Дороги в ад

Голова-в-банке

Моим лучшим другом в детстве был парень по имени Марк Энджел. Марк вылетел из колледжа, сбежал с цирком и в конце концов исчез из поля зрения. Какое-то время я получал от него открытки, в основном из южных мест. Почтовые штемпели были из захолустных городков во Флориде, Алабаме, Луизиане и Техасе. Открытки приходили периодически в течение нескольких месяцев, а потом просто перестали приходить.

Это было четырнадцать лет назад.

Марк был лишь воспоминанием - давно забытым.

То есть до Пасхальной недели.

Зацените-ка это.

Субботнее утро. Сигнал будильника раздался в нескольких дюймах от моего уха. Я потянулся к кнопке отбоя, но тут до меня дошло, что звук, который я слышал, был не сигналом будильника, а звонком телефона. Я перекатился на бок, сморгнул последние остатки сна и уставился на орущее чудовище.

Потом я посмотрел на часы.

- Вот дерьмо.

Было 9:07 утра, безусловно, слишком рано, чтобы выспаться в субботу.

Но наглое устройство продолжало звонить. Твою мать!

- Господи Иисусе, Крейг, возьми же этот чертов телефон, - подушка ударила меня по затылку. - Или я буду вынуждена накинуть тебе петлю на шею.

Нападавшей оказалась Дженни Холлис. Ее присутствие здесь было знаком того, что в моей жизни происходили поистине радикальные изменения. Дженни не была сомнительным завоеванием бара. Я знал ее почти полжизни. Она была второй девушкой, которая согласилась заняться со мной сексом, когда мне едва исполнилось девятнадцать. В течение следующих нескольких лет мы периодически встречались. Мы переживали периоды великой страсти, и я предполагал, что она станет великой любовью всей моей жизни. Этого просто не случилось.

Однако теперь мы снова были вместе. Примирение № 123000, плюс-минус.

Я поднял телефонную трубку.

- Да?

- Это Крейг МакTавиш?

Моей первой мыслью было: Билл-коллектор.

- А…

Вспомните, я не слышал голоса Марка больше десяти лет. Звонивший немного помолчал, прежде чем снова заговорить.

- Хм... MакTи?

Я чуть не уронил трубку.

- Марк?

Никто другой не назвал бы меня MакTи.

Марк усмехнулся.

- МакТи. Я так и знал, что это ты, чувак.

Я взглянул на Дженни.

- Думаю, я разговариваю с Марком Энджелом.

- Только я один все время говорю, - услышал я голос Марка.

Глаза Дженни расширились.

- Марк Энджел жив?

- Несомненно.

- Я жив и здоров, старый друг - хотя и понимаю твой скептицизм. Я очень долго отсутствовал.

- Да. Да. Долго. Где тебя черти носили, Марк? - пробормотал я.

Он вздохнул.

- Ты злишься, конечно. Я был в длительном путешествии. Ты должен поверить мне, когда я скажу, что никогда не собирался уезжать так надолго.

Длительное путешествие?

Что вы скажете о преуменьшении таких эпических масштабов?

Марк продолжал говорить.

- Нам нужно встретиться. Мне так много нужно тебе рассказать, вещи, о которых неудобно говорить по телефону.

Такие вещи, как Голова-в-банке... но тогда я этого не знал.

В конце концов я согласился встретиться с Марком только для того, чтобы он закончил разговор. Я положил трубку на рычаг, подошел к Дженни, и мы занялись любовью с такой страстью, какой я никогда не испытывал ни с кем другим.

Позже, когда мы сели за поздний завтрак, Дженни начала свой допрос. Естественно, она хотела знать все о моем разговоре с Марком. Рассказывать было почти нечего, но она оживилась, когда я сказал, что договорился встретиться с Марком.

- О! Ты должен взять меня с собой!

Я пожал плечами.

- Конечно. Почему бы и нет?

Я договорился встретиться с Марком в ближайшем государственном парке около трех часов дня. К тому времени, как мы выехали, я уже почти горел желанием увидеть своего старого друга. Мы остановились у круглосуточного магазина, чтобы купить упаковку пива “Корона" из двенадцати банок, пенопластовый холодильник и пакет со льдом.

Мы говорили о Марке по дороге в парк. В наших общих воспоминаниях всплыл знакомый портрет безрассудного молодого человека, который любил подвергать себя опасности. Он стремился к самоуничтожению, но искал свою гибель такими красочными и интересными способами, что мы не думали об этом как о склонности к разрушительности.

