Доспехи для шута

Глава 20. Когда самое время вспомнить

Осталась, как выяснилось, не только логика. Осталась еще глобальная нетипичность. Правила гласят, что после потери памяти люди дезориентируются и пребывают в растерянном, подвешенном состоянии, – получите: алхимик отнесся к своей амнезии с большим энтузиазмом и продолжил, не умолкая, анализировать все, что видел вокруг. К сожалению, за недостаточностью исходных данных анализ вел его не совсем в том направлении.

– Отличненько. Значит, расклад у нас таков: – смачное бульканье фляжки, – на данный момент я нахожусь под действием какого-то наркотика, потому что никакая смесь спиртного так не вставляет. В результате мне мерещится зеленая хрень и ангелы с огненными мечами.

Эдмус, который спустился, как только любопытство начало пересиливать страх за свою шкуру, обиженно скуксился, когда его обозвали «зеленой хренью». Йехар недоуменно посмотрел на пламенеющий Глэрион. Милия на какое-то время опустила жезл и с таким же недоумением уставилась на Йехара.

– Комплект дополняют брюнетка и блондинка, – продолжал шпарить Веслав, - причем, первая, судя по агрессивности рожи, вызвана недоеданием, а вторая, если рассматривать радиоактивное свечение вокруг нее, – стремлением к разумному, доброму, вечному…

– Веслав, – я уже чуть не плакала, – Веслав, перестань нести чушь. Неужели ты совсем… ты совсем не…

Алхимик, который как раз делал очередной глоток, поперхнулся и воззрился на меня.

– Деточка, а ты-то что делаешь в компании моих глюков? Для них у тебя слишком вменяемый вид. Конечно, можно было бы расценить тебя как мой идеал женщины и всё такое, я бы так и расценил, если бы ты не была настолько не в моем вкусе. Ах, пардон, ты, то есть, вы, наверное, врач… или медсестра лечебного учреждения, в коем я, конечно и нахожусь, а попала ты сюда просто случайно. Ладно, хоть ты и не самый увлекательный экземпляр, можешь оставаться. Побеседуешь с зеленой хренью – или она не разговаривает?

Тут произошло уникальное, редчайшее на моей памяти покуда явление – Эдмус и в самом деле онемел. Не просто замолчал, потому что разговаривать не хотелось, – у него язык отнялся!

В общем-то, все мы не отличались в этот момент склонностью к красноречию.

– Что с ним? – поинтересовалась Милия, склоняя голову набок.

– Потерял память от твоего удара, – хмуро ответил Йехар. – И я не знаю, можно ли ему помочь.

– Это просто – отойди с дороги, и…

Жезл странницы нетерпеливо заплясал в ее руках, но рыцарь не двинулся с места.

– Я сказал уже – нет!

– Почему ты защищаешь его? Взгляни на его ауру – ты что, не видишь?

Я послушно взглянула. Кажется, в первый раз за все время – раньше как-то не удосужилась.

И не увидела ничего необычного.

У Веслава была аура обычного человека. Ну, правда, не очень хорошего человека: темные тона в ней все-таки мелькали чаще. Склонность к нервности и агрессии отмечалась алыми вспышками; не сочетаемые с нервической натурой педантичность и занудность – ровными и четкими контурами льдисто-серого возле головы… Мягко скажем, смешанная личность – прямо-таки буйство красок; удивляет только то, что он собирался творить магию с такой неоднородной аурой. Стихия в ней точно не обозначена, хотя у нейтралов, которые еще не обращались к своему медиуму, бывает и такое.

– И за это его следует убивать? – мой голос прозвучал немного разочарованно. Милия на несколько секунд онемела, потом взглянула свысока и процедила:

– Ах, да. Ученица…

Я не обиделась. У меня нет привычки обижаться на людей, которые могут щелчком пальцев стереть меня в порошок.

– Убивать меня? – некстати влез Веслав. – Дамочка, чем я вам не угодил? Я, когда не буйствую, бомжик мирный…правда?

Ответом ему было оглушительное, полное сомнения молчание, которое раздалось со всех сторон сразу. Йехар взглянул на алхимика и скрипнул зубами так, словно намеревался остаться вовсе без них.

