Досье Кеннеди

Глава 15

Стены убежища Малко, казалось; вздрогнули от сатанинского вопля. Мгновенно проснувшись, он нащупал пистолет и направил его на дверь. Однако она оставалась закрытой. Тут раздался второй крик, такой же дикий, как и первый. И Малко, сообразив, откуда он доносится, подскочил к окошку, на ходу натягивая брюки.

Приблизив лицо к металлической решетке окна, он в ужасе отшатнулся.

В метре от него покачивалось жуткое лицо с закатившимися глазами, розовой пеной, стекавшей изо рта на бороду, и с гвоздем, торчащим посреди лба...

Это лицо с длинным ржавым гвоздем, вбитым прямо в лоб, представляло собой невероятную, сюрреалистическую картину. На лбу не было ни капли крови. Малко показалось, что ему все это снится. Но нет: человек был самым что ни на есть реальным.

Одетый в длинную черную робу, он медленно пошатывался взад-вперед, спрятав руки в широких рукавах одежды. Голова его покачивалась, как у лунатика. Позади Малко заметил группу сидевших на подстилке музыкантов. Они дули в диковинные инструменты, издававшие пронзительные протяжные звуки. Один из музыкантов выжидающе застыл перед двумя небольшими барабанами.

Внезапно он ударил в барабаны, исполнив нечто вроде джазового аккомпанемента, и танцор снова огласил зал жутким воплем. Одновременно он вынул из-под складок одежды небольшой позолоченный молоточек и, ни секунды не медля, с силой ударил им по гвоздю...

Малко дернулся так, словно железо входило в его собственную кость. Гвоздь на сантиметр глубже вошел в лоб дервиша. Танцор на мгновение оцепенел, глаза его закатились еще сильнее. Затем он снова закачался с пятки на носок, словно убаюканный разноголосыми звуками инструментов.

— Черт возьми, да он же себя убьет! — пробормотал Малко.

— Не бойтесь, — неожиданно послышался сзади голос Кризантема. Он тоже был одет в длинную черную робу.

— Элько, но ты же, надеюсь, не станешь...

Кризантем с достоинством покачал головой.

— Нет. Тот человек — дервиш-"крикун". Сейчас их осталось очень мало... («Неудивительно», — подумал Малко.) Мы не разделяем кое-какие из их взглядов, но очень уважаем этих людей.

— Но он же себя убьет!

Турок покачал головой.

— Нет. Он в состоянии транса. Ему сейчас ничего не страшно. Иногда он растирает свое тело горящими углями, и на нем не остается никаких следов.

— Его, наверное, и пули не берут... — задумчиво проговорил Малко.

— Пожалуй, да, — сказал Кризантем. — Святой человек...

— Хорошо бы научиться этому и нам...

— У нас так не получится. Даже если он откроет нам свою тайну. Это прежде всего результат душевного равновесия. Этот человек не боится смерти.

Малко содрогнулся: раздался новый крик, и молоток загнал гвоздь еще глубже.

— А гвоздь, похоже, длинный, — предположил Малко.

— Восемь сантиметров, — отозвался Кризантем.

— И он не умрет? И не сойдет с ума?

— Нет.

Кризантем, похоже, находил все это вполне естественным. Танцор протяжно взвыл, вращаясь на месте. Его руки медленно поднимались к небу. Он поднял глаза, и Малко прочел в них неземную радость. В этот момент танцор внезапно обмяк и рухнул на спину. Музыка смолкла.

— Умер, — с ужасом прошептал Малко.

— Да нет же! Очнется через несколько часов. Сейчас он в блаженном трансе.

Четверо дервишей осторожно подняли тело «крикуна» с земляного пола и унесли его головой вперед. Голова висела, как у трупа. Музыканты отложили инструменты.

Малко тряхнул головой, пытаясь сбросить оцепенение.

— Я должен вас ненадолго покинуть, — сказал Кризантем. — Подошло время нашей церемонии. Мне предстоит исполнить ритуальный танец.

Малко и Кризантем находились в храме уже пять дней. Два дня назад Малко полностью восстановил доклад. Написанный им текст почти в точности соответствовал оригиналу. Если бы кто-нибудь решил зачитать данный документ с трибуны ООН, то самоубийства среди высокопоставленных чиновников начались бы раньше, чем оратор успел бы проверить микрофон.

Сразу после окончания работы Малко вложил копию доклада и сопроводительное письмо в конверт и попросил смотрителя отправить все это обычной почтой на домашний адрес Фостера Хилмана. В письме Малко пояснил, что смерть никак не входит в его планы и что в случае продолжения травли он будет вынужден предать документ гласности. После этого убивать пришлось бы слишком многих...

