Драгоценная кровь

Глава восьмая, в которой одна тройка превращается в три единицы

Два Копья в палатке не помещался. Припорошенный снежком, поутру он смотрелся забавно. Косматая грива кентавра превращалась в корону колючих сосулек. Монстр тряс головой, и все это мелодично позвякивало на потеху Кас.

Чем ближе становилась граница леса, тем явственнее в воздухе чувствовалось расставание. Оно комом застревало в горле. И не потому, что поклажу придется нести самостоятельно. Два Копья завоевал любовь и доверие всех троих. Кассии казалось, что она знала кентавра целую жизнь. Что он тоже вырос с ними, несмотря на непохожесть.

Лес неумолимо редел, рассыпаясь на рощицы. В нем не осталось совершенно ничего эльфийского. Обыкновенная опушка под по-зимнему седым небом. На горизонте высились неприступные клыкастые горы в белых шапках льда и облаков. А где-то между ними маячили каменные башенки форта.

Два Копья остановился. Он взглянул на друзей, на стену стволов за своей спиной и на заснеженное поле впереди.

— Пора прощаться, — догадался Трев.

— Увы, рыцарь Тревор, — вздохнул кентавр. — У тебя свой долг, а у меня свой.

— Мы еще встретимся? — Самуэль помог Кас спуститься на землю и отстегнул тюки.

— Конечно, Сэм Стоун, — улыбнулся Два Копья. — Я буду ждать тебя.

— Спасибо, что шел с нами. — Кассия похлопала кентавра по боку.

— Не за что. — Два Копья поклонился, сделал круг веселой рысью и исчез за деревьями.

Поделив поклажу, молодые люди двинулись дальше. Трев планировал миновать открытый участок до наступления темноты, чтобы спрятаться под сенью деревьев, бородой спускавшихся с гор.

Все молчали. Молчала и Виллоу; она парила над равниной, погрузившись в размышления. Кас почти поверила, что даже призрачная ведьма привязалась к монстру, только прямо поинтересоваться боялась. А Виллоу не спешила ни подтверждать, ни опровергать догадку.

Завывавший ветер хлопал полами плащей, норовя заглянуть в туго затянутые капюшоны. Увязая в сугробах, компания продолжала движение. Всех троих вперед вела надежда на кров, человеческие лица и… миску супа. Кассия мечтала хорошенько вымыться и упасть на хрустящую свежую постель. Тревор мечтал о кружке доброго пива, а Самуэль просто шел рядом.

Наконец друзья выбрались на обкатанную дорогу. Следы копыт подкрепляли уверенность в скором завершении путешествия. Холодный ветер дул с гор. Чтобы не мерзнуть без дела, Кас собирала хворост для костра. Она старалась не сильно удаляться от стоянки.

— Готова поспорить, позови кентавр Самуэля с собой, тот бросил бы вас, — ни с того ни с сего ляпнула Виллоу. — Возможно, так ему было бы лучше.

— Ничего подобною, — рассердилась Кас. — Сэм верный, как пес.

— И сейчас он остро чувствует душный ошейник. — Ведьма оглянулась. — Если это и пес, то бродячий. С вами его держит любовь, но душа Самуэля принадлежит детям Галлеана и их лесам.

— А разве любви мало? — удивилась Кассия.

— Вполне достаточно, я просто размышляла вслух, — пожала плечами Виллоу.

— Тогда что скажешь про Трева? — Она поудобнее перехватила пухлую вязанку.

Старуха затихла, словно задремала.

— Ну! — нетерпеливо заторопила Кас.

— С ним все ясно, моя милая, — улыбнулась та. — Это рыцарь — до костей. Он будет одинаково хорош во главе войска, в постели и на пиру, если раньше не погубит себя по глупости, которую зовет доблестью. Он видел полчища демонов, но остался прежним. Однако с вами парня держит долг. Если Империя прикажет бросить все и снова отправиться с бой, Тревор ответит «есть».

Кассия открыла рот, чтобы начать спорить, но не нашла слов. Трев действительно более всего ценил рыцарство, это был его выбор. Он без оглядки бросался туда, где требовались отвага и острый клинок. И кто, если не Трев, злился на сэра Седрика, провожая армию взглядом со стен Фальвика? А Самуэль? Даже когда в городе стало неспокойно, он рвался в лес. К эльфам. К другу кентавру. И совсем недавно оба мальчишки, как дрессированные, приплясывали вокруг Лаантар.

— Получается, одна? — Кровь похолодела в жилах.

— Почему одна? Я всегда буду с тобой. — Виллоу обняла Кассию невесомыми руками. — Со мной больше ничего не случится. А еще есть барон. Он красивее всех детей Галлеана вместе взятых. Сейчас сэр Седрик в седле крылатого коня, как самые благородные сыны Невендаара. Но и в пылу сражений он помнит о тебе. Только представь!

