Дорога на Дувр

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Тремя днями позже. Анна, с карандашом, бумагой и кошельком что-то подсчитывает. Пытается определиться со стоимостью проезда домой и вычеркнуть из суммы три шиллинга и четыре с половиной пенса, который лежат у нее в кошельке. Закончив подсчеты, убирает бумагу, карандаш и кошелек в сумочку, идет к двери. Всем понятно, что она приняла решение.

АННА (зовет). Ник-о-лас!

НИКОЛАС (за сценой). Вот он я.

АННА. Где вы?

НИКОЛАС. Иду (входит). Поднимался наверх за трубкой (сует руку в карман). И забыл захватить с собой.

Они вместе идут к дивану.

АННА. Ох, Николас, какой вы рассеянный (садится).

НИКОЛАС (садится к ней поближе). Не хочу курить, знаете ли.

АННА. Я думала, мужчины всегда хотят.

НИКОЛАС. Все зависит от того, что они делают.

Нет никакого сомнения в том, что делает он. Ухаживает за АННОЙ, и АННА его поощряет.

АННА (отводя взгляд). Ой!

НИКОЛАС. Три последних дня прошли неплохо. Как, по-вашему?

АННА. Не могу пожаловаться.

НИКОЛАС. Мы даже где-то подружились.

АННА. Подружились, не правда ли?

НИКОЛАС. Вы были очень милы со мной.

АННА. И вы были милы со мной.

НИКОЛАС. Я бы уехал, знаете ли, если бы не было вас.

АННА. Не знаю, что бы я сделала, если бы вы уехали.

НИКОЛАС. Вы же попросили меня остаться, не так ли?

АННА. Да. Я не могла допустить вашего отъезда.

НИКОЛАС. Помните, что вы сказали? Вы сказали: «Пожалуйста, мистер Николас. Я хочу, чтобы вы остались». Любопытно, что побудило вас это сказать?

АННА. Я хотела, чтобы мы стали друзьями. Хотела получше вас узнать, хотела, чтобы вы думали обо мне, как… как о своей подруге.

НИКОЛАС. Так мы — друзья, Анна?

АННА. Думаю, что да, Николас.

НИКОЛАС (с сентиментальным вздохом). Друзья!

АННА смотрит на него, гадая, может ли она рискнуть, отводит взгляд, потом собирается с духом и бросается на амбразуру.

АННА. Николас!

— НИКОЛАС. Да?

АННА (застенчиво). Я… я хочу обратиться к вам с просьбой.

НИКОЛАС. Просите о чем угодно, о чем угодно!

АННА. Не знаю, удобно ли это.

НИКОЛАС. Разумеется, удобно.

АННА. Но мы друзья… почти что брат и сестра.

НИКОЛАС (разочарованно). Ну, мне бы не хотелось, чтобы вы видели во мне…

АННА. И я подумала, что могу попросить вас.

НИКОЛАС. Конечно же, Анна. Вы знаете, для вас я готов на все.

АННА. Да… тогда… тогда… (выпаливает). Тогда вы сможете одолжить мне один фунт, два шиллинга и шесть пенсов до следующего понедельника?

НИКОЛАС. Одолжить вам?!..

АННА. Сегодня пятница, деньги я вышлю в воскресенье. Разумеется, я знаю, что у мужчин нельзя одалживать деньги, но вы — не такой, как все. Почти что брат. Я не сомневаюсь, вы поймете.

НИКОЛАС. Но… но… я не понимаю.

АННА (стыдливо). Видите ли, у меня только три шиллинга, четыре пенса и полпенса. Проезд стоит один фунт, пять шиллингов и два пенса. (Негодующе). Это же ужасно, мужчины всегда платят за нас, и, если вдруг нужны деньги, их нет! Но я расплачусь с вами в воскресенье. Дома у меня есть деньги. Я сразу же вам их вышлю.

НИКОЛАС. Но… но почему так внезапно?

АННА. Внезапно? Я хотела уехать с самого первого утра в этом доме. Поднялась наверх, чтобы взять шляпу, заглянула в кошелек и обнаружила (трагически)… три шиллинга и четыре с половиной пенса. И что мне оставалось делать?

НИКОЛАС. Но любой одолжил бы вам требуемую сумму.

АННА (холодно). Например, Леонард?

НИКОЛАС (задумчиво). Ну… нет… Нет! Леонарда трогать не следовало. Но Латимер…

АННА. Мистер Латимер! Человек, который завлек нас сюда, запер здесь и принялся изображать Господа Бога! Чтобы я приползла к нему на коленях и попросила: «Пожалуйста, дорогой мистер Латимер, не могли бы вы одолжить мне один фунт два шиллинга и шесть пенсов, чтобы я могла убежать из вашего ужасного дома?» Ну, право же!

