Дорогая Иви

Глава 12

— Это Хэппи Мил!

Когда Сайлас рассмеялся, Иви подкатила столик и села рядом с койкой.

— Два «Хэппи Мила», на самом деле.

— Ради этого ты отправилась в «МакДональдс»?

— Да. Через реку есть один, работает круглосуточно, а нам с тобой сейчас совсем не помешает кусочек счастья.

Она распаковала обе красочных коробки, выложила в ряд их игрушки, маленькие пакетики с картофелем фри, гамбургеры и яблочные дольки. У них было по упаковке с молоком и загадке из набора.

Иви уничтожила свой гамбургер, хотя по вкусу он напоминал картон… но фаст-фуд был тут не при чем. Она могла есть филе миньон, и лакомый кусочек также показался бы безвкусным.

— Расскажи о своем детстве, — попросил Сайлас, перекладывая картофель с места на место. — И твоем превращении. Что заставило тебя выбрать эту профессию. И почему ты не боишься смерти.

Иви проглотила ком в горле. Она не хотела говорить ему, что в настоящий момент сходила с ума от страха.

— Ну, — начала она, — я родилась одной жаркой ночью в середине июля. Знаешь, в каких условиях рожала моя бедная мамэн? В доме не работал кондиционер.

— Она рожала не в клинике? Подожди, это было дома?

— Ага, я родилась в доме, который впоследствии сгорел.

— Но Хэйверс же не берет плату… ну, с…

— С бедняков? — Она улыбнулась, чтобы сгладить неловкость. — Мы могли поехать в старую клинику, но мои родители придерживаются теории фатализма. А может, это его оборотная сторона— вера. Но они остались дома и вызвали акушерку. Вот так я появилась на свет…

Она продолжила рассказ, отвлекая Сайласа от еды, которую он не мог есть. Но ему, казалось, нравилось пить молоко мелкими глотками, а потом подносить бургер ко рту. Слова лились из нее быстрее и легче, чем она предполагала, она рассказывала о всевозможных забавных моментах с празднований и приключениях с Рубиз, и другими ее кузинами.

Иви осознала, как это хорошо — помнить простые радости из детства, когда подаренная шоколадка могла обрадовать ее на целую ночь или отличная книга надолго наполняла сердце восторгом. В суматохе взрослой жизни она давно об этом не вспоминала.

А Сайлас все это время слушал ее так внимательно, словно цеплялся за спасательный круг.

— И это привело меня к этому моменту. — Она прижала руку к сердцу. — Когда я встретила и полюбила тебя.

Она говорила это с легкостью. Единственное хорошее, что дала им ужасная болезнь — это свобода выражать свои чувства без боязни торопить события. Для них не существовало понятия «слишком рано».

— Хорошая история, — прошептал Сайлас. — Жаль, что меня не будет рядом, чтобы увидеть ее конец воочию.

Именно в это мгновение все и произошло.

Позже, намного позже Иви поймет, что именно в этот момент проснулся ее гнев. Потому что, когда Сайлас замолчал, она знала, какие мысли крутились в его голове: как бы ни сложилась ее жизнь, куда бы она ни отправилась, с кем бы ни была… он не узнает этого, он будет в Забвении. И печальная покорность, с которой Сайлас принял эту потерю наряду со всем остальным, в чем его обделили — здоровьем и жизнью, пробудила ее ярость.

Почему его лишили возможности дожить свою жизнь?

Почему именно ему предначертана ранняя смерть?

Разве справедливо, что это выпало на их долю?

Из самой глубины души поднялась мысль: На хрен. Все. Это.

Черта с два она будет сидеть сложа руки и наблюдать, как умирает ее мужчина. Она не представляла, что предпримет, как это сделает, но будь она проклята, если не найдет способ остановить болезнь.

Ей было плевать, что Хэйверс вел этот случай. Плевать, что она — простая медсестра, в то время как он — квалифицированный доктор. И, п.с., сама болезнь может катиться к дьяволу.

Должен быть способ.

Какая-нибудь лазейка.

— Да? — позвал ее Сайлас.

Она встряхнулась.

— Что?

— Мне показалось, ты задумалась о чем-то важном.

Иви прокашлялась.