Кас смежила веки. От трепетного сердца жар распространялся по телу нежными волнами. Прекрасное лицо возлюбленного вытесняло тревоги и лишения. Ради него Кассия перенесла бы во сто крат больше.

Самуэль, по своему обыкновению, безмолвно таращился в огонь. Иногда Кас готова была посулить сокровища тому, кто раскроет тайну его мыслей. Вдруг Сэм поднял голову. Кассия отвлеклась на шорох за спиной, когда же обернулась снова, парня и след простыл. А через мгновение за деревьями кто-то пронзительно заверещал.

— Смилуйтесь, благородные господа! — причитал мелкий носатый гном в сером плаще. — Я ж… того… мимо пробегал!

— Это еще что за зверь? — хмыкнул Тревор.

— Это, брат, шпион. — Самуэль ловко подвесил коротышку за ноги на суку.

— Минуточку, — запротестовал гном. — Я не шпион, а честный вор. Разные вещи!

— Так ты еще и преступник? — Сэм ткнул коротышку в бок, так что тот волчком завертелся на веревке.

— Преступники живут шикарно, а не болтаются между небом и землей, — возразил гном. — Я ж даже безоружен.

— Ой ли! — Самуэль тряхнул веревку, и два кинжала упали в снег.

— Ax, это! — нервно рассмеялся вор. — Это ж безделушки. Ими только колбасу резать. Колбаска, кстати, тоже есть. Хотите?

— Нет, хитрец. — Этот гном отчего-то вызывал у Трева улыбку. — Говори, чего здесь делаешь, если жить не наскучило.

Висевший вверх ногами коротышка сложил руки на животе и откашлялся.

— Наняли меня, значит, на одно дело: метнуться до Гларимиэля и обратно, посмотреть, чего там как, — признался он. — То ж пара пустяков, только времена нынче — сами знаете. И работодатель пошел ушлый. Ты, мол, живенько сгоняй, а денежки после. Ну, кто ж так дела ведет? Вот потому я свободный гном. Птица вольная.

— …гордая, — вставил Сэм — Зачем тебя посылали?

— А мне этого знать не положено. Меньше знаешь — меньше проблем, — пояснил коротышка. — Мне семью кормить надо. Силой меня судьба обделила, зато на смекалку не жалуюсь. Вот и зарабатываю, чем природой велено. Вы б отвязали меня уже. Кровь к макушке приливает. Шумит.

— Разогнался, — прищурился Тревор. — Вдруг мы тебя так и бросим болтаться?

— Не-не-не-не-не, — замотал головой гном, — вы не бросите. У меня детишек мал, мала меньше, а вы, как я погляжу, рыцарь. Глаз-то у меня наметанный. Такие не бросают, раз сразу за ноги подвесили, а не за шею. — Коротышка расхохотался.

— Хорошо, а звать тебя как, честный вор? Имя у тебя есть? — поинтересовалась Кас.

— Есть, красавица, но вам оно без надобности, — отрезал тот.

— А вдруг мы за упокой твоей души помолиться захотим, когда тебя все же вздернут? — Самуэль не спешил отпускать пленника.

— Не вздернут, — отмахнулся гном. — Я везучий. Кроме того, отношения у нас с вами чисто деловыми будут. Там же золото?

Он указал на кожаную сумку.

— Откуда знаешь, поганец? — Тревор скрестил руки на груди.

— Пересчитал все до монетки, пока эльфы вам их несли, — с достоинством ответил тот.

— Выходит, попался нарочно? — обиделся Трев.

— Вообще-то оруженосец ваш меня давно заприметил, даже предупредил не соваться. — Вор достал из внутреннего кармана курточки стрелу и вручил Сэму. — Вот, в целости и сохранности.

— Не смотри на меня, — попытался оправдаться парень. — Весело было с ним в гляделки играть. Этот хотел бы обчистить нас до нитки — обчистил бы.

— Именно, — подтвердил гном. — Развяжите.

— Развяжи его, — приказал Тревор.

Самуэль спустил коротышку на землю. Тот немедленно подобрал свои кинжалы и пристроил на поясе.

— И какого рода «деловые отношения» с нами ты планировал, хитрец? — Трев присел на корточки.

— Вы идете в форт Таргрим, так? — широко улыбнулся гном.

— Допустим, — кивнул Сэм.

— А там уже два месяца как мятеж отгремел, — сообщил он. — Офицеры злобствовали, вот солдатики и порешили их всех до единого. Уж не знаю, на что рассчитывали. Управиться теперь сами с собой все равно не могут. Мирный люд новую власть боится пуще войны. Так и живут.