Разумеется, эта копия не имела силы оригинала — здесь не было нужных подписей. Зато были фамилии и подробности. Малко рассудил, что Фостер Хилман не будет рисковать и отзовет убийц. Хотя не исключалась и вероятность того, что Хилман не поддастся на угрозу.

Малко решил выждать некоторое время, а затем, когда письмо предположительно будет получено адресатом, добраться до американского посольства и связаться с Хилманом по шифрованному телетайпу. Малко был почти уверен, что Уильям Коби побоится ему помешать.

Музыканты заиграли снова, и Малко выглянул в окно. В зал гуськом входила новая группа дервишей — восемь человек. Кризантем шел четвертым. Все мужчины были в длинных балдахинах, в остроконечных колпаках и босиком. Скрестив руки и опустив глаза, они встали полукругом в правой части зала.

Тут Малко заметил, что возле каждого дервиша из земляного пола торчит деревянный столбик. Дервиши выдвинули вперед левую ногу и зажали столбики между пальцев. Затем они начали медленно поворачиваться вокруг своей оси против часовой стрелки. При этом на фоне музыки зазвучало странное пение: дервиши затянули монотонную песнь, почти не разжимая губ.

Малко пристально следил за Кризантемом. Подобно остальным, тот просунул между пальцами левой ноги деревянный столбик и кружил вокруг него. Музыка внезапно стихла, и в зале теперь слышался только шорох одежды и топот босых ног по ровной земле. Дервиши вертелись все быстрее, отталкиваясь правой ногой, словно ехали на невидимых самокатах. От их вращения у Малко даже начала кружиться голова. Он посмотрел на часы и обомлел: церемония длилась уже полчаса!

Теперь одна рука дервишей была поднята к небу, а другая опущена к полу. Кризантем как-то объяснил Малко смысл этой позы: она символизирует связь между духовным началом — небом, и материальным — землей.

Неожиданно Малко уловил какой-то посторонний звук. Прислушавшись, он различил стук высоких каблуков. Почти сразу же из той двери, откуда появились музыканты, выбежала женщина, в которой Малко с изумлением узнал ту самую проститутку из «Золотого паука».

Она затравленно огляделась по сторонам, захлопала глазами при виде дервишей и крикнула:

— Ахтунг!

Больше ничего она сказать не успела: раздались три громких хлопка, заглушившие оркестр, и девушку швырнуло вперед. Она упала к ногам музыкантов, дважды содрогнулась и замерла. Рядом с ней валялась раскрывшаяся сумочка.

Малко уже схватил свой пистолет. Вслед за девушкой из-за двери выскочили трое незнакомых ему мужчин. У первого было плоское азиатское лицо, двое других красными лицами напоминали мясников. Все трое держали в руках оружие.

Малко не мог понять, как девушке удалось найти сюда дорогу, но размышлять было некогда.

Убийцы уже увидели Малко, но между противниками находились дервиши. Трое незваных гостей замешкались, не зная, с кого начинать. И вдруг зал огласился грохотом выстрела. Один из незнакомцев схватился руками за грудь и упал на спину. Двое других вскинули пистолеты с длинными глушителями, но не могли сообразить, кто именно стрелял.

Кризантем продолжал вертеться, не отставая от других дервишей, но сейчас в левом рукаве он прятал свой старый парабеллум «астра». Малко увидел, как Элько, не замедляя вращения, быстро достал оружие из рукава и выстрелил. Но на этот раз Кризантем промахнулся. Двое пришельцев, оставшихся в живых, быстро обменялись несколькими словами, потом одновременно подняли оружие и начали стрелять. Звуки выстрелов напоминали хлопки открываемого шампанского. Трое дервишей рухнули на пол; на их балдахонах расплывались кровавые пятна. Началась паника. Музыканты побросали инструменты и бросились врассыпную. Кризантем лег на пол. Пространство впереди Малко освободилось, и он наконец смог прицелиться. На лбу убийцы с азиатским лицом появилось аккуратное темное отверстие, и тот упал, придавив своим телом барабан. Третий «гость» продолжал целиться в дервишей, когда снова громыхнул парабеллум Кризантема. Убийца согнулся пополам, и его пуля отскочила от каменной стены. Малко и Кризантем выстрелили еще раз — одновременно. Шляпа незнакомца покатилась по полу. Он еще дважды судорожно нажал на спусковой крючок и упал.

Кризантем мгновенно сбросил с себя черный балдахон и надел плетеные сандалии. Малко пробежал по коридору и выскочил на место побоища. Кризантем мрачно заталкивал в парабеллум новую обойму.

