

Папская область, Рим, август 1492 года

День коронации, двадцать первое августа одна тысяча четыреста девяноста второго года. Можно было устроить её на несколько дней раньше, но… Почётный гость, правитель Флоренции Пьеро де Медичи, прибыл всего пару дней назад. Довольный прибыл, в полном осознании того, что поставил на нужную карту и не остался без воздаяния.

Да, уже понял! Джироламо Савонарола, неведомыми путями – в теории неведомыми, а на практике от своих сторонников, которые имелись и среди князей церкви – пронюхал, что новый Папа сразу же после коронации издаст буллу, запрещающую ему проповедовать и вообще находиться во Флоренции, предпочёл бегство. Правда не простое, а преподнесённое своим многочисленным сторонникам как временное, вынужденное под угрозой со стороны «коварного тирана, обманом получившего тиару».

Куда отправилось это стихийное бедствие, которое так и не было схвачено чрезмерно осторожным правителем Флоренции, несмотря на крайнюю желательность подобного действа? Думается мне, что или в Геную, или прямиком во Францию. Других вариантов вроде как и не было. Миланцы, ставленник которых должен был стать вице-канцлером, не стали бы держать такую хворобу на своих землях из нежелания портить отношения одновременно с Римом и Флоренцией. Неаполь? Отношение старика Ферранте с проповедником было известным, но Савонаролу оно бы явно не устроило. Мученическая смерть может и не была им отвергаема как таковая, но не тогда, когда она осталась бы… практически незамеченной и без нужных последствий.

Венеция? Дожу и приближённым было бы плевать на беглого проповедника, но за определённую плату они бы отправили его лично правителю Флоренции, да ещё в красивой упаковке, увенчанной розовым бантиком. Венецианцы очень любили деньги, это было известно всем. Остальные независимые владения Италии являлись слишком… незначительными, Риму или Флоренции достаточно было как следует надавить, дабы получить желаемое.

Так что Генуя или Франция, других вариантов не водилось. Я бы поставил на то, что в итоге всё равно будет Франция. Семейство делла Ровере тоже туда начинало смотреть. Не удивлюсь, если спустя некоторое время после коронации во владения Карла VIII помчатся если и не все, то уж один из четырёх кардиналов этой фамилии. Однако, это всё потом, сейчас они сидели тихо и даже выражали свои поздравления новоизбранному понтифику, принявшему имя Александр за порядковым номером шесть.

Сама коронация однозначно удалась. Собственно тройную тиару, вот уже давно носимую Викариями Христа, возложили на Александра VI на ступенях базилики Святого Петра. Присутствовали все участвовавшие в конклаве кардиналы, иностранные послы и представители знатных семейств Италии. Поздравления, пожелания, множество пышных речей и торжествующих возгласов… всё, как и всегда в таких ситуациях. Искренности мизер, помпезности воз и маленькая тележка. Зато зрелище крайне поучительное и любопытное. Особенно для меня, также присутствовавшего на церемонии сразу в двух ипостасях: родственника, наряду с прочими детьми понтифика и Ваноццей ди Катанеи, его неофициальной супругой, а также епископа, князя церкви с перспективами в самом скором времени сменить фиолетовую сутану, на красную.

Подхалимаж просто зашкаливал. Чего стоило сравнение Папы Александра VI с Александром Македонским! Авансовое такое сравнение. Как ни крути, но Родриго Борджиа до великого правителя и полководца покамест было как до Москвы в позе буквы зю… через реки и горы, поля и леса. Но когда льстецов это останавливало? Они всегда найдут что сказать, не останавливаясь перед самыми неправдоподобными комплиментами. Не любви к искусству ради, а исключительно в чаянии разного рода подачек – как материальных, так и неощутимых руками, но способных многое принести в будущем. У меня-то на этих мерзопакостников иммунитет, а вот тут, в Италии конца XV века кое-что и умные люди способны принять за чистую монету.

