Драгоценная кровь

Глава одиннадцатая, в которой Фальвикская Дева устанавливает свои порядки

На следующий день господина Советника уже никто не вспоминал. Кассия не уставала удивляться лицемерию обитателей замка. Общее безразличие раздражало. За непроницаемыми улыбками прятались звериные клыки. Кас гадала, кто из них знает правду, а кто действительно верит в историю, выдуманную инквизиторами.

Так или иначе, девушка стала внимательнее относиться ко всему, о чем болтает Фальвик. Новостей здесь было не так много, оттого любая сплетня разлеталась по окрестностям почти мгновенно. Не обошла молва стороной и внезапный приезд представителей Церкви. По иронии судьбы, некоторые жители прежнего Фальвика осели в Таргриме и теперь желали вернуться. С собой они несли слухи и рассказы о кипевших там страстях и ужасных убийствах. Злым языкам противостояла горстка защитников, переживших осаду алкмаарцев внутри замка. Они не дали бы в обиду свою госпожу никому и никогда.

Милани не вернулась. Служанка навсегда затерялась где-то со своим избранником, и Кассия искренне желала им счастья. Иногда Кас размышляла, как сложилась бы ее судьба без той встречи с колдуном и кольца Виллоу. Уж конечно, в ней не нашлось бы места Седрику. Она наверняка вышла бы замуж за Сэма или Трева Скорее, за Сэма. Саймон любил его, как своего собственного сына. Нарожала бы уже ребятишек, растолстела. «Нежить все равно напала бы», — напоминал внутренний голос.

Кассия вертела варианты будущего так и сяк, но не получалось ничего хорошего. Кругом только разрушение и гибель.

Книги мастера Зорама уцелели, и Кас снова могла читать в свое удовольствие. Теперь она интересовалась демонами, решив, что врага нужно знать в лицо.

— Осторожнее, милая, — предупреждала Виллоу. — Взгляни на инквизиторов. Они были бы неплохими людьми, если бы не их увлеченность. Чтобы всерьез и каждодневно истреблять скверну, приходится чем-то жертвовать. И чаще жертвуют именно человечностью.

— Почему? — не отрывая взгляда от страницы, спросила Кассия.

— Потому что это проще всего, — призналась старуха. — Без нее во многом отпадает необходимость.

Сами же инквизиторы не тревожили девушку. Они не выпускали ее из виду, но и не приближались вплотную. Предпочитали наблюдать издали. Кас крупно повезло, что отец Теофил помимо жадности был наделен еще состраданием. Это удерживало его от просьб сотворить камни, пока Кассия не оправилась. А прикидываться больной она могла бесконечно.

Письма от Седрика приходили редко и сделались немногословными. Кассия подозревала, что Саймон нашел барона и мутит воду, но прямо спрашивать опасалась. Меньше всего она хотела напоминать возлюбленному о чем-то неприятном, особенно когда тому приходилось становиться завоевателем в своих собственных землях.

Многие считали, что все добро из Фальвика унесли с собой алкмаарцы. Однако большая часть знакомых вещей нашлась у бандитов. Седрик регулярно отсылал назад гербовые столовые приборы из серебра, подсвечники, целую мебель, гобелены и картины, даже книги. В последних не хватало многих страниц — Кас думать не хотелось, как головорезы их использовали.

До Фальвика дошли слухи, что через Таргрим браво промаршировала имперская армия. Воины шли на север, чтобы помочь гномам окончательно загнать демонов обратно в ад. Бесполезная затея, учитывая, что добраться до Бетрезена все равно не удастся, но если не пытаться, будет только хуже. Это как бороться с сорной травой. Рви не рви — она все равно пролезет. А бороться необходимо.

Город постепенно приобретал жилой вид. Только теперь у Фальвика появилась третья крепостная стена, опоясывавшая его целиком. Разрушения и пожары послужили отличным толчком к переустройству. Отныне Фальвик делился на сектора кварталов: торговый, ремесленный, квартал для богатых и для тех, кто попроще. Кое-где над черепичными крышами уже развевались веселые флаги. Окна башни Кас же выходили прямо туда, где планировалось разбить сад. Пока это был участок рыхлой темной земли с редкими кустиками и стволами молодых деревьев.

Найденная у мастера Зорама книга о ядах и отравителях сильно повлияла на впечатлительную девушку. Кассия изучила трактат от корки до корки, после чего начала всерьез опасаться за свою жизнь. Она никому не доверяла, кроме разве что себя и Виллоу. Еда, принесенная слугами, теперь вызывала у Кас стойкое отвращение. Бедняжка стремительно худела.