— Слушай, прости, что поднимаю эту тему. Но ты нуждаешься в питании и восполнении дефицита воды, поэтому я снова подцеплю к тебе провода и трубки.

С внезапной ясностью она осознала, что должна помочь ему дожить до того момента, как найдет лекарство.

— Иви, ты не думаешь, что пришло время положить этому конец?

— Нет, — сказала она непреклонно. — Не думаю.

***

Сайлас настоял на том, чтобы ввести трубку для питания самостоятельно, и она дала ему возможность сохранить лицо и независимость, придумав предлог — вышла, чтобы сообщить мажордому его режим сна. Когда она вернулась, его глаза были закрыты, а черты лица напряжены, будто от боли.

— Я ненавижу боль, — прошептал он сквозь сжатые побелевшие губы.

— Позволь помочь тебе.

Повисла долгая пауза, в течение которой Иви молилась, чтобы он разрешил ей ввести болеутоляющее. Но она слишком его уважала, чтобы давить. Пациенты вроде него, начиная прием морфия, больше не могли исключить его, и Сайлас знал это по опыту с отцом… к несчастью, его отец также страдал от Летаргии Крейна.

Но, черт возьми, Сайлас не повторит его судьбу.

— Хорошо, — сказал он тихо.

Иви подошла к нему и запрограммировала поступление морфия. Перепроверив все, она вручила ему пульт.

— Ты будешь все контролировать, — сказала она. — И решать, когда тебе будет это нужно.

Он улыбнулся ей.

— Если бы я хоть что-то контролировал, мы бы сидели в джакузи.

— Мне нравится ход твоих мыслей.

Она смахнула его волосы и поцеловала в лоб. Нос. И в губы.

— Помоги мне, — прошептал он.

Она поняла, что он имел в виду. Она накрыла его палец своим, и они вместе нажали кнопку.

Сайлас охнул. А потом его глаза закрылись.

— Попытайся поспать? — прошептала она. — Я не уйду из клиники, но сейчас должна отлучиться и решить вопрос со своими сменами.

— Все нормально…

Иви осталась с ним, пока он не вырубился, а потом встала, поправила униформу и вышла из его палаты с таким видом, словно собиралась на войну.

Кабинет Хэйверса и его личные покои располагались прямо за ВИП-отделением, и когда она подошла к дверям, то пригладила выбившиеся из высокого хвоста пряди и убедилась, что форма застегнута должным образом. Потом постучала.

Правила были таковы, что любой сотрудник клиники мог обратиться к нему без предварительной записи с четырех до шести утра, и до этого дня Иви ни разу не беспокоила мужчину. С другой стороны, она должным образом выполняла свои обязанности, а если и возникали какие-то вопросы, то они всегда решались на уровне администратора.

Этот случай был другим, черт возьми.

— Войдите.

Голос был не мужским, принадлежал женщине, и когда Иви вошла в небольшую приемную, личная секретарша Хэйверса, сидевшая за французским столом, с профессиональной улыбкой обратила на нее взгляд.

— Иви, здравствуйте. Как вы?

Она не знала, откуда женщина знает ее, но собиралась воспользоваться ситуацией.

Нацепив на лицо такое же любезное выражение, Иви ответила:

— Хорошо, благодарю. Я хотела лично поговорить с Хэйверсом, это возможно?

— Ну, разумеется. У него сейчас посетитель. Присядешь?

— Спасибо.

Иви подошла к аккуратно расставленным стульям и села. Во время ожидания ей приходилось намеренно успокаивать ногу и руки, отбивающие ритм.

Она мысленно пролистывала медицинскую историю Сайласа, от начала и до конца. Дважды. Должно быть что-то, что бы они смогли сделать. Просто обязаны…

— Берегите себя, — сказал Хэйверс, открыв дверь в свой кабинет и похлопав уходящего мужчину по плечу. — Вы хорошо справляетесь, очень хорошо.

Иви закрыла глаза. Аристократический акцент целителя напомнил ей о Сайласе. У них обоих была идеальная интонация и красивое произношение.

— Господин, Иви пришла к вам на прием, — объявила ассистентка.

— О, Иви. Как ты поживаешь?

Иви соскочила со своего стула и снова расправила форму. Она пересекалась с главным врачом клиники по разным медицинским вопросам, но с момента собеседования, которое было много лет назад, она ни разу не общалась с ним тет-а-тет.

