Дорогой Аарон (ЛП)

РубиМарс: Я понимаю, почему ты мне не рассказывал об этом. Я поступила бы также, но…

АХолл80: Ну теперь ты знаешь.

РубиМарс: Это безумие.

АХолл80: Думаешь?

АХолл80: Ну может немного.

АХолл80: Все нормально

РубиМарс: Может немного?

РубиМарс: Печаль в том, что я не считаю это таким уж безумием, как должна бы думать. Мама убьет меня за то, что я сразу же тебе не отказала.

РубиМарс: Я очень хочу согласиться, но… мы ведь едва знаем друг друга.

РубиМарс: Ты знаешь о чем я.

АХолл80: Мы знаем друг друга.

РубиМарс: Ты знаешь, что мы знаем друг друга. Я знаю, что мы знаем друг друга, но никто другой об этом не знает, и точно не поймет.

РубиМарс: Мы никогда не встречались.

РубиМарс: Прямо как… договорной брак, когда люди встречались только в день свадьбы.

РубиМарс: Я подумала…

АХолл80: И?

АХолл80: Я же тебя приглашаю, а не кого-то другого. Да я бы никого другого не позвал. Только тебя.

АХолл80: Кто сказал, что мы не знаем друг друга?

РубиМарс: Ну я не знаю… окружающие нас люди?

РубиМарс: А что, если я тебе буду просто бесить тебя?

РубиМарс: Да мы ведь даже по телефону ни разу не говорили.

РубиМарс: Я даже не знаю как ты выглядишь.

РубиМарс: По-моему, я просто схожу с ума.

АХолл80: Сомневаюсь, что у тебя получится выбесить меня больше, чем кто-либо из моих знакомых.

АХолл80: Я могу выслать тебе фото. Ты раньше просто не просила.

АХолл80: Прекрати дурить. Ты знаешь меня.

РубиМарс:!!!!!

РубиМарс: Я знаю, что знаю тебя.

АХолл80: Позвони мне

РубиМарс: Чё?

АХолл80: Позвони мне. Я с первой же минуты смогу понять — смогу я тебя вытерпеть неделю или нет.

РубиМарс: Вытерпеть…

АХолл80: Ты меня поняла

РубиМарс:….

РубиМарс: По-моему, тебе нужно еще подумать над этим.

АХолл80: Я уже все обдумал.

АХолл80: Весь рейс из Шотландии домой думал

АХолл80: Почти всю дорогу пока трясся в автобусе

АХолл80: Руби, я очень хорошо все обдумал.

РубиМарс: Может тебе стоит переспать с этой мыслью.

РубиМарс: Это безумие. Настоящее безумие.

АХолл80: И я уже переспал с этой мыслью.

АХолл80: А ты все продолжаешь повторять это.

АХолл80: Ты хочешь приехать во Флориду.

РубиМарс: Прямо с языка снял.

РубиМарс: Вот зануда.

РубиМарс: И почему я не говорю тебе «нет»?

АХолл80: Потому что ты тоже хочешь со мной встретиться

АХолл80: Потому что мы друзья и рано или поздно все равно собирались встретиться.

РубиМарс:!!!!!

РубиМарс: Давай так, пусть пройдет ночь, и если утром, когда проснешься, захочешь, чтобы мы созвонились и разобрались поладим ли мы, я позвоню тебе.

РубиМарс: Поверить не могу, что напечатала это.

РубиМарс: У меня руки трясутся.

РубиМарс: Я вроде какой-то кретинки из фильма ужасов, которая назначает свидание с серийным убийцей, потому что просто не может сказать «нет».

АХолл80: Рубс, это всего лишь я.

АХолл80: Но лады. Давай поступим так.

АХолл80: Но мне нужно знать как можно быстрее. Мы выезжаем на машине уже послезавтра.

АХолл80: Ты могла бы взять билет на самолет, а я бы тебя встретил в аэропорту.

РубиМарс: Ты уже строишь планы…

РубиМарс: Никаких обид, если передумаешь.

АХолл80: Хорошо. По рукам.

РубиМарс: По рукам.

23:58

АХолл80: Привет

РубиМарс: Привет

АХолл80: 270-555-5025

РубиМарс:….

АХолл80: Это мой номер. Звони.

РубиМарс: Ты вообще об этом думал??

АХолл80: Поэтому и даю свой номер.

АХолл80: Ты как-то сказала, что сразу же понимаешь поладишь ты с человеком или нет. Мы уже столько времени переписываемся, так что я не переживаю.

РубиМарс:….

РубиМарс: Ты серьезно?

АХолл80: Ага. Звони. Прямо сейчас.

РубиМарс: Ты же понимаешь, о чем просишь?

РубиМарс: Ты же еще не проснулся до конца, признайся?

АХолл80: Ага, как же.

АХолл80: Зато ты проснулась во весь рост. Звони.

РубиМарс: Уверен?

АХолл80: Да, звони.

РубиМарс: Ладно, но если повиснет неловкое молчание и разговор не заладится, я тебе никогда этого не прощу. Все же так хорошо идет сейчас.

АХолл80: Хорош пререкаться. Еще слишком рано.

РубиМарс:…..

РубиМарс: Я из-за тебя итак паршиво спала.

РубиМарс: Поэтому тебе лучше ответить на звонок. Очень надеюсь, что это не один из тех номеров, которые ты даешь незнакомцам, чтобы не давать настоящий. Я этого не переживу.

АХолл80: Рубс, просто позвони.

Глава 14

Аарон хочет, чтобы я ему позвонила.

Аарон хочет, чтобы я ему позвонила.

Аарон хочет, чтобы я, черти меня подери, ему позвонила.

Потому что он приглашает меня приехать к нему во Флориду.

Потому что он внезапно решил, что хочет со мной познакомиться лицом к лицу, так сказать. Провести со мной время. И он не хочет ждать следующей увольнительной.

Никакого давления.

Я сглотнула. Я сидела за столом на кухне и ковырялась в тарелке с фруктовыми хлопьями. Мое сердце бешено колотилось, а желудок пытался сделать сальто. Я должна была сходить с ума от одной только мысли о возможном путешествии с каким-то незнакомцем, ну не в полном смысле этого слова, но все же. Но я как-то не парилась. Вернее, не сильно парилась.

Это было бы впервые, когда я встретилась с человеком не из круга моего общения, который не имел никакого отношения к шитью, платьям и костюмам. Я не была бы рабочей лошадкой Руби. Я была бы просто… собой.

Хотя вот в этом и была загвоздка. Только я и мое бедное сердце, которое, казалось, выбирало каких-то козлов. Людей, которые видели во мне разве что младшую сестренку их друга или просто друга.

Тогда, как здесь была фигня «мы никогда не встречались лично».

Не то чтобы эта фигня не дала мне почти влюбиться в него или типа того. Уж что было, то было. В какой-то момент, через несколько месяцев, я начала ходить на свидания с другими парнями, чтобы отвлечься от него, потому что поняла — мои чувства не имеют смысла. К тому же он сам сказал мне, чтобы я встречалась с парнями. Куда больше-то мне нужно было разжевать что из себя представляют наши отношения?!

И странно, что всего этого мало, чтобы убедить себя не ехать. Ну идиотизм же. Ведь скажи мне кто-нибудь, что собирается съездить не пойми куда и встретиться с другом по интернет-переписке, я бы покрутила у виска.

Я бы подумала, что этот чувак не в себе. И если я сообщу своей семье о своих намерениях, они ответят мне ровно то же самое.

Но вот в чем прикол, впервые жизни мое чутье не говорило мне не делать этого. Оно говорило совершенно обратное. Давай, давай, давай. Несмотря на страх и беспокойство за свою безопасность. Разве не я сама ляпнула ему пару дней назад, что женщины постоянно путешествуют в одиночку?

Опять же, я не могу позволить себе купить билет на самолет. Было бы также очень безответственно с моей стороны пользоваться кредиткой, потому что у меня пока нет стабильного дохода. Я не купалась в роскоши, когда у меня было две постоянные работы, а сейчас и подавно.

Тем не менее, даже зная все это, я скрестила пальцы, и набрала номер, что дал мне Аарон.

Как только я увидела иконку трубки, что звонок пошел, я ринулась вверх по лестнице. И это было не самым умным решением, потому что, добежав до второго этажа, я запыхалась, но при этом еще не добралась до своей комнаты. Хорошо, что мама с Беном были на работе, потому некому было глядеть на меня, как на чокнутую, которой вдруг пришло на ум впервые в жизни вбежать вверх по лестнице.

Телефон продолжал звонить, когда я ворвалась в свою комнату. Через секунду, когда я захлопнула дверь, звонок хотел было уже переключиться на голосовую почту.

Но вот, когда я защелкнула замок, раздался знакомый звук «клик», который слышится, когда кто-то отвечает на звонок и я услышала свое имя:

— Руби?

Мне не хватало воздуха, хотелось хватать его ртом и, одновременно с этим, не дышать, когда баритон, с того конца линии, казалось вынул из меня всю душа и раскатал по ковру. Не знаю, что я ждала от Аарона, но уж точно не была готова к такому приятному глубокому голосу. Не голос, а то, что доктор прописал. Дружелюбный. Глубокий, но не слишком. Чуть хрипловатый. Идеальный.

И вот тут меня накрыло.

Он ответил. Я позвонила Аарону, и он ответил.

Я разговаривала с Аароном.

— Рубс? — вновь в трубке раздался красивый голос, в котором слышалось… удивление? Чем это он так озадачен? — Ты там? Я слышу, как ты дышишь.

Я перестала дышать. По крайней мере, через рот. И я сглотнула, хотя уверена, что это было больше похоже на «сглотнула так сглотнула».

И мужчина на линии усмехнулся. Добродушно, даже мило.

— Что делаешь? — спросил он. Этот вопрос он задавал мне уже кучу раз. Словно мы были не приятелями по переписке, а друзьями, которые дружили уже лет десять.

Это был Аарон. Аарон. Единственный человек, кроме моей лучшей подруги, который знал, что я однажды наступила на человеческое дерьмо. И вуаля…

— Я вбежала вверх по лестнице и запыхалась, — ответила я, держа телефон подальше ото рта, чтобы он не услышал, как я задыхаюсь.

Аарон хохотнул. И этот звук каким-то образом расслабил меня. Он напомнил мне нашу переписку в чате. Такую обыденную. Игривую. Дружелюбную. Всегда. С давним другом.

— Из-за беготни по лестнице? — переспросил он. И я будто воочию увидела, как он приподнял бровь. Дразня меня. Как обычно.

— Здесь очень много ступенек. — Я даже не осознавала, что улыбалась, пока не рассмеялась. Это же был Аарон. Всего лишь Аарон. — Что-то я не в форме. — Вот, пожалуйста. Что, черт возьми, я несу? — Прости, так неловко. Тебе, наверное, ничего не стоит пробежать марафон. Единственный раз, когда я бегала… никогда. Я вообще не бегаю. Прости, что говорю бессвязно. Я нервничаю и потому болтаю без умолку.

— А чего нервничать? Это же я, — растягивая слова, произнес он. У него был легкий луизианский акцент, который приятно оттенял его слова. «Это же я» — он уже говорил мне это несколько раз, и всякий раз эта фраза летела пробивала стрелой мое сердце, калеча любое оправдание, которое я подыскивала, чтобы убедить себя, что влюбиться в него, было вверх тупости.

Ну дурацкая же затея.

Дурацкая-предурацкая.

Будь у кого-то такой послужной список дурацких идей, как у меня, тот этот перец знал бы, как от них избавиться.

Но не я. Уж я-то себя знаю. Вот такая я идиотка. Слабачка. Я такая слабачка. «Она вся такая чувствительная» — это про меня.

Не понимая, что он будто лупит воображаемой бейсбольной битвой по моим коленям своим вот этим голосом и словами, он произнёс:

— Ты говоришь… — Он умолк в нерешительности.

— Как идиотка? — вырвалось у меня.

Аарон громко рассмеялся, от души, тем самым, в очередной раз, подсекая мои несчастные ноги, потому что он похоже совсем не чувствовал никакой неловкости и оказался таким приятным, и не ржал, как осел. Он был такой простой. И открытый. Неужели это тот самый парень, у которого было две дюжины чокнутых подружек. Все вдруг обрело смысл.

— Нет. Я себе по-другому представлял твой голос.

Сделав еще один глубокий вдох, в попытках привести дыхание в порядок, чтобы он вдруг не подумал, что у меня проблемы с сердцем, я, наконец, сделала шаг от своей двери, не обращая внимание на одежду, свисающую с двух стульев, и кучу грязной одежды, которая была слишком близко к куче чистой одежды, которую я вытащила из сушилки и бросила на пол три дня назад. Это Аарон, напомнила я себе. Я справлюсь.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, при этом мой голос прозвучал очень похожим на мой обычный, несмотря на то, что я находилась на грани нервного срыва.

И не в моем воображении он нерешительно произнес:

— Гмм…

У меня засосало под ложечкой.

— Что? Ты думал, что у меня голос как у Минни Маус?

Его «эээ» продлилось меньше секунды. Я расхохоталась, забыв, что запыхалась и психовала всего десять секунд назад.

— Неужели думал?

Он начала посмеиваться, словно старался сдержаться изо всех сил, но у него ничего не получалось.

— Я не знаю! Я думал, что твой голос будет моложе, не…

— Аарон, ты ранил меня. Ранил мою гордость. — Я фыркнула, плюхнувшись на край своей перебуробленной кровати, чувствуя себя совершенно спокойной.

Пришло его время рассмеяться. Громко, от души.

— Просто не верится, что тебе уже двадцать четыре, — попытался возразить он, прерываясь на смех.

— Я не это имела в виду. Ты думал, что я буду разговаривать, как пятнадцатилетняя болельщица из захолустья или вроде того. Да? — Ответа не последовало, только намек на звук, который шел откуда-то издалека, будто он смеялся, убрав телефон подальше. — Так было? Поверить не могу.

— Прости! — попытался он сказать, но начал еще сильнее смеяться. На этот раз прямо в трубку. От чего моя улыбка стала еще шире.

Хорошо, что дома никого нет, иначе посыпались бы вопросы, на которые я не хотела бы отвечать.

— Это потому что я рассказала тебе о косплее, да?