Кассия подозревала заговор во всем. Ей казалось, что горничные не зря порхают стайками. Дурехи наверняка считали госпожу равной себе, если не ниже. Просто дочерью лесника. А раз такой девчонке повезло, значит, у всякой получится. Кас кожей чувствовала завистливые взгляды хорошеньких розовощеких служанок. Глупышки мило хихикали и совершенствовались в кокетстве, но ровно до тех пор, пока Кассия не приказала обрить их наголо. Лишившись кос и кудряшек, служанки сильно потеряли в привлекательности. Зато «девушек из замка» узнавали издали.

Предлог, конечно, был подобран самый благовидный — борьба со зловредными насекомыми. Однако после процедур крысиные физиономии лысых служанок даже забавляли. Правда, через какое-то время они же подтолкнули Кас к новому витку подозрительности.

Теперь Кассии казалось, что каждая девица спит и видит, как бы столкнуть свою госпожу с лестницы или накормить помоями, чтобы та слегла. Лучшая защита — нападение. И Кас первой нанесла удар.

Тем, кто всего лишь потерял работу, повезло. Внутренний замок захлестнула волна несчастных случаев. Неуклюжие служанки падали, ломая руки, ноги… шеи. И почему-то особенно часто расшибались умудрившиеся сохранить очарование.

Виллоу осуждала жестокость, но и сама замечала косые взгляды черни в сторону Кассии. Она лучше остальных слышала и чувствовала чужие мотивы, не позволяя Кас расслабляться. «Взялась устанавливать порядок — доводи дело до конца», — повторяла старуха.

За малейшее проявление распущенности Кассия выгоняла с позором. Пока Седрик отсутствовал, жители замка в полной мере почувствовали ее железную хватку. Больше ничего не происходило без ее ведома. Кас фактически заменила господина демона на его ответственном посту. Жеро был скотом, но работа с ним позволила научиться считать деньги. Кассия сама контролировала строительство и следила за его ходом.

Глядя на несчастных жителей, девушка понимала, что повышением налогов казну не наполнить. С кого брать деньги, если город только поднимается с колен и каждый без того вкладывает все силы? Оставалось прибегнуть к одной только ей доступному способу. Снова боль и снова бинты.

Саймон вернулся в Фальвик мрачнее тучи. Разумеется, новые жертвы дочери его не обрадовали. Отец почти потребовал, чтобы Кас немедленно прекратила издеваться над собой и оставила управление тем, кто в этом смыслит, обладает нужным опытом, то есть мужчинам. Естественно, девушка отказалась наотрез.

— Уедем подальше отсюда, — просил Саймон. — Слишком многое изменилось. Я не узнаю ни прежних людей, ни прежних улиц. Присцилла перебралась в столицу, вышла замуж и неплохо там устроилась. Она зовет нас к себе, чтобы собрать семью.

— Нет, — мотнула головой Виллоу. — Она жаждет легкой жизни на кровавых самоцветах. Вспомни ее!

— Нет, моя семья здесь. — Даже без ремарки старухи ответ был очевиден. — Я стану баронессой. И если Присси так мечтает о семье, пусть возвращается.

Отец только грустно вздыхал. Либо он действительно хотел забыть о Фальвике, либо что-то недоговаривал. Что для бесхитростного и открытого Саймона само по себе странно. Получая отказ за отказом, он продолжал упираться. Саймон умолял, уговаривал, приказывал и требовал. Но сердце дочери оставалось глухо к его словам. Оно целиком принадлежало Седрику и городу.

Власть сделала Кассию другой. Выше, сильнее, лучше. Так, по крайней мере, ей казалось. Девушка величаво шагала по коридорам своего замка и заставляла если не уважать себя, то бояться.

Священники во главе с Теофилом всячески подкрепляли ее убежденность. В какой-то момент в Фальвике заложили храм, где повелением иерархов Кассия почиталась как мученица.

Жизнь текла плавно и складно, все бы ничего, если бы не постоянное нытье Саймона. У Кас никак не получалось втолковать ему, что не худо бы начинать гордиться дочерью. Только отец не гордился. Скорее, наоборот — сожалел.

— Зря я тогда обратился к этому Седрику, — как-то в сердцах бросил он. — Жили бы тихонечко на заимке. Я бы капканов кругом понаставил так, что мышь бы не прошмыгнула.

— Думала, ты добра мне желаешь, — вспылила в ответ Кассия. — А ты вон куда клонишь? Заимка и глушь. Чтобы я никто и звать никак?

— Зато тут ты многого добилась, — горько отозвался Саймон. — Учти, девочка, даже молочную корову режут в голодный год. Будь ты мученица, святая, да хоть богиня, результат один — раны не заживают. А с лица ты опять похожа на покойницу стала.