— Что-то вести у тебя невеселые, — посетовал Тревор.

— То ж не все еще, — подмигнул гном. — Навести порядок не сложно. Тем более, настоящему рыцарю. Я ж не столько за себя рублюсь. Там сестрица моя лавку держит. Задрали поборами, демоны.

— Не юли, — попросил Самуэль. — Выгода твоя где?

— За небольшую плату я спутаю бунтарям карты, — вещал коротышка — Такого в приказах нарисую, что те перегрызутся. Пользуясь неразберихой, вы проберетесь в форт и убьете зачинщиков. Там все, кроме них, от «независимости» устали. Страже по монетке накинуть, и те пойдут лучше напьются, чем с настоящими воинами оружие скрестят.

Трев тут же загорелся идеей отбить мятежный форт. Звучало-то все просто. Даже слишком просто. Тот самый «зов Империи» заглушал здравый смысл.

Счастливый гном не сидел на месте. Он кружил около мальчишек и трепался о ерунде. Тревор устал быстро, а Самуэль продержался до вечера. Коротышка плел о том, как жилось до войны, о былом могуществе кланов, о теперешней разрозненности всех и вся…

— Взгляни на него, — процедила Виллоу. — Такой пустит вас с молотка, перебьет цену, выкупит и продаст еще дороже.

— А по-моему, он смешной, — скептически отозвалась Кассия.

— Не обольщайся, это из-за ростика и носа картошкой, нутро гнилое, — возразила мертвая ведьма. — Про детей тоже солгал.

— Поживем — увидим. — Кас успела привыкнуть, что Виллоу все воспринимает в еще более черных тонах, чем сама девушка, не отличавшаяся оптимизмом.

— Лишь бы поздно не было.

Утром Трев снабдил гнома нужной суммой и отпустил под присмотром Самуэля в захваченный форт. Естественно, и это ведьма не одобрила.

— Как-то легко твой приятель снюхался с воришкой, — ворчала она. — Рыбак рыбака… Самуэль не предатель, конечно, только методы его не всегда бесспорны. В планы же посвящать привычки нет.

Разведчики вернулись к полудню. А пробираться в крепость решили на следующий день с наступлением сумерек. Сокращая томительное ожидание, парни потратили время на подготовку. Трев точил меч и начищал доспехи. Кассия до последнего не понимала, какую роль отведут ей. Самуэль же казался подавленным.

— Ты останешься, — сказал Тревор.

— Значит, одной в лесу мне будет безопаснее? — разозлилась Кас.

— Нет, — возразил Сэм. — Нам потребуется каждая стрела.

Юноши свернули лагерь, упаковали все в тюки, а их схоронили под кучей мерзлых веток. Дорога прошла в тишине, даже гном не галдел, хотя с первых мгновений знакомства не закрывал рта Трев упивался опасностью и чувствовал себя просто-таки завоевателем.

— Как-то они заигрались, — вымолвила Виллоу. — Не к добру. Положись на меня, милая. Пусть сами расхлебывают, если что.

Под стенами форта воришка достал из кармана горсть кривых железок, превратившихся в ловких руках в надежный крюк, привязал его к длинной веревке. Самуэль прикрепил крюк к стреле и отправил на зубцы. Первая часть плана прошла великолепно: подкупленные стражники не вышли в караул. Глухой удар, короткий скрежет — и путь свободен.

Над фортом повисла напряженная тишина. И в сердце Кассии закралась тревога. Такое чувство, что капкан вот-вот захлопнется. Ворчание Виллоу только усиливало это ощущение. Лестница во двор, пустая и гулкая. Но стоило компании выбраться на открытое место, по стенам вспыхнули яркие огни, и вооруженные люди заполнили площадку. Их заряженные арбалеты и острые копья не сулили ничего хорошего.

— Попались, голубчики. — Бородатый тип с рябым лицом снял шлем. — У каждого гнома есть своя цена.

— Ах ты, грязный маленький… — зарычал Тревор.

— Поздно, — отмахнулся бородач. — Заберите у них оружие, а коротышку вышвырните вон. Он свое получил.

— Без меня вы не узнаете страшный секрет! — взвизгнул вор, когда солдаты подхватили его под руки.

— Страшный секрет? — переспросил главарь.

— Да, секрет этой дамочки. — Гном ткнул пальцем в Кас.

Кассия побагровела Трев ринулся было душить предателя, но Сэм незаметно осадил его. «Так задумано», — прошептал он.

— За рыцаря можно получить выкуп, но такая мелочь не сравнится с настоящим сокровищем. Это знаменитая Фальвикская Дева! — торжественно объявил коротышка.

По площадке прокатился ропот.