Семья Папы была счастлива. Даже Хуан, этот инфант террибль, в этот день не досаждал окружающим своими капризами и скверным нравом. Правда, пыжился, как надутый гондон, но это было ещё более-менее терпимо. Зато Ваноцца сияла, с гордостью глядя то на любовника, то на своих детей, которым теперь, по её глубокому и искреннему убеждению, открывалось множество путей для счастливой и долгой жизни. Да уж, так можно было подумать, имелись все основания, но знание истории настоятельно так шептало, что может быть и совсем иной расклад. По сути, только Лукреция прожила хоть и не слишком долгую, но относительно счастливую жизнь. Остальные… Впрочем, не стоит о том знании, оно есть у меня, но не у других. Меня же подобный путь совершенно не устраивает по самой банальной причине – тело Чезаре Борджиа теперь моё. В моих интересах изменить многое из известного, хотя бы из инстинкта самосохранения. Собственно, именно этим я и занимаюсь.

А Лукреция сияла, равно как и Джоффре. Но последний мне не так чтобы сильно интересен. Может потом интерес и повысится – пока же это всего лишь подросток со склонностью к погружению в себя и ничего больше. Не бесит и слава всем богам, которые только есть! Мне одного Хуана выше крыши хватает.

Само действо под названием коронация кончилось, равно как и все официальные поздравления, которые звучали внутри собора. Начался следующий этап – торжественное шествие по улицам Рима.

Возглавлял шествие Гонфалоньер Церкви по имени Никколо Орсини ди Питильяно – кондотьер, успевший на своём веку, то есть к его нынешнему полтиннику, послужить чуть ли не всем итальянским государям. Папская область, затем Неаполитанское королевство, Флоренция, опять Неаполь, снова Святой Престол, в третий раз Флорентийская республика и в третий же раз вернулся сюда, в Рим, где милостью Иннокентия VIII занял высшую военную должность.

Ох и чесались у меня руки его выпнуть по причине невысокой надёжности! Только вот на кого менять и как убеждать Родриго Борджиа в необходимости менять всю верхушку, не только армейскую? Ведь куда опаснее сейчас наличие однозначно враждебного семье Борджиа человека на посту римского префекта.. Мда, везде хлопоты… Так что этот наёмник и слуга многих государей пусть пока красуется на роскошном коне во главе процессии. Доверять я ему точно не собираюсь. Более того, буду пытаться следить за каждым шагов этого умудрённого жизнью кондотьера и хитреца.

А вот следом за Гонфалоньером Церкви несли богато украшенный паланкин, на котором восседал новый Папа Римский, Александр VI. Концы мантии понтифика, согласно традиции, поддерживали два кардинала: Джованни де Медичи и Луис Хуан дель Мила. Это был знак, понятный всем, кто мало-мальски разбирался в делах Рима. Укрепление связей нового понтифика с Флоренцией и подтверждение добрых отношений с Кастилией и Арагоном. По хорошему, стоило бы вместо дель Мила поставить на его место кардинала Мендосу, но у последнего здоровье серьёзно пошаливало. Вот во избежание конфуза и пришлось обойтись таким вариантом.

После собственно папского паланкина шла основная масса: монахи различных орденов из числа мало-мало важных персон в своих орденах, представители знатных семей Папской области, про кардиналов и епископов я вообще не говорю. Разумеется, более важные личности не на своих двоих топали, а кто в седле, кто в каретах, кто сидючи в паланкинах, пусть и менее богато украшенных. И сыпались деньги… в толпу. Медные реки, ручьи серебряные… Радостные крики, периодические короткие драки за халявную денежку, которую так сложно поделить. Обычное дело в таких случаях.

Но вот всё это утомительное шествие по римским улицам подошло к финалу. Большая часть процессии пошла в далёкие порнографические… то бишь, расползлась по церквям и домам, ну а меньшая, из числа особо важных и избранных персон, осталась на завершение празднования.

