Дорога на Землю

ГЛАВА 17 Земля. Африканские будни

— Уже садимся? — зевнув, спросила Черепаха.

Она так и не приспособилась к полетам и потому применяла в самолетах стандартную тактику борьбы с собственными похоронными настроениями — через пять минут после взлета засыпала и просыпалась только к посадке. Все лучше, чем нервничать, выглядывая в окно, не отвалился ли двигатель. Как может летать многотонная туша самолета, Черепаха не понимала и невольно боялась. А какая, собственно, разница? Как работают порталы, мы тоже не знаем. Боимся, а идем. На машине тоже ездить опасно, да и просто пешком ходить — были случаи, когда с неба падали обломки самолета прямо на голову.

— Да, госпожа Петерсон, — подтверждаю я. — Только что нас порадовали сообщением о прилете в аэропорт имени неизвестного мне Тамбо. Наверное, большой черный человек.

— Петерсон, Брукс или Паркер, — пробурчала она. — Хорошо еще, что не Родригес. На этих темпераментных смугляков я не сильно похожа. Тут главное — не запутаться, кто мы сегодня. Тамбо звучит как-то очень по-анхски. Они здесь не проживают?

— Если и да, то черного цвета или желтого. Протей утверждает, что Верховный суд страны приравнял китайцев к неграм. Сейчас это хорошо стало, больше привилегий.

Черепаха сделала недвусмысленный жест, посылая и тех и других страшно далеко. Настроение у нее улучшится только на твердой земле. Это уже проверено.

Охотник на гуков, может, и не дон из мафии, но к кому обратиться, он прекрасно знает. Большинство незаконных эмигрантов в США — это мексиканцы или другие латиноамериканцы. Значит, и достать первоклассные документы можно в первую очередь в соответствующей среде. А тут неплохо бы заранее знать, куда идти и на кого ссылаться. Если с улицы возникнуть — никто с тобой даже разговаривать не станет, хоть пачками наличных махай. Совсем другое дело, когда у тебя имеются рекомендации. Причем, как я понял, вовсе не от самого Охотника. Один друг оказывает другому небольшую услугу. Но даже при этом нас тщательно обыскали. Друзья друзьями, а осторожность не помешает. Когда хозяева убедились в отсутствии микрофонов и получили заранее оговоренную сумму, мы вкусили здешнего сервиса на полную катушку.

Департамент автомобильного транспорта штата Калифорния отныне легко обнаружит в своих файлах наши имена. Адрес, конечно, неправильный, но это легко исправить, поселившись в любом месте и сообщив о перемене места жительства. Если штат другой, придется получить новые права, а в Калифорнии даже это не требуется.

Кроме того, мы уже не первый год платили членские взносы за страхование, обеспечивая себе пенсию к старости, и это отражалось в налоговом департаменте. Черепаха сменила несколько работ, подрабатывая официанткой. А я так еще лучше, оказывается, успел прослужить шесть лет в морской пехоте и побывать в Ираке. Даже поощрения от командования получал, но орденов не имел. Обидно. Кровь проливал, а ничего не получил. Жлобы эти морские пехотинцы.

Имена, как утверждали продавцы, были самые настоящие. Часть свидетельств о смерти предусмотрительные люди в свое время не вносили в компьютерные банки данных, просто изъяв их из хранилищ. Стоило это достаточно дорого, но зато существовало официальное свидетельство о рождении, и в результате, имея настоящий номер социального страхования, мы становились не фальшивыми, а вполне реальными личностями, с нормальными документами, способными выдержать любые проверки.

Расстались мы вполне довольными сотрудничеством и обещанием продолжить знакомство в будущем. Кто его знает, как дальше повернется. Один-два помощника пригодятся. Нам вдвоем не разорваться на всю планету. Проще всего сидеть, конечно, в одной стране, но запасные варианты, да так чтобы наши сотрудники о других контактах и не подозревали, иметь стоит.

