Дорога к славе

1.

Честер открыл входную дверь клуба и впустил Флетчера и Джека. Он отчаянно зевал и с трудом заставлял глаза оставаться распахнутыми. Было начало девятого утра, Честер проснулся несколько минут назад. Истошный звон будильника вырвал его из сладкой пелены сна всего через три часа после того, как он наконец рухнул на свой диванчик.

– Тебе надо менять работу, – сказал Флетчер.

Как и Джек, он понимал, что группа должна была репетировать не меньше раза в неделю. А внешний вид Честера не вызывал уверенности в том, что тот был способен по утрам на какую-то активную деятельность. Честер едва удержал равновесие, запнувшись на ступенях длинной лестницы, и мысленно Флетчер и Джек уже видели, как их новый барабанщик кубарем летит вниз, ломая руки и ноги, так необходимые ему для игры.

– Надо, – согласился Честер, меланхолично и рассеянно.

– И почему ты этого не делаешь? – удивился Джек.

– Потому что это сложно, – вздохнул Честер.

– Я уверен, что найти другое место, где ты будешь делать всё то же самое, только в более разумном режиме, не так уж и сложно, – сказал Джек. – Сколько тебе здесь платят?

– Я здесь не ради денег.

– А ради чего?

– Мне негде жить, – признался Честер, против воли начиная улыбаться.

– Что? – Флетчер остановился на месте, и идущий следом Джек врезался ему в спину.

– Мне негде жить, – повторил Честер, повернувшись к ним лицом. – А вы думали, я тут ради удовольствия ночую?

Флетчер и Джек какое-то время молчали. Они ожидали услышать какой-нибудь другой ответ. Например, что здесь у Честера был доступ к установке или возможность бесплатно смотреть концерты.

– То есть ты работаешь здесь, потому что тебе разрешают тут жить? – уточнил Джек.

– Ребят, – Честер в очередной раз широко зевнул. – Пойдёмте выпьем кофе, и я всё вам расскажу.

2.

Честер по-хозяйски орудовал за барной стойкой. Эл и Колин не очень-то это одобряли, полагая эту территорию исключительно своей, но, с другой стороны, не запрещали Честеру время от времени готовить себе там еду и напитки.

– Ну рассказывай, – Флетчер выжидающе уставился на Честера, а Джек робко изучал содержимое своей чашки. Вообще-то они не имели права требовать от Честера объяснений, а голос Флетчера, по мнению Джека, прозвучал чересчур настойчиво.

Честера, впрочем, это не задело. Он прикурил сигарету, протянул пачку Флетчеру и Джеку (Флетчер принял предложение, а Джек помотал головой), отпил глоток кофе и поморщился – снова он умудрился обжечь язык.

Ни Флетчер, ни Джек больше не торопили его и молча наблюдали за этим ритуалом.

Наконец, Честер заговорил. Он начал с того, что его родители были не просто очень богатыми, но и очень знатными людьми. Флетчер и Джек снова переглянулись, и Честер больше всего боялся увидеть в их взглядах зависть, ненависть или недоверие. Для него не было тайной, что «обычные смертные» зачастую относились к аристократии отнюдь не с уважением и благоговением.

Убедившись, что его новые знакомые не ставят его слова под сомнение и не собираются намылить ему шею за классовые различия, Честер продолжил. Он рассказал, как впервые увлёкся музыкой и как его выбор пал на барабаны. Как собрал свою первую установку и начал учиться. Как нашёл свою первую группу… И как сильно всё это бесило его отца.

В конце концов, он добрался до того злополучного (или счастливого – Честер склонялся к последнему) вечера, когда отец открыто запретил ему продолжать играть и сообщил, что уничтожил его установку заодно с местом, где Честер нередко репетировал со своими группами. И в завершение рассказа поведал, как ушёл из дома, как пришёл в этот клуб, ведь всё равно собирался сюда на концерт, и как Эл по дружбе предложил попробовать устроить его на работу.

Флетчер и Джек слушали, не перебивая, и только продолжали периодически переглядываться. Если бы Честер хоть на мгновение во время своей речи оторвался от созерцания своего остывающего кофе, он бы непременно заметил, что его новые товарищи по группе смотрели на него с возрастающим восхищением.

– С тех пор я здесь, – заключил Честер и наконец поднял на ребят глаза.

– Вау, – присвистнул Флетчер. – Это круто!

– Вот это действительно настоящая страсть к музыке, – добавил Джек. Он не был уверен, хватило ли бы ему самому смелости и решимости поступить так же в подобной ситуации.

– Слушай, но ведь тебя тут просто нагло эксплуатируют!

– Да нет, – пожал плечами Честер.

Возможно, Флетчер был прав. Но Честер по-прежнему считал, что вся его работа окупалась – если не жалованьем, то наличием крыши над головой, разрешением заниматься за казённой установкой и бесплатным посещением концертов.

– А твои родители? Они не ищут тебя? – спросил Джек.

– Больше всего на свете мой отец волнуется о своей репутации, – фыркнул Честер.

– Но он же должен как-то объяснять твоё отсутствие в школе?

– Думаю, он просто сказал всем, что отправил меня учиться куда-нибудь в Европу, – пожал плечами Честер.

– И ты не жалеешь? Не скучаешь?

Честер помотал головой. Он до сих пор считал свой уход из дома самым удачным решением в своей жизни.

– Ну что, поиграем? – он залпом допил уже остывший кофе. – Кстати, как называется ваша… то есть наша группа?

– Пока никак, – ответил Джек. – У нас было несколько вариантов, но мы не смогли ни на чём сойтись.

– А какие варианты?

– Я предлагал «Стрелки», – сказал Флетчер.

– Но мы же не собираемся играть кантри и вестерн, – Джек едва заметно поморщился. Видимо, этот спор длился уже давно.

– А что, кстати, мы собираемся играть? – поинтересовался Честер. Он уже уселся за установку и постукивал ключом по пластикам барабанов.

Флетчер и Джек опять переглянулись. Не так часто они встречали ударников, которые настраивали барабаны.

– Вообще мы думали играть всё, – сказал Джек.

– Кроме кантри и вестерна? – ухмыльнулся Честер.

– Нет, не в этом смысле.

– Мы думали начать с каверов – Элвис, Чак Берри, Бадди Холли…

– Я уловил направление, – кивнул Честер. – А что потом?

– Каверами не прославиться, – сказал Джек.

– А вы хотите славы? – Честер хитро прищурился.

– А ты нет? – нахмурился Джек.

– Вы не поняли, да? Я бросил заведомо роскошную жизнь не просто так! – рассмеялся Честер. – Я хочу быть рок-звездой!

Джек нахмурился сильнее и пристально посмотрел на Честера. Он пока не понял, как расценивать его смех. Честер смеялся часто и, кажется, иногда совсем без повода. В остальное время Честер улыбался до ушей. И только изредка его лицо принимало серьёзное выражение. По гороскопу он вроде бы им подходил, Джек, разумеется, первым делом проверил это, когда вернулся домой после их первого знакомства. Но подходил ли он им как личность?..

– Мы хотим начать писать что-то своё, – сказал Флетчер. – Но по поводу стиля мы пока не можем договориться.

– Почему не писать в том стиле, в котором будет получаться? – удивился Честер.

– Ты когда-нибудь писал песни? – спросил Джек. При этом он выглядел так, словно сам только и делал, что сочинял музыку и на собственном опыте знал, как это тяжело.

– Ну, – протянул Честер. Пока что он не решался рассказывать ребятам, что у него в гримёрке хранился целый блокнот с текстами песен. Мелодии к ним хранились у него в голове. – Мне кажется, что ни одна группа, когда писала ту или иную песню, которая потом стала хитом, не думала при этом: «А сейчас мы напишем блюз с элементами классической музыки и рок-н-ролла!». Они просто писали и всё!

– Хороший подход, – хмыкнул Флетчер. – Но для каждого стиля всё равно характерны свои тонкости, и нельзя написать музыку, не зная их.

– А почему нельзя смешать все эти тонкости, если тебе кажется, что именно так должна звучать твоя песня? И какая разница, соответствует это какому-то жанру или нет? – Честер не был знаком с основами теории музыки. Его рассуждения могли выглядеть для профессионального музыканта наивными. Но он искренне верил в свою точку зрения.

– Интересная мысль, – признал Флетчер. Потому что Честер действительно в чём-то был прав.

– Может быть мы наконец начнём играть? – прервал их Джек.

– Да я давно готов, – отозвался Честер, два раза ударил по малому барабану и завершил это акцентированным ударом в бочку и крэш.

3.

– Может, возьмём аккордеониста? – спросил Флетчер, в очередной раз проглядывая страничку музыкального журнала с объявлениями музыкантов. Честер рассмеялся. Джек озадаченно поинтересовался, зачем он им нужен…

Сегодня была последняя репетиция перед рождественским школьным концертом, который должен был стать их первым совместным выступлением под лаконичным названием «Просто трио». Оставаться «трио» они не хотели (как и не собирались оставлять это идиотское название!), но поиски вокалиста не приносили плодов, и все вокальные партии приходилось делить между Джеком и Флетчером. Честер тоже пробовал совмещать барабаны с пением, но ему определённо требовалось больше практики – оказалось, что одновременно держать ритм и петь было не так просто. Впрочем, жизнь Честера в последнее время была вообще не слишком простой, и круги под его глазами становились всё чернее.

– Чес, тебе однозначно пора менять работу, – сказал Флетчер. Честер не вызывал нареканий своей игрой, но выглядел он чрезвычайно уставшим. Кажется, вот-вот начнёт ронять палки вовсе не из-за своей неуклюжести, а потому что у него просто не останется сил их держать.

– Я уже объяснял, почему не могу её бросить, – беззлобно огрызнулся Честер.

Флетчер задумчиво потёр подбородок. Одна идея уже недели две как не давала ему покоя, но он не был уверен в возможности её реализации.

– Давайте продолжать, у нас совсем мало времени осталось, – сказал Джек, поглядывая на часы. Перерыв на чай, по его мнению, уже слишком затянулся.

– Мы вполне готовы к тому, чтобы поразить одноклассников, – фыркнул Флетчер. – Не мировое турне на носу.

Честер бросил на Джека виноватый, но вместе с тем чуть лукавый взгляд, после чего вопросительно уставился на Флетчера.

– Надо поговорить с моими родителями, – сказал тот, продолжая в задумчивости поглаживать подбородок.

– О чём? – непонимающе спросил Честер.

– О том, чтобы ты переехал к нам жить, – ответил Флетчер таким тоном, словно бы говорил само собой разумеющиеся вещи.

– Чего? – опешил Честер.

– Ну ты же не будешь вечно жить здесь?

– Разумеется, нет. Я стану рок-звездой и буду жить в роскошном особняке в окружении дюжины полуголых девиц!

– Тебе не кажется, что на каком-то этапе этой логической цепочки произошёл сбой? – усмехнулся Флетчер. – Ты сбежал из роскошного особняка, чтобы в конечном итоге жить в роскошном особняке?

– Роскошный особняк – не самоцель, – терпеливо объяснил Честер, хотя прекрасно понимал, что сейчас они с Флетчером просто соревновались в пустой болтовне.

– Чёрт с ним, с особняком, – отмахнулся Флетчер. – Если ты круглые сутки будешь впахивать тут ради крыши над головой, у тебя не будет времени на то, чтобы стать рок-звездой.

Честер неопределённо передёрнул плечами. Он и сам неоднократно над этим задумывался и знал, что Флетчер был прав, не знал только, как можно было изменить сложившуюся ситуацию.

– В общем, мне надо как-то уговорить родителей разрешить тебе у нас жить, – повторил Флетчер, обращаясь скорее к самому себе, чем к товарищам по группе.

– У тебя классные родители, – подал голос Джек.

– У меня классные родители. Но это не значит, что они готовы принять в дом первого попавшегося бездомного… Без обид, Чес!

Честер рассмеялся и покачал головой. Он чувствовал себя неловко – Флетчер ему чертовски нравился, и Честер не хотел создавать ему никаких проблем. И всё же идея переехать в нормальный дом казалась настолько привлекательной, что было страшно надеяться на её осуществление.

– Ты уверен, что это – хорошая мысль? Я же ведь, по сути, тебе никто.

– Я уверен, что нам нужен барабанщик. И я уверен, что ты идеально подходишь на роль этого самого барабанщика. А ещё я уверен, что с такой работой времени быть барабанщиком у тебя не будет. Так что нам надо придумать какую-то правдоподобную историю, – сказал Флетчер.

– Я могу рассказать им почти правду – что родители выгнали меня из дома, потому что я бросил школу и отказался поступать в Оксфорд…

– А почему не рассказать им правду? – спросил Джек.

– Потому что вряд ли кто-то захочет вставать на пути у моего отца, – мрачно усмехнулся Честер.

– Давай скажем, что ты сирота? И что твоим опекунам нет до тебя дела? И как только тебе исполнилось восемнадцать, они вышвырнули тебя за порог, посчитав, что теперь ты сам можешь зарабатывать себе на жизнь? – вдруг предложил Флетчер. Его глаза заблестели от энтузиазма: версия была превосходная и даже могла объяснить аристократические замашки Честера, которые он так и не научился прятать!

– А где тогда его документы? – спросил Джек.

– А меня ограбили! – Честер широко улыбнулся и задрал рубашку, демонстрируя шрам на левом боку.

4.

Рождественский концерт прошёл с успехом, хотя по мнению всех троих ребят, это был совершенно не тот уровень, с которого они хотели бы дебютировать.

Родители Джека музыкальный талант сына так и не оценили, зато мистер и миссис Миллс остались довольны первым выступлением группы Флетчера.

– Мам, пап, это Честер, наш гениальный барабанщик, – Флетчер подтолкнул краснеющего от смущения и широко улыбающегося своей самой обаятельной улыбкой Честера к родителям.

– Очень приятно, Честер, – мистер Миллс протянул Честеру руку.

– Теперь я понимаю, почему мальчики так долго не могли найти барабанщика, – миссис Миллс приветливо улыбнулась.

Джек бросил понурый взгляд на своих родителей, которые нетерпеливо переминались с ноги на ногу и недовольно косились на сына и его собеседников.

– Мне пора, – со вздохом сказал Джек. Он бы с куда большим удовольствием продолжил вечер в компании друзей.

– С Рождеством, Джеки. Приходи завтра в гости.

– Спасибо, миссис… Луиза. Я постараюсь, – Джек попрощался и поспешил к родителям.

– А у тебя какие планы? – спросила миссис Миллс Честера.

– Никаких, – усмехнулся Честер. – В этом году у меня вообще никаких планов… ни подарков, ни ёлки…

На работе он взял выходной, хотя отпроситься в канун Рождества было не так уж просто. Но Рик махнул рукой. В конце концов, Честер и правда работал почти без выходных и круглые сутки.

– А может позовём его в гости? – Флетчер повернулся к родителям с таким видом, как будто эта мысль только сейчас пришла ему в голову, хотя на самом деле этот разговор был спланирован заранее.

– Конечно! Если хочешь, пойдём к нам, Честер, – миссис Миллс дружелюбно улыбнулась.

– Да как-то даже неудобно, – пробормотал Честер, снова краснея отнюдь не от притворного смущения.

Он до сих пор не понимал, зачем согласился на всю эту сомнительную авантюру. Они с Флетчером знали друг друга чуть больше месяца, а его родители были Честеру совершенно чужими людьми. Но романтика первых недель жизни в клубе давно себя исчерпала, сейчас это была тяжёлая и беспросветная рутина, которую Честер, конечно, мог бы выносить ещё бесконечно долго. Если бы видел в ней какие-то перспективы. Но перспектив было невидно. Всё та же швабра. И те же грязные полы и туалеты.

– Неудобно на льдинке… начал было Флетчер, осёкся под взглядом миссис Миллс и похлопал Честера по плечу: – Пошли, хватит ломаться!

– Ладно, спасибо, – Честер робко улыбнулся.

5.

Честер сидел за столом и изо всех сил старался не показывать вида, насколько он был голоден. Флетчер без умолку трещал – рассказывал родителям, как они познакомились с Честером («Пап, помнишь, вы взяли нас с Джеком в клуб, а там парнишка разлил моё пиво?»), потом делился впечатлениями о последних послушанных пластинках. Честер взирал на всё это с искренним изумлением и любопытством. Светские беседы за столом были приняты и в его семье, но среди аристократов это был скорее торжественный ритуал, в котором каждый знал своё место. Здесь же царила искренняя и непосредственная атмосфера – столь непривычная для Честера.

Чем больше он находился в обществе Миллсов, тем больше ему хотелось к ним переехать, но тем меньше ему хотелось их обманывать. У него были определённые принципы, и одним из них было – не врать людям, которые вызывали у тебя симпатию.

Поэтому, когда Флетчер осторожно начал раскручивать тему нелёгкой судьбы Честера, тот уже знал, что вместо заранее подготовленной легенды расскажет правду. И скачи всё конём.

Флетчер в удивлении уставился на Честера, когда понял, что тот отошёл от плана. Конечно, у него были лучшие в мире родители. Но не до такой же степени!

Но Честер не обращал внимания на взгляд Флетчера и продолжал рассказывать краткую, зато настоящую версию своей истории.

– В общем, в клубе я не только работаю, но и живу, – закончил Честер, чувствуя, как на его лице расплывалась идиотская улыбка. Каждый раз, когда он так улыбался, его собственные родители и учителя были убеждены, что он врёт или задумал какую-то пакость.

– Какая тяга к музыке! – с улыбкой покачала головой миссис Миллс.

– Вы не отправите его в полицию? – осторожно уточнил Флетчер. Здравый смысл подсказывал ему, что именно так должен был поступить любой разумный взрослый человек на месте его родителей.

– А разве его ищут? – миссис Миллс беспечно пожала плечами.

– Надеюсь, что нет, – усмехнулся Честер. – Но я же официально ещё не совсем совершеннолетний. Мне всего восемнадцать…

– Вряд ли ты единственный подросток в Англии, который бросил школу и ушёл из дома, – сказал мистер Миллс. – И вряд ли будешь последним. Во всяком случае, ты теперь можешь легально работать в своём клубе.

– Но ты, видимо, больше не хочешь там работать, верно? – миссис Миллс с пониманием прищурилась. – Мальчики, вы специально задумали этот разговор?

Честер улыбнулся шире, ощущая, что его щёки начинали гореть, и он уткнулся носом в тарелку.

– Это была моя идея, – признался Флетчер. – Мам, ты себе не представляешь, в каких условиях он там живёт! И с его графиком работы, у нас не будет ни репетиций, ни концертов!

Мистер и миссис Миллс переглянулись, отец Флетчера вздохнул, а его мать рассмеялась.

– Можешь занять комнату для гостей, – сказала она Честеру.

– Что, правда? – Честер оторопел. Он не очень-то надеялся на то, что план Флетчера сработает, а уж после того, как рассказал правду – и вовсе был уверен, что сочувствия можно было не ждать.

6.

– Ну что, устроился? – Флетчер заглянул в комнату, соседнюю с его собственной спальней.

Честер стоял у окна и смотрел на улицу. После нескольких месяцев обитания в подвале он успел позабыть, каково это – иметь окно в своей комнате.

– Спасибо, – Честер повернулся к Флетчеру и улыбнулся. – Слушай, надо поговорить с твоими родителями. Я мог бы платить за эту комнату, хоть сколько-нибудь…

– Брось, – отмахнулся Флетчер. – Она всё равно всегда стоит пустая!

– Но это неправильно, – Честер с улыбкой покачал головой. – Я вам чужой человек. И вы совершенно не обязаны мне помогать просто так.

– Чес, поверь, я бы не позвал чужого человека в свой дом… ну или в дом своих родителей. Ты – единственный барабанщик, с которым я бы хотел играть в группе…

– Прям уж единственный? – Честер ухмыльнулся, стараясь скрыть смущение, но его щёки снова краснели.

– Быть рок-звездой – не моя мечта. Это мечта Джека. Я люблю музыку, и я люблю заниматься музыкой. Собственно, с моей наследственностью мне другое бы и не светило. Я хочу играть в группе и надеюсь, что из этого что-то выйдет. Но я хочу делать это с друзьями. Джека я знаю с детства. А ты… – Флетчер передёрнул плечами, не зная, как словами передать то, что Честер мысленно обозначил как «дружбу с первого смеха».

– А я польщён иметь таких друзей, как вы с Джеком, – Честер улыбнулся. – Но я всё же хотел бы хоть что-то сделать для твоих родителей. Они же не виноваты, что их сын подбирает себе друзей среди бездомных, – он подмигнул Флетчеру, и тот рассмеялся.

– Если уж ты так настаиваешь – хорошо, я поговорю с ними. Но, думаю, если ты будешь помогать по дому, этого будет вполне достаточно. Твой титул же позволяет тебе делать уборку? Это никак не противоречит вашим тайным клятвам или что там у вас? – Флетчер говорил таким тоном, как будто он на полном серьёзе интересовался этими аспектами аристократической жизни.

– Противоречит, но я уже отрёкся от титула, – мрачно ухмыльнулся Честер. – У нас, знаешь ли, всё просто – один раз подраить унитаз достаточно, чтобы навсегда лишиться статуса.

Флетчер внимательно слушал ответ Честера и ехидно кивал головой.

– Что?

– Ничего. Просто думаю, насколько мне повезло, что у меня теперь в качестве питомца собственный домашний аристократ!

– Ах ты гад! – рассмеялся Честер, схватил с кровати подушку и с размаха ударил ею Флетчера по голове.

– Эй! Это что? Война? – Флетчер пытался увернуться, но, несмотря на свою неуклюжесть, Честер всё-таки несколько раз умудрился попасть в цель. В конце концов Флетчеру удалось схватить с кровати покрывало, и теперь он пытался накинуть его на Честера и завернуть его в огромный человекообразный кокон, и оба они, словно дети, смеялись почти до слёз.

– Мальчики? – миссис Миллс заглянула в комнату и едва успела увернуться от летящего в её сторону покрывала. – Поняла, вам ничего не нужно, – она усмехнулась и вышла.

Но Честер и Флетчер, застигнутые врасплох на самом пике их беззастенчивого детского веселья, смущённо переглянулись и рассмеялись снова.

– Джек был прав. У тебя классные родители.

– Спасибо, – кивнул Флетчер с улыбкой, как будто в том была именно его заслуга.

– А что ты имел ввиду, когда говорил про свою наследственность?