Отец с каждым днем все резче и резче отзывался о Седрике, тогда как молодой барон все выше поднимался в глазах людей. Слава о его подвигах гремела повсеместно. Усилиями Седрика его земли сделались едва ли не самыми безопасными во всей Империи!

— Неблагодарный, — злилась Кас на отца. — Ему поднесли счастье на блюде, а он нос воротит! И ладно бы просто ворчал, так еще и меня за мою жизнь осуждает, и Седрика.

— Разошлась, — фыркнула Виллоу. — Саймон твой отец. Он тебя родил и воспитал. Не соглашаться — одно, хаять — совсем другое. Не может же он на пустом месте так вдруг невзлюбить того, в ком души не чаял?

— Ты права, — вздохнула девушка. — Но мне-то что делать? Как исправлять?

— Время исправит, — улыбалась ведьма. — Море самые острые камни превращает в ровные голыши. После свадьбы все изменится. Отцы — они вообще редко дочерей без боя в чужие руки отдают. Потерпи.

И Кассия терпела, пропуская мимо ушей гневные тирады Саймона о бароне. Не только она пыталась урезонить отца. Представители Церкви всячески старались смягчить сердце Саймона. Теофил битый час рассказывал о конфликте отцов и детей, о неспособности закосневших родителей понять устремления юности. Священник начинал каждую речь словами: «Возрадуйтесь, братья и сестры! Настал новый день! С нами Всевышний, барон Седрик и Фальвикская Дева!»

Но и это не трогало Саймона. Он продолжал гнуть свое, а когда понял, что от его слов столько же толку, сколько от воя охрипшего пса на луну, собрал вещи и ушел в лес. Сбежал, как поступал, сколько Кассия себя помнила.

— Без него и его нравоучений стало гораздо спокойнее, — сказала она Виллоу. — Может, чистый воздух и тишина помогут Саймону одуматься?

Старуха не ответила. Она хранила молчание, позволяя Кас решать самой, в отличие от отца.

Новый набег зеленокожих к берегам Торгового моря вынудил молодого барона углубиться в соседние владения. Но и там его принимали как освободителя. Зеленокожие нутром чуяли слабость и вгрызались там, где тонко. Громадные тролли захватили крошечную деревушку. Они согнали людей в стойла, как скот, и готовились сожрать всех, если бы Седрик не подоспел вовремя. Победа далась нелегко: могучие твари яростно сопротивлялись. Но барон не привык отступать.

Часть троллей оказалась перебита, а часть скрылась в ночной темноте, поклявшись отомстить. Воспринявшие угрозу всерьез местные жители с факелами и вилами искали монстров по всей округе, но никого не нашли. Зато это немного отвлекло внимание черни от перемывания костей Фальвикской Девы и ее будущего супруга. Болтуны до того докатились, что начали выражать сомнения относительно свадьбы. Даты радостного события по-прежнему никто не назначал.

— Мужчинам не нравится, что ты захватила власть, пока Седрика нет, — сообщила однажды Виллоу. — Гарнизон готовит акцию неповиновения, если не восстание. Шепотом заговорщиков отзываются стены. Берегись.

— Что предложишь? — Кассия побледнела.

— Повесить смутьянов. — Старуха обвила Кас за плечи. — Ты не можешь позволить кому-то сомневаться в себе. Скоро ты станешь баронессой; выступая против тебя, они выступают и против Седрика тоже. А это уже измена.

— Согласна.

Стараясь опередить злоумышленников, Кассия поручила незримой спутнице проникнуть в их планы, чтобы назвать имена главарей. С помощью Виллоу девушка раздобыла неопровержимые доказательства.

— Как же так? Я столько делаю для них! — сокрушалась Кас.

— А помнят хорошо только бритые затылки служанок, — хихикнула старуха.

— Тогда петли точно не забудут.

Она решила до последнего никого не посвящать в свои намерения. Во-первых, зачем барону лишние переживания? Ему только измены не хватало. Во-вторых, девушка страстно жаждала доказать самонадеянным наглецам, что способна справиться с возложенным бременем. Способна править. Ведь даже в книгах ни одного властителя не миновала горькая чаша предательства.

Гнилая человеческая природа толкала слабых и бесчестных на бунт, чтобы сильные и справедливые сметали врагов твердой рукой в назидание прочим.

Негодяи боялись трусов в своих рядах, оттого и составили список всех, кто способен к измене, — на тот случай, что если замысел провалится, на эшафот поднимутся все. Именно эту бумагу Кас и взялась добыть.