— Ее кровь драгоценна, — повторяла толпа.

— Догадываешься, что сейчас начнется? — Старуха потирала руки. — Они попытаются порвать тебя на части и друг друга заодно.

— Так я им добавлю. — Кассия выхватила свой тонкий клинок и рассекла ладонь.

Алые кристаллы посыпались из раны.

— Стойте! Я приказываю! — хрипел бородатый, но солдаты побросали оружие и на карачках ловили волшебные самоцветы.

Они сталкивались лбами и едва не грызлись как собаки. Отвращение тошнотой подступило к горлу. Воспользовавшись суматохой, Самуэль кошкой метнулся к предводителю. Как парень оказался у него за спиной, не заметил никто. И вот уже струя настоящей крови оросила камни кладки.

Приступ ярости захлестнул Тревора. Он поднял меч и принялся без разбора рубить направо и налево. Спины, головы, руки — все, что подворачивалось. Площадку заполнили вой и стоны.

— Бетрезеновы дети! — ревел Тревор.

В безумных глазах плясал огонь. Словно совсем не эту картинку парень сейчас видел перед собой. Не перепуганных насмерть солдат, не… людей. Словно он снова на полях той войны, что навсегда занозой засела в нем.

— Каждый прячет своего демона, — прошептала Виллоу. — Кто как умеет. И у каждого демона есть своя потайная дверь наружу. Бойся чужих демонов.

Пылающий гневом Тревор казался воплощением разрушения. Ни мольбы о пощаде, ни стоны не останавливали его. Свист клинка, предсмертные вопли…

И этого человека Кассия звала другом? Она считала, что знает его. Девушка остолбенела, когда Тревор обернулся к ней.

— Это я, Трев… — пролепетала она. — Я…

— Ты в порядке? — ласково спросил монстр, перемазанный кровью.

Кас поспешила кивнуть. Мир вокруг распадался на части. Кассия как будто знала двух разных Треворов, поселившихся в одном теле. Одного она любила трогательной детской любовью, другого же смертельно боялась. Но оба они не желали бедняжке вреда.

Что касается Самуэля, тот спокойно стоял в стороне, наблюдая, как беснуется его друг и господин. Вероятно, сам Сэм рассчитывал именно на это. Труп главаря мятежников лежал у ног парня. Едва ли Самуэль победил бы такого громилу в честном поединке. А вот ножом по горлу — запросто.

— У него демонов нет, — усмехнулась старуха. — Демонам тоже надо где-то жить. Пустота им не по вкусу.

Пусть темную сторону Самуэля Кассия распознала давно, встречать ее всякий раз не доставляло удовольствия. Девушка боролась с желанием броситься прочь. Сбежать от тех, в кого в одночасье превратились ее лучшие друзья. Забыть беспросветный кошмар жуткой бойни.

Кассия не питала иллюзий относительно поверженных врагов. Они все были скотами, как чернь из ее кошмаров. Бедняжку разобрали бы по капле, по камешку, как разрабатывают жилу, а потом… Хотя откуда взяться «потом»?

Забытый всеми гном жался к Сэму и закрывал руками глаза. Его ужас можно было почуять. Толстый крысеныш покорно ждал своей очереди, своей порции праведного гнева.

— Кто из вас? — Переступая тела, Тревор двинулся к ступенькам.

— Оба, — ответил Самуэль. — Другого пути не было.

— А почему вы мне ничего не сказали?! — взревел тот.

— Потому что ты бы не пошел на обман. — Выдержке Сэма позавидовал бы кто угодно.

— Ты поставил под угрозу наши жизни! Жизнь Кас! — не унимался Трев.

— Кассия как раз повела себя достойно, — возразил Самуэль. — Храбро и мудро. Сделала то, о чем я не смел просить.

— И тебе хватает наглости произносить ее имя? — рыкнул Тревор.

— Победителей не судят, — покачал он головой.

— Кас, скажи что-нибудь! — Трев бессильно обернулся.

— Тише, ты напугал ее. — Самуэль спрятал кинжал в ножны.

— А ты ее предал. — Ярость сменило смятение. Казавшаяся нерушимой «тройка» развалилась на единички. Оба парня смотрели на подругу, и каждый жаждал одобрения. Только ни один не мог получить его.

— Ты туз в рукаве, разменная монета, — грустно вздохнула Виллоу. — Их любовь и долг заканчиваются там, где начинаются мужские игры в героев. Помолчи еще немного, и парни все решат за тебя.

По щекам Кассии бежали слезы, соленые и горячие. Запах крови и парок над трупами — эти легкие штрихи дополняли картину краха.

— Трев, все закончилось. Ты великолепен. — Самуэль приблизился к другу и положил руку ему на плечо.