– Видишь ли, – начал Флетчер с очень серьёзным видом, – по наследству передаются не только знатные титулы.

– Придурок! – беззлобно огрызнулся Честер. – Я же сказал, что нет у меня никакого титула!

– Знаю, но так забавно смотреть как ты злишься!

– Придурок! – снова рассмеялся Честер. – Так что там тебе передалось по наследству? Твои родители с виду такие милые и приятные люди! Ума не приложу, что тебе от них могло достаться!

– А тебе ничего не показалось странным в нашем доме? – Флетчер лукаво изогнул одну бровь.

Честер непонимающе нахмурился.

– В смысле?

– В прямом! Или ты думаешь, что у всех неаристократов гостиная больше похожа на музыкальную студию? – Флетчер покачал головой. Вообще-то все, кто впервые приходил к нему в гости, всегда удивлялись обилию музыкальных инструментов. Там, где у обычных людей стояли шкафы и кресла, журнальные столики и вазы, в семье Миллсов были гитары – самые разные, от испанской акустической и до баса, скрипка и виолончель, рояль, саксофон, африканские барабаны… Честер был единственным, кто не обратил на это внимания.

– Ну, – Честер растерянно заморгал. – Я думал, что это всё твоё!

Флетчер несколько секунд молча взирал на Честера, потом расхохотался.

– Твои родители музыканты, да?

– Бинго! – Флетчер щёлкнул Честера по лбу и уже серьёзнее объяснил: – Ну да, музыканты. Отец преподаёт в Колледже, мама даёт частные уроки. Раньше она играла в оркестре. А сейчас они оба периодически участвуют в сессионных записях.

– Ух ты! – восхищённо присвистнул Честер. Это было не совсем то, чего он сам ожидал от карьеры музыканта. Но это определённо было в его понимании «очень круто».

– А на чём они играют?

– Лучше спроси, на чём они не играют!

– А ты? Играешь на чём-нибудь кроме баса?

– Фортепиано, укулеле, гитара… хотя до Джека мне далеко! Немного губная гармошка.

– Охренеть! – Честер смотрел на Флетчера с нескрываемым восхищением.

– Мальчики, пора спать, – миссис Миллс снова заглянула в комнату.

– Мам, а тебе не кажется, что мы уже слишком взрослые, чтобы…

– Мне кажется, что Честер слишком устал, – миссис Миллс не дала сыну договорить и посмотрела на Честера: – Тебе ведь завтра на работу?

– Да, – со вздохом откликнулся Честер. Его угнетала необходимость идти в клуб. Он, несмотря на всю тяжесть работы, которую приходилось там выполнять, любил это место и ему нравилось проводить там время, не говоря уж о том, что в гримёрке у него был диван, где они развлекались с Бекки. Но разговаривать с Риком ему очень не хотелось. Отец Флетчера предложил Честеру попробовать перевестись на посменный график работы – тогда он освободил бы себе часть вечеров для репетиций и выступлений с новой группой. Честер надеялся, что Рик пойдёт ему навстречу, но он ненавидел кого-то о чём-то просить.

– Флетчер, брысь отсюда. Дай человеку выспаться на нормальной кровати, – рассмеялась миссис Миллс и вышла из комнаты.

– Ладно-ладно, – Флетчер послушно поднялся на ноги. – Спокойной ночи… Кстати, я забыл спросить. Тот шрам на боку – откуда он у тебя?

– Да в общем-то нелепая случайность, – отмахнулся Честер.

– Почему мне кажется, что твоя жизнь – это вообще череда нелепых случайностей? – усмехнулся Флетчер.

– Не только тебе, – пожал плечами Честер и рассмеялся.

7.

Честер давно позабыл, каково это – спать на нормальной кровати, а не на узком жёстком диванчике, где полночи приходилось вертеться в попытке принять хоть немного приемлемую позу. Такой сон не приносил отдыха, а пробуждение сопровождалось ноющими болями во всех мышцах, и без того натруженных. Рождественское утро стало первым за несколько месяцев, когда Честер проснулся выспавшимся и отдохнувшим.

– Доброе утро, – не потрудившись постучать, в комнату ввалился Флетчер, мрачный словно туча – как и всегда по утрам.

– Доброе, – Честер улыбнулся и сел в постели, притянув к себе колени.

– Тебе на работу во сколько?

– После полудня. Клуб откроется в три…

– Отлично, – хмуро сказал Флетчер и зевнул. – Тогда идём разбирать подарки.

– Какие подарки? – опешил Честер. Нет, разумеется, он был в курсе, что на Рождество было принято делать подарки близким людям. Но он никак не ожидал, что эта традиция каким-то образом коснётся в этом году его самого.

– Обычные подарки, идиот! – Флетчер наконец рассмеялся. – Подъём!

– Сколько времени-то? – Честер завертел головой в поисках часов.

– Половина девятого, – ответил Флетчер.

Честер выбрался из постели, влез в джинсы и рубашку и проследил за любопытным взглядом Флетчера. – Слушай, да правда ничего особенного! Ввязался в разборки какой-то лондонской шпаны в клубе. Споткнулся и упал на нож…

Флетчер прыснул со смеху. В чьих угодно устах эта история звучала бы неправдоподобно. Но в случае с Честером, Флетчер не сомневался, что всё это могло оказаться правдой.

– А больно было? Много швов? – посерьёзнев спросил Флетчер.

– Швов вообще не накладывали. Я не поехал в больницу.

– Офигеть!

– Да ерунда!.. У меня есть пять минут привести себя в порядок или подарки нужно получать прямо сейчас?

Флетчер махнул рукой, и Честер отправился в ванную, размышляя, что ему надо было забрать свои скромные пожитки из клуба.

Спустя несколько минут они вошли в гостиную, где музыкальные инструменты и впрямь занимали большую часть помещения, и Честер мысленно поразился, как он сразу не догадался, что в этом доме должно было жить больше одного музыканта! В дальнем углу у окна стояла пушистая зелёная ёлка, украшенная красными и жёлтыми шарами и сверкающими звёздами. Под ёлкой лежало несколько коробок и свёртков.

– Доброе утро, Честер. Как спалось? – миссис Миллс выглянула из холла. – Скоро будет завтрак. А пока что идите разбирать свои подарки.

– Доброе утро, миссис Миллс… Луиза, – отозвался Честер и повернулся к Флетчеру, всем своим видом выражая недоумение: – Какие подарки? – прошипел он.

– Ты, видимо, хорошо вёл себя в этом году, – Флетчер с ухмылкой передёрнул плечами. – Так что Санта кое-что тебе оставил.

Честер нахмурился. Он и так чувствовал себя обязанным Флетчеру и его родителям и уж точно не считал, что заслужил какие-то подарки, особенно учитывая, что сам заявился в гости с пустыми руками.

– Давай-давай, иди, – Флетчер подтолкнул Честера в спину. Тот нерешительно запнулся, но всё-таки подошёл к ёлке. Там он снова замер и обернулся на Флетчера с нескрываемой укоризной во взгляде.

Флетчер наблюдал за ним с ухмылкой. Он передёрнул плечами, словно бы говорил: «Ничем больше помочь не могу». Потом всё же передумал, заметив выражение нерешительности и растерянности на лице Честера.

– Я уверен, что если ты посмотришь повнимательнее, ты поймёшь, что именно там предназначается тебе.

Честер вздохнул, но послушно присел рядом с ёлкой на корточки. Он осторожно, словно не имел на это права, дотронулся до одной коробки, потом до другой, повертел свёрток, но пока не видел никаких признаков, которые бы указывали на то, что подарок должен был достаться именно ему.

Флетчер в нетерпении наблюдал за его действиями и с трудом сдерживался, чтобы не подсказать.

Идея сделать Честеру подарок принадлежала ему. Она пришла к нему в тот самый день, когда они обсуждали свой грандиозный стратегический план, который должен был завершиться переездом Честера в этот дом.

Лучшим подарком музыканту, разумеется, мог быть только музыкальный инструмент. А лучшим подарком барабанщику – конечно же, барабан.

Флетчер имел кое-какие сбережения и собирался сам купить Честеру новый малый, раз установку всё равно надо было собирать заново. Джек, узнав о задумке друга, с удовольствием согласился поучаствовать.

Отец Флетчера помог с выбором подходящего барабана, хотя сам он не был ударником, но знал, у кого спросить совета. Через несколько дней он принёс домой Ludwig, пусть и не новый, зато с автографом Митча Митчелла. Флетчер даже не рассчитывал на такую роскошную добычу!

Честер наконец обратил своё внимание на большую круглую коробку. Меньше всего на свете он ожидал, что его подарок находился в ней. Тем не менее, надпись, сделанная аккуратным школьническим почерком, указывала как раз на это – «Маленькому барабанщику». Честер бросил на Флетчера вопросительный взгляд, и тот активно закивал головой.

Честер достал коробку из-под ёлки и уселся вместе с ней на ковёр перед камином. Если честно, он позабыл, когда последний раз распаковывал вот так подарки, в кругу семьи. Последние несколько лет отец сухо сообщал ему, что перевёл на его счёт очередную сумму денег, которой тот смог бы воспользоваться по достижению совершеннолетия. Для других подарков, которые под ёлкой оставлял Санта-Клаус, Чарльз был слишком взрослым.

Теперь он наслаждался почти забытой атмосферой волшебства, когда ты вскакивал с утра пораньше с постели – единственный день в году, в который не хотелось задержаться под одеялом подольше. Вставал босыми ногами на холодный пол и бежал, шлёпая по ступеням, вниз, в гостиную. И доставал из-под ёлки красочную коробку с огромным бантом. А внутри – игрушечная лошадка!.. Или… Барабан.

Честер вдруг вспомнил, что свой первый барабан, конечно, игрушечный, он получил именно на Рождество, когда ему было четыре года. Он не расставался с ним, постоянно выстукивал какие-то марши, и в конечном счёте настолько довёл отца, что барабан отправился в камин… У его отца была навязчивая страсть сжигать ударные инструменты…

Честер закусил нижнюю губу. Эти воспоминания разбудили в нём так много эмоций!.. И он лишь в очередной раз убедился, что не скучал по своей семье и что ни за что на свете не хотел к ней вернуться.

Честер отбросил мысли прочь и открыл коробку. В первую секунду ему показалось, что на него вновь нахлынули детские воспоминания. Он встряхнул головой, зажмурился, вновь открыл глаза. В коробке действительно лежал барабан. Настоящий. Не игрушечный. Хромированный обод чуть обтёрся в тех местах, куда чаще приходились римшоты. На желтоватой, испещрённой оспинками поверхности пластика – выведено несколько слов. «Честеру Ченсу, удачи по пути к вершине славы, от Митча Митчелла».

Честер повернулся к Флетчеру, на его лице блуждала растерянная и ошалевшая улыбка, а глаза были распахнуты в недоверии.

– Это правда мне?

– Ну ты же Честер Ченс?

Честер кивнул и снова уставился в коробку. Осторожно, как будто боялся сломать, хотя знал, что барабаны были специально созданы для того, чтобы по ним бить и бить что есть силы, так что сломать их было не так уж просто, он вынул барабан из коробки – четырнадцать дюймов, из красного дерева, с перламутровым корпусом.

– Вау, – выдохнул Честер. – Спасибо! У меня слов нет! И… у меня нет подарков в ответ, – он смущённо опустил глаза в пол.

– Ой, да брось! – отмахнулся Флетчер. – Вот если бы ты всё ещё был богатеем и оставил нас с Джеком без подарков после двадцати лет крепкой и неразрывной дружбы – вот тогда я бы непременно отвесил тебе хорошую такую оплеуху! А так – наслаждайся! К тому же нам нужен барабанщик с барабанами. Так что мы решили вложиться в твою, а значит и в нашу будущую установку.

– Спасибо!

– Не за что. Кстати, там на ёлке от Джека тебе ещё подарок…

Честер поднял взгляд и увидел на одной из веток кулон: полумесяц на кожаном шнурке.

– Гороскопы и всё такое, – Флетчер развёл руки в стороны в ответ на недоумевающее выражение лица Честера и ухмыльнулся, демонстрируя болтающегося у него самого на шее скорпиона.

1.

– Итак. Что у нас там на повестке дня? – спросил Флетчер, с ухмылкой поглядывая на Джека. Джек сидел во главе стола, перед собой он держал тетрадку и ручку.

У Честера был законный выходной – Рик согласился перевести его на посменный график работы, и этот день было решено посвятить первому официальному собранию группы.

– А что смешного? – нахмурился Джек. Он хотел подойти к созданию и развитию группы со всей серьёзностью, но совсем не имел опыта в подобных делах и боялся, что друзья поднимут его на смех.

– Ничего, – пожал плечами Флетчер. – Чего ты так напрягся-то? Расслабься!

– Что ты там успел написать? – спросил Честер с искренним любопытством.

Джек на долю секунды засомневался, не издевается ли над ним и Честер, но, кажется, его улыбка не означала ничего, кроме дружелюбия. Убедившись, что ребята не собираются над ним потешаться, Джек кивнул и посмотрел в свой список вопросов. Аккуратным разборчивым почерком они были записаны на тетрадном листе и пронумерованы от одного до пяти.

– В общем, пункт первый. Название. Только мне кажется, что «Просто трио» звучит как–то…

– Убого? – подхватил Флетчер, и Честер хихикнул. Джек снова нахмурился.

– Ну, в общем, да. Что-то вроде этого я и хотел сказать, – тихо сказал Джек, нервно теребя ручку в руках и покусывая губы.

Флетчер и Честер переглянулись.

– Ладно, и что ты предлагаешь? – спросил Честер.

– Не знаю. Но это «Просто трио»…

– Полный отстой! – продолжил за Джека Флетчер, и Честер снова хихикнул.

– Вы оба вообще можете вести себя серьёзно?

– Не будь занудой! – фыркнул Флетчер. – От того, что мы будем сидеть тут с постными рожами, мы рок-звёздами не станем!

– Не станем, конечно. Но для меня это всё важно. И я хочу этим заниматься с теми людьми, которым это тоже важно.

– Для меня это тоже важно. Я вообще-то из дома сбежал ради того, чтобы иметь хотя бы призрачный шанс стать рок-звездой, – сказал Честер, не переставая улыбаться до ушей.

– Вот именно! – поддакнул ему Флетчер.

– Только я не вижу ничего плохого в том, чтобы получать от процесса удовольствие, – продолжил Честер. – И не вижу ничего плохого в том, чтобы лишний раз над чем-то посмеяться. Разве я не прав?

– Прав, наверное, – вздохнул Джек. – Но…

– Но ты зануда и портишь своим кислым видом весь смысл рок-н-ролла! – ухмыльнулся Флетчер. – Развеселись уже!

Джек кивнул, но даже тень улыбки пока не тронула его губы.

– Если вы оба считаете, что наше нынешнее название – убогий отстой, может, у вас есть какие-то варианты получше?

– Может быть «Rocking Trio»? – предложил Флетчер.

– А разве мы планируем остаться втроём? – спросил Честер.

– А это уже третий пункт обсуждения. Вопрос, будем ли мы продолжать искать вокалиста? И, может быть, нам нужен кто-то ещё?

– А нам обязательно решать эти вопросы в такой последовательности, как написано в твоей шпаргалке? Или мы можем отступить от плана? – уточнил Флетчер, с едва уловимыми нотками иронии.

– Ребят!

– Ладно-ладно, если тебе так будет проще, мы тоже будем сидеть с унылыми лицами! – сказал Флетчер.

– Я не смогу, – возразил Честер. – При всём желании, Джек, прости, но я не смогу не ржать! Знал бы ты, сколько раз я получал тростью по пальцам или ботинком по заднице просто потому, что не мог прекратить смеяться или моя физиономия казалась учителям слишком нахальной или подозрительной!

– Серьёзно? Тебя били в школе? – удивился Джек.

– Только не говорите мне, что вас – нет! – Честер закатил глаза к потолку.

– Ну я-то несколько раз получал, – признался Флетчер.

– Я – нет, – Джек покачал головой.

– Он ботаник! – с заговорщическим видом Флетчер подмигнул Честеру.

– Я не ботаник.

– Ещё какой ботаник!

Честер ожидал, что после этого Джек точно обидится, но, напротив, тот начинал улыбаться.

– Я слишком боялся получить взбучку от родителей.

– Что, суровые? – сочувственно спросил Честер.

– Ну, судя по всему, ненамного суровее, чем твои, – ответил Джек. Они с Честером переглянулись и вдруг дружно рассмеялись.

– Собратья по несчастью, – хмыкнул Флетчер. – Давайте, может быть, наконец начнём заниматься делом? – с наигранно строгим видом он постучал пальцами по столу, и теперь рассмеялись уже все трое.

2.

– Так, ладно, продолжим, – сказал Джек после того, как они в очередной раз отсмеялись над какой-то идиотской шуткой.

– Мы ещё толком не начали, – хмыкнул Флетчер, заглянув в тетрадь Джека, где пока ни один из пяти пунктов не был вычеркнут.

– Итак, чтобы придумать название, нам сначала надо определиться, нужны ли нам другие участники, – сказал Джек, не став обращать внимания на слова Флетчера.

– Вокалист нужен обязательно, – сказал Честер. – Не потому, что мы втроём не можем петь…

– Мы можем, – поддакнул Флетчер.

– Можем, – кивнул Честер, – но мне кажется, что будет намного лучше, если петь будет отдельный человек, который… ну…

– Как Долтри, да? – подсказал Флетчер.

– Именно! – с энтузиазмом закивал Честер. – Чтобы он не только пел, но и…

– Зажигал толпу, – согласился Джек. – Значит, продолжаем поиски?

– Продолжаем, – хором подтвердили Честер и Флетчер.

– Значит, название «Трио», каким бы оно ни было, никуда не годится, – Джек задумчиво постучал ручкой по тетради. – У кого-то есть ещё какие-то варианты? – он обвёл Честера и Флетчера вопросительным взглядом. – Хотелось бы к следующему концерту…

– Кстати, по поводу концертов, – перебил его Флетчер. – Мы так и будем развлекать одноклассников?

– Это пятый пункт в моём списке, – хмуро сказал Джек.

– По поводу концертов, – встрял Честер, – думаю, смогу поговорить в клубе. Может быть, они дадут нам выступить в какой-нибудь день. Маловероятно, конечно, но вдруг…

– Кстати, да! – с воодушевлением подхватил Флетчер. – В смысле, я сомневаюсь, что нам, детям, да ещё без опыта, позволят выступить в таком крутом месте, но у тебя же есть там какие-то связи? Может, тебе хотя бы подскажут, куда нам следует сунуться сначала?

– Я попробую.

– А я спрошу у отца. Он, конечно, далёк от рок-н-ролльной сцены, но всё-таки…

– Отлично, – Джек обвёл пятый пункт «Концерты» жирным овалом. – А пока будем напрашиваться в школы…

– В некоторых небольших клубах проводят фестивали, после которых можно получить более-менее регулярные предложения, – сказал Честер. – Ещё свадьбы, дни рождения… мы с моими прежними группами этим занимались. Правда, платят за такое обычно немного. Но зато опыт…

– Хорошо, мы определились с пунктами три и пять…

– А именно? – Флетчер привстал, чтобы заглянуть в тетрадь Джека, но пока что вместо ответов на вопросы там были лишь жирно обведённые кружками цифры.

– Пункт три – мы ищем вокалиста. Пункт пять – мы ищем подходящие места для выступлений, – терпеливо пояснил Джек.

– Извини. Но на мой взгляд, это и так очевидные вещи…

– Может быть, тогда ты сам хочешь заняться всеми организационными вопросами? – спросил Джек. Он не обижался. Но он расстраивался, что у него не получалось руководить группой правильно.

– Нет, извини, – вздохнул Флетчер. – Давай дальше.

– Название, – сказал Джек. – Остаётся вопрос с названием.

– Оно должно быть запоминающимся. Не очень длинным. И что-то означать для нас всех, – сказал Честер.

– «Мечтатели»? – предложил Флетчер.

– Нет, мечтатели ничего не делают. Они только мечтают, – помотал головой Джек.

– Плохие парни? – в свою очередь предложил Честер.

– Ага, а что будет, когда мы состаримся? Так и будем «парнями»? – с сомнением в голосе сказал Джек.

– Рок-н-ролл не знает возраста, – рассмеялся Честер.

– А мы собираемся заниматься этим до старости? – удивился Флетчер.

– Да! – хором ответили ему Джек и Честер.

– Что ж, ладно, – хмыкнул Флетчер, мысленно представляя себе, насколько нелепо должны были выглядеть на сцене престарелые поседевшие, облысевшие и морщинистые музыканты. Одно дело, когда речь шла о классическом репертуаре. Но рок-н-ролл в понимании Флетчера был музыкой молодых. – Значит, никаких «парней», «ребят» и прочих подобных…

Все трое на какое-то время замолкли. Каждый про себя пытался придумать какой-нибудь подходящий вариант, но удачных идей ни у кого не возникало.

– Слушайте, нам же необязательно придумывать название прямо сейчас? – в конце концов сказал Честер. – Давайте к следующей репетиции каждый подготовит по три варианта. И мы проголосуем.

– Разумно, – согласился Джек.

– А если несколько вариантов наберёт равное количество голосов? – Флетчер показал товарищам язык.

– Тогда мы напишем их на бумажках и выберем случайно, идиот! – рассмеялся Честер.

Флетчер взмахнул в воздухе руками, всем своим видом выражая, что ему было абсолютно всё равно.

– Неплохая идея, – кивнул головой Джек, дождавшись, когда Честер и Флетчер закончат свои бессмысленные кривляния. – Так и сделаем.

– А если все названия будут идиотскими? – Флетчер никак не хотел угомониться.

– Значит, я выгоню тебя из группы, – Джек ударил Флетчера тетрадкой по голове под ехидное хихиканье Честера.

– Эй! Беспредел! – заголосил Флетчер и показательно ухватился за голову.

– Идиоты! – сокрушённо выдохнул Джек. – Вы невыносимы!

– Я вообще молчу! – возразил Честер. Но на его лице расплылась широченная улыбка, та самая, за которую он так часто получал наказание от отца и учителей.

– Придурки, осталось обсудить всего два вопроса. Ну побудьте вы серьёзными хоть немного!

– Ладно-ладно! – покладисто покивал головой Флетчер. – Хотя я всё равно не понимаю, почему нельзя обсуждать эти вопросы в хорошем настроении, – он в показательном недоумении передёрнул плечами и переглянулся с Честером. Тот однозначно разделял эту позицию.