— Очень хорошо, благодарю вас.

— Заходи. Присаживайся.

Его кабинет был красивым, облицованный дорогой древесиной, увешанной картинами маслом, помещение словно воссоздавало дух того места, где он жил когда-то. Огромный, украшенный позолоченными завитушками стол был завален бумагами, карточками и ноутбуками — все пребывало в идеальном порядке.

Хэйверс сел по другую сторону внушительной столешницы, так, словно там ему самое место, а его очки в роговой оправе, галстук-бабочка и кипенно-белый халат внезапно начали подавлять ее.

— Чем я могу помочь тебе? — спросил мужчина.

Опустив взгляд, Иви сосредоточилась на своих стиснутых пальцах. Голова опустела, а сердце гулко билось в груди, и у нее возникло желание выбежать из комнаты.

Но потом в голове возник один образ.

Она увидела отца, как он стоял прошлой ночью на холоде, твердо стоя ногами на снегу, его огромные бицепсы были открыты ночному холоду, голова гордо поднята, а плечи расправлены, словно он был готов смести все, что встанет у него на пути.

Этот мужчина был как дуб.

А она — его дочь, черт возьми.

Выпрямившись на стуле, Иви ужалила Хэйверса жестким взглядом.

— Мы должны сделать что-то для Сайласа, сына Мордаки. И я сейчас говорю не о морфии и жидком питании. Я не принимаю неизлечимого диагноза. Отказываюсь принимать.

Хэйверс отшатнулся так, словно она грязно выругалась в его присутствии… а потом дополнила оскорбление, достав из кармана кота и позволив ему насрать на фирменный блоттер врача.

— Прошу прощения за свою резкость. — Ни черта ей не жаль. — Но я занимаю твердую позицию в этом вопросе.

Целитель прокашлялся и сложил пальцы вместе в форме пирамиды.

— Прошу прощения, но наши чувства к пациентам не всегда могут повлиять на конечный результат.

— В данном случае — смогут.

Хэйверс сдвинул очки выше на своем аристократическом носу.

— Иви, я давно восхищаюсь твоей преданностью пациентам, твоим состраданием и целеустремленностью. Ты — исключительная медсестра, поэтому я предложил тебя в роли личной медсестры, которая поможет Сайласу в его беде.

— Я читала его медкарту и…

— Но, насколько я понимаю, его слуга имеет некоторые тревоги относительно твоего присутствия?

А. Точно. Притчард уже заходила к нему, по всей видимости.

— Не ей принимать решение. И мне плевать, если я оскорбила ее…

— Иви, это — непрофессиональное поведение. Подобный подход и поведение — недостойно профессионала.

Она отвела взгляд.

Покачала головой.

— Я не понимаю.

— Я заверил его слугу, что даже если некое непонимание имело место, ты сделаешь все возможное, чтобы пациент был уверен в том, что его благосостояние является приоритетом для всех нас. Воистину, я сам собирался найти тебя в конце ночи и обсудить этот вопрос. Мы должны действовать сообща, а не враждовать.

Хэйверс продолжал говорить, но его слова оставались за пределами внимания Иви, мысленно она обдумывала разные варианты.

Она слышала, что у Братства Черного Кинжала есть личные терапевты и хирурги, которые работают на них. Может, им удастся помочь? Она могла отправиться в Дом для аудиенций сразу же с приходом ночи и…

— Иви?

Она встряхнулась.

Хэйверс выжидающе смотрел на нее, словно задал вопрос и ждал ответа.

Иви поднялась.

— Я ценю ваш совет, но в моем случае я не могу вести себя профессионально. Это невозможно. Я люблю его. Он — моя половинка. И ни за что на свете я не буду сидеть в стороне, пока он страдает и умирает. Я буду сражаться с судьбой всеми возможными способами. Отправлюсь, куда надо, сделаю все, что потребуется, и точно не стану беспокоиться о том, кого могу разозлить в процессе. Если бы любовь вашей жизни умирала, как бы вы поступили?

На этой ноте она отвернулась и направилась к двери. Она даже не попрощалась.

Вероятно, она собственноручно лишила себя работы и хороших рекомендаций.

Но ее волновал только Сайлас. И это отлично расставляло приоритеты.