Фокус с переодеванием в служанку едва ли сработает, когда непослушные локоны так и струятся по плечам. Потому Кассия просто приказала всем собраться на площади, не объясняя причин. А пока глупцы мялись под мелким дождиком, она забрала гадкий документ из указанного старухой места.

— Взгляни! — восклицала Кас над каждой строчкой. — Тут и рыцари, и простые солдаты! Бедняжка Рики. Его предали самые благородные. Они зовут меня ведьмой и предлагают свершить самосуд.

— Тогда чего ждать? — тряхнула головой Виллоу. — Прочти все перед строем, пусть знают. Пусть видят, что возмездие неизбежно.

Кассия гордо вышла к ропщущей толпе. Мужчины устали ждать, они основательно промокли и стремились вернуться к прежним занятиям. Виновные и невиновные единым хором приветствовали Фальвикскую Деву.

Но стоило ей набрать воздуху в грудь и начать речь, как тишину нарушил самый страшный звук — набат. У городской стены отчаянно надрывался колокол, вызывая смятение в душах горожан, отвыкших от этого звона. Очнулся и колокол у стены внутреннего замка, его голос звучал призывом о помощи.

Быстроногий мальчишка пичугой бился о решетку въездной башни и, срывая голос, вопил: «Зеленокожие! Зеленокожие идут!» Колокольный звон перекрывал его тонкий голосок, но испуганное лицо и разинутый рот говорили больше любых слов.

— К воротам! — приказал седой рыцарь Альберт, новый комендант замка.

— Нет, — мотнула головой Виллоу. — Ворота закроют, а вот брешь в стене — нет. Нечем.

— К недостроенному участку, — игнорируя мужчину, скомандовала Кассия.

Солдаты замерли в нерешительности. «Вот сейчас, — думала Кас. — Сейчас они покажут истинные лица». Но нет. Рыцарь изменил приказ, согласившись, что ополчение и стража не просто так едят свой хлеб.

Все тот же мальчишка слетал до сторожевой башенки и обратно, чтобы доложить обстановку. С его слов выходило, что со стороны болота к Фальвику крадутся несколько громадных троллей. Чудища шли нагло, не таясь. Еще стражники рассмотрели какую-то подозрительную возню у дороги. Только понять, в чем дело, не сумели. Все их внимание занимали здоровые твари.

У Кассии не было уверенности, что троллям хватит скудного умишка, чтобы не ломиться в запертые двери, а воспользоваться готовой дырой. От этого сейчас зависела состоятельность решения и исход боя. Успеть вовремя, добраться от выбранной позиции до ворот не получится. Твари же в городе — форменная катастрофа.

Лучники исправно осыпали стрелами троллей, пробиравшихся к бреши вдоль стены. Чудища видели лазейку, но не спешили воспользоваться ею. Гарнизонные вояки повалили строительные леса, чтобы соорудить подобие баррикады.

Когда ожидание сделалось тягостным, над кучей деревяшек взвились копья. «Гоблины!» — крикнул кто-то. Мерзкие маленькие создания с крошечными мутными глазками хлынули внутрь. Они визжали и тявкали, но среди их визга угадывались вполне понятные ругательства и проклятия.

— Смелостью гоблины не отличаются, — отметила старуха. — Кто-то их сюда послал. Тролли же не отличаются умом. Жди подвоха от орков. Седрик сильно им насолил. Зеленокожие хоть и не особенно организованные, зато крайне мстительные. Если тролли смогли незаметно пробраться к городу, у них есть план.

Вертлявые твари кидали легкие зазубренные копья, не давая людям подойти ближе к пролому. Первая кровь неизбежно накалила обстановку. Позабыв осторожность, солдаты погнали гоблинов обратно за пределы стен Фальвика. Мелкие монстры с криками бросились через баррикаду.

— Почему ты не помогаешь? — одними губами спросила Кас.

— Потому что ты не хочешь быть «ведьмой», — справедливо отозвалась Виллоу. — Кроме того, мужчины справляются.

Тут через завал из досок и бревен гигантской отвратительной лягушкой перемахнул горбатый тощий тролль. Его длинные ручищи с грязными желтыми когтями оставили полосы на камнях мостовой.

Зверюга выпрямилась. Тролль был в полтора раза выше человеческого роста и внушал ужас. Зловонное дыхание с хрипом вырывалось из груди чудовища.

— Беру свои слова назад, — мурлыкнула старуха, когда в проломе показались оставшиеся два тролля.

Один такой — угроза, а несколько — сокрушительная сила. Тролли рвались в бой. С высоты своего роста они пытались разглядеть и изловить людей, чтобы переломать им кости, однако солдаты не теряли присутствия духа. Защитники замка прекрасно понимали, что за их спинами мирные жители, которым надеяться больше не на кого.