— Они убили троих братьев, — лихорадочно произнес он.

— Убийцы на этом не остановятся, — сказал Малко.

Турок согласно кивнул. По узкому коридору они молча вышли из храма. Входная дверь оказалась открытой.

Оба заморгали глазами от нестерпимо белого снега, отражавшего солнечные лучи. Однако они все же заметили стоявшего на углу улицы типа в наглухо застегнутом пальто.

Малко и Кризантем лишь на секунду замешкались, и мужчина, воспользовавшись моментом, бросился бежать. Ноги его разъезжались на льду. Кризантем, похоже, не случайно надел кожаные сандалии: оказалось, что в них он передвигается по скользкому тротуару гораздо быстрее, чем Малко. Турок догнал человека в пальто на ступенях лестницы, ведущей к реке.

Издали Малко показалось, что они обнялись, как старые друзья после долгой разлуки. Но когда он подбежал ближе, человек уже агонизировал, царапая ногтями шею, чтобы ослабить глубоко врезавшийся в нее нейлоновый шнур.

Турок с невозмутимым лицом, заботливо уложил труп на снег.

— Пошли, — сказал Малко. — Я хочу посмотреть, куда он бежал.

Чуть поодаль, на набережной, у основания лестницы стоял черный «остин» с телефонной антенной. Прежде чем машина рванулась с места, Малко успел увидеть за стеклом аристократический профиль Курта фон Хазеля. За «остином» стоял другой автомобиль — «бьюик» с запотевшими стеклами; из выхлопной трубы поднимался дымок. Кризантем, пригибаясь, подбежал к «бьюику» и дернул на себя заднюю дверь. Рядом с водителем сидел коротышка с «заячьей губой». Он успел только схватить лежавший у него на коленях револьвер, но развернуться не успел: пуля Кризантема попала ему в шею — чуть повыше воротника белой рубашки. Водитель мигом открыл свою дверь и бросился бежать. Малко выстрелил с бедра, и водитель кубарем покатился на проезжую часть.

Водитель трамвая номер 26, едущего со стороны Фриденброка, не успел затормозить, и голова раненого треснула, как орех, попав под стальное колесо. Вагоновожатый в ужасе закрыл лицо руками.

Малко и Кризантем быстро зашагали прочь, дрожа от холода. Особенно несладко приходилось турку — он шел без пальто и в сандалиях на босу ногу. К дервишам лучше было не возвращаться: туда с минуты на минуту нагрянет полиция.

Малко остановил такси и назвал адрес:

— Шварценбергплац. И побыстрей, пожалуйста.

Кризантем удивленно посмотрел на него:

— В советское посольство?

— Дорогой мой Элько, — ответил Малко. — Думаю, мои странствия окончены. Я не питаю иллюзий: русские наверняка ликвидируют меня после того, как вытянут всю информацию. Да я и сам не смог бы жить в социалистическом «раю»... Но по крайней мере я отомщу кому следует, прежде чем проститься с жизнью.

— Те, что приходили в храм, уже не станут вам докучать, — заметил турок.

— Да. Но будут другие. ЦРУ достанет меня из-под земли, куда бы я не скрылся. На это они уж денег не пожалеют.

— Но ведь вы работали на них столько лет! Неужели они могут обвинять вас в предательстве?

— Тут все гораздо сложнее. Это досье не должны были похитить, но все же похитили. Его тем более не должны были читать, но я его прочел! И стал неугодным человеком...

Впереди показался уходящий в небо шпиль собора Святого Петра: Шварценберг-плац. Посольство СССР, подобно всем остальным, размещалось в одном из старых венских дворцов с огромными решетчатыми окнами. В морозном воздухе неподвижно повис красный флаг.

Расплатившись, Малко и Кризантем вышли из такси. Малко направился к телефонной будке.

— Что вы собираетесь делать? — спросил турок, стуча зубами от холода.

— Объясню мистеру Дэвиду Уайзу, что он совершил роковую ошибку, и что последствия будут не менее роковыми.

— А как же я? — растерянно спросил турок.

— Тебе лучше на время исчезнуть. Возвращайся хотя бы в Турцию. Может быть, тебя станут искать... Но, думаю, не слишком настойчиво. Извини, что так вышло. Как мы познакомились — так и расстаемся...

— Я остаюсь, — мрачно сказал турок. — Нужно же кому-то присматривать за замком. До вашего возвращения...

— Возвращения, похоже, не будет.

— В Турцию я не поеду, — упрямо сказал Кризантем, глядя на свои посиневшие от холода ноги.

Малко пожал плечами и вошел в телефонную будку.