Дракон в её телефоне

Глава 12

|Ангелина|

Проснулась в твердой уверенности: блондинистой гадости не удалось избежать правосудия. Не стала она женой принца, а если и стала, он ее довольно скоро тихонько прибил, схоронил и преспокойно проживал себе в статусе счастливого вдовца. В то же время меня снедало стойкое ощущение, что Дракон из моего телефона и Девьян ― одно и то же лицо. Не знаю, как это возможно, вероятно, я просто сошла с ума, но уверенность, что оно так и есть, точила меня изнутри, как толстый зудящий червяк.

Схватив с тумбочки полностью заряженный телефон и включив его, нетерпеливо дождалась, пока он загрузится, и сразу же открыла переписку, напрочь проигнорировала так и не отвеченное мной последнее сообщение Дракона, поинтересовалась у него, как это «счастье» зовут в самом деле, приписав: только давай без этих ― «меня не зовут, я сам прихожу, бла-бла-бла», а быстренько — имя! Дракон прочитал моментально, будто ночи не спал, ни минутки не отдыхал, дожидаясь моего сообщения.

Меня бросило в приятный жар, губы дрогнули в улыбке. Руки подрагивали в ожидании ответа, а как только он, ответ, появился, жадно вчиталась в печатные строчки:

Дракон: гордо: Хороший вопрос. Видно, наша переписка запала в твою черную душеньку, дорогая. Моё имя Демьян. (Доставлено/Прочитано)

Ангелина: С чего это моя душенька вдруг черная?! Вполне себе светлая. (Возмущенный смайлик. Доставлено/Прочитано)

Дракон: Ну, да. Утешай себя этим заблуждением. (Доставлено/Прочитано)

Задумчиво пожевала губы. Девьян — Демьян, очень ведь похоже. Меня так и подмывало задать крутящейся в голове вопрос прямо в лоб, но не стала, прекрасно понимая, как он, вопрос, будет выглядеть со стороны… Будто бы Геля немножко двинулась головой. Я, судя по всему, даже и не немножко, но дракону это знать не обязательно. Если мои догадки со снами ― всего лишь плод воспаленного воображения, в чем сомневаться особо не приходится, отпугну мужика, а он мне только нравиться начал.

Дракон: Ангели-и-на, чего молчим? Упала в обморок от красоты моего имени? (Доставлено/Прочитано)

Смешливо фыркнула. Дурак.

Ангелина: Имя очень даже ничего, только, на мой вкус, тебе не совсем подходит, тебе бы хорошо подошло что-то вроде Васи или Ваньки… (Доставлено/Прочитано)

Дракон: Ах, ты, козочка молодая. (Дышащий огнем дракон — смайлик. Доставлено/Прочитано)

Ангелина: Спасибо, что не старая. (Подмигивающий смайлик. Доставлено/Прочитано)

Дракон: Какая тебе старость. Двадцать девять лет — это, считай, совсем дите малое. (Доставлено/Прочитано)

У меня изумленно округлились глаза. В смысле ― дите малое?!

Ангелина: Стесняюсь спросить: а тебе сколько лет, если почти тридцатилетняя я для тебя сопля зеленая. (Доставлено/Прочитано)

…И тишина.

С подозрением прищурилась; от Дракона пришел лаконичный ответ:

Дракон: 40… 2. (Доставлено/Прочитано)

Ангелина: недоуменно: сорок два? (Доставлено/Прочитано)

Дракон снова погрузился в тишину; поменяв положение, написала чистую правду, ну, как мне думалось самой:

Ангелина: Знаешь, тридцать и сорок два ― не такая уж и большая разница, в отцы ты мне не годишься, так что соплюшкой зеленой я априори быть для тебя не могу. (Доставлено/Прочитано)

И почти мгновенный ответ:

Дракон: Я вообще-то и не называл никакой соплюшкой, это ты себе что-то надумала. Я всего лишь сказал, что тридцать для меня ― совсем юный возраст. (Хмурый смайлик. (Доставлено/Прочитано)

Смутилась. Ну, что тут сказать — он прав. Действительно вышло из разряда — сама придумала, сама обиделась.

