Дорогами мечты

Глава 17

Фиона настояла на том, что вернется в Лондон вместе с Фредом, насладившись более чем достаточно гостеприимством миссис и мисс Дюран.

— Фиона, дорогая, где же ты будешь жить? — обеспокоился Фред.

— В «Ритце» — где же еще?

— Но кто будет присматривать за тобой? Останься здесь еще на несколько недель, пока мы не поженимся.

— Нет. Со мной все будет в порядке. Если это тебя осчастливит, то я позвоню доктору Лоррингэму и попрошу его подыскать медсестру, которая будет жить со мной.

Истинная причина крылась в том, что Фиона остро ощущала неодобрение тетушки. Потому и желала уехать из Кодлингшелла побыстрее. И хотя пожилая женщина изо всех старалась не показывать виду, это создавало напряженную атмосферу, которую Фиона вряд ли могла бы перенести в отсутствие Фреда.

— Ну, если только ты пообещаешь поговорить с Лоррингэмом, — наконец сдался будущий супруг.

Минуло три недели с тех пор, как Фиона вновь воцарилась в своем обычном номере в «Ритце» вместе с милой рассудительной медсестрой средних лет, которая сейчас помогала ей подготовиться к визиту к доктору Лоррингэму.

— Мисс Бартон, дорогая, я не устаю повторять вам, есть все основания для надежды, но еще слишком рано радоваться, — серьезно втолковывала ей сестра. — Может, это всего лишь временное улучшение, как доктор Лоррингэм предупреждал вас по телефону.

— А может, — спокойно возразила Фиона, — это означает, что я снова буду видеть.

Это случилось сегодня рано утром, после того как Фионе принесли апельсиновый сок. Слабый, слабый проблеск серого цвета прорезал темноту. Она смогла разглядеть туалетный столик с тройным зеркалом. Это продолжалось всего лишь секунду, но она тут же яростно позвонила в колокольчик, чтобы рассказать об этом медсестре Винсент.

Медсестра тут же связалась с доктором Лоррингэмом. Он был еще дома. К разочарованию Фионы, он не смог встретиться с ней раньше трех часов дня — ему предстояло прооперировать двоих пациентов.

Все утро и половину дня Фиона провела в напряженном ожидании. Она ничего не сказала Фреду, когда тот, как обычно, позвонил ей в одиннадцать, и приказала сестре Винсент также хранить молчание.

— Вдруг это несбыточная надежда. Но если со мной все в порядке, то, узнает он об этом часом раньше или позже, уже не будет иметь значения. А если ничего не изменилось, Фред избежит ненужного разочарования. Неожиданно Фиона поняла, что так она объясняла Фреду, почему держала Бобби в неведении об истинных причинах ее посещения клиники. Тогда Фред отчитал ее, напомнив о мужской гордости.

Но эти ситуации были не совсем схожи. Если Бобби все равно впоследствии узнал бы о том, что ее прооперировали, то не было никакой необходимости рассказывать Фреду о ее визите к доктору Лоррингэму, если только она сама не захочет этого.

Но только в глубине души Фиона знала — Фред будет рассержен и уязвлен, если узнает, что она не захотела, чтобы он ее поддержал. По совету сестры Винсент она все утро лежала в постели. Потянувшись к телефону, Фиона сняла трубку и попросила соединить ее с «Морнинг сан».

«Фред всегда утверждал, что я быстро учусь», — улыбнулась она про себя.

Давно отказавшись от надежды, что Фиона снова будет видеть, Фред стал еще более настойчиво, чем сестра Винсент, предостерегать невесту от ложного оптимизма.

— Может, тебя ждут чудесные новости, Фиона. Но только я постараюсь даже не думать об этом до тех пор, пока ты не повидаешься с доктором Лоррингэмом. И тебе советую поступить точно так же.

— Но я не могу думать ни о чем другом. Ожидание просто ужасно. До трех часов еще целая вечность.

— Я не смогу приехать и отвезти тебя на Харли-стрит, но я приеду, чтобы забрать тебя оттуда.

— Пожалуйста, не надо, Фред. Приходи, как обычно, сегодня вечером.

— Ты на самом деле этого хочешь?

— Клянусь.

— Ты не возражаешь, если я позвоню доктору Лоррингэму после того, как ты уйдешь?

— Нет, если это сделает тебя счастливее.

Повесив трубку, Фред бессмысленно уставился на стену. Его первой реакцией на то, что Фиона рассказала ему о слабом сером проблеске, был яростный гнев. Разве мало она испытала, чтобы позволить увлечь себя надеждой! Это же просто галлюцинация! Он посмотрел на часы. Поговорить с Лоррингэмом можно будет только через несколько часов.

Он ничем не мог помочь Фионе и постарался сконцентрироваться на статье. Но хотя Фред изо всех сил пытался угодить Хендерсону, он чувствовал, что после того, как подал заявление об отставке — сразу после возвращения из Кодлингшелла, — он больше не принадлежал газете.