НИКОЛАС. А мне казалось, что вы с ним в эти дни очень даже дружелюбны.

АННА. Вполне естественно, что я вежлива с хозяином дома, в котором остановилась. Но это другое.

НИКОЛАС. Надо признать, мистер Латимер проявил себя с самой лучшей стороны. Если бы не он, мы оба сели бы в лужу.

АННА. И вы думаете, что я буду ему за это благодарна? Неужели ни одному мужчине не под силу понять женщину?

НИКОЛАС (раздраженно). Вы хотите сказать, что я не понимаю женщин?

АННА. Я хочу сказать, что буду очень вам признательна, если вы одолжите мне один фунт, два шиллинга и шесть пенсов.

НИКОЛАС (надувшись, роется в карманах). Разумеется, если вы так спешите вырваться отсюда… мелочь вас устроит?

АННА. Конечно.

НИКОЛАС. Если вам так не терпится вырваться отсюда… (отсчитывает деньги).

АННА. А зачем мне здесь оставаться?

НИКОЛАС. Ну… ну… (в отчаянии пожимает плечами). Господи!.. десять шиллингов… четырнадцать… и шесть пенсов. Зачем ей здесь оставаться? А зачем остался я?

АННА (ехидно). Потому что вы в восторге от мистера Латимера. Он проявил себя с самой лучшей стороны.

НИКОЛАС (смотрит на деньги на ладони). Один фунт, два шиллинга и шесть пенсов. Полагаю, если бы я сказал вам, что я действительно об этом думаю, вы бы вновь заважничали и отказались взять у меня деньги. Поэтому я промолчу.

АННА (мягко). Вы же не думаете, что я влюбилась в вас, Николас? (НИКОЛАС смущается). За три дня? Ох, Николас!

НИКОЛАС. Ну… ну… я не понимаю (протягивает деньги, но Анна не хочет брать их на таких условиях).

АННА. От друга?

НИКОЛАС. От друга.

АННА. Одолженные подруге?

НИКОЛАС. Одолженные подруге.

АННА (берет деньги). Спасибо, Николас (убегает, зажав в кулаке драгоценные монетки. НИКОЛАС больше никогда ее не увидит. Внезапно, у самой двери, АННА оборачивается). Огромное вам спасибо, Николас (исчезает).

НИКОЛАС. Черт побери!

Сидит, насупившись, вытянув ноги, уставившись на туфли. Скорее всего. Повторяет про себя: «Черт побери». Входят Юстасия и Леонард. Он одет должным образом, но Юстасия не оставляет его своими заботами, держит под руку, словно пересечь комнату для Леонарда — подвиг.

НИКОЛАС (поворачивая голову на звук шагов). Привет (встает). Хотите побыть здесь?

ЛЕОНАРД (торопливо). Сидите, старина, не беспокойтесь. Места хватит на всех.

ЮСТАСИЯ. Спасибо, Николас. Леонард еще так слаб. Сегодня у него вновь поднялась температура. (ЛЕОНАРДУ). Тебе лучше присесть на диван, дорогой. (Холодно НИКОЛАСУ). Извини, что пришлось тебя побеспокоить.

НИКОЛАС. Пустяки. Я как раз собирался уходить.

ЛЕОНАРД (садясь на диван). Ерунда. Останьтесь и поговорите с нами. Места предостаточно.

НИКОЛАС (ощупывает карманы). Нужно сходить за трубкой. Оставил ее наверху, по рассеянности.

ЛЕОНАРД (достает портсигар). Может, выкурите сигарету?

НИКОЛАС. Предпочитаю трубку. Благодарю (идет к двери).

ЛЕОНАРД (озабоченно). Но вы вернетесь?

НИКОЛАС (с неохотой). Ох… эх… да (выходит).

ЛЕОНАРД. Приходите, составьте нам компанию. (ЮСТИСИИ, которая устраивает его удобнее). Благодарю, Юстасия, благодарю.

ЮСТАСИЯ. Может, еще подушку под спину, дорогой?

ЛЕОНАРД. Нет, благодарю.

ЮСТАСИЯ. Ты уверен?

ЛЕОНАРД. Совершенно уверен.

ЮСТАСИЯ. Мне не трудно принести ее.

ЛЕОНАРД (сдаваясь). Ну, хорошо.

ЮСТАСИЯ. А вот и подушка (подкладывает подушку под спину ЛЕОНАРДА). Тебе должно быть удобно. Теперь все в порядке?

ЛЕОНАРД. Да, дорогая, благодарю.