Я хотела перевести тему, попросить его рассказать побольше о себе, как в палату заглянула, м-м-м, кажется, эту санитарку кличут Тамарой Савельевной. А в руках женщина тащила довольно крупный пакет. Бухнув его на общий стол, санитарка буркнула:

— На вот. Тебе снова жратвы притаранили. Ты уж попроси своего мужика, чтобы больше не приносил, все-таки, правда, не положено. В столовой питаться надо, у нас все по технологии, питательно, низкокалорийно, тьфу, и для желудка всяко полезней.

И пресно.

— Спасибо вам большое, Тамара Савельевна, — крикнула женщине вслед. Та с удивлением оглянулась; лицо смягчилось. Кивнув, санитарка нырнула в дверной проем, слегка сталкиваясь в нем с Маргаритой. Медсестра, пропустив бабушку, вошла, на ходу интересуясь:

— Ну, как себя чувствуем?

— Знаете, нормально. Я бы даже сказала — очень хорошо. Буду счастлива, если меня завтра выпишут.

Марго иронично усмехнулась:

— Какая быстрая. Это тебе к врачу. Но, знаешь, что скажу: вряд ли тебя в ближайшую неделю выпишут. И не ной! Мне не надо. Врачу — сколько угодно.

— Да я как бы не собиралась, — соврала, наблюдая, как Марго готовит капельницу. — Кстати, а как зовут вашу сменщицу? Если не секрет.

Марго бросила на меня странный взгляд.

— Давай руку. Сначала промоем. Вот так. Я теперь вам и сменщица, и постоянница. Утром выдернули из отпуска и закрепили за вами до вашего полного выздоровления и выписки.

— Эм… А почему?

Медсестра пожала плечами.

— Приказ сверху.

Настороженно покосилась на телефон, поясницу неприятно похолодило. Чувствовалась мне здесь приложенная лапа Дракона. Вот же сталкер несчастный. Может, ну его, пока не поздно? А то оглянуться не успею, как уже буду сидеть, закованная по рукам и ногам, в парандже и нянчить выводок Дракончиков… Словив себя на мысли, что меня особо сильно такой поворот не вводит в напряженный ужас, гулко сглотнула, украдкой мотнула головой в попытке развеять столь стремные мыслишки.

— Поня-я-ятно. Сочувствую…

«Сомневаюсь», — кричал насмешливый вид медсестры.

— Марго, подскажите, а когда ждать Георгия?

— Завтра на утреннем обходе обязательно будет. Отдыхайте, Ангелина. И, пожалуйста, не пропускайте приемы пищи! До обеда сорок минут, как раз капельница откапается, а пока можете подремать. Хороший сон — залог здоровья.

С таким жизненным утверждением не поспоришь.

Пульнув мне напоследок укол, медсестра ушла. С тоской глянула на капельницу, затем снова на телефон. Возвращаться к переписке с Драконом как-то пропало желание. Напишу, что ли, девчонкам.

Первой я написала Ди, с уточнением, когда конкретно вернется подруга. Затем Алиске, но та вообще оказалась не в сети. Червячок подозрения завозился в груди, но я от него отмахнулась, рано же еще. А если даже и так, куда денешься. Беременной пожизненно еще никто никогда не оставался, если уж решилась оставить ребенка, то до конца — то есть рано или поздно придется рожать.

Осторожно перевернувшись на бок, погладила экран пальцем, со вздохом отложила телефон под подушку и как-то совсем уж неожиданно быстро провалилась в свой «драконий» мир, еще даже и не подозревая: совсем-совсем скоро навсегда перестану над этим потешаться.

На этот раз сон выдался до ужаса странный. В прямом смысле слова до ужаса, если что.