На выходе из зеленого коридора, а мы ходим исключительно так, как честные граждане, в толпе встречающих всех видов и цветов кожи нас ожидал шофер классического типа. Чернокожий дядька, в непременной форме, фуражке и с призывом к господам Петерсонам на табличке в руках. Скрывать нам особо нечего. Пара пистолетов и ножи — это обычный набор, без которого мы не ходим. Свой привычный «Узи» я вынужден был оставить в Москве. Спрятать автомат в багаже гораздо сложнее. Большую «Флягу» через границу не потащишь, могут обратить внимание. Термос же не может весить несколько килограммов.

Сами просили поменьше внимания. Вот и имеем всего-навсего обычный лимузин. Никакого оркестра с цветами и даже ни одного знакомого лица нет. У нас их в Африке целых два, и оба страшно большие начальники. Встречать в аэропорту приезжих не по их части.

Шофер загрузил наши чемоданы в багажник «кадиллака», предусмотрительно придержал дверь машины перед Черепахой, на что она ему благосклонно кивнула, и выехал на дорогу.

— Почему я не видел автобусов? — спрашиваю. — Стоянка что, с другой стороны?

— Здесь не ездят на общественном транспорте, — не поворачивая головы, ответил шофер. Моему знанию африкаанс он не удивился. То ли предупредили заранее, то ли прислуге удивляться не положено. — Вообще не ходят по улицам пешком, и нет общественного транспорта. Все ездят на машинах. Разве что маршруток много, но туда лучше не садиться. Нет ни прав у водителя, ни лицензии. Обокрасть могут запросто. У нас с преступностью очень большие проблемы. Лучше не ходить по незнакомым местам. Женщина ни в коем случае не должна ходить одна, только в сопровождении местных, понимающих, что к чему. Тем более нельзя заговаривать с незнакомцами, особенно неграми. Многие всерьез верят, что можно вылечиться от СПИДа, если белую женщину… — Он замялся, подбирая слова.

— Мы поняли, — сказал я.

— С девочкой — чем младше, тем лучше — тоже можно, не успела еще заразиться.

Я глянул в окно, прикидывая, скольких тут поубивать бы надо. Они же хуже крыс, и их гораздо больше. Мне не справиться.

— Хм, — удивилась Черепаха, — не прими за обиду, но ты же сам далеко не белый.

— Черные тоже разные, — пояснил шофер. — Вы просто не различаете. Тут надо много лет прожить, и то не каждый способен по речи и внешнему виду разницу понимать. Пять с лишним миллионов одних нелегалов, многие из которых хотят иметь все прямо сегодня, не ломаясь на тяжелой работе.

Я мысленно представил себе это дикое количество и испугался. Правильно делают, что здесь живут. У нас им не место. Все вытопчут и загадят.

— Да и местные далеко не всегда ангелы, — после паузы сказал водитель. — Есть районы, куда чужому заходить вообще не рекомендуется. Там на цвет кожи не смотрят, за пару хороших ботинок убьют. Туристам нельзя ничего не покупать у уличных торговцев, ездить в машине с открытыми окнами и незаблокированными дверями. Особенно на светофорах опасно. Увидят ценные вещи в руках или на сиденье, прямо на глазах могут выдернуть. А если выскочишь — догонят. Недолго и ножом в спину получить.

— Весело живут, — сказала мыслеречью Черепаха, одновременно доставая термос из сумки и вытаскивая оттуда пистолеты за спинкой водителя, чтобы он не видел. Свой глок я спрятал за пояс, прикрыв ветровкой.