– Довольно. Он нужен нам, хотя бы потому, что призван в Дружину. Надеюсь, ты знакома с законами Арки?

Милия потерла подбородок. Стало очевидно, что со законами Арки она знакома, но не ставит их ни в грош, а в нужности алхимика очень сомневается.

– Мы благодарны тебе за спасение, – рыцарь никак не мог выбрать вариант количества себя любимого и перескакивал с единственного числа на множественное. – Однако кто знает, что ждет нас дальше, и его помощь, несмотря на то, что мы… я сам… поверь, не питаю к нему нежных чувств!

– Это ты меня успокоил, – отозвался алхимик, который становился все рассудительнее и задумчивее по мере того, как пустела фляжка. – Я уж начал побаиваться… кстати, что это за мерзость в кармане? И-эх! Мне кажется, или там секунду назад была скала?

Скала действительно была, но только до выкидывания в ее сторону «мерзости» из кармана. После этого камень, спокойно пролежавший на своем месте тысячи лет, попросту перешел в жидкое состояние. Милия вскинула брови. Йехар подошел, взял алхимика за шиворот и одним резким, но осторожным движением вытряхнул его из пальто.

– Эй! – обиделся Веслав. – Медсестра! – это он мне. – Скажите ангелу с мечом, пусть вернет одежину, она не его, она казенная! Наверное… вообще, странный покрой, ладно, пусть оставит себе. Но хоть одеялко мне пожертвуют?

Йехар, больше не обращая на него или Милию никакого внимания, развернулся ко мне.

– Это можно исцелить, Ольга?

Поближе подтянулся Эдмус. Виола тоже придвинулась, и на всех лицах изобразилось одно: отчаянный вопрос.

Так начался наш консилиум, основным признаком которого была его чрезвычайная поспешность.

– Никак. Я, во всяком случае, не знаю способа.

– Тресни его по голове, вдруг пройдет, - предложила Виола, недолго думая.

– Если Йехар кого треснет – тут никаких милий не надо, спасибо, Виола, мы тоже не любим Веслава! – шут смерил выразительным взглядом внушительные кулаки странника.

– Если ему рассказать что-нибудь о его прошлой жизни – может, он вспомнит? – вмешалась я.

– А ты многое знаешь о его жизни до Дружины? – резонно поинтересовался Йехар.

Пришлось признаться, что в подробностях Веслав нам ничего не рассказывал. Оставалось только изложить повесть о Дружине, что и вызвалась сделать Виола, мотивируя это тем, что мысленно быстрее. Но все ее старания и потуги вызвали у алхимика только восхищенное прищелкивание языком:

– Эва, как коротнуло. Цветное кино с юношами-готами и электрическими лошадками.

– Юноши – кто? – справедливо озадачилась Виола.

– Это он про Тано вспомнил, – пробормотала я. – И…что?

Мы честно выждали десять минут. За это время коньяк во фляжке закончился, а Веслав успел поинтересоваться, нет ли у нас еще «чего такого» и когда начнется хоть какой-нибудь экшн. Потому что ему прискучили такие статичные галлюцинации.

– Не хотите между собой драться – сплясали бы или спели, – предложил он напоследок.

Млея от нежелания устраивать кордебалет в такой час, мы повернулись к Йехару.

– Невероятно, – пробормотал светлый странник. – Он не верит!

Это было очевидно. Каким-то образом логическая натура алхимика взяла верх и упорно диктовала ему собственную искаженную волю. И рассказами о наших путешествиях ограничиться не получалось. Вот если бы он увидел все своими глазами, почувствовал…

Пропустил сквозь себя…

– Хайя, – в один голос вырвалось у нас с Йехаром.

Веслав приободрился и заявил, что названия такой песни не знает, но, судя по названию, – это что-то японское и про самураев, так что намерения наши он одобряет всецело. Йехар умоляющим жестом попросил Эдмуса отвлечь чем-нибудь алхимика хоть на минуту. Консилиум продолжился, так же поспешно, но уже не столь безнадежно.

– Думаешь, поможет?