Типичный торжественный приём, только без привычной для меня обстановки XXI века. Хотя если представить, что находишься на вечеринке у реконструкторов времён минувших… тогда совсем ничего. Разве что танцы совсем непривычные, только и всего. В остальном всё более чем на уровне: красивые женщины, изысканные блюда и вина, блеск драгоценностей. Хотя последних могло бы быть и поменьше! Многие тут явно считали, что чем больше золота и каменьев на себя навесить, тем сильнее произведённое впечатление.

– Как вам это, епископ? – поинтересовался подошедший Бернардино Лопес де Карвахал, посланник Кастилии и Арагона при святом Престоле.

– Помпезно… пока ещё епископ, - улыбнулся я, намекая уже на известный Карвахалу факт, что в самом скором времени он будет возведён в кардинальский сан. – Вот только излишнее количество золота… Всем понятно, что когда дура не знает, куда девать павлинье перо, она вставляет его себе в задницу. Но когда примерно то же самое делает дурак - это удручает особенно сильно. Мужчину должен украшать блеск клинка, а не обилие золота. Последнего должно быть в меру.

– Ядовито… пока ещё епископ Чезаре Борджиа, - вернул толику иронии испанец, знающий о том, что не он один станет кардиналом в ближайшие несколько недель. – Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский надеются, что понтификат вашего отца будет отмечен крепкой дружбой между нами.

– Иначе бы вы не готовились примерить кардинальскую шапку. Да и Мендоса не стал бы выбирать того, кто через год или около того также станет кардиналом ему в помощь. Ведь вы, Бернардино, как я понимаю, пока останетесь в Риме?

– Ненадолго. Так было признано более важным для моих короля и королевы, - склонился в лёгком поклоне епископ. - И если вам интересно, взгляните на посла Франции. Во-он там он, за колонной притаился, смотрит на всех со смесью печали и злости во взоре.

– Успешно скрывает… от многих.

– Такова наша работа.

Уж насчёт этого спорить, точно не намерен. Жизнь дипломата, она такая, порой весьма нелёгкая. Вот и епископ Жан Бильер де Лагрола, епископ Ломбеса и аббат монастыря Сен-Дени, хлебнул полной ложкой тоски с печалью. Короля Франции Карла VIII однозначно не устраивала кандидатура нового понтифика, только сделать он пока ничего не мог. Проглоченная им Бретань плохо переваривалась, а сытая отрыжка, пущенная его обожравшимся величеством в сторону соседей, заставила тех начать активные сборы, с целью выдать обжоре живительных звездюлей.

Эх, Папской области не помешал бы полноценный военный союз с Кастилией и Арагоном, но… Сомнительно, что это случится по двум причинам. Во-первых, союзникам для этого надо дать что-то действительно значимое, а список невелик. Испанию интересует Неаполь, вот только, как говорится в знаменитой присказке, такая корова нужна самому. Во-вторых, я пока в душе не представляю, можно ли уговорить Родриго Борджиа на столь решительные действия с учётом того, что он пока не видит какой-либо серьёзной угрозы со стороны короля Франции. Ах да, есть ещё и «в третьих»! Захотят ли Кастилия с Арагоном вмешиваться в серьёзную бучу с самого начала, если есть неиллюзорная возможность дождаться, пока все со всеми передерутся, после чего аккуратно и без особых усилий проглотить тот самый Неаполь, не понеся ни военных, ни финансовых потерь. Высокая политика, ети её!

Ещё немного поболтав с Карвахалем, я откочевал подальше от посланца Кастилии и Арагона. Излишнее внимание к нему может быть неправильно – а главное не в нужную для нас сторону – понято. Хотел было пообщаться с Мигелем, но, едва только успел его поймать и оттащить от одной крайне симпатичной – особенно со стороны кормы – синьорины, как поймали уже меня. И не абы кто, а сам правитель Флоренции Пьеро де Медичи, основательно выпивший и одновременно довольный жизнью.

– Чезаре! И… Мигель Корелья, - Медичи пошатывался, но пока ещё держался на ногах, да и речь была вполне связной. - Коронация понтифика была запоминающейся. Не думаю, что её удастся превзойти в скором времени.

