Драконий маг

– А что требовалось? Ритуал?

– Наверняка. Накопители магии заполнить, например. Силы копит... для визита в столицу.

– Вот же мразь... Послушай, Айнура, откровенно не понимаю, зачем герцогу это потребовалось. Он и так был вторым лицом в королевстве. Король его очень любит и доверяет, зачем ему заговор?..

– Разве ты не слышал, что в последнее время их отношения несколько омрачились? Герцог охладел к Кайниру, да и король уже несколько лет не гостит в Файханас-Маноре...

– Мне казалось, охлаждение отношений – всего лишь слухи. Впрочем, я при дворе не бываю, происхождением не вышел. В конце концов, моя мать была простолюдинкой.

– Кайнир гораздо разумнее своего отца, это тот отличался любовью к чистоте крови, – между делом заметила магесса. – Однако я тоже при дворе не бываю, не мне судить. А о мотивах герцога нужно спрашивать самого герцога.

– Интересно, каковы мотивы его решения насчёт патрулирования гвардейцами деревни? Мне показалось, или его светлость действительно встревожен...излишней кровожадностью твари? Или это просто действия, которых его подданные вправе ожидать от своего господина?

– Герцог не желает недовольства подданных, это несомненно. Если он не предпримет никаких действий по их защите, это вдобавок будет выглядеть подозрительным. Но мне тоже представляется, что ?развлечения? чёрного мага ему сильно не по вкусу. Рольнир Файханас до сих пор, насколько мне известно, старался избегать грязных методов.

– Затевая переворот, чистеньким остаться затруднительно, – резонно заметил менестрель.

– Видимо, этот вопрос перестал иметь для него первостепенную важность. Он больше не боится запачкаться. – Айриэ в задумчивости провела кончиками пальцев по левой щеке. Знать бы причины, толкнувшие герцога на измену королю, было бы гораздо проще. Но видимых причин как раз не имелось, а о скрытых его светлость, само собой разумеется, не распространялся.

– Айнура, что ты теперь планируешь делать?

– Ждать, – пожала она плечами.

– Чего? Следующей жертвы? – Менестрель глянул несколько недовольно.

– А у тебя есть предложения получше? – вздёрнула левую бровь магесса.

Тианориннир длинно вздохнул.

– Прости, Айни, я понимаю, что сейчас ничего сделать не получится, но как же бесит это чувство беспомощности! Нам навязывают это ожидание чьей-то смерти. Неужели ваш Орден не припас каких-нибудь тайных заклинаний, которые помогут выследить мерзавца? Про вас такое рассказывают... мол, ваша магия – чуть ли не от самих драконов пошла...

– Тин, заклинания школы драконьей магии в Ордене известны и хранятся в строжайшей тайне. Драконы ушли из Акротоса, потому что мир не в состоянии был выдерживать их заклинания. Магическая оболочка истончилась, силовые нити перепутались и рвались от драконьих заклинаний. Кое-что Орден применяет, но очень осторожно и при определённых условиях, понимаешь?

– До чего же теперь в Кайдарахе неуютно стало, – поёжился менестрель. – Честно говоря, едешь по улице и опасаешься, что на тебя эта страхолюдина набросится. Я, конечно, не беременная дама, но в качестве пищи этому, как его, хогрошу любой годится, если я тебя правильно понял. Знаешь, Айнура, мне здорово не по себе. Я бы не побоялся сразиться с обычным зверем, но если эту тварь можно убить только магическим оружием, расклад получается невесёлый.

– Тианор, во-первых, не езди по деревне ночами. А во-вторых, сходи к кузнецу, закажи хоть пяток серебряных болтов и обзаведись арбалетом, – спокойно посоветовала Айриэ.

– Я ведь в таверне через день пою – как, по-твоему, я смогу избежать позднего возвращения? – криво усмехнулся полуэльф. – Ночевать мне, что ли, у папаши Брэддора? Это уже откровенной трусостью смотрится, не находишь? Я всё-таки не такой паникёр. А за совет насчёт арбалета спасибо, воспользуюсь. Амулетик какой-нибудь защитный не подаришь случайно? Ты же маг...

– Извини, амулеты – не моё дело, к артефактору сходи.

– Только не к Мирниасу, не доверяю я ему.

– Тианор, прости, если лезу не в своё дело, но разве твои эльфийские родственники не обеспечили тебя хорошим защитным амулетом? – осторожно поинтересовалась магесса. Она уже заметила, что к своей эльфийской половине крови менестрель относился настороженно и даже, кажется, с некоторой неприязнью.

Менестрель заметно напрягся и поморщился, будто лостренский лимон сжевал.

– Видишь ли, у меня с отцом отношения... сложные, скажем так. Одно время, в юности, я даже думал, что ненавижу его. Ну, потом я повзрослел и изменил мнение, но напряжённость осталась. У него ко мне претензий нет, кроме разве того, что я наполовину человек... но в этом он и себе самому не признается, не то что мне. А я до сих пор с трудом могу его простить за то, что он послушался мою мать и ушёл, когда она начала стремительно стареть. Он мог продлить ей жизнь и молодость лет до ста и, разумеется, так и сделал. Но мать очень хотела детей и сумела настоять на своём... Её старость – расплата за меня, ты знаешь.

Действительно, так и было. Эльфы, если уж влюблялись в людей, что случалось крайне редко, могли своей магией немного продлить срок человеческой жизни. Их возлюбленные жили около ста лет, оставаясь внешне молодыми, и тихо угасали без боли и страданий всего за несколько дней. Но если человеческая женщина рожала от эльфа, ускоренная регенерация переставала действовать. Хуже того, через пятнадцать – двадцать лет после родов такая женщина стремительно старела и умирала. Эльфийская магия больше не поддерживала её, это было необратимо.