– Потому что мне скоро возвращаться домой, а мы только и делаем, что ржём, – ответил Джек. – Это всё, конечно, очень весело. И я получаю огромное удовольствие от вашей компании, – Джек говорил это с таким видом, словно общество Флетчера и Честера было последним, где бы он хотел находиться, – но пожалуйста, давайте сначала сделаем дела, а потом будем развлекаться!

– Зануда, – вздохнул Флетчер.

– Хорошо-хорошо, решаем дела, – вступился за Джека Честер, хотя и с трудом подавил смех. – Что там осталось по списку?

– Репетиции. Следующий вопрос – репетиции.

– Что – репетиции? – уточнил Честер.

– Где мы будем репетировать и когда мы будем репетировать, – пояснил Джек.

– В выходные по утрам мы можем репетировать в клубе, – сказал Честер.

– Это два раза в неделю. А в остальные дни? – в понимании Джека группа, которая хотела добиться успеха, должна была тратить на репетиции куда больше времени. Желательно как минимум каждый день. А лучше двадцать четыре часа в сутки.

– Вечером в будни можно собираться в школьном концертном зале, – предложил Флетчер. – Вы же с «Воротничками» там репетировали?

– Да. Только школу мы этим летом закончим. А потом что? Своё место для репетиций нужно обязательно, – сказал Джек. – Клуб и школа – это прекрасно. На первое время. Но нам нужно что-то более стабильное. Где мы сможем собираться в любой момент.

– Может быть, мы будем решать проблемы по мере поступления? – предложил Честер. – Сейчас у нас есть, где репетировать семь дней в неделю.

– Тем более, что, учитывая график работы Чеса, мы всё равно не сможем встречаться чаще четырёх, – встрял Флетчер.

– Почему это? – возразил Честер. – В выходные я готов репетировать вне зависимости от того, работаю я потом или нет. На смену мне всё равно только к полудню.

– Короче говоря, это не меняет сути дела. На ближайшие полгода – нам есть где репетировать.

– А что потом? – упрямо повторил Джек.

– Потом ты нас задолбаешь, и мы найдём себе другого гитариста, не такого занудного! – простонал Флетчер.

– Потом всё как-нибудь решится, – сказал Честер. – В свою очередь могу обещать, что за эти полгода я заработаю на новую установку. Если, конечно, родители Флетчера не выгонят меня на улицу. А то иначе мне придётся искать жильё и все деньги я буду тратить на него. Или вернусь в клуб, – Честер запоздало осознал, что его слова могли прозвучать как своего рода шантаж, и он покраснел: – В смысле, я понимаю, что полгода – это до хрена времени, и я не имею права…

– Заткнись! – беспечно перебил его Флетчер. – Заткнись и не думай об этом. Ты будешь жить здесь столько, сколько потребуется.

– Да? А твои родители разделяют твою позицию по этому вопросу?

– Я с ними договорюсь. Тем более, им, наверное, лестно принимать у себя в гостях настоящего аристократа, – он ехидно прищурился.

– Придурок! Когда-нибудь ты дождёшься, что задолбаешь меня своими идиотскими шутками и я тебе врежу, – покачал головой Честер. На его лице при этом была настолько широкая ухмылка, что Флетчеру можно было ничего не опасаться: очевидно, терпение Честера было ещё очень далёко от предела.

– Остался всего один нерешённый вопрос, – сказал Джек, терпеливо дождавшись окончания перепалки между ритм-секцией. – Репертуар.

Честер вопросительно изогнул бровь, ожидая какой-то конкретизации.

– И что с репертуаром? – спросил Флетчер.

– Что мы будем играть?

– Ну… эм… рок-музыку, – ответил Честер.

– Это само собой разумеется, – кивнул Джек.

– Тогда в чём вопрос? – спросил Флетчер.

– Вопрос в том, какую именно рок-музыку мы будем играть?

– А она бывает разной? – спросил Честер.

Джек смерил Честера почти высокомерным взглядом и оставил вопрос без ответа. Флетчер тоже предпочёл промолчать.

– Вопрос ещё в том, как долго мы собираемся играть каверы, – сказал Джек и выжидающе посмотрел на Флетчера. Видимо, именно от него он ожидал услышать полезные советы.

Но первым подал голос Честер.

– Лично я думаю, что чем раньше мы начнём работать над своим материалом, тем лучше. Постепенно можно будет добавлять в репертуар собственные песни. Конечно, люди любят всё известное, новичкам сложно вот так запросто взять и пробиться со своим творчеством. Так что мы можем начать с каверов, но потихоньку разбавлять их своими песнями…

– Только каверы лучше бы тоже как-то обрабатывать, – добавил Флетчер. – Конечно, здорово суметь сыграть чужой хит один в один, но куда интереснее придать ему собственное звучание. Чтобы стать успешными и знаменитыми – надо быть неповторимыми.

– Но не слишком. Если играть чересчур оригинально, то и слушать это будут избранные оригиналы, – усмехнулся Честер.

Джек слушал их рассуждения и задумчиво кивал головой.

– А кто-нибудь из вас уже писал свои песни?

– Я нет, ты же знаешь. Или, думаешь, я бы это от тебя скрывал? – фыркнул Флетчер.

– Но ты во всяком случае разбираешься в теории музыки… Барабанщики, надо полагать, песен не пишут? – спросил Джек Честера без особой надежды услышать возражение.

– Ну… Не знаю насчёт всех барабанщиков, но… у меня есть несколько набросков, – смущённо замялся Честер. – Мелодии и тексты. Если над ними поработать, может быть, выйдет что-то интересное…

– Я говорил тебе, что этого парня надо брать! – победоносно хмыкнул Флетчер.

– Отлично, – сдержанно кивнул Джек. – Значит, на следующей репетиции мы посмотрим твои наброски.

– Что, прям на следующей?

– А чего тянуть? Сам же говорил, что чем раньше…

– Ладно-ладно, как скажете, – сдался Честер. – А когда у нас следующая репетиция?

– А когда у тебя выходной?

– Завтра.

– Вот значит завтра и репетиция! – радостно провозгласил Флетчер.

– И названия надо придумать до завтра?

– Именно! – с энтузиазмом подтвердил Флетчер.

3.

На следующий день Честер прихватил свой блокнот с записями, накинул пальто – то самое, в котором ушёл из дома почти ровно девять месяцев назад и которое в конце декабря почти не грело, и отправился в школу, где учились Джек и Флетчер.

Он зябко ёжился, ускорял шаг и то и дело доставал из карманов озябшие руки и дышал на них, чтобы хоть немного отогреть. Изо рта вырывалось облачко белого пара и стремительно рассеивалось в холодном зимнем воздухе. Навстречу Честеру спешили школьники, которые уже закончили свои уроки. Честер провожал их отнюдь не завистливым взглядом.

Джек и Флетчер ждали Честера у школы, чуть в стороне от входа. Они переминались с ноги на ногу и о чём-то разговаривали.

Честер, лавируя между учениками, торопившимися домой, поднялся по ступенькам и поздоровался со своими новыми друзьями.

Коридорами вдоль учебных классов они прошли к концертному залу. В это время дня он почти всегда пустовал, и Джеку удалось выпросить у руководства разрешение репетировать здесь со своей новой группой.

На сцене стояли очень простенькая установка, которую Честер помнил по Рождественскому концерту, и чёрное расстроенное фортепиано.

– Что насчёт названия? Все придумали свои варианты? – спросил Флетчер с хитрой ухмылкой.

– Давайте мы сначала поиграем, а организационные вопросы будем решать потом, – хмуро сказал Джек.

– Так и сделаем, – отозвался Честер, устраиваясь за барабанами. По сравнению с установкой в клубе и с его собственными барабанами, которые сгорели дотла в пожаре, эта была почти детской, и Честер выглядел за ней великаном.

– Можно после репетиции собраться у меня, – с энтузиазмом предложил Флетчер.

– Только если ненадолго. Мама в последнее время окончательно свихнулась. Поняла, что я перестал обращать внимание на её запреты, и теперь чуть что рыдает, какого неблагодарного сына она вырастила.

– Сочувствую, – понимающе усмехнулся Честер. – Может, она правда расстраивается?

– Она? Расстраивается? – покачал головой Джек, одновременно с этим начиная настраивать свою гитару. – Если только тому, что ей больше не удаётся меня контролировать.

– Знакомая ситуация, – снова усмехнулся Честер, поёрзал на неудобной табуретке, которая заменяла здесь барабанный стул, и прошёлся чередой одиночных ударов и двоек по барабанам, разминая пальцы.

– Я завидую тебе, – во взгляде Джека смешивались зависть и восхищение. – Я бы хотел иметь столько смелости, чтобы решиться уйти из дома!

Родители ждали от него, что он успешно сдаст экзамены, после чего поступит в медицинский колледж. Медицина Джека не интересовала совершенно. Но ему было проще согласиться с желанием родителей и послушно покивать головой, чтобы они хотя бы на время оставили его в покое. В конце концов, в январе он уже перестанет быть ребёнком и сможет сам за себя решать, чему посвящать собственную жизнь. И всё-таки он боялся, что решимости пойти наперекор отцу и матери ему не хватит.

– Ну что, жертвы родительской тирании, готовы уже поиграть или будете жаловаться друг другу на жизнь?

4.

За час они отыграли программу Рождественского концерта – пока что это был их основной репертуар. Довольно скучный, по мнению Честера. Довольно простой, по мнению Джека. Довольно скучный и простой, по мнению Флетчера.

– А что, если мы всё это утяжелим? – предложил Честер.

– В смысле? – спросил Джек.

– В смысле, что эти же самые песни можно сыграть тяжелее.

– Если мы будем играть их тяжелее, нам точно не дадут тут выступать.

– Да далась тебе эта школа! Ты хочешь тут до старости играть? Надо бы на нормальные клубы нацеливаться.

– Для нормальных клубов нужны нормальные свои песни, – сказал Флетчер.

– Для нормальных клубов подойдут интересные оригинальные каверы, – возразил Честер.

– Ага… Только нас всё равно попросят на выход часов в десять… Джеку ещё нет восемнадцати.

– Это ненадолго, – виновато вздохнул Джек.

– Вот именно, – подтвердил Честер. – Короче, я думаю, что нам надо разучить как можно больше разных каверов. Тогда мы сможем подстроить нашу программу под любое место. Хоть танцы, хоть праздники, хоть клубы для умников из колледжей… Так можно и немного подзаработать, и получить отличную практику. А параллельно будем работать над своими песнями. И будем постепенно внедрять их в программу.

– Тогда давай, показывай, что у тебя там за наброски, – сказал Флетчер.

Честер не заставил просить себя дважды, поднялся из-за установки, достал из кармана пальто свой затёртый исписанный блокнот и задумчиво его пролистал. Текстов хватило бы на целый альбом. Но в их качестве Честер сильно сомневался. Сейчас, в присутствии Джека и Флетчера, даже те, которые он считал по-настоящему хорошими, казались ему полной ерундой.

В конце концов он остановил выбор на своей самой первой попытке что-то сочинить. Она звучала у него в ушах, громко и беспощадно, как гимн протеста сродни песням любимых «the Who». Только как передать другим те эмоции, которые испытывал он сам и которые он вкладывал в эту песню?

– Ну и? – Флетчер зевнул и начал тихонько перебирать струны своей бас-гитары – надо же было чем-то себя занять, пока эти горе-композиторы обсуждали свои творения.

– Можно? – Честер попросил у Джека гитару. Вопрос прозвучал почти робко. Во-первых, Честер знал, с каким трепетом музыканты как правило относились к своим инструментам. Во-вторых, он всё ещё чувствовал некоторое напряжение в их с Джеком отношениях.

– Держи, – Джек, тем не менее, без лишних слов снял гитару с шеи и протянул её Честеру.

Честер взял несколько неуверенных аккордов. Он и раньше-то на гитаре играл не слишком хорошо, а после нескольких месяцев, в течение которых не держал её в руках, едва не позабыл всё то немногое, что когда-то умел. Наконец он освоился с непривычным ему инструментом и, подыгрывая себе, нерешительно запел. Ему нравилась эта песня. А от этого он ещё сильнее боялся показывать её Флетчеру и Джеку, опасаясь возможного неодобрения.

Когда Честер закончил, то молча вернул гитару Джеку, прекрасно понимая, что в его неуверенном исполнении песня точно не прозвучала дерзко и мощно, как в его воображении.

– Ну прям… Бунт, – хмыкнул Флетчер, нарушая тишину.

– Именно, – отозвался Честер и улыбнулся. Он подозревал, что Флетчер мог вкладывать в свои слова иронию, но предпочёл расценить их как похвалу.

– Давайте тогда попробуем, – сказал Джек, не распыляясь на комплименты.

Честер кивнул и вернулся за установку. Он подставил себе микрофон, чтобы можно было одновременно играть и петь. Флетчер было подумал подойти к фортепиано, но вспомнил, насколько фальшиво звучали на нём расстроенные клавиши, и отказался от этой затеи.

– Давай для начала зациклим только один куплет. Поиграем по кругу, пока не начнёт получаться что-то приличное, – сказал Флетчер. Ему в голову быстро приходили идеи, как следовало организовать рабочий процесс, и он был уверен, что товарищи по группе не будут возражать. – Только сначала спой несколько раз один, чтобы я запомнил мелодию. Тебе же будет удобнее, если петь будет кто-то другой, чтобы ты придумал барабанную партию?

– Принято, – отозвался Честер со своей привычной широченной улыбкой на лице, но беспокойством во взгляде. – А барабанную партию я давно придумал.

Он ещё несколько раз спел первый куплет – с каждым следующим повторением его голос звучал всё увереннее. После четвёртой или пятой попытки Флетчер кивнул и подошёл к микрофону. У него был приятный высокий голос, пожалуй, чересчур мягкий не только для этой конкретной песни, но и для рок-музыки в целом. И Честер подумал, что если они когда-нибудь доведут эту вещь до ума, то её должен будет петь кто угодно, но только не Флетчер.

– Тебе не хватает ярости, – сказал Джек, словно бы вторя мыслям Честера.

– Что? – переспросил Флетчер. Он схватил в руки микрофонную стойку и замахнулся в сторону Джека. – Так лучше?

– Намного, – рассмеялся Честер.

– Не очень, – покачал головой Джек. На всякий случай он инстинктивно отошёл на пару шагов назад. – Пой чуть резче… Вообще она тебе не очень подходит. Думаю, пока мы не найдём вокалиста, будет лучше, если её будет петь сам Честер. Но пока что, как я понимаю, ему надо сосредоточиться на барабанах.

– Ишь ты, какой критик выискался! – усмехнулся Флетчер. Он говорил без обиды. С детства он привык прислушиваться к чужим советам – даже если эти советы не касались его напрямую. И не раз он становился свидетелем того, как музыкант с задетым самолюбием портил весь процесс репетиции или записи.

– Давайте ещё раз! – сказал Джек.

В его глазах начал блестеть какой-то особенный огонь. Он постепенно погружался в атмосферу настоящего творчества. Пока что – лишь кончиками пальцев. Он словно касался какой-то таинственной завесы, приоткрыв которую можно было оказаться в удивительном мире – мире, где сочинялась музыка. В этот момент он особенно остро чувствовал всё – запах этого большого и почти всегда пустующего помещения, чуть спёртый, пропитанный деревянным привкусом старой мебели и отголосками лака, которым покрывали пол во время последнего ремонта. Как никогда ясно его глаза выхватывали обитые тёмно-бордовой тканью сиденья и массивные шторы по бокам сцены. Как никогда чётко он слышал каждый звук – скрип табуретки под Честером, хруст пальцами Флетчера – он всегда щёлкал ими прежде чем начать играть. Как никогда живо он чувствовал гитару у себя в руках. Он наслаждался этим мгновением и старался навсегда и до мельчайшей детали сохранить его в памяти.

5.

Ребята были увлечены процессом. Куплет уже казался им достаточно отработанным, тем более для песни, которую они начали сочинять полтора часа назад, и они перешли к припеву. Они не замечали времени. Они практически не разговаривали друг с другом. Всё общение им заменяла музыка. Они действительно удивительным образом друг друга чувствовали. И Честер не переставал поражаться, насколько хорошо Джек и Флетчер уловили характер и настроение его песни, так что ему ничего не приходилось им объяснять. Рифы Джека звучали дерзко и агрессивно. Что касается Флетчера – Честер не мог поверить, насколько точно тот подстраивал свою партию под рисунок барабанов, обыгрывая нужные гармонии.

– Мальчики? Школа закрывается, – наставнику пришлось несколько раз постучать тростью по деревянному помосту сцены, прежде чем ребята перестали играть и обратили на него внимание.

Магия была нарушена. Они оторопело переглянулись, и выражения лиц каждого из них в этот момент напоминали вид только что очнувшихся от лёгкой дрёмы.

– Мистер Салливан? – наконец нарушил молчание Джек. – Простите, мы немного увлеклись.

– Я это заметил, – кивнул мистер Салливан. – Школа закрывается. Сейчас начало восьмого. И вы давно должны были разойтись по домам.

– Да, конечно, – сказал Джек. К нему вновь вернулись привычные виноватые интонации. Флетчер терпеть не мог такие моменты. Джек порой бывал невыносимым занудой. Но хуже всего был этот забитый взгляд запуганного ребёнка.

– Но мы же не нарушили никаких правил, – Флетчер поспешил встрять в разговор.

Мистер Салливан окинул его пренебрежительным взглядом. Так он смотрел на большинство учеников. Особенно на тех, кто решался ему возражать.

– Если это повторится, я поставлю перед директором вопрос о том, чтобы запретить вам пользоваться залом. И, кстати, вы, – он кивнул на Честера, который тихонько сидел за установкой, стараясь не привлекать к себе внимания, – вы же вообще не являетесь учеником нашей школы. А значит, не имеете права здесь находиться.

– Это мой двоюродный брат, – заступился за Честера Флетчер.

– И что? Родственникам позволено посещать школу только во время специальных мероприятий, – сухо сказал мистер Салливан. – Я не уверен, что ваши жалкие попытки музицировать можно отнести к таковым.

Никто из ребят не нашёлся, что на это возразить. Флетчер смотрел на мистера Салливана с вызовом и неприязнью, но, к сожалению, он ничем не мог подкрепить этот взгляд.

Джек понуро и виновато смотрел в пол. До сегодняшнего дня единственными взрослыми, кому он попытался дать отпор, были его собственные родители – да и это давалось ему с большим трудом.

Честер продолжал тихо сидеть за установкой, но вовсе не от скромности. Его раздражали такие люди, как Салливан – высокомерный, заносчивый и наслаждающийся своей властью над теми, кто по умолчанию был слабее. Но Честер не считал себя в праве вмешиваться, хотя, может быть, именно ему и стоило это сделать.

– Собирайтесь, и чтобы через минуту вас здесь не было, – холодно приказал мистер Салливан. Напоследок он пристально посмотрел на Честера, словно бы старался запомнить или пытался вспомнить, где мог видеть его лицо, после чего развернулся и вышел из зала, чеканя тростью каждый свой шаг.

– Чёрт! Вот ведь козёл! – сказал Флетчер с искренним возмущением. Честер посмотрел на него и вдруг рассмеялся. Спустя несколько секунд к его смеху присоединились и его новые друзья.

1.

– Как тут холодно! – Честер поёжился. Даже в подвале клуба в декабре было теплее, чем в крохотной квартире, куда они с Флетчером только что переехали.

– Привыкай! – усмехнулся в ответ Флетчер.

У него, в отличие от Джека и Честера, не было никаких проблем во взаимоотношениях с родителями, и, тем не менее, Флетчер был рад и горд обзавестись собственным жильём. Это казалось ему шагом в настоящую взрослую самостоятельную жизнь. И подумаешь, что на захолустной Гроув-стрит. И подумаешь, что спальня всего одна, а гостиная совмещена с кухней. И подумаешь, что без центрального отопления, а электричество работает только если бросить в счётчик монетку. Окна здесь, кажется, не мыли с тех самых пор, когда дом был построен, и выходили на мусорные баки в закоулке. Через щели в рамах сквозил холодный осенний воздух, так что температура внутри примерно соответствовала таковой снаружи. Зато здесь была собственная ванная – почти непозволительная роскошь!

В спальне вместо кровати стоял раскладной диван, который, впрочем, уже не складывался и был перекошен на одну сторону. Ещё один диван, только меньше, но вполне рабочий, стоял на кухне, занимая большую часть пространства.

– Ты предпочитаешь спать здесь или там? – спросил Флетчер.

– Без разницы, – пожал плечами Честер. После нескольких месяцев жизни в гримёрке клуба ему действительно было всё равно. Есть крыша над головой – и на том спасибо!

У Миллсов ему нравилось. Но он тоже был рад съехать. Сколько можно было пользоваться чужим гостеприимством?

– Тогда я на кухне, – решил Флетчер. – Мне с утра на учёбу. Буду тут ходить, посудой греметь…

– Греметь посудой? – расхохотался Честер. – То есть ты хочешь сказать, что будешь готовить?

– Ну… Жрать-то нам что-то надо…

– Какой ты оптимист! По моим подсчётам, вся моя зарплата будет уходить на аренду и новые палки. Какая к чёрту еда?

– А палки ты свои разве не грызёшь? – спросил Флетчер. Невозможно было поверить, что такой вопрос задавался на полном серьёзе, но Флетчер умел быть убедительным.

– Грызу, конечно! Только занозы в горле застревают.

– Придурок! – со смехом покачал головой Флетчер. – Как насчёт того, чтобы устроить новоселье?

– Ты про просто напиться или прям солидно? С гостями и всё такое прочее?

– С гостями, естественно! Просто напиться мы с тобой можем теперь каждый день.

Честер скептически хмыкнул – с финансовой точки зрения вряд ли они могли позволить себе «напиваться каждый день». Но против вечеринки с гостями он ничего не имел.

– И когда отмечаем? – спросил он.

– Сегодня! Мы же сегодня въехали в эту дыру. Так что надо добраться до телефона и всем позвонить.

2.

– С новосельем! – Бекки была первой из гостей.

Честер по-прежнему не знал её фамилии. И не знал, где она живёт. Свой номер телефона она тоже ему не оставила. Но он держал с ней связь через больницу. Если у неё был выходной, то кто-нибудь из других медсестёр непременно передавал ей сообщение, но ни одна из них не поддалась на уговоры Честера и не выдала ему никакой информации.