— Нет… — все же ответил спустя секунду-другую мужчина, с которым я переписывалась почти год.

— Лжец.

Смех Аарона вновь стал тише. Вот зуб даю, он опять убрал телефон подальше от лица. Моя лучшая подруга тоже всегда так делала, когда смеялась, что есть мочи.

— И отсутствие парня, — добавила я.

Даже, когда от убрал телефон подальше от своего рта, я слышала, как он опять покатился со смеху. Мне не должен был бы нравится этот звук, но нравился. Виновна.

— Не верю я тебе.

— У тебя голос, как у девушек из «секса по телефону», — наконец выдавил он, где-то минут через десять, как отсмеялся.

— Что? Нет, ничего подобного. — Он свой-то голос слышал?

— Ты себя вообще слышала хоть раз? Я смотрел телевизор вчера вечером, после того, как написал тебе, и появилась реклама с телефонами этих услуг. Вот у тебя голос, как у тех девушек. — Он умолк на мгновение, а потом другим голосом спросил: — Ты заболела?

У меня не было особых причин лыбиться, и все же мои губы растянулись до ушей.

— Нет, я выздоровела. Это мой обычный голос. Спасибо.

Еще одна пауза.

— Ты настоящая Руби?

— А сам-то как думаешь? — фыркнула я. — Или мне нужно поинтересоваться как там дела у твоей задницы, чтобы ты поверил?

Аарон поперхнулся. Мне не нужно было его видеть, чтобы понять насколько сильно вытянулось его лицо.

— Вот теперь я точно знаю, что это ты.

Я была дурой, но это не имело значения.

— Уверен? Потому что я могу спросить. — Вот не умею я вовремя заткнуться.

— Не сомневаюсь.

— Ну если вдруг передумаешь, обращайся…

Аарон снова рассмеялся.

— Нет, я знаю, что это ты. Мы говорили пока всего четыре минуты, а я уже смеялся больше, чем за всю неделю. Это можешь быть только ты. Никто другой.

Не сосчитать, сколько раз он писал мне нечто подобное в чате, и всякий раз я чувствовала… словно я сделала что-то удивительное. Нужно собраться, взять себя в руки. Нужно вести себя нормально. Нормально, Руби.

— Могла бы и предупредить меня, прежде чем позвонить, — тихо произнес он, до того, как я успела включить режим нормальности. Не знаю почему, но я была уверена, что он улыбался.

Сидя на углу кровати, я подтянула колени к груди, уперевшись пятками в матрац. Я пыталась не задаваться вопросами: что он делает, как выглядит, о чем думает… но потерпела фиаско по всем фронтам. Как обычно.

— Зачем это? — нерешительно спросила я, но определенно отвлекаясь от своих мыслей.

Еще один смешок.

— Господи, Ру, да затем. Твой голос. Ты сказала, что переживаешь из-за того, что можешь мне не понравится, так что у меня был план, как заставить тебя поговорить со мной, если возникнет неловкость. И в первые же тридцать секунд все идет прахом. Ты на корню сломала мой план.

Веди себя нормально. Веди себя нормально. Не спрашивай про план. И не говори, что тебе тоже, жуть как, нравится его голос.

— Ты? Я нервничала. Да и сейчас нервничаю. У меня ладони уже вспотели и кожу покалывает, а ты еще и целую вечность отвечал на звонок…

Он опять хохотнул.

— Я думал, у меня есть время, чтобы воспользоваться уборной…

— И сколько тебе времени обычно требуется на это?

Аарон покатился со смеху. Уголки моего рта вновь поползли вверх.

— Я пробежалась вверх по лестнице, чтобы позвонить, и теперь умираю, а ты прикалываешься…

— Я же сказал, подумал, что тебе понадобится минута другая, чтобы собраться и позвонить.

— … а потом я услышала, как мой друг Аарон, фактически, мой лучший друг, обозначил, что мой голос, как он думал, должен был походить на голосок Барби из Малибу, и я тут же забыла, что нервничаю. Вот, как отрезало.

— Не из-за чего было нервничать. Это всего лишь я.

Всего лишь он. Почему он все время повторяет это? Может не осознает…

— Теперь я знаю все, что нужно, — заявил он.

— А именно?

— Мы прекрасно поладим.

— Мы разговаривали по телефону… — Я взглянула на экран телефона, — пять минут.

— Знаю, и благодаря тебе я смеялся эти пять минут чаще, чем с другими людьми за последний год. — Он даже вообразить бы себе не смог, как эти слова повлияли на меня. А я ни за что ему не расскажу. Он помолчал, а потом совершенно серьезно произнес: — Поехали со мной. — Потом откашлялся и добавил: — с нами.

— Куда? — спросила я и сразу же пожалела. Будто он приглашал меня куда-то еще.

Он издал такой сопящий звук, который был довольно близок к стону, и мне сразу же стало интересно, что за лицо принадлежало этому голосу и личности. Эта мыль уже не в первый раз приходила мне в голову.

— Во Флориду, Руби.

А он терпеливый, другой бы на его месте уже психанул.

Пришла моя очередь стонать. Я легла на спину. Что-то вонзилось мне в плечо, но я не стала обращать внимание. Он приглашал меня. По-настоящему.

— Я уже раздумывал над этим какое-то время. С тех пор, как мы уехали в Шотландию. Я хотел пригласить тебя, но… — Он умолк. Раздался звук, который мне не удалось никак интерпретировать, но потом он уверенно продолжил: — Я хочу тебя увидеть. — Вот так запросто. Я хочу тебя увидеть. Он тихо вздохнул. — И я не собираюсь убивать тебя во сне.

Я прыснула от смеха.

— Я и не думала об этом.

— У тебя даже будет своя комната, если хочешь, с замком.

Стресс, тревога, нервы. Я перекатилась со спины на живот. Поехать с ним. Во Флориду. Одной. Толком не зная ни его, ни его друзей.

Встретиться с ним. С Аароном.

Познакомься с человеком, котором, я уверена, воспринимает меня как младшую сестру.

А что, если я не понравлюсь ему? А что, если он понравится мне еще больше, когда я увижу его? А что, если он понравится мне сильно-пресильно, а я, как только он меня увидит, разонравлюсь ему? Что, если?

— Ну, что? Значит, согласна?

Согласна? Сердце заколотилось, как бешенное. Волнение, тошнота. Нечто, что я не могла никак определить, затопило мои вены.

— Аарон, ты понимаешь, о чем меня просишь?

— Угу, — сказал он, больше похожее на «ммм».

— Мы никогда не видели друг друга лично.

— И что? Мы переписывались по электронке девять месяцев. Я говорю с тобой больше, чем с родными или друзьями. — На заднем плане послышался шорох, и я клянусь, что слышала, как закрылась дверь. — Это странно, если к этому так относится, а мы будем так делать. Мы уже нашли общий язык. — Мы оба притихли. Наконец, он вновь заговорил, и у меня по телу побежали мурашки. — Ты так не считаешь?

Считала ли я так? Он не в себе? Я застонала и потерла глаз кулаком.

— Слушай, я хочу поехать с тобой. Очень, но…

Его голос был мягким и решительным.

— Я бы никогда ничего тебе не сделал, и никому не позволил бы сделать что-нибудь с тобой.

— Дело даже не в этом…

— Я знаю, что давлю на тебя, но чем больше я думаю об этом, тем сильнее хочу, чтобы ты поехала с нами. Пока я был в Шотландии, жалел, что не позвал тебя, когда Макс отказался ехать. Хотя мне следовало позвать тебя, даже если бы он тоже поехал.

Серьезно?

Я выдохнула и сжала пальцы ног. Почему каждая клеточка моего тела была взволнована идеей поехать во Флориду с человеком, которого я толком не знала и еще с какими-то абсолютно незнакомыми людьми? Если бы моя лучшая подруга сказала мне, что собирается встретиться со своим онлайн-другом в кафе одна, я бы сказала, что та сбрендила и что о ее трупе сообщат в девятичасовых новостях, потому что она круглая дура.

Но мой мозг восстал против любых доводов.

Безоговорочно.

Какая-то часть меня в глубине души знала, что Аарон не навредит мне. Я не знала, откуда я это знаю, но знала. Вот знала и все. И мне очень хотелось поехать во Флориду…

— Слушай, у меня нет денег. Ну в смысле, у меня есть кое-какие сбережения, но я не могу себе позволить потратить их на билет, который, скорее всего, будет стоить, как весь самолет, потому что его придется покупать в последнюю…

— Я купил тебе билет, — сообщил приятный голос.

Я поморщилась и простонала.

— Ну нельзя же так.

— Ты сама только что сказала, что у тебя нет денег, а я хочу, чтобы ты приехала… — Он умолк. — Если тебя это утешит — я могу себе это позволить.

— Я должна уезжать на следующей неделе в Калифорнию…

— Я прослежу, чтобы ты вернулась вовремя.

Я ведь совершаю ужасную ошибку… Кто, черт возьми, едет в пляжный дом с незнакомцами, в одного из которых я практически по уши влюблена, и который об этом ни сном ни духом, потому что мы никогда не встречались…

Я раздумывала над тем, как он выглядит. Он мог бы походить на тролля, и были все шансы, что если он окажется таким же замечательным человеком, как в интернете, я не разлюблю его. Красота недолговечна, а душа и химия нет.

— Я могу себе это позволить, Руби, и я прослежу, чтобы твой рейс доставил тебя домой до того, как тебе нужно будет улетать в Калифорнию. Ты прислала мне вещи на сотни долларов, пока я служил… и не говори, что это не так, потому что мы оба знаем правду. Я могу оплатить твой билет. Сделай мне одолжение.

— Каким образом? — пробормотала я.

— Понимаешь, я мог бы куда лучше провести время в Шотландии, будь ты рядом. Именно из-за этих эгоистичных соображений, я зову тебя во Флориду, потому что хочу быть рядом с кем-то… — Он вновь умолк. — Я хочу встретиться с тобой, и не могу дать тебе время на раздумья, у меня его просто нет. Ты говоришь, что волнуешься, а я давлю на тебя. Это эгоистично, и знаешь что, Руб? Плевать мне на это дерьмо.

Я умерла что ли? Или сплю? Может я под кайфом от вчерашних маминых грибочков, которые она приготовила на ужин?

Я застонала. Это было сумасшествием, и я так ему об этом и сказала.

— И что? Для меня безумие думать о девушке твоего возраста, которая совсем одна, — сказал он. — Рубик Кубик, у тебя есть я.

Рубик Кубик. Это убило меня впервые, как я это прочла, и убивало всякий раз, когда я видела РК. Я такая кретинка. Чертовски глупо снова оказаться в таком положении. Даже осознание того, что я тупая, ничего не изменило.

— Я хочу сказать тебе «да». — Как же мне объяснить ему? — Очень. Из своего у меня только работа. Моё семейство решит, что я чокнулась, если я скажу им, что еду куда-то с тобой.

— Тебе двадцать четыре, а не десять.

Эти слова ударили меня в грудь силой тысячи молотков Тора. Разве я сама не говорила ему все это раньше? Как я ненавидела, когда меня лечили, как десятилетку? Это была моя вина, я знала это. Я позволила им всем мной командовать. Я позволила им подрезать мне крылья, и сама же им в этом помогла.

— Я знаю, что мы поладим. Я это знаю. Ты это знаешь. Я пришлю тебе свой профиль, если ты пообещаешь не выкладывать его в Интернет, чтобы на меня кучу кредитов не оформили. Ты можешь узнать адрес моего отца и всю информацию о пляжном домике, где мы остановимся. Это очень большой дом. У тебя будет отдельная комната, если хочешь. — Еще одна пауза. Спокойное ровное дыхание, на которое я просто не могла не обратить внимания. Он дышал, как моя сестра. — Я знаю, что ты поладишь со всеми моими друзьями.

Мое сердце решило, что я горнолыжник, мчавшийся за золотом. У меня череп взрывался — я одновременно была напугана и чертовски взволнована.

Почему я не сказала ему, что это сумасшествие?

Почему?

Потому что это было безумно глупо, но не в плохом смысле. Желание ехать к Аарону было практически осязаемо. Та часть меня, которая не боялась, что он обо мне подумает или того, что может случиться затыкала все попытки разума мыслить критически.

Как сказать Аарону, что я даже не могу выбрать, куда полететь отдохнуть? Потому что летаю только с семьей. Только при одной мысли об этом, я чувствую себя подростком…

— Руби, не переживай из-за денег. Мы с этим разберемся. И я ничего такого от тебя не жду. Я сказал правду — ты мой лучший друг. Именно ты. Я говорю тебе больше, чем кому-либо другому. Как, черт возьми, я могу позволить чему-то случиться с единственным человеком, который заставил меня смеяться? Делать то, чего мне так не хватало?

Казалось весь мой мир замер.

— Если ты не хочешь ехать, я не стану давить на тебя. Приезжай только, если ты хочешь. Если нет, тогда мы договоримся на другой раз. Хорошо?

Глава 15

— Мы как раз собираемся начать с Панама-Сити….

Если бы мне не пришлось столько времени уживаться с проблемой своего сердца, когда я была младше, то подумала бы, что как только раздался голос пилота, мое сердечко серьезно забарахлило.

Ибо твою мать.

Я здесь. В Панаме. Там, где Аарон.

Я была трусихой. Курица, одним слово. Вот моя правда. И мне не страшно признаваться в этом. Вот она я. Руби Марисоль Сантос сертифицированная курица. Даже не цыпленок, которого кормили травой и кормом без антибиотиков, потому что, я-то, как раз, была несколько месяцев на антибиотиках. Блин, из меня курица-то второсортная.

И гуманоид так себе.

Я не была готова к этому. Не каждый год, не каждый месяц, или даже десятилетие я выходила из зоны комфорта. Сроду бы не подумала, что решусь на полет в одиночку на отдых к людям, которых я никогда не видела живьем. Последние двенадцать часов я была на грани нервного срыва. Я вспотела, сжевала ни один ноготь, опять вспотела, у меня была такая отдышка, будто я пробежала милю на шпильках. Сердце у меня билось так сильно, что скажи я кому-нибудь об этом из родных, то тут же загремела бы к кардиологу.

И все же я была здесь. Стараясь изо всех сил не быть тем, что было так естественно для меня: ссыклом.

