Дорогая агония

- О, хорошо. Он все еще спит. Я боялась, что он очнется, пока я принимаю душ.

- С нами все в порядке.

Она сушит волосы полотенцем, предоставляя мне вид на её грудь. Её грудь определенно растет. Черт.

- Я ненавижу спрашивать тебя об этом, но ты останешься? Я боюсь, что он может скатиться с кровати. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы причинила ему боль, когда он был на моем попечении.

Мне даже не нужно об этом думать.

- Я могу это сделать.

- Завтра я куплю кроватку, если он останется еще на одну ночь.

- Все в порядке. Я не против остаться.

Я нужен ей, и я не против помочь с Гэвином. Я хочу снова быть с ней в этой постели, даже если чей-то ребенок будет между нами. Боже, я скучал по сну с Розой.

- Дай мне секунду, чтобы переодеться.

Забраться к ней в постель как в старые добрые времена, до того, как всё стало сложно. Она не знала, что я болен. Я не знал, что влюбляюсь в нее. И мы не зачали ребенка. Нашим самым трудным решением было решить, что приготовить на ужин.

Она в последний раз смотрит на Гэвина и выключает лампу. Я поражен тем, как даже самый маленький звук, дыхание кажется намного громче в темноте.

- В понедельник я иду к своему гинекологу. Думаю, они сделают еще одно УЗИ. Ты пойдешь со мной на прием?

Я так сильно этого хочу. Но я не могу ей этого сказать. Это несправедливо.

- Нет.

Она делает глубокий вдох, а затем выдыхает.

- Хорошо.

Она так тихо говорит, что я едва ли слышу. Я хочу извиниться перед ней. Сказать ей, как мне жаль, что ей придется пройти через это в одиночку. Дать ей знать, что мое сердце разрывается каждый раз, когда я подвожу ее. Показать ей, что причиняя ей боль, я причиняю боль себе.

Но вместо этого я ничего не говорю. Приблизив ее на шаг к ненависти ко мне. Она должна ненавидеть меня. Презрение ко мне сделает все это намного проще. Бог знает, что я уже ненавижу себя.

***

- Бастьен?

Просматривая биржевые котировки, я замечаю Розу, стоящую в дверях.

- Да?

Она заходит в мой кабинет и видит, что я не один.

- Ой, извини. Хелен не было на месте. Я не знала, что ты здесь с кем-то.

- Не...проблема, милая, - говорит мой новый клиент Виктор Мелтон, пожирая её глазами с головы до ног. - Что тебе нужно?

В руках она держит что-то похожее на контракт.

- Нужна твоя подпись на этих бумагах, но я могу вернуться позже. Это не срочно.

- Все в порядке, милая. Принеси бумаги, чтобы твой босс их подписал.

Я киваю Розе, и глаза Виктора Мелтона следуют за каждым её шагом, когда она пересекает комнату. Мне всегда нравилось, что она носит высокие каблуки на работе, но не в этот момент. Я ненавижу, как он наблюдает за ней, как будто он какой-то хищник, а она его жертва.

Роза стоит так близко, что я чувствую ее фруктово-цветочный аромат - персики и вишня. У нее свежий, чистый запах. Ничего лишнего. Всегда идеально. И, черт побери, я скучаю по нему.

- В четырёх местах.

Я подписывал такой контракт сотни раз, но я притворяюсь, что ищу строки, требующие моей подписи. Я хочу держать ее рядом как можно дольше. Прошло слишком много времени с тех пор, как ее запах вторгался в мои чувства.

Она наклоняется ко мне и указывает на последнюю страницу.

- Здесь тоже.

Подняв голову, наши лица так близко, что я могу наклониться и поцеловать ее. И я мог бы подумать об этом, если бы Виктора Мелтона здесь не было.

- Это всё?

- Пока. Я ухожу. Нужно что-нибудь сделать, прежде чем я уйду?

Она идет на прием к гинекологу, чтобы сделать еще одно УЗИ. Она должна узнать сегодня пол ребенка. И меня не будет с ней.

Не то, чтобы она не просила меня об этом. Думаю, она все еще надеется, что однажды я сдамся и скажу "да". Она понятия не имеет, как сильно я хочу это сделать.

- Нет ничего.

Виктор Мелтон не единственный, кто наблюдает за тем, как она выходит за дверь. Мы не разговаривали с Розой о том, чтобы объявить о ее беременности на работе. Я никому не рассказывал. Подозреваю, Розе никто ничего не говорил о ребенке. Но они также ничего не говорили о том, что она переехала из моего кабинета в свой.

Уверен, все в фирме знают, что у нас с Розой проблемы в отношениях. В том числе и Венди. Но даже она не сказала ни слова об этом.

Её беременность больше не нужно будет скрывать. Максимум нелелю. Практически середина срока. Она пытается скрыть одеждой, но её живот растет. Я украдкой смотрю на нее, когда она не видит, и замечаю, что Роза расцвела. Уверен, некоторые люди уже подозревают.

- Эта малышка горячая. Кто она?

С меня хватит Виктора Мелтона, клиент он или нет.

- Моя девушка. А также мать моего ребенка.

Это должно заставить его замолчать. Я прекращаю разговор о Розе и возвращаюсь к контракту, который мы обсуждали. Но это не отвлекает меня от мыслей о ней и радости, которую она будет испытывать без меня сегодня днем. По крайней мере, Вейл будет там с ней, так что она не будет одна. Приближается пять часов, и я не могу заставить себя остаться в офисе еще на минуту. Я знаю, что это не мудро, и, безусловно, не входит в мой план оставаться в стороне, но я умираю от того, чтобы услышать, как она говорит мне, мальчик это или девочка.

Я знаю, что как только я войду в дом, Роза уже будет ужинать. Определенно, морепродукты. Может креветки?

- Вкусно пахнет.

Она даже не поворачивается посмотреть на меня.

- Креветочный соус.

- Мой любимый.

- Почему ты здесь? - говорит она невозмутимым голосом.

Я не приходил домой так рано несколько недель, и я не могу вспомнить, когда мы в последний раз садились и ели вместе. Без сомнения, ей интересно, почему я здесь.

- Немного устал.

Не ложь, но это не та причина, по которой я не задержался допоздна в офисе.

- Конечно. Ты работаешь слишком много.

- Много работы.

Она знает, что я использую это как оправдание.

- Именно поэтому ты хорошо платишь своим многочисленным сотрудникам. Они должны заботиться о рабочей нагрузке. Твоя задача - притормозить и позаботиться о своем теле. Ты не должен истязать себя.

Она не ошибается. Я истязаю свое тело до предела, что уже слишком. У меня усиливается дрожь и начало дергаться левое плечо. Но самое страшное было, когда я упал, вставая с кровати ранее на этой неделе. Думаю, скоро мне придется рассказать своим сотрудникам. Лучше сделать это до того, как я провалюсь на работе.

- Знаю, я делаю слишком много.

- И все же ты делаешь это. Ты ошибаешься, если думаешь, что я не знаю, что ты задерживаешься на работе каждый вечер, чтобы не видеть меня. Я не хочу, чтобы ты подвергал свое здоровье риску, когда я могу сделать всё намного проще, уйти.

- Нет.

Я не готов к тому, чтобы она ушла.

- Баш, то, что мы делаем, не имеет смысла.

- Я сказал нет.

- Чего ты ждешь от меня? Половина срока. Ребенок, с которым ты не хочешь иметь ничего общего, скоро родится.

- Я не уверен. У меня пока нет плана.

Я не хочу думать об этом.

- Лучше бы ты придумал один в ближайшее время. Я не могу быть беременной и находиться в подвешенном состоянии. Мне нужно найти место, где мы с ребенком могли бы жить.