— Да везде одно и то же, — ответил я. — Что в России, что в США. Надо думать, есть такое и в Канаде, просто мы мало видели. Места, в которые не стоит заходить, поскольку непременно ограбят, и хорошо, если не убьют. Места, где живут эмигранты и куда лучше вообще не соваться. Туда полиция без броневика заезжать не рискует. А есть еще и такие, как наш добрый слепой индеец. Для своих замечательный, а что он сделает с наглым англо — представляешь? Там и полиция, и соседи просто закроют глаза, если начнется большая разборка. Нечего белым в тех горах делать. Ты думаешь, в резервации можно шляться где хочется? Может, и не ограбят, но в морду получишь запросто. Видела этих типов, что кокаин забирали? Прямо как из дурного фильма про тюрьму. Все в татуировках, бицепсы круче моих, и оружие в машине. А дедушку очень почтительно приветствовали. Ох, чую я, погулял он в молодости!

— А ему не слишком жирно будет?

— Почему? — не согласился я. — Пусть старается. Половина от украденного — честная доля. Надо будет только потом подумать, как это легально отдать хозяину. Лучше всего по частям, чтобы не удивлялись. Один грузовик с компьютерной техникой или с медицинским оборудованием продать в Зоне — и можно долго почесывать живот, ничего не делая. Всем нужно. Я ему целый список по первоочередности набросал, чтобы не брал что попало. А если индейцам оборудование по восстановлению масел или вулканизации ни к чему, так проще оплатить половину стоимости. Половину от половины, считай, вообще бесплатно достанется. Деньги им пригодятся. Слышала, что он сказал? Со складов армии можно получить все, что угодно, при условии, что после оплаты это все находится в запечатанном контейнере до переброски. А можно и купить через знакомых то, что не продается свободно. Мы очень удачно сидим. Все привезенное в славянскую Зону можно объяснить получением в Федерации. И наоборот.

Дорога была прекрасная, но ездили по ней очень мало и все больше дорогие автомобили. Поэтому, когда нас обогнал старый, ободранный Isuzu, недвусмысленно попытавшийся прижать нашу машину к обочине, я изрядно удивился. В кузове сидели два негра в рубашках и джинсах, весело скалящихся. Шофер прибавил газа, пытаясь обойти помеху, и тогда они продемонстрировали нам хорошо знакомые «калаши».

— Останови, — спокойно приказала Черепаха, — начнут стрелять — хуже будет. Наверняка от самого аэропорта следили.

— Нельзя, — почти простонал шофер. — Однажды беременной женщине выстрелили в живот, потому что она недостаточно быстро выбиралась из машины. Вас так просто не отпустят. Это не те парни.

— Беременной? — переспросила Черепаха. — Останови!

Ничего приятного в ее голосе не было. Шофер послушно стал тормозить, быстро-быстро говоря что-то в переговорник. Грузовичок с грабителями встал поперек дороги, двое выпрыгнули из кузова, еще один вылез из кабины, и все трое весело скалящихся черных, держа в руках автоматы, направились к нам. Такие радостные хмыри, обнаружившие возможность позабавиться. Четвертый, не торопясь, вылез с водительского места, держа в руке огромный револьвер. Все худые и страшно энергичные, аж подпрыгивают на ходу.

Машина еще не успела остановиться, как мы одновременно выскочили из нее. Каждый со своей стороны. Краем глаза я увидел, как Черепаха небрежно махнула рукой. Из нее вылетело размытое пятно и, быстро увеличившись в размерах, превратилось в человеческий череп. Глазницы горели красным огнем, а челюсть медленно шевельнулась.

— Людишки, — прошипел хрипло череп. Говорил он по-английски, но с противным американским акцентом. Гнусавя и жуя слова. — Мя-а-асо.

Потом он метнулся вперед, вырастая в размерах еще больше, и одним движением откусил голову одному из веселых негров. Фонтан крови брызнул вверх, а тело, еще секунду постояв, мягко осело.

Я начисто забыл про пистолет в руке и только смотрел. Черепахины большие глюки я видел неоднократно. Они вполне способны ходить, говорить, даже на ощупь материальны. Но это именно глюки. Вроде есть, а вроде нет. Дыхание и прочие признаки жизни только имитируются. Здороваться за руку не рекомендуется, ощущение не из приятных, как куклу трогаешь, но все-таки они были с виду нормальные существа. А вот такое я видел в первый раз. Оторвать голову одним движением ни один глюк не способен, они мягкие. Во всяком случае, так было до сих пор.