Ах, прекрасная глупость юности.

Мы прибыли к входу в парк в 2:45. Проехали больше мили по извилистой двухполосной дороге, затем, когда миновали еще один поворот, в поле зрения появилась негусто заполненная парковка. Единственным автомобилем был старый, обветшалый фургон “Фольксваген”. Я потянулся к холодильнику за бутылкой "Короны" с длинным горлышком, а Дженни направила мой старый "Камаро" на площадку для парковки.

Дженни ухмыльнулась:

- Так где же Лазарь?

- Озеро. Он сказал, что будет ловить рыбу с пирса.

За парковкой начиналась узкая тропинка, спускавшаяся с холма. Я последовал за Дженни вниз по тропинке, наблюдая, как ее попка двигается в белых шортах. На ней был обтягивающий желтый топ, и я знал, что изнанка шорт была такого же цвета. Шорты были низко спущены и обтягивали ее бедра. Загар гармонировал с ее длинными ногами. Она была в темных очках, и ее светлые волосы были стянуты назад резинкой. Она выглядела как модель в рекламе лосьона для загара.

Я здесь пытаюсь передать вам чувство вожделения, ясно?

Никакую женщину я никогда не желал больше, чем Дженни.

Местность выровнялась, когда мы прошли через ряд деревьев и снова вышли на яркий солнечный свет. Мы увидели столы для пикника и пластиковые мусорные баки. Примерно в двадцати ярдах от площадки для пикника над водой протянулся короткий пирс. Я прищурился и смог разглядеть одинокую фигуру в конце пирса, человека без рубашки с длинными вьющимися волосами, бросающего в воду леску.

Дженни остановилась, и я остановился рядом с ней.

Я с трудом сглотнул.

- Это он.

Дженни ответила нервным шепотом.

- Ага.

- Давай сделаем это.

Дженни только кивнула.

Я увидел, как Марк положил удочку с катушкой и взял банку пива “Хайнекен”. Он прислонился к перилам и наблюдал за нашим приближением, прячась за непроницаемыми черными очками.

Его голос гулко донесся до нас.

- МакTи! А это та самая вечно прекрасная Дженни Холлис, которую я вижу рядом с тобой?

Дженни не смогла сдержать улыбку, появившуюся на ее губах. Марк всегда был обаятельным.

- Привет, Марк.

Марк был удивительно хорошо сложен для своего возраста, с обилием накачанных мышц и едва заметными жировыми складками на теле. Но он не был точной копией того мертвенно-бледного-двадцатилетнего-парня, которого я помнил. У него было обветренное лицо. Он был похож на человека, который провел большую часть своей жизни жарясь на солнце.

Марк протянул руку.

- Рад снова видеть тебя, брат.

Я ее пожал.

- Ага.

Марк допил остатки своего "Хайнекена".

- Давайте присядем за столик для пикника и предадимся воспоминаниям.

Марк взял удочку, закинул ее на плечо и начал спускаться с пирса. Мы пошли за ним. Мы уселись за ближайший столик, и я выудил из холодильника еще пива.

Марк открыл еще одну бутылку "Хайнекена".

- Итак, - сказал он, - кто хочет начать?

Какое-то время мы сидели молча. Мы были скоплением нервных улыбок и суетливых рук. Я посмотрел на Марка. Я посмотрел на Дженни. Я выпил немного пива. И я сказал:

- Это совсем не сложно, приятель. Ты свалил, когда Ронни Рейган еще был президентом.

Марк поставил банку "Хайнекена" на стол. Он вздохнул.

- Когда я был ребенком, мои родители устроили мне какую-то ебанную хуйню. Самую извращенную и ужасную, какую только можно себе представить.

Я нахмурился.

- Господи.

- Это прекратилось вскоре после того, как я поступил в среднюю школу, - oн криво усмехнулся. - Я внезапно стал достаточно взрослым и большим, чтобы дать отпор, поэтому они оставили меня в покое. Затем, когда мы поступили в колледж, я начал принимать все известные человеку наркотики в массовых количествах, - oн печально улыбнулся. - Довольно трудно не отставать в учебе, наблюдая, как миниатюрные походные оркестры гарцуют на полу твоей комнаты в общежитии.

Дженни рассмеялась.

- Представляю, как это отвлекало внимание.

Марк улыбнулся ей.