– Привет, Бекки, – Честер чмокнул её в губы и принял у неё из рук завёрнутый в полотенце поднос, на котором лежало что-то тёплое и ароматное.

– Я подумала, что у вас тут в лучшем случае будет только выпивка, так что лишняя еда не помешает, – она подмигнула и прошла вслед за ребятами на тесную кухню.

С пирогом Бекки определённо угадала. Вся закуска была представлена дюжиной неаккуратно нарезанных бутербродов да несколькими пакетиками с орешками. На последние деньги Честер и Флетчер закупились пивом и колой – Джек смущённо пробубнил в телефон, что Джилл вместе со своей одноклассницей тоже очень хотели пойти на настоящую взрослую вечеринку рок-музыкантов, а значит, нужно было купить что-то безалкогольное, потому что иначе родители его убьют.

– А вы неплохо устроились! – Бекки иронично изогнула одну бровь и рассмеялась.

– Издеваешься? – рассмеялся в ответ Честер.

– Вовсе нет, – Бекки покачала головой. – Думаю, что для двух нищих обормотов вы и впрямь неплохо устроились.

– Нищих обормотов? – с наигранным возмущением переспросил Флетчер.

– Хочешь сказать, что мы не обормоты и не нищие? – Честер достал из холодильника банку пива и протянул её Бекки. – Предлагаю начать отмечать!

– А мы больше никого не ждём?

– Мы никого не ждём. Те, кто опаздывает, сами виноваты, – сказал Флетчер.

– Джек с сестрой должны прийти. Ещё Эл и Колин, но они будут чуть позже.

– Разве они работают не по очереди? – удивилась Бекки.

– Работали, – сказал Честер. – Колин уволился. Нашёл себе местечко получше. Ходят слухи, что наш клуб хотят закрыть.

– Да? Почему это? – спросила Бекки, как всегда она живо реагировала на всё, что касалось жизни Честера, но ему всё чаще казалось, что их отношения двигались в сторону «давай останемся друзьями». Правда, он не сомневался, что в их случае они действительно имели все шансы остаться настоящими друзьями.

– Ну… – Честер пожал плечами. – Скажем так, я – не единственный человек, кого там полоснули ножом. И последний раз без скорой и полиции не обошлось. Хотя кто его знает. Может, дело вовсе не этом. Может, магазины просто больше не окупаются. И Мотаун уже не так популярен…

– Ясно, – Бекки кивнула и улыбнулась. – Ну, чтобы мыши не сильно шуршали в подполе, и тараканы не заползали ночью в уши! – в знак тоста она подняла свою банку с пивом и подмигнула ребятам, не без ехидства.

Флетчер и Честер несколько опешили и уставились на неё, пытаясь понять, насколько серьёзными были её слова – особенно та часть, которая касалась заползающих в уши тараканов.

Глядя на их вытянувшиеся лица Бекки не выдержала и рассмеялась.

– Может, музыку? – предложил Флетчер.

Проигрыватель вместе со всей коллекцией пластинок он забрал на новую квартиру, как и многочисленные плакаты с любимыми группами. Часть из них они с Честером уже успели развесить по стенам, что несомненно добавляло ветхому жилищу уюта, не только за счёт самих фотографий, но и тем, что загораживали дыры в обоях.

– Давай, – согласилась Бекки.

Флетчер поставил дебютный альбом «The Doors», гордость его коллекции: пластинку он заказал из Америки и получил только на прошлой неделе. Они слушали внимательно, почти не отвлекаясь на разговоры, пока кто-то не постучал в дверь.

На пороге стоял мрачный Джек. Из-за его спины выглядывала Джилл, о её существовании Честер знал, но никогда ещё не видел лично. Рядом с Джилл, скромно потупив взгляд в пол, стояла симпатичная, хотя и невзрачная блондинка.

3.

– Джеки, заходи, – Честер обнял Джека за плечи и завёл в квартиру. – Девочки, привет, вы тоже проходите!

– Это Джилл и её подруга Энни, – представил своих спутниц Джек.

– Ты чего такой хмурый? Держи пиво! – Флетчер бросил Джеку банку, и тот поймал её, весьма ловко для такого щуплого парнишки.

– Ты только Честеру так не кидай, – сказал Джек без тени юмора.

Честер, впрочем, всё равно рассмеялся.

– Да ты чего? – удивлённо спросил Флетчер.

Джек, конечно, был склонен к периодам уныния. И в последнее время они случались с ним всё чаще. Но не на вечеринке же!

Причин для плохого настроения у Джека было достаточно. Во-первых, их группа по-прежнему топталась на уровне «детских утренников», как называл их концерты Флетчер. И они по-прежнему не могли найти себе вокалиста. Пока на музыкальном небосклоне светили и вовсю купались в заслуженной славе музыканты, которые были ненамного старше Джека и его друзей, сами они перебивались короткими сетами в кофе-шопах да исполнением каверов на днях рождения девочек-подростков. К тому же, Джек и Флетчер закончили школу и теперь не могли пользоваться школьным залом для репетиций.

Джек чувствовал, как время и возможности уплывали сквозь пальцы. И с досадой понимал, как много сил уходит у него на учёбу – а ведь он даже не хотел становиться врачом! Он завидовал Флетчеру, который учился в музыкальном колледже. И Честеру, у которого хватило смелости и решимости вырваться из-под отцовского влияния.

Вот и сейчас, глядя на весёлых друзей, Джек не столько радовался за них, сколько хотел жить так же – без родителей, без их бесконечных упрёков и контроля… Он вдруг с ужасом представил себе, как может сложиться его будущее, если он оставит всё как есть. Если не осуществит свою мечту. Он увидел себя с седеющими волосами и бороздами морщин на уставшем лице, на нелюбимой работе, которая не приносит удовлетворения; с располневшей и непременно склочной женой и двумя-тремя непослушными детишками. Он увидел, как однажды они собираются вечером в гостиной перед телевизором, по которому показывают выступление какой-нибудь популярной группы. И Джек узнаёт в барабанщике Честера: он такой же взъерошенный, весёлый и беспечный, словно ему по-прежнему не исполнилось ещё и двадцати… И Джек с тоской вспоминает, как когда-то у него тоже была группа. Возможно, расскажет об этом детям, а они, конечно, не поверят, что их скучный папа мог быть знаком с ныне знаменитым рок-музыкантом, и спросят, почему же он бросил заниматься музыкой…

«Потому что родители мне запрещали», – подумал Джек и содрогнулся, как никогда остро осознавая, что больше всего на свете он боялся для себя такого будущего. Именно в этот момент к нему пришла решимость наконец открыто пойти наперекор родителям.

4.

– Джек? – Честер взъерошил его чёрные волосы. – Мы тут новоселье отмечаем, а не похороны!

Джек вяло улыбнулся и покачал головой.

– Извините, ребят. Просто…

– Просто ты завидуешь, – хмыкнул Флетчер и показал Джеку язык.

Джек побледнел сильнее обычного и испуганно уставился на друзей.

– Нет, ребят! Я рад за вас и…

– Да брось ты извиняться! – перебил его Флетчер. – Пей своё пиво. И забудь о своих родителях хоть на один вечер!

Джек вздохнул. Легко было сказать «забудь», когда твои собственные родители не пытались каждую минуту твоей жизни навязывать тебе своё мнение по любому вопросу.

– А можно мне тоже пива? – спросила Джилл.

– Ты хочешь, чтобы родители меня убили? – покачал головой Джек.

– Да брось, от одной банки ничего не будет, – вступился за Джилл Честер. В конце концов, им самим тоже когда-то было по шестнадцать лет. И что такого, если девушка немного выпьет?

Джек неодобрительно покачал головой, но возражать больше не стал.

Пока Честер ходил за пивом для Джилл и колой для Энни, Флетчер поменял пластинку. Пожалуй, настало время повеселиться, и он поставил Элвиса. Сам же, впрочем, вместо того, чтобы веселиться, вдруг молча уселся в углу на сломанном диване.

– Она тебе нравится что ли? – Честер толкнул Флетчера плечом. Даже с его рассеянностью невозможно было не заметить, как Флетчер во все глаза таращился на младшую сестру Джека.

– Кто? Энни? – Флетчер нервно вздрогнул.

– При чём тут Энни? Я про сестричку Джеки.

– С чего ты это взял? – Флетчер ощетинился.

Честер никогда ещё не видел его в таком состоянии.

– Ты глаз с неё не сводишь весь вечер, – усмехнулся Честер.

– Это так заметно?

– Не знаю. Может, и не очень. Может, мне просто показалось.

– Чёрт!

Если бы Флетчер стал всё отрицать, Честер, вполне вероятно, поверил бы ему. Но своей реакцией Флетчер выдал свои чувства с потрохами.

Джилл он знал примерно столько же, сколько знал Джека. И никогда не воспринимал её всерьёз. Просто младшая сестра лучшего друга. Они с ней и не общались почти. А теперь вдруг выяснилось, что Джилл – не просто маленькая девочка, за которой надо было следить, когда дома не было родителей Джека. Джилл выросла в настоящую красавицу.

– Не хочешь с ней поговорить? – спросил Честер.

– Ты что, смеёшься?

– А почему нет?

– Ты думаешь, это будет нормально? Если я вот так вот запросто подойду к девчонке на два года меня младше, ещё и сестре…

– А что в этом такого?

Флетчер неуверенно передёрнул плечами и промолчал.

– Флетч, слушай, извини за нескромный вопрос… Но у тебя же была девушка?

Флетчер поднял на Честера растерянный взгляд. Это выражение лица было так для него нехарактерно, что Честер только в удивлении покачал головой.

– Секс был. Девушки не было, – пробормотал себе под нос Флетчер, уставившись на банку пива.

– Эм… Тогда я вообще не понимаю, в чём проблема! По-моему, пригласить девушку выпить кофе проще, чем затащить её в постель! – рассмеялся Честер.

– На собственном опыте это знаешь? – спросила Бекки. За разговором Честер и Флетчер не заметили, как она тихонько подошла и присела на краешек дивана, а теперь хитро щурилась и лукаво улыбалась.

– А разве я не прав? – Честер снова рассмеялся и обнял её за талию.

– Зависит от девушки, – пожала плечами Бекки. – И от того, как она к тебе относится.

– Так, ладно, идите к чёрту, я не готов с вами это обсуждать! – Флетчер допил своё пиво и пошёл открывать дверь, воспользовавшись прозвеневшим звонком как прекрасным поводом прервать разговор.

5.

– Честер? – Джилл, хлопая ресницами и глядя на него своими большими карими глазами, перехватила Честера, когда тот возвращался из туалета.

Честер отпрянул и посмотрел через плечо Джилл, на Флетчера, который сидел на подоконнике с сигаретой в зубах.

– Что? – спросил он осторожно. Джилл и впрямь была красавицей. Но, даже если бы она нравилась Честеру и даже если бы он сам не продолжал встречаться с Бекки, он не стал бы ничего предпринимать, зная о чувствах друга.

– Не хочешь потанцевать? – Джилл опять похлопала ресницами. Она, судя по всему прекрасно знала, как пользоваться своей красотой.

– Эм… – Честер снова посмотрел через её плечо. Флетчер наблюдал за сценой молча и без видимого раздражения. Бекки же о чём-то болтала с Энни, но Честера куда больше заботила реакция друга, чем подружки.

– М? Песня такая красивая… Моя любимая, – Джилл смотрела на него снизу-вверх, заискивающе и определённо обворожительно.

– Ну… ладно, – согласился наконец Честер. Разве можно было сказать девушке «нет, извини, иди потанцуй с кем-нибудь другим»?!». Тем не менее, он чувствовал себя очень неловко по отношению к Флетчеру, который продолжал молча следить за происходящим.

– Здорово! – Джилл сцапала Честера за руку, а он только виновато развёл второй рукой и передёрнул плечами, без слов шевеля губами в сторону Флетчера «Я НЕ ВИНОВАТ! ОНА САМА!!!».

– Что-то не так? – Джилл нахмурилась.

– Да нет, всё… нормально. Песня и впрямь отличная, – ответил Честер, всё ещё бросая на Флетчера виноватый взгляд.

Джилл улыбнулась и без стеснения обвила Честера за шею руками. От её дыхания едва уловимо пахло пивом, и Честер подумал, что, возможно, было не такой уж хорошей идеей разрешать ей пить. Он снова беспомощно развёл руки в стороны, сигнализируя тем самым Флетчеру, что у него нет другого выбора, и обнял Джилл за талию.

Танцор из него был никудышный и несколько раз Честер наступил Джилл на ногу, но она, похоже, совсем не сердилась. Однако ещё ни разу в жизни Честеру танец не казался таким невыносимо долгим. И дело было даже не в том, что он в принципе не слишком любил и умел танцевать. Медленно перетаптываться с ноги на ногу в обнимку с красивой девушкой – тут не надо быть Фредом Астером. Честер чувствовал на себе взгляд Флетчера. И он ощущал себя настоящим предателем…

6.

Джек сидел на кровати в своей комнате, подтянув к себе согнутые в коленях ноги и подперев ладонью подбородок. Учебники по биологии и химии, неопрятно раскрытые на случайных страницах, лежали на полу рядом с кроватью. Джек сбросил их не столько потому, что они занимали место на постели и мешали сидеть, сколько от раздражения и чувства протеста. Он не хотел их читать. Он не хотел становиться врачом. Картинка из возможного будущего, которую он сам вообразил себе вчера вечером, снова всплыла перед его глазами. И снова Джек мысленно содрогнулся от того, что всё это могло стать правдой.

Джек завидовал Флетчеру и Джеку. Их возможности заниматься любимым делом. Их независимости от родителей. Их отдельной, пусть холодной и грязной квартире.

Он знал, что ему надо было сделать. Но смелости на этот шаг пока что не хватало.

«Джеки, это твоя жизнь. Не их. Ты не должен делать что-то только потому, что твои родители считают, что так надо!» – кричал его внутренний голос, надрывно и в отчаянии.

«Они думают, что так лучше. Лучше для меня», – отвечал первому второй голос – голос забитого и затравленного маленького мальчика.

«Чёрта с два! Отец хочет реализовать за счёт тебя свои собственные мечты! А мать больше всего волнует, чтобы про тебя не стыдно было рассказывать подругам! Джеки учится на врача – это ведь звучит куда престижнее, чем Джеки играет на гитаре в рок-группе!»

«И всё равно это желание держать тебя под контролем – всего лишь от того, что они о тебе заботятся…»

«Чёрта с два! – агрессивнее, чем прежде, перебил первый голос. – Их желание держать всё под контролем – это всего лишь желание держать всё под контролем и сохранить репутацию!»

«Может быть, ты не совсем прав…»

– Прав я или нет, но они никогда этого не поймут. Не поймут, что это моя жизнь и мне решать, чем зарабатывать себе на хлеб, – эти слова Джек произнёс вслух, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчёт.

Джек и до этого всё сильнее склонялся к тому, чтобы бросить учёбу. А уж после вечеринки у Флетчера и Честера окончательно убедился в правильности такого решения. Но как же сообщить об этом родителям?

Его тактика в отношениях с отцом и матерью в большинстве своём была построена на том, чтобы покладисто соглашаться, но исподтишка делать всё по-своему. Джек и сейчас был бы готов поступать так же. Был бы. Если бы не два «но». Во-первых, учёба на медицинском факультете отнимала у него слишком много времени. К тому же, биология с химией никогда не были его любимыми предметами. И даже если он не собирался в конечном счёте становиться врачом, чтобы усыпить бдительность родителей ему всё равно приходилось заниматься очень усердно. Во-вторых, он не знал, как долго ещё сможет скрывать от родителей свои ночные репетиции. До сих пор ни они, ни Джилл не замечали его вылазок из дома два-три раза в неделю. Но если они вдруг обо всём узнают, то Джек даже предположить боялся, какой тогда разразится скандал.

Чем больше Джек размышлял на эти темы, тем больше думал о том, что ему надо было раз и навсегда поставить родителей перед фактом, что он не собирался больше потакать их желаниям. При этом он прекрасно понимал, что с того момента, как он заявит маме с папой о своём намерении бросить университет, его жизнь превратится в настоящий ад. Он буквально слышал визгливые причитания матери – каким никчёмным и неблагодарным вырос её сын и как правы были её драгоценные матушка и сестрица, которые едва ли не с рождения Джека твердили, что мальчика следовало отдать в школу-интернат. Это, в свою очередь, повлекло бы за собой стенания на тему, что Джек никогда не был достаточно толков, чтобы сдать вступительные экзамены в подобную школу, а его никчёмный отец – недостаточно богат, чтобы оплачивать там обучение.

Джека начинало трясти от одной только мысли обо всём этом, и он просил у бога, в существование которого не очень-то верил, если не понимающих родителей, как у Флетчера, то сил вырваться из-под власти своих, как это сделал Честер.

7.

С тех пор, как Джек и Флетчер закончили школу, группе пришлось искать новое место для репетиций. По утрам они всё ещё иногда собирались в клубе, где работал Честер, но это получалось не чаще раза в неделю, так что через знакомых из колледжа Флетчер нашёл зал в здании театра, где ребятам разрешили репетировать по ночам и почти за бесплатно.

Сегодня была как раз одна из таких ночей, на которую была назначена очередная репетиция. Джек украдкой пробирался по коридору мимо спальни родителей и старался не наступить ни на одну из скрипящих половиц. За спиной у него была гитара, в одной руке он держал ботинки – чтобы шаги были ещё более бесшумными. Он уже был почти у лестницы, как вдруг дверь комнаты Джилл распахнулась, а она сама выглянула в коридор.

– Джек?

Он замер на месте в нелепой позе – с одной ногой, поднятой в воздух в процессе очередного шага.

– Джек, что ты здесь делаешь?

– Тш–ш! – шикнул на сестру Джек. Его взгляд был обращён совсем не на неё, а на дверь родительской спальни.

– Что ты делаешь? – шёпотом повторила Джилл.

– Иду на репетицию. И если мама с папой узнают – мне конец! – Джек говорил шёпотом, который был больше похож на шипение. Это была далеко не первая его ночная вылазка и до сих пор ему удавалось уходить и возвращаться незамеченным. А теперь благодаря этой маленькой пронырливой девчонке (Джек никак не мог воспринимать её взрослой и самостоятельной девушкой, для него она по-прежнему была просто вредной младшей сестрой) все планы могли рухнуть.

– На репетицию! Я должна была догадаться! – воскликнула Джилл, и Джек замахал на неё руками.

– Прости, прости! – виновато зашептала Джилл. – Возьми меня с собой!

– Нет!

– Ну пожалуйста! – Джилл сложила перед собой ладони в умоляющем жесте.

– Нет! – резче повторил Джек. Он не сводил тревожного взгляда с родительской спальни. Чем дольше они здесь дискутировали, тем больше было шансов, что их застукают.

– Если ты не возьмёшь меня с собой, я расскажу маме и папе! – это было одной из главных уловок, при помощи которой Джилл с раннего детства привыкла добиваться своего от брата.

Джек растерянно распахнул рот. Шантаж Джилл чертовски его раздражал. Но ему нечего было ей противопоставить.

– У тебя две минуты на то, чтобы одеться! – сердито прошептал Джек. – Жду тебя внизу.

Джилл подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши, и шмыгнула обратно за дверь своей комнаты.

Джек ждал её у входной двери и нервно поглядывал на часы: прошло уже куда больше пяти минут, а Джилл всё не появлялась. В какой-то момент Джек было решил плюнуть и уйти без неё, но передумал: если она спустится и не застанет его, то точно разбудит родителей.

Наконец, Джилл появилась. На ней была ультракороткая мини-юбка (откуда такая была в её гардеробе – Джек понятия не имел, родители совершенно точно не одобрили бы подобную одежду!), в руках она держала лакированные туфли на высоком каблуке. И даже в полумраке холла в глаза бросался яркий макияж девушки. Оставалось только удивляться, что сборы заняли так мало времени!

– Идём быстрее, мы опаздываем! – раздражённо буркнул Джек, не понимая, чего ради его сестрица так нарядилась.

8.

– Привет, Джилл, – сказал Флетчер, приятно взволнованный появлением девушки.

После того, как она танцевала на их вечеринке с Честером, Флетчер заметно приуныл. Нет, на Честера он не злился. Он верил, что тот руководствовался одной лишь вежливостью и хорошими манерами, хотя и не мог понять, почему Честер не терял голову при виде Джилл – она ведь была просто эталоном красоты, во всяком случае, на вкус самого Флетчера. И всё-таки неприятно было осознавать, что любовь всей твоей жизни предпочла тебе твоего лучшего друга, пусть даже этот друг не испытывал взаимных чувств.

Но сейчас, когда она неожиданно появилась вместе с Джеком на пороге репетиционной комнаты, Флетчер был просто рад её видеть. И неважно, что её сюда привело.

Джилл рассеянно кивнула и бросила взгляд на Честера, который сидел за установкой с сигаретой в зубах.

– Привет, Честер! – она похлопала ресницами.

– Салют! – Честер махнул в воздухе палочками.

Он не слишком-то радовался приходу Джилл. В её обществе, и особенно когда рядом был Флетчер, он чувствовал себя чертовски неловко. Честер, конечно, ещё никогда не испытывал настоящей и тем более невзаимной любви, но сейчас на собственном опыте он убеждался – что лучше уж самому любить кого-то безответно, чем когда кто-то был безответно влюблён в тебя.

Честер старался вести себя с Джилл вежливо и приветливо, но боялся, что она может расценить это как его к ней ответный интерес. После их единственного танца Честер вообще максимально её избегал. Тем более, что Джилл отличалась от всех знакомых ему девушек и излишняя скромность точно не была одним из её недостатков (или достоинств). Она не говорила о своих чувствах в открытую. Но намёков делала достаточно.

И как на всё это реагировать, когда за происходящим наблюдает твой лучший друг, по уши влюблённый во флиртующую с тобой девушку?

Джилл во время репетиции сидела тихо и старалась не привлекать к себе особого внимания, но Флетчеру одного её присутствия было достаточно, чтобы стать слишком рассеянным да так, что он то и дело сбивался.