Череп метнулся вперед и небрежно откусил голову второму грабителю. Третий, шлепнувшись на задницу и подвывая от ужаса, начал беспрерывно стрелять из «калаша» одной длинной очередью в нависший над ним ужас. Я не слишком много черных наблюдал вблизи, но это был первый случай, когда я видел абсолютно белого от страха негра.

Никакой видимой реакции от попадания пуль не последовало. Череп навис над ним и для начала откусил правую руку.

— Мне, собственно, без разницы, — сообщил он, — спокойный человечек или активный. Мясо, оно и есть мясо. Активный даже интереснее.

Тут он откусил вторую руку. Между прочим, я прекрасно видел, что он вовсе не ест. Просто как хирургическая пила отрезает куски. Впрочем, зачем такому кушать — при полном-то отсутствии желудка? Бессмысленно.

Дико взвизгнув колесами, Isuzu сорвался с места. Водитель оказался самым умным и не стал проверять свою удачу. Череп, вздохнув с грустью, сжался в размерах и стремительно метнулся следом, влетев в открытое окно. Грузовичок вильнул и съехал в кювет. Издалека я толком не разглядел, но вроде все лобовое стекло было заляпано красным.

— Можно ехать, — окликнула меня Черепаха. Я, опомнившись, повернулся к нашему водителю. Он лежал лицом на руле. — Когда выходила, отключила, — объяснила Черепаха, поднимая руку. Что-то мелькнуло в воздухе и влипло ей в ладонь. — Нам ведь не надо, чтобы лишние свидетели были? Убери его и садись за руль.

— Ехать-то куда? — не слишком соображая после такого представления, спрашиваю я, перекладывая бессознательного водителя на заднее сиденье.

— Прямо, — уверенно сказала паучиха. — В любом случае подальше отсюда. Зачем нам отвечать на вопросы? Отъедем подальше, позвоним. Пусть встречают. На дороге останавливаться категорически запрещено, пусть полиция сама с ними разбирается.

— С кем? — удивился я.

— С ними, — показывая на трупы, пояснила Черепаха. Тот, что остался без рук, уже тоже признаков жизни не подавал. — Лежать на дороге запрещено правилами дорожного движения.

Я невольно хмыкнул.

— Давай езжай, — потребовала она.

Я снял ручной тормоз, и машина послушно покатилась. Автомат в некоторых случаях большое удобство. Не надо разбираться с переключением скоростей. Крути себе руль, объезжая препятствия, и дави на газ.

— А с этим мы сейчас поработаем, — пробурчала Черепаха, положив руку водителю на голову. — Хороший экземпляр. Внушаемый. Мы не останавливались, — сообщила она то ли ему, то ли мне. — Быстрым маневром объехали грузовик бандитов, попытавшийся встать поперек пути, и, пока они снова набирали скорость, умчались вперед. Тебе, к сожалению, стало плохо.

Я понял, что это все-таки обращено к шоферу.

— Сердце паршивое. Ему стоит зайти к кардиологу, проконсультироваться. Мне не нравится все это представление, — сообщила она уже мне. — Сразу не сообразила, но в первый же день такие глупые грабители, и на частной дороге, где им совершенно нечего делать. Особенно после этих разговоров про плохих негросов. Слишком похоже на… ну знаешь, как молодым воинам устраивают. Ловят на первом деле, долго бьют и смотрят на реакцию. Как себя ведет и не раскис ли при первой сложности и виде собственной крови. Впрочем, — небрежно добавила она, — плевать. Даже если это были случайные типы, буры непременно догадаются, что-то наш шоферюга успел наболтать в переговорник. Пусть боятся. В деловых отношениях всегда лучше немного страха. Пусть в будущем хорошо подумают, если в голове появятся разные вредные идеи. Ага, — удовлетворенно сказала Черепаха, — порядок. Минут через пять очнется.