– Ну вот... как я уже сказал, отец послушался и ушёл от нас. Тогда я понял, что он по-настоящему и не любил. Что ему человечка, бабочка-однодневка?.. Мать любила сильнее... Она умерла через год, а отец счёл нужным найти меня лет через десять. Нет, я понимаю, что глупо обижаться – он эльф, они чувствуют по-другому, но... Я бы на его месте, наверное, не бросил.

Айриэ не стала говорить, что если эльф ушёл, так это потому что просто не мог не почувствовать истинное желание своей возлюбленной. Если бы в глубине души она хотела, чтобы он остался до конца, то его бы никто не смог заставить уйти. Но что толку утешать расстроенного Тианора? Он давно взрослый, пусть сам разбирается.

Кайдарах насторожился. Весть о притаившемся где-то поблизости чёрном колдуне взбудоражила всю деревню. Жители опасались лишний раз выходить на улицу по вечерам, улицы пустели уже в сумерках, а все двери и окна накрепко запирались. При этом забывая или просто игнорируя то обстоятельство, что тварь без малейших затруднений пробиралась к хряку в запертый сарай. Правда, на хряка было наложено проклятие, которое и позволяло хогрошу проникать внутрь сарая, но кто мог поручиться, что маг не повторит этот трюк снова, уже с человеком?.. Днём было не так боязно, люди не без основания полагали, что тварь нападать не станет, хоть и не опасается солнечного света. Герцогские гвардейцы исправно патрулировали деревню, и это обстоятельство встречало самое горячее одобрение её обитателей. Отряд, разбившись на три группы, медленно, шагом объезжал улицы Кайдараха и окрестные фермы.

Через пару дней Айриэ пригласили в замок, проверить работу артефактора. Магессу с пиететом проводили в комнату рядом с оружейной при гвардейских казармах, где обнаружился угрюмый Мирниас. Маг, съёжившись, сидел на лавке в углу и даже не встал поприветствовать магессу, ограничившись сухим кивком. На столе в центре комнаты лежали три меча – из тех, которыми обычно вооружают солдат. Мирниас выглядел изрядно уставшим и даже, пожалуй, измученным; лицо бледное, а на щеках пылали два красных пятна. В глазах его стыло недоброе выражение, а голос прозвучал неприязненно, когда он подбородком указал на стол:

– Ваша работа, мэора.

– Вы случайно не заболели, Мирниас? – с умеренным любопытством поинтересовалась магесса, подходя к столу.

– Вам-то что за печаль? – грубо спросил он. – Лучше мечи проверьте, мэора, чтобы потом разговоров не было.

Голос его прозвучал оскорблённо. Неудивительно, маг чувствует себя незаслуженно обиженным подозрениями его светлости. Ладно бы проверяли тайно, а то герцог, крайне неделикатно и с явным умыслом, пригласил магессу проделать это прямо на глазах у Мирниаса. Его светлость даёт понять Айриэ, что магу-контрактнику он не доверяет и ненавязчиво подводит её к мысли о необходимости следить за Мирниасом? Или долговязый маг всё-таки виновен, тогда он талантливо играет обиженного.

Коснувшись первого меча, Айриэ с трудом сдержала удивлённое восклицание. Работа была выполнена прямо-таки ювелирно. Да что там, она сама бы лучше не сделала, даже дома, где имелись все условия. С возросшим уважением магесса глянула на молодого артефактора. Тот сидел, прикрыв глаза ресницами, но нервно подёргивавшаяся щека и учащённое дыхание выдавали его напряжение.

Так называемое заклинание ?серебряного клинка?, позволяющее наносить нежити смертельные раны. Тончайшая вязь силовых линий оплетала весь меч, включая рукоять. Сложнейшее плетение было наполнено силой и хищно искрилось, если смотреть магическим зрением. Осторожно ?подёргав? плетение собственной магией, Айриэ оценила прочность и надёжность крепления. Оно держалось намертво. И это наложено на готовый, давным-давно откованный меч!.. Артефактные мечи делались непременно двумя мастерами: кузнец-оружейник ковал, маг накладывал чары в процессе изготовления – постепенно, этап за этапом. Только тогда чары становились ?вечными? и исчезали, лишь когда ломался клинок. Заклинания, наложенные на готовое оружие, не считались долговечными и, как правило, развеивались, некоторое время спустя, особенно если клинок часто участвовал в битве. Здесь же Айриэ готова была поклясться, что ?серебряный клинок? лёг навечно. Раньше меч в ржавую труху рассыплется, чем это заклинание истончится!..

– Ну, Мирниас, у меня нет слов, – честно призналась магесса. – Снимаю несуществующую шляпу. Вы настоящий мастер.

Светло-зелёные глаза глянули задиристо, но без прежней злости, а скулы медленно окрасились румянцем удовольствия. Старательно скрывая гордость от похвалы магессы, парень буркнул:

– Для чего наняли, то и сделал!

Айриэ усмехнулась. О да, обиженный недоверием маг сделал именно то, что от него требовали, зато как сделал!.. Безупречно, мастерски, и вообще оружию этому цены не было... если бы на него параллельно наложили заклинание прочности и самозаточки. Меч стал бы истинным произведением артефакторского искусства, но на грубом солдатском мече средненьких качеств шедевральное заклинание смотрелось издевательски. И Мирниас проделал это умышленно, не имея иных средств ответить на нанесённое герцогом оскорбление.

Два других меча были зачарованы столь же безупречно. Сколько же сил Мирниас в них вложил – неудивительно, что он выглядит настолько измученным. Айриэ вгляделась внимательнее.

– Корррявое Равновесие, Мирниас, да вы истощены! Вы что, опустошили резерв и потом позаимствовали собственной жизненной силы? С ума сошли?

– Неважно, мэора Айнура. Вас это не касается, – через силу проговорил долговязый маг. – Если убедились, что клинки зачарованы как нужно, идите, докладывайте его светлости. А я немного отдышусь и продолжу, меня ещё семь мечей дожидается.