Сбитая с толку, стояла в пропитанном сыростью и каким-то терзающим каждую мою клетку отчаяньем помещении. Землистый пол под босыми ногами, черные, будто закоптившиеся стены, совсем тусклое освещение позволило моим глазам увидеть ряд закрытых решетками блоков, очень смахивающих на тюремные блоки. Откуда-то раздавался монотонный звук мерно капающей воды. Психоделика какая-то. Ну, и зачем я здесь?

Потерев лоб своим «жезлом свободы», поплелась вдоль решеток, заглядывая в пустые камеры, как внезапно раздавшийся всхлип, от которого внутри все сжалось, заставил меня остановиться и прислушаться. Еще один всхлип и протяжный вдох. Волосики на руках встали дыбом. Но я тут же себе напомнила: все вокруг ненастоящее, всего лишь осознанное сновидение, в котором я хозяйка! И сжав ручку жезла, пошла дальше, ориентируясь на звук. Житель жутких казематов обнаружился почти в самой крайней камере. Присмотревшись к человеку по ту сторону решеток, удивленно ахнула, идентифицируя поникшую женщину в изорванном грязном алом платье как ту самую блондинку — Лизетт. Вот так сюрприз.

Девушка сидела прямо на сыром холодном неровном полу; положив тонкие руки на сбитую из досок «постель», тихо плакала, как вдруг встрепенулась и посмотрела прямо на меня. От неожиданности отшатнулась. Однако осознав, что Лизетт на самом деле смотрит не на меня, а немного вбок, слегка расслабилась. Блондинка с заметным трудом встала с сочащихся кровью колен и довольно резво оказалась возле решеток, сжала пальцами прутья, уткнулась в них лицом в попытке разглядеть нечто, только одной ей известное.

С другой стороны подземелья послышался громкий скрип отпираемого замка, который явно давненько не смазывали, после чего шум тяжелых шагов. Несмотря на всю мою осознанность нереальности происходящего, попятилась и остановилась, только когда лопатками ткнулась в неприятно холодную стену. Совсем скоро в поле зрения появился закованный с ног до головы в латы, судя по комплекции, мужчина.

— Слава небу! — тихо выдохнула Лизетт, когда незнакомец молчаливо остановился напротив нее. — Ну, что там, что?!

— Тебя не казнят, — ответили ей искаженно-глухим, но точно мужским голосом. Только не успела Лизетт облегченно выдохнуть, как мужик сурово припечатал: — Но и выйти отсюда ты никогда больше не сможешь. Мне жаль, дорогая.

Блондинка помертвела лицом, даже губы посинели, как у покойника.

— Ты издеваешься?! Мы так не договаривались! Я…

— Я могу тебе помочь, Лизетт. В обмен на маленькую услугу.

— Что за услуга, ну же, говори!

— Помогу тебе сбежать, а ты взамен раздобудешь флакон «последнего вздоха».

Глаза Лизетт ошеломленно округлились, она возмущенно зашептала:

— Ты спятил?! Где я тебе достану самый редкий во всей империи яд?

— Мне плевать. Хоть сама приготовь его. И еще. Как достанешь, на что у тебя будет всего двое суток, да-да, Лизетт, не бледней, двое суток! Найдешь Пабло Ушша, он проведет тебя во дворец, где ты сделаешь так, чтобы Девьян выпил его, все до капли.

Меня разобрала внутренняя дрожь и злое возмущение. Совсем спятили?!

— Не соглашайся, дура!!! — заорала. Но кто бы меня услышал. Этот мудак даже и плечом не повел, продолжая озвучивать свой ужасающий план:

— …А затем и Артур. Нет, Артура пока оставим, я придумаю для него нечто более интересное. Согласна на сделку?

Лизетт испуганно попятилась и отвернулась, бросив:

— Уходи. За то, что ты предлагаешь, положено кое-что похуже прилюдной казни и томления в этих стенах.

— Подумай, дорогая. После того как ты выполнишь свою часть сделки, я лично сделаю все, чтобы ты получила новые документы и совершенно спокойно покинула империю. Я приду завтра утром. Хорошенько все обдумай.