— И что это было? — спросил я.

— Обычная «Резка» в моем исполнении, — гордо ответила она. — Абсолютное оружие. Дальность ограничена исключительно видимостью, а время работы — размером «Накопителя». Сквозь стены не проходит, вещь вполне материальная. Изображение — это обычный фантом. Можно такое, можно другое, просто заготовка должна быть. Любой спецназ порежу на куски в считаные секунды. Давно хотелось испытать, а здесь такой удобный случай представился.

— А говорил он зачем?

— Для смеха, — поведала Черепаха несколько смущенно.

— Очень было смешно, — саркастически вздохнул я. — Меньше надо всякие глупости читать. Главное в оружии — целесообразность. Раз — и покойник, а эти красивости хороши только для привлечения внимания. Вот увидел бы кто, что тогда? Наша работа состоит в том, чтобы быть невидимыми.

— Зато когда бы я еще увидела твою отвисшую до земли челюсть? — очень логично поинтересовалась Черепаха. — Ходит с вечно невозмутимой рожей, ничем не удивишь. Не нравится такой вид, придумаю другой. Для каждой страны свой. В Японии можно этого… Годзиллу, в США Кинг-Конга. А в России Сталина с Берией.

Она зашлась от хохота. Я представил себе Сталина, откусывающего голову у очередного демократа на предвыборном собрании, и тоже невольно хохотнул. Годзилла не так впечатляет.

— И ведь никто не поверит, — трясясь от смеха, сказала Черепаха. — Хоть фотографируй, хоть интервью бери. Напечатают только в разделе диких выдумок. А тоже способ заработать огромные деньжищи — «Навожу смертельную порчу на политиков при помощи духов, недовольных нынешним курсом государства…» Как думаешь, многие скинутся на президента после одного реального примера? Половина любой страны!

— Отчет из лаборатории, — сказал Шон, бросая на стол толстую папку.

Джоан сразу отодвинула ее в сторону.

— Словами, вкратце.

Он уселся в кресло напротив.

— После проверки записей наших гостей с подробными инструкциями и изучения образцов я даже испугался. Что тут скажешь? Это гораздо больше, чем нам пообещали. Не только опреснительные станции морской воды большого размера. Можно выпускать микрофильтры для очистки воды в квартире, маски для подводного плавания, для работы в опасных средах, очистительные станции — сточные воды, химические отходы, даже регенерация для космических кораблей. Возможность подмять под себя целые промышленные отрасли. Одна проблема — мы не потянем проглотить такой кусок. Не наш профиль. Надо выходить на более высокий уровень и приглашать к работе другие фирмы. Проще вообще сосредоточиться на выпуске самого фильтра в разных вариантах.

— Патент?

— О! Вот это без проблем. Описание уже официально зарегистрировано, наш приоритет никем оспорен быть не может. Многие пытались работать в этом направлении. Рано или поздно кончалось пшиком. Я ничего не понял, но наши яйцеголовые пускают слюни и рыдают горькими слезами. Научным сообществом это направление, считающееся малоперспективным, было упущено. Кое-какие из известных фирм в Европе и Азии, названия нужны? — поинтересовался он, Джоан отмахнулась. — Да это и неважно, уже организовывали схожие группы для создания такого материала, но требуется парочка миллиардов вложений, без всяких гарантий. Дело заглохло. Мы просто оказываемся у финиша лет на пять — десять раньше. А может — и на двадцать. Тут гарантий никаких. Так что в теории ничего страшного и бросающегося в глаза. Просто вложить надо буквально миллиарды, а мы получаем бесплатно. Причем некоторые свойства материала, да и сам фильтр, как я понял, достаточно просто копируются, но раньше никто ничего подобного не делал. Очень сложное соединение очень простого саморазмножающегося при определенных условиях образца. Зная точные параметры, мы впереди планеты всей, но вычисляется достаточно легко. Максимум год — и повторят. Когда стало понятно, что к чему, я все герметично закрыл. Сейчас все, имеющие хоть малейшее отношение к проверке этого фильтра, практически на казарменном положении. Даже те, кто мог что-то слышать краем уха. Там сейчас охраны больше, чем на складе ядерного оружия. Долго тянуть нельзя, может просочиться информация.