В подтверждение своих гордых, независимых речей он поднялся со скамьи и хотел пройти в угол, где лежали остальные заготовки. Не сделав и двух шагов, этот герой начал заваливаться набок, и магессе пришлось его подпереть плечом, подтаскивая обратно к лавке.

– Сядьте и не прыгайте кузнечиком! – сердито велела Айриэ. – Чем вы, интересно, думали? Я понимаю, что большая часть соображалки была занята наложением чар, но хоть что-то должно было остаться? Он ещё чаровать собрался! Да вам теперь пару дней лучше о магии не думать, а то банально помрёте от магического истощения, глупец вы эдакий! Чему вас только в Академии учили, хотелось бы знать? Или вы лекции прогуливали, где как раз об опасности ?сгореть? рассказывалось?

– Всё я помню, не волнуйтесь, мэора, – вяло огрызнулся маг, тяжело осев на скамью. – Я уж как-нибудь сам решу... на что и как мне тратить силы. С чего вдруг такая забота?

– Мне истинного таланта жалко, который может быть по глупости загублен хорохорящимся юнцом, – отпарировала магесса. – Поэтому не рыпайтесь и слушайтесь старших, иногда это полезно. Рот откройте и не шарахайтесь, я вас не домогаюсь, вы не в моём вкусе.

Подпитку магического резерва удобнее всего было, как и обычное искусственное дыхание, делать рот-в-рот. Только вместо вдуваемого в человека воздуха здесь тонкой струйкой вливалась магическая энергия. Поэтому, ухватившись за взлохмаченные светлые вихры мага, чтобы он не дёргался, Айриэ прижалась губами к его напряжённому, застывшему рту и приступила к лечению. Сила послушно потекла куда надо, заставив поблёкшую ауру артефактора потихоньку налиться радужными цветами. Немного подпитав отчего-то покрасневшего до корней волос Мирниаса, Айриэ милостиво позволила пациенту вырваться из своих когтей. Мирниас отпрянул и, тяжело дыша, злобно уставился на магессу.

– Я вас не просил!.. – вякнул он и закашлялся, подавившись собственным возмущением.

– Вас забыла спросить, – с ленивой угрозой откликнулась магесса. – Вы меня внимательно слушали, Мирниас? Никакой магии в ближайшие два дня, иначе сгорите как маг или вовсе с жизнью расстанетесь.

– Понял, не дурак, – проворчал юнец, избегая её взгляда и добавил неохотно: – Спасибо, мэора.

– Да не за что, не за что. Отправляйтесь домой и отоспитесь как следует... Вы опять пешком?

– Ходить полезно! – Он с вызовом взглянул на Айриэ.

– Да кто бы спорил. Только не вам и не сейчас. Ладно, идёмте, отвезу вас, – с некоторым раздражением вздохнула она. – Шоко не привыкать таскать на себе ваше тощее тело.

Он с заметным усилием поднялся и, подхватив свою сумку, направился к выходу. Несколько раз его шатнуло, но на ногах удержался. Ауру Айриэ ему подпитала, теперь та начнёт восстанавливаться самостоятельно, а физические силы вернёт хорошая еда и крепкий сон.

Во дворе Айриэ приметила Эстора Файханаса и поставила его в известность, что мага она забирает с собой.

– Но как же, мэора? – Брат герцога недоумённо приподнял брови. – Мэор Мирниас говорил, что готовы только три первых меча, остальное он зачарует после короткого отдыха...

– Мэор Мирниас изрядно переоценил свои силы! – отрезала магесса, прерывая начавшего что-то говорить молодого мага. – Ему можно возвращаться к работе не ранее, чем через два дня, я настаиваю. Пожалуйста, передайте вашему брату, что чары на трёх первых мечах превосходного качества. Мэор Мирниас весьма талантлив, но вложил много сил в заклинания, поэтому теперь ему требуется отдых. Остальное он сделает, когда восстановит силы. И не более чем по два меча в день, слышите меня, коллега?

Мирниас угрюмо кивнул, но спорить не пытался. Эстор Файханас учтиво поклонился и заверил, что всё передаст брату в точности. Айриэ подвели коня, она уселась спереди, а маг попытался взгромоздиться в седло, но не преуспел: слишком ослаб. Попросив одного из гвардейцев помочь Мирниасу, она дождалась, пока маг вцепится своими жёсткими пальцами в её талию, и пустила Шоко ровной рысью. Ей повезло, маг держался крепко и по дороге ни разу не свалился, хотя то и дело тяжело наваливался ей на спину.

Когда обрались, он, кажется, от слабости уже с трудом воспринимал окружающее и с трудом сполз на землю.

– Ну-ка, помогайте, брайя! – кивнула Айриэ подскочившей встревоженной вдовице. – Мэору Мирниасу магичить много пришлось, ему теперь в кровать надо. Два дня только спать, есть и посещать туалет, более никаких нагрузок, ясно?

– Да, мэора, всё сделаю! – закивала вдовица, поддерживая мага с другой стороны, и робко поинтересовалась: – А кормить чем лучше?

– Мясо, красное вино, ну и свежие помидоры с зеленью, – указала магесса на гряды с краснеющими помидорками. – За вином к Гриллоду сходите, у него хорошее.

Мирниаса сгрузили на кровать, и вдовица помчалась готовить постояльцу обед.

– Ну, с раздеванием вы и сами справитесь, а я пошла, – кивнула магесса Мирниасу, и тут взгляд её упал на прикроватную тумбочку, где лежала книга картивианского магистра Артиана Лоннира с торчащими из неё закладками. – Смотрю, вы решили последовать моему совету? Одобряю и могу попутно дать ещё один. Если хотите увеличить резерв, через два дня начните интенсивно выполнять описанные в книге упражнения, пока вновь не опустошите все запасы магии. И так раз пять-шесть, потом перерыв на месяц. Но Равновесие вас избави от дурацкой идеи заимствовать свою жизненную силу!