Я всю свою жизнь пыталась убедить себя, что мне все ни по чем, при этом активно избегая того, что меня могло напугать, потому обычно не попадала в ситуации, когда приходилось ломать голову: о чем я только думала и как умудрилась так вляпаться? У меня никогда ничего такого не было, и это пугало меня.

Но кто-то, кому я доверяла, сказал мне, что я должна жить полной жизнью. Я не была храброй или напористой, как многие люди, которые все время брали то, что хотели. Может быть, потому, что я хотела не так уж многого. Но не уверена. Бросить работу и приехать сюда — это самые смелые поступки в моей жизни. Как-то я уже попыталась быть жизнерадостной и доброжелательной кое с кем, и это обернулось против меня, как будто до меня никому не было никакого дела. Но я видела, сколько раз падала моя младшая сестра, а потом поднималась, зная, что нужно делать дальше. Каждый раз. Нужно всегда собираться, брать себя в руки, несмотря на ушибы и ссадины, несмотря на желание остаться лежать на земле навсегда, потому что все получалось далеко не так, как вам бы того хотелось.

Или потому что мне было страшно вновь рухнуть в то, из чего я усердно пыталась выкарабкаться.

Не то чтобы у меня богатый опыт или вроде того.

Вот почему и каким образом я оказалась на среднем сиденье в самолете, зажатая между одним незнакомцем, пытающимся отхватить мой подлокотник, и другим — использующим мое плечо в качестве подушки. Что неудивительно, когда пытаешься купить билет накануне вылета, при этом надеясь на приличную цену и место у иллюминатора. Но меня это устраивало. Значение имело только то, что я в пути.

Без остановок от Хьюстона до Панама-Сити-Бич, Флорида.

Я все еще не могла поверить, что лечу, и моя семья определенно не могла поверить в то, что я делаю.

Вчера мама и Жасмин по очереди кричали на меня.

Да что с тобой? Ты летишь уже на следующей неделе!

Остатки мозгов растеряла?

— Ты никогда не делала ничего такого, — возмущалась мама, не подозревая, что эти слова возымели на меня сильнейший эффект. Ее слова только больше подтолкнули меня настаивать на том, что хочется мне. И я настояла.

«Я собираюсь лететь» и никаких «Нет». После того, как я это огласила, они начали кричали друг на другу и делали это плюс-минус в течение получаса. И в тогда я сделала ровно то же самое, что и несколько часов спустя, когда пожилой мужчина, сидевший рядом со мной в самолете, заснул, склонив голову мне на плечо, — просто позволила этому случиться. Ну разве что не воспрепятствовала маме с сестрой прокричать весь список причин, по которым мне нельзя никуда ехать.

«А если что-то случится?» — поинтересовалась младшая сестра, вертя одной рукой у себя перед лицом, а в другой держа шоколадное печенье. Мне ничего не нужно было отвечать, потому что мама вывалила целый список того, что может произойти, включая, но не ограничиваясь, моим похищением, продажей в рабство и использования меня в качестве наркокурьера.

Но мне удалось удержать рот на замке и позволить им продолжать распинаться и краснеть от натуги.

Пока я наконец не сказала им спокойно, насколько это возможно, что люблю их и все такое, даже несмотря на то, что они вынесли мне мозг.

— Я понимаю, что вы переживаете… но я все равно полечу.

Что их вновь разозлило, и понеслась… Но спустя несколько минут, и я впервые в жизни, просто развернулась и вышла из комнаты, вместо того, чтобы сдаться, пойти у них на поводу, признав, что лететь не пойми куда вверх безумия.

Но если уж по чесноку. Оно ведь так и было. Они это знали, я это знала. Безумие как оно есть. Но как бы сильно меня не это пугало, их слова только еще сильнее укрепили меня в моем желание совершить осуществить задуманное. Я понятия не имела, чего мне хотелось больше доказать им или себе. Единственное, что я знала — я хочу лететь, и еще сильнее от того, что это так щекотало нервы.

Но в основном потому, что я хотела встретиться с Аароном, хотя это чертовски пугало меня.

Я хотела встретиться с ним, чтобы покончить с этим и жить дальше. Ну или так я себя сказала. Я увижу его и пойму, что все мои чувства только про дружбу, не более. Мне представлялось, что наша встреча будет похожа на встречу со знаменитостью, только тет-а-тет, ну и еще это докажет всем, что Аарон живой человек, а не какой-то там воображаемый идеал.

В общем, когда мама с сестрой появились на пороге спальни, после того, как я демонстративно ушла, чтобы собраться в дорогу, они продолжили отговаривать меня. Но я стояла на своем.

Я не собиралась сдаваться. И не сдалась, несмотря на резь в животе и на всю противоестественность ситуации. Ведь раньше я из кожи вон лезла, чтобы им угодить. Для меня это было в порядке вещей. А тут такое.

Каким-то образом мне таки удалось добраться до рейса. Аарон прислал мне электронный билет и прочую информацию, когда не прошло еще и двух часов, после того, как я согласилась прилететь во Флориду, еще до того, как я сообщила о своем решении домочадцам. Даже после того, как я вдрызг разругалась с мамой и ее мужем, который в итоге и отвез меня в аэропорт, потому что кровные родственнички были взбешены настолько, что не собирались меня никуда везти, я все равно была страшно взволнована. При том, что мне просто было страшно. По больше части страшно. Хотя… наверное, все же пятьдесят на пятьдесят.

Я собиралась приземлиться во Флориде, в месте, где уже бывала много раз.

Чтобы провести время с другом по переписке, в которого была немного влюблена.

Ну что тут такого? Подумаешь.

Согласно его последним сообщениям, он с друзьями должны были ехать всю ночь и добраться до пляжного домика, что они арендовали, еще четыре часа назад. После чего, он собирался заехать в Панама-Сити, чтобы забрать меня, а потом уже со мной вернуться к друзьям. «Встретимся у выхода для пассажиров», — прислал он мне сообщение. В общем, вот где мы условились встретиться.

Это вселяло надежду. В меня.

Я надеялась.

Очень надеялась.

Но крошечная часть разума предупреждала: может случиться худшее. Возможно, он не появится. Возможно, Аарона Холла нет в природе. Я должна быть готова к тому, что его там не будет и если так случится — это не конец света. Ну тогда, я что-нибудь придумаю, смогу выкрутиться. У меня есть кредитка. Может быть на счете и не густо, но с другой стороны, на днях я выяснила, что являюсь счастливой обладательницей двухсот баксов.

Я была в порядке. В порядке.

Именно это я себе талдычила, когда самолет приземлился и все пассажиры растворились в пространстве. Я протащилась к месту выдачи багажа. Аэропорт к слову был куда меньше, чем в моем городе. Я решила заглянуть в первую же уборную, что найду. Мне удалось это сделать, но пока я мыла руку, совершила ужасную ошибку — посмотрела на себя в зеркало.

Чё попало.

Светло-каштановые волосы, которые я красила с пятнадцати лет, решили, что их достало быть прямыми и пора уже было продемонстрировать как должны выглядеть волосы в рекламе средств для вьющихся волос. Легкая синюшность под глазами, последствия недосыпа, природная особенность, доставшаяся мне по наследству от мамы, так вот эта самая синюшность решила потемнеть до фиолетового. А моя тушь… брр. Я конечно за внутреннюю красоту, но считаю, что легкий макияж еще никому не вредил.

После того, как я нанесла еще немного тональника, румян и губной помады, и расчесав пальцами волосы, приведя их более или менее в приличный вид, я напомнила себе, что я здесь только по одной причине: встретиться с другом. Я уже сообщила ему, что не похожа ни на маму, ни на Тали. Если его разочарует моя внешность… я переживу. Как нефиг делать. По любасу. Мне же не в первой.

Я сама в это не верила, но нужно было себя заставить.

Друзьям плевать на внешность своих друзей, если речь не идет о «Дрянных девчонках». Главное — что мы ладим. Дружба строится не на внешности. Так что, может оно все и круто будет.

Если только он не ждал от меня, что и внешность у меня будет зачёт… тогда в этом случае, не думаю, что когда-нибудь переживу это.

Спустя несколько минут, в пункте выдачи багажа, моя поклажа, наконец, проехала всю ленту почета, и я подняла 22 килограмма купальников и прочего нательного барахла, чем мне на самом деле может понадобиться. Закинув сумку на одно плечо и сумку с вещами через другое, я поняла, что мой пульс слетел с катушек. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но потерпела неудачу. Как обычно. В горле у меня встал ком.

Только в тот самый момент я вспомнила, что Аарон никогда не посылал мне свою фотографию, хотя и предлагал.

Круто. Просто блеск. Я знала, что он под метр девяносто и у него луизианский акцент. Ну придется как-то выкручиваться. Две автоматические стеклянные двери распахнулись, когда я подошла к ним, и вывалилась прямо из здания на обочину дороги.

И… меня никто не ждал.

По крайней мере, там не было никого похожего на молодого мужчину, который последний год провел в Ираке. Вокруг только пассажиры с моего рейса и двое мужчин с листками, на которых не было фамилии Сантос.

Я посмотрела направо, посмотрела налево, сделала глубокий вдох. Нужды паниковать не было.

Может, он опаздывал.

Может он перепутал входы отлетов и прилетов, вот-вот разберется и появится.

Возможно…

Я снова поглядела по сторонам и попыталась проглотить ком, застрявший в горле.

Возможно стоило бы забраться в одно из такси, припаркованных рядом. Я не в чужой стране, где говорят на незнаком мне языке. У меня имелось приложение на телефоне, с помощью которого я могла забронировать номер в отеле. На дворе не сороковые года двадцатого века.

Когда я полезла в сумочку за сотовым, чтобы снять режим полета, у меня дрожала рука. Какая же я жалкая. И чего меня так трясет… Я не удосужилась включить его раньше, потому что боялась получить сообщение, дескать, планы изменились, а ты теперь сама по себе. Не прошло и минуты, как значок оповестил меня о семнадцати непрочитанных сообщениях. У меня перехватило дыхание.

Но все от знакомых номеров. Восемь от мамы, а остальные от Жасмин.

При звуке открывающихся дверей я оттащила сумку в сторону и еще раз огляделась, в надежде увидеть человека в углу, которого прежде не заметила, ждущего меня, может быть, даже с бумажкой в руке с фамилией Сантос или Руби. Или что-то вроде этого. Ну хоть что-нибудь.

Я могу немного подождать. Он же сказал, что у него дерьмовый телефон. Может быть, телефон не обслуживался, или Аарон был за рулем и не мог дотянуться до телефона, чтобы сообщить, что сейчас появится.

Я шмыгнула носом и моргнула. А потом сделала и то и другое одновременно, то и дело таращась по сторонам, переминаясь с ноги на ногу.

Минута превратилась в пять.

Пять в десять.

Десять в пятнадцать.

У меня начало жечь глаза. Это из-за того, что я не спала, убеждала я себя. Я еще раз взглянула на время на сотовом. Я готова была разрыдаться. Я чувствовала себя брошенной и разбитой, и живот сводило при мысли, что Аарон так и оставит меня здесь. Но дело было не только в Аароне.

Как-то раз, еще до того, как Жасмин начала ходить в детский сад, я была единственной из Сантос, посещавшей начальную школу, мама забыла забрать меня. Прошло четыре часа, а она так и не появилась. Только ближе к пяти, после того, как я просидела на крыльце почти два часа, на улицу вышла заместитель директора. Она заметила меня. Она давно знала маму благодаря братьям и сестре: настоящие никогда незатыкающиеся дьяволы. Она поинтересовалась, почему меня не забрали, а после позвонила нам домой. Но к телефону никто не подошел. Поэтому она предложила отвезти меня домой.

Я плакала всю дорогу, чувствуя себя такой несчастной, потому что собственная мама забыла про меня. К этому моменту отец съехал от нас, и, думая об этом сейчас, понимаю, что именно поэтому я так сильно переживала.

Конечно, у моей мамы был миллион других дел, и она бы не забыла забрать меня из школы, но это случилось.

Она никогда не забывала об этом, и я тоже, судя по всему.

И вот теперь, когда я стояла снаружи аэропорта Панама-Сити-Бич, не зная никого в этом городе, кто мог бы меня утешить, это забытое, но знакомое чувство мертвой хваткой вцепилось в мое сердце.

Меня кинули.

Я шмыгнула носом. Моргнула. Сглотнула.

Все больше людей выходило из здания, и все больше машин останавливалось вдоль тротуара, но ни одной для меня. Ни одной машины. Ни единой души.

Я шмыгнула носом, моргнула и еще раз сглотнула. Во рту пересохло.

Он кинул меня, да?

Мимо меня прошла семья из четырех человек. Они смеялись и шутили, когда переходили дорогу. Они были так счастливы. Так бесяще счастливы.

О чем я только думала? Почему я не осталась дома? Я была идиоткой, не иначе?

Но зачем Аарон купил мне билет, а потом бортанул меня? Может он решил, что я была не уверена в своем решении прилететь? Но, вообще-то, это ж не моя идея. Он решил пригласить меня. Я не напрашивалась.

На глаза навернулись слезы, и я почувствовала, как что-то острое вонзилось мне в живот.

«Вот, что случается, Руби, когда решаешь «а была не была»», — еще одним острым ножом, ранящим сердце, возникла мысль на задворках сознания.

Его здесь не было. Он не пришел. Он меня кинул.

Он меня кинул. Не приехал меня встречать.

Я была такой дурой. А ведь могла догадаться, как оно будет. Еще как могла.

Только, когда что-то прохладное коснулось моей щеки, я поняла, что глаза пустились во все тяжкие. У меня перехватило дыхание, и я всхлипнула. Еще и еще раз.

Это не конец света, убеждала я себя, даже после того, как очередные две слезы скатились по щекам. Нужно прекратить и собраться. Я не стану рыдать понапрасну. Еще чего.

У меня есть кредитка.

Куча людей путешествует в одиночку.

У меня есть сотовый.

Тут наверняка сотня отелей, выбирай любой.

Могло быть гораздо хуже. По крайней мере, здесь имелся пляж. И на дворе стояло лето. У меня с собой купальник и море солнцезащитного крема.

Я могла это сделать.