- Я не готов принять это решение. Ноябрь еще далеко. У нас есть время.

Она фыркает и отворачивается от меня. Это немного поднимает мой дух; напоминает мне о моей матери, когда она злилась на моего отца.

- Твой визит к врачу прошел хорошо?

Она колеблется, прежде чем ответить.

- Прекрасно.

Я рад, что все хорошо, но меня немного раздражает, что я получаю от нее всего лишь одно слово. Не то, чтобы я действительно заслуживаю большего.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Нет.

Она не предоставляет никакой информации. Она ждет, когда я начну спрашивать.

- УЗИ прошло хорошо?

- Да.

- Они определили пол ребенка?

- Да.

Эта женщина убьет меня.

- Я хочу знать, Роза.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

- Зачем? Ты не хочешь иметь ничего общего с этим ребенком. Для тебя не имеет значения, мальчик это или девочка. Было бы легче остаться отстраненным, если бы ты не знал.

Она не ошибается.

- Уверен, было бы лучше, если бы я не знал, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать.

Роза кладет руку на живот.

- У нас будет мальчик. Наш сын здоров и растет по графику.

Мальчик. Сын. Я всегда этого хотел.

- Спасибо, что сказала мне.

Эти слова - все, что я могу сказать, прежде чем мне приходится покинуть кухню, чтобы собраться с силами. У меня скоро будет сын.

Я иду в ванную и брызгаю холодной водой себе в лицо. Смотрю на себя в зеркало. Я ненавижу человека, который смотрит на меня. Этот человек хочет отвернуться от своего сына. Отказаться от жизни, потому что она не соответствует его критериям. Но есть и другая сторона моей личности. Она хочет бороться. Хочет жить с Розой и ее нерожденным сыном. Мечтает о счастливой семье и совместной жизни.

Разве я не самый счастливый человек в мире, у которого есть красивая женщина, мать моего сына, которая любит меня независимо от моей болезни? Независимо от прогноза. Независимо от того, как я обращался с ней.

Я беру себя в руки и возвращаюсь на кухню. Роза приготовила блюдо и сидит одна за столом. Точно так же, как и последние шесть недель.

- Не возражаешь, если я присоединюсь? Она смотрит на меня и, кажется, вздрагивает.

- Мне бы этого хотелось.

Когда-то мы с Розой ужинали вместе каждый вечер за этим столом. Она никогда не узнает, как я скучаю по этому времени с ней.

Она опускает вилку.

- Я рада, что мы делаем это. У меня есть кое-что, что я хочу обсудить с тобой.

Надеюсь, она не попытается вернуться к теме переезда. Этого не произойдет.

- Я хочу, чтобы у него было твое имя.

Это не проблема.

- Он мой сын. Паскаль. Конечно, я хочу, чтобы у него было мое имя.

- Я хочу, чтобы у него было твое полное имя. Бастьен Огюст Паскаль. И я хочу назвать его Гас.

Дерьмо.

Она хочет дать нашему сыну мое имя? Несмотря на то, что я сказал ей избавиться от него? Несмотря на то, что я сказал, что никогда его не увижу?

Мое сердце вот-вот вырвется из груди.

- Гас. Моей матери бы это понравилось, - задыхаюсь я.

Роза не могла знать, что маминым прозвищем для меня в детстве было Гас.

Боже, я чувствую себя таким ублюдком. Таким эгоистичным и дерьмовым человеком.

- Тебе нравится имя Гас?

- Мне нравится. Оно прекрасно.

У меня будет сын, и он будет носить мое имя. Это так незаслуженно. Она больше не улыбается. Едва даже смотрит на меня, и все же я знаю, что она все еще любит меня. Мое тело болит от ее потери. Не только физически. Моя Роза. Моя детка.

Время идет, беременность протекает, я даже представить не могу, как будет тяжело после того, как родится Гас. Я даже думать об этом не хочу. Не буду. Слишком больно.

Три недели спустя

Глава 25

Роза Миддлтон

- Малыш. Мама.

Я сонно открываю глаза, все еще находясь в стадии между сном и бодрствованием.

- Малыш. Малыш. Мама.

Мои глаза расширяются, и мое сердце начинает бешено стучать, когда я понимаю, что крик, который я слышу, это не сон. И похоже, что он идет снизу. Внутри дома. И это не голос Бастьена.

Я встаю с кровати, надевая халат на ходу.

- Баш?

- Малышка малышка мама.

Кто это, черт возьми?

- Прекрати называть ее так, мудак. Я говорил тебе, что ее зовут Роза.

Темп голоса Баша вялый. Может быть даже немного невнятный. Боже. Надеюсь, у него не произошло никакого эпизода, пока он обедал со своим другом из колледжа.

Я обворачиваю тело халатом, завязывая пояс на талии, и спускаюсь по лестнице.

- Что с ним случилось?

Бастьен сидит на третьей ступеньке снизу, предплечьями опираясь на бедра.

- Джек Дэниелс случился.

Зачем ему это делать? Даже идиот знает, что смешивание большого количества алкоголя с болезнью, ослабляющей мышцы, принесет неприятности.

- Ты пьян?

- Может быть немного.

- Немного, черт возьми. Да Паскаль в хлам.

Его друг хлопает его по плечу.

- Говорю тебе. Как в старые добрые времена.

Нет, это не просто как в старые добрые времена. Лучше бы этому мудаку убраться отсюда.

- Спасибо, что привез его домой. Дальше я сама.

- Ты беременна. Тебе не кажется, что тебе нужна помощь, чтобы поднять его по лестнице?

Ни за что этот парень не станет помогать Бастьену подниматься по лестнице. В конечном итоге они оба упадут.

- Мы справимся.

Он протягивает руки, защищаясь, как будто я его обидела.

- Хорошо. Как скажешь. Ты здесь босс.

- Позвони мне в следующий раз, когда будешь в городе. Повторим.

Этого не будет, если я что-нибудь с этим сделаю. Я стою над Бастьеном, скрестив руки, ожидая, когда его пьяный приятель уйдет. Я не буду упоминать его болезнь перед его другом или как безответственны его действия, но ему это так с рук не сойдёт.

Бастьен не дает мне времени и говорит:

- Я знаю, о чем ты думаешь, но не злись на меня. Я выпил всего лишь пару стаканчиков. Я не настолько пьян.

- Тогда почему ты сидишь внизу лестницы и нуждаешься в моей помощи, чтобы добраться до своей кровати?

- Виски с колой быстро ударили в голову. Я не ожидал этого. Мое тело немного неустойчиво, но мой разум в основном с ним.

- Тебе тридцать семь лет, Бастьен. Взрослый человек. Я не собираюсь отчитывать тебя. В этом нет смысла. Ты всё равно будешь делать все, что захочешь, независимо от того, что я скажу.

- Неправда.

Я не собираюсь стоять здесь и обсуждать это. Он вряд ли вспомнит, что я скажу.

- Уже поздно, и я устала. Я просто хочу вернуться в кровать.

- Прости. Я не специально тебя разбудил. Я собирался лечь на диване, но Уэсли не переставал кричать. Этот придурок хотел вытащить тебя из постели, чтобы увидеть, что ты именно такая горячая, как я и сказал.

Я была бы польщена этим, если бы не середина ночи.

- Диван - неплохая идея.

Бастьен использует поручень для поддержки, подтягивая себя вверх. Он поднимает одну ногу, а затем другую, проверяя их силу.

- Всё в порядке, я поднимусь сам.

Он может говорить что угодно, но я не позволю ему подниматься по лестнице одному.