Однако не это выводило Джека из себя. Он не подозревал о том, какой любовный треугольник разворачивался буквально у него перед носом. Он не злился на ошибки Флетчера. Он даже не злился на Джилл за её шантаж… Сегодня на репетиции он планировал поговорить с друзьями о чём-то очень для него важном, но при Джилл он не мог поднимать тревожащую его тему.

9.

До следующей репетиции и встречи с Честером и Флетчером Джеку пришлось ждать несколько дней, и он постарался сделать всё возможное, чтобы Джилл не узнала об этой репетиции заранее и не заметила, как он будет собираться и уходить. Впрочем, Джилл, разочарованная предыдущим опытом, и не рвалась больше сопровождать брата. Честер на неё не реагировал, во всяком случае, не реагировал так, как ей бы того хотелось. Да и вообще ребята были слишком поглощены процессом. Интересно, конечно, но не стоило её бессонных ночей.

Джек ничего этого не знал, и, когда Джилл не увязалась за ним хвостиком на очередную ночную вылазку, он лишь выдохнул с облегчением.

– Ребят, слушайте, надо поговорить, – сказал Джек, когда все уже собирались расходиться по домам – время близилось к четырём часам утра, и самому Джеку, и его друзьям уже скоро было отправляться на работу или учёбу.

– Что случилось? – встревожился Флетчер. Он привык, что Джек всегда заговаривал нерешительным, почти виноватым тоном, если хотел поделиться какими-то проблемами.

– Я хочу бросить колледж и уйти из дома, – сказал Джек и посмотрел на Честера. Именно в нём он видел пример для подражания, именно от него ждал совета и одобрения.

– Оу! – Честер опешил и растерянно заморгал. – Это неожиданно.

– Давно пора! – ухмыльнулся Флетчер и похлопал Джека по плечу.

Джек понуро опустил голову. Он сам не знал, какой именно реакции ждал от друзей. Но, кажется, не такой.

Честер прикурил сигарету и предложил угоститься Флетчеру и Джеку. Флетчер с энтузиазмом воспользовался предложением, Джек печально помотал головой. Он никогда не курил непосредственно перед возвращением домой. Нелепо, конечно, учитывая, что он собирался из дома уйти.

– Что случилось-то? – уточнил Честер и выдохнул облако серого дыма.

Джек нерешительно пожал плечами, некоторое время помолчал, а потом рассказал друзьям о своём дурацком страхе собственного будущего: он – солидный врач и отец семейства, смотрит по телевизору концерт, на котором выступает Честер, к тому времени всемирно известный барабанщик.

Услышав это, Честер начал безудержно смеяться. Он хохотал так, что закашливался сигаретным дымом и пришлось присесть на корточки, опершись спиной на стену, потому что ноги отказывались его держать.

– Очень смешно, – мрачно и обиженно сказал Джек.

– Прости, – сквозь смех выдавил Честер. Флетчер смотрел на него со снисходительной улыбкой психиатра.

– Прости, Джеки, – повторил Честер. – Но это правда очень смешно!

Джек внимательно посмотрел на Честера. Его очень задел этот смех. Даже несмотря на то, что он успел привыкнуть к тому, что Честер умел найти смешное в том, где ничего смешного не было и не могло быть в принципе. Джек не знал, то ли ему окончательно оскорбиться и пойти домой, то ли не обращать на Честера и его идиотский смех внимания. Но в улыбке, а главное во взгляде Честера было что-то такое, что желание обижаться пропадало.

– Джеки, прости, правда. Я же не над тобой смеюсь! Я, знаешь ли, как никто понимаю – каково это, жить с родителями, которых репутация заботит больше, чем что бы то ни было. Но я просто представил себе тебя… лысого, в очочках, с кучей детишек… – Честер развёл руки в стороны, как будто хотел этим всё объяснить. Он и сам не знал, что показалось ему таким смешным. И уж тем более не мог теперь объяснить это Джеку. Но Джек, похоже, всё понял. Его губы тронула робкая улыбка – непривычное зрелище, и улыбка буквально преображала лицо Джека. Ещё мгновение, и он улыбнулся шире, а спустя ещё несколько секунд смеялся в голос. Честер мгновенно присоединился к нему, а Флетчер покачал головой и сказал:

– Я только одного не понял, какого чёрта в твоём будущем Честер – великий барабанщик, а меня нет вообще?!

В ответ на это Честер и Джек переглянулись и захохотали ещё сильнее, через секунду вместе с ними хохотал и Флетчер.

– Значит, ты решил бросить колледж и съехать от родителей? – отсмеявшись, спросил Флетчер и с сомнением покачал головой. Он не верил, что Джек сможет решиться на этот шаг. С тех пор, как Флетчер впервые познакомился с этим тихим забитым мальчиком, он заметил в Джеке определённые перемены. Но всё-таки не настолько существенные.

Джек молча и понуро покивал головой, снова ни тени улыбки на его лице.

– Я лично тебя всецело поддерживаю, – сказал Флетчер, – но…

– Переезжай к нам, – перебил его Честер.

– Что? – хором переспросили Флетчер и Джек.

– Если ты съедешь от родителей, тебе надо будет где-то жить, – сказал Честер. – У нас, конечно, тесновато, но, поверь, это лучше, чем гримёрка самого крутого лондонского клуба! – он подмигнул Джеку со знающим видом.

– Тебе-то откуда знать про самые крутые клубы? – хитро прищурился Флетчер. – Ты же жил в какой-то дыре!

– Эй-эй! Это очень крутой клуб! – на полном серьёзе возразил Честер, пусть даже и понимал, что Флетчер над ним подшучивает. Потом, впрочем, Честер всё равно опять рассмеялся.

– Ты это серьёзно? – спросил Джек, не обращая внимания на шуточную перепалку друзей.

– Про крутизну клуба? – хмыкнул Честер и встряхнул головой, показывая, что он понял, что имел ввиду Джек. – Если Флетчер не против.

– Флетчер не против, – улыбнулся Флетчер.

10.

В течение нескольких последующих дней Джек продумывал возможные варианты своего ухода из дома. Можно было последовать примеру Честера: просто уйти и всё, без предупреждения. Но этот вариант Джек отбросил почти незамедлительно. Он был уверен: поступи он так, его родители сразу же обратятся в полицию. А поиски несомненно приведут к мистеру и миссис Миллс, а это, в свою очередь, рано или поздно выведет и на квартиру, которую снимали Флетчер и Честер.

Джек мог бы передать сообщение с Джилл. Но Джилл вряд ли сможет держать язык за зубами нужное количество времени, и у Джека были все шансы попасться на пороге, с гипотетическим чемоданом в руках. К тому же, в этой ситуации он снова не был застрахован от того, что родители попытаются найти его и вернуть домой. По этой же причине отпадали варианты оставить записку или отправить письмо.

Хотел того Джек или нет, но ему нужно было лично разговаривать с родителями. И разговор этот совершенно точно нельзя было отнести к разряду простых, а уж тем более приятных.

Все эти дни Джек ходил ещё более мрачным чем обычно. Так что Флетчер и Честер даже начинали чувствовать себя неловко, если вдруг смеялись в его присутствии. Впрочем, чужое веселье не раздражало Джека. Он был настолько погружён в себя, что почти не обращал внимания на то, что происходило вокруг.

После очередной ночной репетиции Джек бесшумно проскочил в свою комнату. У него было ещё часа два на сон, не так уж и много, но лучше, чем ничего. Джек скинул с себя одежду и забрался под одеяло, даже не потрудившись убрать с кровати покрывало и наваленные сверху учебники. Шурша страницами, они скатились к стене, когда Джек укутался в одеяло. Джек повертелся, устраиваясь удобнее. Он очень устал за последние несколько месяцев, его и без того бледная кожа в сочетании с кругами под глазами выглядела болезненно. Родители Джека словно бы не замечали этого. А он сам прекрасно знал, что ему просто не хватало сна. Но, как на зло, заснуть не получалось. Голова словно бы была наполнена клубком высоковольтных проводов, каждый из которых гудел и вибрировал. Джек тяжело вздохнул, зажмурился и перевернулся на другой бок, как будто это могло помочь решить проблему. Разумеется, не могло.

Потому что основная проблема заключалась в предстоящем разговоре с родителями, который Джек оттягивал как мог.

Честер и Флетчер не торопили его. Иногда у Джека складывалось впечатление, что после того, как он сообщил им о своём решении, они покивали головой, порадовались и… успокоились. Не то потому, что не считали его намерения серьёзными, не то наоборот, потому что расценивали принятие этого решения как половину сделанного дела, а значит, это и не требовало каких-то дополнительных обсуждений.

Только сам Джек не был уверен в том, что дело зайдёт дальше, чем громкие слова друзьям. И всё-таки он очень сильно хотел довести всё до конца.

Один за одним в голове Джека всплывали возможные сценарии его разговора с родителями. И ни один из них не заканчивался в пользу Джека. Он не боялся реакции отца. Тот, конечно, будет разочарован, но вряд ли будет долго спорить. А вот мать… Джека самого начинало трясти от одной только мысли о том, как миссис Стюарт начнёт верещать, лишь только услышав о намерениях сына бросить медицинский колледж и съехаться со своими так называемыми друзьями.

Ему надо было тщательно продумать все варианты поведения его матери и все аргументы, которые он мог бы ей противопоставить. Миссис Стюарт совершенно не умела слушать собеседника, если считала, что он изначально и в корне был не прав. И Джек, несомненно, с её точки зрения, просто не мог быть прав. Так что никакие, даже самые веские и адекватные доводы не могли повлиять на позицию его матери.

Джек снова тяжело вздохнул и снова перевернулся на другой бок. Эти мысли терзали его, терзали с каждым днём всё сильнее. Да, решение было принято. Но Джек прекрасно понимал, что между принятием решения и его осуществлением был гигантский, почти непреодолимый шаг.

Джек всё никак не мог заснуть. Был бы рад хоть на минуту перестать думать о своих родителях. Но, даже если он пытался заставить себя отвлечься на что-то другое – как прошла репетиция или как можно было улучшить звучание той или иной песни – мысли всё равно возвращались к родителям. И разговору, который не мог больше ждать. Джек не хотел больше об этом думать. Он вообще не хотел думать. Ни о чём. Он хотел спать. От двух часов, которые он изначально мог себе позволить, осталось уже меньше полутора. Ещё немного – и уж лучше не засыпать вовсе, потому что будильник, который вырвет тебя из мира сновидений, будет хуже топора палача, опускающегося на шею осуждённого. Топор, во всяком случае, приносил покой…

Промаявшись ещё около получаса (тридцать три минуты, если быть точным – Джек не ленился щёлкать выключателем лампы на прикроватном столике, чтобы посмотреть время), он окончательно понял, что поспать сегодня ему было не суждено.

Джек включил настольную лампу, но на этот раз не для того, чтобы узнать время. Попытки заснуть он забросил. За окном было ещё совсем темно, по стеклу барабанили капли холодного осеннего дождя, а в самом доме было тихо.

Джек пощурился, привыкая к свету, выбрался из-под одеяла и зябко поёжился. Зря он поленился надеть перед сном пижаму. Он зевнул и потёр ладонью глаза. Удивительно, как одновременно можно было чувствовать себя настолько усталым и сонным, но при этом так и не заснуть!

Джек оделся, снова зевнул и сел за стол. Разговор с родителями предстоял непростой. Но откладывать его дальше было уже нельзя.

11.

Джек хмуро смотрел на очередной тетрадный лист, который был исписан его мелким скрупулёзным почерком.

«Это моя жизнь и я должен принимать решение, как мне её проживать» – это предложение встречалось чаще всего среди его записей. И он прекрасно понимал, что для миссис Стюарт это был слабый аргумент.

Лучше всего, конечно, думал Джек, будет, если на очередное такое высказывание его родители сорвутся и скажут что-то вроде «Прекрасно, раз это твоя жизнь, вот и плати за свои прихоти сам». В этом случае они, сами того не ведая, передадут инициативу в его руки. Он спокойно кивнёт, возьмёт заранее собранные вещи и уйдёт. Главное было только сохранять самообладание. Но обычно спокойный и рассудительный Джек сомневался, что сможет держать себя в руках, когда его мать начнёт истерично вопить, не слушая никаких доводов.

Чтобы обрести свободу и добиться своего ему нужна была чётко спланированная стратегия и, возможно, помощь друзей. Джек ещё раз перечитал все свои заметки. Кажется, он действительно не упустил ни одной мелочи и проработал все потенциальные сценарии. На бумаге всё казалось так просто. В том, что это будет так же просто в реальности Джек очень сильно сомневался.

Звонок будильника заставил его вздрогнуть. Джек вздохнул и понуро поплёлся в ванную, чтобы собраться на учёбу, как он надеялся, один из последних раз.

Схватив рюкзак и отправившись в колледж, свои записи он так и оставил лежать на столе.

12.

Джек никак не ожидал, что события будут развиваться совсем не так, как он их распланировал. Он даже не успел обсудить последние детали с Честером и Флетчером, на чью помощь и поддержку так рассчитывал.

Джек вернулся домой с учёбы, зашёл в дом, снял пальто и направился к лестнице. Он очень устал и собирался немного поспать. Непривычная тишина в доме его не насторожила.

– Джон. Винсент. Стюарт, – ледяной голос его матери раздался за спиной Джека, отчего он невольно похолодел и замер на месте: одна нога уже на первой ступени, ладонь на перилах. Джек не помнил, когда в последний раз мать звала его полным именем. И это было очень, очень нехорошим знаком.

– Да? – Джек повернулся. Он старался выглядеть отрешённо (ведь он действительно не знал, что могло так разозлить миссис Стюарт), но нехорошее предчувствие уже охватило его с головой. Стоило же ему увидеть мать, и он мгновенно понял, в чём было дело. Сердце Джека ухнуло в пятки и, кажется, там и осталось. Джек резко побледнел, а его ладони стали мокрыми от пота.

Миссис Стюарт стояла на пороге гостиной и держала в руках несколько тетрадных листов, не узнать которые Джек не мог.

– Думаю, нам надо поговорить, – сказала миссис Стюарт. Её голос был сухой, словно хворост, потрескивающий в огне. Она не кричала, но каждая чёрточка её лица выражала крайнюю степень недовольства, граничащего со сдержанной яростью.

Джек моментально позабыл все слова, которые он так скрупулёзно записывал. Да и какой теперь был в них смысл? Как он только мог так нелепо проколоться? Как мог оставить свои записи на самом виду и буквально сдать «врагу» все свои явки и пароли? Джек молча стоял на месте, не в состоянии произнести ни единого слова. Все они, теперь совершенно бесполезные, остались на листе бумаги, который держала в руках его мать, а у него в голове были лишь пустота и лихорадочная паника. Он чувствовал себя, как отличник, которого поймали на списывании – врасплох и с поличным – и совершенно не представлял, как выпутываться из этой ситуации.

– В гостиную. Быстро, – тон миссис Стюарт не терпел возражений.

Джек повиновался молча. В комнату он шёл как осуждённый на казнь, на негнущихся ногах.

– Садись, – миссис Стюарт была немногословна. Кивком головы она указала на диван.

Джек послушно присел на самый краешек, словно это была раскалённая плита или его поверхность была покрыта шипами.

– Значит, ты считаешь, что уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как тебе жить? Значит, ты считаешь, что мы с отцом – два старых идиота, которые заботятся лишь о собственном спокойствии? Значит, ты думаешь, что способен понять, что для тебя лучше?

Джек продолжал молчать. Он хотел бы что-то ответить. Он хотел бы распрямить спину или даже гордо встать – чтобы быть наравне с матерью. Но вместо этого – весь сжался и понуро опустил плечи. В нём возмущение и жажда самостоятельности боролись сейчас с годами впитываемым и взращиваемым страхом перед родителями.

– Ты всегда был слабовольным! И вот к чему это привело! Стоило тебе связаться с этим Миллсом! Не зря я никогда не одобряла эту дружбу! Не надо мне было тебя и на порог к нему пускать! – миссис Стюарт распалялась всё сильнее и если свою речь она начинала сухо и расчётливо, то теперь не могла совладать с эмоциями – ещё немного и, Джек знал это наверняка, она перейдёт на нечленораздельный визг.

– Своей идиотской музыкой и бренчанием на гитаре ты никогда ничего не добьёшься! Ты хочешь прозябать в нищете? Музыка не может быть профессией! Это всё баловство! Тем более, эта, грязная, негритянская музыка! Ты приличный мальчик из приличной белой семьи!

Джек внутренне закипал. По степени накала его эмоции были сейчас столь же горячи, как и у его матери. Но он продолжал молчать. Только сильнее бледнел, да крылья носа раздувались от бессильной злости. Мысленно он давал ответ на каждую фразу миссис Стюарт. На деле же он был забит и подавлен. Он не мог решиться даже раскрыть рот. И, кого он обманывал, тут было совершенно ни при чём, что она нашла его записи и предвосхитила его первый шаг. Её невозможно было переубедить и переспорить.

И вдруг Джек вспомнил, как ушёл на свою первую репетицию с «Воротничками». Конечно, тот поступок нельзя было ставить в сравнение с уходом из дома навсегда. Но в тот момент для него это всё равно был очень серьёзный шаг, почти настоящий бунт. Значит, он всё-таки был способен на прямое и открытое противостояние.

– Мама, – Джек поднялся на ноги. Они не слушались его, были всё такими же ватными, как когда он шёл через холл в гостиную. Он очень боялся, что колени его подведут и он безвольно рухнет обратно на диван. И всё же он изо всех сил старался выглядеть уверенно и спокойно. Джек бы очень удивился, если бы узнал, что, несмотря на своё внутреннее волнение, почти панику, его внешний вид этого не отражал. Разве что лицо было бледнее обычного.

Миссис Стюарт не сразу расслышала негромкое «мама», но замолчала и даже отпрянула на шаг назад, как только Джек встал. Кажется, первый раз в жизни он заметил на её лице страх. Страх не потерять над ним контроль. А страх перед ним самим. Джек не хотел её пугать. Но, пожалуй, так было даже лучше. Он знал, что никогда не сможет причинить ей вреда – разногласия разногласиями, но она была его матерью. Но для того, чего он собирался добиться, Джеку было удобнее, чтобы у неё такой уверенности не было.

– Мам, что бы ты сейчас ни говорила, и как бы себя ни вела, пойми, пожалуйста, одну вещь. Я уже принял решение. И ни ты, ни отец, ни бабушка, ни тётя… никто не заставит меня отступить. Мне жаль, что я не оправдываю ваших надежд и ожиданий. Но я не буду врачом. И я не буду ходить больше в колледж. И не буду больше жить с вами.

Губы миссис Стюарт дрогнули.

– Джек! – только и воскликнула она – громко, с истеричными визгливыми нотками в голосе.

– Не усложняй, мам, – покачал головой Джек. Он знал, что когда не срабатывали крики, миссис Стюарт могла закатить настоящую сцену – с причитаниями, заламыванием рук и обещаниями умереть, если он не начнёт повиноваться её требованиям. Но этим можно было произвести впечатление на пятилетнего ребёнка. Ему же было восемнадцать. И он прекрасно понимал, что это всё было лишь попытками манипулировать, отчаянные крайние меры.

– Джек! – снова лишь взвизгнула миссис Стюарт.

– Не надо, мам, – Джек покачал головой. – Ничто не заставит меня передумать.

Он прошёл мимо неё, до последнего ожидая, что она схватит его и будет требовать, умолять, упрашивать, угрожать. Но она не двинулась с места, так и осталась стоять с выражением неверия и удивления на лице.

Джек не обернулся, хотя это стоило ему больших усилий. И не перешёл на бег – хотя ему очень хотелось как можно быстрее оказаться подальше от поля боя. Он не чувствовал себя победителем. Но перспектива свободы уже приятно щекотала его нервы.

13.

Джек собрал в рюкзак всё самое необходимое и ценное, что у него было. Не так уж и много: кое-какая одежда, туалетные принадлежности, несколько пластинок, тетрадка с песнями да любимая книга («Таинственный остров» Жюля Верна) – при этом Джек бросил печальный взгляд на полку, где оставалась относительно большая библиотека. Он надел рюкзак, накинул через плечо чехол с гитарой и подхватил в правую руку усилитель. Оглянулся по сторонам и вышел за дверь, в надежде, что его отношения с родителями позволят ему в дальнейшем сюда вернуться – теперь, впрочем, только в качестве гостя.

Джек никак не ожидал, что уже сегодня ему придётся покинуть дом. Что он так и не объяснится с отцом. И не попрощается с Джилл. Но после того, что произошло, уйти было самым логичным из всех возможных поступков.

Джек спустился по лестнице. Он одновременно боялся и надеялся увидеть у её подножия мать. Но в холле было пусто.

Джек подумал было сказать что-то на прощание – банальное «пока» или «я позвоню». Но в итоге просто вышел за порог, спустился по ступеням крыльца к залитому лужами тротуару, и только сейчас понял, что забыл взять зонт. По счастью, дождь почти прекратился, сменившись на мелкую, но неприятную морось.

Джек пешком добрался до метро, оттуда – до станции Вест Бромптон. У него в ушах всю дорогу звучали отголоски их разговора с матерью. И Джек так и не мог до конца поверить, что ему действительно удалось остаться в победителях. К своему собственному стыду он не испытывал к миссис Стюарт жалости – лишь приятную удовлетворённость и даже злорадное «Ничего, так тебе и надо». Он не обращал внимания на окружающих и их любопытные взгляды. И ближе к дому, где снимали квартиру его друзья, думал лишь о том, как удивит их своим внезапным появлением.

Удивлять, однако, было некого. Дверь была закрыта, а на стук выглянула только какая-то женщина из квартиры напротив. Она окинула Джека неодобрительным взглядом, хмыкнула и снова захлопнула приоткрытую на цепочке дверь.

Джек мрачно усмехнулся своему везению и вышел на улицу. Ни единой лавочки…

Джек вздохнул, поставил усилитель на относительно сухой участок асфальта под козырьком подъезда, и сел на него. Что ещё делать он не знал. Он надеялся, что у Честера и Флетчера не было сегодня ночных рабочих смен или они не решили отправиться куда-нибудь в клуб. Но что, если его друзья вообще не планировали ночевать дома?

Джек не следил за временем. Он сидел на усилителе и смотрел на дождь, который то зависал в воздухе сырой дымкой, то крупными каплями падал на пожухшие листы. Он начинал замерзать. Его старое пальто не могло согреть под холодным осенним дождём. Как назло, в череде относительно тёплых дней, Джек умудрился уйти из дома в самый промозглый и мокрый.