Окружающие восприняли известие о его помолвке более терпимо, чем он предполагал. Хотя Хендерсон и заявил с присущей ему прямотой:

— Ты взваливаешь на себя большой груз, парень, женившись на женщине с такими деньгами. От тебя зависит, сумеешь ли ты доказать, что не правы те, кто станет кричать, будто ты лезешь с головой в золотую петлю.

Джун, к его удивлению, была полностью на его стороне.

— Верно, ты очень любишь Фиону Бартон, если попросил ее стать твоей женой, — сказала ему Джун.

Фред знал, что она не имела в виду слепоту Фионы. Джун понимала, что, принимая миллионы Бартона, он подвергал свою любовь последней, решительной проверке.

Она была взволнованна, когда Фред рассказал, что наконец собирается засесть за роман, о котором они так много говорили.

— Ты сможешь сделать это, Фред! Я всегда говорила. Надеюсь, у тебя хватит порядочности предложить его в первую очередь моему агентству.

Он получил множество писем и телеграмм с поздравлениями, некоторые были от людей, чьи имена Фреду ни о чем не говорили. Журналисты пытались взять у него интервью, но он ограничился тем, что позволил напечатать в «Морнинг сан» свою фотографию.

Фред выскочил, чтобы, как обычно, перекусить сандвичем, и снова вернулся к работе, исполненный решимости не думать о Фионе. Но краем глаза он следил за тем, как черепашьим шагом движется стрелка его часов. Наконец она приблизилась к трем.

Фиона должна уже находиться на Харли-стрит. Он молил, чтобы доктор Лоррингэм не заставил ее ждать. Будет ли удобно позвонить через полчаса после назначенного времени? Нет, лучше подождать до без четверти четыре, вдруг консультация затянется или же доктор не сможет принять ее в назначенное время.

Телефон на его столе зазвенел в пятнадцать минут четвертого. Он поднял трубку и услышал голос Фионы.

— Я все еще у доктора Лоррингэма, но мне не терпится сообщить тебе поскорее, — задыхаясь затараторила она. — Фред, со мной все будет в порядке.

— Ты имеешь в виду глаза…

— Что же еще? — взволнованно рассмеялась Фиона. — Мне предстоит еще одна операция. Подправить кое-что — так сказал доктор Лоррингэм. Не о чем беспокоиться. Я снова буду видеть. Мне даже не придется носить очки.

Фред только сейчас смог выдохнуть:

— Фиона, я так благодарен. Так благодарен, что ты позвонила.

— Доктор Лоррингэм настаивает, чтобы я немедленно вернулась в клинику. Он уже позвонил директрисе. — Она смущенно добавила: — Боюсь, нам придется отложить свадьбу на несколько недель. Но мы все хорошенько обсудим, когда увидимся сегодня вечером.

— Да, правильно, — поддакнул Фред. — Поговорим об этом позже.

Но еще не успела Фиона положить трубку, как он вдруг осознал, что означает лично для него такой поворот событий. Ей больше не потребуется человек, который присматривал бы за ней днем и ночью. Ей не нужно будет хоронить себя в деревне — они присмотрели прекрасный домик в георгианском стиле в восточном Сассексе, но, слава богу, Фиона еще не успела подписать документы! Она сможет вернуться к своему обычному образу жизни, порхая с одного модного места на другое. Сможет выбрать мужа из блестящего окружения, вместо того чтобы выходить замуж за мрачного нищего журналиста.

Оглядывая свою маленькую, неряшливую комнатку, заваленную газетными вырезками, с картой мира, прикрепленной к стене, Фред попытался поздравить себя с тем, что он счастливо отделался. Теперь ему не придется бросать работу, чтобы стать сиделкой при богатой слепой супруге, благодарить ее за каждый кусок хлеба, за крышу над головой до тех пор, пока он не станет писать романы, которые понравятся публике.

Кого волнует то, что он по уши влюблен в нее? Ему была хорошо знакома грызущая боль в сердце, когда он представил себе, как будет жить без Фионы. Со временем острая тоска превратится в тупую боль, которая станет частью его самого на всю оставшуюся жизнь.

Да, да, да, он поговорит сегодня с Фионой. Что касается его, то она может чувствовать себя свободной, словно ветер. Фред очень надеялся, что Фиона не станет разыгрывать «благородство», делая его положение еще более невыносимым.

Первое, что он заметил, войдя в ее гостиную, — бутылка шампанского, охлаждающаяся в ведерке. Забыв о собственных проблемах, Фред суеверно подумал: «Не слишком ли она торопится? Ведь впереди еще одна операция. О, почему она не подождала того дня, когда наконец сама сможет налить себе бокал?»

— Фред, дорогой, какой ты милый, что пришел пораньше. — Фиона узнала его походку, едва мужчина ступил на толстый ковер ее комнаты.

Он подошел и легонько поцеловал ее:

— Как я рад за тебя!