- Я не разделяю этого мнения и не хочу выяснять, кто из нас прав.

Я знаю, что он хочет отложить это как можно дольше, но скоро он будет вынужден переместить свою спальню вниз.

- Я пойду возьму подушку и одеяло. Ты сегодня спишь на диване.

Он не спорит. Вероятно, потому что он пьянее, чем он готов признать, и менее чем уверен, что доберется до конца лестницы.

Когда я возвращаюсь, Бастьен сидит на диване, сняв рубашку и брюки, руки на голове.

- Голова уже болит?

- Нет. Просто думаю.

- О чем?

Он забирает у меня подушку и одеяло и бросает их на пол. Он сжимает переднюю часть моего халата и ночной рубашки, притягивая меня ближе, так что я становлюсь между его ног.

- О тебе. Обо мне. Нас.

Он прижимает лоб к моему животу.

- Я так по тебе скучаю, Роза. Ты даже представить не можешь как.

Он неправ. Ой как неправ. Я закрываю глаза и тону в его прикосновении. Проскальзываю пальцами в его волосы и сжимаю их.

- Я знаю, как сильно я скучала по тебе. И это больно. Так что я с трудом могу дышать.

Его руки хватаются за мои бедра под ночной рубашкой и медленно двигаются вверх, пока его ладони не сжимают мою попу. Я в кольце его рук, и мне не хочется бежать. Мне хочется остаться здесь навсегда. Его пальцы скользят под резинку трусиков и сжимаю ткань.

- Я так устал скучать по тебе.

Я поднимаю его голову вверх.

- Ты не должен скучать по мне. Я здесь. Я никогда не покидала тебя, ни на минуту.

- Ты мне нужна, Роза. Ты мне так сильно нужна.

- Ты можешь взять меня. Я твоя. Всегда.

Я развязываю пояс халата и стягиваю его с плеч, позволяя ему упасть на пол.

- Я люблю тебя, Баш. Это никогда не изменится.

- Я тоже люблю тебя, малышка.

Он стягивает мои трусики вниз по ногам, пока они не присоединяются к моему халату на полу. За ними следует ночная рубашка, и вот я стою перед ним абсолютно голая. Он сжимает мои бедра и целует мой живот.

- Я так давно хотел это сделать.

- Ты - единственное, что стоит на пути.

Он притягивает меня к себе ближе.

Я встаю коленями на диван, чтобы оседлать его. Мы не были так близки уже несколько месяцев. Я жажду почувствовать, как его кожа прижимается к моей. Быть так близко только заставляет меня хотеть быть еще ближе. Чтобы стать одним целым.

Именно по этой причине я осталась. Надеялась. Вейл была права. Ему просто нужно время, чтобы разобраться в своих мыслях и приоритетах. Теперь он видит, что он потеряет, не будучи частью нашей жизни. Я прохожусь пальцами по поясу его боксерских трусов.

- Сними их.

Мое тело двигается вместе с ним, когда он поднимается и опускается на диван.

- Не навредит ребенку?

Я качаю головой.

- Нет. Все нормально.

И тогда между нами ничего не остается. Мы становимся единым целым. Нет ни начала, ни конца.

Бастьен целует между грудями, а затем лижет.

- Ты соленая на вкус.

Я хихикаю.

- Раньше была сладкой.

Он снова облизывает мою кожу, заставляя смеяться.

- Ты по-прежнему сладкая и пряная на вкус. Отличное сочетание.

Я обхватываю его шею руками и сжимаю.

- Мне так приятно снова оказаться в твоих объятиях.

- Может ты и не была в моих объятьях, малышка, но ты всегда была в моем сердце.

Он сжимает мою спину так, что мой живот давит на его. Он отпускает меня и смотрит вниз между нами, касаясь моего животика.

- Наш сын растет.

Мне нравится, когда он говорит "наш сын".

- Ложись на диван. Я хочу провести небольшое исследование.

Я ложусь на спину. Он прижимает ладонь к центру моей груди и медленно спускает ее вниз, останавливаясь между моими грудями.

- Они стали больше.

Стоит ему только дотронуться, как мои соски становятся твердыми.

- Больше и чувствительнее.

- Раньше они были великолепны, но и эта версия мне нравится. Очень.

- Уверена, так и есть.

Бастьен не скрывает. Он любит мои сиськи. Его рука опускается ниже над моим животом, и он наклоняется, чтобы поцеловать его.

- Привет, Гас. Это твой отец. Там все в порядке?

О. Боже. Слышать, как он разговаривает с Гасом, заставляет мое сердце таять. Ощеломляюще. Он потирает руку в круговом движении вокруг моего животика.

- Я поверить не могу, что внутри тебя растет часть меня. Это нереально.

- Для меня это тоже было нереальным. Пока я не почувствовала, как он толкается.

Бастьен поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.

- Ты уже чувствуешь, как он толкается?

- Да. Уже месяц. Может дольше. Он еще маленький, так что делает это несильно, но он дает мне знать, что он там.

- Ты ничего об этом не говорила.

- Мы почти ничего не говорили друг другу в течение нескольких недель.

Когда он поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, я знаю, что он понимает всю правоту моего заявления.

Он прижимает лоб к моему животу.

- Боже. Все это так запутано.

- Этого не должно быть.

- Я не могу стать лучше.

- Я не знаю, как вбить тебе в голову, что твоя болезнь не имеет значения для меня. Я люблю тебя, есть у тебя дегенеративное мышечное расстройство или нет. Прикован ли ты к инвалидному креслу или нет. Прикован к постели или нет. Мне все равно, пока у меня есть ты.

Он поднимает голову, качая ею.

- И я не знаю, как заставить тебя понять, что это имеет значение для меня. Прогноз, который мне дали - не такой жизни я хочу.

- У тебя скоро появится сын. Ему нужен отец. Мне нужен его отец. Я не хочу делать это в одиночку.

Я была сама по себе. Но я больше не хочу этого. Даже с Вейл, чтобы помочь с Гасом, мысль о воспитании ребенка без Бастьена ужасает.

- О тебе всегда будут заботиться. Даже после того, как я уйду, тебе не придется беспокоиться.

Он снова целует мой живот.

- Мне нужно знать, что ты скажешь моему сыну, как сильно я его любил.

Он действительно только что сказал мне это? Что здесь происходит? Кажется, что маятник качнулся в одну сторону, и теперь он снова качается назад.

- Нет. Я не буду этого делать, - я качаю головой. - Тебе придется сказать ему самому.

Я отталкиваю Бастьена, встаю с дивана и наклоняюсь вниз, чтобы забрать свою одежду с пола.

- В самом деле? Мы снова вернулись в это место?

- Мы никогда не были в этом месте. Почему ты думаешь иначе?

- Как насчет того, что ты сказал мне, что ты устал скучать по мне. Что нуждаешься во мне. Целовал мой живот и разговаривал с Гасом. Говорил, что ты так давно этого хочешь. Ты не думаешь, что это заставило меня поверить, что что-то изменилось?

- Все, что я сказал, правда, но это не значит, что я изменил свой план. Я все еще переживаю из-за этого.

Он протягивает мне руку, но я отхожу от него.

- Клянусь, я не хотел вводить тебя в заблуждение, чтобы ты думала иначе.

Я серьезно люблю этого человека, но сейчас он мне противен. Как, черт возьми, он думал, что может заниматься со мной любовью, не заставляя меня поверить в то, что что-то изменилось? Как может один человек быть таким невероятно экстраординарным и одновременно эгоистичным?

Он не собирается меняться. Не для меня. Не для сына. Какого черта я все еще здесь делаю? Я должна была уйти несколько недель назад.