– Может, ведь так? – Йехар напряженно смотрел на Милию, прогуливающуюся в сторонке. – Конечно, на него нахлынут не самые лучшие его воспоминания, но они будут его, он переживет их сам… трудно будет их отрицать, не так ли?

По-моему, рыцарю просто хотелось в это верить, но, что самое страшное, – мне хотелось в это верить тоже.

Проблема была в том, что Хайя находилась от нас на порядочном расстоянии, которое даже для Эдмуса было проблемно покрыть меньше, чем за три-четыре дня – при условии, что он все время проведет в воздухе, а лететь будет с полной скоростью. И столько же обратно, да учитывая, что он окажется не один, да еще угроза напороться на моонов…

Йехар шумно вздохнул, поманил за собой Виолу, жестом попросил меня оставаться на месте и отправился к Милии. Та встретила его довольно-таки неприветливым взглядом.

Совещание «на троих» проходило от меня в тайне и шепотом. Пару минут я понаблюдала за размахивающим руками Йехаром и мрачно шипящей что-то в ответ Милией. Виола же просто бросала неодобрительные взгляды и на него, и на нее. Что бы ни замышлялось – триаморфине это не нравилось со всех позиций.

Я обернулась к Эдмусу и алхимику – здесь было ненамного веселее. Спирит решил не тратить свои усилия на песни и пляски (настроение, наверное, было не то) и попросту повествовал Веславу о том, кто он такой. И кто такой Веслав тоже. И кто мы такие – до кучи.

Понятное дело, сие сопровождалось непременными комментариями алхимика:

– Ну, это ты врешь, ясное дело. Если мы с этим белобрысым типом только и делаем, что рвем друг друга на части, а я это, как это… алхимичу чего-то – почему я его попросту не отравил до сих пор? Это же несправедливо! Законы… какие законы?!

Дослушав до того момента, когда Эдмус сам начал удивляться, что Йехар, да и все мы, еще на этом свете, я повернулась к спорящей троице.

Троицы не было. Не было даже какой-нибудь захудалой пары!

Рядом со мною с довольно-таки печальным видом обретался Поводырь Дружины. Милии и Виолы в пределах видимости не наблюдалось, из чего напрашивался только один вывод. Который, однако, тянул за собой целую тонну вопросов.

– И она согласилась?!

Йехар на это махнул рукой – не спрашивай, Ольга.

– И… почему вдвоем?

Ответ отразился в измученных глазах Поводыря: так ведь Милия не знает, где сейчас Хайя. Вот Виола ее и направляет. Мысленно. Способности новые все же пришлись кстати.

– И ты их отпустил?!

Вновь ни единого слова и объяснение жестами. Конечно, оставить нас Поводырь не решился, а Хайя ведь Милию не знает, может испугаться. С последствиями. Виола – нечто вроде сдерживательно-объяснятельного фактора.

Остается молиться, чтобы они смогли вернуться назад. Мне почему-то не особенно в это верилось. Йехар нервно таращился на Эдмуса и Веслава, которые чуть ли не в обнимку пытались решить: почему это он до сих пор жив?

– Кто она? – я решила отвлечь его, пока он не задумался над тем же вопросом. Кивнула в неопределенном направлении – предполагалось, что где-то там сейчас Милия и Виола. – Тоже из Ордена? Ты с ней давно знаком?

– Давно, – тревожно отозвался Йехар, глядя все туда же. – Однако знаю ее не близко, Милия была в составе Ордена задолго до меня, она много сильнее нас с Глэрионом и…

Хаос с прицепом, сколько ж ей лет!

– И она гораздо… ну, ты понимаешь…

– Опытнее, – решилась я, как бы это неприятно ни звучало для рыцаря.

– И это тоже, – мирно подтвердил Йехар. Теперь он высматривал что-то в небе, наверное, моонов. – Но я хотел сказать: неистовее. Понимаешь, долг светлого странника – уничтожение нечисти, так обычно и бывает… но ведь мы несем свет не только через уничтожение. Есть еще милосердие. Милия лишена его, лишена понимания полутонов, для нее, если кто-либо склонился ко тьме – он приговаривается к смерти.

