Дорога на Землю

ГЛАВА 2 Земля. Прибытие. Ярослав

— Поехали, — сдавленно прошептал Рафик, обнаружив долгожданную мембрану, появившуюся в центре пустого, огороженного матерчатой лентой квадрата. — Щас махну рукой. Уже особо и не надеялся. Два месяца дожидаться — у любого терпение лопнет. Хорошо еще, что камеру оставили присматривать.

Я подобрал в углу свой давно приготовленный к походу вещмешок с «Флягой» и проверил оружие. Он тоже прихватил свой. Теперь автомат в руки, и мы готовы к подвигам.

— Летчик! — позвал я.

— Слушаю, — отозвался мгновенно тот.

— Закрой дверь и проследи, чтобы сюда не лазили. Потом Черепаху позовешь, пусть подежурит. Мы никуда не отлучались.

— Да помню я, — с обидой ответил Летчик. — Я не вы — о чем договаривались, не забываю никогда. Зверь, Даша, Лена, Черепаха будут предупреждены. Поставят камеру, и подождем. Остальным знать не положено.

— Иди, проводник, — предложил я, оглянувшись на Рафика.

— Нет уж, — нервно хохотнув, ответил он, — твои заморочки, сам и шагай. Я еще вон когда сложил с себя честь первооткрывателя Земли. Ты старший. Как там у вас — «Вожак идет первым, защищая молодежь от опасности…» Вот и иди ты первым.

Меня уже заранее слегка в пот бросило, и все мышцы напряглись. И хочется, и боязно.

— И не вздумай потом требовать, чтобы про тебя писали в учебниках, — возмущенно ответил я. — Можно подумать, мне не страшно. Вычеркиваю тебя из первого абзаца, только представители Клана совершают Великие Открытия. Людям это не дано.

На самом деле Дашка ясно сказала, что мы вернемся, так что волноваться вряд ли стоит. Во всяком случае, в этот раз. Эти ее изумительные предсказания, порой не пойми на чем основывающиеся, как правило, верны. Только теперь она подробности не рассказывает, исключительно выводы. Например, Доцента она брать нам с собой категорически запретила — то ли его там грузовик собьет, то ли еще что, но на Земле Доценту не место, сказала она. Объяснить толком не может, а вполне возможно, и не хочет. Я вот всерьез подозреваю, что в прошлом году навестить наших крысиных данников она мне категорически запретила не из-за очередных пророческих снов с неведомыми опасностями, а чтоб я поменьше встречался с тамошними девками. Я особо не возражал, одного большого скандала мне хватило. А то вообще выдает что-то невразумительное: «Встретишь монгола, и будет от него большая польза» или «Попросится к тебе домой цыганка — не отказывай».

Я шагнул вперед. Ничего удивительного не произошло. Все было привычно, много раз проверено. Легкое сопротивление мембраны, потом — раз! — и ты уже на той стороне. Расстояние роли не играет, переход мгновенный. Я моментально метнулся вбок, готовый стрелять, но достаточно серьезно врезался в грязный верстак и зашипел от боли. Небольшое помещение было все завалено каким-то старым барахлом, кроме небольшой площадки прямо у двери и расчищенного квадрата, куда мы и приземлились. Рафик стоял с другой стороны портала, настороженно шаря по сторонам взглядом, и в руках держал «стечкин».

— Гараж Лехи? — спросил я.

— Понятия не имею, — пряча пистолет в подмышечную кобуру, ответил он. — Никогда здесь не был, похоже, именно то самое место. Однако радует, что нас не дожидались радостные хари с автоматами и наручниками. И что мы благополучно прибыли. Смогли сюда, значит, сможем и обратно. Мы сделали гигантский шаг для… Собственно, для кого? — задумчиво спросил Рафик сам себя. — Человечество к нашим достижениям имеет очень мало отношения, и делиться мы с ним не собираемся. Будем считать, исключительно лично для нашей тесной компании.

— Сообщение о прибытии отправил, — пропихивая в мембрану записку, доложил я. — Теперь, — сдвигая ногой один из треугольников и глядя, как мгновенно закрылся проход, — осталось немного подождать. Количество энергии надо проверить, цвет индикатора странный. Совсем на другой результат рассчитывали.