- Мы с Гасом никогда не будем достаточной причиной для тебя, чтобы держаться до конца и попытаться. Я понимаю это сейчас.

Это трудно признать, но всё это бесполезно.

- Мне жаль, что я продолжаю причинять тебе боль. Клянусь, я не хотел этого делать.

Я надеваю трусики.

- Я знала, что будет нелегко. Но в конце концов, это того стоило. Мы бы того стоили.

Я одеваю ночную рубашку.

- Это был последний раз. Я больше не буду умолять тебя остаться.

Он хватает меня за запястье.

- Я не хочу, чтобы ты так поступала.

- У меня разбито сердце, Баш, - я вырываю свое запястье из его хватки. - Ты не оставил мне выбора. У меня нет другого выхода.

Глава 26

Бастьен Паскаль

Роза не разговаривала со мной два дня. Я все думаю и надеюсь, что она придет и скажет что-нибудь. Что угодно. Но в итоге ничего. Я иду на кухню, она уходит. Я стучусь в дверь ее спальни, она не отвечает. Я вижу ее в гостиной за работой, она поворачивается и идет в противоположном направлении. Сказать, что я рад видеть ее в дверном проеме моей спальни, это ничего не сказать.

- Роза.

- Мне нужно с тобой поговорить.

- Конечно. Входи.

Я пододвигаюсь, предоставляя ей место на кровати рядом со мной, как я всегда делал. Отчаянно надеясь, что она придет ко мне. Снова держать ее в своих объятьях. Быть внутри женщины, которую я люблю. Все напоминает о том, как сильно я скучаю по ней. Вот где она должна быть. Она качает головой.

- Я могу сделать это и отсюда.

Дерьмо.

- Я много думала о наших отношениях с тех пор, как мы были вместе той ночью. Я приняла несколько важных решений, о которых должна тебе рассказать.

Приняла важные решения. Эти слова пугают меня.

- Хорошо.

- Пришло время мне уйти.

Вот оно что. То, чего я так боялся услышать от нее.

- Нет. Ты не уйдешь.

- Я осталась, потому что думала, что смогу заставить тебя передумать. Теперь я вижу, как ошибалась.

- Я не готов тебя отпустить.

- И я не готова к тому, что ты умрешь. Но это не изменило твоего мнения. Всё было напрасно, Баш. Я любила тебя, но я больше не могу поддерживать пламя надежды. Ты принял решение. Я люблю тебя, но я решила, что пора расстаться.

- Я мог бы сказать, что заплатил два миллиона долларов, чтобы ты была здесь со мной тридцать шесть месяцев или пока я не решу, когда ты уйдешь.

Дерьмово это признавать, но я хватаюсь за соломинку.

- Ты мог бы, но это не помешает нам уйти, - она кладет руку на живот. - Я почти на шестом месяце беременности. Мне нужно сделать детскую и подготовить дом для Гаса. Я не могу сделать этого здесь.

- Мы могли бы сделать из гостевой комнаты рядом с твоей спальней детскую. Ты можешь делать с ней всё, что пожелаешь. Черт, ты можешь сделать её смежной, если хочешь. Завтра я позвоню Мишель, и она сделает это через несколько дней.

- А какой смысл? Превратить гостевую комнату в детскую означает, что Гас войдет в этот дом. Контакт с ним будет неизбежен. Ты сказал мне, что это не то, чего ты хочешь. Что изменилось?

Я не могу видеть его. Я не могу слышать его. Если я вернусь, пути назад не будет.

- Ничего.

- Тогда решение принято. Завтра я уеду, и я не вернусь к тебе работать.

Если она вот так уйдет, я никогда ее не увижу. Наверное, больше никогда.

Я потерял родителей и брата, но ничто не сравнится с этой мучительной болью в груди. Но мне больше некого винить, кроме себя.

- Где ты собираешься жить?

- Вейл сказала, что я могу вернуться в свою старую комнату, пока не найду квартиру.

У нее есть план. Она действительно уходит.

- Ты убиваешь меня, Роза.

Она слегка улыбается, но ее глаза говорят мне, что она не уверена смеяться ей или плакать.

- Ты убиваешь себя. Буквально.

- Ты должна знать, что все это не то, чего я хочу. Ты не представляешь, как это решение разрывает меня на части. Я хочу тебя. Я хочу нашего сына. Я хочу жить долго и счастливо. Но на этом наша история не заканчивается.

- Каждый из нас пишет свою историю, Бастьен. Ты выбрал трагедию. Поверь мне. Я знаю это. Моя жизнь была такой несколько лет назад. Я не вернусь туда и не втяну своего сына в такую агонию. Так что продолжай жить своей трагедией.

Она делает то, что я никогда не хотел бы видеть. Она снимает кольцо с безыменного пальца. Она отпускает меня. Разрывает наши отношения.

- Твоя трагедия - это полностью твой выбор. Но ты делаешь это без нас с Гасом.

Это последнее, что она говорит перед тем, как выйти из моей спальни. И моей жизни. Это окончательно. Как те последние слова в заключении истории. Конец.

***

Я не спал всю ночь, думая над словами Розы. Она права. Я решил пережить трагедию, когда у меня могла быть эпическая история любви. Может быть не с таким концом, которым бы я хотел, но разве это не то, что сделало бы нашу историю такой замечательной? Мы использовали время, которое у нас было, и выжали из него максимум? Я не хочу переживать эту трагедию. Я хочу историю любви с Розой.

- Баш!

Я слышу, как Роза кричит мое имя, срочность в ее голосе заставляет мое сердце бешено стучать. Я выпрыгиваю из кровати, мчусь по коридору, мои мышцы горят и перегружены, такого я не чувствовал на протяжении нескольких месяцев. Как будто у меня нет дегенеративной болезни мышц, медленно разрушающей мое тело. Я включаю свет и вижу, как Роза держится за живот.

- Что-то не так. Мне тяжело. Трудно расслабиться, но при этом не сильно болит. Мне нужно позвонить доктору.

- Хорошо.

Я снимаю ее телефон с зарядного устройства на тумбочке.

- Его номер в твоих контактах?

- Да. Доктор Рейнольдс.

- Кажется, из меня что-то выходит.

Вы никогда не захотите услышать, как беременная женщина говорит это. У меня подкашиваются колени, когда я вижу огромное темно-красное пятно на постельном белье под ней.

- Баш, у меня идет кровь.

У нее не просто идет кровь. У нее кровотечение.

- Мы не будем тратить время на вызов врача. Ты едешь в больницу прямо сейчас.

Роза стонет, когда я вытаскиваю ее из кровати.

- О, это больно.

- Прости, малышка. Мне очень жаль.

Я спускаюсь по лестнице с ней, молясь с каждым шагом, чтобы мои руки и ноги не подвели, и мы не упали вниз по лестнице. Даже почти на шестом месяце беременности она все еще такая легкая.

Я сажу ее на пассажирское сиденье и откидываю его вниз, прежде чем пристегнуть ремень безопасности.

- Я теряю его, не так ли?

- Я так не думаю.

Я ненавижу лгать ей. Я боюсь, что она сможет увидеть тревогу в моих глазах. Услышать это в моем голосе. Но трудно не подозревать, что возможен риск выкидыша, потеряв столько крови.

- Да. Я знаю, что да.

Ее голос едва ли больше, чем рыдание.

- Эй, Гас. Это Паскаль. Он крутой маленький каджунский боец.

Она стонет и хватается за живот, когда я поворачиваю слишком резко.

- Мне очень жаль. Я просто хочу добраться как можно быстрей.

- Дело не в тебе. Боль усиливается сама по себе, двигаюсь я или нет.