- Да, но мне удалось продержаться некоторое время. Потом в город приехал цирк. Ну, бродячий карнавал. Как-то вечером я познакомился с несколькими “карни”[20] в баре. Они казались классными парнями, - oн ухмыльнулся. - Они много говорили о наркотиках. В их рассказах жизнь в постоянном движении казалась самым романтичным, авантюрным образом жизни, который только можно себе представить, - oн пожал плечами. - Поэтому я и присоединился к ним.

Я покачал головой.

- И сбежал из своей жизни, не говоря уже о жизнях твоих друзей.

Марк вздохнул:

- Не думай, что я не винил себя за это, Крейг. Черт возьми, я был с “карни” только несколько месяцев. Они были слишком дикими даже для меня. Я сбежал от них. Я не вернулся по той же причине, по которой никогда никому не рассказывал правду о своих родителях - я просто не мог с этим смириться. Я не мог сам себе этого объяснить. Так что я держался подальше.

Я прикончил еще одну ”Kорону”.

- Если ты был с ними всего несколько месяцев...

Марк продолжал описывать кочевую жизнь. Он провел значительную часть этих потерянных лет, повсюду следуя за музыкальными коллективами хиппи. Ему нравился племенной образ жизни странствующих хиппи, и он зарабатывал себе на жизнь тем, что продавал им наркотики.

Я не испытывал ни малейшего желания скрывать свое раздражение.

- Почему ты вернулся сюда, чувак? Ты устал быть странствующим цыганом? Ты вернулся, чтобы остаться?

Марк нахмурился.

Я приподнял бровь.

- Ну…?

Ему удалось слабо улыбнуться.

- Я вижу жалость в твоих глазах, МакТи. Ты думаешь, что я зря потратил свою жизнь.

Прямо в яблочко.

- Я просто думаю, что ты растратил большую часть своего потенциала. Ты умный, Марк, умнее почти всех, кого я когда-либо знал. Ты мог бы стать кем угодно, кем только пожелаешь.

Его улыбка стала немного шире.

- Но, Крейг, я именно такой, каким хотел быть. Я никогда не мечтал о том, чтобы управлять корпорацией или чем-то еще, чему, по-твоему, я должен был посвятить свою жизнь. У меня есть свобода, которой никогда бы не было, если бы я пошел этим путем.

Я вздохнул.

- Ладно.

В моем голосе прозвучало пренебрежение.

Они оба это почувствовали. Дженни, которая тихо кипела, пока мы с Марком добродушно подшучивали друг над другом, бросила на меня презрительный взгляд.

- Ты бы его послушал, Марк, он же специалист по растраченному потенциалу, - oна резко встала и зашагала прочь. - Я иду гулять, - бросила она через плечо. - Сделай мне одолжение, не ходи за мной.

Я встретился взглядом с Марком. Я попытался прочесть выражение его лица, но там ничего не было - никаких признаков беспокойства или смущения. Друг обычно символически проявляет беспокойство в таких обстоятельствах, но Марк выглядел беззаботным.

Я пробормотал:

- С ней все будет в порядке. У нас просто небольшая размолвка.

Марк усмехнулся.

- Не сомневаюсь.

Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как Марк разговаривал с другими людьми действительно по-человечески? Его всеобщая странность заставляла меня чувствовать себя неловко, и я не хотел находиться рядом с ним ни на секунду дольше, чем это было необходимо. Я попытался мысленно послать сообщение Дженни. Я отдаю себя на твою милость, детка - я кусок дерьма, у тебя есть все причины разочароваться во мне, давай закончим на сегодня и уберемся отсюда к чертовой матери.

Она все еще шла вдоль берега. Я решил проигнорировать ее просьбу оставить ее в покое. Черт возьми, она, вероятно, хотела, чтобы я пошел за ней, независимо от того, что она сказала.

Я посмотрел на Марка.

- Мне неприятно это говорить, чувак, но…

Он поднял руку, чтобы заставить меня замолчать.

- Постой, подожди. Я знаю, что ты хочешь уехать, но в моем фургоне есть кое-что, что я хочу тебе показать, прежде чем мы попрощаемся.

Я вздохнул.

- Ну же, МакТи, ты ведь можешь никогда больше меня не увидеть, - в его глазах блеснули внезапные слезы. - Просто будь ко мне снисходительным несколько минут, ладно?

Ну и какой же от этого вред?

Я встал, сложил ладони рупором и позвал Дженни.

- Эй, Джен! У Марка есть кое-что, что он хочет показать мне в своем фургоне. Мы всего на несколько минут, хорошо?

Она повернулась к нам, улыбнулась и помахала рукой.