— Значит, — задумчиво сказала Джоан, — собираем пресс-конференцию. Похвастаемся достижениями. Что там насчет операции прикрытия?

— Можешь пролить скупую слезу над судьбой гениального Ученого из племени зулусов, — криво усмехнувшись, ответил Шон. — Не успел продать нам свои замечательные разработки, как его вместе с семьей убили. Этим их любимым способом, когда резиновую шину на шею надевают и поджигают. Совсем обнаглел, в университете преподавал, не желал делиться с соплеменниками. Сидел в своей университетской лаборатории и что-то там изучал.

— Надеюсь…

— Конечно, нет, — возмутился Шон. — Просто подобрали соответствующего покойника, вдрызг разругавшегося с начальством. Как только всплывет вопрос об авторстве, будут разговоры. Живым рты не закроешь, проговорятся, что пришло со стороны. Так пусть будет конкретное имя. Он хоть и был с хорошими мозгами, но звезд с неба не хватал. Зато требовать поделиться доходами университет не сможет. Выгнал его за три месяца до контакта с нами. Все реально, он действительно подавал заявку на прием к нам на работу.

Джоан с одобрением посмотрела на сына — молодец он все-таки, все предусмотрел. А Шон продолжал:

— Университетские все равно проявятся и попробуют что-то получить, но юридически мы полностью чисты. Это в первую очередь проверялось. Что там было в контракте, и над чем он работал. Гениальная мысль осенила его исключительно после увольнения, и делал он все самостоятельно, с нашим оборудованием. Без конспирологии, мол, убили злобные буры за большие деньги, не обойдется, но этот вариант лучший. Потом прочитаешь его биографию и где ты с ним встречалась. На самом деле пересекались на каких-то приемах, так что все чисто.

— Смахну еще одну слезу, — сказала Джоан, — и объявлю о создании благотворительного фонда для талантливых детей. Можно не только в ЮАР. Заодно и проще будет деньги крутить. Наши партнеры в них очень заинтересованы. Их можно понять. Что там насчет их просьбы?

— Уже, — лаконично ответил Шон. — Прибыло в Лос-Анджелес. Вывозить — это их проблема.

— Все-таки они русские, — уверенно сказала Джоан, — и не рассказывай, что в России не одни русские бывают, я сама знаю. Как минимум живут там. Как, интересно, они будут все это ставить? Нормальный патронный завод под ключ года два специалисты строят, да он еще имеет размер изрядной величины. У них замах поменьше, но по инструкции еще суметь надо.

Шон удивленно поднял бровь.

— Знаю-знаю, — устало сказала Джоан, — не наше дело. Тут от парня поступили данные на крайне дорогой и очень сложный автоматический японский центр, — передавая Шону компьютерный диск, пояснила мать. — Вот там он желает присутствовать при установке, налаживании. Потом японцев отправляем домой и все разбираем снова, тщательно фиксируя, что и в какой ящик. Опять же в его присутствии. Это возможно?

— Почему нет? Купить можно все, что угодно. Хочет смотреть, пусть ходит. Деньги, как я понимаю, у них есть. А если мало, то скоро получат еще от нас. Из очередного благотворительного фонда.

— Это только у меня такое впечатление, что после этого они испарятся навсегда, при условии, что переводы и финансовый отчет будут поступать в этот самый банк на Багамских островах регулярно?

— Это не впечатление, а твердая уверенность. При необходимости можно попросить о встрече, такая возможность предусмотрена, но сами они не придут. Им это гораздо опаснее.

— А жаль, врач такого уровня нам бы очень пригодился.

Шон молча закатил глаза.