Наконец появляются яркие огни больницы. Она тянется за ручкой на двери, когда машина останавливается у входа в женскую больницу.

- Оставайся на месте. Я пойду найду кого-нибудь.

Я возвращаюсь с тремя работниками больницы и передаю Розу на их попечение.

- Припаркуете машину, пройдете в приемную, дальше вам скажут, куда идти.

Персонал из четырех человек, включая ее гинеколога, окружает Розу, когда меня проводят в смотровую. Каждый выполняет свою задачу. Ультразвук. Капельница. Забор крови. История болезни. Много разговоров происходит одновременно.

- У вас отслойка плаценты. Это означает, что плацента ребенка отслаивается от матки. Это источник кровотечения и боли. Отслойка является неотложной медицинской помощью, когда ребенок жизнеспособен. Жизнеспособностью считается двадцать четыре недели. Вы находитесь в трех днях от этого момента, если ваша дата зачатия верна.

Значит ли это, что ребенку осталось не так много времени жить?

- Вероятность тридцать процентов, что ваш ребенок выживет после родов в этот момент, но не без серьезных осложнений. Мы можем ничего не делать, пока вы не придете в норму, и пусть природа берет свое. Или мы можем действовать быстро и сделать все возможное, чтобы спасти ребенка, несмотря на долгий путь, который у него будет. Нет правильного или неправильного решения.

Нам нужно больше информации, чтобы принять это решение.

- Если он выживет, о каких осложнениях идет речь?

- Только у около тринадцати процентов таких младенцев нет долгосрочных физических и умственных проблем. Остальной процент подвержен инвалидности, которая может варьироваться от легкой до тяжелой. Это и трудности с дыханием, слухом, зрением, контролем мышц. Некоторые никогда не смогут ходить. У них может быть очень низкий IQ. Многие могут остаться глухими или слепыми.

Роза смотрит на меня, слезы катятся по уголкам ее глаз к волосам, а не по щекам. Я протягиваю руку и вытираю их.

- Скажи мне, чего ты хочешь, малышка.

- Сделать для него все возможное.

Если он выживет, Гас может стать инвалидом. Не уверен, что попытка спасти его - лучшее решение. Но как мне сказать об этом Розе?

- Я люблю Гаса. Я бы отдал свою жизнь за него в одно мгновение. Я хочу, чтобы он жил...но не для того, чтобы он страдал. Я не хочу этого для него. И думаю ты тоже.

- Я не вынесу, если он умрет, потому что мы не попытались сделать всё, чтобы спасти его. Я никогда не прощу себя, Баш.

- Я понимаю, но его шансы на выживание без физических и умственных трудностей очень низки. У него могут быть очень серьезные осложнения.

Роза снова не желает ничего видеть и слышать. Она и думать не хочет, что отпустить его может быть более гуманным, чем продлить его жизнь.

- Мне не нужно, чтобы он был совершенным. Мне просто нужно, чтобы он был жив. И со мной. Это не отличается от того, как я отношусь к тебе.

Доктор все еще стоит у кровати Розы.

- Мне жаль торопить вас, но у нас не так много времени на принятие решения.

Суровая реальность нашей ситуации поражает меня, не имеет значения, что мы решим. Мы с Розой сегодня можем потерять Гаса. Внезапно все проблемы, с которыми мы столкнулись, добираясь до этого места, кажутся такими незначительными. Боже, пожалуйста, позаботься о Розе и нашем ребенке. Пожалуйста, не забирай нашего малыша, пока у него не появился шанс жить.

Роза права. Мы должны дать ему шанс выжить.

- Она хочет сделать все возможное для нашего сына, так что мы это сделаем.

- Хорошо. Давайте подготовим её и преступим к операции.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в макушку, и она обхватывает меня руками.

- Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю.

- Мне очень жаль, - её голос дрожит.

- Я не знал, что что-то не так.

- Это не твоя вина. Ты ничего не сделал, чтобы вызвать это.

Если кто и виноват, так это я. Я причинил Розе столько боли, стресса и тоски.

Я отхожу, уступая место медсестрам. Этого слишком много, чтобы принять, видя так много вещей, которые с ней делают одновременно. А я ничего не могу сделать. Я беспомощен. Все, что я могу делать, это сидеть и смотреть, надеясь, что эти люди знают, что они делают. Медсестры кружатся вокруг нее, и в течение нескольких минут я наблюдаю, как они везут ее на операцию. Я иду рядом с ней, держа ее за руку.

- В следующий раз, когда я увижу тебя, ты будешь отцом.

Ты станешь отцом. В это трудно поверить.

- А ты будешь матерью.

Ее рука дрожит в моей. Она так напугана. Мне нужно успокоить ее.

- С ним все будет в порядке. С тобой все будет хорошо. С нами все будет в порядке. Счастливая жизнь. Счастливая семья. Вот кем мы собираемся стать.

Движение замедляется по мере приближения к двери в хирургический блок.

- Дальше вам нельзя, сэр.

- Хорошо.

Я наклоняюсь и целую ее руку, прежде чем отпустить ее.

- Я так сильно тебя люблю.

- Я тоже люблю тебя.

Я стою в коридоре, онемевший, наблюдаю за тем, как мой мир, мою жизнь, мою любовь завозят в операционную.

- Мистер Миддлтон. С вами есть кто-то из родственников?

Мистер Миддлтон. Ирония. В этот момент я был связан с Розой, а не наоборот, как было много раз прежде. В любом случае, мы всегда будем вместе. У нее будет моя фамилия. Скоро.

- Пока нет, но она уже в пути.

Слава Богу, мне хватило ума позвонить Вейл, пока я парковал машину. Поверить не могу, как быстро все произошло.

Меня проводят в небольшую комнату ожидания с полдюжиной стульев, чтобы дождаться новостей о Розе и Гасе. Сидя один, мысль о том, чтобы провести остаток своей жизни без них, поглощает меня до такой степени, что мою грудь стягивает, и я не могу дышать. Я чувствую облегчение, когда дверь открывается, и входит Вейл.

- Боже. Что случилось?

- Они делают экстренное кесарево сечение.

- Что случилось с ребенком?

Я пытаюсь вспомнить, что сказал доктор. Все как в тумане.

- Роза истекала кровью. Доктор кажется сказал, что плацента отслаивается от матки или что-то в этом роде.

- О, черт. Звучит серьезно.

- Он умирал, Вейл. И несмотря на то, что они делают все возможное, чтобы спасти его, он все еще может умереть.

Сказав это, я понимаю всю серьезность потери Гаса. И мне так стыдно, что я не осознавал ценности его жизни с того самого момента, как она сказала мне, что беременна.

- Мы не можем потерять его.

- Ты не потеряешь его. Доктор Рейнольдс сделает все, что в его силах, чтобы ваш ребенок выжил.

Мы с Вейл сидим в тишине и ждем. Мои нервы на пределе, я вскакиваю со своего места, когда открывается дверь комнаты ожидания. Заходит неонатолог, который наблюдает Гаса.

- Ваш сын очень маленький, но это было ожидаемо.

- Он жив?

- Он держится. Как вы решили его назвать?

- Гас.

- Гас. Мне нравится, - она записывает в блокноте и возвращает его в карман. - Мы отвезли Гаса в отделение интенсивной терапии для новорожденных. Первое, что мы сделаем, это стабилизируем его и сделаем рентген. После этого мы разрешим вам и его маме встретиться с ним. Обычно это занимает несколько часов, но мы дадим знать медсестре, когда вы сможете прийти. После я расскажу вам больше о его прогнозе.

- Большое вам спасибо.

Мой сын выжил. Я стал отцом.