— Пошел вон, — процедил тот.

Сэм не шелохнулся. Ведь и он был на той войне. Рядом. Кому, как не Самуэлю, знать, за что Тревор стал рыцарем. Как горячее бесстрашие одного сохранило жизни многим. Как храбрый мальчишка пробивался сквозь ряды чертей всех мастей, словно заговоренный. «Я представил там Кас, — сказал Трев тогда, — что опасность грозит ей».

Никто, кроме них двоих, не слышал шепота, ветерком слетевшего с губ.

— Ты бы все равно спас нас, — произнес Сэм.

— Но это были… не враги. — Тревор скрипнул зубами. — Не те враги.

— Враги, — подтвердил он. — Враги государства, изменники и мятежники. Ты поступил правильно.

— Провокатор, — болезненно поморщился Трев.

Самуэль смотрел другу через плечо прямо в глаза Кассии. Секунды тянулись чудовищно медленно.

— Прости меня. — Сэм отступил на шаг и опустился на колени. — Только Всевышнему известно, чего мне стоило солгать тебе. Ведь не сказать всей правды — тоже ложь.

— Хорошо, допустим, я прощу тебя. — Тревор не смотрел на Самуэля. — Как теперь? Как дальше?

— Только победа. — Сэм поднялся на ноги. — Как ты любишь.

Гном сообразил, что сегодня убивать его не будут, и несказанно обрадовался.

— Где-то здесь… Ага! — Коротышка перевернул мертвого предводителя и подобрал рог.

Протяжный звук эхом облетел весь форт. И тот отозвался робкими голосами. Ворота за спиной гнома распахнулись, из них вышли безоружные солдаты.

— Перед вами сэр Тревор Вайнвуд, Рыцарь Империи! — объявил Самуэль и преклонил колено.

— Мы верны Империи! — ответил нестройный хор.

Солдаты тоже склонились перед Тревом.

— Каковы будут ваши распоряжения, сэр? — спросил седой мужчина.

— Возвращайтесь на посты, — твердым голосом приказал Тревор. — Но сперва уберите это. И пришлите мне писаря.

Таргрим — новый город, новый замок, новая служанка, чистая постель и сытная еда, только внутри что-то разладилось. Умерло вместе с верой в надежность прежних друзей. Кассия часами стояла у окна, глядя на белый простор длинной пустоши между владениями эльфов и горами.

Приставленная девушка старалась во всем угодить госпоже. Изображала участливую собеседницу, таращилась преданными глазами, исправно клала грелку под одеяло и подавала теплое молоко. Дочь приличного горожанина усиленно создавала впечатление особы образованной и полезной. Но, ни ее самой, ни ее усилий никто не замечал.

Докучливый гном остался в форте. Он хвостом ходил за Самуэлем и щебетал без умолку. Коротышка гримасничал и шутил. «Пора тебе сменить свой наряд на пестрый камзол и колпак с бубенцами, — посмеивался Сэм. — Дудку я тебе смастерю». А гном отвечал, что непременно рассмотрит предложение.

Форт Таргрим многократно превосходил Фальвик размерами, но и его жителей затронул призыв Эмри. Зрелых мужчин почти не попадалось, лишь мальчишки и дремучие старики. Женщины за внешней стеной потеряли надежду увидеть своих отцов, мужей и братьев живыми. С заплаканными глазами они бродили, словно тени, клянчили хлеб в гарнизоне и серой вереницей тянулись вдоль забора храма.

Письма от Седрика приходили теперь часто-часто и хранили небывалую нежность. Они делились на две части: для Кассии и для Тревора. Но поскольку у парня никак не получалось одолеть безграмотность, девушка читала вслух все, что ему предназначалось. Внутренний голос предостерегал Кас, что жених тоже мог измениться. Однако Кассия гнала от себя эти мысли. «Благородные остаются таковыми, что бы ни произошло», — твердило трепетное сердечко.

Армия Империи то побеждала, то терпела неудачи. Имена из списков погибших и награжденных, присылаемых в форт, глашатай выкрикивал на рыночной площади. И когда одни впадали в уныние, другие радовались. Но стоило чаше неудачи на весах судьбы переполниться, на улицах начались беспорядки. Ненависть переживших утрату рвалась наружу, приобретая страшные формы.

Снова, как в Фальвике, Кассия запретила женщинам плакать публично, только теперь за ослушание наказывали плетьми. Таргрим рыдал за наглухо закрытыми ставнями. Война принесла горе в каждый дом. Она не миновала никого, но Виллоу продолжала уверять в благополучном исходе войны для Саймона и барона.