— Будь счастлив — за нас! — поправила она. — Я чувствую, что повеселюсь сегодня. А ты, милый? Давай начнем с вина.

Он наполнил два бокала и вложил один в ее руку, затем легонько чокнулся с ней:

— За тебя, Фиона.

Она зажала бокал в ладонях:

— Что случилось, Фред?

Он испугался:

— Ничего. С чего ты решила?

— Мне кажется, у тебя что-то на уме. Ты не кажешься счастливым.

Поняв, что, наверное, выдал себя, Фред уже был готов сказать правду о том, что теперь, когда с ее глазами все будет в порядке, она может считать себя свободной. Но он взглянул на нетронутый бокал и припомнил свои опасения. Если он скажет сейчас, что ей совсем необязательно теперь выходить за него замуж, то потом никогда не сможет разубедить Фиону, что вовсе не из жалости он делал ей предложение.

Наверняка даже такой выдающийся доктор, как Лоррингэм, не может на сто процентов быть уверенным в результатах операции. Нужно подождать, когда зрение окончательно вернется к этой прекрасной мужественной женщине.

— Дорогая, — Фред напустил на себя легкомысленный вид, что далось ему с трудом, — просто я ошеломлен замечательной новостью. Выпей, милая, и давай веселиться, как ты предлагала.

Он чокнулся с ней, и на этот раз она чуть-чуть отпила.

— Ты бы не мог освободиться на часик-другой завтра утром? Я хочу съездить с тобой к адвокатам по поводу нашего дома…

— Ты ведь не хочешь покончить со сделкой прямо сейчас? — прервал ее Фред.

— Почему бы и нет? Или тебе это все не по душе, дорогой? — Ее голос был мило озабочен.

— Мне все нравится. — В его памяти мелькнули строгие, очаровательные очертания дома, розовый кирпич среди хвойных деревьев в дымке серо-розового рассвета. — Только что ты будешь делать в деревенском доме в Англии, Фиона, теперь, когда снова все будешь видеть?

— Это будет наш дом. Мы по-прежнему сможем путешествовать, если ты чувствуешь, что это поможет твоему творчеству, Фред.

Он поморщился, узнав интонации Леди Щедрость, что всегда так раздражало его, даже когда эта щедрость предназначалась вовсе не ему.

— Но мне было бы приято думать, — продолжала Фиона, — что наш домик «Чантри» всегда ждет нашего возвращения.

— Я вовсе не о себе думал. Я могу отыскать весь необходимый мне «национальный колорит» здесь, в Лондоне.

— Мой ершистый журналист! — нежно улыбнулась женщина.

— Это что еще такое?

— Мое тайное прозвище для тебя. Но вернемся к «Чантри». Неправда ли, какое милое имя для дома? Одно я отчетливо поняла за эти дни — непостоянство того, что мы так легкомысленно воспринимаем как должное. Я никогда не задумывалась о слепоте, а теперь вдруг начала ценить простые вещи, которые могу потерять. Это заставило меня искать надежности — например, собственного дома. Разумеется, дом может сгореть дотла, но только я хочу хотя бы попробовать создать настоящий семейный очаг. Ведь у меня никогда его не было. Хотя, надо признаться, я сама не желала его, — Фиона усмехнулась, — до последнего времени.

— А как же шато Мари? Если бы он позволил тебе делать с ним, что тебе захочется? — с вызовом спросил Фред. Господи, как же мучительно ему произносить имя мужчины, которого, как Фиона призналась, она все еще любила.

— Это не одно и то же, — возразила ничего не подозревающая невеста. — Даже когда я разрабатывала свои грандиозные планы модернизации шато, я никогда не считала его своим. Это был дом Поля. Я просто хотела сделать его более удобным для него, вот и все.

— Ты хочешь, чтобы я освободился завтра утром?

— Да, чтобы съездить со мной к адвокатам. Они сказали, что, если я оформлю на тебя доверенность, ты сможешь всем заправлять и подписывать все бумаги, пока я буду в клинике. Но сэр Ральф сказал, что хочет видеть нас вместе.

— Если ты скажешь, в какое время, я постараюсь освободиться.

Фред чувствовал, что его затягивает. Но он не знал, что делать в этой ситуации. Ему оставалось лишь дождаться, когда ее глаза станут видеть, и вернуть ей ее свободу раз и навсегда.

Но что, если доктор Лоррингэм ошибался?

Нет, он разыграет до конца этот мучительный спектакль, притворяясь, что они с Фионой поженятся. Фред попытался представить, до какой степени увязнет в этом деле, если она оформит на него доверенность. Возможно, это означает не более чем возможность завершить до конца сделку с домом, пока она не в состоянии подписывать бумаги и тому подобное. Если Фиона хочет купить этот дом, он не видит особых препятствий. Если она впоследствии передумает, то разве расстроит Фиону Бартон потеря нескольких сотен на перепродаже?