Могла…

Скатились еще две слезинки, и я скорее услышала, чем почувствовала, что с дыханием у меня так себе. Подкрадывается истерика.

Нужно собраться с мыслями. Нельзя плакать. Все будет в порядке. Ну не пришел Аарон, что такого. Раньше думать нужно было. Когда это мне везло с парнями?

Никогда. Вот когда.

Подумаешь, Аарон не появился… Ну застряла одна в городе, ну с деньгами не очень… Это ж не конец света. Даже и не подумаю плакать из-за того, что меня кинули. Мы друзья… были друзьями, и он ничего мне не должен. Так что все пучком.

Я не буду париться.

Это не про меня.

У меня с собой кредитка, я жива и здорова, а дома осталась куча людей, которая меня любит. Случившиеся никак на мне не отразиться. Аарон подвел меня, и это не имело ко мне никакого отношения. Это он струсил, а не я в кои-то веки, и это победа, которую стоило бы и отпраздновать, если бы меня не жгло так изнутри от боли и обиды.

Он меня кинул, но это ничего. Ерунда.

Тихий голосок шептал, что возможно, с ним что-то случилось. Что не стал бы он, не будь на то причина, вот так кидать меня. Этот же голосок нашептывал, дескать он ручается за человека, с которым я познакомилась несколько месяцев назад, мол, он бы никогда так не поступил и все такое…

Но часть меня (большая часть) говорила: нельзя быть такой наивной.

Еще три слезинки скатились по щекам, и я вытерла их тыльной стороной ладони, борясь с желанием окончательно и бесповоротно разрыдаться, а тело требовало именно этого. Соберись, Руби. Смирись, хватит уже стоять здесь и рыдать у всех на виду. Он того не стоит. Все путем.

У меня разболелась голова.

Мне пришлось вытирать лицо еще дважды, и когда я посмотрела на свои пальцы, то обнаружила на них черные следы от размазанной туши, и это меня еще больше расстроило. Голова сразу же разболелась еще сильнее.

Будет уже. Я могу это сделать. Во-первых, мне нужно такси, и я могу попросить таксиста высадить там, где есть все. Чтобы легко найти отель.

Не успела я сделать глубокий вдох, после того, как мимо меня прошла группка из шести человек с моего рейса, как услышала доносящееся издалека:

— Руби?

У меня перехватило дыхание.

Я заставила себя поднять глаза.

Недалеко от меня стоял мужчина с листком вырванном из тетради, на котором крупным шрифтом красными буквами было написано «РБ САНТОС». Не мальчишка. Не юноша. Мужчина, на которого я могла бы смотреть весь день до конца жизни. С коротко стриженными светлыми волосами, которые я заметила первым делом, и очень загорелой кожей. У меня перехватило дыхание. Глубоко посаженные глаза, высокие скулы и губы, настолько чувственные, что любая девушка бы позавидовала такому чуду природы. Аарон являлся обладателем чересчур красивого лица.

Чересчур красивый.

Он был похож на модель. Если это был он, неудивительно, что у него было так много девушек, и все они были чокнутыми. Никто не сдавался без боя. Но это мог быть и не он.

Этого не могло быть…

Этого просто не могло быть.

Это какая-то шутка?

Я то и дело оборачивался, словно в мире существовала какая-то другая Руби или человек, который мог бы откликнуться на РБ САНТОС. Потому что имя могло принадлежать и мужчине и женщине и все такое.

Но когда я многозначительно уставилась на него, брови этого высоченного блондина поползли вверх. Я заметила, как дрогнул у него кадык, когда он сглотнул. И медленно-премедленно он опустил бумажку. Мужчина моргнул, а я наконец сумела разглядеть темно-карие глаза. Я заметила, как слегка приоткрылись его губы, и как расслабилось его лицо, когда он снова сглотнул.

Потом эти губы будто бы изогнулись, а гладко выбритые щеки порозовели… И я поняла, что он улыбается. Мне. Карие глаза заблестели, когда он оглядел меня с ног до головы.

— Руби? — произнес мужчина голосом, который я сразу же узнала, несмотря на то, что мы всего раз говорили по телефону.

Но я все еще тупо моргала, глядя на него.

Это точно шутка.

Это должна быть шутка.

Со мной сейчас могла происходить какая-нибудь киношная фишка: типа меня похитили, продали в рабство, и моя семья больше никогда меня не увидит, если только один из моих братьев не поклянется отомстить и не отправится на поиски пропавшей сестры. Хотя… мечтать не вредно.

Но улыбка этого мужчины, словно была неким щелчком, убедив меня, что это никакая не шутка. Что мне ничего не привиделось.

— Аарон? — Я произнесла его имя столь же насторожено, как за несколько мгновений до этого произнесла его мысленно.

— Ага, — мое нутро было на 99 процентов уверено, что этот тот самый парень, с которым я переписывалась в течение года.

Я не упустила, что он еще раз внимательно меня осмотрел и его улыбка дрогнула. И даже на долю секунды исчезла, прежде чем вновь завладеть его губами.

Может быть это была плохая идея так и не послать ему свое фото.

Он разочарован? Если он на полном серьезе думал, что я буду похожа на сестру с мамой, то это его проблемы. Я же говорила, что похожа на обоих родителей. И я не очень забавная или талантливая или умная… В общем, по всем статьям не очень.

Я была всего лишь Руби.

Всего лишь Руби. И этого должно быть достаточно. Я зашла слишком далеко, чтобы это оказалось не так.

Я моргнула, глядя в эти карие глаза. Сглотнула так же сильно, как и он минуту назад. А потом не успев подумать, я ляпнула:

— Можно взглянуть на твое удостоверение личности?

Он моргнул, а потом почти улыбнулся, даже почти нежно и кивнул. Его рука скользнула за спину, а взгляд скользнул по мне. У него в руке оказалось что-то маленькое и коричневое, и он наконец перевел взгляд на бумажник. Ни один мускул его руки не дрогнул, когда он передал мне две пластиковые карточки, одна из которых — это водительское удостоверение штата Кентукки, а другая — военник с хорошо мне знакомым именем: Аарон Таннер Холл.

Это был он. Кардашьян мне в дышло, это точно он. Руки немного дрожали, когда я еще раз взглянула на его водительские права, прежде чем вернуть их. Этоонэтоонэтоон заезженной пластинкой крутилось у меня в голове, отнимая всю энергию, не оставляя сил даже на дыхание. И может поэтому я выдала то, в чем не собиралась признаваться:

— Я думала, ты не приедешь, — пролепетала я дрожащим голосом.

Аарон (а не какой-нибудь там мошенник, взломавший его аккаунт и решивший похитить почему-то именно меня, будто в мире нет кого получше) покачал светлой головой. Он будто прирос к месту, хотя черты его лица несколько раз менялись (видимо вся подвижность тела сосредоточилась в мимике лица) между улыбками и мне даже показалось, что они выражали нечто очень похожее на смущение и удивление. Но все же я недостаточно хорошо его знала, чтобы сказать наверняка.

— Я думал… — Он откашлялся, вынудив меня тем самым пригвоздить взгляд к его загорелому кадыку, который несколько раз подпрыгнул. — Я простоял тут довольно долго… Я не знал…

Он был разочарован. Он был разочарован, как же иначе, правда?

— Я думал ты будешь выглядеть несколько иначе, — наконец произнес он, чтобы нарушить тишину. Он говорил размеренно и спокойно. В середине предложения он моргнул, набрал побольше воздуха в широкую грудь и быстро выдохнул. Я перестала дышать, когда его темно-карие глаза вновь изучили мое лицо. Его губы вновь дрогнули в нерешительности, прежде чем растянуться в приятную улыбку. После чего его глаза оставили меня в покое. Его голос был таким же настороженным, как и улыбка, когда он произнес те несколько слов, которые мы столько раз говорили друг другу, как напоминание о нашей дружбе, напоминание о том, что он пригласил меня сюда:

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он был разочарован. Вот что он имел в виду. Тоже мне новости. Следовало догадаться. Мне следовало быть готовой…

Я перестала бороться с желанием сморгнуть слезы, и дыхание у меня стало прерывистым. Сердце колотилось все быстрее, а я все больше и больше начинала нервничать. Сама от себя не ожидала такого. Слезы навернулись на глаза, как и несколько мгновений назад, но я не позволила им упасть. Каким-то образом мне удалось прочистить горло и произнести мягче, чем мне бы хотелось:

— Я же говорила, что не похожа ни на маму ни на сестру.

Мужчина, которого (а это я уже знала наверняка) звали Аарон, издал звук, похожий на смешок, но при этом он будто был раздражен. Но следующие шесть слов, сорвавшихся с его губ, заставили меня вздрогнуть:

— Нет. Ты не похожа на них.

И потом, когда я вновь сжала губы в ответ на жестокость его честности, веля себе не плакать, потому что это он навоображал себе невесть что, посчитав, что я лгу, Аарон рассмеялся. По-настоящему рассмеялся. Он сделал шаг ко мне и его глаза вдруг стали такими яркими и сосредоточенными, а лицо, которое буквально только что шокировало меня, будто засветилось, и он произнес:

— Голодна?

Он спросил это как бы между прочим. Как будто просто подтвердил то, что я давно приняла, что мне было принять совсем не просто. Как будто я не пролила ни единой слезинки, пока ждала его, и теперь не утирала их из уголков глаз.

— В чем дело? — спросил Аарон насторожено. Его брови сошлись над переносицей и каким-то чудом это и без того красивое лицо, стало еще красивее, даже после того, как он в принципе признал, что думал встретить кого-то несколько другого, а не меня, и пытался теперь как-то с этим сладить.

Я была такой идиоткой.

У меня все поплыло перед глазами, и я почувствовала нарастание тревоги в груди и животе.

— Странно все это, — честно ответила я, внутренне нервничая как не в себе. И с каждой секундой, да чего мелочиться, с миллисекундой, нервозность только усиливалась. Я попыталась глотнуть воздуха, которого не было.

— Руби, в чем дело? — прозвучал голос, преисполненный заботой, в то время как я уставилась в землю, сжав ладони в кулаки.

Я сглотнула. Я велела себе перестать растекаться морем слез по асфальту. Напомнила себе: я знала, что произойдет и что я не буду разочарована. Поэтому я солгала, снова вытирая лицо, заставляя себя смотреть на него, пока я говорила.

— Я думала, ты передумал, и я решала, что мне дальше делать…

Его темные глаза, так разительно отличающиеся от цвета волос, округлились. Его лицо было преисполнено решимостью, когда Аарон сделал еще один шаг вперед. Он нахмурился и в одно мгновение будто все его тело охватила ощущение непонимания.

— Я не собирался менять своего решения, — уверено заявил он. Он внимательно вглядывался в мои глаза, линия его челюсти стала тверже. — С тобой все в порядке?

Я резко втянула воздух носом, пожала плечами, сглотнула, а потом потянулась потереть ладонью место на груди, под которой билось истерзанное сердце. У меня не может быть приступа паники. Этого никак нельзя допускать. Но я попыталась сделать еще один вдох, но ничего не вышло. Ничегошеньки. Руки начали потеть и по коже побежали мурашки и сердце билось как сумасшедшее и…

— Похоже я не могу нормально дышать…

Голова Аарона дернулась, и я готова поклясться, что его лицо побледнело. Он тут же шагнул ко мне навстречу и остановился прямо передо мной. Аарон Холл, который был еще великолепнее, чем я могла представить, был передо мной, и я чертовски волновалась.

Я чертовски волновалась.

Потому что я была расстроена и разочарована и изо всех сил старалась этого не показывать. Я не очень умею такое разгребать. Не нужно было прилетать.

Он же ни секунды не колеблясь протянул руку и взял меня за локоть, и прежде чем я успела осознать, что происходит, он подвел меня к скамейке, которую я даже не заметила, и выглядело это настолько естественно, словно он не раз уже такое проделывал. И при этом он все время приговаривал:

— Руби, ты в порядке, все в порядке. Дыши, дыши… — снова и снова, пока мой зад не приземлился на скамейку, а он склонился надо мной.

Ну а я все никак не могла прийти в себя.

Я рисовала круги ладонью на коже над сердцем, нервно глотая слезы, чувствуя себя идиоткой, и в то же время не совсем ею, потому что этот парень, который сообщил, что он Аарон, и вел себя как Аарон, и действовал как Аарон, и говорил как Аарон, присел на корточки передо мной, тем самым, заставив меня думать, что я единственный человек в этом городе, в котором я ни разу не была, не передумал.

Руки, о которых я даже не подозревала лежали на моих коленях и чуть сжали их.

— Держись, ладно? Я сейчас. — Он слегка сжал мои колени еще раз. — Ладно, я сейчас вернусь, — пообещал он. Я поморгала и почувствовала, как он еще раз легко сжал мои колени, а затем встал и ушел, убежав куда-то. Я даже не знала куда и зачем, потому что не поднимала на него глаз.

Я потерла кожу над сердцем. Пальцы липли к коже под рубашкой. Руки уже не дрожали, но казалось, что теперь трясло мелким бесом все тело. Часть меня хотела убедить разум, что я передумала, и нужно вернуться в терминал, чтобы купить билет домой, вернуться и притвориться, что ничего не было. Я могла бы сказать всем…

И только я подумала об этих «всех», как это слово мокрым одеялом упало всей площадью на мою истерзанную нервную систему.

Я не могла вернуться домой. Ни за что. Семья меня живьем сожрет. Они напридумывают себе всякого, после чего меня вряд ли куда-нибудь отпустят одну, и пиши пропало. Но, что самое главное, я больше никогда не предприму ничего подобного. В этом была цель поездки. Совершить поступок. Я хотела сделать это. Я хотела сюда прилететь. Я хотела быть здесь, и это не имело к ним никакого отношения.

Я не хотела возвращаться.

Если бы я хотела…

Все было в порядке. Все было хорошо. Меня никто не бросал. Может, я не была тем, на что он надеялся, но он был здесь. Аарон был здесь.

Аарон, который был так хорош собой, что смотри я на него несколько минут к ряду, то у меня бы глаза начали болеть. Поэтому это даже было хорошо, что мне нехорошо. И не было ничего страшного в том, что он не выглядел так, как я себе представляла. Что если бы я знала, что он так невозможно хорош, тогда глядишь, не стала бы шутить о его мистере Джобсе.