– Думаю, в скором времени церемоний коронации вообще не будет проводиться.

– О да, конечно же. Ваш отец крепок телом и духом. А Савонарола удрал. Говорят, что во Францию. Рад, что ваша семья так скоро сдержала своё обещание.

– Доносились слухи.

– Сутану по дороге не потерял? – захохотал Мигель. – А может сразу голову?

– Мой друг, несмотря на некоторую грубоватость сказанного, прав, - вздохнул я. - И дело тут не в сдержанном мной обещании, я их всегда держу. Таков уж уродился. Проблема в оставшихся у Савонаролы сторонниках. Они же не только среди народа, но и среди аристократов и князей церкви порой встречаются. Странно, но так и есть. И сомневаюсь я, что будучи во Франции, он прекратит свои проповеди.

– Будет обличать Карла VIII? Тогда ему несдобровать.

Тут мне оставалось лишь вздохнуть, после чего внести ясность в ситуацию, которую Пьеро де Медичи не то не понимал, не то просто недооценивал.

– Карла ваш бесноватый монах трогать в своих речах не станет. В плохом смысле, само собой разумеется. А вот выставить его как богобоязненного христианина, которому сам Творец готов вручить в руки меч для сокрушения тиранов в итальянских землях… Не забывайте, что Савонарола утверждает, что бог говорит его устами. Он… удобный инструмент для того, кто понимает его ценность и рискнёт его использовать. Королю Франции, к огромному сожалению, в уме не откажешь.

– Бретань! Не забывай о ней, Чезаре.

– Благодарю, Мигель. Да, синьор Медичи, Бретань, точнее возня вокруг неё. Пока Франция не разберётся с этой проблемой, мы можем спать спокойно. Хотя… спать как раз надо бы поменьше.

– А причина тому…

– Неаполь, само собой разумеется. У короля Карла VIII хороший аппетит. Сейчас он переварит Бретань, после чего начнёт осматриваться вокруг, с целью найти очередное «блюдо». А как добраться из Франции до Неаполя? Только через Милан, Флоренцию и Рим.

– Вы мрачно смотрите на мир, Чезаре. Особенно в такой прекрасный день.

– Хорошо, сегодня действительно не стоит. Зато завтра… Вы ведь получили приглашение в замок Святого Ангела.

– От вас и получил. Второе празднование одного и того же события…

– Зато, предстоящее для более узкого круга лиц. Там точно не будет римской знати, которая улыбается в лицо, а на деле готова вонзить нож в спину или подлить яду в кубок. Да и эти лицемерные настоятели монастырей, часть из которых жаждет лишь золота и новых земель, а другая видит в моём отце кого угодно, но не властителя Рима и всей Папской области.

– Чезаре…

Ага, Мигель предупреждает об осторожности. Правильно делает, хотя я тоже ушами не хлопаю, отслеживаю, чтобы никто посторонний даже не думал к нам подобраться. Да и Бьяджио бдит, безмолвной тенью стоя в нескольких шагах от нас.

– Мигель прав,- вздыхаю я. – Здесь такие разговоры вести не стоит. В отличие от замка Святого Ангела, где лишних ушей по определению быть не может. А если они там и появятся, то быстро окажутся в подземельях. Ну, так что, синьор Медичи, вы окажете честь семье Борджиа своим присутствием?

– И снова скажу «да», - кивнул правитель Флоренции. – Умеете заинтересовать, Чезаре. А пока, - он перевернул кубок, показывая, что тот успел опустеть за время нашей беседы, - мне нужно вновь наполнить сосуд соком виноградной лозы. И поближе познакомиться с прекрасными римлянками.

– Они будут и завтра, можете не сомневаться.

– Даже не думаю, зная ваше трепетное отношение к женской красоте.