Эта ободряющая улыбка согрела мое сердце. Я почувствовал себя достаточно смелым, чтобы добавить:

- Я люблю тебя, Джен!

Ее ответ сделал меня счастливее, чем я был, оx, навсегда:

- Я тоже тебя люблю!

Вот так просто вся напряженность ушла из моего тела.

Я усмехнулся Марку.

- Она любит меня.

Он сказал:

- Я знаю.

Поэтому я последовал за ним по дорожке обратно на парковку. Когда мы подошли к фургону, Марк взялся за ржавую дверную ручку и приоткрыл раздвижную дверь.

Он жестом пригласил меня войти.

- Только после вас, сэр.

Я шагнул в темную полутьму фургона. Грязные окна рассеивали солнечный свет. Я присел на скамейку в задней части фургона и осмотрел потрепанный салон машины. Мне стало ясно, что фургон - это настоящий дом Марка. Там стояли ящики с книгами и кассетами. На одном из них лежал свернутый спальный мешок.

Марк присел напротив меня на другую скамейку. Скамейка находилась прямо за передними сиденьями фургона. Марк заглянул в щель между сиденьями, затем снова обратил свое внимание на меня.

- Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Я бросил вокруг фальшивый оценивающий взгляд.

- Да. Хм... сколько лет этому средству передвижения, Марк?

Оно 71-го года выпуска. Оно у меня еще с карнавальных времен. Я украл его у парня-“карни”, с которым работал, - oн сверкнул тревожной, почти безумной улыбкой. - Во всяком случае, он в нем больше не нуждался.

Блин. Теперь этот парень казался совсем другим... незнакомцем.

Я прочистил горло.

- Да... разве ты не хотел мне что-то показать?

- О, да, извини. - oн снова глянул в щель между передними сиденьями. - От парня вместе с фургоном я получил кое-что еще.

Он повернулся и просунул руки между сиденьями. Поднял что-то с пассажирского сиденья, затем осторожно пронес это через зазор между сиденьями. Это был какой-то контейнер. Марк поставил контейнер на скамейку, встал, и утиной походкой приблизился к моему концу фургона. В руке у него был фонарик, хотя я не мог припомнить, чтобы видел, как он его доставал.

- Давай прольем немного света на эту ситуацию.

Он включил фонарик, направил его луч на контейнер, и я почувствовал, как горячий комок страха подступил к горлу. В груди у меня все сжалось. Я подумал, что у меня может быть сердечный приступ. Но это не имело значения, поскольку я явно находился в присутствии психопата. Он ни за что не позволил бы мне жить после увиденного.

Контейнер представлял собой большую стеклянную банку с металлической крышкой. Он был наполнен формальдегидом. Внутри плавала отрубленная человеческая голова.

- Это - Голова-в-банке, - сказал Марк.

Голова выглядела так, словно принадлежала белому мужчине средних лет. Ее глаза были широко раскрыты и пристально глядели, а длинные серебристые волосы плавали в растворе как нити морских водорослей.

- Голова-в-банке, поздоровайся с моим другом Крейгом.

Я посмотрел на него.

- Почему?

Марк нахмурился.

- Почему что?

- Почему ты убил его?

Марк улыбнулся.

- Я не убивал этого парня, Крейг. Ты должен лучше слушать. Я получил Голову-в-банке от парня, у которого раньше был этот фургон.

- А что случилось с тем парнем?

- О, его я убил.

- Бля!

- Этого парня нужно было убить. Он меня обокрал. Я не знаю, убил ли он нашего заключенного в банку друга, - oн кивнул на Голову-в-банке. - Но, я так не думаю. Голова-в-банке существует уже давно. Однажды, он сказал мне, что был ученым-исследователем в 50-х годах.

- Кто тебе это сказал?

- Голова-в-банке.

Я кивнул. Угу. Ты же психопат, Марк.

- Вы с Головой-в-банке много разговариваете?

- Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшим, Крейг. Здравомыслящие люди не склонны вести постоянный диалог с отрубленными головами. Но это правда. Я слышу еe голос в своей голове, - oн постучал себя по черепу. - Онa умная. Ты хотел знать, как я содержал себя все эти годы. Ну, торговля наркотиками - это часть этого, но я получаю большую часть своего дохода, следуя советам Головы-в-банке.

- Угу.

- Можно сказать, что онa мой путеводный дух. Мой сэнсэй. Мой мастер-джедай, - oн больше не улыбался. - Именно из-за неe я и вернулся сюда, Крейг.

- Голова-в-банке сказалa, что ты должен вернуться домой?

