Дорогие реликвии

"КОБЗАРЬ" ШЕВЧЕНКО

августе 1914 года началась первая мировая война. Военные действия развернулись на огромном пространстве — от Балтийского до Черного моря.

Вскоре после объявления войны я прибыл в действующую армию, на "театр военных действий", в Турцию.

Служил я в кавалерии, в отдельной казачьей сотне, разведчиком.

В разведчики шли только желающие.

У разведчика особая служба.

Он должен быть прекрасным наездником, отлично владеть шашкой, винтовкой, кинжалом и помнить суворовскую поговорку "Сам погибай, а товарища выручай".

Наш командир разведки был молодой хорунжий, бывший студент, исключенный из университета за "вольные мысли" и попавший в действующую армию.

Однажды под вечер собрали разведчиков к землянке командира. Вышел к нам хорунжий, а вскоре за ним двое: подполковник и есаул. Хорунжий подал команду: "Смирно!" Подполковник поздоровался с нами. Мы дружно ответили: "Здравия желаем, ваше высокоблагородие!" Подполковник улыбнулся, скомандовал: "Вольно!" — разгладил пышные черные усы и, усевшись на камне, приказал всем садиться.

Есаул, разостлав на земле карту, сел рядом с хорунжим, а мы расположились вокруг, пристально вглядываясь в карту, помеченную цветными карандашами.

— Господин хорунжий! — сказал подполковник. — На вас возлагается важная боевая задача. С вашими орлами быть готовыми к выходу в тыл противника. Двигаться скрытно. Себя не выдавать. Взять трехдневный запас продовольствия, достаточное количество патронов и ручных гранат. Идти налегке. В черкесках. Захватить ракеты. Очень важно собрать сведения о неприятеле и на обратном пути захватить "языка".

Подполковник, нагнувшись над картой, карандашом показал предполагаемый путь следования и, обратившись к хорунжему, сказал:

— Как вам известно, в тылу противника находится селение казаков, потомков запорожцев. Понятно, что турки им не доверяют. Нужно внимательно изучить ближайший тыл противника. На месте действовать по обстоятельствам. Я надеюсь на вас и ваших молодцов.

На следующий день с раннего утра мы готовились в путь. А потом командир вывел нас на высокий гребень горы, откуда хорошо просматривалась местность, занятая противником. Далеко-далеко были видны по склонам гор поля, сады, огороды, небольшие селения и одинокие домики. Кое-где высились древние башни, а в глубине поблескивал минарет.

Мы внимательно смотрели вдаль, куда с наступлением сумерек должны были уйти.

— Вон туда, — указал рукою хорунжий на селение, утопавшее в густой зелени садов, — нам нужно будет дойти.

К вечеру мы узнали, что уйдут в тыл к противнику только одиннадцать человек и поведет нас хорунжий.

Когда начало темнеть, мы двинулись в неведомый путь. Шли осторожно. Вскоре напали на знакомую тропинку, которая вела вниз, к реке, протекавшей в глубоком мрачном ущелье. Дул порывистый ветер. Воздух становился влажным. Вскоре под нами поплыли лохмотья густых белых облаков. Ущелье заволакивало холодным туманом.

Уже в глубокой темноте мы спустились в заросли прибрежных кустов и укрылись в камышах. Где-то вдали раздался ружейный выстрел. За ним другой, ближе…

Реку перешли быстро, перепрыгивая с камня на камень. Неожиданно в кустах что-то зашумело. Мы замерли. Выпорхнула небольшая стайка птиц. Покружившись вблизи, опустилась в камыши. Где-то с турецкой стороны слышались редкие ружейные выстрелы, кое-где вспыхивали белые ракеты, бросая отблеск на скалы.

Долго и осторожно карабкались мы в гору сквозь заросли кизила и лавра. Держались близко друг к другу.

На рассвете мы были уже позади линии передовых частей противника. Поднялись высоко. Неожиданно наткнулись под обрывом скалы на большую пещеру. Для нас это было как подарок: в пещере тепло и сухо и отсюда можно незаметно наблюдать за противником.

Рассевшись кружком, разведчики развязали свои мешки, достали хлеб и банки с мясными консервами.

— Одна банка на двоих! — строго приказал старший урядник.

Хорунжий, пристроившись у выхода, подолгу просматривал местность в бинокль, делая пометки на карте.

Весь день разведка провела в пещере. Всех томила жажда. Вблизи не было ни одного ручейка, а спуститься вниз можно было только в темноте.

Как только солнце скрылось за вершинами гор и пала вечерняя прохлада, мы один за другим начали спускаться в ущелье по узкой извилистой тропинке, пролегавшей среди густых зарослей лавра.

Не раз под горою видели обозы. Проезжали лазаретные двуколки, тянулись пустые повозки и арбы, запряженные буйволами, верблюдами, мулами. Небольшой отряд кавалеристов-курдов с песнями, шагом ехал к передовым позициям. Наткнувшись на ручей, мы торопливо утолили жажду. Засинело небо. Показались звезды. Снова тронулись в путь. Всю ночь карабкались среди скал, в зарослях кустов.