Шпионы доносили вести о том, что Эльфийский Альянс готовит вторжение в ослабленную демонами Империю и что не видать Невендаару покоя. Народ роптал. Ужас полз по улицам липким туманом. И снова Кассия обратилась к опыту уничтоженного Фальвика. Все ворота захлопнулись. Разговоры о войне были поставлены вне закона. Герольды оглашали на площади порядок цен на зерно и уголь. Из внутренней крепости никто не посещал город. Но слухи все равно просачивались через высокие стены. Слуги болтали с кухарками, те с поставщиками провианта и свечей, а они с караванщиками.

— Кто-то копается в твоих вещах, — сообщила призрачная старуха. — Этот же кто-то подслушивает у дверей.

— Сейчас? — Кас подняла брови.

— Нет, когда говорится что-то важное, — ответила та. — Спрячься за занавесью.

Повторять дважды не пришлось. Девушка немедля последовала совету, ведь единственное существо, не предавшее ни разу, заслуживало доверия. А скоротать с Виллоу несколько часов ожидания — простая задача, даже в полной тишине и неподвижности.

Каково же было удивление, когда скромная и миловидная служанка распахнула кабинет госпожи, чтобы извлечь оттуда злополучные списки, от которых всем становилось только хуже. Но помимо них эта дрянь сунула свой нос дальше, туда, где аккуратной стопкой лежали адресованные только Кас слова любви.

Мерзкая девчонка воровато озиралась. Она щурилась и бормотала себе под нос, уставившись в строчки, когда Кассия выпрыгнула из укрытия диким зверем.

Преступнице не представилось ни единого шанса объясниться. Фальвикская Дева волокла ее за волосы по коридорам замка, а выбегавшие на визг люди чудесным образом впадали в оцепенение.

Кассия сама взяла хлыст и не успокоилась до тех пор, пока ошметки кожи не смешались на спине бывшей служанки с полосками рваного платья. Никто не смел, приблизиться к наказанной, никто не смел возразить. Нашлись также и те, кто оправдал как одну, так и другую.

Кас знала, что непременно будет сожалеть о содеянном, только не могла остановить руки. Шпионке досталось одной за всех. За предавших друзей, за алчную толпу, за орды нежити, растоптавшие сначала лесную обитель, а затем Фальвик. И, разумеется, за то, что дуреха влезла туда, где не позволено рыться грязными руками. В любовные отношения леди Кассии и сэра Седрика.

Тело девушки вручили безутешным родителям «Изменница», — сказали им. Разумеется, народного одобрения своим поступком Кас не снискала.

— Чернь, — вздыхала Виллоу. — Они не помнят добра. Стоит проявить твердость, как молва выжжет на тебе клеймо тирана. Исключений нет. Но парадокс в том, что тиранов забывают куда как менее охотно, чем прочих.

Старуха видела людей насквозь. Она замечала малейшую червоточину в душах и помыслах. «С такой союзницей меня больше не предадут», — верила Кассия.

После этого случая никто не задерживался подолгу на службе у Кас. Люди разбегались в страхе и прятались по щелям, точно клопы, лишь заслышав стук каблуков и шелест длинных одежд. За каждой улыбкой, в каждом поклоне и жесте Кас виделось притворство и ложь. Матери скрывали дочерей, чтобы те не попали в лапы «Фальвикской ведьмы».

Едкий стыд не позволял Тревору упрекнуть Кассию, да и в чем? Он верил в ее чутье на предателей, ведь девушка не ошибалась. Насколько справедливы были ее «методы» — другой вопрос. Но даже крысы боялись уносить зерно из кладовых форта. Кассия видела насквозь растратчиков и лицемеров, пытавшихся в военное время набить кошельки и брюхо. Для окружающих Кас не знала пощады.

Священники пытались смягчить сердце девушки, только все они быстро слегли от неизвестной болезни, излечить которую не могли ни снадобья, ни молитвы. «Самая обыкновенная лихорадка, — возражала Виллоу. — От переживаний чего только не случается. Кому приходится слушать все горести народа? Вот бедняги и не выдержали».

Сама Кассия вернулась к чтению Писания. Ночами она молила Всевышнего, не вставая с колен, о благополучии воинов Империи, о победе, о прощении. Девушка не пропускала служб в часовне внутреннего замка. Кас ждала знака, сигнала, весточки. Нет, не столба света с неба, не белых птиц — просто облегчения. Священник сказал, что Всевышний послал испытание, которое непременно нужно вынести. И что чем крепче любовь, тем суровее испытывает он детей своих.

Внешне отношения с друзьями остались прежними, но внутри Кас больше не чувствовала единения. Это мучило девушку сильнее вины. Сама Кассия тысячу раз прокляла себя за проявленный гнев. Кас разделилась на две половины. Одна часть простила служанку, даже поняла ее, пусть запоздалые сожаления и не меняли картины. Другая — не сомневалась в собственной правоте. А все они вместе усердно молились, чтобы снова стать единым целым. У каждой Кассии имелись доводы и оправдания, которыми половинки истязали друг друга.