— Замок висит на двери, и в щель ничего, кроме стенки напротив, не видно, — пытаясь выглянуть наружу, поделился Рафик. — И то толком не разглядеть, просто дверь от времени слегка перекосило, и образовалась щелка.

— Люди — они тупые, — с сочувствием сказал я, доставая телефон. — Если здесь есть Летчик, а он непременно имеется, раз портал сработал, то незачем подкоп делать, мы просто сообщим о своем прибытии. Впрочем, он и так должен был узнать об этом моментально.

— Уже идет к вам помощь, — сказал знакомый голос из телефона. — У Татьяны имеется очень странное средство передвижения под названием мотороллер. Страшно слабосильный двигатель, но передвигаться быстрее, чем на общественном транспорте. С прибытием!

— И тебе спасибо, — ответил я. — Потом спокойно поговорим.

— А кроме того, — сообщил я Рафику, — это точно Земля. У нас так сильно всякой гадостью не воняет. Где бы насморк подцепить, чтобы спокойно можно было по улицам ходить?

— А чего это вдруг — «потом поговорим»? — переспросил Летчик. — Время есть, вам все равно дожидаться. Сразу несколько интересных вещей могу рассказать. Что у меня теперь нет контакта с первоначальным Летчиком, вы уже должны были понять. Отсюда сразу несколько следствий. Могу считать себя совершенно самостоятельной личностью, у меня теперь свой, отдельный, опыт. И имя, попрошу его запомнить — Протей.

— Очень приятно, — пробормотал Рафик. — Желания у тебя наверняка тоже появились — отдельные и новые?

— Я пока размышляю, — сообщил бывший Летчик. — Но интересные возможности появились. Возможность роста у меня ограниченная, но теперь все можно начинать сначала. Еще один важный эксперимент крайне необходим. Если я попадаю назад, то остаюсь самостоятельным, или опять произойдет слияние? Оба варианта совсем неплохи, но хотелось бы знать точно. В любом случае обмен информацией должен получиться. Все, что я узнаю тут, станет известно там, если телефон будут носить туда и обратно.

То, что вас интересует, я легко узнал через Интернет. Новиков Олег Викторович проживает по прежнему адресу, телефон сменился, но новый есть в обычном справочнике. С этим проблем не будет. Остапчук Валерий Петрович изрядно заматерел, он сменил адрес, телефон, должность, и вообще через открытые источники к нему не подобраться. Не олигарх, конечно, но с большими деньгами. Еще двоих искать уже бесполезно — они на кладбище. Одного застрелили, другой вроде сам неожиданно помер. Пил сильно много, если верить газетам. Те менты, коих нам рекомендовал Доцент, оба в органах МВД уже не работают, числятся в каких-то частных структурах. А адвокат есть, продолжает отмазывать уголовников от справедливой кары суда. Не уголовные дела ведет, скорее по налоговой части. С этим пока торопиться ни к чему. Те контактные телефоны проверить невозможно, на другом конце неизвестно кто сидит, но только звонить по ним я бы не советовал. Даже при моей неискушенности в этих вопросах, это явно какие-то спецслужбы, нам с ними говорить не стоит. И последний господин ни в одном справочнике не значится, но есть его жена. Недавно справляла какой-то юбилей, и о ней в газетах писали. Там много высокопоставленных людей присутствовало, я проверял по другим статьям. Муж тоже упоминался — полное совпадение имени и фамилии, так что можно и попробовать поискать, но очень осторожно. За эти годы много воды утекло, никаких гарантий их правильного поведения при контакте дать нельзя.

— А залезть в чужой компьютер через Интернет ты сможешь? — заинтересованно спросил я.

— Если положить меня хотя бы на коробку сверху, — ответил он, — заползу и все узнаю. Через Сети не выйдет. Надо в программировании разбираться, а я не по этой части. Так что чудес от меня ждать не надо. Скажите спасибо, — обиженно заявил Протей, — что вообще что-то накопал за это короткое время.

— Спасибо, — послушно сказал я. — Ты единственный в своем роде, самый лучший из всех разумных, и что бы мы без тебя делали?