ЮСТАСИЯ. Ты уверен, дорогой? Если тебе нужно что-то еще, только скажи. Я принесу. Накрыть ноги пледом?

ЛЕОНАРД. Нет, благодарю, Юстасия (на этот раз от души).

ЮСТАСИЯ. И грелка не нужна?

ЛЕОНАРД (с вздохом). Нет, благодарю.

ЮСТАСИЯ. Ты же знаешь, если что-то нужно, тебе достаточно только попросить. А теперь мы можем поговорить или ты хочешь, чтобы я тебе почитала? (Она усаживается рядом с ЛЕОНАРДОМ).

ЛЕОНАРД (выбирает меньшее из зол). Я думаю, почитай… нет, я хотел сказать, давай поговорим… нет, почитай.

ЮСТАСИЯ. Как скажешь, дорогой.

ЛЕОНАРД (уже с закрытыми глазами). Почитай мне, Юстасия.

ЮСТАСИЯ (открывая книгу). Продолжим с того места, где закончили. Далеко мы не ушли, я заложила страницу. Ага… «песчаные пустыни Арабии и Африки… цифра четыре». Внизу сноска, как я и запомнила. (Читает сноску). «Тацит, Анналы, том первый, страница 833, и речь императора Августа». Вроде бы не очень понятно. «Многое проясняют комментарии его переводчика на французский, М. Спенхайма». Ну, вот это куда яснее. Спенхайм — похоже на немецкую фамилию, не так ли? Ты уверен, что тебе удобно, дорогой?

ЛЕОНАРД (с закрытыми глазами). Да, спасибо тебе Юстасия.

ЮСТАСИЯ. Тогда я начинаю (голосом диктора)… «Система, созданная мудростью императора Августа, изменялась в соответствии со страхами и недостатками тех, кто всходил на трон следом за ним. В поисках наслаждений и проявляя свою неограниченную власть, первые императоры редко показывались армии или бывали в провинциях, но не лишали себя удовольствия отпраздновать победы, которые приносила доблесть назначенных ими военачальников. Военная слава считалась исключительно императорской прерогативой, и каждый римский полководец предпочитал лишь охранять вверенную ему территорию, потому что успешный поход в земли варваров мог закончиться для него печально». Тут снова маленькая сноска. Может, мне прочитать эти сноски потом… как ты думаешь, дорогой? Или читать, как только они появляются в тексте?

ЛЕОНАРД (не открывая глаз). Да, дорогая.

ЮСТАСИЯ. Очень хорошо. Сноска пятая: «Германик, Светоний Павлин и Агрикола (на именах она запинается) были отстранены от командования, Корбуло — казнен». Просто безобразие. «Военная доблесть, стала, по меткому замечанию Тацита…» тут два слова на латыни. Но, наверное, Тацит все писал на латыни. Но это не имеет значения, это всего лишь маленькая сноска. Тебе нравится книга, дорогой?

ЛЕОНАРД. Более чем, дорогая.

ЮСТАСИЯ. Она хорошо написана, но не очень захватывающая. Не думаю, что мистер Латимер разбирается в книгах. Я попросила его порекомендовать мне самое интересное для чтения вслух, и в ответ он назвал две самые интересные, по его мнению, книги: «Французскую революцию» Карлайта и… и… (смотрит на обложку) «Историю упадка и разрушения Римской империи» Гиббона… Ты представляешь, эта «История» в четырех томах по шестьсот страниц в каждом. А мы сейчас на странице три (она читает строчку или две про себя). А, вот тут довольно интересно. Потому что речь идет о нас. «Единственным приобретением Римской империи в первом веке христианской веры стала провинция Британия». И здесь еще одна маленькая сноска. Тацит опять что-то говорит. Ну почему он не писал на английском. Что-то насчет жемчужин. «Итак, после пятидесяти лет войны…»

НИКОЛАС возвращается с трубкой.

НИКОЛАС. Извините, что помешал.

ЛЕОНАРД (открывая глаза). Нет, нет, Юстасия просто читала мне. (Юстасии). Тебе не нужно переутомляться, дорогая. (Николасу). Останьтесь, давайте поговорим.

НИКОЛАС. Что за книга? «Французская революция» Карлайта?

ЮСТАСИЯ (тут же). Конечно же, нет (смотрит на титульную страницу). «История упадка и разрушения Римской империи».

НИКОЛАС. Интересно?

ЮСТАСИЯ. Завораживает, не так ли, Леонард?

ЛЕОНАРД. Не то слово.

НИКОЛАС. Вы должны почитать и Карлайта, старина.

ЛЕОНАРД. Хорошо пишет?