А потом я задумалась, почему у меня нет парней. Почему я не могла заставить одного человека любить меня больше, чем друга. Почему я отдала свою девственность какому-то парню, за которого, как я думала, когда-нибудь выйду замуж, и все, что я сделала, это заставила его извиняться, краснеть и умолять меня не говорить брату, потому что это было ошибкой. Я совершила ошибку.

Аарон был моим другом. Я всегда это знала, и он мне нравился до того, как я его увидела. Я знала, что из этой дружбы больше ничего не выйдет. Но еще я знала, что все это не имеет никакого отношения к Хантеру. Аарон сильно отличался от этого идиота.

Сначала я увидела зеленые Найки и голые мужские ноги. Они быстро приближались ко мне. Через несколько секунд Аарон уселся передо мной на корточки. Следующее, что я помню, как он протягивает мне бутылку воды. При этом он положил одну руку мне на бедро, чуть сжимая кожу обтянутую капроном под коричневой юбкой. Я надела колготки на случай, если мне станет холодно в самолете.

— Попей, — сказал он мне тихим, настойчивым голосом, прижимая бутылку к моей груди.

Я подняла глаза и оказалась лицом к лицу с ним. Я не заметила, как подалась вперед, что одним локтем оперлась на бедро, в то время, как вторая рука покоилась между моими девочками. Лицо Аарона, которое еще пять минут назад никогда не видела, было открытым и обеспокоенным. А этот рот, слишком чувственный для мужчины, был напряжен, и он выглядел… ну он вел себя так, словно я никакая не незнакомка, которая плохо себя почувствовала. То есть я его друг, которого он позвал с собой в поездку. Ничего особенного. Он не выглядел разочарованным. Потому что с какого перепугу ты будешь смотреть так на человека, который тебе на понравился. Он выглядел очень сосредоточенным: брови сдвинуты, в уголках глаз собрались морщинки, губы поджаты.

Он во все глаза цвета красного дерева смотрел на меня.

— Попей. Сделай глубокий вдох, — повторил он, когда его ладонь оторвалась от моего бедра, и он потянулся своими большими ладонями вперед. Мне не нужно было смотреть, чтобы узнать, что одной рукой он начал откручивать крышку, а другой неожиданно обхватил мою руку. После он вновь подтолкнул мне бутылку.

Все, что мне оставалась, это пить и таращиться на него.

Это был самый неловкий акт пития воды в моей жизни, пока Аарон балансировал на кончиках пальцев ног передо мной. Он наблюдал за мной так пристально, заполонив пространство золотистой кожей и бесподобным строением тела, подобное которому я могла видеть только в модных журналах, поэтому я боялась, что поперхнусь водой и нечаянно плюну ему прямо в лицо или вытворю нечто такое же идиотское и нелепое. Я наблюдала за ним, а он за мной. И мне стало интересно, о чем он думает.

Я по большей части офигевала от того, что он здесь.

Я улыбнулась ему, нервно, неуверенно. Я проникалась им, а он проникался мною. Он улыбнулся в ответ. И казалось он нисколько не нервничал из-за нашей встречи, ему будто и не было неловко, только тревожно за меня. Я достаточно хорошо знала этот взгляд. Таким взглядом на меня смотрели братья. Я такого вдоволь насмотрелась.

Это был Аарон. Мой друг. И что-то подсказывало, что мне не о чем беспокоиться. Мне больше не нужно было волноваться. Я знала, во что ввязывалась, приезжая сюда, и не могла позволить этому испортить мои выходные. Я могла бы взять лучшее от ситуации. Я могла бы остаться лучшей подругой на всю жизнь. Я могла бы стать ему младшей сестрой, тем более, что, похоже, таковой он меня теперь и считал.

Могла бы, подумала я, когда он опустил руку мне на плечо, а потом провел ладонью по руке вниз.

Но это было бы невероятно трудно.

— С тобой все в порядке? — прошептал он. У него на лице все еще играла улыбка, которая, честно говоря, заставила мое сердце снова как-то странно себя вести, но это не имело никакого отношение ни к тахикардии, ни к приступам панической атаки.

Я кивнула, чувствуя, что беспокойство, медленно отступает, когда я начала принимать его, этого парня, который знал обо мне больше, чем кто-либо, кто знал меня уже много-много лет. Этот парень, который принес мне воды и сжал мою ногу, когда я сказала ему, что нахожусь на грани срыва. Это был человек, с которым я подружилась. Человек, в которого я изо всех сил тщетно пыталась не влюбиться, только благодаря нашей переписке.

Это был Аарон. Мой друг. Человек, который пригласил меня во Флориду, потому что хотел встретиться со мной, и он улыбался мне, и выглядел более обеспокоенным, чем должен был.

— Ты уверена? Сердце в порядке? — Он спросил так серьезно, что я на секунду перестала дышать.

Я вырвала у него из рук крышку от бутылки и начала закручивать ее на место, все свое внимание обратив на процесс.

— Все в порядке. Я просто нервничала.

— Больше не нервничаешь? — спросил он, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не поднять на него глаза.

Я повела плечом и сделала еще один вдох через рот, чтобы скорее успокоиться.

— Нет. — Мой рот скривился, и я опять не удержалась и взглянула на него. Он по-прежнему пристально смотрел на меня, так что мне пришлось опустить на мгновение глаза, прежде чем вновь их поднять: — Я солгала. Чуть-чуть.

Его красивый рот искривился, а взгляд устремился в никуда.

— Я подумал, что с парковки будет удобнее следить за дверьми, но вид заблокировал какой-то фургон, как раз того места, где ты стояла, — объяснил он. Его губы растянулись в мягкой улыбке, а я понятия не имела, что с этим делать. В то же время он положил руку мне на колено, словно он делал это всегда. Голос Аарона был тягучим и тихим, чтобы только я могла его слышать: — Я не собирался кидать тебя.

Мое сердце снова ушло в пятки.

Он моргнул, и как будто мог читать мои мысли.

— Ты правда думала, что я не приду?

Я снова пожала плечами.

— Я… — Он покачал головой, и я наконец заметила, что он не просто помыл голову, а даже чуть-чуть причесался. Возможно он даже нанес гель на волосы. Волосы у него были ни короткими, ни длинными. В самый раз. — Рубс, я не знаю, что сказать. — У него на лице появилась невольная улыбка, которая была так похоже на солнышко, появившегося нежданно-негаданно в хмурый день из-за туч. И я позабыла о его волосах. И будто бы этой улыбки было недостаточно, он еще раз сжал мое колено. — Может напишем друг другу сообщения? Чтобы растопить лед.

Я рассмеялась, неловко и порывисто, и все же в горле стоял ком.

— Возможно.

Я вновь рассмеялась, и было понятно, что я разбита. Я не пыталась казаться стойкой, потому что была на грани истерики, и он знал это.

Красивое, как у модели, слегка загорелое лицо сверкнуло улыбкой, прежде чем он вновь подтолкнул ко мне бутылку воды и произнес:

— Выпей еще.

Я сняла крышку и сделала еще глоток. А он продолжал наблюдать за мной. Почему он все наблюдает за мной?

Его розовые губы сжались, пока глаза блуждали по моему лицу. Мне было неуютно, хотелось ерзать и попросить его перестать.

— Почему ты не сказала? — тихо произнес он.

Вытащив горлышко бутылки изо рта, я опустила ее к подбородку, да там так и оставила, и заморгала часто-часто. Потом я внимательно вгляделась в его лицо, и поняла, что он самый красивый мужчина на свете.

— Я все тебе рассказала. — У него есть ямочка или мне показалось? — Честное слово, — заверила я его, пытаясь придумать, что могла сознательно опустила.

Золотистые брови Аарон приподнялись, слегка, на губах играла улыбка.

— Почти все.

Я опустила бутылку на колени и нахмурилась.

— И что как ты думаешь я тебе не рассказала?

Карие глаза скользили по моему лицу. Он снова сжал мои колени, а потом начал подниматься и на полпути, когда наши глаза оказались на одном уровне, произнес:

— Могла бы сказать, что по части уродства в вашей семье мама и сестра.

У меня даже не было шанса запрокинуть голову, прежде чем я покатилась со смеху. Я смеялась, как ненормальная, и это случилось не потому что я находилась на грани истерики или приступа паники. Я смеялась громко и самозабвенно.

Когда я открыла глаза, чтобы посмотреть, что он делал, увидела, что он вновь сидел на корточках передо мной. Его щеки и шея залил румянец.

Он покраснел.

Из-за чего и я залилась румянцем.

Я подалась вперед. Его слова, розовые щеки и улыбка и ямочка все еще свежи в сознании.

— Ты опять пьян? — почти шепотом спросила я.

Ямочка, которая наверняка была ямочкой, стала еще глубже, и его улыбка наполнили мое сердце энергией, почти выбив воздух из легких и все мысли из тела и разума, когда он хохотнул.

— Ты меня обнимешь или мы так и будем торчать здесь? — спросила я.

Тогда я понятия не имела, что пока моя душа не покинет данного мне бренного тела, и я буду вспоминать лучшие моменты своей жизни, первое, о чем я вспомню, это как Аарон Холл наклонился, обернул вокруг меня свои длинные загорелые руки и прижал к груди. Меня, которая все еще сидела на скамейке. То, как он обнимал меня, было бы чем-то, что не могли не разрушить, не отнять ни болезнь, ни смерть. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы набрать воздуха в грудь, но потом я обняла его в ответ. Мне довелось обнять ни один десяток мужчин за всю жизнь. Я делала это уже десяти, а то и сотни раз. И верхняя часть тела Аарона была такой же широкой и упругой, как у лучших из тех, кого мне посчастливилось обнимать.

Но даже еще лучше. Гораздо лучше. Потому что его объятья были великолепны. От него веяло едва уловимым ароматом одеколона с ноткой кедра. И я буду помнить это мгновение вечно.

Мой друг пришел. Мужчина, красота которого не имела ничего общего с тем, что было снаружи. Я только крепче обняла его и почувствовала, что он поддержал мой порыв. Он обнял меня крепче и провел рукой от моего затылка до спины. Это было так волнительно. И он был таким ласковым. Я наслаждалась каждым мгновением. Каждым мгновением проявлением его любви и привязанности.

Когда через несколько мгновений он отстранился, эти загорелые руки легли мне на плечи и остались там. Его лицо было не более чем в футе, когда он спросил еще раз с тем выражением лица, которое я все никак не могла расшифровать:

— Ты так и не ответила: голодна?

Мне ничего не оставалось, только кивнуть, принять его красоту такой, какая есть, решив, оставить это на потом. Кто бы мог подумать?

Аарон снова улыбнулся и протянул руку, чтобы взяться за ручку моего чемодана, прислоненного к стене. Я понятия не имела, кто или когда его переместил, но позже, когда я думала об этом, была счастлива, что никто не украл его, пока у меня случилась мини-истерика.

— Пошли. Я не стал есть, ждал тебя. Думал, может ты тоже проголодаешься.

Я кивнула. Он пододвинул чемодан к себе и повернулся в сторону огромной парковки. Не говоря больше ни слова, мы двинулись в сторону его машины. Я справа от него, чемодан — слева, который он забрал под свою опеку. В оливково-зеленой футболке с V-образным вырезом, которая идеально сидела на таких широченных плечах, коричневых шортах, которые демонстрировали ровный загар и мускулистые икры, в кроссовках, он выглядел таким… обычным.

Но лучше.

Аарон, должно быть, почувствовал, что на него смотрят, потому что он оглянулся и поднял поцелованные солнцем брови.

— У меня что-то на лице?

Я поняла, что мои щеки заливаются румянцем; вот, что значит, быть пойманным с поличным.

— Нет. Просто… странно видеть тебя вот так. Лицом к лицу.

Я колебалась секунду, прежде чем сказать правду, но мы обещали друг другу на лгать, и что-то внутри меня подсказывало, что узнай он через инет сколько во мне всякого дерьма, то он бы не поленился и высказал бы мне это лично.

— В общем, не такой уж ты суровый парень, как я думала.

Его губы вновь сформировали неуверенную улыбку, которая все никак не могла определиться стать ли ей уверенной или не стоит, но вдруг он подмигнул мне.

Он подмигнул. Мне.

Затем он произнес самые прекрасные слова на свете.

— Если тебе станет легче, мы можем поговорить о… — Он махнул рукой, указывая на свой зад. Задницу, которую однозначно нужно включить в каталог лучших задниц в мире, но попозже, когда перестану так очевидно на нее пялиться.

Я сжала губы и постаралась не улыбнуться.

Но не удержалась.

Глава 16

Аарон улыбался мне.

Он мог быть моделью подиума, с такими скулами, которыми можно было резать стекло, если захотеть; челюстью, которая была настолько резко очерченной, что любой скульптор, увидев ее — впал бы в экстаз; и ртом, который породил в голове ни одной женщины пару, а то и тройку похабных мыслишек. Так вот, этот мужчина сидел напротив меня за столом и улыбался. Мне. И он больше ни на кого не смотрел.

Но самым важным было то, что часть никуда-не-смотрю-только-на-тебя, включала и несмотрение на официантку, которая из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание. Надувала губки и всякий раз, когда подходила к нашему столику, старалась перехватить его взгляд. Первая попытка: приняла заказ и спустя несколько минут принесла напитки. Мимо кассы. Следующая попытка, не увенчавшаяся успехом, была предпринята, когда она принесла заказ. Что тут скажешь, туго обтянутой униформой груди не хватило, чтобы он обратил на нее внимание. Как по мне, так она была из тех девушек, на которых я бы и сама не взглянула второй раз. А Аарон? Ну что Аарон, он то и дело украдкой бросал на меня взгляды и улыбался, пока мы ехали в машине, и не перестал это делать, когда мы уселись в кафе, которое он выбрал.

Я бы слукавила, если бы попыталась отрицать, что и сама то и дело украдкой поглядывала влево, когда мы отъехали от аэропорта. Мы всю дорогу почти все время молчали. Если я не была занята разглядыванием Аарона, то сосредотачивалась на пейзажах за окном, напитываясь красотами, которые так разительно отличались от того, к чему я привыкла в Хьюстоне.

