Дракон на краю света

Глава 7

После этой ночи напряжение спало. Как будто что-то перешло на новый уровень. Сердце Релкина пело, когда он просыпался по утрам. Между ним и Лумби расцвело прекрасное чувство, такое глубокое, какой только и может быть настоящая любовь. Чувство это было глубже, чем все, что ему случалось испытывать раньше – с Миренсвой Зудейна, принцессой Урдха, или с Эйлсой, дочерью Ранара, его будущей женой из клана Ваттель. Релкин впервые за долгое время перестал беспокоиться о будущем. Словно тяжелый груз упал с его плеч.

Теперь он жил сегодняшним днем и даже не думал о том, что будет дальше. Как будет, так и будет. Совершенно очевидно, что будущее, если оно вообще есть, покрыто мраком и таит в себе опасности. Релкин жил только настоящим. Он стал новым человеком, начал новую жизнь, или, по крайней мере, старался в этом себя убедить.

Где-то в глубине души все еще твердил свое другой голос, голос здравого смысла, и Релкин не перестал к нему прислушиваться. Но его любовь к Лумби была так прекрасна, так очевидна и так сильна, что юношу буквально захлестнуло приливом эмоций.

Все следующие дни Релкин, казалось, парил в небесах. То же можно было сказать и о Лумби. Они не разлучались, бродили под луной, обнимались и целовались. Внимание Релкина к насущным проблемам ослабло, между тем рационы оскудели.

Базил поначалу наблюдал за происходящим со смущенной нежностью. Мальчик и хвостатая девушка практически перестали с ним разговаривать. Они жили теперь в своем собственном мире, где дракон был не ближе, чем луна. Но через некоторое время Хвостолом обиделся. Когда он занозил правую ногу, Релкин за целый день и не подумал вынуть занозу, и даже не спросил, как он себя чувствует.

И наконец Базил почувствовал странную ревность. Эти двое сидели, обнявшись, под защитой камня, стоявшего напротив двух других, тогда как он в полном одиночестве остался у костра и точил Экатор куском отличной пемзы, найденным Релкином несколько дней назад. Он занимался этим теперь каждую ночь. Против пуджиш, стремившихся цапнуть его сбоку за шею, тупой клинок был бесполезен. У костра раздавался скрип пемзы о сталь. Со стороны камней доносились взвизгивания, прерываемые поцелуями и вздохами.

Базил поклялся бы огненным дыханием Старого Глабадзы, что у людей самый долгий, самый извращенный способ продления рода среди всех созданий в мире. Он видел кошек, окруженных кружком возбужденных самцов, видел китов, ухаживающих за своими самками, но все это даже близко не походило на любовь людей. Этим всего казалось мало.

Одно было определенно: люди наслаждались оплодотворением яиц больше, чем драконы. Он вспомнил свое собственное ухаживание за зеленой драконихой на вершине горы Ульмо в далеком Кеноре. Это были золотые воспоминания для кожистоспинного дракона, но в них не было места всем этим бесконечным поцелуям и прижиманиям, на которые люди так щедры. У драконов любовь сильна и стремительна. Высокие Крылья, его супруга, ни разу в жизни не могла бы назвать любовь «прекрасной». Драконы-самцы знали, что стоит не вовремя убрать зубы с шеи возлюбленной, как в следующую секунду она разорвет тебе глотку. Эту особенность драконьей любви часто называли причиной уменьшения их численности, тогда как человечество только разрасталось.

Клинок был заострен до невозможного. На мгновение Базил ощутил сильное желание отразить какого-нибудь врага, самого сильного. На короткий, непредставимо яростный момент он почувствовал себя на поле боя. Враг падет под его клинком, враги всегда падали под его клинком с того дня, как колдуньи вручили ему великий Экатор. А потом, когда виверн немного остыл, обнаружилось, что ревность исчезла, сгорела в священном огне жажды боя.

Он вложил Экатор в ножны, а потом пошуровал в горячих камнях огромной палкой и вытащил запекающийся окорок однорогого. Проткнул своим длинным когтем. Похоже, окорок был готов.

Базил обсосал коготь и вздохнул. Давно не стриженные когти слишком длинны. Нога в занозах, да еще что-то оторвалось в перевязи джобогина. Его забросили. Чувство это было неприятным для кожистоспинника, привыкшего в легионах к лучшему уходу.

Он все же поел, а потом беспокойство подняло его на ноги и повело прочь от костра. Любовники не обратили на это никакого внимания.

На западе маячили залитые лунным светом холмы. Торопясь успеть до начала сезона дождей, путешественники подошли к холмам довольно близко, стремясь как можно скорее пересечь южные равнины, а потом и лес.

Сзади что-то вспыхнуло, и Базил оглянулся. Черные тучи горами громоздились на севере. Изредка сквозь них проскакивали молнии. Облака появлялись уже третью ночь, но дождя еще не несли.

То были предвестники муссонов, небольшие ураганчики, не наполненные влагой. Но все же их присутствие говорило о том, что времени для путешествия на юг осталось не много.

Дракон поднялся на вершину невысокого холма и прошел через заросли низкорослых акаций, мечущихся на ветру.

Кто-то крупный объедал их совсем недавно – целые ветки были ободраны. Занозы в правой ноге вынуждали Хвостолома хромать. Оставалось надеяться, что Релкин очнется от своего любовного безумия не слишком поздно. Базил ненавидел просить.