– Я понял, спасибо, мэора Айнура, – не прекословя, ответил артефактор, и Айриэ подумала, что, наверное, бедняге совсем худо, раз больше не хорохорится, поэтому поспешила оставить его в покое.

ГЛАВА 11

Следующий труп нашли в переулке, в той самой луже, где Айриэ некогда видела гигантскую чёрную свинью. Мужчина лежал лицом вниз, подвернув под себя скрюченную руку, а на земле расплывалось пятно грязно-бурой жижи, уже начавшей подсыхать. Солнце грело ещё по-летнему, буровато-серая корка подползала всё ближе к телу, расписывая землю некрасивым узором. Одежда мужчины, обильно усеянная серебристыми каплями росы, испускала лёгкий, едва заметный парок в бледно-жёлтых солнечных лучах. Земля в тех местах, где ещё стояли не высохшие после дождя грязные лужицы, была испещрена огромными, когтистыми следами. Похоже, хогрош нарочно исплясал всё вокруг, чтобы порадовать дознавателей количеством следов виновника преступления. Непременный веночек с гнилостным запахом издевательски скромно лежал рядышком.

Айриэ оказалась у трупа даже раньше капитана Паурена. Выяснилось, что он лично приказал в случае чего посылать за магессой одновременно с ним. Провинившийся десяток стражи угрюмо отгонял от тела толпившихся зевак. Люди были встревожены, но любопытство подогревало сильнее страха. Собралось две кучки людей – одна дальше в проулке, другая на центральной улице. Воссоединиться им не давали гвардейцы.

Велев одному из гвардейцев перевернуть тело, Айриэ хмуро уставилась на разодранные грудь и живот мужчины. Сердце наверняка было сожрано тварью – копаться в трупе магесса не намеревалась, но могла догадываться. Лицо тоже было сильно порвано когтями, но боязливо вытягивавшие шеи кайдарахцы своего соседа явно опознали. Айриэ подошла, окинула взглядом деревенских и поманила к себе седовласого, худого и жилистого мужчину, одетого в старую, явно рабочую, но опрятную одежду. Взгляд седовласого привлекал внимание житейской опытностью и лукавой хитринкой.

– Знаете его, брай? Хорошо, тогда идёмте со мной. Опознаете погибшего.

Седовласый, побледнев, осмотрел труп и нервно сглотнул, отвернувшись.

– Он это, мэора маг. Пайпуш, батрак мой... временный.

– Давайте-ка отойдём в сторонку, – заботливо предложила магесса, которой вовсе не улыбалось, чтобы фермера вывернуло наизнанку рядом с трупом. – Мне надо знать, кто он и где живёт... жил.

Отдышавшись немного, фермер хрипло представился:

– Я – Воллид Райнасар, мэора, сосед этого бедолаги. У меня ферма вон там, за деревней, а Пайпуш рядом жил, в конце этого проулка. У него жена и детей трое... я покажу где, если надо, мэора.

– Попозже, – кивнула магесса, – с его вдовой я обязательно побеседую. А пока расскажите, что за человек был.

– Пайпуш у нас с десяток лет как поселился, а родом он из Сайгары. Получил там какое-то наследство, продал домишко и подался к нам, потому что, вишь ты, наслышан был, что люди у нас в Юнгироде богато живут. Только не понял, что богатство с неба само ему в рот не упадёт, для этого потрудиться надо как следует. – В голосе седовласого слышалась явная насмешка, но не злая, а добродушно-снисходительная. – Непутёвый он был, мэора, вот что я вам скажу. Сам себе на пустом месте беды создавал. Вот казалось бы, появились у тебя деньги, так вложи ты их разумно, землю у его светлости арендуй и работай. Нет, не хотелось ему, вишь ты, в долги на всю жизнь влезать, потому что наследства на покупку земли не хватало. Подумаешь, большое дело, ты будешь каждый месяц небольшую сумму отдавать, зато уже дети твои землёй владеть будут. Он корову, свиней и кур завёл, но породистых местных поросят покупать не стал. Додумался из своей Сайгары тощих беспородных хрюшек выписать, которые мало того хилые, так ещё и не заговорённые от мора. Говорили Пайпушу: потраться ты на мага, зато скотина здорова будет. Так нет, денег ему жалко было. ?Авось не заболеют? – вот и весь разговор. Ну и ... доавоськался, дурень. Свиньи стояли скученно в тесных тёмных сараюхах, заболели да и передохли все от какой-то хвори. Кур хорьки да ястребы переловили, коровёнка чуть живая и доится изредка, а жена и голопузы его чумазые впроголодь сидят. Жалко мне их было, особенно жену его: по хозяйству одна надрывается, помощи от муженька не допросишься, да и детки... Из троих только средний правильный парень, я ему работёнку подбрасываю, да плачу едой или одежонкой. Папашу его в батраки брал неоднократно, но это не работник, а горе одно. Всё из рук валится, всё тяп-ляп делается, инструмент ломает, а то напьётся и на работу не придёт, когда ты ждёшь и у тебя каждый летний денёк на счету, каждая пара рабочих рук... Начинаешь ругаться, а он тебе глазами изумлённо в ответ хлопает: ?Да как же, Воллид, да ведь дождь к вечеру будет, зачем же траву косить, всё одно сено сгниёт...? Тьфу! Если лето дождливое, так у меня зимой скотина, что ли, должна без сена сидеть? Навесы на жердях давным-давно придуманы, скосил быстро, пока дождя нет, разложил тонким слоем, и высохнет сено как миленькое. А Пайпуш только мямлит: ?Да у нас в Сайгаре так не делают, да я лучше подожду, пока погода установится, и высушу скошенное за два дня?. А потом, вишь ты, у него коровёнка жрёт что попало и молоко у неё пропадает, даже если она каким чудом умудрится живого телёнка родить. А, что говорить, мэора!.. Сколько он мне кровушки попортил дуростями своими – не передать! Он и твари-то, небось, потому попался, что напился в таверне до полусмерти, да забыл, что ночами по деревне лучше не шастать. Мир его праху, в общем.