За то время, что он ждал друзей, мимо Джека прошло несколько человек. Среди них – одна совсем молоденькая девушка с коротко стриженными ярко-рыжими волосами. Джек удостоился любопытных взглядов, но не более того. Никто не спросил, кого он здесь ждал и не нужна ли ему помощь. Никто не предложил зайти отогреться, просохнуть и выпить чашечку горячего чая…

14.

Флетчер и Честер появились, когда на улице уже стемнело, а единственным источником освещения были окна квартир.

Джек, совершенно озябший, поднялся на ноги и потёр друг о друга замёрзшие ладони. Его друзья, о чём-то переговариваясь и посмеиваясь, шли к подъезду.

– Джек? – Флетчер первым обратил внимание на Джека. Честер, казалось, вообще был готов пройти мимо и его не заметить.

– Привет, – Джек пожал плечами и развёл руки в стороны, словно бы говорил: «Ну вот и я, принимайте».

– Ты что тут делаешь? – Флетчер переводил недоумевающий взгляд с мокрого Джека с его рюкзаком, на гитару и усилитель. Но общая картина так и не складывалась у него в голове: так сложно ему было поверить, что рано или поздно Джек воплотит свои намерения в жизнь.

– Джеки! – воскликнул Честер. Он обнял замёрзшего и дрожащего друга и похлопал его по спине. – Ты что же это, решился?

– Что, правда? – подхватил Флетчер, который тоже наконец понял, что произошло.

– Ну вроде как да, – Джек смущённо улыбнулся.

– Пошли в дом скорее! Ты давно нас тут ждёшь? – Честер взял гитару Джека и не обратил внимания на его ревностный взгляд. Честер, конечно, был другом. Близким другом. Но это ещё не означало, что ему можно было вот так вот запросто трогать руками его священный инструмент, пусть даже с благими намерениями. Тем не менее, возражать Джек не стал.

– Не знаю, – ответил он. Глупо, конечно, но он в самом деле не имел ни малейшего понятия, сколько времени провёл в ожидании Честера и Флетчера.

– Пошли–пошли, – Флетчер подтолкнул обоих друзей в спину.

– Подожди, – уже у порога квартиры Честер вдруг замер и уставился на Флетчера. – А у нас есть чем отметить это событие?

– Если ты всё не выпил, то в холодильнике должно было остаться пиво, – ответил Флетчер, открыл дверь и пропустил друзей в квартиру.

– Как я мог выпить? Я на работе был вообще-то.

– Не знаю, как. Но как-то ты умудряешься обычно, – пожал плечами Флетчер и обратился к Джеку: – Проходи. Сейчас организуем ужин и будешь рассказывать о своих подвигах… С ума сойти, кто бы мог подумать, что ты на самом деле это сделаешь!

Джек промолчал. С одной стороны, он уже привык, что друзья считали его тихоней, если не размазнёй. С другой, это всё равно было обидно.

Оказалось, что пиво в холодильнике всё-таки было. А вот еды не было. Честер и Флетчер наспех соорудили простенький ужин из остатков чёрствого хлеба и сыра, и Джек, вдруг осознав, что за сегодняшний день так толком и не успел ничего поесть, с набитым ртом принялся рассказывать свою историю.

– Уверен, что они не будут тебя искать? – спросил Честер. Когда он сам сбежал из дома, его самым большим страхом было то, что родители могли заявить о его пропаже в полицию.

– Не знаю, – Джек пожал плечами. – Надеюсь, что нет.

– Мои родители нас не сдадут, – заверил друзей Флетчер.

– Но если они обратятся в полицию…

– Я завтра позвоню им. Хочу поговорить с отцом, – сказал Джек. – Он… Думаю, он переживает больше, чем мама. В смысле, он очень хочет, чтобы я чего-то добился…

– Джеки, ты и добьёшься! – Честер открыл третью и последнюю бутылку пива. – Добьёшься и докажешь своим родителям, что и гитара на что-то годится!

– Надеюсь на это, – Джек улыбнулся, но в его глазах читался страх и неуверенность.

– Только колледж я бы на твоём месте не бросал, – сказал Флетчер.

– В смысле?! Я не хочу быть врачом!

– Да никто и не говорит, чтобы ты становился врачом, – отмахнулся Флетчер. – Переведись на другой факультет. Где тебе будет интересно. И где проще учиться. И, желательно, чтобы платили стипендию… Вон, по английскому и литературе у тебя всегда было отлично…

– И это несомненно лучше, чем таскать на себе ящики и мешки, – усмехнулся Честер, потирая растянутое во время рабочей смены плечо.

– Вы серьёзно так думаете? – с сомнением спросил Джек.

– Я серьёзно думаю, что образование лишним не будет, – пожал плечами Честер.

Флетчер в знак солидарности покивал головой.

Джек поник. У него уже успел сложиться определённый план действий. И колледж в этот план не очень-то вписывался. А теперь он чувствовал, что, сбежав из-под родительского гнёта, попал под крыло товарищей, которые вдруг решили учить его уму-разуму, словно он был несмышлёным ребёнком.

– Да не, не хочешь – не надо, – Флетчер заметил, как помрачнело и напряглось лицо Джека.

– Но я бы всё-таки учёбу не бросал, – добавил Честер.

– Но ты же сам нигде не учишься? – хмуро сказал Джек.

– Да чего мы его уговариваем? Взрослый мальчик – сам решит! Джеки, приятель, лучше определяйся, с кем из нас ты будешь спать. У нас всего два дивана! – рассмеялся Флетчер.

1.

– Чарли? Чарли, ты?

Честер вздрогнул от неожиданности и едва не выронил из рук метлу. Очередная запись недавно закончилась, и пол был усеян ворохом окурков. Кажется, далеко не все они были от обычных сигарет.

На студии Честер работал уже чуть больше двух недель, куда он устроился после того, как его клуб всё-таки закрыли – по слухам из-за очередного скандала. Странным образом обязанности Честера на студии мало чем отличались от того, что ему приходилось делать в клубе, хотя нанимался он звукотехником, а никак не уборщиком.

По специальности ему доверяли разве что подключать оборудование, хотя не раз он спотыкался о провода и однажды чуть не завалил все расставленные по комнате для записи барабанов микрофоны – в этот момент Честер мысленно распрощался с новым местом, устроиться на которое было так не просто. Но в основном он занимался уборкой после многочасовых сессий звукозаписи. Музыканты умудрялись оставить после себя знатный бардак. И за эти две недели Честеру даже довелось отмывать от рвоты пол вокруг унитаза в туалетной комнате.

Он испытывал стойкое чувство дежа вю, смешанное с разочарованием. А порой было просто обидно: некоторые музыканты были вряд ли намного старше него самого, но вели себя заносчиво или открыто хамили.

Но увольняться Честер не собирался. Ему были нужны деньги. И потом, это всё-таки была настоящая студия. Здесь можно было многому научиться и обзавестись полезными знакомствами! Впрочем, так же он думал и про клуб…

Честер давно позабыл, что когда-то его действительно звали Чарльзом. Теперь он даже официально был Честером. Отсутствие документов не слишком его угнетало, но он планировал получать права, а для этого ему был нужен паспорт, поэтому он всё-таки решился на эту бюрократическую процедуру, и теперь был гордым владельцем нового паспорта на новое имя.

К тем, кто мог знать его под старым именем из прежней жизни, которую он давно мысленно перечеркнул, Честер заранее относился с настороженностью.

Честер обернулся на голос, хотя первой мыслью было сделать вид, будто он не понимает, что обращаются к нему.

Молодого человека, стоявшего в дверном проёме студийной комнаты, Честер узнал без труда. Том Блэквуд почти не изменился: всё тот же надменный взгляд и всё та же высокомерная ухмылка, разве что немного возмужал за те два или три года, что они с Честером не виделись.

2.

Честер не был уверен, как ему реагировать на появление этого призрака прошлого, с которым он, казалось бы, навсегда распрощался, когда почти два года назад захлопнул за собой дверь родительского дома. И сейчас он сам не мог понять, какие испытывал эмоции от этой неожиданной встречи. Однозначно он был удивлён. Что этот мальчик из высшего общества забыл в захолустной звукозаписывающей студии? Откуда ему было знать, что Том, как и Честер, всегда хотел чего-то большего, чем просто быть аристократом? Откуда ему было знать, что Том всегда завидовал смелости и бунтарству Честера? Откуда ему было знать, что до Тома, несмотря на все усилия лорда Честерфилда, дошли слухи о том, что юный Чарли прельстился нестабильной, но свободной жизнью рок-музыканта? Откуда ему было знать, что Том всегда хотел быть как Честер?.. Пауза затянулась, но сам Томас не спешил её прерывать. Он молча стоял и оценивал Чарльза чуть насмешливым взглядом.

– Привет, Том, – наконец сказал Честер.

– Томас, – поправил его Том. Ну да, действительно, юный Блэквуд ведь терпеть не мог, когда его называли Томом, словно уличного кота.

Честер кивнул. Он не знал, о чём им разговаривать дальше. Ему ведь, признаться честно, даже не было интересно, что Том здесь делал. Уж точно не работал уборщиком! Честера не волновали сплетни из светских кругов, где непременно вращался Том. И ему было наплевать, как там жили без него родители.

– А ходят слухи, будто бы ты учишься где-то не то в Европе, не то в Америке, – Том не дождался вопросов от Честера и заговорил сам. В его глазах по-прежнему читалась насмешка.

– Как видишь, это несколько не соответствует действительности, – Честер пожал плечами и стукнул метлой по полу. – Можешь так и передать при встрече моим родителям. Я зарабатываю себе на жизнь, надраивая полы.

Том наигранно рассмеялся, потом покачал головой и медленно, словно бы задумчиво протянул: – Знаешь, а это даже странно…

– Что?

– Странно, что отчасти ты работаешь на меня, – усмехнулся Том.

– Что?!

– Эта студия принадлежит звукозаписывающей компании моего отца, – самодовольно произнёс Том и с лёгким прищуром наблюдал, какую реакцию вызовут его слова у Честера.

– С каких пор у твоего отца есть звукозаписывающая компания?

Том помолчал, не переставая изучать Честера взглядом, как будто бы о чём-то размышлял. Потом, видимо, принял решение и кивнул головой.

– Пойдём-ка пообедаем, Чарли. Вспомним былые времена.

– Честер. Не Чарли, а Честер, – Честер опёрся на метлу обеими ладонями и устроил сверху подбородок. Он очень сомневался, что ему стоило принимать это приглашение.

– Честер? – Том в удивлении чуть изогнул одну бровь. – Мог бы придумать и что-нибудь пооригинальнее!

– Мне нравится, как звучит, – Честер передёрнул плечами.

– Так ты идёшь со мной или как? – спросил Том нетерпеливо.

– Мне надо работать.

– Ерунда! Я отпрошу тебя до конца рабочего дня. В конце концов, я тут почти такой же босс, как и мой отец.

– Ладно, – без особого энтузиазма согласился Честер.

3.

Честер и Том сидели за столиком в «Облаке». Кажется, это был один из самых пафосных ресторанов Лондона. Честер был здесь лишь однажды, несколько лет назад вместе с родителями. В тот вечер двенадцатилетний Чарли был хорошенько наказан. За то, что перевернул на себя тарелку супа. Сделал он это, разумеется, не нарочно. Однако родители были убеждены, что это была очередная намеренная проделка, задуманная специально для того, чтобы прилюдно их опозорить. Убедить их в обратном у Честера не вышло – он никак не мог подавить глупую улыбку, которая была следствием чувства вины и, чего греха таить, привычной реакции на собственную неуклюжесть. В отличие от лорда и леди Честерфилд, Честеру происшествие показалось чрезвычайно смешным.

Сейчас Честер снова чувствовал себя неловко. В своих единственных потёртых джинсах и незаправленной рубашке, в разбитых ботинках на высокой платформе и массивном каблуке, в поношенном пальто, которое было ему уже маловато в длину, с волосами, растрёпанными и слишком длинными по меркам занудных снобов, которые устанавливали рамки приличий… Он вообще был удивлён, что его сюда пустили!

Том, в отличие от Честера, был одет с иголочки. Длина его волос тоже выбивалась за допустимую, но стрижка хотя бы выглядела опрятной. А костюм и вовсе должен был стоить больше, чем жалованье Честера за несколько месяцев.

– Ну давай, рассказывай, как ты дошёл до такой жизни? – Том сделал глоток дорогого вина и откинулся на спинку стула.

– Я думал, это ты собираешься рассказать мне, как так получилось, что твой отец стал владельцем студии, – сказал Честер. Свой бокал он осушил почти залпом.

– И это тоже, – кивнул Том. – Но тут всё достаточно просто. На пике популярности Битлов я подкинул отцу мысль, что неплохо бы вложиться в это дело. Он, конечно, делал вид, что вся эта музыка провинциальных работяг ему не по душе, но, думаю, что-то ему в ней всё-таки нравится… А даже если нет – это действительно неплохой бизнес. В общем, он закинул удочку, посоветовался со знающими людьми – и вуаля!.. Теперь ты расскажи, как оказался уборщиком в «Blackwood Productions».

Честер приподнял одну бровь. Сама студия носила другое название, так что ему и в голову не могло прийти, что она может иметь какое-то отношение к лорду Блэквуду и его отпрыску.

– Я не уборщик, – сказал он, но скептический взгляд Тома так и говорил: «Ну-ну, и что ты тогда делал в обнимку со шваброй?».

Честер предпочёл сделать вид, будто он этого выражения не заметил.

– Официально я числюсь техником, но, да, порой приходится и мусор убирать, – признался он. – В любом случае, это всё временная работа. До тех пор, пока мы с ребятами не начнём нормально выступать.

– С ребятами? Выступать?

– Ну… Я играю в группе, – объяснил Честер неохотно.

– Серьёзно? Класс! С ума сойти! Хотя, конечно, думаю, все ждали от тебя чего-то подобного.

– «Класс»? Я думал, что ты, как и твой отец, не в восторге от этой «музыки провинциальных работяг», – усмехнулся Честер.

– Шутишь? Я аристократ, но не идиот! Если хочешь знать, я и отца уговорил на всю эту затею только ради того, чтобы самому попытаться как-то… приобщиться ко всему этому… Вам, кстати, лишний музыкант не требуется? – Том чуть прищурился и пристально посмотрел на Честера.

– Музыкантов нам хватает, нам вокалист нужен, – простодушно отозвался Честер, даже не подозревая, что этот разговор мог привести к чему-то серьёзному.

Он вообще до сих пор не понимал, зачем согласился пообедать с Томом и зачем сейчас обо всём ему рассказывал. Единственным разумным объяснением была надежда, что Том во всех подробностях доложит о своей случайной встрече отцу, а тот, в свою очередь, донесёт весточку лорду Честерфилду. Это было не самое похвальное чувство, но Честер до сих пор был зол на отца и теперь был по-настоящему не прочь его опозорить, на этот раз намеренно. Значит, папочка пытается убедить всех, что его наследник учится где-то в Европе? А как насчёт того, чтобы все в высшем свете узнали, что Чарльз Честерфилд играет грязный рок-н-ролл с шайкой шалопаев и скатился едва ли не на самое дно рабочего класса? Это были совершенно идиотские мысли и отчасти Честер их стыдился, но избавиться от них не мог.

– А не хотите взять меня? – вдруг спросил Том.

Честер опешил и некоторое время только молча на него смотрел.

– Не смешно, – наконец сказал он, решив, что Том над ним издевается.

– А почему это должно быть смешно? Играть я ни на чём не умею, но петь-то могу?

– Ты шутишь, да?

– Мне казалось, быть шутником и клоуном – это твоя прерогатива! – фыркнул Том.

– Зачем тебе это надо? – с подозрением спросил Честер.

Том передёрнул плечами.

– Не знаю. Просто мне кажется, что всё это очень интересно. Я понимаю, что с моей родословной это не вяжется. И что мне куда больше бы подошло… ну не знаю, стать артистом или художником… Это как-то вроде бы считается достойной причудой, да? Но ведь и ты сам далеко не мальчик из рабочего квартала! Так почему бы и мне не попробовать?

Честер вздохнул. Он не знал, как на это реагировать. И не знал, можно ли было доверять Тому. А главное, не знал, насколько серьёзны были его намерения. Им в группе был нужен человек, который не просто хотел «попробовать». Им был нужен единомышленник, не представляющий себе жизнь без рок-н-ролла.

– Ну? Что скажешь? Если у нас всё срастётся, я поговорю с отцом о приличном контракте, – Том подмигнул Честеру.

– Надо обсудить это с остальными ребятами, – сказал Честер. Перспектива контракта его не подкупала.

– О большем и не прошу, о большем и не прошу, – Том с несвойственной ему скромностью кивнул и приступил к еде.

4.

– Ну и кого ты нам привёл? Давай посмотрим, – сказал Флетчер.

Они собрались в студии «Блэквуд Продакшн» – Том мог позволить себе позвать сюда знакомых, разумеется, в свободные от записи часы. Вот в семь утра в субботу было не так много музыкантов, желающих поработать.

– Чего смотреть? Слушать надо, – ответил Честер, отчаянно зевая.

Флетчер и Джек тоже выглядели сонными, зато Том буквально излучал бодрость и уверенность в себе.

– Это Том… Томас, – исправился Честер под неодобрительным взглядом Тома и представил ему своих друзей.

Не без лёгкого раздражения он заметил, что Том дождался, пока Джек и Флетчер первыми протянут ему руки для рукопожатия и, более того, кажется, ещё посомневался, а стоило ли отвечать на этот жест.

Честер всё сильнее задумывался, а надо ли вообще было устраивать это прослушивание.

Он рассказал Джеку и Флетчеру о своей случайной встрече с Томом. Рассказал о внезапном желании того попробоваться в их группу. Веских аргументов против у Честера не было – кроме того, что Том был частичкой его прошлого, о котором Честер пытался забыть, а Флетчер и Джек решили дать Тому шанс. Тем более, что Джек проверил что-то по своим астрологическим справочникам, согласно которым Том должен был принести нечто значимое в их жизни. И потом, они ведь ничего не теряли, а группа нуждалась в вокалисте.

– Чарльз рассказал мне о вашем репертуаре, – начал Том.

Честер поморщился, но исправлять его не стал. Джек и Флетчер с недоумением переглянулись – они настолько привыкли к тому, что Честер был Честером, что даже не сразу поняли, о ком шла речь.

– Я посмотрел несколько песен, готов попробовать их спеть, – продолжил Том. Он говорил с такой важностью, как будто делал ребятам огромное одолжение.

– Ладно, давай попробуем, – сказал Флетчер. То ли он не замечал высокомерия Тома, то ли делал вид, что не замечает его.

Джек же откровенно робел перед этим ярким представителем аристократии. Забавно, он знал, что Честер тоже был аристократом. Но он совершенно не воспринимал его таковым. То ли дело этот Томас!

Том кивнул, не без разочарования отметив, что, похоже, не добился должного к себе отношения.

Для прослушивания они заняли одну из репетиционных комнат, где стояла студийная установка и оборудование. Свои гитары Джек и Флетчер подключали и настраивали без лишних слов – в воздухе всё ещё витало некоторое напряжение.

Они сыграли несколько разных песен, в разных тональностях и разных жанров, и не без удивления Честер был вынужден признать, что Том, оказывается, прекрасно умел петь. У него был широкий диапазон тенора, мощный голос и точный слух – в ноты он попадал безошибочно.

– А он хорош, – вынес свой вердикт Флетчер. К девяти утра студию должны были занять, так что прослушивание пора было подводить к концу. Впрочем, они успели услышать достаточно, чтобы можно было вынести какой-то вердикт.

– Совсем не плох, – согласился Джек.

Честер промолчал. Ребята были правы. Из всех, кто пробовался с ними на место вокалиста, Том однозначно был лучшим.

И всё-таки Честер не до конца понимал его мотивы. И не очень-то верил, что они смогут сработаться. И к чёрту гороскопы Джека!

Они ведь искали не солиста, для которого будут лишь задним фоном. Они искали равноценного члена равноправного коллектива и, возможно, друга. Впрочем, окончательное слово было за Джеком. Ведь это была его группа.

– Честер, что скажешь? – спросил Флетчер. Что бы там ни думал сам Честер по поводу того, что решение должен был принимать Джек, к его точке зрения ребята прислушивались ничуть не меньше.

– Решайте сами. Я примкну к большинству, – ответил Честер с улыбкой.

– Конформист, – ухмыльнулся Том. Он выглядел весьма довольным, как будто был уверен, что место в группе было ему обеспечено.

– Интересно, как это ты собираешься примыкать к большинству, если один из нас будет за, а другой против? – усмехнулся Флетчер.

– А кто-то из вас против? – Честер иронично изогнул одну бровь.

Джек и Флетчер переглянулись и дружно помотали головами.

– Нет, мы оба за, – сказал Джек.

– Ну значит, добро пожаловать в группу, Том…ас, – Честер протянул Тому руку. И ему снова показалось, что тот действительно чуть помедлил прежде чем ответить на рукопожатие.

5.

– Не пора бы уже наконец написать что-нибудь приличное? – не в первый раз возмутился Том.

С тех пор, как он присоединился к группе, прошло чуть больше двух месяцев. Никаких прибыльных контрактов с опытными менеджерами они пока не заключили – мало кому была интересна очередная кавер-группа. Зато теперь у них было прекрасное место для репетиций. Тому не составляло труда проводить ребят на студию, которая принадлежала его отцу – правда, только в ранние утренние и ночные часы.

Они репетировали несколько раз в неделю и обычно один-два раза выступали: в маленьких клубах на окраинах и в пригородах Лондона, в кофе-шопах, а ещё на танцах и праздниках, куда их приглашали те, кто не мог позволить себе более известных музыкантов.

Платили за такие выступления немного, но добиться большего они пока не могли. Приличные лондонские клубы не хотели видеть у себя безымянные коллективы, о которых никто не знал. А сделать себе имя без хорошего сингла было невозможно. Чтобы записать сингл нужно было сочинить какой-нибудь хит – продюсеров было не удивить очередным кавером на очередной блюзовый стандарт или чужой рок-н-ролльный хит. А Том или преувеличивал своё влияние в отцовской компании, или просто по какой-то причине не хотел помогать группе пробиться.

Всё это чертовски угнетало, и репетиции проходили порой в угрюмой атмосфере и редко обходились без мелких ссор.