— А кстати, — спросил Рафик, — за какое время?

— Третий день со сборки портала пошел. Где Гном меня держал два месяца — без понятия. Я боялся что-то делать, еще не хватает привлечь внимание.

— А вот нам придется что-то делать с Трифоном, свидетель-наркоман Клану ни к чему. Единственное слабое звено, которое может навести на нас эльфов.

— Что, — спросил Рафик, — ты его того?

— Там посмотрим, — неопределенно отвечаю.

— А вот и гостья, — сказал я, услышав на улице тарахтение мотороллера, прекратившееся у нашей двери. Потом целеустремленные шаги и звяканье замка. Я сдвинулся в сторону, встав так, чтобы меня сразу не было видно, и взялся за рукоятку «Узи».

— Ты только палить сразу не начинай, — шепотом сказал Рафик.

Я сидел, не особо прислушиваясь к разговору, только один раз вмешался, надо было прикинуть, пока они беседуют, что у нас первое на очереди. Планов мы имеем громадье, как выполнять их — совсем другое дело. Сначала найти место, где будет возможно спокойно отдыхать, не дергаясь при каждом шаге снаружи, потом надо заняться Татьяной. Отговорить ее не получится, значит, на экскурсию сводить в Зону, и пусть паучихи блок на мозги поставят. Молодая еще, способна просто случайно лишнее сболтнуть. Нам это без надобности. И только затем выходить на контакт с господином Новиковым. Получится — можно думать дальше. Только все телодвижения потом.

Мы затащили ее мотороллер в гараж и пошли к выезду на дорогу ловить попутную машину. Странное место. Асфальт раздолбанный, деревья поломанные, мусор никто не потрудился до ящика донести, хотя он и имеется. Если бы у меня на острове кто-то себе такое позволил — непременно угодил бы под порку. Природа вещь нежная, перестаешь следить за порядком, потом вернуть все в нормальное состояние усилий в десять раз больше потребуется. Мы тоже дороги строим, но такого не бывает. Если работы общественные, никто не получит ничего обещанного, пока не оставит после себя идеальный порядок.

Очередной водила, выруливающий от однообразных жестяных ящиков, именуемых гаражами, на трассу, без проблем согласился подбросить нас до места. Машина у него была супер. Даже в наших местах такого металлолома не водилось. В багажнике просвечивали самые настоящие дыры, так что я испугался оставлять там вещи — во избежание их выпадения по дороге — и забрал в кабину, а дверь требовалось держать, чтобы не открылась на ходу посреди дороги. Хорошо еще, что не веревочкой привязывать.

Нет, я себе прекрасно представлял, что такое столица их родины, Москва, и кто там может проживать — вполне достаточно знаний от Зверя получил, но общее впечатление гораздо хуже, чем можно было ожидать. Может, в центре и замечательно, но мы проехали по какому-то спальному району. Стандартные однообразные бетонные девятиэтажки. Освещение имеется — и то хорошо. Кучи грязных мешков у мусорных баков, надписи на стенах домов, и не всегда приличного содержания. Непременный противный запах от машин с плохо отрегулированными двигателями. И вообще — общее впечатление запущенности.

У входа в одну из девятиэтажек нас, нетерпеливо приплясывая, поджидал молодой парень. На меня и Рафика ноль внимания, вручил Тане ключи и умчался по своим делам. Мне показалось, что слегка поддатый. Не сильно так, но успел.

В квартире был бардак. Как-то пришлось заночевать в доме, где сначала побывал взвод военных. Вот и тут приблизительно то же самое, только тот дом был оставлен врагам и о его содержимом не сильно заботились, а этот был хозяйский, но в том же плачевном виде.

Я долго и старательно отмывал липкую грязь с пола и собирал в большой мешок разные пустые консервные банки, бутылки и вонючие окурки. Рафик повздыхал, потом принялся нехотя помогать. Утром, не дожидаясь, пока он соизволит проснуться, я продолжил уборку, вынес еще один мешок с разным дерьмом. Потом направился к ближайшему киоску, который заметил еще вчера. Хоть с этим было все в порядке. По соседству уже сидели бабки в ожидании покупателей. Можно было купить овощей и даже пива, питаться припасенными концентратами я не собирался. Это в поле хорошо, а здесь можно позволить себе и свежие продукты. Заодно пора выяснить, что такое чипсы. Множество людей утверждало, что это хорошая закуска. Денег у меня не было, но, обрадовав продавца известием о выходе из запоя, я показал ему простенькое золотое колечко. За обручальное сойдет.