Вейл обхватывает меня руками.

- Поздравляю, папочка.

Папочка. Не думал я, что меня кто-нибудь так назовет. Поверить не могу, как мне нравится это слышать. Я был так неправ во всем. И так упрям. Мне стыдно за то, как я обращался с Розой и Гасом, как будто они не самые важные люди в мире.

Дерьмо. Мне так много нужно наверстать с ними обоими. Роза была права. Каждый из нас пишет свою историю, и я могу выбрать другую концовку. Я выбираю жить дальше. Для Розы и Гаса. Моя любовь. Мой сын. Выбора нет. Больше нет. Они мои.

***

- Мой живот горит. В огне. И мне нужно, чтобы меня стошнило.

Я тут же стою рядом с Розой с пластиковым тазом.

- Поверни голову. Здесь этого делать не нужно.

У нее сухой рвотный позыв, но ничего не выходит.

- Боже. Мой живот. Такое чувство, что он разорвется.

- Медсестра сказала, что ты должна держать подушку над разрезом, когда кашляешь или напрягаешься.

Ее глаза трепещут.

- Гас?

- Он здесь. Они еще не разрешили мне увидеться с ним, но доктор сказал мне, что они скажут, когда мы сможем увидеть его.

- Он жив, - всхлипывает она. - Я была так напугана, что думала, когла я проснусь после операции, мне скажут, что он не выжил.

Я представить себе не могу, каково это спать под общим наркозом, не зная, что произойдет с твоим ребенком, и проснуться, все еще не зная.

- Он сделал это, детка. Он - Паскаль.

Ее глаза закрываются, но она улыбается.

- Наш маленький каджунский Боец.

Ее глаза снова трепещут. Она на успокоительных.

- Насколько маленький?

- Я не знаю. Она мне ничего не сказала.

- Главное, он живой. Вот что имеет значение. Со временем он вырастет.

Я хочу сказать Розе, как мне жаль. Как я сожалею о том, как я обращался с ней и Гасом, но ей больно. Она может даже не вспомнить этот разговор завтра. Сейчас неподходящее время. Роза, наконец, получает облегчение от лекарства и расслабляется достаточно, чтобы задремать. Что делаю и я. Это была долгая ночь. Когда я снова открываю глаза, медсестра трясет меня за руку.

- Вы и мисс Миддлтон можете увидеть вашего ребенка.

Сон как рукой снимает.

- Роза.

Она медленнее меня просыпается.

- Роза. Мы можем увидеть Гаса.

- Гас? Мы можем увидеть его?

- Да. Пора встретиться с нашим малышом.

***

Наш сын крошечный, всего лишь фунт и одна унция. Персонал говорит, что он, вероятно, похудеет, прежде чем наберет в весе. Он будет меньше фунта. Это ужасающая мысль. Его тело уже настолько маленькое и хрупкое, что может легко поместиться в ладони. Но он остался в живых. И он наш.

Наш мальчик был в нашей жизни два дня. Всего сорок восемь часов, а мое сердце переполняет любовь и привязанность к нему. Растущая привязанность непохожа на все, что я когда-либо испытывал. Я не знал, что человек может стать всем твоим миром за такое короткое время. "Мне не нужно, чтобы ты был идеальным. Мне просто нужно, чтобы ты был жив. И со мной". Слова Розы. Они наконец-то обрели смысл.

Гас заслуживает всего самого лучшего в жизни. Включая родителей, которые растят его вместе. И это я гарантирую. Это большая честь для меня.

- Завтра тебя выписывают.

- Я пришла в больницу с ребенком в животе, и ухожу без него, не держа его в своих руках. Все в этом неправильно.

Я притягиваю ее в свои объятия, целую ее макушку с извинениями и словами любви, которых я еще не произносил. Я представить не могу, каково это носить нашего ребенка так долго, а потом уходить без него.

- Мы будем приходить каждый день, Роза. Я обещаю. Вместе. Мы будем здесь вместе.

- Спасибо тебе.

У нее нет причин благодарить меня, моя прекрасная упрямая женщина.

- Это я должен благодарить тебя. Ты подарила мне ребенка. Вынашивала его. Держала его в безопасности.

Мне плохо, когда я вспоминаю, как говорил Розе сделать аборт.

- Я был неправ. Пожалуйста, прости меня. Она смотрит на меня, и любовь в ее глазах - это моя погибель.

- Все это закончилось. Всё осталось в прошлом.

- Ты так быстро прощаешь все то, как плохо я обращался с тобой.

Такое чувство, что я должен быть наказан за все то, что я совершил относительно Розы и Гаса. Как я мог подумать, что смогу жить без них?

- Зачем цепляться за это?

- Я чувствую себя виноватым. Эгоист. Трус.

Гас - невинный ребенок, с которым я хотел покончить, потому что его существование не вписывалось в мой план. Роза была права.

- Тогда я не мог понять, как сильно я буду любить его.

- Для меня было немного странно, когда он был внутри меня. Я чувствовала его. Я знала, что он был там, но ты разорвал с ним связь так рано, что тебе пришлось увидеть его, чтобы узнать.

Не думаю, что когда-нибудь прощу себя за это. Единственное, что я могу сделать, это попытаться компенсировать это. Быть рядом с ним и Розой в каждый момент этого долгого, трудного пути, который нас ждет впереди.

- Мы не обсуждали твои условия проживания с тех пор, как ты сказала, что уезжаешь.

- С Гасом столько всего происходит, что я не особо об этом думала.

- Я думал и хочу, чтобы ты вернулась домой со мной. Это единственное место, где тебе место. И когда Гаса выпишут из больницы, он тоже приедет к нам домой. Я хочу вырастить его там. Вместе. Он будет нуждаться в нас обоих.

Она ничего не говорит. И не реагирует.

- Как ты к этому относишься?

- Ты знаешь, что это все, чего я когда-либо хотела. Быть с тобой и растить нашего сына вместе.

Сначала мы были спутниками. Потом лучшими друзьями и любовниками. Но сейчас? Сейчас мы родители. И я все еще хочу намного больше с Розой.

Я хочу, чтобы она стала моей женой. На бумаге в дополнение к моему сердцу. Моя миссис Паскаль. Я готов посвятить себя нашей совместной жизни. Нашему будущему. Она заслуживает идеальное кольцо в идеальный вечер с идеальным предложением. И это то, что я собираюсь дать ей.

Эпилог

Бастьен Паскаль

- Гас. Садись, сынок, пока не упал.

Я обхватываю его животик рукой, но у меня слабая хватка. Нет худшей комбинации, когда ты держишь энергичного двух с половиной-летнего ребенка. Поверить не могу, как он изменился с крошечного новорожденного. Проблемы с легкими. Незначительное мозговое кровотечение. В то время это не казалось таким незначительным. Внезапная остановка дыхания во сне. Желудочно-кишечные проблемы. Несмотря на бесчисленные осложнения в начале своей жизни, он увернулся от множества пуль.

Неважно, с какими долгосрочными препятствиями он столкнется в будущем, мы любим его таким, каким он есть. Он так похож на меня в детстве. Драчливый. Шумный. Непослушный. Этот ребенок активен всё время. Не бывает ни минуты, когда я не боюсь, что мои руки выдадут, и я не поймаю его. Я боюсь причинить ему вред.

- Вниз, папочка.

Я благодарен каждый раз, когда мой сын говорит это, но я не уверен, что когда-нибудь буду чувствовать себя достойным называться его папой. Как я мог говорить Розе, что я не хотел его?