НИКОЛАС (Юстасия прочитала ему аж восемь страниц). Лучше всех.

ЮСТАСИЯ (смотрит на часы). Господи! Мне пора одеваться к обеду.

ЛЕОНАРД (смотрит на свои). Да, самое время.

НИКОЛАС (смотрит на свои). Да, пора.

ЮМТАСИЯ. Леонард, дорогой. Не думаю, что сегодня тебе нужно переодеваться. Ты еще не набрался сил. Не сегодня. Завтра, если ты достаточно окрепнешь.

ЛЕОНАРД. Вроде бы ты говорила то же самое и вчера.

ЮСТАСИЯ. Да, но сегодня у тебя опять поднялась температура.

НИКОЛАС. Думаю, от волнения, которое вызвала эта книга.

ЛЕОНАД. Вы совершенно правы.

ЮСТАСИЯ. Но я мерила тебе температуру до того, как мы начали читать.

НИКОЛАС. Возможно, сказался отрывок, прочитанный вчера.

ЮСТАСИЯ (ЛЕОНАРДУ). Дорогой, не сегодня. Ради Юстасии.

ЛЕОНАРД (надувшись). Ладно.

ЮСТАСИЯ. Хороший мальчик (она идет к двери, НИКОЛАС с ней, чтобы открыть дверь). А если он и дальше будет хорошим, Юстасия быстро переоденется и еще почитает ему перед обедом. (Она выходит).

ЛЕОНАРД. Не уходите, старина. Чтобы переодеться, вам хватит и пяти минут.

НИКОЛАС. Это точно.

Он возвращается. Короткая пауза.

ЛЕОНАРД. Знаете…

НИКОЛАС. Что?

ЛЕОНАРД (похоже, передумав). Ерунда все это.

НИКОЛАС (после еще одной паузы). Забавные существа, эти женщины.

ЛЕОНАРД. Поразительные.

НИКОЛАС. Такие непредсказуемые.

ЛЕОНАРД. Такие безрассудные.

НИКОЛАС. Да…

ЛЕОНАРД (неожиданно). Ненавижу Англию в это время года.

НИКОЛАС. Я тоже.

ЛЕОНАРД. Как правило, уезжаете на юг?

НИКОЛАС. Как правило.

ЛЕОНАРД. Монте-Карло?

НИКОЛАС. Иногда. Мы думали… я собирался в Ниццу.

ЛЕОНАРД. Недурной выбор. А мы… я предпочитаю Канны.

НИКОЛАС. Не самое плохое местечко.

ЛЕОНАРД. Не самое… (после паузы). Между нами говоря, вы понимаете, строго между нами, женщинами я сыт по горло.

НИКОЛАС. Абсолютно.

ЛЕОНАРД. Вы тоже?

НИКОЛАС. Скорее да, чем нет. Думаю, что да.

ЛЕОНАРД Они так чертовски безрассудны.

НИКОЛАС. Такие непредсказуемые.

ЛЕОНАРД (неожиданно). Вы забронировали комнаты?

НИКОЛАС, В Ницце? Да.

ЛЕОНАРД. Я тоже.

НИКОЛАС. В Каннах?

ЛЕОНАРД. Да… и что нам с этим делать?

НИКОЛАС, Так вы предлагаете… (он указывает на дверь).

ЛЕОНАРД. Да.

НИКОЛАС. Исчезнуть?

ЛЕОНАРД. Да. По-тихому, знаете ли?

НИКОЛАС. Не привлекая внимания.

ЛЕОНАРД. Именно так.

НИКОЛАС. Неплохой план. Опять же, комнаты не пропадут. Хотя бы в одном месте. И вот что я вам скажу. Давайте бросим монетку и определим, куда мы поедем, в Ниццу или в Канны.

ЛЕОНАРД. Отлично (достает из кармана монетку, подбрасывает, ловит на ладонь, сжимает кулак).

НИКОЛАС. Решка.

ЛЕОНАРД (раскрывает кулак, смотрит на ладонь). Орел. Не возражаете против Канн?

НИКОЛАС. Ничуть не хуже Ниццы. Когда уедем? Завтра?

ЛЕОНАРД. Завтра может не получиться. Почему не сегодня? Жалко упускать такой шанс.

НИКОЛАС. То есть, пока Юстасия одевается?

ЛЕОНАРД. Это и есть наш шанс. Переночуем в Дувре, а утром переправимся на Континент.

НИКОЛАС. Она поедет за нами.

ЛЕОНАРД. Ерунда.

НИКОЛАС. Мой дорогой друг, вы не знаете Юстасию.

ЛЕОНАРД. Я не знаю Юстасии? Неужели?