Странный тип, явно не из местных, совершенно неславянской наружности, наверное, это и есть то самое «лицо кавказской национальности». С бритой головой и классическим горбатым носом. Говорил он при этом без всякого акцента. Продавец покрутил своим выдающимся носом, но после короткой борьбы с просьбами войти в тяжелое положение, а не то уйду искать другого покупателя, колечко взял-таки, даже дал еще малость деньгами в придачу к продуктам.

— Жулик он, — грустно сказал у меня за спиной хриплый голос.

Я притормозил и обернулся. На деревянном ящике сидел мучающийся с раннего утра мужик. Точно, не бомж какой, одет вполне прилично, не воняет от него, но сильно побитый тяжкой жизнью.

— Это почему? — спросил я его.

— Еще пару сотен должен был дать, — порадовал он меня. — Даже вот так, с рук.

Я присел рядом и молча протянул ему банку пива. Мужик сорвал кольцо и долго жадно глотал.

— Ты тоже жулик, — отдуваясь, сообщил он. — Запой, видите ли, у него был…

Он попытался засмеяться и сложился пополам, кашляя и перхая. Я терпеливо дождался, пока он оживет, и вручил еще одну банку пива.

— А то я не видел людей после запоя. Не с таким выражением лица они ходят. Сказал бы, что отнял кольцо в темном переулке, я бы еще поверил, — благодарно кивая, сказал мужик. Банку он пока открывать не стал, хотя из рук не выпустил. — Вон какой здоровый, да и сел так интересно, на корточки, как бывалые зэки сидят.

— Нет, не приходилось, — как можно искреннее заверил я, — хотя есть у меня парочка знакомых с полным набором. И пальцы синие от наколок, и истории ужасные. У кого теперь нет таких приятелей?

Мужик покачал головой с сомнением, явно мне не поверив. А я продолжил:

— Тут другая история. Похоже, ты мне очень удачно подвернулся. Неудобно просто говорить было. Выгнала меня жена из дома. Если честно, так и права. Застукала меня с другой бабой. Ну выгнала, вроде в своем праве, что на деньги лапу наложила, еще понять можно. Не слишком большие сбережения, но жить на что-то надо. Я грузовики с товаром гонял, — поясняю, — а тут приехали покорять столицу, и так все неприятно повернулось уже на третий день. Она, сука, на прощанье из вредности все документы, включая паспорт, порвала и выкинула. Теперь, пока восстановишь, месяц пройдет, не меньше, а жить на что-то надо. Я здесь у приятеля завис, но вот он как раз запойный, жить хоть и можно, но денег нет.

— Я-то при чем? — равнодушно спросил мужик.

— А я кроме кольца из дома забрал еще одну ценную вещицу и хочу сдать в ломбард. Если уж расплевались, то пусть так — ей что-то, но и мне тоже положено. Сам дарил когда-то на свадьбу. Ты-то документы имеешь? Вот и помог бы мне с ломбардом…

— Ага, а потом меня повяжут мусора, — все так же равнодушно сказал он и, открыв вторую банку, отхлебнул пива.

— Ну я бы поклялся, что вещь чистая, но ты все равно не поверишь. Вместе пойдем, я продавать не хочу, в ломбард сдать только на время. Просто предъявить нечего, а там документы спрашивают. Наверняка какие-нибудь камеры имеются, засвечусь по полной программе. Нечего тебе опасаться, а я не обижу. Как потом деньги будут, непременно выкуплю.

— Дорогая вещь? — спросил он после паузы. Тяжело все-таки иметь дело с выпившим человеком, и запах у него неправильный, и реакции нестандартные. Ничего не поймешь толком.

— Я, когда покупал, двенадцать тысяч за этот браслет отдал.

— Рублей или долларов?