— И все тебе не так, — добродушно сказала Джоан. — Неужели камни в почках лучше?

— Хуже, — согласился он. — Только меня от этой девицы в дрожь бросает. Что-то в ней очень неправильное есть. Парень — руки, стрелок. С ним общаться можно нормально. Все инструкции по работе с фильтром он давал, она просто присутствовала, только иногда так глянет, что чувствуешь себя подопытным кроликом, которого не то резать сейчас начнут, чисто из любопытства, не то кушать. Может камни в почках вывести, а вполне возможно — способна и засунуть их в сердце. Или еще чего похуже. Служебные собаки ее боятся до усрачки, уж прости за грубость. Она до забора прогуляться вышла, так пес у охранника стал рваться, потом на хозяина накинулся и укусил. Пришлось застрелить. Хорошая собака, выученная, первый раз такое. Что надо, чтобы дрессированного служебного пса напугать, я не представляю. Он на людей обучен кидаться, а не бегать от них. Что-то почуял, жаль, спросить невозможно. А самое интересное… попробуй их лица вспомнить.

Он с интересом посмотрел на мать и торжествующе усмехнулся на ее недоумение:

— Вот именно, никаких проблем с узнаванием, а заочно толком и описать не сможем. Про камеры нас предупредили, так что явно никто не снимал, но бывают случаи, когда случайно в зоне видимости оказываются, и тогда камеры стандартно не работают. Издалека попробовали ради интереса. У бедняги фотографа теперь большие проблемы с потенцией. Он так и говорит: мол, посмотрела в его сторону и сглазила.

Джоан скептически улыбнулась, но промолчала.

— А еще Патрик упорно твердит, что они тогда нормально доехали, и не врет — сам верит. Про то, что кричал в микрофон, абсолютно не помнит. Только через пять минут на месте была вторая машина, которая обнаружила три трупа с отрезанными головами и один без рук. Чисто так, с одного удара… Плохая идея была попугать их и посмотреть на реакцию. Бензопилы или меча у них в багаже нет, а вопросы задавать очень не хочется. Как бы после того я тоже не поверил, что Луна из зеленого сыра сделана. Так что обманывать ее я бы очень не хотел. Неизвестно, чем может кончиться. Честность — лучшая политика.

— А кто собирается? — удивилась Джоан. — Но любопытно от тебя такое услышать. — Шон молча пожал плечами. — Я-то считала, что он старший, разве нет?

— Он говорит за двоих, а вот кто решает, нам не видно. По мне, так у них разделение обязанностей. Есть старший, которого мы никогда не увидим. Парень с нами дела ведет, разные вопросы обсуждает, а девушка, если что, будет всех убивать. Причем не руками. Как это эльфы делали. Посмотрит дурным взглядом — и весь квартал можно на кладбище везти.

— Вот так?!

— Именно так, — твердо сказал Шон. — Мне даже пришла в голову интересная мысль. Что, если в ЭГО есть свои подводные течения? В любой корпорации кто-то кого-то подсиживает и свои делишки за спиной у начальства обделывает. Они нам голову морочат, а на самом деле работают на эльфов. Отсюда и интересные технологии, и изумительные врачебные возможности, и даже передача вестей на ту сторону. Нет никакого нелегального контакта. Все посещения вполне официально через их контору. Вот и ходят они в эту самую инопланетию мимо закрытых глаз своего же товарища по тамошнему Кембриджу, или как там у них называется. Или вообще за взятку, как у людей принято. Почему-то прямо продавать технологии ЭГО не любит, так нашли такой интересный способ. Вроде к ним никакого отношения не имеет, и в случае чего — никаких концов.

— И для своих интриг им понадобился патронный завод?

— Действительно, слабое место в моей теории, — согласился Шон. — На кой черт им эти станки? Ничего мы об эльфах не знаем. И о наших знакомцах тоже практически полный ноль. Поэтому никаких резких движений и по возможности минимальный контакт.