— Я чудовище? — спрашивала себя девушка. — Та бедняжка не вынесла наказания. Она умерла от моей руки. Не от войны…

— И от нее тоже, — отвечал внутренний голос, спокойный и размеренный. — Если есть правила, им нужно следовать, иначе настанет хаос. Эти стены уже видели мятеж. Зачем скорбные новости сейчас, когда победа далеко?

— А как же справедливый суд? — Тут Кас чаще всего начинала плакать. — Кто дал мне право отнимать жизнь, которая дана не мной?

— А кто дал ей право читать секретные документы? Кто дал право читать наши письма? Любая мелочь, вскормленная слухами, станет монстром, пожирающим души, — продолжал гнуть свою линию голос. — То, что шпионка могла почерпнуть, не осталось бы с ней. Оно отправилось бы дальше, на улицы. Отравлять умы. Наша задача — верить в могучих воинов, а не рыдать. Что-что, а такое успеется.

— Слова! — кричала Кассия, хватаясь за голову. — Слова, и больше ничего!

— Когда ты оставила ее, дуреха дышала, — монотонно повторял невидимый существующий собеседник. — Это лекари не сумели спасти ее. Не сумели исцелить. Не теряй лица. Дойдет до того, что ты оправдаешь и остальных.

— У них были семьи, — дрожала Кас.

— Были, но не у всех, — продолжал давить голос. — Они крали у Империи. Кто что мог. Кто хлеб, кто золото, а кто надежду. Воров положено вешать там, где есть крепкий сук и веревка.

Виллоу не встревала в этот внутренний диалог, лишь слушала. Но до тех пор, пока Кас не обращалась к ней. Тогда старуха обнимала несчастную и утешала, как умела:

— Лекарь вырывает гнилой зуб, чтобы не сгнила вся челюсть, — говорила она. — И только ему известно, который зуб следует вырвать. Мы знаем гнилых людей. Мы избавляем от них больной мир. Только твое чистое сердце позволяет тебе скорбеть о подлецах.

Волна уныния уносилась прочь, чтобы вернуться со следующим закатом. Молитвы, обрывки сна, снова молитвы, — бесцветные дни тянулись один за другим.

Между тем Таргрим жил своей жизнью. Глава поселения, замшелый старик, привык во всем полагаться на решения бывшего коменданта крепости. И оттого с радостью исполнял повеления Тревора как временного начальника злополучного гарнизона. Трев же старался сделать для города возможное и невозможное. Он распорядился выдавать всем вдовам и сиротам Таргрима пайки, чтобы хоть как-то поддержать людей в тяжелый час. А чтобы занять мальчишек, Тревор вновь стал тренировать новобранцев. «Армейская дисциплина, — повторял он. — Вот что кого угодно превратит в человека».

Молва быстро закрепила за парнем прозвище «Милосердный». Самуэль гордился другом. Он плюнул бы в глаз любому усомнившемуся.

— Таргрим превращает меня в наседку, — сетовал Трев. — Я все думаю думаю, как город выдержит будущую осаду. Если крестьяне не соберут урожай, мы останемся без съестных припасов.

— Ты просто стал мудрым, — улыбался Сэм. — Вырос.

— А ты? — Тревор откидывался на спинку высокого стула. — Ты стал мудрее?

— Мне незачем, — отвечал Самуэль.

Кас передергивало, когда мальчишки заводили подобные беседы. Она, конечно, уважала Трева за усилия, но предпочитала молчать.

Естественно, ни о каком Фальвике речи не шло. Занятый насущными проблемами новой крепости, Тревор не вспоминал о нем. Воображение Кассии рисовало безмолвные стены пустого города: разграбленные дома, слепые окна, гулкая тишина. Брошенным ребенком Фальвик ждал возвращения того, кто позаботится, утрет слезы и поможет подняться. Он ждал своего барона.

Кас надеялась, что в руинах поселилась нежить, — девушка жаждала отмщения. Чтобы Сэр Седрик на крылатом коне ворвался в ряды алкмаарцев во главе победоносного воинства и втоптал мертвяков в грязь, в землю… Туда, где им самое место.

Фантазии отвлекали Кассию от реальности. Они легко исправляли ошибки и промахи, воскрешали погибших, прощали любые грехи. В мире грез Кас добивалась гармонии с собой. Там она была самой настоящей баронессой рядом с любящим супругом. Справедливой и доброй. Там она рожала Седрику чудесных детей, непременно мальчиков. Там Империя людей объединила земли от моря до моря, и Невендаар цвел, как во времена юности.