— Евро, — раздраженно ответил я. — Все равно в лучшем случае половину дадут. А то, что я рядом торчать буду, удивления не вызовет. Смело тыкай в меня и говори, что сам боишься с такой суммой гулять, меня позвал в охранники. Пусть запоминают, мне бояться нечего. Ну как?

— Все равно ты что-то крутишь, — сообщил он. — Уж приятеля-то своего притащить в ломбард вполне мог бы. Да ладно! — махнул рукой. — Я тебя отведу туда, где действительно камеры имеются и все чисто. Моментально за телефон схватятся, если краденая вещь. Если что, будет твоя рожа зафиксирована. А там уж сам решишь, что значит «не обижу».

— Вот и хорошо, — обрадованно сказал я. — Сейчас я отнесу это, — поднимая сумку с продуктами и показывая ему, — в квартиру, а потом вернусь, и пойдем.

Великая проблема — вырубить все их камеры, думал я, прыгая по ступенькам вверх. Я из Зоны пришел, и как избавляться от электроники — прекрасно знаю, только ни к чему это. Никто меня пока не разыскивает, а по браслету ничего не понять самому замечательному эксперту. Мы специально там, у себя, такие вещички отбирали, без надписей и любых намеков. Золото, десяток мелких рубинов. Да и цена правильная — настоящий земной ювелир прикидки давал. Он, правда, уже как лет пятнадцать не в курсе земных цен, но могло разве что подорожать. По-любому с этим мужиком хороший вариант подвернулся, Таню мы напрягать в последнюю очередь будем с такими вещами. Информация мне нужна, так что придется потом непременно выпить с этим типом для большей доверительности и пообщаться. Заодно выясню, как живется, в смысле бдительности милиции, и где тут настоящие бомжи тусуются. Неплохо бы паспорт купить. Краденый тоже прекрасно подойдет. Постираю до полной нечитаемости и пойду с повинной в милицию. Штраф в пятьсот рублей в нашем деле не главное, за стоящий документ можно и заплатить.

Лишней информации от местного жителя не бывает. Мало ли что я говорю по-русски и прекрасно помню проходные дворы в Лехином районе. Тут надо гораздо больше. Вот приду я на первый попавшийся рынок, отловлю там какого-нибудь украинца или таджика и попрошу с местным смотрящим свести. Где гарантия, что он не подсунет дерьмо вместо настоящих корочек или чисто из интереса не сдаст тем же ментам? Ему тоже надо с ними хорошие отношения иметь, а неизвестный тип со странными просьбами — это замечательный объект для стука. Интересная такая ситуация — чтобы скрываться, надо иметь знакомства в очень определенных, мало законопослушных кругах, а такие знакомые тебя запросто сдадут, спасая собственную шкуру.

Ну да ничего, попробуем так — это ведь только один из обговоренных вариантов. А не получится, попробуем по-другому. Есть у меня и другие контакты, а прибыли мы только вчера.

— Ну граждане тунеядцы, — входя на кухню и садясь за стол, сказал я. — Не сеем, не пашем, разговоры разговариваем. Где моя тарелка с большой ложкой? Меня нужно кормить вкусно и обильно, я единственный, кто в этом городе занимается делом. Все куда-то спешат, торопятся, хотя уже одиннадцатый час и положено производительно трудиться. На улицах масса людей, изображающих бурную деятельность и даже не пытающихся изображать. Столько энергии бессмысленно пропадает! Попробовал бы у меня кто-то в это время телевизор смотреть, быстро бы я ему нашел работу.

Таня торопливо вывалила остатки картошки с большой сковородки на тарелку и поставила передо мной.

— Молодец, — похвалил ее. — Будет от тебя польза. Судя по твоему присутствию тут, желание заполучить Большое Приключение у тебя не пропало?

Она молча посмотрела мне в глаза с вызовом.