Пьеро де Медичи улыбнулся, затем почему-то подмигнул Моранце и удалился нетвёрдой походкой. За вином и девочками, тут и гадать нечего. Ничего, это нормально. Сегодняшнее действо лично для меня не более чем прелюдия к завтрашнему. Признаюсь честно, мало кто из присутствующих тут окажется там. Тут – официальная мишура и показуха. Там же будут собраны те, кто действительно важен для будущего семьи Борджиа. И даже сам её глава, Родриго, вынужден будет уделить часть своего драгоценного времени, появившись среди иных персон. Точно появится, на то уже есть договорённость. Пока же и мне стоит немного расслабиться. Но в меру, потому как завтра тоже многое предстоит.

Замок Святого Ангела. Главная, как по мне, твердыня Рима, последний рубеж обороны, должным образом защищённый и практически отрезанный от всего остального мира. С Ватиканом его соединял единственный укрепленный коридор длиной что-то около километра. Ну и имелись потайные ходы, куда ж без них то, способных вывести из собственно замка за пределы Рима. Впрочем, это уж совсем на крайний случай, потому как эту твердыню ещё никто никогда не смог взять штурмом.

Место, удобное во всех отношениях. Именно туда были приглашены кондотьеры с наиболее нужными и важными бойцами их кондотт, правитель Флоренции Пьеро де Медичи с несколькими спутниками и, само собой разумеется, представители семьи Борджиа. Как говорится, общество должно было собраться небольшое, но крайне… Нет, приличным это по нынешним меркам точно не назвать. Зато, такой состав приглашённых однозначно демонстрировал собравшимся, что понтификат Родриго Борджиа будет делать ставку не только не дипломатию, но и на силу клинков. Ту самую силу, о которой целый ряд понтификов то просто забывал, то недооценивал, то пытался использовать чужих воинов, при этом, не имея собственных. К слову сказать, Гонфалоньера Церкви тут не было, как раз по причине не слишком то наблюдаемого доверия.

Доверие… Скользкая тема. Приглашённые кондотьеры тоже были наёмниками, этого у них не отнять. Зато сам факт их тут присутствия служил чуток замаскированным приглашением перейти к Риму на постоянную службу. А это, как ни крути, могло дать им много преимуществ в будущем. Если, конечно, планы увенчаются успехом. Риск… тот самый, который дело благородное.

Меж тем перед собственно началом мероприятия – часа этак за три – Родриго Борджиа, уже окончательно решивший обустроиться именно в замке Святого Ангела, а не в Ватиканском дворце, попросил меня к нему зайти. Срочно, не откладывая.

В таких случаях ни отказываться, ни откладывать встречу без очень веских оснований не принято. Пришлось, топая сапогами по плитам пола, нестись на зов понтифика. Радовало одно – в коридорах замка были знакомые всё лица: каталонцы из личной охраны Родриго Борджиа, а также солдаты из кондотт Раталли и Эспинозы. С таким гарнизоном замка можно было чувствовать себя если и не в полной, то в относительной безопасности. И сразу мелькнула мысль о том, что гарнизон так и должен быть разделённым на части. Сейчас это итальянцы и каталонцы… вполне устраивающая лично меня комбинация. Каталонская часть верна уже сейчас, итальянскую ещё требуется как следует испытать. Но сама идея… однозначно хорошая, не раз уже опробованная как в нынешнем прошлом, так и в том, которое ещё только будет.

– Отец? – произнёс я, войдя в комнату, где он должен был меня ждать. Ага, точно вот и он. В нормальной одежде, а не в этом папском облачении, поневоле вызывающем улыбку. – Только не говори, что передумал появиться на пиршестве и сказать несколько слов доблестным кондотьерам и их лейтенантам. Моя чувствительная душа такого не перенесёт.

– Паяц ты иногда, Чезаре, - вздохнул понтифик, закрывая книгу, которую до этого перелистывал и откладывая её в сторону. – У меня важный разговор, касательно семейных дел.

– Со вчерашнего дня, с самого момента, когда тебя короновали той самой тройной тиарой, все дела Папской области так или иначе относятся к семье Борджиа.