Птица принесла письмо. Взъерошенная голубка трепетала в руках, глядя круглыми, чуть испуганными глазами. Ее белая грудь часто-часто вздымалась, а на лапке висело привязанное послание. Несколько слов: «Победа. Место назначения — Фальвик. Мы рядом», дата и подпись.

— Они идут! — Кассия кружилась и хохотала. — Пора собирать вещи!

— Кто идет? Куда? — Виллоу изобразила изумление.

— Седрик! Фальвик! Саймон! — Вне себя от радости, Кас не обращала внимания на испуганного смотрителя голубятни, принесшего своего питомца.

Девушка щедро вознаградила хозяина птицы за счастливую весть. Радость была бы не полной, если бы мужичок не вспомнил, откуда могла вернуться в родное гнездо его голубка.

— Красивый и умный этот Седрик, — улыбалась старуха Виллоу. — Как мудро — послать местную птицу! Дважды обнадежить одной и той же новостью. Не удивлюсь, если скоро барон напишет из восстановленного Фальвика. Ты должна быть возле него. Защищать свое сокровище от предателей и завистников.

Получалось, что Седрик и правда совсем рядом и вот-вот войдет в родной город, чтобы тот снова возродился и засиял «Настоящий рыцарь и герой, — думала Кас. — Не то, что глупые мальчишки Трев и Сэм. Они ведь так и не собрались спасти город, который потеряли».

Между тем Таргрим ликовал. «Победа! Победа!» — летело во все концы. Этот город тоже ждал возвращения, но уже своих героев. Казалось, все вокруг очнулось ото сна. Люди рядились в праздничные одежды и украшали дома. Они обнимали друг друга и плакали от счастья, не пряча слез. Одна большая радость смыла все прочее. Закончился кошмар, закончилась война.

Тревор отказался покидать форт, к невыразимому разочарованию Кассии. «Пока сюда не прибудет назначенный комендант, я не брошу этих бедняг», — сказал, как отрезал. Девушка же всерьез подозревала Трева в трусости. Что, представ перед Сэром Седриком, парень узнает настоящий позор. А здесь его превозносят до небес за хлебные подачки. Мелковато для рыцаря.

— Как же я? Кто защитит меня в дороге? — спросила Кас.

— Самуэль пойдет с тобой, — отозвался Тревор. — Но на твоем месте я бы подождал, пока появится куда возвращаться.

— А он и на своем не торопится, — хихикнула Виллоу, кружившая под потолком.

— Я нужна барону, — сухо ответила Кассия.

Парни коротко попрощались и пожали друг другу руки. Сэм пообещал, что скорее умрет сам, чем позволит причинить вред Кас. «Самая большая мужская глупость, — фыркнула старуха. — Если дурень погибнет, ты погибнешь точно. Вот и получается горе, а не защитник. Хотя Тревор жаждал услышать именно это».

Гном, успевший зарекомендовать себя как бесплатный довесок, конечно, увязался за Самуэлем. И отговорить его не путаться под ногами никто не сумел. Правда, сам парень не особенно старался. С таким спутником ему не нужно было открывать рта: коротышка галдел без умолку.

— Не узнаю тебя, — шепнул Сэм в дверях. — Раньше ты бы сказала, что по Саймону скучаешь.

— Я скучала, — возразила Кассия и тут же отыскала нужную струну в глубине души. — Разумеется, скучала. Я люблю Саймона и верю, что с ним все в порядке.

Самуэль улыбнулся. Кас испугалась, что становится такой же пустой, как он. Однако щемящая боль в сердце и неподдельная тоска по Седрику красноречиво свидетельствовали об обратном.

Два всадника пронеслись по извилистым улицам в рыжем свете фонарных огней. Они мчались во весь опор, поднимая за собой вихри пыли. Мост въездной башни опустился, открывая путь всадникам из форта Таргрим в поле. Туда, где в небе над горизонтом в разрывах между облаками из черноты подмигивали звезды.

Ехали налегке. Кассия уже привыкла ничего не брать с собой. А еще надеялась, что гном не удержится и рухнет на каком-нибудь повороте. Из-за коротышки дорога сквозь эльфийские земли оказалась слишком опасной. С таким спутником, будь ты хоть трижды друг леса, все равно схлопочешь стрелу.

Подчиняясь обстоятельствам, компания предпочла длинный спокойный путь трудному, но короткому. Кас злилась, но ничего не могла поделать.

— Даже без гнома там нас не примут, — пояснял Самуэль. — Лаантар считает, что с оракулом, передающим волю Галлеана, а то и с самим богом что-то не так.

В любом случае, долгожданное воссоединение влюбленных откладывалось.