НИКОЛАС (убежденно). Она полетит за вами, как птица. Вы никогда не видели Юстасию, ухаживающую за больным.

ЛЕОНАРД. Я не видел Юстасию? Как бы не так!

НИКОЛАС. Мой дорогой друг, вы проболели только три дня, а я — шесть… Господи! Послушайте, мы должны…

Входит ЛАТИМЕР.

ЛАТИМЕР. Леонард, вы один?

НИКОЛАС. Вот вы-то нам и нужны.

ЛЕОНАРД (хмурясь). Ш-ш-ш.

ЛАТИМЕР. Леонард, не шикайте Николасу, если он хочет поговорить со мной.

НИКОЛАС (ЛЕОНАРДУ). Все нормально, старина. Латимер — наш человек.

ЛАТИМЕР (ЛЕОНАРДУ). Точно! Знали бы вы, какая репутация была у меня в Вест-Энде. (НИКОЛАСУ). Так что вы задумали? Сбежать?

ЛЕОНАРД. Ну… э…

НИКОЛАС. А как вы догадались?

ЛАТИМЕР. Автомобиль Леонарда последние двадцать четыре часа стоит в полной боевой готовности, дожидаясь только слова владельца.

ЛЕОНАРД (уже видит Юг Франции). Боже мой!

ЛАТИМЕР. Вы собираетесь уехать с ним, Николас?

НИКОЛАС. Да. Подумал, что так будет лучше. Я вам очень признателен, но не могу оставаться здесь до скончания веков.

ЛАТИМЕР (гадая, что произошло между НИКОЛАСОМ и АННОЙ). Значит, вы уезжаете! Я подумал… Ладно! И Николас уезжает.

ЛЕОНАРД. Я хочу сказать, вы понимаете… я насчет… э… я насчет… в смысле, когда я окончательно поправлюсь… можно начать все сначала. Но, когда человек болен… или его считают больным… Ну, спросите Николаса.

НИКОЛАС. Нет уж, увольте.

ЛАТИМЕР. Мой дорогой Леонард, к чему эти объяснения? Кто я такой, чтобы вмешиваться в семейные отношения других людей? Вы и Николас собрались уехать… прощайте (протягивает им руку).

НИКОЛАС. Да, но как насчет Юстасии? Она не упустит шанса поухаживать за Леонардом, раз уж, по ее мнению, он окончательно не выздоровел. Полетит за ним, как птица.

Латимер. Понимаю. То есть вы хотите, чтобы я удержал ее здесь?

НИКОЛАС. Есть такая идея, если, конечно, вы сможете.

ЛАТИМЕР. Как я смогу удержать ее, если она не захочет остаться?

ЛЕОНАРД. А как вам удается удерживать здесь нас всех?

ЛАТИМЕР. Право, Леонард, вы меня удивляете. Естественно, благодаря обаянию моих старомодных манер и врожденному гостеприимству.

ЛЕОНАРД. Боюсь, этим вам Юстасию не удержать.

ЛАТИМЕР (грустно покачивает головой). К сожалению, вы правы. И чем больше я об этом думаю, тем крепнет моя убежденность в том, что только одно может заставить любящую жену не броситься вслед за больным и страждущим мужем.

ЛЕОНАРД и НИКОЛАС. Что?

Входит ДОМИНИК.

ЛАТИМЕР. Его светлость и мистер Николас уезжают. Автомобиль его светлости должен ждать их за воротами. Соберите для них чемодан.

ДОМИНИК. Да, сэр.

ЛАТИМЕР. И возвращайтесь, как только распорядитесь насчет этого.

ДОМИНИК. Да, сэр (уходит).

ЛАТИМЕР. Автомобиль вернется за остальными вашими вещами и привезет их вам утром.

НИКОЛАС. Отлично!

ЛЕОНАРД. Э… премного вам благодарен (озабоченно). А что вы там говорили насчет…

ЛАТИМЕР. Как можно заставить любящую жену не броситься вслед за больным и страждущим мужем?

ЛЕОНАРД (сухо). Да. Как?

ЛАТИМЕР. У кого-то должна подняться температура. Кто-то еще должен заболеть. Юстасии необходимо за кем-то ухаживать.

НИКОЛАС. Должен сказать, с вашей стороны это очень великодушно.

ЛАТИМЕР. Великодушно?

НИКОЛАС. Принести себя в жертву ради нас.

ЛАТИМЕР. Принести себя в жертву? Но вы же не думаете, что этой жертвой стану я, не так ли? Нет, нет, я пожертвую Домиником.

ДОМИНИК (входит). Да, сэр.

ЛАТИМЕР. Доминик, вы когда-нибудь болели?