Предатели и преданные Фальвику горожане сражались плечом к плечу и одинаково гибли. Кассия наблюдала за сражением, как за представлением, из первого ряда. Мечники сдерживали натиск, а лучники искали уязвимые места противника.

Любая другая девица давно бы упала в обморок, только не Кас. Ей до смерти хотелось присоединиться к веселью, но старуха сдерживала.

— Не сейчас, — шептала она. — Это вторая волна.

— А будет и третья? — не поверила Кассия.

— Еще как, — подтвердила Виллоу. — Тролли глупые. Их ненависть к Седрику использовали, чтобы ослабить оборону Фальвика.

Когда последний гадкий монстр неподвижно растянулся на камнях, солдаты возликовали. Они поздравляли выживших с победой и помогали раненым отойти под защиту домов. Седой комендант замка повернулся к своим людям.

— Рано радуетесь! — гаркнул он. — Пусть тролли повержены, а гоблины разбежались, на нас еще могут напасть. Госпожа Кассия, мы благодарны за вашу мудрость.

Мужчина преклонил перед ней колено. «Как омерзительно притворство, — подумала Кас. — Ваше имя в списке. Вы хотите сжечь меня на костре!» Она ни секунды не сомневалась, что рыцарь догадался, откуда ветер, и теперь честно пытается спасти свою шею от виселицы.

Комендант поднялся на ноги, собираясь вложить свою лепту в копилку общей лжи и еще больше усугубить свою вину, но тут в бреши стены показалось грубо тесанное, перекошенное лицо великана. Брызгая слюной, он одним ударом дубины разнес баррикаду в щепки. По иронии, отлетевший острый обломок угодил седому рыцарю в голову. Бедняга потерял равновесие, картинно вскинул руки, но удержался на ногах. Лучники дали залп, но стрелы, словно жалкие колючки, впивались в толстую шкуру гиганта, не причиняя ему вреда. Следующий удар дубины смахнул рыцаря Альберта, как ничтожную пылинку. Он прокатился по улице, оставляя за собой кровавый след.

Солдаты остолбенели от ужаса. Тролли и так изрядно их потрепали. Поэтому ни у кого не осталось сомнений, что отступление — лучший и единственно верный ход. Главный вопрос кто первым развернется спиной к врагу и даст деру.

Великан не нападал. Он щурился, разглядывая крошечных, тщедушных людишек, каждого из которых мог превратить одним ударом в красную кляксу.

«Вот оно», — подумала Кас, когда из-за этой громадины вынырнул косматый орк в гнутой золотой короне.

Мастер Аарон рассказывал о традиции зеленокожих подчиняться тому, кто сумеет удержать власть. А как ее удержать среди безмозглых свирепых дикарей? Только стать самым свирепым из них.

— Глупая-глупая Седрика-человека, — ехидно пробасил орк. — Город бросать, армия уводить, кучка слабаков и девка нам оставлять. Пленных не хотеть. Всех убивать. Город занимать!

Он тряхнул увесистой булавой. Крайний лучник бросил оружие и с криками ринулся прочь под громовый хохот врагов.

— Вот теперь наша очередь, — сообщила Виллоу.

— Седрик не может быть предателем! — воскликнула Кассия.

Девушка подобрала лук и пустила стрелу прямо дезертиру меж лопаток. Орк крякнул и застыл вместе с великаном, почувствовав на себе ледяные объятия призрака.

— Не оплошай, милая, — попросила Виллоу. — Долго так не простоят.

— Фальвик не сдается! — Звонкий голос Кас подхватило эхо.

Промахнуться по такой восхитительной мишени может только слепец, однако не каждый выстрел способен сразить великана. Кассия прицелилась. Широкая, как мельничный жернов, морда с тонкой полоской лба над лохматыми бровями — достойная цель.

«Встретишь великана — меть ему прямо в глаз, не ошибешься», — вспомнилось из детства. На этой фразе Саймон обычно начинал ловить и щекотать дочурку, изображая грозного монстра. Что ж, настоящий великан едва ли соответствовал ее прежнему представлению о нем.

Кас натянула тетиву. Сейчас она жалела, что Самуэля нет рядом. Тот уложил бы великана со ста шагов и не заметил бы. Секунды таяли. Чем больше Кассия медлила, тем сильнее тряслись руки. Девушка опустила лук. Потом вдруг снова вскинула и выстрелила. Жужжащая стрела достигла цели, и напряжение схлынуло. Великан взвыл! Перед тем как: рухнуть, чудище развернулось и своей же дубиной вбило самодовольного орка в мостовую по колено.