Говоря, я исследовал пару кувшинов, в которых было… вино. И снова вино. Про бутылки вообще не говорю, проверять их содержимое точно не стоило. Оставалось лишь позвонить в колокольчик и когда появился слуга, приказать:

– Воды. Холодной, - как только дверь за халдеем закрылась, я обратился к «отцу». – Неужто и впрямь семейное дело. Опять Хуан устроил нам проблему?

– Нет. Не больше, чем обычно. Он, конечно, слишком много выпил и приставал не только к куртизанкам, но его остановили. Речь о Лукреции.

– Вот уж это прелестное создание никогда не доставляло проблем. Умная, понимающая… красивая даже сейчас, в свои двенадцать. Еще два-три года и она станет одной из самых красивых женщин Рима, а может и не только.

– О её красоте я и хочу поговорить, Чезаре, - вздохнул понтифик. – То, что было хорошо для дочери кардинала, недостаточно для дочери Папы.

Твою мать. Судя по всему, разговор будет о том, чего хотелось бы избежать до поры до времени. Дела, связанные с помолвками, обручениями, свадьбами будь они неладны. Для меня вполне приемлемы помолвки в юном возрасте. Договорённости на то и договорённости, чтобы их заключать, затем корректировать, в случае форс-мажорных случаев даже менять. Вот только «милые» обычаи здешней эпохи, касаемые заключения ранних, очень ранних браков… как же они меня бесят. Особенно то, что изменить систему я не в силах. Остаётся лишь оградить от подобного свой круг общения… Вот только удастся ли мне это сделать? Даже и не знаю, но пробовать по любому буду, иначе себя уважать перестану.

– Если ты говоришь про разрыв помолвки с графом д’Аверса, то я готов поддержать это. Он действительно не пара моей сестре.

– Рад, что ты это понимаешь, сынок, - расцвёл Родриго Борджиа. - Ей нужен совсем другой жених. Из могущественного итальянского рода, с которым нам следует заключить союз и скрепить его свадьбой.

– Постой, отец! – вскинулся я, услышав то самое проклятое слово. – О какой, чёрт побери, свадьбе ты говоришь? Лукреции всего двенадцать лет! Двенадцать! Она же ещё ребёнок.

– Не горячись, Чезаре. Я говорю лишь о помолвке, о самом браке до того, как ей пойдёт четырнадцатый год, и речи быть не может.

Проклятье. Моё представление и здешнее – две большие разницы.

– Это твоя дочь и моя сестра. Младшая сестра. И это не просто девица, а дочь самого Викария Христа. Сам подумай, зачем подвергать её такому испытанию, как ранний брак…

Не могу сказать, что началась внутрисемейная склока, но разговор был довольно серьёзным. Я упирал на то, что Родриго Борджиа не стоит раньше времени пихать собственную дочь во все аспекты взрослой жизни. К тому же столь ранние браки редко к чему хорошему приводят. Имелись и примеры из истории, та же Бельтранеха, претендентка на престол Кастилии, вышедшая замуж в тринадцать лет, что не слишком хорошо повлияло на её душевное здоровье.

Родриго Борджиа, которому приводили как теоретические, так и практические доводы не в пользу ранних браков, сопел, пыхтел, краснел и отбрёхивался. Только получалось у него… не слишком убедительно даже для него самого. Уже по той причине, что «политические выгоды» и «интересы Святого престола» были не шибко весомыми аргументами в сравнении с нормальной жизнью его любимой дочери. Понимая, что я не смогу выколотить всё желаемое, пришлось ограничиться своеобразной страховкой Лукреции от «прелестей» раннего брака. Спустя почти час изнуряющего для обеих сторон разговора я произнёс:

– Если тебе уж так хочется выдать Лукрецию замуж… Ладно, пусть будет так. Но ни о какой консуммации брака и речи быть не может до тех пор, пока ей пятнадцатый год не пойдёт.