Воллид махнул рукой и неодобрительно покачал головой. Айриэ, правду сказать, слушала сей страстный монолог вполуха, заодно обдумывая, а не подбросили, случайно, и этот труп. По всему выходило, что могли. Допустим, поймали Пайпуша в этом переулке, когда пьяный домой возвращался, но если бы его тут убивали, он бы орал, а патруль непременно услышал бы.

– Желаю здравствовать, мэора, – услышала она пожелание, высказанное на редкость мрачным тоном. Обернувшись, увидела капитана Паурена и кивнула в ответ. Он тоскливо продолжил: – Всё-таки новый труп, мэора, лопухнулись мои орлы. Ну ничего, я с них половину месячного жалованья высчитаю по распоряжению его светлости, впредь будут бдеть получше!

– Вы в курсе, что это местный пьянчужка?

– Да, мэора Айнура, у нас Пайпуша многие знают, – брезгливо признался капитан. – Он всё-таки допился, а ведь предупреждали не раз... Спрошу своих, что они ночью слышали, хотя ясно и так, что ничего, иначе бы тварь ловить бросились... Его ведь ночью убили, мэора, как думаете? Спрошу ещё, когда он от папаши Брэддора ушёл, хотя сейчас народ в таверне долго не засиживается.

– Мне мэор Тианориннир говорил, что теперь ?Свиная голова? закрывается намного раньше полуночи. Но пойдёмте, ваших людей опросим, вдруг всё-таки они что-то заметили. А вы, брай Воллид, пожалуйста, подождите меня, потом проводите к вдове Пайпуша.

Выяснить удалось только, что когда один из патрулей проезжал мимо таверны после десяти вечера, на крыльце сидел изрядно набравшийся Пайпуш и орал песни. Примерно через час патруль был там снова, и таверна была уже закрыта, светильники потушены, и вокруг царила тишина. Нет, в переулок они не заглядывали, ездили только по центральной улице. Да и прошлая ночь была тёмной, лун было не видно за пеленой туч. Ещё видели на улицах возвращающегося домой мага и троих местных, больше никого.

В общем, Айриэ пришла к выводу, что поймали пьянчужку после десяти, когда он поплёлся домой. Хогрош стукнул его по голове кулачищем или палкой какой, вскинул на плечо и тихонько отправился к магу в логово, минуя патрули. А там ?маг-враг? провел тёмный ритуал – опять некий амулет силой напитывал? – и после велел твари подбросить труп обратно в переулок. Кровью землю опять полили... а кровь-то не человеческая, вот вам и доказательство. Айриэ подцепила пальцами немного кровавой жижи из-под трупа и, не обращая внимания на изумлённые взоры окружающих, провела быстрый магический анализ, на сей раз точно распознав присутствие свиной крови. Запустив заклинание очистки, чтобы избавиться от остатков грязи на руках, Айриэ попросила проверить наличие следов удара на голове пьянчужки. Как и ожидалось, под волосами на затылке наличествовала здоровенная шишка.

– Вот, поэтому он и не кричал, что его оглушили, – авторитетно заявила магесса. – Ваши люди и не могли ничего услышать.

Конечно, не могли, если убивали его в логове, но об этом капитану лучше не знать. Крепче спать будет.

– Ну что ж, капитан, здесь я всё осмотрела, пойду, побеседую с его вдовой. Может быть, она расскажет что-нибудь полезное.

На самом деле Айриэннис была уверена, что ничего полезного женщина ей не расскажет. Но раз ей полагалось изображать бурную деятельность по выявлению преступника, придётся тащиться к свежеиспечённой вдове. Махнула рукой болтавшему с приятелями фермеру, и они отправились к дому Пайпуша. Шоко послушно брёл следом, пощипывая пыльную придорожную траву.

Дом и двор прямо-таки кричали о нерадивости хозяина. Всё старое, покосившееся или прогнившее, крыша хлева зияет давнишней прорехой, ворота жутко скрипят, створка повисла на одной петле, во дворе кучи хлама, грязи и каких-то объедков, над которыми тучами вились мухи. Во дворе обнаружилось трое худющих мальчишек с голодными глазами. Двое чумазых, с торчащими сальными патлами, третий выглядел умытым и причёсанным. В данный момент он стаскивал с себя рубаху, по которой спереди потёками стекала жидкая грязь. Перед ним стояло корыто с водой – очевидно, парень собирался самостоятельно выстирать старенькую, многократно заштопанную рубашку.

– Мать дома? – спросил фермер мальчишек, и старший, на вид лет двенадцати, бойко ответил:

– Да, дядька Воллид, с ней соседки сидят! – А средний добавил: – Она плачет, дядюшка Воллид. Нам про отца сказали уже...

Младший согласно хлюпнул носом; у него единственного глаза были заплаканными, но сильно расстроенным и он не выглядел. Очевидно, особого горя потеря непутёвого папаши у сыновей не вызвала.

– Ясно, – кивнул фермер и хмуро поинтересовался у среднего: – Сиор, что с твоей рубахой?

– Упал, – ответил мальчишка, пряча глаза, а двое остальных злорадно захихикали.

– Упал, вишь ты, – прищурился Воллид и вдруг гаркнул грозно: – А ну, признавайтесь, поганцы, вы в Сиора грязью запустили? Ах вы, мелкие паршивцы, у вас отца убили, у матери горе, а вы ей ещё забот пытаетесь добавить? Развлекаетесь? Я вам покажу забавы! А ну, взяли вёдра немедленно и пошли таскать воду в мыльню! Чтоб через час вода грелась, а вы двое заодно и полы в доме выскребли!