Самое главное, что мы сидели лицом друг к другу, я осторожно улыбалась ему, а он улыбался мне той улыбкой, которая, казалось, имела секреты, зашитые где-то под его практически безупречной кожей. Если у него и были поры и пигментные пятна, то я не обнаружила даже крошечного угорька, а я очень придирчиво искала.

К счастью, Аарон оказался не таким тихоней, как я, и положил конец затянувшемуся молчанию. Он поставил локти на стол и опустил подбородок на руки. Глядя на него, нельзя было сказать, что он был в дороге несколько часов, чтобы добраться до пляжного домика, а после еще и меня поехал встречать.

— Ты выглядишь очень уставшей, — вот с чего решил он начать разговор.

Я моргнула и прикусила нижнюю губу, стараясь не воспринимать это как оскорбление.

— Неужели?

Уголки его рта слегка приподнялись, озарив лицо улыбкой, которую он безуспешно попытался скрыть.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Э.

Его рот таки проиграл битву, и он тихо рассмеялся.

— Ты знаешь, о чем я.

Подняв бровь, я с энтузиазмом кивнула, стараясь не улыбаться, совершенно в этом не преуспевая:

— Ты говоришь, что я ужасно выгляжу.

Одна из тех рук, что меньше часа назад лежала у меня на коленях, подперла подбородок.

— Я не это хотел сказать.

Тогда я прищурилась и склонила голову набок.

— Практически не сомневаюсь, что ты сказал именно то, что хотел.

— Неправда, — начал спорить он, не отводя от меня глаз.

Я сморщила нос.

— Да не парься. Я почти не спала последние две ночи, благодаря кое-кому. Поэтому не сомневаюсь, что выгляжу ужасно.

Он застонал. И похоже придвинулся поближе к столу, судя по звуку скрежета ножки стула о деревянную напольную плитку.

— Я не говорил, что ты ужасно выглядишь. Я сказал, что ты выглядишь усталой. Всего лишь.

И не подумаю улыбаться. Не буду я улыбаться.

— А есть разница?

Его глаза округлились. Он кивнул и склонил голову набок. Видимо, настала его очередь выёживаться.

— Ну да.

Аарон уставился на меня, я на него.

— Гмм.

— Гмм, — повторил он.

Я ухмыльнулась, он ухмыльнулся в ответ.

А вот это уже было очень похоже на наш интернетный трёп. Я расслабилась. Мне стало лучше… Я перестала бояться… всего.

— Не, ну если ты так говоришь.

Я попыталась сдержать улыбку, в итоге начала давиться от смеха и сделала вид, что типа зеваю, но с треском провалилась. Желая вести себя как можно естественнее, я старалась куда-нибудь пристроить руки, соображая о чем бы спросить. И мне не пришло ничего умнее в голову, только:

— Как доехал?

Мускулистые плечи, которые я еще толком не успела разглядеть, непринужденно поднялись и опустились.

— Нормально.

Второй рукой, он не глядя потянулся к пиву. А карие-прекарие глаза смотрели на меня.

— А твой рейс? Как долетела?

— Если не считать старика, который использовал мое плечо вместо подушки и ора мамы дома до того, все было хорошо.

Он вновь простонал, и я вспомнила те времена, когда он печатал что-то, что передавало те же эмоции. В общем, происходящее становилось с каждой секундой все более реальным. Более безопасным.

— Она разозлилась? — спросил он.

Я бы не назвала это «разозлилась»…

— Можно и так сказать.

Возле уголков его глаз появились морщинки, и я задумалась, эти морщинки появились из-за того, что он столько находился на солнце или причина им просто улыбка.

— Она меня не знает. Я бы удивился, если бы она не волновалась: вдруг я тебя похищу и продам на черном рынке. — И его взгляд в очередной раз обрушился на меня, тот самый, под действием которого я чувствовала себя застенчивой. Хвала небесам, что у меня хватило мозгов сходить перед выходом из аэропорта в уборную. — Она любит тебя. Ты счастливица.

Как, черт возьми, ему удалось сказать то, что я думала, было вне пределов моего понимания, но я решила: ааа пофиг.

— Ты сообщила им, что добралась?

Я потянулась к карману за телефоном и созналась:

— Нет еще. Из головы вылетело. Сейчас все будет. — Два клика и телефон разблокирован. Теперь у меня девятнадцать непрочитанных сообщений. У меня внутри все сжалось. Они пролетели тысячи миль. Мне казалось, что сейчас сообщения выскочат из телефона, пока я их читаю и начнут орать на меня. Но меня просто любили и волновались, как любая хорошая семья. Как бы я поступила, окажись кто-нибудь из них на моем месте. Да, скорее всего, точно так же. Вот, что я получила за то, что никогда не бунтовала, когда гормоны бурлили, не проходила стадию подростковой идиотии. Я была тихоней. Тем, кто не любил попадать в неприятности, никогда не возвращалась домой поздно, никогда не болталась где попало, и проводила выходные дома, не участвовала в ролевых играх, не пробиралась в кинотеатры, где работали бы мои друзья, если не работала бы на свою тетку.

Я всегда слушалась и старалась сделать всех счастливыми.

До сего момента.

Я открыла первое сообщение и застонала.

— Что там? — спросил Аарон.

— Почему ты так поступаешь со мной? — прочитала я вслух. — Все от мамы.

Я перешла к следующему.

— Если тебя похитят, я не стану платить выкуп.

Аарон тихо засмеялся. Я улыбнулась ему и продолжила просматривать оставшиеся сообщения.

Увидев следующее сообщение, я прыснула от смеха.

— Они вырвут у тебя все внутренние органы, а твой труп бросят в океан. Передай Шаму [23] привет. Мы тебя не забудем.

Он хохотнул уже громче меня и глотнул пива.

— Какой-то трэш и угар.

— Я же говорила: она чокнутая. Так. Вот, послушай еще одно. Я назову следующую золотую рыбку в твою честь. — Мне пришлось уткнуться лицом в ладонь, потому что меня разрывало от хохота. Похоже с Аароном случилась та же история. Мама. Моя долбанная мама.

— А в остальных что?

Продолжая давиться смехом, я прочла оставшиеся сообщения:

— У меня из-за тебя случится сердечный приступ. Зачем ты пытаешься убить меня? Ты должна была быть моей разумницей, в отличие от всех этих недоумков. Тебе плевать на мое здоровье? Я слишком молода, чтобы умирать от сердечного приступа. Ты вообще любишь меня? — Одно дело знать, что у меня в родственниках королева драмы, но совсем другое — сталкиваться с этим по средствам текстовых сообщений. — А вот от сестры. Ты просто тупица. Нужно было лететь с тобой. Не присоединюсь ни к одной поисковой группе, когда тебя начнут искать. Так и знай. И не надену никогда ни одного платья, что ты для меня сшила, если ты не вернешься. Встречается пара повторов… Егоза, дрянь ты эдакая, ответь хоть, что ты добралась.

У меня болело сердце, но я не колебалась ни секунды, пока печатала ответ маме и еще один сестре.

«Я тоже тебя люблю. Добралась до Панамы в целости и сохранности. Аарон уже подобрал меня. Все в порядке. Скоро напишу».

«Можешь одолжить у меня одежду, но если тронешь ту, что я оставила на полу, приеду и добавлю Нэйер [24] в твой шампунь. P. S. Тоже тебя люблю».

— Ты сообщила им, что добралась? — спросил Аарон.

— Да, сообщила. Сестра угрожала, что возьмет мою одежду, а я ответила, что если она возьмет ту, что я отложила для поездки к отцу, то я добавлю средство для удаления волос ей в шампунь.

Он приподнял одну из светлых бровей, на розовых губах играла улыбка.

— Она опять катается?

— Пока ходит ранними утрами, но тренируется одна. С тренером она последний раз тренировалась перед последними соревнованиями. Но с каждым разом она катается все больше и больше. Мама разговаривала об этом с тренером по громкой связи на днях, вот я и услышала. Они следили за ней через камеры слежения, но ни у кого не хватило духу поговорить с ней напрямую.

— Она по-прежнему злится на тебя?

— Злилась.

Он кивнул, все еще подпирая подбородок рукой, а в другой держа пиво. Его карие глаза продолжали буравить меня. О чем он вообще думал?

Я же боролась с желанием ерзать и кашлять, стараясь выглядеть непринужденно и спокойной, то есть совсем не так, как я чувствовала себя на самом деле.

— Итак… значит, ты оставил своих друзей в пляжном домике?

Краем глаза я видела, как Аарон ласкал пивную бутылку кончиками пальцев.

— Ага, но, зная их, они, наверное, спят, хотя всю ночь за рулем был я.

— Не доверил им свой тарантай?

Блондин ухмыльнулся.

— Нет. — Он помолчал и сделал еще глоток пива, а потом со стуком поставил на деревянную столешницу, при этом не отводя от меня глаз, от чего я еще сильнее смутилась. — Не хотелось ошеломлять тебя кучей людей, которых ты знать не знаешь, — объяснил он. На горлышке от бутылки от его пальцев остались следы. — Я хотел сначала пообщаться с тобой. Только мы вдвоем.

И единственное, что смогло выдать мое подсознание, оказалось:

— О.

О.

Когда на самом деле это было больше похоже на то, что ты пытаешься убить меня? И он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я офигею… Но я не собиралась париться по этому поводу. Не могла. Я не собиралась изводиться себя из-за его желания сначала потусить со мной.

Должно быть тон моего голоса, да и ответ типа на отвали, выбил таки его из колеи, потому что на долю секунды в его глазах мелькнула боль. Но еще до того, как он моргнул это видение исчезло. Он натянуто улыбнулся.

— Если тебе неуютно, то по дороге нам точно попадется пара мотелей…

Он подумал…

— Нет, нет, — пробормотала я. — Все не так. Ты же… ты… — Ну почему я не могу сказать прямо? — Я все еще немного нервничаю. Ты просто… — Такой сюрреалистичный. Слишком совершенный. Гораздо совершеннее, чем я могла себе вообразить.

Но ничего из этого я не произнесла вслух.

— Что? — настороженно спросил он, будто знать не знал, что его лицо, сошедшее с рекламного щита, могло кого угодно довести до икоты своим совершенством.

Я что хочу сказать: если уж я взрастила в сердце влюбленность в него только благодаря нашей переписке, чего уж говорить как мне приходилось, когда я видела его воочию, когда он выглядел вот так. Но не могла же я ему сказать об этом. Я знала почему я здесь. Потому что он тоже ко мне привязался, потому что я ему нравилась.

Как друг.

Как младшая сестра, сказал он мне недавно, когда был пьян.

Вот и все… Даже, если футболка открыто демонстрировала рельеф грудных мышц, которые доказывали, что он регулярно тренировался, пока был в пустыне, а еще эти бицепсы… Я могла на это смотреть, но не могла касаться, только в дружеской манере.

Френдзона: Жизнь Руби Сантос

Я откашлялась и снова посмотрела на его уложенные волосы, что-то в них меня беспокоило. Я сглотнула и на секунду подняла глаза к потолку, а потом вновь перевела на него взгляд, жалея, что вообще начала что-то говорить. Я моргнула и уставилась на него.

Он выжидающе уставился на меня.

Когда я на мгновения отвела взгляд, а потом вновь взглянула на него, он сидел в той же позе с тем же невинным, излучающем любопытство, выражением лица.

— Я уже говорила тебе, когда мы покидали аэропорт.

Он невинно похлопал глазами еще разок, но ничего не сказал.

Я мысленно простонала.

— Вынуждаешь меня произнести это?

Он кивнул, и я голову могла дать на отсечение, что он точно знал, о чем я думала.

Мое лицо вспыхнуло в сотый раз, и мне захотелось уставиться опять в потолок, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Я почесала шею, и вновь уставилась на него, чувствуя, как слова царапают мне горло. Пора уже заканчивать быть трусливой курицей.

— Я о том, что у нас все чисто платонически, ясно? — Я его предупредила.

Краем глаза я заметила, как он вновь опустил подбородок, и на лице вновь появилось выражение нерешительности, но я не собиралась обращать на это внимания. Удивленный, счастливый, насмешливый, и снова-здорово по кругу. Почему? Ну почему он не может быть простым или офигенно красивым и не давить этим своим прямым взглядом?

Ибо, уж кому как не мне не знать, что не светит мне сия счастливая звезда. Я откашлялась и как давай жечь:

— Ты невозможно хорош, — выдала я, практически морщась от боли, выдавливая из себя слова. — Ну… в общем, армии следовало бы поместить тебя на агитплакаты при объявлении о наборе или сделать лицом их веб-сайта. У меня такое чувство, что если я буду смотреть тебе в глаза дольше секунды, то окаменею и меня придется поместить в сад, где стоят другие окаменевшие женщины, которые, потеряв бдительность, засмотрелись на тебя, и распрощались с жизнью.

Аарон просто смотрел на меня мгновение, всего мгновение, и медленно его неуверенная улыбка, превратилась в настоящую, обнажившую белые ровные зубы, сияя теплотой, которую невозможно было бы подделать, подразумевавшая поющих ангелочков, играющих на арфах аккурат у него за спиной.

— Ты улыбаешься гораздо чаще, чем я ожидала, — продолжала я. — Ты сказал, что никогда по-настоящему не улыбался, пока был там.

— Обычно, я столько не улыбаюсь, — вот таким загадочным был его ответ.

Я вновь почесала шею. Нервы уже начали вить приличное такое гнездо у меня в животе. Тревога пронзила самый центр груди, и поэтому, я нерешительно произнесла:

— Я переживала, что ты разочаруешься, когда меня увидишь.

В карих глазах мужчины напротив казалось на мгновение появился блеск, брови пришли в движение, а рот делал все, чтобы перестать улыбаться.

У меня зачесались руки.

Но затем он произнес слова, от которых дюжина бабочек в моем животе закружилась в вихре.

— Руби, я чертовски рад тебя видеть. — Его голос был тихим, но твердым, и все же говорил он осторожно. — Я смотрю на тебя и не могу перестать улыбаться. Вот и все. Ты восхитительна.

Я и представить себе не могла бы, что бы Жасмин или Тали покраснели, скажи им, что они восхитительны, но я-то не они. Поэтому покраснела во весь рост. Изобразив всю палитру красного: розовый, алый, гранатовый. Я внезапно превратилась в обжигающую лаву.