– И как, по-твоему, должно звучать что-то приличное? – спросил Флетчер.

– Когда я услышу, я пойму! – важно ответил Том.

Джек промолчал. Честер пытался свести всё на шутку, но почему-то раздражал этим Тома сильнее, чем Флетчер, который никогда не стеснялся прямо послать его ко всем чертям.

– Может быть, ты уже сам напишешь что-нибудь? – огрызнулся Флетчер.

– Непременно, – Том скривился в презрительной гримасе. В такие моменты его чопорный говор становился ещё более очевидным.

– И когда ждать шедевра? – с изрядной долей иронии поинтересовался Флетчер.

– Вы узнаете первыми, – сухо ответил Том.

Честер всё это время изо всех сил сдерживал смех.

– Не надорвись! – Том бросил на него холодный взгляд. Насмешек над собой он не выносил.

– Может быть, мы наконец продолжим репетировать? – тихо подал голос Джек.

– Это занятие кажется мне бесперспективным, а потому бессмысленным, – сказал Том. Он растягивал слова и выглядел так важно, словно собирался произнести речь с трибуны. Почему-то для Честера это стало последней каплей, и он начал безудержно хохотать. Сколько раз за такое его вызывали к директору? Сколько раз он получал наказание только потому, что не мог вовремя прикусить язык за зубами?

– Ну если это вам кажется смешным, – Том смерил Честера взглядом, полным снисхождения и неприязни одновременно.

– Прости, – сквозь смех выдавил Честер. Нет, правда, он не хотел смеяться над Томом. И, несмотря на то, что друзьями они никогда не были, да и сейчас он не испытывал к Тому симпатии, он всё равно не хотел задевать его чувства.

– За что? За то, что ты идиот? – Том старался говорить хладнокровно и делать вид, что поведение Честера его нисколько не трогает. Но в его глазах блестело что-то близкое к ярости.

– Давайте вернёмся к репетиции, – вновь тихо повторил Джек.

– Мне надоело петь перед никчёмными работягами! Почему я как какой-то шут должен перед ними кривляться и надрываться? – Том потерял своё самообладание и перешёл на повышенные тона.

– А ради чего тебе вообще это нужно? – спросил Честер, всё ещё не в силах стереть с лица остатки ухмылки.

Флетчер начал молча начал наигрывать мелодию на басу. Он хотел было высказаться по поводу «никчёмных работяг», но передумал. Пусть Честер сам разбирается со своим приятелем–аристократом.

– Мне хочется быть богатым и знаменитым, – ответил Том и каким-то образом пресёк этим дальнейшие расспросы. С одной стороны, они все хотели примерно того же. С другой стороны, для Джека, Флетчера и Честера самоцелью была музыка, а не то, чего они могли с помощью неё добиться. И никому из них не пришло в голову спросить у Тома, почему известности и богатства он решил добиваться именно таким путём, тем более, что денег у него и так было с избытком.

– Может быть, мы всё-таки продолжим? – в очередной раз воззвал к группе Джек.

– Давайте ещё разок прогоним программу и по домам, – предложил Честер, стараясь, чтобы его голос звучал примирительно.

– Да сколько уже можно гонять эту программу?! – взвыл Том.

– Ребят, не обижайтесь, конечно, но ради того, чтобы поругаться, мы могли бы собраться в другом месте и в другое время, – устало сказал Джек. Он буквально физически ощущал, что группа не просто топталась на месте, но, того и гляди, готова была начать двигаться в обратном направлении.

– Так тогда может быть займёмся делом? – отозвался Флетчер.

– То, что мы тут делаем, делом назвать нельзя, – фыркнул Том.

– Ну началось, – простонал Честер.

Дискуссия зациклилась по кругу и никак не желала сдвигаться с мёртвой точки.

– Оно и не прекращалось, – сказал Флетчер. – Если вы собираетесь продолжать в таком духе, то я, пожалуй, лучше пойду домой.

– Да брось, Флетчер! Нам просто нужно понять, что мы собираемся делать дальше. Выступать на танцульках – это, конечно, прекрасно. Но если мы не хотим заниматься этим всю оставшуюся жизнь, нам надо начинать действовать уже сейчас, – сказал Честер.

– Мы без конца только и делаем, что говорим об этом. А в итоге – продолжаем играть «Rock Around the Clock» за шиллинг! – Флетчер мрачно поглаживал гриф своей бас-гитары.

– Окей. Хорошо. Тогда как насчёт того, чтобы наконец взяться за наши собственные песни? – предложил Честер.

Том пренебрежительно фыркнул, и Честер продолжил:

– Понимаю, что некоторым тут они кажутся недостаточно гениальными, но пока мы ждём, когда главный талант нашей группы разродится на настоящий хит, почему не попробовать поработать над тем, что есть? Да, может быть, нас с этим не возьмут играть в «Marquee». Так может тогда нам попробовать поехать в города помельче? Группа из самого Лондона должна вызывать там интерес? К тому же, есть ещё разные фестивали для молодых групп. Мы за них не получим ни пенни, но так хотя бы попробуем выставить себя на показ!

Остальные трое некоторое время молчали. Том кривился в недовольной гримасе. Перспектива колесить по захолустьям Англии его явно не прельщала. Флетчер и Джек обдумывали слова Честера.

– Я думаю, ты прав, – наконец прервал тишину Флетчер.

Том снова фыркнул, но никто не обратил внимания.

– Насчёт песен – согласен полностью. Над ними просто надо работать, пока они не зазвучат, как надо. И надо продолжать пробовать писать что-то новое. Да и идея поездить по другим городам кажется мне вполне логичной.

– Одна проблема, – подал голос Джек. – На чём мы будем ездить и возить инструменты? Не на поезде же!

– Есть две проблемы, – поправил его Честер. – На моей установке пока что только на танцульках и играть. Мне надо докупить несколько томов. И тарелок. И было бы неплохо поменять бас-бочку…

– И что во всём этом тебя так радует? – Том поймал себя на мысли, что довольная физиономия Честера так и просила кулака.

– А то, что пора нам переходить на новый уровень, – ответил Честер. – И если Флетчер готов какое-то время платить за наше жильё…

– Ага, а Джек, может быть, наконец найдёт работу? – перебил его Флетчер.

Джек побледнел и растерянно приоткрыл рот. Он перевёлся на факультет английской литературы и даже получал там стипендию, но её явно было недостаточно, чтобы он мог позволить себе равноценно вкладываться в оплату аренды за квартиру, где он последние несколько месяцев жил вместе с друзьями.

– Идиотище! – расхохотался Флетчер, глядя на его выражение лица.

– Короче говоря, думаю, мы можем позволить себе подержанный фургон и обновление инструментов, – сказал Честер.

Том скептически усмехнулся, но ничего не сказал.

6.

– Честер, а нельзя поаккуратнее? – Джек нервно ёрзал на своём месте. У его родителей машины никогда не было, и ему не часто приходилось бывать пассажиром. О том, чтобы самому стать водителем, Джеку могло привидеться разве что в страшном сне. В отличие от Честера, который явно получал от процесса удовольствие (хотя железный конь никак не мог сравниться с настоящей живой лошадью!), Джек не испытывал к четырёхколёсным друзьям человека никакого доверия.

Старый ржавый фольксваген Т1 они присмотрели по объявлению за смешную цену. Ради этого минивэна им пришлось ехать аж в Вулверхэмптон. Туда они ехали на поезде. А в Лондон возвращались уже на машине. Пока что единственным обладателем прав был Честер (он сдал экзамен незадолго до Нового года), так что именно он сидел за рулём.

Машина выглядела так, словно прошла вьетнамскую войну. Но внешний вид не имел для ребят значения. Им было важно, чтобы автомобиль был на ходу и мог вместить в себя всех участников группы, инструменты и оборудование, тем более, что Честер докупил два тома и новые тарелки к своей установке.

Флетчер занимал место рядом с водителем, а Джек трясся позади, на втором ряду сидений. Был ещё и третий ряд, но ребята подумывали о том, чтобы убрать его и освободить место под аппаратуру. Том вкладываться в фургон отказался, хотя именно он мог себе это позволить больше остальных ребят, и в поездке не участвовал. Но никто не расстраивался по этому поводу.

– Да я же даже не превышаю! – фыркнул Честер и сильнее нажал на педаль газа.

– А вот теперь превышаешь, – невозмутимо заметил Флетчер, бросив взгляд на спидометр.

– П-ф, подумаешь! Спидометр барахлит, – беспечно отмахнулся Честер.

Дорога была неблизкой, время уже и так было позднее, а ночью они опять должны были собраться на репетиции, так что Честер хотел вернуться в Лондон как можно раньше.

1.

– Вы три бестолковых придурка, – раздражённо процедил сквозь зубы Том, когда на очередной его нелестный отзыв о новой песне получил ехидный ответ Флетчера «Какой вокалист – такая и песня! Мы стараемся придерживаться твоего уровня.»

Том по-прежнему был не в восторге от песен, которые сочиняли его новые коллеги по группе, но мнение большинства перевешивало. Большую часть песен написал Честер, и все они отличались дерзкой рок-н-ролльной агрессией, а в барабанных партиях он старался подражать своему любимому Киту Муну, так что бесчисленное множество брейков по малому барабану и томам гармонично вплетались в мелодию. Оставшиеся песни сочинил Джек. Он изо всех сил старался перенять мастерство Джими Хендрикса и Эрика Клэптона и сам не замечал, что, возможно, успел их в чём-то превзойти. Флетчер писать своих песен пока не пробовал, но ему очень нравилось заниматься аранжировкой. Именно по его советам где-то добавлялся нетипичный аккорд, решалось, как закончить ту или иную песню, где лучше сделать акцент… Именно Флетчер, воспитанный на классике и джазе, питал наибольшую слабость к психоделике и зарождающемуся прогрессив-року. И именно благодаря ему незамысловатые на первый взгляд мелодии приобретали интересное звучание.

Тексты как правило придумывал Честер. Забавно, что Джек, который изучал английскую литературу, не мог толком срифмовать и двух строчек. Зато он умел найти красивые метафоры.

Том в творческом процессе не участвовал. Но он активно критиковал как каждое принятое решение, так и конечный результат. Впрочем, трио авторов перестало обращать на замечания своего новоявленного вокалиста внимание. Никаких конструктивных идей те в себе не несли. Джек терпеливо молчал, Флетчер иронично огрызался, а Честер смеялся.

– Ага, мы такие, – усмехнулся Честер, сыграл форшлаг по малому барабану и звонко ударил в крэш.

– Идиот, – покачал головой Том.

– Кстати, в Хенли-на-Темзе будет проходить рок-фестиваль для начинающих рок-групп, – сказал Флетчер, перебивая Честера, который начал давать счёт палками.

– Чего? – почти хором спросили Честер и Джек и повернулись к Флетчеру.

– У нас на доске объявлений в колледже кто-то повесил листовку, – объяснил Флетчер. Он отставил бас-гитару в сторону и начал проверять карманы джинсов. В конце концов извлёк оттуда сложенный в несколько раз лист дешёвой бумаги.

– И что за фестиваль? – спросил Том. Судя по его пренебрежительной интонации, вот-вот можно было ожидать, что сейчас он начнёт брезгливо морщить носом.

– «Rocking Kenton – первый открытый рок-фестиваль для начинающих групп», – зачитал Флетчер полуистёртые буквы. – Бла-бла-бла… «Оставить заявку на участие и получить дополнительную информацию можно по телефону…»

– Попробуем? – глаза Джека загорелись в надежде и энтузиазме.

– С чего-то же надо начинать? – Честер выбрался из-за установки и подошёл к остальным ребятам, чтобы взглянуть на листовку.

– Это какая-то ерунда! – Том выхватил рекламку из рук Флетчера, скомкал и бросил в дальний угол комнаты.

– Эй! Мне же потом здесь убираться! – возмутился Честер, при этом, впрочем, с его лица не сползала улыбка.

– Ну так что, попробуем? – спросил Флетчер, проигнорировав слова Тома.

Джек в это время подобрал скомканную листовку с пола, разгладил её и перечитал ещё раз, про себя.

– Почему нет? – Честер пожал плечами. – Думаю, это не худший вариант. Во всяком случае, там мы сможем сыграть свои песни и там могут быть какие-нибудь представители звукозаписывающих компаний… – тут он бросил на Тома многозначительный взгляд, словно бы говорил: «Раз наших связей нам не хватает».

– Вы живёте в каком-то иллюзорном мире! – фыркнул Том. – Вы думаете, эти самые представители ходят по каким-то сомнительным подростковым фестивалям?

– Том, а ты думаешь, что если твой отец вложился в компанию, то ты сразу стал во всём этом разбираться? – парировал Флетчер.

– А ты думаешь, что если твой отец пристроил тебя в музыкальный колледж, то ты сразу стал музыкантом? – отозвался Том. Он устал поправлять ребят всякий раз, когда они называли его Томом, а не Томасом.

– Нет. Я думаю, что настоящим музыкантом меня делает тот факт, что я работаю музыкантом, – ответил Флетчер. Он ухмылялся, как и всякий раз, когда знал, что правда на его стороне, а у оппонента недостаточно доводов, чтобы защитить свою позицию. В отличие от друзей, Флетчер действительно мог назвать себя настоящим музыкантом – он частенько участвовал в сессионных записях, за что получал порой неплохие деньги.

– Предлагаю проголосовать. Кто за то, чтобы поехать на этот фестиваль? – спросил Джек. Выяснение отношений могло затянуться ещё надолго. А Джека и так расстраивало, что они постоянно теряли время даром, пока другие группы записывали и издавали альбомы и устраивали гастроли.

– Я за, – Честер мгновенно поднял вверх правую руку и покрутил над головой палочкой.

– Я тоже за, – Флетчер отвлёкся от спора и тоже поднял вверх руку.

– И я за, – Джек удовлетворённо кивнул.

Все трое выжидающе посмотрели на Тома, но он угрюмо молчал и пинал носком дорогого начищенного до блеска ботинка микрофонную стойку.

– Кто против? – спросил Джек.

– Я, – сердито буркнул Том. Но он и сам прекрасно понимал, что его единственный голос ничего не значил против мнения троих.

2.

– Может быть, нам всё-таки надо было настоять на том, чтобы Том пришёл? – Джек рассеянно вертел в руках печенье, рассыпая крошки по клетчатой скатерти.

На их импровизированном собрании по поводу предстоящей поездки на фестиваль Том присутствовать отказался. У ребят складывалось ощущение, что он старался избегать их общества. С одной стороны, это было некоторым облегчением. Общение с Томом сложно было назвать приятным. С другой стороны – они искренне хотели быть настоящей группой. Дружной. Сплочённой. И чтобы все участники коллектива разделяли общую цель.

– Да вот ещё! Бегать за ним что ли? – фыркнул Флетчер.

– Его просто бесит, что мы не считаем его нашим лидером, – сказал Честер. – Он со школы не переносил, когда кто-то не признавал его авторитета.

– Но с чего это он должен быть лидером? Это мы собрали группу. А он, конечно, хорошо поёт. Но авторитет ещё надо заслужить.

– Вот потому что ты ему регулярно об этом сообщаешь, а ты, – Джек посмотрел на Честера, – постоянно смеёшься, поэтому он сегодня и не пришёл.

– Да не пришёл и не надо! – передёрнул плечами Флетчер. – Опять слушать его «ценные» замечания? Которые мы всё равно не будем принимать в расчёт?

– Но это неправильно, – тихо сказал Джек.

– А он ведёт себя правильно?

– Может быть, если мы начнём вести себя иначе, и он перестанет быть таким…

– Засранцем? – договорил за Джека Флетчер. Честер прыснул со смеха.

– Он новенький в компании чужих людей, – продолжил Джек, смерив Флетчера и Честера укоризненным взглядом.

– Ладно-ладно. Я обещаю, что постараюсь меньше смеяться, – Честер поднял вверх левую руку, правую положил себе на сердце и пытался говорить с самым серьёзным и торжественным видом, на какой только был способен. Но не продержался даже нескольких секунд и расхохотался.

– Вот поэтому, идиот, с тобой никто кроме нас и не общается, – Флетчер шутливо отвесил Честеру подзатыльник.

– Вот об этом я и говорю, – вздохнул Джек.

– Ну хорошо, хорошо. Я не буду больше ему хамить, – пообещал Флетчер.

– Кто ещё кому хамит!

– Чес, давай всё-таки попробуем быть с ним дружелюбнее, – тихо попросил Джек.

– Да я и так дружелюбен! Но я иногда просто не могу сдержаться! – Честер невинно хлопал ресницами и так обаятельно улыбался, что Джек только махнул рукой.

– Ладно, давайте дальше.

– Кто будет звонить? – Флетчер достал из кармана измятую листовку. У них в квартире телефона, понятное дело, не было. Они не могли себе это позволить. Так что собрание проводилось дома у родителей Флетчера.

– Подожди. Прежде чем звонить, надо наконец придумать нормальное название, – сказал Джек.

– Думаешь, это так уж важно? – пожал плечами Флетчер.

– Думаю, да. Они ведь наверняка будут задавать какие-нибудь вопросы. Кто мы, как называемся, что играем…

– Мы не могли придумать это всё месяцами, а теперь вы хотите придумать за десять минут? – покачал головой Честер.

– Но вы же должны были ещё давно придумать по несколько вариантов, разве нет? – вдруг нахмурился Джек.

– Я придумал одно название, – пожал плечами Честер. – «On The Road».

– Отлично! – воскликнул Флетчер.

– Что? – переспросил Честер.

– Я говорю – это отличный вариант!

– Ты говоришь это потому что тебе самому лень придумывать название? – усмехнулся Честер.

– Да нет, это правда неплохо, – задумчиво произнёс Джек.

– Вы это серьёзно? – с долей недоверия спросил Честер.

– Конечно! С одной стороны – это отсылка к книге, – сказал Флетчер. – С другой – как нельзя лучше отражает гастрольную жизнь! Отличное название!

– Согласен, – кивнул Джек.

– А как же мнение Тома? – Флетчер иронично изогнул одну бровь.

– Он сам виноват, что не пришёл. К тому же, ему бы в любом случае не понравилось, он сам ничего бы не придумал и ему бы пришлось смириться с мнением большинства, – отмахнулся Джек.

Флетчер и Честер переглянулись и рассмеялись.

– Как думаешь, это повод отметить? – Честер подмигнул Флетчеру.

– Ребят, я не хочу вас перебивать, но если в ближайшее время мы не позвоним, то есть вероятность, что сегодня мы уже никуда не дозвонимся, – Джек кивнул головой на часы.

– Да, ты прав, – кивнул Честер и потянулся к телефону, чтобы передать его Джеку.

3.

– Эм… Алло… Здравствуйте… Я звоню по поводу фестиваля… Что?.. Да, мне уже есть восемнадцать!.. Да, я играю в группе… Что?.. «On the Road»… «ON THE ROAD», – громче и чётче повторил Джек. Он то и дело бросал нервные взгляды на друзей, которые с напряжением следили за разговором. Им лишь оставалось догадываться, о чём шла речь, по обрывкам фраз.

– Что играем?.. Ну… Рок-н-ролл… Немного блюза… Нет, свои!.. Четверо… Гитара, бас, барабаны и вокал… Эмм… Секунду… – Джек прикрыл рукой трубку и обратился к друзьям: – У них там что-то типа членского взноса. По фунту с участника, – зашептал он.

Честер и Флетчер переглянулись. Они, откровенно говоря, рассчитывали, что это им что-нибудь заплатят за выступление, а не наоборот.

– Ну? Что? – нетерпеливо зашипел Джек.

– Соглашайся, – махнул рукой Флетчер.

– Да, хорошо! Да, мы приедем! Да, спасибо. До свидания.

Джек положил трубку и тёмными глазами на бледном лице вытаращился на друзей.

– В следующий раз пусть звонит Флетчер, – рассмеялся Честер.

– Почему это? – удивился тот.

– Потому что Джеки – мямля! А я буду без конца ржать!

– Это да, – кивнул Флетчер и повернулся к Джеку. – Ну так что?

– Видимо, мы едем на фестиваль, – тот рассеянно кивнул и улыбнулся. Сердце стучало от волнения: то ли после разговора, то ли в предвкушении поездки.

4.

Минивэн выехал за границу Лондона и двигался по загородной трассе в сторону Хенли-на-Темзе. В салоне пахло краской: два дня назад Честер, Флетчер и Джек разрисовали их скучный выцветший синий «рок-мобиль», и теперь потрёпанные борта украшали изображения музыкальных инструментов, а на задней стене была нарисована уходящая вдаль дорога средь американских прерий, какими ребята себе их представляли, и надпись с названием группы. Том при виде этих художеств только презрительно фыркнул, но ничего не сказал. Судя по всему, он не одобрял ни название, ни оформление, ни транспортное средство.

Честер сидел за рулём и рассеянно улыбался. Его совершенно не смущало, что минивэн издавал странные скрежещущие звуки. Том сидел рядом с Честером и хмуро смотрел в окно. Его мрачное выражение лица резко контрастировало с солнечным пейзажем и почти безоблачным небом. Джек и Флетчер занимали второй ряд и с энтузиазмом обсуждали предстоящее мероприятие.

– С ума сойти, настоящий фестиваль! На котором мы будем играть свои песни! – тихоня Джек не замолкал ни на мгновение.

– Джеки, угомонись, – они были в пути четверть часа, никак не больше, но Флетчер уже начинал уставать от галдежа Джека.

– Да, но это же совсем не то же самое, что дурацкие выступления на днях рождениях! – в третий или четвёртый раз повторил Джек.

– Совсем, совсем не то же самое, – кивнул Флетчер. – Не расплескай всё своё воодушевление раньше времени!

– Неужели вас это совсем не радует?

Том фыркнул и отвернулся в окно.

– Разумеется радует! – отозвался Честер, поглядывая на Джека в зеркало заднего вида.

– Я бы только на твоём месте не воспринимал это слишком серьёзно, – сказал Флетчер. – Мы едем в какое-то захолустье, и за возможность выступить с нас хотят содрать по фунту!

– Что? – переспросил Том. Он отвлёкся от созерцания однообразного пейзажа за окном и повернулся назад.

– Упс, – сказал Честер не в состоянии сдержать глупую ухмылку. Похоже, они забыли поставить Тома в известность об этом маленьком условии.