Он перевел взгляд на коричневатую во тьме равнину, покрытую пятнами лунного света. И тут глаза Базила округлились, взгляд замер. Огромное стадо больших четвероногих животных с костяными воротниками вокруг голов покрыло собой все пространство долины. Здесь были тысячи и тысячи зверей. Фырканье, рев, а иногда и стонущие крики доносились до его ушей. Когда ближайшее животное подняло голову, Базил увидел пару страшных рогов, торчавших над глазами, третий выступал на носу. Кроме того, тварь была раза в два больше Базила, да и тяжелее во столько же. Дракон подумал, что страшнее зверюги ему видеть не приходилось. Подумав, сколько у того может быть врагов, он понял, зачем нужно такое тяжелое вооружение. Лишь так можно было надеяться выжить рядом с красно-коричневыми пуджиш. Маленькие бусинки глаз животного уставились на него. Базил подумал, что он, пожалуй, не так хорошо скрыт, как ему кажется, и отступил на полшага в акации.

Численность стада огромных животных была потрясающей. Ему еще никогда не приходилось видеть столько ходячей плоти, хотя некоторые стада китов, если подумать, могут и превосходить в массе это сборище. Но ведь такое количество мяса должно, конечно, привлекать хищников на своем пути. Баз подумал, что, возможно, является не единственным зрителем, и повел глазами вверх-вниз по гребню холма, заросшего акациями.

Одного он увидел сразу – темнеющий среди деревьев силуэт примерно в полумиле отсюда. А потом чуть дальше мелькнул и еще один пуджиш, красно-коричневый, судя по очертаниям большой головы.

Базил тщательней осмотрел ближайшие окрестности. Последнее, чего ему хотелось бы, – это попасть в засаду красно-коричневых. Пуджиш были ужасно быстрыми для своих размеров. Дракон долго изучал потрепанные заросли и пришел к выводу, что он все же здесь один.

Тогда он вернулся к созерцанию огромного стада, мирно пасущегося на равнине. Такую картину следовало бы сохранить в памяти. Ему хотелось бы передать ее во всех деталях Пурпурно-Зеленому, если им с другом суждено будет когда-нибудь увидеться. Он знал, что Пурпурно-Зеленого потрясет мысль о таком количестве мяса вокруг. Базил усмехнулся про себя, ведь Пурпурно-Зеленый всегда был озабочен своим обедом ничуть не меньше красно-коричневых пуджиш.

Наконец Хвостолом повернулся и пошел к лагерю. Со всеми этими пуджиш в окрестностях лучше не отлучаться надолго. Огонек костра был виден во тьме издалека, так что он постарался двигаться как можно тише, совершенно не собираясь привлекать внимания хищников, которые, как он чувствовал, засели в акациях. Пуджиш, впрочем, не двинулись с места. Они приросли к своим наблюдательным постам, не сводя глаз со стада.

Через некоторое время Базил вздохнул свободнее и пошел, уже не скрываясь. Пуджиш он попросту не интересовал.

Мальчик сидел, на этот раз один, карауля в свой черед. Лумби спала.

– Что ты видел? – спросил Релкин. Базил прилег у костра.

– Большое стадо рогатых животных за этим хребтом. Должно быть, их там тысячи.

Релкин посмотрел в сторону хребта; за ним высились холмы.

– Не думаю, что они были там, когда мы разбивали лагерь.

– Ну так они сейчас там. И они не одни. Там еще с дюжину, если не больше, красно-коричневых, караулящих стадо.

При этой новости Релкин нервно поднял взгляд.

– Караулящих?

– Ты слышал дракона. – Базил отбросил в сторону то, что осталось от запеченного окорока старого однорогого. «

– Они не видели тебя?

– Не знаю. Возможно, не заинтересовались.

– Ради богов, надеюсь, что нет. Нам лучше уйти утром до зари; Вдруг они побеспокоятся о еде на завтра и заметят нас.

Несмотря на былые воинственные мысли, Базилу не улыбалось встречаться с утра с красно-коричневыми.

– Звучит хорошо. Пойдем-ка прямо сейчас. Разве что немного соснем.

– Почему ты хромаешь?

Ах, мальчик наконец-то заметил, что на руках у него раненый дракон.

– Занозил ногу еще утром. Релкин всплеснул руками.

– Почему же ты ничего не сказал? Я-то думал, ты просто натрудил ноги.

Базил прикрыл глаза, чтобы сдержать раздражение.

– Обычно дракону не приходится докладывать об этом. Драконопас, как правило, сразу же берется за пинцет. Теперь же, похоже, Драконопас перестал заботиться о драконе.

Релкин издал протяжный стон.

– Я не знал. Придвинь ногу поближе к костру, я посмотрю, что можно сделать.

Релкин развернул свои инструменты и принялся за работу.

– Почему оплодотворение яиц заняло столько времени? Пора бы тебе вернуться в норму.

– Я не дракон, Баз. Мы разные. Ну я имею в виду людей. Мы не такие индивидуалы, как драконы, не такие сильные, не питаемся одним мясом.

– Ты что, собрался говорить бесконечно?

– Ты не понимаешь. Это не то. Это больше.., ну я не знаю, как сказать.., это.., это то, что мы называем любовью. Мы иногда не можем управлять ею.

Базил вскрикнул, когда Релкин вытащил дюймовую занозу из его ноги.

– Это самая плохая, – успокоил его Релкин.

– Когти слишком выросли.

– Ты прав. Прости, Баз, обещаю, что не буду больше таким невнимательным.

Релкин вытащил остальные занозы, потом постриг отросшие когти и подточил их.

Дракон заснул, утешенный заботой Релкина о его занозах и когтях. На севере вспыхнула молния, и глухой удар грома разнесся над землей.