ДОМИНИК. Никогда, сэр, разве что иной раз мне не хватает воздуха.

ЛАТИМЕР (остальным). Вот незадача. Не думаю, что с этим укладывают в постель.

НИКОЛАС (ДОМИНИКУ). Но ведь вы можете притвориться больным?

ДОМИНИК. С какой целью, сэр?

НИКОЛАС. Ну… э…

ЛАТИМЕР. Ее светлость собирается стать медсестрой. Она уже поставила на ноги двух человек после тяжелой простуды, сопровождаемой общей слабостью и скачками температуры. Если ей с тем же успехом удастся излечить третьего пациента, она получит диплом и золотую медаль Королевского терапевтического общества.

НИКОЛАС. Совершенно верно.

ДОМИНИК. Вы хотите, что я стал ее третьим пациентом?

НИКОЛАС. Есть такая идея.

ДОМИНИК. Чтобы ее светлость выхаживала меня?

НИКОЛАС. Окажите нам такую услугу.

ЛЕОНАРД (неловко). Разумеется, мы… Конечно же, вы ничего… э… не потеряете… если… э…

ЛАТИМЕР. Его светлость хочет сказать, что в период выздоровления вы не только узнаете много нового и интересного из книг, которые будет читать вам ее светлость, но и поправите свое материальное положение. Я правильно вас понял, Леонард.

НИКОЛАС. Премия за золотую медаль. Естественно.

ДОМИНИК. Извините, сэр. Боюсь, у меня не получится.

НИКОЛАС. Но…

ЛАТИМЕР. Можете идти, Доминик.

ДОМИНИК. Благодарю вас, сэр (выходит).

НИКОЛАС. Увы, не вышло (ЛАТИМЕРУ). Вы уверены, что не сможете нам помочь? Это же единственный в жизни шанс узнать все о Французской революции!

ЛАТИМЕР. Да, что-то надо делать (неожиданно улыбается). В конце концов, почему нет?

ЛЕОНАРД (с надеждой). Вы согласны?

ЛАТИМЕР. Да.

НИКОЛАС. Так мы…

ЛАТИМЕР (махая рукой в сторону двери). Да, да. Не теряйте времени. Бегите.

ЛЕОНАРД. Пошли!

НИКОЛАС (на ходу, с улыбкой). Во второй главе есть такой интересный отрывок…

ЛАТИМЕР (поднимает руку). Слышите? Она идет.

ЛЕОНАРД. Святой Боже! (Они убегают).

ЛАТИМЕР, оставшись один, замирает в глубоком раздумье. Чем же ему заболеть? Он звонит в один из многочисленных колокольчиков, входит ДОМИНИК.

ЛАТИМЕР. Ох, Доминик, из-за твоего отменного здоровья мне приходится жертвовать собой. Я хочу сказать, что именно я должен воспользоваться этой прекрасной возможностью духовного обогащения.

ДОМИНИК. Да, сэр. Уверен, вам это пойдет на пользу, сэр.

ЛАТИМЕР. Какую болезнь ты порекомендуешь?

ДОМИНИК. Как насчет растяжения лодыжки, сэр?

ЛАТИМЕР. Ты полагаешь, это хороший вариант?

ДОМИНИК. Во всяком случае, вам не придется отказываться от любимых блюд. Есть некоторая однообразность в хлебе с молоком, сэр.

ЛАТИМЕР. Хлебе с молоком?

ДОМИНИК. Именно этим вам придется питаться, если вы остановитесь на чем-то желудочном. Разумеется, всегда можно сказать, что у вас сильная простуда.

ЛАТИМЕР. Нет, нет, нет. Давай найдем что-то оригинальное.

ДОМИНИК. Как насчет ксеростомии, сэр?

ЛАТИМЕР. Серьезная болезнь?

ДОМИНИК. Джозеф говорил мне, что его отец страдал от нее много лет.

ЛАТИМЕР. Так может, не стоит отбирать ее у него?

ДОМИНИК. Как-то в воскресенье я заглянул в словарь, сэр. Эту болезнь описывается, как «анормальная сухость во рту».

ЛАТИМЕР. Я же сказал, что мне нужно что-то оригинальное, Доминик.

ДОМИНИК. Совершенно верно, сэр.

Оба замолкают, глубоко задумывавшись.

ЛАТИМЕР. Может, понадеяться на озарение, которое придет в нужный момент?

ЮСТАСИЯ (за сценой). Доминик! Доминик!

ЛАТИМЕР. Быстро! (Подталкивает его к двери). Задержи ее светлость на несколько секунд. Я должен занять соответственное положение.