Я немного удивилась тому, что странница не выкосила нас поголовно в первые десять секунд после прибытия. Видимо, сыграло роль то, что она узнала Йехара.

– И потому некоторое время назад ее поведение начало внушать тревогу Ордену. Мой учитель, а с ним еще несколько старейших, попросили ее на время отойти от дел.

Финал такого распоряжения я додумала сама. Так она вам и уйдет, прямо все лицо смирением дышит. Еще и табельный жезл сдать прикажете?

– И теперь она… сама по себе?

– Большей частью она не появляется в резиденции. Скитается по мирам, как подскажет ей интуиция.

Избавляет мир от зла, как же. И хоть что-нибудь от миров после ее визитов остается?

– Но разве вы не пытались… разве Орден не думал, что этот ее пунктик…

– Что она может быть опасна? – Йехар пожал плечами, но я не сомневалась, что его покорность – наигранная. – Они решили, что пользы Милия приносит все же больше. Ты сама видела, заблуждения не сковали ее целиком, и, хоть свет ее скипетра – карающий, в ней самой, может, и сохранилась та самая толика милосердия…

Чтобы не убивать всех подряд, что ли? И почему мне кажется, что в голосе у Йехара слышится отдаленная надежда?

Искушение мнимым светом – вещь страшная. Тьма дает соблазн властью, ощущение всесилия, но это – априори зло. Но если ты светлый – тебя ждет искушение собственной ложной добродетелью, когда тебе кажется, что ты можешь все исправить, всех защитить, и как-то между делом забываешь, что исправлять в первую очередь нужно себя, и защищать людей – от себя. Это долг первейший. А когда ты начинаешь судить других и забываешь, что для всех есть один судья – свершается это самое оно.

Трансформация, когда свет в тебе гибко подменяется тьмой, а ты не замечаешь. Когда твой светоносный дар становится холодным и лишается сострадания и жертвенности.

В целом, Йехар это выделил четко. Свет без милосердия есть тьма.

Вот уж не думала, что здесь и сейчас мне понадобится то, что в нас до одурения вколачивали в первые недели обучения на теории стихий. Фокус в том, говорил лектор (только этот курс и читал Игнатский, и под его усталый бубнеж засыпали решительно все), что вы думаете, что владеете стихиями светлыми или стихиями темными. Это не так. Оттого, что у вас стихия – огонь, вы не потемнеете. Просто стихии изначально выбирают тех, кто более склонен ко тьме или к свету. Дело в вас. Драться нужно для начала не со вселенской тьмой, а с собственной дуростью. Банальная истина, а не до всех доходила, и я ее поняла как следует только сейчас, в очередной раз взглянув на огненный клинок Йехара и припомнив светоносный жезл Милии.

Между тем Веслав, которого его тройной коньяк разбирал все больше и больше, все еще мужественно пытался анализировать ситуацию. Его логические старания приводили в уныние.

– То есть, нам бы сидеть в этом самом Городе среди таких, вроде тебя… и книжечки читать, а мы вместо этого куда-то пошли, на что-то нарвались… мозги вот мне отшибли… ну, если у меня так в жизни всегда, такую жизнь лучше не помнить. Хотя иногда, в качестве кошмарных видений, которые приходят после пива спортвейном… Строго говоря, я бы предпочел что-нибудь поэстетичнее. Ну, скажем, брюнеток каких-нибудь…или шатенок… нет, в принципе, что угодно, кроме… – брезгливый взгляд на Эдмуса, – тебя.

Спирит вскочил и направился к нам, переводя дыхание.

– Смените меня кто-нибудь, помираю! – взмолился он шепотом. – Шутки на него не действуют. Он их дословно разбирает! И все мне вколачивает, насколько ж у него извращенный мозг, если смог породить такую «зеленую хрень»! Зануда…

– У тебя еще и крылья? – удивился Веслав, стоило Эдмусу повернуться к нему спиной. – А вот это уже серьезно.

– Оля, ты можешь это как-нибудь убрать? – в голосе странника послышалось настоящее страдание.