– А чего вы тут распоряжаетесь, дядька Воллид? – неуверенно вякнул старшенький.

– Я сейчас хворостину возьму и объясню доходчиво, почему я распоряжаюсь и почему вы должны брать пример с Сиора и помогать матери! – обманчиво ласково проговорил фермер.

Старший и младший прониклись и уныло потупились, а средний сказал:

– Дядюшка, у нас в колодце вода дурная... Крыса там утопла, воду брать нельзя.

– Тогда ко мне за водой ходить будете, не так уж далеко, – нахмурился фермер и озабоченно спросил: – Крысу-то хоть выловили?

– Я выловил, дядюшка! – ответил Сиор. – Только вода-то уже загажена...

– А вот этому я могу помочь! – вмешалась Айриэ, до сих пор с любопытством наблюдавшая, как Воллид взялся наводить порядок. Что-то ей подсказывало, что у фермера к новоиспечённой вдовушке имеется свой интерес. Он выглядел, как человек, принявший некое решение и взявшийся воплощать его в жизнь, не откладывая дело в долгий ящик. – Сейчас воду заклинанием очищу, будет лучше прежней.

Она деловито подошла к колодцу, оценив и прогнивший, трухлявый сруб (наверное, прадеда предыдущего хозяина дома застал), и кое-как сделанный навес над ним – кривой и щелястый. Неудивительно, что туда крыса свалилась, дыр тут полно. Запустив заклинание очистки воды вглубь вонючего колодца, заметно попахивавшего тухлятиной, Айриэ добавила спецэффектов для публики в виде вспышек и светлячков. Это, как всегда, вызвало восторженные охи и ахи, но цель была достигнута, вода полностью очистилась. С сомнением осмотрев старое, ржавое ведро на такой же цепи, магесса очистила и его, потом самолично покрутила ворот и подняла полное ведро наверх. Первая смело напилась из пригоршни и жестом предложила остальным последовать её примеру, сняв пробу.

– Отменная водица, тут отродясь такой не бывало! – с удовлетворением крякнул фермер. – Вот спасибо-то, мэора!

– Мэора маг, сколько мы вам должны? – тихо и очень серьёзно спросил Сиор, напряжённо сжимая пальцы.

– Да нисколько, парень, я для себя старалась. Очень водички захотелось! – подмигнула магесса.

В доме обнаружилась всхлипывающая на стуле женщина в окружении нескольких сочувствующих подруг. Фермер понятливо попросил всех лишних удалиться – мол, мэоре магу надо с вдовой поговорить.

Внутри дома было чисто, но убого: сразу было видно, что тут проживала беднота. Старый колченогий стол, скрипучие разномастные стулья, сундук в углу, криво висевшая полка с посудой да пара плетёных из тряпок половичков на полу, вот и вся обстановка. Печь с облупившейся побелкой, потолок закопчённый, из припасов – только пучки сухих трав на стенах да пара тощих крупяных мешочков.

Женщина была ещё не старая, но сморщившееся от рыданий лицо и сгорбленные плечи добавляли ей лет. Вдова оплакивала, как показалось магессе, не столько собственно смерть мужа, сколько проблемы, которые она с собой несла. С таким мужем женщине жилось несладко, но без него одной с тремя детьми, скорее всего, станет намного хуже. Если нового мужа не найдётся... Подтверждая подозрения магессы, Воллид тихонько шепнул: ?Полгода слова ей не скажу про это, а потом пусть идёт за меня замуж. Хватит, намыкалась, теперь поживёт нормально?. Фермер подошёл и принялся утешать женщину с чуть грубоватой нежностью, так что становилось ясно, что планы по сватовству он лелеет не из выгоды. Что с таких бедняков возьмёшь, да и повесить себе на шею троих чужих мальчишек – удовольствие невеликое.

Переговорив с женщиной, Айриэ окончательно убедилась, что интересного она здесь не услышит. Пайпуш наверняка был случайно выбранной жертвой – что магу, что его ручному монстру без разницы, кого рвать. Теперь уже без разницы... Если ?маг-враг? пытается зарядить некий тёмный амулет, а одной убитой мельничихи ему не хватило, то жертвы подойдут любые. Основа, сердцевина амулета уже заряжена, дальше можно просто подпитывать его силой, пока он не будет готов. Айриэ весьма интересовало, что это за амулет, но в любом случае, Файханасы воспользуются им только по приезде в столицу, на расстоянии ведь не получится. Значит, пока можно было не особенно беспокоиться по сему поводу, а жертвы... жертвам не повезло, но их жизни будут отданы в защиту короля. Бо-о-ольшое утешение, да. С другой стороны, защищать короля – обязанность каждого подданного, так что смерть за него – это, безусловно, очень грустно, но справедливо и даже в некотором роде почётно... Айриэ зло фыркнула и помянула корявое Равновесие, вскакивая в седло.

Жаль, не получится обсудить всё с Тином. С беднягой менестрелем произошёл несчастный случай. В тот день, когда Айриэ впервые проверяла работу Мирниаса, Тианор вечером должен был развлекать супругу Эстора Файханаса и её подруг. Тогда он Айриэ не навестил, хотя намеревался, однако она нимало не встревожилась. В конце концов, он не обязан перед ней отчитываться. Однако на следующий день от него пришла записка, где он сообщил, что приболел и... просил не навещать его. Эту просьбу Айриэ проигнорировала и отправилась проведать болящего.