И вот снова повезло: почти на самой вершине, где особенно разгулялся холодный западный ветер, наткнулись на углубление, похожее на кратер вулкана. Несколько часов, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться, пролежали здесь разведчики. Чекмени и бешметы мокры от росы. Тихо перешептываемся. Кто грызет ржаные сухари. Другой высекает огонь, чтобы закурить. Томительно тянется время…

Начало рассветать. Заалели вершины гор. Вскоре мы увидели перед собой в ложбине селение. Оно было покрыто густым утренним туманом, и только могучие пирамидальные тополя своими кронами пробивались сквозь белую пелену.

— Бачьте! Дойшлы! — воскликнул радостно старший урядник Гулак.

Слегка дул встречный ветер. Он рассеивал туман, обнажая красные черепичные крыши домов. Мы напрягли зрение и слух. Из селения не доносилось ни малейшего звука. Не чувствовалось и запаха дыма.

— Хлопцы! — обратился к нам хорунжий. — Видать, селение пустое. Ни скота, ни домашней птицы, ни собак не слышно. Спускаться быстро! На окраине у развилки тропки разделимся. С левой Гулак, с ним… — он назвал четырех человек. — Справа, со мною остальные. Охватим селение, соединимся и пройдем цепью. Не отрываться друг от друга! В халупах не задерживаться!

Бегом разведчики спустились к селению. Дома с горбатыми крышами. Оконца небольшие. Перед ними в цвету мальвы, любимое растение на Украине. Сады и огороды изрезаны арыками. Усадьбы опоясаны оградами из камня, густо заросшими колючим кустарником и виноградом.

Некогда зажиточное селение безмолвствовало. Кое-где на крышах ворковали осиротевшие сизые и белые голуби, да перелетали с деревьев испуганные стайки скворцов и воробьев.

Мы находились на новой родине потомков запорожцев, не покорившихся воле Екатерины II и ушедших в чужую далекую страну.

Перебегая от дома к дому, мы обошли все селение. Видно, хозяева покинули его внезапно, второпях. Оставленная утварь, одежда, вся обстановка в домах подтверждали, что здесь жили украинцы. В одном добротном доме, видимо принадлежавшем знатному сельчанину, мы увидели на полу груду книг. Среди них были и рукописные на славянском языке. Немало валялось старинных книг на русском и украинском языках. В нарядном тканом мешочке мы обнаружили в самодельном кожаном переплете "Кобзарь" Тараса Шевченко, изданный при жизни поэта. В дом забежал хорунжий, за ним двое разведчиков. Нас поразило обилие писем, валявшихся на полу. На конвертах стояли печати: Петербург, Киев, Львов.

Хорунжий взял две-три книжки, запихнул под чекмень. Я взял медную литую чернильницу старинной работы, "Кобзаря" Шевченко, книжку Гоголя, несколько писем.

Мы быстро покидали селение, перепрыгивая через арыки и перелезая через ограды. Под укрытием кустов разведка выбралась к исходному месту, к нескольким могучим ореховым деревьям у развилки тропки.

По-прежнему было тихо. Пощелкивали, перебегая с ветки на ветку, белки-летяги.

Вскоре добрались к своей пещере и уселись перекусить.

— Угнали турки усих, — с какой-то грустью сказал Багрий, складный, подтянутый хлопец. — Не пришлось подивиться на землячков.

Выполнив задание в тылу врага, разведка возвращалась назад. На рассвете третьего дня, зайдя с тыла, мы бесшумно сняли турецкую заставу. Захватив пленных, быстро спустились в ущелье, перешли вброд бурную речку.

Нас ожидали тот же подполковник и есаул. Подполковник обнял хорунжего, поблагодарил. Разведчикам объявил благодарность, приказав представить к наградам.

Хорунжий велел всем показать свои "трофеи". Достал и я "Коб заря" Шевченко.

— А ведь и мои предки — запорожские казаки, — с гордостью сказал хорунжий. — Полтораста лет прошло, а потомки запорожцев в далекой Турции свято берегут память о родине своих предков.

Хорунжий долго хранил "Кобзаря". Мы разучивали песни. Мне, как запевале, подолгу доводилось держать книгу в своих руках. Хорунжий собирал нас и читал нам произведения великого Кобзаря.

Вскоре хорунжего произвели в сотники. Разведчиков наградили. Покидая нас, командир увез с собою "Кобзаря" Шевченко.

Более шестидесяти лет я бережно хранил медную чернильницу, дорогую мне память о разведке в тылу противника. Украшенная тонким замысловатым орнаментом искусного гравера, эта реликвия воскрешает события далекой истории, когда по воле императрицы Екатерины II Запорожская Сечь была уничтожена, а казаки с семьями под усиленным конвоем переселены были на новые, необжитые земли Северного Кавказа по рекам Кубани и Лабе. Вот тогда-то и оставили родные края многие непокорные, ушли с семьями в далекую чужую страну Турцию. Так и занесли с собою медную чернильницу — немую свидетельницу страданий тех, кто покидал Украину.

На торжественном собрании в Академии художеств, посвященном 165-й годовщине со дня рождения Тараса Григорьевича Шевченко, я рассказал о находке "Кобзаря" Шевченко вдали от нашей Родины — в Турции. Закончив свое выступление, я передал представителю Музея Т. Г. Шевченко в Киеве старинную чернильницу.