Прятавшиеся гоблины, почуяв, что остались без вожака, кинулись наутек, прихватив с собой и тех, кто штурмовал ворота, не позволяя страже прийти на помощь гарнизону.

Солдаты пронесли Кассию через весь Фальвик на руках. Они точно обезумели, их захлестнула волна общего ликования. В воздух летели шляпы, а под ноги ложились цветы. Но Кас никому не верила, Сначала страх заставил сжаться их сердца, потом отпустил, что и вызвало бурю глупых эмоций. Немудрено, что в этот момент все вокруг думали, будто любят Кассию, даже если на самом деле мечтали о ее скорой и мучительной кончине.

Так или иначе у разрушенного участка стены выставили двойные посты, а остальной люд радовался и гулял до глубокой ночи, а кто и до рассвета. Сегодня и изменники, и честные горожане веселились от души. Они жгли костры, плясали, пели и пили, прославляя Фальвикскую Деву. Отсветы пламени играли на стеклах окон, в темном ночном небе весело перемигивались звезды.

А наутро всех предателей, переживших атаку зеленокожих, выволокли из постелей и повесили на фонарных столбах рыночной площади под монотонный крик глашатая, вещавший о раскрытом Кассией заговоре.

Она ждала понимания, но народ не оценил. Не прошло и часа, как кто-то снял тела. Стража же только разводила руками: мол, не видели, не знаем. Конечно, за неимением настоящих виновников «рассеянной» охране всыпали плетей. Однако и это не освежило их память.

Снова повозки со скарбом потянулись из Фальвика. Несогласные уходили прочь. Их не прельщало ни обеспеченное будущее, ни похорошевший город, ни слава воителя Седрика. Все перевешивало упорство Кас в наведении порядка. Остались либо те, кому некуда идти, либо те, кто мечтал заработать, и уж совсем немного тех, кто действительно любил новый Фальвик.

Город затих, превратился в болото с застоявшейся водой. Кое-где продолжали лениво стучать молотки, но ночных огней стало на порядок меньше. Требовалось срочно восстановить положение, пока барон не застал плачевную картину всеобщего запустения. Надеясь вернуть его любовь, Кассия подняла строителям жалованье втрое против прежнего.

Церковь охотно выкупала у Кас ее самоцветы и платила золотом. Девушка раздавала деньги всем нуждающимся, поощряла досрочное окончание работ и рождение детей. Служанкам снова было позволено отрастить кудряшки, а мастерицам-златошвеям был заказан бело-синий штандарт Седрика. Кассия помогала и крестьянам. Всякий желающий получал крошечный участок земли, пару свиней, несколько кур и подъемные.

Но Фальвик радовался этим нововведениям недоверчиво и с опаской. Безликие улицы сочиняли злые песенки про «госпожу-людоедку в старой башне» и не стеснялись распевать их на каждом углу. Барон перестал писать. Совсем. Перестал интересоваться своим городом и своей невестой. Кассия утешала себя тем, что Седрик просто очень занят. Или тем, что армия Эмри перехватила его и увела с собой в далекие заснеженные горы.

Жизнь в Фальвике и его окрестностях шла ни шатко ни валко. На пороге осени город отчаянно нуждался в празднике. Кас объявила о грандиозной ярмарке, разослав приглашения во все концы Империи. Каждый мог прийти: бродячие музыканты, циркачи и артисты, ремесленники и селяне, — ворота города были открыты для всех.

Кассия боялась, что никто не приедет в такую глушь. Но, к счастью, ошибалась. Первому письму с положительным ответом она радовалась, как птички радуются погожему летнему утру. У Кассии разыгралось воображение, она выдумывала все новые призы и конкурсы, ломала голову над ярким убранством и закупала еду и напитки, чтобы было чем бесплатно угощать гостей.

Основное строительство благополучно завершилось, брешь в стене заделали. Стены замка стали еще выше и крепче, медные купола церкви сверкали, как начищенные пуговицы, а красные черепичные крыши придавали городу нарядный, праздничный вид.

В приятных хлопотах быстро летело время, а свободного у Кассии не было вообще. Фальвик представлялся девушке одним большим домом, в котором она на правах хозяйки устраивает пир. Незанятые жилища превратились в гостиницы и постоялые дворы. Столяры срочно мастерили помосты и лотки, за которые в пунктах записи развернулась нешуточная борьба.

В столице был заказан и привезен волшебной красоты занавес для главной сцены ярмарки. Кассия верила, что Седрик услышит о празднике и если не вырвется домой, то хотя бы порадуется за родной город.

За несколько дней до назначенного срока в расцветший дивными красками город хлынули пестрые гости. Фальвик наполнился перезвоном струн нежных арф и лютен, тоненькими голосами задорных скрипочек и дудочек, живыми ритмами. Что ни дворик, что ни широкая улица — то представление.