А потом мое достоинство дало деру, и я рубанула:

— Я час угрохала на то, чтобы решить что надеть. Я чуть было не прихватила костюм Призрачного Всадника, но решила, что для него слишком жарко.

Аарон опять покачал головой, карие глаза буравили меня, руки сложены.

— Ты мне нравишься такой, какая есть, Сталкерша.

Когда оглядываешься назад, странно вспоминать те мгновения, которые, как выясняется позже, важны. Предложения, прикосновения, действия, которые кажутся такими невинными и обыденными в данную секунду, потому принимаешь их как должное. Слова, которые превращают воду в вино в течение нашей жизни. Но я никогда не забуду, как его слова заставили меня чувствовать себя. Как он заставил меня чувствовать себя потом.

Тогда я не имела ни малейшего представления об этом.

— Я так счастлив, что ты приехала, ты же это знаешь, да? — спросил он.

Я снова кивнула, торопливо. Эмоции, слова, жесты и Аарон… Всего этого было так много, что я просто-напросто забывала нужные слова, и мне приходилось усилием воли собираться и выдавать хоть что-то осмысленное.

— Знаю. Я тоже очень рада, что прилетела, — произнесла я почти шепотом, и определенно в очередной раз краснея. — Спасибо, что пригласил, заплатил за билет и приехал за мной. Как только у меня появится постоянная работа…

Что-то пнуло меня. Не сложно было догадаться, что это Аарон.

— Я не парюсь из-за денег, Рубс. Ты мне ничего не должна. Я хотел, чтобы ты прилетела, помнишь? — напомнил он теплым голосом, когда официантка принесла две тарелки с едой и пододвинула их каждому из нас, и задержалась на секунду дольше, чем следовало бы, прежде чем отойти, потому что увидела кое-что. А увидела она, как мы пристально смотрели друг на друга.

За едой мы почти не разговаривали: оба очень проголодались и устали. Мы довольно быстро расправились с нашими блюдами: Аарон съел все подчистую, а у меня на тарелке осталась разве что пережаренная единственная соломка картофелины. Когда официантка принесла чек, мы переглянулись. Я достала из кармана деньги, Аарон кошелек. Мы молча выложили ровно столько денег, сколько стоил заказ каждого.

Я держала рот на замке, когда он достал еще денег, чтобы оставить чаевые.

Я старалась заставить себя не нервничать и чувствовать себя неловко, но наш треп особо не помогал. Мы вернулись к его белому грузовику и уселись в него. Аарон то и дело поглядывал на меня. Когда он завел машину и тронулся с места, улыбка по-прежнему играла на моих губах.

Я поговорю с ним, пообещала я себе, пока пристегивала ремень безопасности.

Все будет ровно так же, как когда мы переписывались, поклялась я Вселенной.

Теперь я в норме. Мы собирались хорошо провести время, узнать друг друга получше, и это наше «собирались» должно было начаться прямо сейчас… как только он вывернет на дорогу.

Я повторяла себе это снова и снова, когда он уже вывел машину на автостраду в направлении пляжного домика.

Я четко и ясно проговорила про себя эту мантру, по-настоящему веря в нее, чувствуя себя настроенной чертовски решительно… и все равно отключилась, как только мы выехали на автостраду. И следующее, что я помню, как по телу прошла дрожь, моя голова опустилась так низко, что я испугалась и резко дернулась, ударившись о подголовник сидения.

И вот тогда я услышала странный звук, издаваемый Аароном. Он давился… смехом.

Я искоса наблюдала за ним, одновременно с этим поднесла руку тыльной стороной ладони, чтобы вытереть рот, на случай, если, не заметив того, начала пускать слюни, потому что это было уже не в первой. Я день через день засыпала за рабочим столом. Для меня это было нормальным. Мои милые родственнички уже раз пятьдесят меня сфотали на свои телефоны, пока я ничего не ведая в неудобнейшей позе отдавалась Морфею. Одна фотка даже побила все рекорды, прослужив заставкой на телефоне Жасмин целых полгода, пока Тали на Рождество художественно не разрисовала лицо Себастьяна, изобразив на нем пенис.

Аарон вновь типа поперхнулся, поморщился, и я видела, как его губы сжались. Губы-то сжались, а вот плечи так и ходили ходуном. И меня не проведешь, слезы, которые навернулись ему на глаза, уж точно не следствие аллергии.

— Смейся, сколько влезет, — пробормотала я, уже не таясь вытирая рот. Все равно ж застукал. Что мне оставалось делать? Притвориться, что ничего не было? Но посчитала не лишним добавить: — Я не прикалывалась, когда сказала, что давно без сна.

Надо отдать ему должное, он держал рот на замке. Он протянул правую руку к лицу и прижал кончик указательного пальца к своим длинным загнутым светлым ресницам, проводя пальцем туда-сюда, когда подавился очередным смешком. И тихо, что говорило о том, как трудно ему контролировать себя, чтобы не рассмеяться, он выдохнул:

— Твое лицо почти легло на колени…

— Мне показалось, что у меня пятно на колготках, захотелось взглянуть поближе… — пробормотала я и сжала губы, в борьбе с желанием рассмеяться вместе с ним. Его же руки еще сильнее сжали руль, до белизны на костяшках, а плечи затряслись еще сильнее.

Он хихикнул про себя и склонил голову так, чтобы я не смогла видеть его лица.

— Так вот что это было?

— Ну да. А ты что подумал?

Аарон хихикнул, покосился на меня, свел брови и произнес:

— Ага. Как скажешь, Рубс.

Я получила, что хотела, не так ли? Мы вернулись к «нормальному»?

— Сколько нам еще добираться до места? — спросила я, в попытке сменить тему. Пейзаж снова начал меняться. По левой стороне группками начали появляться пляжные домики, и хотя мне было не видно, но я знала — вода где-то рядом.

— Пять минут, максимум десять, — сообщил он.

Десять минут, и я предстану перед незнакомцами. Делов-то. Я сжала левую руку в кулак.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим зеркалом?

Он помотал головой.

— Спасибо, — ответила я, когда опустила козырек с зеркалом, подсвеченного фонариком. Я попыталась не обращать внимания на нервы, от которых сводила живот, пока собирала волосы в низкий хвост и аккуратно вытерла глаза указательными пальцами.

Я чувствовала, что он смотрит на меня.

— Ты и так хорошо выглядишь.

Я покраснела и подняла козырек, чувствуя себя ребенком, которого поймали за воровством печенья из банки.

— Первое впечатление бывает только раз…

— Что?

— Первое впечатление бывает только один раз, — повторила я, практически уверенная в том, что продолжаю краснеть. — Не хочется не понравится им.

Губы Аарона искривились, а лоб наморщился, когда он бросил взгляд на меня уголком глаз.

— Ру, ты им не не понравишься. — Затем он осмотрел меня с пят до головы. — Не зачем нервничать. Мне казалось, ты все время знакомишься с друзьями друзей.

У меня в горле начали застревать одно объяснение за другим, и я не могла никак выбрать то самое, благодаря которому я бы выглядела наименее беспомощной и застенчивой. Но нужно было что-то ответить. Я пыталась убедить себя, что ему известно про меня почти все самое позорное, а я все еще здесь. Что могло быть более неловким, после того, как я назвала его великолепным?

— Но это же твои друзья, — объяснила я, надеясь, что он поймет, что я имею в виду.

Просто все дело в том, что он был особенным для меня. Куда особенее, чем должен был. Вот она моя новейшая правда.

И Аарон, должно быть, понял, что я пыталась ему сказать, потому что он улыбался так нежно, так чертовски мило, как будто ты смотришь на милого щенка. А я, ну, а что я? Я была будто орехом, расколотым пополам.

— Ты мой друг. Я хочу, чтобы и они тебе понравились. Я велел им не устраивать беспорядка, до нашего возвращения.

Он…

— Не волнуйся, ладно? — произнес он нежным спокойным голосом, который мог бы стать в последующим заклинателем для Руби. Когда я не ответила, он потянулся и коснулся моей руки тыльной стороной ладони. — Все в порядке?

— В порядке, — ответила я, хотя живот у меня все еще сводило от нервов и не только из-за его друзей.

К счастью, он больше ничего не сказал. Мы проехали еще минут шесть, а потом он свернул налево, в район массивных, красочных пляжных домов, выстроившихся в несколько рядов. Мы проехали мимо голубых, синих, зеленых и белых домиков к ярко-фиолетовому на сваях. С одной стороны виднелся небольшой, огороженный бассейн, а с другой стоял припаркованный серебристый Алеро. Аарон вновь одарил меня успокаивающей улыбкой, потом открыл дверцу машины и вышел. Меня же слегка затошнило, когда я вышла вслед за ним. Аарон уже открывал багажник, пока я вытаскивала сумку с переднего сидения. Я перекинула ее через плечо, бросила взгляд на близстоящие дома и прислушалась к волнам, которые плескались где-то рядом.

— Пойдем, — сказал он, отрывая меня от созерцания, окружающего меня великолепия, протянув мне руку.

Ни одна из моих сестер не приняла бы ее. Уж я-то знаю.

Но они — это они, а я — это я. И я не стала ждать, пока он сообразит, что мне нужно поразмыслить над этим, прежде чем сделать два шага, чтобы добраться до него, а потом опустила свою ладонь на его, будто мы делали так уже сотни тысяч раз. Его пальцы были холодными и шершавыми, а ладонь широкой, и где-то на задворках сознания у меня мелькнула мысль, что эти руки могли сделать как нечто фиговое, так и нежное, что Аарон жил уже довольно давно в опасных для жизни местах и, возможно, делал то, о чем он никогда не хотел говорить.

Но я все равно сжала эту ладонь, надеясь, что мои пальцы окажутся не настолько жаркими и липкими, как у любой другой девушки, оказавшейся в подобной ситуации.

На его губах появилась полуулыбка, благодаря которой в уголках глаз собрались морщинки, и на долю секунду я не поверила во все это дерьмо, которое он заливал в меня, когда утверждал, что улыбаться это не по его части. Это никак не вязалось с тем, что я видела сейчас. Он казался таким добродушным, задумчивым и теплым, отчего я видела в нем только человека, который изо всех сил старался, чтобы мне было комфортно.

Он не произнес ни слова, когда потянул меня прямиком к белой двери домика, под навес для автомобилей, и открыл ее рукой, в которой тащил мою сумку. Аарон не отпустил мою руку, когда мы вошли в прихожую. Он поставил мои шмотки и закрыл за нами дверь. Он не отпустил моей руки и когда мы поднимались по бело-плиточной лестнице, которая оказалась довольно узкой для двух взрослых и дорожной сумки, но нам все равно удалось каким-то образом подняться вместе. Видимо, я так волновалась от того, что вот-вот должна встретиться с людьми, которые столько лет знали Аарона, что вообще не могла больше ни о чем думать, только об этом.

На следующем лестничном пролете он мне безмятежно улыбнулся и, бросив мою сумку, произнес:

— Твоя комната на этом этаже. Как только найдем остальных, я покажу ее тебе.

Потом мы пошли выше и похоже это было где-то на подсознании, потому что я сжала крепче ладонь человека, которого я впервые увидела всего лишь три часа назад.

Аарон не выпустил моей руки, и когда мы добрались до третьего этажа, и вышли в большую открытую гостиную, выкрашенную в голубой цвет, оформленную в морской тематике и обставленную белой мебелью. По-видимому, из кухни доносился звук голосов. Мы свернули направо и действительно увидели большую кухню. Я почувствовала, как Аарон подобрался, выпрямил спину, и что-то в нем вообще изменилось. Вокруг белого кухонного острова стояли двое мужчин и две девушки. Они о чем-то спорили.

Один из мужчин, самый высокий из двух, который, возможно, произвел бы на меня ошеломляющее впечатление, если бы я не увидела Аарона первым, поднял глаза, заканчивая свою мысль:

— Я тоже не хочу есть пиццу, но только они открыты.

А потом он заметил нас и его кислое лицо тут же озарилось улыбкой. Я практически замерла на месте, но Аарон двинулся вперед, ну и я следом за ним.

— Где ты пропадал? — спросил мужчина, и тут же перевел взгляд с Аарона на меня, а потом обратно, совершенно не стесняясь и не теряясь.

Мой друг, который только что говорил со мной мягко, крепче сжал мою ладонь.

— Мы остановились, чтобы перекусить. Я же написал тебе.

Красивый незнакомец на мгновение открыл рот, а потом закрыл. Он полез в карман и вытащил сотовый, потом нахмурился, глядя на его экран. Остальные же друзья занялись тем же, чем и я: взирали на странного человека. Они на меня, а я на них.

— Я поставил мобилу на беззвучный, — признался парень и рассмеялся.

Я так и не поняла улыбнулся ли Аарон или скривился, но вот в чем я была уверена, так в том насколько сильно Аарон приложил друга, обрушив ладонь на его плечо.

— Говорил же тебе. Вы только проснулись?

Второй мужчина со светло-коричневой кожей и светло-зелеными глазами кивнул, глядя на руку, которой я сжимала ладонь Аарона. Мне показалось, что он слегка сощурился, поэтому я начала разжимать пальцы, Аарон же сжал мою руку еще крепче.

— Не все из нас могут нормально функционировать после трех часов сна как нефиг делать, — прокомментировал зеленоглазый мужчина, не отрывая взгляда от наших рук.

Мой друг издал неопределенный звук, дескать большое дело, а потом его рука внезапно выскользнула из моей и прежде чем я успела бы схватить ее вновь, она оказалась у меня на талии. И следующее, что я помню, как он подтолкнул меня вперед, чтобы я оказалась рядом с ним. До этого, я даже не осознавала, что стою позади.

— Это Руби. Руби, это…

Мне хотелось превратиться в одно сплошное внимание, когда Аарон знакомил меня с парнями и девушками, но не вышло. Сначала я отвлеклась на то, что у одной из девушек гипс, и она младше меня, а другая старше. И пошло, поехало. Они обе искренне мне улыбались, во всяком случае, я надеялась, что это было искренне. Все, что я смогла сделать, это замереть на месте и дышать, а заодно стоять и слушать одно имя за другим, которые влетали в одно ухо и, минуя мозг, благополучно вылетали из другого.