ДОМИНИК. Да, сэр (выходит).

ЛАТИМЕР ложится на диван и начинает постанывать; кладет руку сначала на живот, потом на голову, наконец, на локоть другой руки. ЮСТАСИЯ не приходит. Он осторожно поднимает голову. Комната пуста.

ЛАТИМЕР (разочарованно). Зря старался! (Слышит шаги, тут же укладывается на диван).

Входит Анна, в шляпке, с чемоданом в руке. Уже находится у самой двери, когда слышит стон. Она останавливается. Еще один стон. Анна ставит чемодан на пол, с озабоченным видом идет к дивану.

ЛАТИМЕР. Ох, бедная моя… э… голова (прижимает руку ко лбу).

АННА (в тревоге). Что с вами? (Опускается у дивана на колени).

ЛАТИМЕР. Ох, моя… (Радостно). Ой, Анна, это вы? (Садится).

АННА (все еще озабоченно). Да, но что с вами?

ЛАТИМЕР (отмахиваясь). Ничего, ничего. Легкая невралгия.

АННА. Вы так меня напугали!

ЛАТИМЕР. Правда? Уж извините меня, дорогая Анна.

АННА. Вы так жалобно стонали. Я подумала… я не знала, что с вами… (сочувственно). Вам было очень плохо?

ЛАТИМЕР. Не так плохо, как могло показаться по стонам.

АННА (снимает перчатки). Я знаю, какими тяжелыми бывают приступы невралгии. С отцом иногда такое случается. Тогда мне приходится их снимать (перчатки сняты). Позволите попробовать?

ЛАТИМЕР (смущенно). Анна!

Она наклоняется над ним и начинает поглаживать лоб подушечками пальцев. Он смотрит на нее снизу вверх.

АННА. Закройте глаза.

ЛАТИМЕР. Но мне не хочется.

Она смеется.

АННА. Скоро боль уйдет.

ЛАТИМЕР. Лучше бы ей не спешить.

АННА (вновь смеется). Лица так забавно выглядят, если смотреть на них внизу вверх, не так ли?

ЛАТИМЕР. У вас самое удивительное личико, которое я когда-нибудь видел, глядя снизу вверх, Анна.

АННА (радостно). Правда?

ЛАТИМЕР. Почему вы надели шляпу на подбородок? (Она смеется). Почему вы вообще надели шляпу?

АННА. Я хотела уйти.

ЛАТИМЕР. Не попрощавшись?

АННА (стыдясь). Я… думаю, что да.

ЛАТИМЕР. Анна!

АННА (торопливо). Я бы написала.

ЛАТИМЕР. Прислали бы открытку?

АННА. Письмо.

ЛАТИМЕР. С благодарностями за оказанное гостеприимство и подписью, искренне ваша.

АННА. Но я действительно вам благодарна.

ЛАТИМЕР. И постскриптумом: «Я никогда больше вас не увижу».

АННА. С постскриптумом: «Я никогда не забуду».

ЛАТИМЕР. Но вы должны забыть.

АННА (после паузы). Так будет лучше?

ЛАТИМЕР (медлительно). Все одинаково. Все всегда одинаково. Невозможно даже представить себе, что возможны хоть какие-то изменения. И через сотню лет мы останемся такими же. Вы, быть может, чуть устанете, у вас будут болеть пальцы, а я буду спокойно лежать, всем довольный, счастливый.

АННА. У вас есть еще минута… не больше.

ЛАТИМЕР. Тогда я сразу пойду к аптекарю и попрошу отвесить на три пенса пальчиков Анны. (Они замолкают. Потом Анна перестает гладить лоб Латимера и прислушивается). Что такое?

АННА. Я что-то слышу. Вроде бы шепот.

ЛАТИМЕР. Не оглядывайтесь.

ЛЕОНАРД и НИКОЛАС, в пальто и шляпах, на цыпочках входят в комнату. Двигаются бесшумно, пальцы приложены к губам. Открывают входную дверь и исчезают за ней.

АННА. Что это? Что это?…

ЛАТИМЕР. Эпизод из вашей жизни. Под ним подведена черта. Он забыт, похоронен…

АННА (умоляюще). Этого вовсе и не было, так?

ЛАТИМЕР. Разумеется, не было! Мы, должно быть, где-то об этом прочитали… или увидели на сцене в спектакле?

АННА (с жаром). Точно. Мы вместе сидели в ложе.

ЛАТИМЕР. И ели шоколад (со вздохом). Какой милой она была… эта девушка в пьесе, какой восхитительной и очаровательной!

Входит ДОМИНИК, останавливается, увидев их.

ДОМИНИК. Ох, прошу меня извинить, сэр.