— Твое дело, — согласился я. — Приступаю к нещадной эксплуатации. Вот, — доставая из кармана смятую газету, порадовал ее, — садишься за телефон и начинаешь обзванивать по этим объявлениям, что я подчеркнул. Нам требуется трехкомнатная квартира, чтобы не сидеть на головах друг у друга. Центр не нужен, зато необходим минимум мебели и подключение к Интернету. Телефон должен быть обязательно. Выступаешь за главного квартиросъемщика, сейчас все равно ничего лучше не придумаем. Я только наскоро просмотрел, можешь еще раз внимательно изучить, вполне мог что-то подходящее пропустить. Ищем в ближайшем Подмосковье — Люберцы, Мытищи, Одинцово и тому подобное, можно и за пятнадцать тысяч в месяц снять квартиру с мебелью-техникой. Я не сноб, чтобы снимать хату напротив Кремля, и все-таки неприятно напрягают эти цены. Что, интересно, кушают квартиросъемщики, после того как заплатят за аренду? Газеты утверждают, что средняя зарплата в России двадцать пять тысяч рублей. Врут, — убежденно сказал я. — Зачем в Москве работать? Сдай квартиру за сорок тысяч и отдыхай на даче. Вот смотри, — показывая одно объявление, пожаловался ей. — «Ул. Металлургов. Шестиэтажка. Сталинка. Кухня 10 кв. м, комнаты 20/15/20. Холл 12 кв. м. Мебель. 2-камерный холодильник, стиралка-автомат. На полу ламинат. На длительный срок. 40 тыс. в месяц». Что такое «ламинат» — понятия не имею, но я пока не миллионер… Или вот еще: «Ул. Богданова. Новостройка. Шестнадцатиэтажка. Комнаты изолированные 22/18/14. Кухня 13 кв. м. Две лоджии. Мебель. 35 тыс. в месяц»… И везде то же самое — тридцать пять — сорок тысяч рублей. А центр вообще от ста пятидесяти до двухсот тысяч в месяц для бедных приезжих. Правильно в песне поется: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва». Кому дорогая, а кому и золотая. Я бы вообще в деревню уехал, но там все всё друг про друга знают, а нам это ни к чему. В городе лучше, всем по фигу, чем занимаешься.

— А платить чем? — спросила Таня.

— А! Эти ваши сине-зеленые бумажки с памятником Ярославу Мудрому и часовней Казанской Богоматери.

Я отодвинул тарелки и начал небрежно вынимать из карманов пухлые пачки тысячерублевок и выкладывать на стол. Разлохмаченные они потому, что я старательно проверял несколько штук из пачки на свет. Есть там водяные знаки или нет. В ломбарде на меня смотрели изумленно. А что делать, если я в первый раз вижу бумажные деньги? Пусть лучше смотрят как на дурака, чем потом окажется, что я и есть он самый, взявший фальшивки.

— Раз, два… — выкладывая, считал я, — …три, четыре… Всего триста шестьдесят тысяч, не считая того, что я оставил себе на мелкие расходы.

— Ты уже успел кого-то ограбить? — изумилась Таня при виде огромной пачки денег.

Рафик хохотнул.

— Почему меня все подозревают в разных неприличных вещах? — старательно «обиделся» я.

— На себя посмотри со стороны, — посоветовал Рафик, — с такими габаритами и с такой мордой только сидеть в офисе и рекламой заниматься. Непременно есть у тебя страшный зверь байк, и масса татуировок имеется на теле под кожаной курткой. Да и не рассказывай сказки про свою добропорядочность и любовь к закону, уж я-то знаю.

— По нашим законам, украсть коней в дальнем походе — не воровство, а подвиг, — не согласился я. — А больше ты ничего знать не можешь. При тебе я никого не грабил. Все остальное добыто тяжким трудом в честном противостоянии с врагами. Рассказы за бутылкой имеют ценность такую же, как у вас, рейдеров, в кабаке, после возвращения, типа «Там, где мы были, страшные ужасы. Стоит на развилке дорог камень, и на нем написано таинственными письменами, которые никто прочесть не способен: „Куда ни пойдешь — налево, направо или прямо, — однохренственно пипец придет“». Тьфу! Никому верить нельзя, когда про подвиги рассказывают. Как раз когда сделаешь что-нибудь такое, что рассказать можно, совершенно не хочется. Ничего приятного. И иногда настолько противно, что лучше бы не было.

Рафик криво усмехнулся.