Кажется, я моргнула и, возможно, улыбнулась, но мое сердце снова тааак забилось, что я не очень соображала, что делала.

То, что должно было быть ладонью Аарона погладило меня по спине и остановилось на том месте, где у меня была застежка бюстгальтера. Вытянутые пальцы вместе с ладонью охватывали большую часть моей спины и, клянусь, я услышала, как он прошептал:

— Все в порядке.

А потом рука исчезла с моей спины, и я почувствовала, что она оказалась на моем плече, чтобы он смог обнять меня и прижать к себе. Более, чем немного ошарашенная, я, лишь едва осознавая, что происходит, протянула руку, чтобы пожать руки всем новым знакомым, тщетно напрягаясь в попытках вспомнить, как кого зовут. Один из пальцев на моем плече описал круг.

— Мы пойдем вниз. Нужно выспаться. Увидимся утром, — сказал Аарон друзьям. Его рука вновь скользнула вниз и остановилась опять на моей талии.

Парень с загорелой кожей и светлыми глазами продолжал то и дело переводить взгляд с меня на Аарона и обратно.

— Нам нужно сходить за продуктами, но магаз закрылся в восемь.

— Ну значит, сходим утром. В десять тебя устроит?

Высокий красавец почти побледнел:

— В десять? Утра?

Кончики пальцев на моей спине выбили легкую дробь.

— Никто не просил тебя дрыхнуть.

Высокий парень и тот, с зелеными глазами, издали звук, от которого Аарон издал звук, очень напоминающий раздражение.

— Тогда давайте сами. Я собираюсь в десять. Увидимся утром, — сказал Аарон и сделал шаг назад.

Мои нервы уже вцепились в мертвой хваткой в мое горло и начали сжимать его, но мне все же удалось произнести:

— Было приятно познакомиться. Увидимся утром.

Все четверо помахали мне руками, девушки махали явно доброжелательнее, чем вторая парочка. Еще раз попрощавшись, я последовала за Аароном, когда мы направились к лестнице, по которой мы только что поднялись. Он остановился, чтобы зачерпнуть четыре бутылки воды из упаковки на полу, которую я даже не заметила, когда мы поднимались, настолько была занята осмотром обстановки.

Мы толком и парой-тройкой слов не обмолвились, пока спускались на второй этаж, где он оставил мои вещи. Там он остановился и нахмурился.

— Можешь не ложиться спать, если не хочешь. Я просто подумал, что ты устала. — Он помолчал. — Можем не спать, если хочешь.

Устала ли я? А то. Но на часах восемь, и за окном еще светло, но впервые с тех пор, как мне стукнуло десять, я готова была завалиться спать до полуночи. К тому же…

— Я могу пойти спать, — а потом, подумав, добавила: — Если ты, конечно, этого хочешь.

Аарон лениво улыбнулся мне.

— Я устал.

Я кивнула и выдохнула. Выдох по задумке должен был подействовать на нас обоих успокаивающе, но в итоге только сильнее смутил нас.

— Скажешь мне завтра, как всех зовут? — шепотом спросила я.

Опять эта ухмылка.

— Ага.

— С гипсом, это сестра Макса?

— Ага.

Я кивнула.

— А другая?

— Бриттани. Девушка Деса.

Я не поняла кто из парней Дес, но завтра, надеюсь, разберусь. Я просто стояла там и чувствовала, как у меня потеют глаза от яростной работы мозга. Должно быть, Аарон это почувствовал и по-доброму усмехнулся.

— Давай, я тебе комнату покажу, пока ты не отключилась.

У меня вспотели руки. Я кивнула и почти с облегчением.

— Огромное спасибо, что пригласил меня, — произнесла я, когда он повел меня к одной из шести дверей. Я уже успела их сосчитать, пока мы стояли. Мы остановились у самой дальней. — Прости, что все так неловко вышло, надеюсь, что завтра…

Аарон покачал головой.

— Заканчивай уже извиняться. Все в порядке, Рубс. Договорились? Этого всего лишь я. И ты. Все будет хорошо. Глазом моргнуть не успеешь, как вольешься в этот ад, что творится вокруг.

Это меня улыбнуло.

Что в свою очередь улыбнуло его.

Что-то коснулось моих сомкнутых рук, но мне не нужно было смотреть, чтобы понять — это были костяшки его руки.

— Моя комната рядом с твоей, — сказал он, указывая на дверь у себя за плечом, которой только что меня коснулся. — Ванная комната напротив моей двери. Еще одна наверху. Если я тебе понадоблюсь, в любой час дня или ночи, буди, договорились? А теперь поспи немного.

Я кивнула, а потом схватила его за запястье. Его кожа была теплой, а запястье мощное, и это внимание на мне было почти невыносимым. Я опустила руку и сглотнула, изо всех сил стараясь вести себя так, будто ничего такого не происходило.

— Спокойной ночи. Еще раз спасибо, что пригласил.

Он опустил подбородок и протянул мне две из четырех бутылок воды, а потом отошел к своей двери.

— Спокойной ночи, — прошептал он, все еще улыбаясь. — Я рад, что ты здесь.

Я в заднице. Вот она я, приехала такая в надежде, что выходные помогут мне забыть его и… вуаля, я в заднице. Ведь знала же, что сия дорога вела в одну сторону, никаких тебе поворотов.

Младшую сестру. Вот кого он во мне видел. Я не должна забывать об этом.

Я сверкнула улыбкой и открыла дверь, уволакивая за собой тяжелую сумку. И попала в помещение, сплошь состоящее из белых стен, разбавленное веснушками ракушек. Со стен меня буравили глазами морские драконы. В комнате быстро темнело, потому что солнце уже во всю прыть катилось за горизонт. Щелкнув выключателем, я скинула балетки, и пошаркала к кровати. Потом сорвала с себя одежду и рухнула на матрац, уронив рядом с собой бутылку воды. Я слишком устала, чтобы принимать душ. Я заставила себя вылезти из колготок, задернула прозрачные шторы мятного цвета и снова рухнула на кровать. Но стоило мне натянуть простыни до ушей, как вспомнила о компе и телефоне, подскочила, как ужаленная, схватила их и подключила устройство поменьше к зарядке. Маме я позвоню завтра, или, на крайняк, напишу. Она ничего не ответила на мое последнее сообщение, что меня нисколько не удивило.

Я открыла ноут и обнаружила доступ к Wi-Fi, пароль от которого висел прямо над кроватью. Совершенно без задних мыслей запустила Скайп. Но стоило программе загрузиться, как у меня появилось входящее сообщение.

АХолл80: Спокойной ночи, Рубс.

АХолл80: Я рад, что ты здесь.

РубиМарс: Я тоже:)

РубиМарс: Обещаю завтра постараться и не выглядеть слабоумной.

АХолл80: Никакая ты не слабоумная.

АХолл80: Бестолковая немного

АХолл80: Но милая

АХолл80: Не слабоумная

РубиМарс: Перестань.

АХолл80: Почему?

РубиМарс: Потому что тебе не нужно ничего этого говорить, уж я-то себя знаю.

АХолл80: И я

АХолл80: Я засыпаю. Иди спать, Ру.

РубиМарс: Окей, иду.

АХолл80: Напиши маме.

РубиМарс: Есть, мэм.

АХолл80:…

АХолл80: Я готов к твоей дерзости, заноси в любое время.

РубиМарс: Ну не знаю, выдержишь ли ты это весь день в одно лицо.

АХолл80: Выдержу.

АХолл80: Спокойной ночи. Скажи, если тебе что-нибудь понадобится.

РубиМарс: Обязательно.:) Доброй ночи.

АХолл80: Пока, Рубс.

Глава 17

Когда я проснулась, на улице было все еще темно.

Через занавеску только-только начала проступать бледная небесная синева. Не прошло и минуты моих валяний в постели, как я, будучи сонной и раздраженной, вспомнила, где я и кто находится в комнате по соседству. После того, как я отключила Скайп, я не спала еще целый час и ругала себя, свернувшись калачиком под одеялом, за то, какой неловкой и тихой я была с Аароном. Были моменты, которые казались такими правильными, такими похожими на то, какими мы были в сети… и были другие — когда я закрывалась в своей раковине и позволяла нервам поработить меня.

Хотелось бы свалить на то, что Аарон был феерией для глаз для любой смертной, но я-то знала, что здесь таилось нечто большее. Он стал для меня всем и даже больше. Я лежала и думала о том, как он принес мне воды, пока я была в отключке, и что он не привез с собой друзей в аэропорт, и как обнимал меня, и держал за руку… и это было слишком. Сли — полощи меня енот — шком. И как человек он превзошел мои ожидания.

Порой, благодаря людям, что тебя разочаровывали в прошлом, решаешь, что все такие, хоть в глубине души ты и знаешь, что это не так. По крайней мере, с ним было не так. Я хотела хорошо провести выходные. Я хотела, чтобы все было нормально, насколько это возможно. Я хотела… да я много чего хотела, но буду довольствоваться всем, что предложат.

Понимая, что проваляйся я хоть вечность, все равно не засну, я встала и начала рыться в чемодане. На раз два я нашла одежду, нижнее белье и косметичку. Прошлым вечером я не пошла в душ и сожалела об этом, но мне не хотелось выходить из комнаты из-за страха с кем-то столкнуться.

Когда я открыла дверь и прокралась в ванную, в доме стояла ничем не нарушаемая тишина. Мне не потребовалось много времени, чтобы принять душ, побриться во всех нужных местах и смыть вчерашний макияж. Стараясь вести себя как можно тише, я вернулась в свою комнату, чтобы оставить там вещи.

На долю секунды я было решила остаться в комнате, пока не проснется кто-нибудь еще, но решила, что так бы поступила привычная всем Руби, поэтому сразу же вышла из комнаты. В огромной кухне и гостиной наверху никого не оказалось. За гигантскими окнами все пространство заполоняли голубой да лавандовый оттенки. Это всего лишь вопрос времени, когда солнце займет все небо. Я схватила бутылку воды из пакета на полу, который Аарон вчера вскрыл, и направилась к раздвижным дверям, ведущих в гостиную. На веранде стояли разноцветные стулья и садовая мебель. Я закрыла дверь и плюхнулся на самый дальний.

Было намного прохладнее, чем я предполагала. Я поставила бутылку рядом с ножкой стула и подтянула коленки к груди, а пятки прижала к ягодицам. Обхватив голые голени руками, я отбросила мысль о том, чтобы вернуться в дом за жакетом и брюками, я просто сидела там, напитываясь красотой вокруг, созерцая горизонт.

Тишина и свежий воздух — красота. Я гадала, когда же все проснуться, а потом подумала: что же мы будем делать сегодня? Ну сходим за продуктами да на пляж… Закончив размышлять об этом, я в сотый раз за последние двенадцать часов подумала об Аароне.

Приехать сюда было ошибкой. Теперь-то до меня окончательно дошло. Огромной ошибкой. Тупее вряд ли можно было что-то придумать. Я-то надеялась выкинуть его из сердца или, на крайняк, укрепить наши платонические отношения и перевести его во френдзону, но менее чем за четыре часа он поставил себя так, что я окончательно и бесповоротно загремела на пожизненно в камеру: Я НИКОГДА НЕ БУДУ СМОТРЕТЬ НА НЕГО КАК НА ДРУГА. Хуже не придумаешь. Хотя куда уж хуже.

Но у меня не было другого выбора.

«Я могу разговаривать с Аароном, как с человеком, с которым я познакомилась в Инете», — в тысячный раз повторила я себе. Это то же самое, ну типа у тебя есть очень непривлекательный друг. Когда тебе приходится концентрироваться на его душевных качествах, а не на внешности. И ведь по сути, только характер да внутреннее содержание имеет значение. Красота со временем меркла… если не брать в расчет мою маменьку, но та не в счет. Та с каждым годом становится только привлекательнее.

Последние несколько месяцев Аарон много раз доказывал, что он хороший друг. Я не хотела все испортить. Я могла держать себя в руках и вести себя дружелюбно, нормальной подругой, и не строить глазки парню, который был так же далек от ее лиги, как луна от Земли. Кроме того, он видел в ней младшую сестру. Во мне.

Но мыслишка вышла куда более жалкой, чем мне хотелось.

Не прошло и получаса, когда я услышала, как открылась дверь, и увидела Аарона, который застыл в проеме с подносом в руках. Я было поднялась, чтобы помочь ему, но он покачал головой. Буквально спустя мгновение он уже поймал равновесие, закрыл за собой дверь и направился ко мне, сонно буркнув «С добрым утром», этим своим роскошным тембром, который был слегка хрипловат в столь ранний час.

— С добрым, — прошептала я в ответ, опустив ноги на пол и выпрямившись, когда он поставил поднос на один из маленьких столиков и сел на ближайший ко мне стул. Его светлые волосы были влажными, а кожа слегка отливала розовым под золотом. Он был одет в выцветшую серую футболку с принтом «ХОЛЛ АВТО» и голубые шорты до колен, но бос.

— Я тебя разбудила? — спросила я, когда он начал передвигать что-то на подносе. Мне не видно было, что у него там.

Аарон взглянул на меня и улыбнулся. Эта улыбка была сдержана и могла означать усталость. Он покачал головой, взял что-то с подноса и протянул мне тарелку. На тарелке лежали два ломтика тоста, каждый из которых был намазан маслом.

Я прыснула от смеха и посмотрела на него, заметив, что его улыбка стала шире.

— Клянусь, это все, что у нас осталось. Надо сходить в магазин, — сообщил он. Выражение его лица говорила, что это правда, но ему нравилось носиться со мной.

Взяв тарелку из его рук, я еле сдержалась, чтобы не сболтнуть, что это было впервые, когда кто-то принес мне завтрак, если я не болела. Но я решила держать рот на замке, и выбросить ключ. Поставив тарелку на колени, сглотнула и улыбнулась, чувствуя себя немного смущенной.

— Спасибо.

Он подмигнул, наклонился вперед и придвинул стул, на котором сидел, к моему, прежде чем взять другую тарелку с подноса слева и поставить ее себе на колени.

— Кто-то должен убедиться, что ты ешь.

Я взяла тост, приподняла его, краем глаза наблюдая за ним.

— Когда мы пойдем в магазин, напомни мне купить сливочный сыр или желе.