– Вы это сейчас серьёзно? – Том не обратил внимания на Честера. – Мы должны сами кому-то платить? Да что это за вечер самодеятельности? Куда вы вообще меня везёте? Если бы я знал заранее, что ради возможности потоптаться полчаса на сцене перед десятком провинциальных подростков мне ещё и заплатить придётся, я бы точно никуда не поехал!

– Да успокойся ты, мы за тебя заплатим, – передёрнул плечами Честер. Том имел право возмущаться. Они ведь и впрямь ничего не сказали ему заранее, хотя никто из них не признался бы, что сделал это намеренно, но было в его поведении что-то нелепое. Том был единственным из них, кто мог позволить себе потратить лишний фунт и даже не заметить этого!

– Естественно, вы за меня заплатите! Потому что в противном случае можете разворачиваться и везти меня обратно в Лондон. Я не собираюсь принимать участие в каких-то сомнительных мероприятиях, ещё и за свой счёт!

В салоне повисла напряжённая тишина. Честер задумался о том, что, пожалуй, не зря он в детстве не очень-то ладил с Томом. Джек угрюмо сопел носом: ему не нравилось, что его надежды разбивались о скепсис Тома и подозрения Флетчера. Впрочем, спустя несколько минут Джек снова начал вздыхать в предвосхищении события.

5.

Хенли-на-Темзе располагался по обе стороны реки, роскошный мост через которую был главной достопримечательностью города. Невысокие опрятные домики простирались вдоль узких улочек, а множество разномастных судов и судёнышек качались у причалов.

Флетчер развернул перед собой карту в безуспешных попытках разыскать нужный адрес и выступал в роле штурмана.

– Здесь налево! – скомандовал он, и Честер послушно повернул руль и практически упёрся в рыночные палатки.

– Флетч, а ты уверен, что налево? – он затормозил и обернулся назад, с сомнением глядя на друга.

– Уверен, конечно! – невозмутимо отозвался Флетчер. – Ты, наверное, раньше где-то не туда свернул!

– Значит, мы заблудились, – констатировал Честер с широченной улыбкой.

– Дай сюда, идиот! – Том перегнулся через сиденье и выхватил у Флетчера карту.

Флетчер надул щёки и шумно выдохнул. Честер не без труда сдержал смех и принялся оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где они могли ошибиться.

Том хмуро и сосредоточенно изучал карту, но пока что молчал.

– Ребят, а это не Маркет Плейс? Похоже, она просто перекрыта, – Джек заглядывал через плечо Тома и тоже изучал карту. – Значит, мы приехали правильно. Только придётся объехать с другой стороны.

– И что бы мы без тебя делали! – Честер со смехом покачал головой и вновь завёл мотор. Их разрисованный минивэн приковывал к себе любопытные взгляды продавцов и покупателей. И почему-то Честер испытывал за это гордость.

Том молча (но Честер был готов поклясться, что слышал, как скрежетали от злости его зубы), вернул карту Флетчеру и отвернулся к боковому окну.

Спустя несколько минут они парковались напротив ничем не примечательного трёхэтажного кирпичного здания.

– Это что, и есть театр? – спросил Флетчер, выглядывая в окно.

– Судя по вывеске – да, – ответил Честер и снова сверился с адресом на помятой рекламной листовке. Да нет, всё верно. Если верить объявлению, фестиваль должен был проходить именно здесь. Ничто, впрочем, не предвещало проведения подобного мероприятия. Улица была пустынна, за исключением одной припаркованной машины, тиха и залита солнечным светом.

– Я, пожалуй, пойду разузнаю, туда ли мы приехали, – сказал Флетчер. Чем дальше, тем больше он склонялся к версии, что это всё было чьей-то дурацкой шуткой. Сейчас он зайдёт внутрь, и какая-нибудь немолодая билетёрша в удивлении вытаращит на него глаза. Он буквально слышал в ушах её скрипучий высокомерный голос: «Вы ошиблись, молодой человек, здесь нет никаких музыкальных фестивалей. Сегодня здесь идёт «Гамлет»…

Однако, вопреки опасениям, никакой билетёрши внутри не оказалось. Впрочем, там не было вообще никого. Флетчер растерянно обошёл холл, постучал в закрытые кассовые окошки. Никого. И ни единого объявления о предстоящем концерте.

Флетчер вышел на улицу и вернулся к минивэну.

– Что, никого нет дома? – ухмыльнулся Честер.

Да уж, будет действительно смешно, если они, четыре идиота, собрали все свои инструменты и приехали сюда только ради того, чтобы поцеловать закрытые двери и поехать обратно в Лондон.

Джек веселья Честера не разделял. Его сердце взволнованно билось в груди, он чертовски боялся, что их выступление, которого он так ждал, могло не состояться.

Том сердито хмурился, не очень пытаясь скрыть своё раздражение. Он мог бы найти себе куда более интересное занятие, чем два часа трястись в фургоне, который вот-вот начнёт разваливаться на части, в какой-то задрипанный городишко, чтобы потом ещё два часа трястись обратно.

– Думаю, нам надо найти телефон и позвонить, – сказал Флетчер, всё ещё продолжая стоять на улице рядом с машиной.

– А я сразу сказал, что это – идиотская затея, – сказал Том.

– Мы уже приехали сюда, – спокойно сказал Флетчер. – Так почему бы не выяснить, в чём дело? Может быть, на листовке опечатка?

– Может быть, нам просто надо вернуться в Лондон? – сказал Том.

И тут Честер расхохотался. Он ничего не мог с собой поделать. Просто сидел на месте и смеялся безудержно и заливисто. Флетчер и Джек смотрели на него с любопытством, хотя и привыкли уже, что их Честеру не нужен был особый повод для смеха. Чем нелепее была ситуация, тем больше была вероятность, что он будет над ней смеяться.

– Из всех барабанщиков Англии нам достался главный придурок, – процедил сквозь зубы Том. – Ребят, вы уверены, что он не накурился?

– Что? – переспросил Джек.

– Я почти уверен, что единственное, что он курит, это обычные сигареты, – ответил Флетчер. – Глупо тратить на него травку, когда он и без неё ведёт себя как ненормальный!

Честер наконец отсмеялся и теперь просто широко улыбался.

– Ребят, извините, конечно, но разве вам не кажется вот это вот всё смешным?

– Что смешного в том, что мы приехали в какое-то захолустье? – фыркнул Том, хотя вообще-то Хенли-на-Темзе совершенно точно нельзя было назвать «захолустьем».

– Вы можете спорить сколько угодно, а я пойду поищу телефон, – сказал Флетчер, подмигнул Честеру, выхватил у него мятую листовку и пошёл вдоль по улице.

В салоне повисло напряжённое молчание. Том всеми порами источал недовольство и раздражение. Джек нервничал. Один лишь Честер продолжал улыбаться, но чувствовал себя при этом крайне неловко.

– Я, пожалуй, составлю ему компанию, – сказал он наконец и, прежде чем Том или Джек успели возразить, Честер выскочил из машины и побежал вдогонку за Флетчером. По пути он споткнулся, едва не упал, и до оставшихся в машине Джека и Тома донёсся его смех.

6.

– Перенесли на завтра? Серьёзно? – переспросил Джек.

– И какого чёрта они не поставили нас в известность? – хмуро поинтересовался Том.

– У них был неправильно записан номер моих родителей, – объяснил Флетчер.

– Что за чушь!

– Что мы будем делать? – спросил Джек тихо. Новости он воспринял с явным облегчением: больше всего он переживал, что фестиваль и вовсе не состоится по той или иной причине.

– Предлагаю подыскать какую-нибудь недорогую гостиницу и остаться здесь на ночь, – сказал Честер.

– Ты на полном серьёзе предлагаешь ночевать здесь? – брезгливо спросил Том.

– Ну не прям здесь, – Честер кивнул головой на минивэн. – Хотя погода, в принципе, хорошая… Но я бы всё-таки предпочёл гостиницу.

Том обвёл ребят взглядом, схватил карту и вылез из машины.

– Значит, встретимся завтра у входа в театр, – холодно сказал он и, глядя на карту, двинулся вниз по улице.

– А ты? – крикнул ему вдогонку Флетчер.

– А я не собираюсь спать с клопами! Я подыщу себе какой-нибудь приличный отель!

Ребята переглянулись. Флетчер пожал плечами, а Честер рассмеялся.

– Нет, правда, ты ничего такого не куришь? – Флетчер прищурился.

– Иди к чёрту, – отмахнулся Честер. – Ну что, наведаемся в какой-нибудь местный паб?

– А не логичнее сначала найти ночлег? – предложил Джек.

– А я говорил тебе, что ты зануда?

– Он зануда, но он прав, – усмехнулся Флетчер. – Сначала отыщем гостиницу. А потом можно и в паб.

Честер не стал больше спорить, завёл мотор и поехал в сторону окраин, предположив, что чем дальше от центра они отъедут, тем выше будет шанс найти какую-нибудь недорогую ночлежку.

Флетчер и Джек смотрели по сторонам и разглядывали вывески. Им уже встретилось несколько отелей, но все они выглядели слишком приличными, чтобы у трёх почти нищих подростков хватило денег хотя бы на одну ночь.

Чем дальше минивэн продвигался по узеньким улочкам, тем более обшарпанными и непрезентабельными становились здания.

– Вот-вот-вот! – вдруг воскликнул Джек, подпрыгивая на месте и указывая пальцем в окно.

Честер резко затормозил, минивэн по инерции проехал ещё несколько метров и остановился.

– Эй, возница, осторожнее же! – Флетчер потирал ушибленный лоб.

– Извини, приятель, я не специально! – на лице Честера расплылась широченная улыбка.

– Идём, узнаем, есть ли у них свободные комнаты, – Джек уже стоял на улице и потягивался в лучах уходящего солнца.

Все втроём они зашли в невзрачную дверь двухэтажного кирпичного дома, в одном из окон которого висела непримечательная табличка, судя по всему самодельная: «Отель».

Вместо рецепции в тесном холле была лишь высокая стойка, сразу за ней – лестница на второй этаж. В обе стороны вёл тесный коридор.

Джек чуть поморщился. Здесь пахло пылью, сыростью, сигаретным дымом, и всё это не слишком хорошо маскировало под собой ещё менее приятные запахи – человеческих испражнений и немытых тел.

– Что? – хмыкнул Флетчер и хлопнул Джека по плечу. – Хочешь быть музыкантом – привыкай!

– Это обязательно? – доверчиво спросил Джек.

– Да ладно, всего-то одну ночь потерпеть, – ободряюще отмахнулся Честер.

– Может, нам стоило последовать примеру Тома? – вздохнул Джек.

– Когда у нас будет столько же денег, как у Тома, будем останавливаться только в лучших отелях мира, – рассмеялся Честер. – Но пока что – выбирай. Или эта помойка, или наш фургон.

– Так если это такая уж помойка, может, вам стоит пойти поискать что-нибудь получше, мальчики? – за спинами у ребят раздался полный сарказма женский голос.

Честер нервно хихикнул и покраснел. Джек виновато опустил взгляд в пол.

– Простите, мэм, – заговорил Флетчер. – Но вы же не станете утверждать, что это место похоже на пятизвёздочный отель?

– А вы не похожи на тех, кто может позволить себе пятизвёздочный отель, – усмехнулась в ответ женщина. Высокая и с совершенно прямой спиной, несмотря на очевидно солидный возраст и не менее очевидный лишний вес. – Так что по пять шиллингов с носа, – она окинула ребят оценивающим взглядом.

– Мэм, это грабёж!

– Вам нужна комната или как?

– Ладно-ладно… Но хотя бы туалет у вас есть? – примирительно сказал Флетчер.

– В конце коридора направо, – хозяйка записала их имена, не заботясь проверкой документов, и выдала им ключ. – Приятного отдыха, мальчики.

7.

Честер, Джек и Флетчер сидели в шумном пабе на углу улицы. Похоже, здесь собрался весь местный рабочий класс: уставшие после тяжёлой недели люди, преимущественно молодые мужчины, отмечали долгожданное наступление выходных. Музыканты, все как один, в узких брюках и викторианских рубашках, чувствовали себя немного не в своей тарелке. Разница между ними, тремя столичными мальчиками, и местным контингентом была заметна невооружённым глазом. Может быть, они выбрали себе не самое подходящее место для пятничного вечера?

Ребята забились за самый дальний и тёмный столик и старались не привлекать к себе внимания. Они успели хорошенько проголодаться, но еды здесь не подавали и им оставалось довольствоваться пивом. Оно, к слову, было ничуть не хуже, чем в Лондоне и, к тому же, дешевле! Время шло, и друзья уже не пытались превратиться в невидимок. Алкоголь, помноженный на юные голодные организмы, развязывал языки и раскрепощал движения. Одним из таких размашистых движений Честер снёс со стола недопитую кружку, и даже во всеобщем гомоне паба звон разбивающегося стекла выделился особенным акцентом.

Честер на мгновение замер, но спустя секунду его и без того широкая от пива и общения с друзьями улыбка сменилась смехом. Джек и Флетчер, которые сначала затихли, как будто ожидали, что это происшествие непременно обратит на них взоры всех присутствующих, присоединились к его смеху, осознав, что разбитая кружка ничем не изменила планомерный ход событий: никто не собирался изгонять чужаков со своей территории.

– Мы взяли в группу самого криворукого из всех барабанщиков! – хохотал Флетчер.

– Полкружки! Полкружки на пол! – стонал от смеха Честер, с тоской поглядывая на лужу среди осколков.

– Я принесу ещё, – Джек поднялся на ноги и пошёл к барной стойке. Походка его была неустойчива, как будто он ступал не по твёрдой земле, а по палубе корабля, попавшего в шторм.

К столику он вернулся через несколько минут. И не один. Рядом с Джеком шли две девушки неопределённого возраста. Они явно были юны, может быть даже слишком юны, чтобы присутствовать здесь легально, но вели себя так уверенно, словно проводили в этом пабе большую часть своих вечеров.

– Кого это ты нам привёл? – Флетчер заинтересованно посмотрел на девушек.

Он по-прежнему был влюблён в Джилл, но не слишком надеялся на взаимность. А значит, мог позволить себе романы с другими.

Девушки переглянулись и захихикали.

– Я – Тесса, – представилась та, что стояла по правую руку от Джека. Высокая, длинноногая блондинка с пышным начёсом и круглой налаченной чёлкой.

– А я Мэг, – её подруга была чуть пониже ростом и немного полнее, но зато с очаровательными ямочками на щеках.

– Привет, Тесса и Мэг, – улыбнулся Честер и пихнул Флетчера в бок, чтобы тот подвинулся, а сам уже подставлял девушкам свободные стулья, которые утащил от соседнего столика, не очень заботясь, были ли они там кому-то нужны.

– Джеки сказал, что вы музыканты? – полувопросительно сказала Тесса.

– Джек, ну сколько можно говорить на каждом шагу эти глупости? Держи свои фантазии при себе! Конечно, нет! Какие музыканты? Я вот повар. Чес – вообще клоуном в цирке выступает. А Джек у нас санитар в клинике для душевнобольных… Ну как санитар. Пациент вообще-то. Но он хорошо себя ведёт и… – говорил Флетчер с совершенно серьёзным видом, пока лица девушек всё сильнее вытягивались в недоумении и ужасе.

– Сам ты клоун! – Честер сдерживался как мог, но всё-таки расхохотался.

– Сам ты псих! – обиженно забубнил Джек. – Флетчер шутит, – обратился он к Тессе и Мэг. – Мы действительно играем в группе.

– Кто тебе теперь поверит, псих! – ехидно ухмыльнулся Флетчер и с возмущением посмотрел на Честера: – Когда ты научишься мне подыгрывать?!

– Когда речь не будет идти о знакомстве с красивыми девушками, – Честер подмигнул их новым знакомым. Он был достаточно пьян, чтобы позволить себе позабыть о Бекки, которая осталась в Лондоне и с которой он всё ещё встречался, хотя, кажется, их отношения всё больше напоминали дружеские.

Девушки переглянулись. Они вообще делали это всякий раз, прежде чем как-то реагировать, потом дружно опустили взгляд в пол, не то в искреннем, не то в наигранном смущении.

– Откуда вы приехали? – спросила Тесса.

– Из Лондона, – ответил Джек честно, прежде чем Флетчер успел сочинить ещё какую-нибудь байку.

– В самом деле? Из самого Лондона? – они снова переглянулись, с таким видом, как будто Лондон находился по меньшей мере на другом конце Великобритании.

– В самом деле! – фальцетом отозвался Честер, передразнивая интонации девушек, и уже серьёзнее добавил: – А что в этом такого удивительного?

Девушки в очередной раз переглянулись, теперь как будто бы решая, стоит ли обижаться на поведение Честера, пришли к выводу, что не стоит, и заговорили по очереди, дополняя фразы друг за другом.

– Не так часто к нам сюда приезжают группы из Лондона.

– Обычно это наши ребята хотят туда уехать.

– Но тут придумали этот фестиваль.

– Собралось несколько местных команд…

– Ещё парочка приехала из маленьких городов поблизости…

– Но из Лондона! – это они сказали хором.

– Вы, кажется, первые!

– А откуда такая осведомлённость? – спросил Флетчер.

– Так мой брат занимается всем этим. Его идея, – будничным тоном объяснила Тесса.

– Так вот кого винить в том, что мы приехали сюда раньше времени! – хмыкнул Честер.

– Боюсь, винить в этом надо меня, – призналась Тесса. – Это я занималась обзвоном участников.

8.

Ближе к полуночи, когда паб почти опустел и бармен начал бросать на оставшихся посетителей многозначительные взгляды, ребята и их новые знакомые, все изрядно навеселе, вывалились на улицу.

– Сигарету? – предложил Честер, достав из кармана пачку Мальборо.

– Подожди. У меня есть кое-что получше, – заплетающимся языком сказала Тесса и принялась рыться в своей сумочке. Часть её содержимого падала на тротуар, и Джек неуклюже наклонился, чтобы это собрать. Хотя в таком состоянии он больше переступал с ноги на ногу в попытках удержать равновесие и хватал рукой воздух и асфальт.

– Мальчики, а где вы остановились? – спросила Мэг. Она облокотилась на плечи Флетчера и Честера, а они оба тут же обняли её за талию с двух сторон.

– Там! – Честер махнул свободной рукой куда-то, где, по его мнению, был отель.

– А-а, – понимающе кивнула Мэг. – Пойдём к вам?

На этот раз между собой переглянулись ребята. Насколько бы пьяными они ни были, но они прекрасно осознавали, к чему могло привести подобное предложение, хотя и звучало чрезвычайно неожиданно из уст девушек.

– У вас тут можно где-нибудь достать виски в это время? – спросил Честер.

– Нашла! – провозгласила Тесса и помахала в воздухе небольшим коричневым свёртком.

– У Ма есть виски. Идём, – Мэг настойчиво потянула Честера и Флетчера к их отелю.

– У Ма? – переспросил Флетчер. – Ты же не про свою мать говоришь, я надеюсь?

– Господи, конечно, нет, дурачок! – расхохоталась Мэг. – Карга, у которой вы остановились. Я знаю, где она хранит ключ от бара!

На короткий миг к Джеку закралась здравая мысль «Господи, с кем мы связались?», но он совсем не хотел, чтобы Честер и Флетчер снова прозвали его занудой. К тому же он был пьян. И он очень надеялся, что этой ночью ему повезёт хотя бы потрогать одну из этих девушек. Завтра он, разумеется, будет стыдится даже подобных мыслей. Но сейчас он очень, очень рассчитывал на более тесное общение с Тессой или Мэг.

В здании было темно и тихо. Ребята старались как можно бесшумнее дойти до своей комнаты, но уже у порога выяснилось, что они не помнили, у кого был ключ. Все трое принялись проверять карманы. Тесса и Мэг нетерпеливо переглядывались; похоже, им в голову закралась мысль, что это могло быть очередной шуткой. Честер посмеивался, что лишь усиливало их подозрения. Наконец, Джек нашёл ключ в кармане рубашки – удивительно, как тот не вывалился оттуда, пока Джек подбирал с тротуара содержимое сумочки Тессы. Ещё почти минута ушла на то, чтобы попасть ключом в замочную скважину. В конце концов, все пятеро ввалились в тесную душную комнату.

– Ты виски обещала, – напомнил Честер Мэг.

Она кивнула, взяла его за руку и повела за собой. Когда они оказались за стойкой в холле, Мэг опустилась на корточки, и Честер на долю секунды подумал, что Мэг привела его сюда совсем не для того, что обещала. Но, вопреки опасениям и надеждам, Мэг принялась ощупывать стенку стойки, а вовсе не Честера. Она подцепила ногтями панель, выдвинула небольшой ящичек и достала связку с ключами.

– Бар у тебя за спиной, – шепнула она и протянула Честеру ключи. Связка выскользнула у него из ладони и со звоном упала на пол. В тишине этот шум казался просто оглушительным. Честер и Мэг затаили дыхание, но, похоже, всё было спокойно. Честер подобрал связку с пола, какое-то время возился, подбирая нужный ключ. Наконец, дверца шкафчика распахнулась, внутри оказалось несколько полок, уставленных бутылками с дешёвым алкоголем.

– Она держит их для постояльцев, – объяснила Мэг. – Бери, что хотел, и идём.

Честер хотел было спросить, откуда Мэг всё это знала, потом мысленно махнул рукой. Какая, скачи оно конём, разница? Он схватил бутылку виски, запер шкаф, а Мэг убрала ключи в их потайное место, и они оба вернулись в комнату.

Флетчер, Джек и Тесса сидели на одной из кроватей и раскуривали сигарету, от которой исходил приторный сладковатый запах. Честер знал, что это такое. Но никогда прежде не пробовал.

– Закрывайте дверь! – зашипела на них Тесса.

– Музыки не хватает, – Джек сделал глубокую затяжку.

Честер смотрел на него с любопытством и удивлением.

– А ещё есть? – спросил он, кивая на косяк головой.

– Пей свой виски, – ответил Флетчер и глупо хихикнул. Он никогда не рассказывал об этом ребятам, но пару раз уже курил травку, на студии, когда помогал записывать басовую партию одной молодой группе.

Тесса протянула Честеру ещё одну самокрутку и спички.

Честер прикурил, принюхался, в очередной раз отмечая про себя странный сладковатый запах, и затянулся, ожидая каких-то необычных ощущений. Ничего нового, впрочем, он не почувствовал. Просто сигарета. Разве что немного непривычная на вкус.