Отрезвление мы с Веславом не изучали, и я решила быть честной:

– Не представляю себе.

Конечно, я могу провести ту же процедуру, что и с Йехаром после инквизиторских застенков: вывести алкоголь из организма. Но оно мне надо, спрашивается? Как только к Веславу вернется память, его месть будет ужасна.

Неподалеку сверкнуло, и в ночной полутьме появились три фигуры: одна светящаяся, вторая - темная и одна маленькая, девчачья. Почти в ту же секунду ко мне с визгом кинулась Хайя.

– Оля!

И радостно повисла у меня на шее, так что я чуть не потеряла равновесие. Девочку было не узнать: куда подевалась испуганная замухрышка с затаенной ненавистью в глазах? За довольно короткое время Винейе удалось: во-первых, девочку откормить – чему я не удивлялась, – во-вторых, сделать из нее нормального, жизнерадостного ребенка. Пожалуй, только зеленые глазищи остались знакомыми, а так… Она даже перестала путаться во временах, когда начала мне рассказывать взахлеб:

– А я вас ждала, ждала… думала, что вы скорее придете, например, хотя бы десять дней назад, а вы всё не приходите. А тетя Винейя взяла меня на базар, и мы там видели настоящих базарных баб, так кричат, ужжжас! А вчера я видела большую птицу в небе, я думала, это не птица, а Эдмус, а это же был не ты, да? Ну, конечно, ты бы прилетел к нам, только ты бы так быстро не долетел назад, мы же далеко сейчас от теткиного дома?

Не переставая щебетать, она повисла на шее сначала у Эдмуса, потом важно, по-взрослому, протянула руку Йехару, отбежала к Виоле и поведала почему-то персонально ей, очень таинственно:

– А когда вы ушли, мне стало очень грустно, и у тетки стало плохо со временем в доме. У нее даже песочные часы поломались, и она не могла даже узнать, утро или вечер, вот… И мне иногда бывает немного грустно, и тогда…

Милия подошла к Йехару. Лицо ее светилось особенно впечатляюще, может, потому, что в нем не было ни кровинки. В глазах застыло красноречивое выражение ужаса.

– Как вы… остались живы после встречи с нею?

Она мотнула головой в сторону счастливой девочки, которая теперь разрывалась между общением с Эдмусом и общением с Виолой. Алхимика Хайя пока не замечала, а он рассматривал ее без особенного удивления, но с интересом. Наверное, старался построить очередную логическую теорию.

– Просто действовали лаской, – отозвался Йехар, – пусть в том и не моя заслуга. А ты, надеемся, не пыталась…

Милия сглотнула, попыталась принять надменно-оскорбленный вид, и странник укоризненно покачал головой – мол, у кого спрашиваю.

– Ее мощь чудовищна, – заговорила Милия, понижая голос и бросая хмурый взгляд в сторону девочки. – Ты разве не видел? Она сможет играючи управлять временами: остановить, повернуть вспять, что угодно – и она не подозревает об этом и не знает, какая сила в ней заключена! Йехар, ее нельзя оставлять в этом мире.

– Предлагаешь убить? – глаза странника сузились, и под его взглядом даже Милии сделалось не по себе. Она не стала выдвигать свое рацпредложение, вместо этого повернулась и взглянула на веселую Хайю, которая как раз затеяла кататься на Эдмусе по воздуху, только невысоко.

– Я тоже хочу крылья! – восторженно пищало «чудовище». – Хочу полететь к самым звездам!

По идеально ухоженным щекам светлой странницы при взгляде на эту парочку заходили желваки. Еще несколько секунд ушло на какой-то тяжелый внутренний процесс, какое-то непомерное решение, которое непременно нужно было принять… потом Милия решительно повернулась к Йехару и четко сказала:

– Нет. Она слишком мала. Но оставлять ее здесь нельзя.

Она заметила, что я стою слишком близко и слушаю их разговор, смерила подозрительным взглядом, потянула Йехара за рукав, и двое странников продолжили совещание шепотом. Эдмус и Хайя тем временем закончили с ритуалом приветствия и направились к Веславу. Тот немного нескоординировано помахал им рукой.