Каждого артиста Кассия проверила на пристойность сама. Она посмотрела десятки пьес, коротеньких и не очень, оценила мастерство жонглеров и костюмы шутов.

На Виллоу же это мельтешение нагоняло скуку. Ведьма не покидала пределов башни, где чаще всего болталась под потолком или наблюдала у окна за общим безумием, захлестнувшим город по самые крыши.

Кас жадно поглощала, впитывала в себя веселье, от которого успела отвыкнуть. Со своей свитой она открывала и закрывала каждый день ярмарки, присуждала призы и пробовала лучшие кушанья Невендаара.

Отец Теофил тоже не отставал. Старый священник радовался как ребенок, глядя на довольных и счастливых людей. Даже на каменных физиономиях инквизиторов проскальзывали робкие улыбки.

Самые шустрые поросята, самые голосистые петухи, самые послушные псы, самые длинные косички, уличные скачки, поднятие тяжестей, поедание на скорость всевозможных вкусностей, бег в мешках, стрельба из лука и большое количество прочих забав — все это привлекало толпы зрителей. Представления шли одно за другим, актеры сменяли друг друга, не успевая выслушать и половины предназначенных им одобрительных возгласов толпы и аплодисментов.

Как только ярмарка началась, слух о ней разнесся по соседним владениям, добравшись и до столицы империи Фергала. И те, кто прежде отказывались ехать или воротили нос, сейчас спешили хоть краешком глаза увидеть это чудо.

В какой-то момент Кассии показалось, что Фальвик лопнет! Часть мероприятий и гостей пришлось переместить за внешнее кольцо городских стен. На лужайках разбили красно-синие шатры, в которых циркачи демонстрировали свое искусство. Фокусники и клоуны всех мастей, акробаты и мимы, силачи, трюкачи и дрессировщики опасных тварей, говорящие зверюшки, бородатые женщины и прочие уродцы! Что за бурный водоворот удовольствий!

Кас старательно изображала гостеприимную хозяйку. Но только стража знала, как поступают в Фальвике с карманниками и нищими, пойманными на улицах. Никому не позволялось портить картину всеобщего согласия и благоденствия.

Сперва Кассии казалось, что ярмарка наполняет и ее, и город жизнью, а у ярких огней балагана можно отогреться. В хороводе блесток и обманов не было времени опомниться. И вдруг в какой-то момент среди смеха и гомона толпы ей показалось, что она видит в огромном кривом зеркале свое безобразное отражение. И словно пелена пала с глаз. Кассия увидела прежнюю беззаботную Кас, которая воровала с мальчишками яблоки и плела венки из одуванчиков на длинных ножках. «Здравствуй! Я скучала!» — хотелось крикнуть себе самой.

Кассия стояла на рыночной площади, когда отец Теофил нашел ее. Выглядел священник неважно. Он нервно теребил четки и боялся поднять глаза, с утрированным вниманием разглядывая мостовую.

— Идем со мной, дитя. — Просьба прозвучала жалобно. — Ужасные вести принес сегодня гонец.

— Что-то Седриком? — У нее перехватило дыхание.

— Нет, с господином бароном все в порядке. Обошлось. — Священник смахнул ладонью пот со лба.

— Что тогда? — нахмурилась Кассия.

— Идем, упрямо повторил отец Теофил. — Здесь полно ненужных свидетелей. Ты не хуже меня понимаешь, как народ любит сплетни.

Кас последовала да священником во внутренний замок. После буйства огней и красок ярмарки темный двор перед часовней показался ей черной утробой, ослабленный шум праздника напоминал шелест осеннего леса.

В часовне отец Теофил дрожащими руками зажег свечи. Крошечные язычки пламени потянулись к небу — безо всякой надежды достигнуть его. «Наверное, это суть любой веры, подумала Кассия. — Мы протягиваем руки, стремимся мечтами к недостижимой цели. И пока тянемся — живем». Красивая мысль отвлекла внимание. Ее требовалось срочно записать на бумагу. Оттого девушка тихо злилась на священника, отнимающего время.

— Вы хотели сказать что-то страшное и важное, напомнила она.

— Да-да, — кивнул Теофил, но продолжил молчать, растерянно таращась на нее.

Кас не желала гадать о причинах, побудивших священника вырвать ее из гущи событий и ярмарочного веселья. Потому что на ум не приходило ничего путного. Единственное, что действительно имело смысл, — жизнь и здоровье Седрика. А если с ним все в порядке, о чем еще беспокоиться? Так ей, во всяком случае, казалось.