– Допустим…

– И на протяжении этого самого года она сама будет решать, когда окажется, хм, готова. Если же её супруг попробует сунуть известно что туда, куда до оговоренного срока не положено… Я лично позабочусь о том, чтобы его жизнь была короткой и мучительно болезненной. А ты, отец, знаешь, что я способен это сделать самыми замысловатыми способами.

– Ты становишься опасным человеком, Чезаре. По Риму уже поползли первые слухи о тебе.

– Слухи всегда ползут, такова уж их природа. Но мы не договорили насчёт Лукреции.

– Согласен. Я тоже беспокоюсь о её жизни. Не тебе одному охранять её покой.

– Это значит ты…

– Признаю правоту твоих опасений. И готов поставить такие условия претендентам на её руку.

Ф-фух. Прямо от сердца отлегло. Разумеется, даже не получи я такого согласия от Родриго Борджиа, всё равно сделал бы по своему. К примеру, новоявленный супруг мог споткнуться, спускаясь с лестницы, подавиться рыбьей костью, внезапно скончаться от лихорадки или какой-то загадочной болезни. А так… может всё и обойдётся.

– Ты не стал бы заводить этот разговор просто так отец, - произнёс я уже тогда, когда основной спор подошёл к концу. – Должны быть варианты для замужества, причём очень для тебя важные. Странно только, что ты озаботился сперва Лукрецией, а не Хуаном.

– Хуан… Он скоро отправится в герцогство Гандийское, - усмехнулся понтифик. – Там должен будет найти себе супругу среди испанской знати, испросить моё разрешение на брак и позаботиться о наследниках. Он наша связь с родной землей и с супружеской четой Изабеллы и Фернандо.

– Значит Лукреция…

– Попробуй догадаться. Если ты сумеешь это сделать, Чезаре, я вдобавок к уже обещанному присутствию на пиру для твоих наёмников…

– Наших наёмников!

– Хорошо, наших, - отмахнулся Родриго Борджиа. – Так вот, я не просто буду там, но и найду для каждого из кондотьеров и для правителя Флоренции слова, которые придутся им по душе.

Даже малость неловко стало. Совсем малость, на какое-то мгновение. Я знал, куда метит Родриго Борджиа по умолчанию, поэтому не мог ошибиться. Зато стоило бросить единственный взгляд на его самодовольную физиономию, как неловкость бесследно исчезла.

– Тебя могут интересовать только родственники короля Ферранте или герцога Миланского. Со злобным старче Ферранте ты ещё не мог успеть о чём-то договориться, зато Сфорца – другое дело. Один из них твой давний приятель, а с недавних пор ещё и вице-канцлер. Что же насчёт конкретного Сфорца из их немалого числа… гадать я не собираюсь. Им может быть кто угодно, но непременно имеющий хотя бы одну, а лучше две крепости. Я прав?

– Мне придётся говорить с этими наёмниками, - опечалился Родриго Борджиа. – Да, это Сфорца. Мы нуждаемся в союзе с этим семейством, с Миланом и его герцогом.

– Герцог Милана Джан Галеаццо Мария Сфорца – типичное ничтожество, неспособное взять власть в свои руки, полностью подвластное своему дядюшке Лодовико. Пьяница, лентяй, интересующийся лишь вином и изредка соколиной и псовой охотой, - скривился я. – Зато Лодовико Сфорца, куда более известный по прозвищу Мавр, оправдывает его с давних пор. Он так же коварен и склонен к предательству, как это мерзкое племя.

– Он важен для Рима, Чезаре!

– А я и не отрицаю его важность. Лишь напоминаю, что верить нельзя ни Джан Галеаццо – из-за скудости ума и неприспособленности к управлению чем-либо – ни тем более его дяде Лодовико. Последнему как раз из-за ума и коварства. Жаль, что коварство у Мавра заметно преобладает над умом. Хотя посмотрим, как оно всё обернётся.

Судя по всему, Родриго Борджиа и сам не испытывал иллюзий. Просто делал то, что сделали бы на его месте многие политики итальянских земель. Он пытался укрепить положение браками детей с возможными союзниками. Ну да, не с ними самими, а с их родственниками, хотя суть от этого не шибко менялась.