— Нет, никого я не грабил — ответил я на Танин вопрос, — просто продал одну вещичку. Даже не продал, заложил. Надо не потерять адрес этого алкаша, а то вдруг придется выкупать, да и для отчета. Уф, — с облегчением сказал, доставая квитанцию из кармана, — нашел. А то я уже не помнил, куда засунул. Пришлось за помощь проставляться, а после второй я обычно бумажки просто выкидываю. Ненавижу эти бумажные дела. В папочку положи, дырку пробей, подшей. Хорошо, что у меня собственный бухгалтер имеется. Впрочем, начальству всегда хорошо, удивленно поднимаешь брови и спрашиваешь с изумлением в голосе: «Как? Ты до сих пор не сделал?»

Рафик хохотнул. Как я общаюсь со своими родственничками, он прекрасно знает. Не так уж и часто я устраиваю разнос, пересаливать тоже нельзя, если не хочешь, чтобы бегали за разрешением на каждый чих.

— Мы пришли на Землю с начальным капиталом, — поясняю Тане. — Правда, не в деньгах. Там рубли с долларами и другими красивыми фантиками совершенно не в ходу. Вот смотри. — Я расстегнул боковой карман и вытащил из него маленький бумажный пакетик, осторожно развернул его. Мелкие — это брильянтики по три-четыре карата — сорок две штуки, стоимостью от тридцати до семидесяти тысяч долларов, а этот изумруд на восемнадцать каратов. Говорят, камни больше пяти каратов ценятся дороже алмазов, охренительно стоить должен. Ювелир отказался называть цифру, это уже коллекционная вещь. А вот это, — сдвигая пальцем, продемонстрировал ей, — александрит. Тоже мелочь, один карат, но, по агентурным данным, может стоить от одной до пяти тысяч долларов за карат. Двадцать один камешек. Еще есть сапфир и топаз, вставленные в кольца. Вот только соваться с этим без документов в магазин глупо. Цены зависят от размера, чистоты, окраски и огранки камня, и, конечно, приблизительные. Одно дело купить, совсем другое — продать. Я здесь получил меньше, чем рассчитывал, но больше, чем поспорил еще там. Не забыть бы квитанцию показать и выигрыш с Черепахи получить за недоверие к моим коммерческим способностям. Мелочь, а приятно.

Рафик с сомнением покачал головой, мол, фиг что получишь с Черепахи.

— Надо кого-то знакомого иметь, — обратился к Тане, — чтобы не кинули. Ты, — сказал ей в ответ на ее открытый рот, — пойдешь только в крайнем случае. Сегодня у нас другого агента нет, а баловаться часто с такими вещами — только навести на себя бандитов. Откуда нам знать, кто в том же ломбарде прикормленный, да и сложно объяснить наличие в кармане восемнадцатикаратного изумруда. На первый случай есть у нас немного простых золотых колец и цепочек. Это можно будет без проблем загнать, что я и сделал. Только не сразу и не все, — собирая со стола камни, поясняю. — Там одного золота полкило. Как бы ментов не позвали… Решат еще, что ворованное.

— А проба? — спросила Таня.

— Я тебе удивляюсь, — отмахнулся от нее, — такие глупости. При желании «честные» жулики всегда найдут возможность поставить клеймо. Там у нас, — показал я в сторону потолка, — специалисты в любой отрасли имеются. Надо тебе ассенизатора — будет. Требуется ювелир — найдем.

— Ювелира искать дольше, — сообщил Рафик.

— Разве что… Золото настоящее? Так это даже не обман. На некоторых изделиях российские стандартные клейма стоят, всем прекрасно известные — звезда с серпом-молотом или женский профиль рядом с цифрами 375, 500, 585 и 750, плюс шифр территориальной инспекции пробирного надзора, поставившей клеймо на ваше украшение. Посмотреть в лупу — все на месте, никаких тебе сплавов или позолоченного серебра, — убедительно кивнул. — Так что снимаем квартиру, перебираемся и приступаем к знакомству с одним интересным человеком. Или сначала мы ее отправим в неизведанные космические дали, на остров? — спросил я Рафика.

Таня умоляюще посмотрела на него.

— Пусть посмотрит, — согласился Рафик. — На новой квартире и поставим портал.