Менестрель обитал у пожилой семейной пары, в чистеньком, уютном домике, стоявшем в тихом зелёном переулке. Комнаты, где жил Тианор, сияли чистотой и порядком. Домашний уют и некую милую, тёплую душевность обстановке придавали множество подушечек, белоснежных кружевных салфеточек и пухленьких бежевых креслиц. Комната идеально подходила хозяйке дома – тоже пухленькой, опрятной, розовощёкой, приветливо улыбающейся старушке, но сам менестрель с его чересчур экзотичной для этого дома внешностью смотрелся несколько неуместно. Впрочем, ему самому обстановка, очевидно, нравилась или, по меньшей мере, не вызывала ни малейшего неприятия. Айриэ помнила, как он говорил, что его всё устраивает, кроме разве что вполне простительной страсти хозяев дома добродушно посплетничать обо всём, что происходило в деревне.

Бледный, обзаведшийся кругами под глазами менестрель полулежал в постели и страдальчески сморщился, едва Айриэннис вошла в его спальню.

– Айнура, ну я же просил! – простонал он и возвёл глаза к потолку. – Впрочем, мог бы и догадаться, что ты моей просьбы не выполнишь.

– Ну и чем тебе помешал мой визит? – с любопытством осведомилась Айриэ.

– Разумеется, вместо того, чтобы поинтересоваться

моим

здоровьем, ты спрашиваешь, почему

тебя

просили не приходить, – обиженно нахмурился Тианор и откинулся назад. При этом его блестящие бронзовые волосы красиво и даже несколько картинно разметались по белоснежной наволочке, отделанной кокетливыми кружавчиками.

– Раз ты способен дуться, значит, дела твои не так уж плохи, – с насмешливой ласковостью заметила магесса и подтащила к кровати стул, чтобы устроиться с комфортом. – Что случилось, Тин?

– Глупейшая история. – Он смущённо отвёл глаза. – Я свалился с лестницы, представляешь? Но, умоляю, никому не рассказывай, иначе я стану посмешищем!

– С какой ещё лестницы? Только не говори, что тебя напоили на той вечеринке респектабельные дамы в возрасте!

Он издал сдавленный смешок, показывая, что оценил шутку.

– Нет, Айни, как ты могла подумать такое про уважаемую мэору Альдарру и её подруг! Да и я выпил всего пару бокалов вина. Нет, просто я зазевался, за что и поплатился. Это было очень больно, знаешь ли. – По его лицу пробежала тень. – Я сильно ушибся. Его светлость оказал мне гостеприимство и вызвал целителя. Я провёл ночь в замке, а сегодня меня доставили сюда в герцогской карете.

Что показательно, целителя-мага в замке тоже не держали. Как ни слаба целительская магия, почувствовать ?коллегу?, тайно колдующего где-то по соседству, способен даже слабый маг. Его светлость предпочёл не рисковать. Нынешний герцогский целитель обладает разве что зачатками магии, упоминать смешно, а если случается что-то серьёзное, зовут целителя из соседнего города.

– Что там у тебя, давай посмотрю, – предложила Айриэ, но полуэльф поспешно отказался.

– Спасибо, Айнура, но не стоит. Целитель мне помог, а скоро я сам встану и подлечусь эльфийской магией. Не утруждайся, ты же сама говорила, что целительница из тебя паршивая. – Он снова с некоторым трудом выдавил смешок. – Не хочу, чтобы ты меня таким беспомощным видела... самолюбие страдает, знаешь ли. Пощади хотя бы его остатки.

– Ну, раз ты такой стеснительный, Тин, лечись сам, – безжалостно постановила магесса, не собираясь навязываться.

– Вылечусь, – заверил менестрель. – Ещё пару-тройку деньков в постели поваляюсь, отдохну заодно... За мной та-а-ак ухаживают! – Он мечтательно закатил глаза. – Даже болеть приятно – брайя Миранна, моя хозяйка, такая заботливая...

– Ага, так её сочувствие твою мужскую гордость не ранит! – поддразнила его Айриэ

– Она ведь мне не любовница, – усмехнулся Тианориннир в ответ и попросил уже серьёзно: – Айни, ты, правда, не навещай меня, не стоит. Я к тебе сам приеду, когда поправлюсь.

– Да пожалуйста! – любезно откликнулась Айриэ, нимало не задетая подобной просьбой. Пусть страдает в обнимку со своим самолюбием, ей не жалко. Утешать болящих и изображать сиделку она тоже не слишком любит, так что всё ко взаимному удовлетворению.

Возвращаясь от вдовы тем же переулком, магесса увидела, как тело убитого грузят на повозку подоспевшего могильщика, а Паурен отсчитывает тому деньги. Очевидно, пьянчужку похоронят за счёт его светлости, да и некая денежная компенсация вдове причитается.

– Мэора Айнура! – окликнул магессу капитан. – Не откажите в любезности посмотреть. У нас тут новая улика обнаружилась.

Он вытащил из кармана что-то, завёрнутое в платок, и продемонстрировал спешившейся Айриэ.

– Вот, в пальцах Пайпуша зажато было. Сразу и не заметили, только когда тело внимательно осматривать стали. Что скажете, мэора?

Это оказалась небольшая прядь светло-русых волос, выдранная из чьей-то шевелюры. Волосы немного извалялись в грязи, но явно потому, что труп лежал в луже, да ещё его переворачивали.

– Волосы человеческие, это пока всё, что я могу утверждать, – повела плечом Айриэ, не торопясь высказывать свои соображения. Очередная подброшенная улика вроде той пуговицы?.. – В какой руке были волосы?

– В правой, она под телом оказалась... а, да вы ведь видели, мэора. Мои орлы тело в первоначальное положение вернули, потом обратно, пока я соображал, как именно всё произошло. Я не сразу и заметил, что у него пальцы скрючены, а в них зажато что-то. Подумал было, он твари клок шерсти выдрал, а оказалось, волосы...

– Следов мага здесь нет, – резонно заметила Айриэ.

