Дорогие реликвии

ПОДАРОК ХУДОЖНИКА

Доме офицеров имени С. М. Кирова в городе Ленинграде торжественно отмечали славную годовщину победы в Великой Отечественной войне.

Собралось много солдат, курсантов военных училищ, офицеров, генералов.

Здесь я встретил своих старых друзей, активных участников обороны города Ленинграда: живописцев, графиков, скульпторов В. А. Серова, И. А. Серебряного, К. И. Рудакова, И. М. Кочергина и других. Почти в полном составе собрался костяк знаменитого "Боевого карандаша" — художники Н. Е. Муратов, Г. Н. Петров, В. И. Курдов, И. С. Астапов, В. А. Гальба и другие.

Художники пришли с альбомами и делали зарисовки героев недавних сражений. Узнав, что в соседнем зале находится художник Н. А. Павлов, я поспешил к нему.

Николай Александрович рисовал сержанта, кавалера ордена Славы трех степеней. Вокруг стояло несколько курсантов-артиллеристов и офицеров танкистов. Увидев меня, он бросился ко мне навстречу и, крепко обняв, воскликнул:

— Вот не ожидал! Рад! Очень рад! Давно!.. Давно!.. Не виделись… Ведь я писал тебе на фронт. Надеюсь, ты получил мое письмо с открытками?

— Как же, получил, — ответил я, — в полной сохранности, все пять штук.

Прервав работу над портретом героя-артиллериста, художник уселся в кресло и повел рассказ о том, как выполнил просьбу солдат и офицеров, сражавшихся на подступах к городу Ленина.

— Получил я письмо от солдат и офицеров твоей части, видимо, в январе тысяча девятьсот сорок второго года. Время-то было какое? Сам знаешь, работал я днем или вечером, при коптилке… Писал по памяти, под руками не было ни одного портрета Суворова. Сделал несколько эскизов. Они меня не удовлетворяли… Музеи были закрыты. Экспонаты эвакуированы либо упрятаны от бомбежек и артобстрелов. Публичная библиотека хотя и продолжала работать, но из-за частых обстрелов до нее трудно было добраться.

В один из дней, когда не было сильного обстрела и самолеты врага не появлялись над городом из-за густого тумана, я отправился к памятнику Суворова у Марсова поля… Кстати замечу, среди, вас, дорогие товарищи, наверное, не все знают, что для защиты от бомбежек и обстрелов были надежно скрыты памятник В. И. Ленину у Финляндского вокзала, "Медный всадник" на площади Декабристов, зарыты в землю Клодтовские кони и статуи в Летнем саду.

Александровская колонна на Дворцовой площади также была обшита досками, а ее нижняя часть укрыта мешками с песком. Сняты были замечательные творения П. К. Клодта — скульптурные группы с Аничкова моста и зарыты в саду Дворца пионеров имени А. А. Жданова.

Только три памятника — Суворову, Кутузову и Барклаю-де-Толли были открыты, лишь гранитные пьедесталы заложены мешками с песком и обшиты досками.

Все воинские части, подразделения и команды, проходившие мимо памятников, отдавали честь знаменитым полководцам.

Напомню вам, что скульптор М. И. Козловский изобразил великого полководца Александра Васильевича Суворова в виде бога войны Марса. На стоящем рядом жертвеннике лежат Неаполитанская и Сардинская короны и папская тиара, которые он прикрывает своим щитом с изображением герба России. Так в аллегорической форме запечатлена память о русских войсках, доблестно защитивших Италию.

Я уходил от памятника, унося в душе яркий образ великого полководца. Начался обстрел и, укрывшись где-то в бомбоубежище на улице Халтурина, я вынул блокнот и сделал набросок портрета Суворова.

— Извини, что перебью тебя, Николай, — вмешался я. — Но есть тут одно загадочное обстоятельство… Просьбу нашу ты исполнил: наладил печать открыток с портретом Суворова. Мы получили пять открыток. Письмо пришло к нам тогда, когда наша армия совместно с Войском Польским вступала с боями на землю Польши. Это был тысяча девятьсот сорок четвертый год.

И вот, когда я внимательно рассматривал открытку, я заметил, что в портрете великого полководца проступают твои черты. Гляжу на открытку и ясно вижу автора… Как это получилось?

Слегка смутившись, Николай Александрович возразил:

— Ты ведь знаешь, работал я по памяти. А чтобы представить походный плащ полководца, садился перед зеркалом, накинув на плечи одеяло, в руке держал трость вместо шпаги. Так и рисовал. Суворова изобразил на поле боя, на заднем плане гренадеры идут в атаку на врага… Вот и вышло, что в портрете Александра Васильевича это сходство появилось… Да не ты один это заметил. Когда печатали открытки, подозвал меня старый мастер литограф и спросил этак лукаво: "Николай Александрович, вы, наверно, прямой потомок Александра Васильевича? Уж больно вы похожи…"

Сидевшие весело захлопали в ладоши.

— От имени солдат и офицеров, бывших на Ленинградском фронте, да и всех, кто получал открытки с портретами Суворова и Кутузова, выражаю тебе, дорогой Николай Александрович, искреннюю благодарность… А я, каюсь, не сохранил твой подарок. До Берлина дошел, а там с ним расстался… Подарил офицеру, страстному почитателю великого полководца. К тому же награжденному орденом Суворова. Не смог ему отказать… Но я верил, что увижу тебя и ты еще подаришь мне открытку.

— Обязательно подарю!

Николай Александрович, усевшись возле героя-артиллериста, принялся вновь за портрет.