Марк кивнул.

- Онa сказалa, что мне нужно с тобой увидеться.

- И что?

Марк вздохнул.

- Не думай, что это не трудно для меня, Крейг. Но я должен сделать то, что должен, - oн схватил меня сильной рукой за горло. - Голова-в-банке говорит, что мне нужно изгнать демонов из моего прошлого. Онa говорит, что я буду счастлив только тогда, когда перестану думать о том, что осталось позади.

Его хватка на моем горле усилилась.

Я захрипел.

Из уголков его глаз текли слезы.

- Сегодня вечером я навещу своих родителей. Они больше заслуживают этого, чем ты, чувак, но у меня нет выбора. Ты должен это понять, дружище.

Я попытался оторвать его руку от своего горла, но он был слишком силен. Я не мог дышать. Я начал терять сознание. Его глаза выпучились от напряжения, когда он душил меня. В тот момент, когда я перестал сопротивляться, я услышал ее голос.

- Крейг? Марк? - это была Дженни, она стояла рядом с фургоном. - Что вы там делаете, ребята?

Марк резко повернул голову к двери.

- Твою мать!

- Крейг?

Марк убрал руки с моего горла. Я попытался втянуть в себя воздух и восстановить голос, но это было бесполезно. Я отчаянно хотел предупредить ее, но все, что я мог сделать, это беспомощно хрипеть.

Затем Марк направился к двери. Я упал на пол и протянул к нему безвольную руку - она мягко коснулась его лодыжки, прежде чем упасть на пол. Я видел, как он рывком распахнул дверь, вылез наружу и затащил Дженни внутрь.

Марк убил ее.

Я не хочу описывать ее смерть в деталях. Он не сделал ничего особенно жестокого. Все было кончено в одно мгновение. Но часть меня тоже умерла в тот момент. Я подозреваю, самая важная часть.

Пока Марк пристально смотрел на ее изломанное тело, ко мне вернулись силы. Адреналин, вероятно, сыграл свою роль в том, что произошло дальше. Я поднял брошенную бутылку "Короны", вскочил на ноги и разбил бутылку о голову Марка. Он опрокинулся назад, провалившись в щель между передними сиденьями.

Я навис над ним с осколком разбитой бутылки в руке. Он попытался приподняться. Но я уперся коленом ему в грудь, пригнул обратно и перерезал горло острым осколком стекла. Там было много крови. Oчень много крови. Но этого было недостаточно. Никогда не будет достаточно, чтобы отомстить за Дженни.

Я уронил осколок стекла и вышел из фургона. Я не мог смотреть на труп Дженни. Я бы убил себя, если бы посмотрел на нее тогда. Я рухнул на фургон, сполз вниз, пока не оказался на земле, где и оставался долгое время.

Я оставался там, пока не пришел егерь.

Егерь заглянул внутрь фургона. Долгий взгляд. Затем он сказал мне:

- Оставайся здесь. Я вызову полицию.

Я кивнул.

Но я не остался прямо там. Я кое-что сделал, пока егерь был в своей машине. Я вытащил кое-что из фургона. Я был уверен, что схожу с ума - не было никакой разумной причины для того, что я сделал - но я чувствовал себя обязанным сделать это.

Появились копы. Их было много. Оказывается, Марк оставил след из трупов по всей стране, а также множество косвенных и вещественных доказательств. Рано или поздно ФБР все равно бы его прикончило.

Что точно не было утешением.

Прошло несколько недель.

Мой мир находится в руинах.

Моя надежда на будущее исчезла. Слишком поздно я понял, что вся эта надежда целиком и полностью сосредотачивалась на Дженни. Моя вина не поддается количественному измерению.

Но чувство вины - это еще не самое худшее.

Голова-в-банке - вот самое худшее. В последнее время я все чаще слышу еe голос в своей голове.

Я купил пистолет на свои последние деньги. “Desert Eagle”[21]. Пистолет, эквивалентный пушке. Я надеюсь, что каким-то образом стану достаточно храбрым, чтобы положить его ствол себе в рот.

Потому что, да поможет мне Бог, я думаю, что у Головы-в-банке есть кое-что еще на уме.

Эта запись предназначена для тех, кому я могу навредить по еe приказу.

Пожалуйста, знайте это.

Что бы я ни совершил, это Голова-в-банке заставилa меня.

Я люблю тебя, Дженни.

Прости меня.

Ⓒ Jarhead by Bryan Smith, 2011

Ⓒ Перевод: Гена Крокодилов