Воина? Так это с Невендааром приключалось не и первый и, увы, не в последний раз. Новый шпион демонов? Нежить одержала-таки победу над детьми Галлеана? Плевать! Армия великой Империи сметет их всех.

Наконец священник принял какое-то решение, сложил руки на животе и принялся рассказывать Кас о том, что его встревожило. Начало получилось скомканным. Священник запинался и мямлил. Невнятные речи о том, что между родителями и детьми часто возникает пропасть, которую нельзя ни преодолеть, ни заполнить, и о том, что дети не обязательно повторяют своих отцов, нагоняли на девушку тоску. Кроме того, никак не получалось сообразить, к чему все эти сложности.

«Как бы пригодилась Виллоу, — вздохнула про себя девушка. — Жаль, что она устала от праздника и перестала сопровождать меня».

— Не знаю насчет вас, — оборвала Теофила Кассия, — но мне было бы гораздо легче, если бы мы избавили друг друга от долгих вступлений.

— Я… пытался смягчить удар, — грустно произнес тот. — Дело касается Саймона Блэкбоу, твоего отца.

— И что с ним? Умер? — В сердце шевельнулась досада.

— Если бы, — горько усмехнулся священник. — Он арестован.

— Кем и за что? — коротко спросила Кас.

— Инквизицией, — ответил Теофил. — Они подозревают, что Саймон одержим демоном. Твой отец напал на барона. Совершенно внезапно и с преступным намерением убить его.

Вот тут на ее плечи словно легла неподъемная тяжесть. Вдруг Седрик больше не захочет жениться на дочери человека, который пытался лишить его жизни? Вдруг Саймон никакой не одержимый, а просто несчастный отец, рискнувший собой, чтобы спасти свою единственную дочь, изменив ее будущее? Вопросы множились, но ответа на них не было.

На ватных ногах Кассия добрела до скамьи и села. Она бы, наверное, расплакалась, но тот ужас, что сковал ее душу, не оставлял лазейки для других эмоций. Сейчас, как никогда раньше, бедняжка больше всего боялась потерять своею Рики. Потерять смысл собственной жизни.

Кас и правда ощутила себя на краю пропасти, такой черной и глубокой, что на полет до самого дна не хватит вечности.

— Как же Саймон? — пыталась возмутиться собственному безразличию девушка.

«Он сам выбрал свою судьбу, — отвечал внутренний голос. — Сам. Теперь главное, чтобы Саймон не утянул нас за собой…»

Спор с несуществующей собеседницей никак не проявлял себя внешне. Кассия просто сидела, уронив лицо в ладони.

— Не плачь, дитя. — Отец Теофил опустился рядом. — Мы спасем душу несчастного Саймона от ада. Скоро его привезут сюда. Пусть только ярмарка завершится. Пусть разъедутся балаганщики. Тогда состоится суд. Мы узнаем правду и найдем правильное решение.

— Бедняжка барон, — пробормотала девушка. — Он столько сделал для Саймона и меня. Столько сделал… Седрик не заслужил.

— Конечно, дитя. — Священник погладил Кас по волосам. — Но с ним ничего не случилось. Охрана подоспела вовремя. Хотя я и не знаю всех подробностей. Письмо, которое я получил, весьма короткое.

— Простите, я бы… желала побыть одна. — Кассия поднялась и, не дожидаясь ответа, покинула часовню.

Темный замок затаил дыхание, словно живое существо. Ни одного человека не встретила бедняжка в его покоях и переходах. Кас вслушивалась в стук каблуков и шорох платья. Все бросили ее, чтобы насладиться праздником. Внезапно Кассию пронзил тот самый животный страх, заставляющий оленя мчаться прочь, завидев человека с оружием. Девушка заметалась меж серых стен, как загнанный зверь. Она не владела собой. Просто бежала.

Все смешалось. Темнота, тишина, отчаяние. Зияющие дверные проемы, крутые лестницы, зловещие картины на стенах, пустые доспехи, охотничьи трофеи. Во тьме мерещились гадкие твари, пронзающие ледяными взглядами и готовые разорвать Кас, как только та подойдет слишком близко или остановится.

Кассия бежала, падала, вставала и снова падала. Вдруг впереди забрезжил неверный серебристый свет. Он проникал в темный коридор из-под закрытой двери какой-то комнаты. Пошатываясь, девушка пошла на свет — дверь со скрипом отворилась.

Посреди комнаты стояла сама Кас. Еще одна. Растрепанная, страшная, с безумным взглядом, глаза ввалились, вокруг них образовались серые впадины. С ладоней свисают ленты бинтов.

— Вот такие мы. Нравится? — спросила она и расхохоталась.