– Народу со временем прибывает, – удовлетворенно заметил он. – Главное – это чтобы толпа не набежала, голова будет… болеть. Как твое имя, зеленоглазое такси?

Девочка посмотрела на него с сочувствием.

– А точно надо, чтобы я ему… ну, все перемешала? Разве у него еще не все перемешалось?

– Логичный вывод! – провозгласил Веслав. – Быть тебе… чего вы мне там писали в профессию? Алхимиком!

Эдмус легонько подтолкнул Хайю вперед, но та не шелохнулась. Нашла глазами меня, поманила к себе и сообщила жалобно:

– Я стесняюсь.

– Нашла, кого, - у Виолы был слух почти как у спирита. – Как будто мы не видели, как ты это делаешь. Мало того – сами попробовали!

Но Хайя замотала головой и заявила, что стесняется всё равно. При этом покосилась в сторону Йехара и Милии, и мы поняли теперь, откуда у смущения ноги растут. Ну что ж, будем надеяться, алхимик еще может изображать прямоходящее после алкогольного марафона.

– Веслав, ты не мог бы с Хайей обождать… немного подальше? Ну, скажем, воо-он за теми деревьями…

– Хорошенькое дело, – удивился алхимик, но встал довольно твердо, – свои же глюки посылают подальше, я уж и не могу вообразить, какая будет следующая стадия. Надеюсь, за этими самыми деревьями меня не ждет еще одна порция приходов?

– Ждет-ждет… – ласково покивал Эдмус и подтолкнул его в спину. – Еще и каких…

Я воспользовалась минутой, чтобы нагнуться к девочке и прошептать:

– Ты, главное, его не убей.

– Я сама волнуюсь, – честно зашептала в ответ Хайя. – Но я же его не боюсь? И он же меня не хочет убивать, и я его не буду… наверное.

Тут я всерьез усомнилась в целесообразности такого плана, но Хайя уже приняла командование на себя, вцепилась в руку Веслава и начала распоряжаться:

– Значит так, мы идем вон туда, а потом мы с тобой поиграем! Ты будешь как бы злым, только не очень злым, потому что если ты будешь очень – это будет совсем нехорошо, а если ты будешь добрым – то может ничего не получиться…

– Девочкаааа мояаа, – алхимик с какой-то стати начинал тянуть гласные на эстонский манер, – что-то мне подсказывает, что ничего у нас с тобой и не получится… потому что я сейчас слишком добрый, а злым могу быть только завтра утром… и тоже слишком…

Рассуждая в таком ключе, они скрылись за теми самыми деревьями. Мы прислушались, но оттуда не долетело ни звука.

– Слетать? – предложил Эдмус, подходя.

– Лучше не надо, – ответила я. – Еще сорвешь операцию… а почему это она говорила, что он должен быть злым? Я ничего такого с ней не обсуждала.

К нам с Эдмусом присоединилась Виола. Она бросала оценивающие взгляды то в сторону Йехара и Милии, которые о чем-то спорили шепотом, то туда, куда ушли Веслав и Хайя, будто прикидывала, кому ее помощь нужна больше.

– Так ведь она, если не разозлится или не испугается – ничего не может, – триаморфиня на всякий случай достала из рюкзачка свое странное оружие. – Для нее эмоции – главное. Она же ребенок.

– А Милия ей хоть суть дела объяснила?

– Да вроде бы.

Виола выплюнула эти два слова, с явным отвращением покосившись в сторону ренегатки Ордена. И мысли открывать не надо, чтобы прочитать ее выражение лица: «Скорее бы развязаться с этой светоносной маньячкой».

– А вы не думаете, что она – наш шестой?

Вопрос неожиданный, как и то, что задал его Эдмус. Меня невольно передернуло от такого варианта.

– Йехар ведь сказал, что мооны испугались кого-то из нас.

– Ага, а наш рыцарь так редко ошибается, что его прямо-таки надо поставить на постамент и табличку приколотить: «Непогрешим». Прямо на рыцаря. Мало ли, что ему там показалось, а может, они боялись ту, которую мы должны встретить? Видали, как она их своим жезлом? Одни одежки остались. И ведь не просто так она сюда попала. Может, как раз за этим самым… против моонов.