Моя жена говорит мне все время, чтобы я отпустил это. Это в прошлом, и я должен простить себя. Надеюсь, когда-нибудь я смогу это сделать. Я не хочу, чтобы бремя этой вины лежало на мне всю оставшуюся жизнь, независимо от того, долгая она будет или короткая.

Гас сжимает мои штаны и использует их, чтобы безопасно опустить себя вниз по моим ногам. Он словно циклон, вращающийся как Тасманский дьявол, как только его ноги касаются пола. Или, по крайней мере, это то, на что похоже, когда вы отвечаете за него, и ваша подвижность не такая, какой была раньше.

Конечно, он бежит на кухню, где находится Роза. Я не очень-то стараюсь держать его подальше от ее волос, пока она готовит Рождественский ужин.

- Гас. Вернись сюда и поиграй с новыми игрушками, которые принес тебе Санта Клаус.

Роза входит в гостиную, наш сын - вокруг ее бедра.

- Все в порядке. Я только что поставила индейку в духовку. Я все равно собиралась сделать перерыв на минуту.

Мне не нравится, когда она стоит на ногах долгое время.

- Тебе нужно делать перерыв хотя бы один раз в час и отдыхать десять или пятнадцать минут.

- Боже правый, Баш. Я никогда не закончу готовить еду, если буду делать такие перерывы.

Она так отчаянно хочет приготовить для меня Рождественский ужин, как это делала моя мама. Такой вдумчивый жест, но не тогда, когда она беременна и близка к сроку.

- Я хочу, чтобы ты позволила мне помочь.

- Я хочу сделать все сама. Покажу тебе все, чему я научилась на каджунской кухне Бастьена за последние несколько лет.

Я уже знаю, какая она замечательная студентка. Здесь нечего доказывать.

- Я просто не хочу, чтобы с тобой или ребенком что-то случилось.

Гас сползает с ее бедра вниз по ноге и начинает собирать новые игрушки на полу. Она перемещает руки к нижней части спины и слегка наклоняется назад. Она выглядит так мило в своем вишневом фартуке. Она по-прежнему чтит мою мать, нося его и готовя наши семейные рецепты.

- Тебе больно?

- Я в порядке. Ты должен преодолеть этот страх. Врачи сказали, что отслойка была случайной с Гасом. Шансы, что это произойдет снова, невелики.

Роза не понимает, насколько я чувствую себя беспомощным. Последние три месяца были особенно плохими. Мое тело начало подводить меня. Если у нее будут осложнения, я не смогу поднять и отнести ее к машине, как тогда, когда она истекала кровью с Гасом.

- Я не успокоюсь, пока этот ребенок не будет в безопасности здесь, на наших руках.

- Перестань волноваться. Мэри-Грейс будет в порядке.

Я до сих пор восхищаюсь этой женщиной, желая почтить мою маму, женщину, с которой она никогда не встречалась, называя свою дочь в честь нее.

- Подойди сюда. Я хочу почувствовать, как толкается МГ.

Роза подходит ко мне и становится рядом с моей инвалидной коляской, так что я прижимаюсь лицом к ее животу. Требуется всего лишь несколько секунд, прежде чем я чувствую нашу девочку.

- Сегодня она была активная?

- У меня там танцевальная вечеринка все утро.

- Мне нравится, когда она активная. Это успокаивает меня, что все идет так, как должно быть.

Роза запускает пальцы мне в волосы.

- Всегда волнуешься.

Я был слишком неосторожен с ценностью жизни. Сначала моей, а потом и сына. Я больше никогда не совершу эту ошибку. Хоть я и ожидал, что Розе будет трудно простить меня, чтобы вернуться к тому комфорту и любви, которые у нас были сразу после Гавайев, недели и месяцы, проведенные вместе в больнице с Гасом, укрепили нашу любовь. Когда она позволила мне снова одеть кольцо моей матери обратно ей ее палец, я знал, что наша любовь постоянна. Безопасна. Она поддерживала меня. Она любила меня. Она - моя благодать. Моя твердая скала. И она является ей и сегодня. Настолько, что я не могу не беспокоиться о ней.

- Я волнуюсь, потому что ты, Гас и Мэри-Грейс - мой мир.

- Я знаю, Баш. Это видно во всем, что ты говоришь и делаешь.

***

Я просыпаюсь от того, что Роза трясет мое плечо.

- Прости. Я перевернусь.

- Я бужу тебя не потому, что ты храпишь.

Мои глаза открываются, и я поднимаю голову.

- Что случилось?

- Не волнуйся.

- Когда ты говоришь не волноваться, я волнуюсь.

- Я просто почувствовала, как из меня что-то полилось. Я почти уверена, что у меня отошли воды.

На меня тут же нахлынывают воспоминания. Видеть женщину, которую ты любишь, лежащую в огромной луже крови - это зрелище, которое ты никогда не выкинешь из головы.

- Я знал, что тебе не следовало стоять на кухне весь день, готовя.

- Я в порядке. Она в порядке. Но мне нужно встать и убедиться, что так оно и есть, прежде чем мы отправимся в больницу, где нам скажут, что она толкается, нажимая тем самым на мой мочевой пузырь.

- Тебе больно?

- Нет. Я просто очень мокрая.

Я не ездил уже три месяца, поскольку мышечная слабость ухудшилась.

- Нам нужно позвонить Вейл, чтобы она отвезла нас.

- Пока не надо. Давай я сначала схожу в ванную и убежусь в этом.

Она напрягается, чтобы встать с кровати и ворчит.

- О, это определенно не моча. У меня нет контроля над тем, что там течет.

- Тогда малышка появится сегодня вечером?

- Надеюсь.

Я использую пульт дистанционного управления, чтобы поднять голову и постараться встать. В последнее время это не так легко сделать. Роза встает с кровати и ковыляет рядом со мной.

- Остановись, Баш. Позволь мне помочь тебе.

Она вот-вот родит, но она беспокоится обо мне. Конечно.

- Я медленный, но могу справиться. Тебе нужно беспокоиться за ребенка. Делай то, что нужно.

Ей больно. Я вижу боль в выражении её лица. Она лжет мне об этом, чтобы я не паниковал.

- Ты всегда говоришь, что я беспокоюсь. А сама еще пуще беспокоишься, чем я.

Я улыбаюсь, чтобы она не поняла, что я знаю ее секрет. Я позволю ей верить в её обман.

- Со мной все будет хорошо. Медленно, но хорошо. Позаботься о себе, чтобы мы могли поехать в больницу и родить МГ.

Я ненавижу все это. Все не так, как должно быть. Моя жена вот-вот родит. Она не должна стоять здесь, вынужденная заботиться обо мне, а не о себе и нашем нерожденном ребенке.

- Иди, Роза.

- Хорошо, но позволь мне сначала достать тебе какую-нибудь одежду. Ты можешь переодеться, пока я буду собираться.

Роза входит в гардеробную и кричит:

- Черные спортивные штаны с футболкой и курткой?

- Да.

Тот факт, что я ношу что-то, называемое спортивным костюмом, когда я едва могу самостоятельно стоять - это шутка. Мой гардероб сейчас напоминает гардероб беременной женщины. Тянущийся и эластичный. Джинсы стало просто невозможно носить. Она бросает одежду на кровать.

- Я быстро.

Я смеюсь, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня.

- Да. Как будто это возможно, миссис Паскаль. Ты сейчас такая же медлительная, как и твой муж.

Она кладет руку мне на голову и оттягивает волосы.

- Ха-ха. Вы очень уморительны, мистер П.

- Я буду выступать здесь всю неделю.

- Можешь позвонить Вейл, пока я буду собираться?

Я беру свой телефон с тумбочки.

- Хорошо.