Мудачело ушел, а я бросилась к решетке:

— Лизетт! Даже не смей, слышишь?! Как ты все сделаешь, от тебя сразу же того, избавятся.

На секунду мне показалось, что блондинка меня все же услышала; ее плечи напряглись, с губ сорвалось тихое:

— Я все сделаю…

Да, блин, ну! Какое все! Одумайся, дурында!

Зло глянула на свой факел, остервенело им потрясла:

— Эй, железка, ау. Помоги, ну. Не просто же ты так ко мне приклеился. Давай блонде хоть трепанацию черепа сделаем, и тому придурку заодно.

Вздрогнула от белоснежного искрящегося свечения; перед глазами все померкло, и я вдруг оказалось совершенно в другом помещении. Просторной комнате с лиловыми тканевыми стенами, где на дорогой мебели в хорошо угадываемом стиле — барокко сидели очень красивая, статная, в шикарном бальном платье светлых оттенков женщина и мужчина в серебряном камзоле, вели неспешную беседу о погоде-природе. И тот самый мужчина мне был с недавних пор очень хорошо знаком.

Переводила изучающий и, что уж там, ревнивый взгляд с мужчины на женщину, совершенно не слушая теплые воркующие разговоры, и, к своему стыдливому удивлению, находя между парочкой сходство. Что ж, могу с уверенностью заявить, что Девьян цвет и разрез глаз получил от матери, а уж когда он именно так к ней и обратился: матушка, то последние сомнения развеялись. Только, опять-таки, зачем здесь я? Что сон хочет мне открыть?

Внимание привлекла небольшая, бесшумно открывшаяся дверца, через которую шагнула хрупкая девичья фигурка в форме служанки в накрахмаленном белом передничке и чепце; девушка несла в руках большой поднос, перекрывая им себе лицо. Сделав книксен, служанка расставила на столике, разделяющем аристократов, чашки и тарелочки, ее пальцы странно мелко дрожали. В особенности, когда она подвинула чашку ближе к Дракону и дернулась, едва не смахнув рукой со стола тарелочку с яркими пирожными, когда мягко заговорила императрица, обращаясь именно к ней:

— Дитя мое, ты перепутала чашки. Девьян, дорогой, не будешь ли ты против, если мы поменяемся чашками, я предпочитаю пробовать этим светлым днем ясеневый сбор. Конечно, не будешь, мой мальчик.

— Но… — жалобно вякнула служанка, а у меня мороз прошелся по коже от мелькнувшей устрашающей догадки.

Девьян непримиримым жестом отослал девчонку вон и сам подвинул матери чашку с отравой! Смертельной отравой. Боже мой! Что же делать?! Я честно пыталась помешать императрице выпить адский чай, честно пыталась достучаться до них, даже попыталась выбить чашку из тонких женских пальцев и дать Дракону по голове жезлом, но ничего не вышло.

Адский чай был выпит до дна. Я испуганно замерла, с отчаяньем смотря, как бледнеет императрица, как стекленеет ее взгляд, а изо рта вырывается кровавый хрип. Девьян даже не сразу понял, что вообще происходит. Никто бы на его месте не понял… А мне было так тошно и жалко их двоих.

Она умерла буквально за секунды.

С беззвучно льющимися слезами молилась в сторонке, чтобы сон наконец закончился, но он все не завершался, будто надо мной издеваясь, показывал, как в ужасе кричит Девьян, как он кидается к матери и качает на руках мертвое тело с распахнутыми, смотрящими в потолок навсегда застывшими глазами, как набегают люди и лекари в белоснежных халатах, как они беспомощно разводят руками, констатируя кончину императрицы, как другие люди в военной форме складывают в пакеты улики.

…Внезапно свет будто выключился; только радость была преждевременной, пытка не закончилась, всего лишь перенеслась в еще более жуткий фрагмент.