ЛАТИМЕР. Продолжайте, Анна. (Радостно). У меня невралгия, Доминик.

ДОМИНИК. Да, сэр. Тяжелое заболевание, должен сказать, сэр.

ЛАТИМЕР. Мисс Анна так хорошо меня лечит… Что вы хотели?

ДОМИНИК. Ее светлость просит ее извинить. Сегодня она не сможет спуститься к ужину.

ЛАТИМЕР (АННЕ). Мы извиним ее светлость, если она не спустится к ужину?

ДОМИНИК. Дело в том, что Джозеф внезапно заболел, и она…

ЛАТИМЕР (себе). Я упустил из виду Джозефа.

АННА. Бедный Джозеф. Что с ним?

ДОМИНИК. Легкая краснота в горле, но, по словам ее светлости, требующая незамедлительного лечения.

ЛАТИМЕР. Пожалуйста, передайте ее светлости, что я безмерно благодарен ей за заботу о Джозефе… и скажите Джозефу, что мне его очень жаль.

ДОМИНИК. Да, сэр (уходит).

ЛАТИМЕР. Сейчас вы не можете уйти, Анна. Вы должны остаться. В моем доме Юстасии необходима дуэнья (Анна смеется и качает головой). Вы должны уйти?

АННА. Да.

ЛАТИМЕР. Вернетесь к отцу?

АННА. Да. (Он смотрит на нее. Она такая хорошенькая и наивная).

ЛАТИМЕР (такое ощущение, говорит кто-то другой… он едва узнает собственный голос). Давайте попрощаемся прямо сейчас. У вас волшебные пальцы, они заставляют меня говорить то, чего другой женщине я бы, наверное, никогда не сказал.

АННА (берет его руку). Прощайте (импульсивно). Мне хочется, чтобы вы были моим отцом.

Она уходит. И она, в конце концов, победила. Ибо мистер Латимер стоит, как громом пораженный, не понимая, что же произошло. Идет к зеркалу, смотрит на себя. В этот момент входит ДОМИНИК, чтобы проследить за тем, как стол будут накрывать к обеду).

ЛАТИМЕР (в зеркало). Доминик, сколько, по-твоему, мне лет.

ДОМИНИК. Больше, чем вы видите в зеркале.

ЛАТИМЕР (со вздохом). Да, боюсь, так оно и есть. И однако, я выгляжу очень молодым. Иногда мне кажется, что я выгляжу слишком молодым.

ДОМИНИК. Да, сэр.

ЛАТИМЕР. Мисс Анна только что попросила меня быть ее отцом.

ДОМИНИК. Какая она тактичная, сэр.

ЛАТИМЕР. Да… Чтобы исключить подобные ошибки в будущем, думаю, я буду носить длинную седую бороду.

ДОМИНИК. Да, сэр. Прикажете заказать в магазине?

ЛАТИМЕР. Пожалуйста.

ДОМИНИК. Благодарю вас, сэр… Мисс Анна покидает нас, сэр?

ЛАТИМЕР. Да… Только не переборщи с длиной, Доминик, и мне нравятся завитки.

ДОМИНИК. Да, сэр… Одна из наших наиболее успешных недель, если вас интересует мое мнение, сэр.

ЛАТИМЕР (задумчиво). Да… Мы все должны делать все, что в наших силах, Доминик.

ДОМИНИК. По-другому и быть не может, не так ли, сэр?

Они стоят, глядя друг на друга. В этот момент ДОМИНИК не на службе. Лицо расслабляется, глаза весело поблескивают. Мистер ЛАТИМЕР улыбается в ответ… Они начинают смеяться… давние друзья… не хозяин и слуга. «Ох уж эта молодежь! Какие они забавные!» — говорит смех ДОМИНИКА. «Точно, забавные! — отвечает смех мистера ЛАТИМЕРА, но в нем есть горчинка грусти, однако он продолжает смеяться. — Милый ты мой Доминик».

Внезапно в дверь звонят. Мгновенно смех обрывается, улыбки исчезают. Они застывают, входят в привычные роли. Отворачиваются друг от друга и расходятся, разве что не отдав честь. Мистер ЛАТИМЕР удаляется в свои апартаменты. ДОМИНИК идет к входной двери. Раздвигает портьеры и открывает тяжелую входную дверь.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Это… э… отель?

ДОМИНИК. В некотором смысле отель, ваша милость.

МУЖЧИНА (входит, под руку с женщиной). Мой шофер сказал… мы сбились с дороги, пришлось останавливаться… он сказал…

Вероятно, еще одна романтическая пара. Давайте оставим ее заботам мистера ЛАТИМЕРА.