– А Неаполь?

– Сфорца сами пришли. Асканио ходит вокруг меня и почти открыто говорит, чего хотят его миланские родственники. Король Ферранте ещё никого не прислал. Вот когда пришлёт…

– Именно «когда», а не «если»?

– Именно, Чезаре, - тут Родриго Борджиа ударил кулаком по столу, а в глазах промелькнуло нечто совсем уж яростное и тёмное. Даже для меня, отнюдь не белого и пушистого наёмного убийцы, пусть и со своими принципами. - Я хочу оградить нас с севера, сделать Милан союзным Святому Престолу на несколько лет. Ты решил подружиться с Медичи, несомненно, не просто так.

– Щит на пути к Риму, ты это знаешь.

Понтифик кивнул, уже будучи знаком с этой моей метафорой. И, малость успокоившись, продолжил:

Милан с Севера, Неаполь с юга. И Флоренция рядом, правитель которой из-за отсутствия собственных мыслей продолжает использовать мысли своих отца и прадеда.

– «Цепь»?

– Удачная для нас идея.

– Для нас – это для Борджиа.

Улыбка в ответ. Плевать хотел Родриго на интересы Святого Престола, Рима, итальянских земель… его интересовала исключительно семья Борджиа и её величие. То самое величие, которое могло принести его папство при правильном розыгрыше доставшихся карт. Такой подход к делу я не только понимал, но и всецело поддерживал. Хотя, не мог не обратить внимание на парочку слабых мест, которые требовалось в срочном порядке заново покрывать слоем брони.

– Два человека, отец. Один явный враг, а второй… пока просто возможное слабое место. Это я про тех, угрозу со стороны которых можно убрать в самом скором времени и без последствий. Твоей власти более чем достаточно.

– Угроза?

– Она, противная. Первый – префект Рима, Джованни Делла Ровере. Родной брат Джулиано делла Ровере, твоего недавнего соперника, постоянного недоброжелателя и… с момента избрания тебя Папой лютого врага.

– Я знаю это. Кто второй?

– Гонфалоньер Церкви Никколо Орсини ди Питильяно. Не враг, не недоброжелатель… просто слишком часто менявший хозяев наёмник. Впрочем, командующий армией в отсутствие самой армии не слишком опасен. Если ты не начнёшь ему доверять.

– Мне свойственно доверие чужим, сын?

– Нет, отец, - поневоле улыбнулся я. – В таком грехе тебя точно не заподозрить.

– То-то и оно. А префект Рима… Тронь я его сейчас, сразу начнутся крики аж четырёх кардиналов, а может и большего их числа. Он устраивает Орсини, Колонна, Чибо, иные семьи Романии. Необходима осторожность.

– То есть укрепление связей с соседями и армия. Понятно, - вздохнул я. – На мне Флоренция и помощь в создании армии. Ты же будешь склонять на нашу сторону Милан, Неаполь и… находить деньги.

– Ты упрощаешь сложные вещи, Чезаре. Но… посмотрим. Господь нам поможет.

Лично я на высшие силы надеяться точно не собираюсь. Да, один раз они мне помогли, избавив от смерти, но перенеся душу сюда, во вполне пригодное для жизни и очень перспективное тело. Только я сильно сомневаюсь, что это именно то божество, к которому сейчас взывал Родриго Борджиа, он же Папа Римский Александр VI.

Ладно, пока забью на это дело. Сейчас важное событие, по сути, первый сбор тех, на кого я хоть как-то могу рассчитывать тут. И привязка их не столько даже к моей персоне, столько к тому, кто стоит за Чезаре Борджиа. Ага, та самая демонстрация поддержки отца начинаний сына. В духе времени и с должной степенью внушительности. Замок Святого Ангела, присутствие на пирушке кондотьеров самого Папы и его родственников, да и правитель Флоренции явно знаковая фигура. Расклад хорош, осталось лишь верно его разыграть.