– А при чем тут доспехи и воин в них?

– Ну, так она ж и есть в доспехах, или вы там под сиянием кольчужку не рассмотрели? Да и скипетр этот…

Кажется, вся логика, которую потерял Веслав, перелилась в Эдмуса. Этакий принцип сообщающихся сосудов.

К нам приблизились теперь уже Йехар с Милией. Разговор о Хайе они закончили, и теперь их занимало то же самое, что и нас:

– Но твоя светоносная сила могла бы нам очень помочь! Почему ты отказываешься?

– Потому что я не знаю, стоит ли вам помогать. Спасать? Кого – подобных ему? – кивок в сторону Эдмуса. – Спасать черных магов воздуха, чтобы они продолжили жить так, как считают нужным, и плодить тьму вокруг себя?

– Победа моонов точно прибавит этому миру света, – не сдержался Эдмус. – Особенно после того, как они возьмутся за земные поселения – а вы же не думаете, что они только на нас будут нападать? Когда-нибудь наши Города закончатся.

– Попридержи язык, – это было сказано в два голоса, но если Йехар просил – Милия угрожала. – Я еще не отказала вам. Если я вдруг пойму, что моя миссия заключается именно в этом…

– В чем еще она может заключаться? – Йехар воздел руки к вечернему небу, удивленно смотревшему на все это мельтешение.

– Например, в том, чтобы избавить этот мир от той, кто может управлять временем, - отрезала Милия холодно. – Сначала я займусь девочкой. Потом…

– Займетесь? То есть, как это вы…

– Ну и чьи мозги сподобились на эту дурацкую идею?!

Обернуться и узреть в двух шагах от себя совершенно трезвого, бледного и очень-очень злого алхимика, с дергающимся глазом, да к тому же с очередным эликсиром в руках – точно не самое приятное зрелище. Мы оценили это – и все вместе сделали шаг назад, и светлая странница не выделялась из наших рядов.

– Я спрашиваю – кто?!

Вслед за Веславом на полянку выскочила виноватая Хайя и тут же ушла в отмазку: «Не я, честно!».

– Тебе как раз спасибо! – рыкнул алхимик в ее сторону. – Особенно за то, что не прикончила всё же.

– Ну, просто ты был немного очень злым, – пояснила девочка, быстро прячась за Йехара.

Вести переговоры, кажется, выпадало мне.

– Веслав… – начала я, с опаской косясь на пузырек в его руках и вспоминая, где я видела такой же. Вроде, на арене, когда Эдмус упал, плохи дела. – Ты… значит, все вспомнил?

– Да уж, вспомнил! – намертво зажав пузырек в кулаке, алхимик взмахнул им, как гранатой. – Приятные такие воспоминания! Да я чуть не загнулся – думаешь, весело в сотый раз читать Книгу Миров?! Чувствовать, как из тебя вытекает кровь, – занимательный киносеанс, да еще немного – и я бы… я бы…

Он вдруг запнулся и потрясенно уставился на пузырек. Глаза на секунду расфокусировались, губы машинально продолжали твердить: «я бы…я бы просто…» – а лицо уже начинало застывать в знакомой нам гримасе холодной бесстрастности.

– Он читал Книгу Миров? – возмутилась Милия и сделала шаг вперед с явным намерением как минимум устроить Веславу вторую амнезию. – И после этого…

Веслав опустил руку. Потом сунул бутылочку в первый попавшийся карман. Он не обратил внимания даже на всполох света, прошедший чуть левее от его лица – Йехар все же успел дернуть Милию в сторону. Алхимик наконец замолчал, но только на секунду, а потом четко, без всяких эмоций, проговорил:

– Мы должны вернуться в Город.

– Что?! – Йехар от такого заявления перестал удерживать Милию. Дружинники остолбенели, Хайя проделала то же за компанию, а Эдмус с облегчением заорал:

– Наконец-то! – дождался, пока все начнут пялиться уже не на Веслава, а на него и расшифровал: – В кои-то веки ты сказал что-то глупое!