- Не поздно ли звонить Женевьеве, чтобы попросить её остаться с Гасом? Ненавижу вытаскивать его из постели.

Я не хочу оставлять нашего сына здесь.

- Я бы хотел, чтобы он был в больнице и встретился с сестрой.

- Всё бы хорошо, если бы не было поздно. Роза права. Двухлетнего ребенка не нужно вытаскивать из постели посреди ночи.

- Она может отвезти его в больницу, как только он проснется утром.

Роза берет свой телефон с тумбочки.

- Мы предполагаем, что она может прийти. Я лучше удостоверюсь, прежде чем мы договоримся с Вейл.

- Вейл сделает все, что нам нужно.

Она никогда не подводила нас с Розой. Ни разу. И я знаю, что она не пропустит рождение нашего следующего маленького ангела ни за что на свете. Роза показывает мне большой палец, когда она говорит с Женевьевой, поэтому я звоню В.

- Есть лишь одна причина, по которой ты позвонил бы мне так поздно в рождественскую ночь.

- Воды отошли.

- Я думала, что что-то подобное произойдет, ведь она работала весь день.

- Я говорил ей притормозить, но ты же знаешь мою жену. Она делает то, что хочет.

- Я одета. Я могу быть через пятнадцать минут.

- Мы будем готовы.

Сначала я меняю рубашку, так как это самое простое, а затем берусь за штаны Да, этот процесс продвигается быстрее и легче с помощью Розы, но сейчас она на первом месте.

Она молчит. Мне это не нравится. Мне нужно, чтобы она продолжала говорить со мной, чтобы я знал, что с ней все в порядке.

- Думаешь, у нас будет рождественский ребенок?

- Возможно. Если она не появится до двенадцати, могу поспорить, что не займет много времени после полуночи.

Мэри-Грейс снова появится с помощью кесарева сечения. У нас не будет часов ожидания во время родов и родов естественным путем.

Они сказали, что эта операция будет отличаться от ее родов с Гасом. Она может быть в сознании, а я могу быть с ней в операционной. Сомневаюсь, что есть что-то более удивительное, чем находиться там, когда родится моя дочь.

- Мы этого хотим? Чтобы она родилась в Рождество? Кажется, ее особый день всегда будет преуменьшен.

- Неважно, хотим мы этого или нет. Она уже на подходе.

Мне удается одеть штаны и перебраться в инвалидную коляску. Слава Богу, я все еще могу сделать это. Я не готов нанимать сиделку. Я хочу, чтобы наша жизнь такой и оставалась. Как можно нормальнее. Только наша маленькая семья из четырех человек в нашем доме до тех пор, пока это возможно.

- У тебя там все в порядке?

- Чищу зубы.

Роза морщится, глаза у неё закрыты, она глубоко дышит, когда я въезжаю в ванную. Вейл должна приехать сейчас же.

- Дыши медленно и глубоко, детка.

Она поддается боли и наклоняется к столешнице.

- Я должна была догадаться, что тебя не обманешь.

- Ни на минуту.

Когда приезжает В, Роза пробирается в спальню Гаса, чтобы увидеть его до того, как уйти.

- Гасси, мы едем, чтобы Мэри-Грейс появилась на свет, - она наклоняется и целует его лоб. - Я люблю тебя, милый.

Она гладит его спину круговыми движениями и вытирает слезу со щеки.

- Мне кажется неправильным оставлять его здесь, но мы должны.

- Мы обязательно увидимся с ним утром. Меньше чем через двенадцать часов.

- В следующий раз, когда мы увидимся, наша семья будет состоять из четырех человек. Ты веришь в это?

- Это один из самых нереальных моментов в моей жизни.

***

Медсестра вкатывает мою коляску в операционную и помогает мне пересесть на стул, расположенный рядом с головой Розы. Поверить не могу, что это все. Мы скоро познакомимся с нашей дочерью. Роза лежит на хирургическом столе, ее руки широко расставлены и закреплены на подлокотниках. В комнате холодно, свет яркий. Она дрожит так сильно, что ее зубы стучат. Она выглядит несчастной. Необнадеживающее зрелище.

Я глажу её по макушке, как раньше после кошмара.

- Ты в порядке?

Она кивает, но я знаю лучше. Она до смерти напугана. Немудрено.

- Ты отлично справляешься, малышка.

Роза улыбается.

- Я больше не буду твоей малышкой после того, как появится Мэри-Грейс.

- Ты всегда будешь моей малышкой.

Это вызывает огромную улыбку на ее лице. Доктор кричит Розе:

- Только что сделал разрез матки. Теперь это не займет много времени.

Я глажу ее по голове.

- Еще несколько минут, и мы наконец-то встретимся с ней.

- У нее красивое личико. Давайте посмотрим, как выглядит всё остальное. Боже. Вот и все. Наша маленькая девочка собирается появиться в этом мире. В рождественскую ночь. Пронзительный крик заполняет комнату. Самый красивый звук, который я когда-либо слышал.

- Как зовут эту прекрасную девочку?

- Мэри-Грейс.

Доктор приподнимает ее над синей драпировкой, чтобы мы могли взглянуть.

- Мистер и миссис Паскаль, познакомьтесь с вашей дочерью. Мэри-Грейс, а это твои родители.

Она щурится и кричит, разозлившись, что ее лишили теплого, тихого и безопасного кокона.

- Боже, Баш. Посмотри на её личико. Она прекрасна.

- Она так отличается от Гаса. Поверить не могу, насколько она огромная.

Приходит медсестра, чтобы взять МГ у врача и положить ее на грудь Розы. Она гладит рукой по макушке её головы.

- Привет, моя милая девочка. Мы ждали тебя так долго.

Медсестра вытирает её и одевает на голову шапочку, прежде чем завернуть её в пеленку.

- Я не смог сделать ничего из этого с Гасом.

Моя драгоценная Роза проснулась в палате, и ей сказали, что наш сын может выживет, а может и нет. Представить не могу, каково это было.

- Только посмотри, сколько у нее волос. У Гаса не было и трех прядей, пока ему не исполнилось шесть месяцев.

У нашего мальчика густые, почти черные волосы.

- Он наверстал упущенное.

Мэри-Грейс извивается на груди Розы, ее рот открывается и присасывается к её груди. Гаса же кормили через трубку.

Беременность Розы и рождение Мэри-Грейс сильно отличались от того, когда родился Гас. Картина совершенна во всех отношениях. Я и рад, и в тоже время меня охватывает грусть, что она будет нашей последней. Хотя я понимаю, что она - благословение и чудо, я бы с удовольствием хотел бы еще одного ребенка.

- Спасибо тебе, Роза. Ты мой мир, - я не в состоянии произнести все слова, так как у меня сжимает горло от подступивших слез. - Спасибо тебе за наших прекрасных, здоровых, идеальных детей, которых я люблю всем сердцем. Спасибо, что дала мне повод жить.

Откуда мне было знать, что эта девушка, которую я хотел в качестве своей спутницы, станет моим ангелом-хранителем? Моей спасительницей. Спасательным кругом в море. Я не осознавал, что тону в самых глубоких и темных водах.

Слезы скатываются у нее по щекам.

- Я никогда не мог отказаться от тебя. И никогда не смогу.

Жизнь бесценна. Я не ценил этого до Розы. Но опять же, я не ценил много вещей, пока она не стала светом в моем тусклом мире.

Невозможно предсказать, что ждет меня в будущем и сколько мне еще жить. Но я уверен, что буду дорожить каждым днем, который Бог дает мне на этой земле с моей любимой семьей. Я никогда не буду считать это само собой разумеющимся. Мне просто нужно было, чтобы она осталась. Со мной.