– Может, тварь для этого и испрыгала тут всё вокруг, чтобы следы хозяина уничтожить, – не менее резонно возразил капитан. – Это улика, мэора, да какая! Волосы наверняка принадлежат убийце.

?И подозрительно похожи на лохмы артефактора?, – кисло подумала Айриэ. Придётся чуть позже наведаться в замок, тем более Мирниас должен сегодня зачаровать очередную пару мечей. Возможно, герцог и правда собирается сделать из долговязого мага жертвенного козлика, надо проконтролировать и помочь бедняге, в случае чего. Точнее, немного нарушить планы его светлости, это важнее.

Магесса вернулась к Гриллоду и не торопясь, со вкусом позавтракала: её опять разбудили с утра пораньше сообщением о найденном трупе. Есть она не стала, сразу поехала смотреть, так что теперь следовало наверстать упущенное. Отведав омлета со свежей зеленью и кусочками бекона и запив всё парой чашечек превосходного крепкого кофе, магесса немного подобрела и решила ехать в замок прямо сейчас, не дожидаясь вечера. Что-то ей подсказывало, что волосы убитому Пайпушу подсунули не зря, и герцог намерен перейти к решительным действиям.

Она немедленно убедилась в своих подозрениях, прибыв в Файханас-Манор. В комнате рядом с оружейной, где работал Мирниас, магесса застала дивную картину. Посреди комнаты стоял Мирниас – как обычно, встрёпанный, но неожиданно бледный, с каким-то загнанным выражением в глазах. Он с силой выкрикнул:

– Я этого не делал!.. – да так, что стёкла задребезжали.

Перед ним стоял преисполненный благородного негодования герцог, также присутствовали слегка злорадствующий наследник, невозмутимый Эстор Файханас и ещё один, незнакомый магессе типичный горбоносый представитель этого славного рода – очевидно, отсутствовавший в прошлый раз кузен Синтион. В качестве подкрепления здесь же находился капитан Паурен и трое его солдат, один из которых держал наготове антимагические наручники. И ещё Тианор, вот уж совершенно непонятно почему. Герцог решил воспеть в веках героическую поимку злобного мага?..

– Мэоры, что здесь происходит? – осведомилась магесса, величественно вплывая в комнату.

Ей показалось, что в глазах герцога проскользнула едва заметная досада, зато Орминд поморщился вполне очевидно, по молодости лет не давая себе труда скрывать свои чувства. А Мирниас глянул с каким-то безнадёжным отчаянием, похоже, даже не рассчитывая получить помощь.

– Мэора Айнура, рад вас видеть, – бесстрастно изрёк Рольнир Файханас, ничем, впрочем, своей радости не выказывая. – Вы прибыли удивительно вовремя и, надеюсь, окажете помощь в установлении истины. Капитан Паурен сказал, вы уже видели найденную улику. У него возникло предположение, что волосы цветом весьма похожи на волосы нашего уважаемого артефактора, и капитан поспешил сообщить мне о своих подозрениях. – Слово ?уважаемого? герцог произнёс с откровенным презрением, и молодой маг судорожно дёрнулся, а уши его заалели. – Я решил немедленно установить истину, и настоятельно попросил мэора Мирниаса предоставить прядь своих волос для сравнения.

– Я и не отказываюсь это сделать, ваша светлость! – вскинул голову Мирниас. – Сравнивайте сколько угодно, но я-то знаю, что невиновен в убийствах и не создавал никакой магической твари!

– К сожалению, молодой человек, это вопрос такого характера, что мы не имеем права принимать на веру ничьи слова, – веско заметил брат герцога. – Поэтому не дурите, подчинитесь и позвольте надеть на себя наручники, как вам было сказано.

– Я не думаю, что в подобной мере есть нужда, – вмешалась Айриэ, и теперь едва заметно скривился Эстор Файханас. – Не забывайте, я всё-таки боевой маг с немалым опытом и сумею, в случае чего, справиться с молодым ?бытовиком?.

Мирниас наградил её взглядом, далёким от благодарности, однако подтвердил:

– Я не собираюсь делать глупости. Пусть ваши солдаты срежут у меня прядь волос. Но даже если они и похожи по цвету, то светло-русых людей на свете немало! С чего вы взяли, что это именно мои?

Герцог не собирался удостаивать подозреваемого ответом, вместо этого кивнув одному из гвардейцев. Тот ножом безжалостно отхватил прядь волос Мирниаса и положил на стол, где на развёрнутом платке лежала вымазанная грязью улика.

Герцог, брезгливо искривив уголок рта, склонился над столом, сравнивая, и вскоре отошёл, уступая место прочим жаждущим. Его родичи проделали то же самое, едва не сталкиваясь головами.

– На первый взгляд, волосы идентичны, – изрёк его светлость, с грозным прищуром глядя на мага.

Тот судорожно сглотнул и ответил чуть дрожащим голосом:

– Но это не мои, ваша светлость! В любом случае, Пайпуша я последний раз видел вчера вечером в таверне, и ушёл я раньше, это вам могут подтвердить.

– А кто вам мешал вернуться и подкараулить несчастного в переулке? Или послать свою ручную тварь? – возразил кузен герцога Синтион. – Или, предположим, вы стояли и смотрели, как питается ваш монстр, а Пайпуш каким-то образом вырвался, затеял борьбу и выдрал у вас клок волос, чего вы в пылу схватки не заметили. Нет, мэор Мирниас, я пока не утверждаю, я всего лишь показываю, как могло быть.

– Такое развитие событий представляется мне вполне возможным, – согласился герцог. – Впрочем, у нас есть возможность узнать точно с помощью эльфийской магии. Мэор Тианориннир, прошу вас!

Тианор, с самого начала избегавший взгляда Айриэ, шагнул вперёд. Вид у него был невозмутимый и вполне безмятежный, но магесса успела приметить подрагивавшие кончики пальцев. Менестрель немного нервничал. Опасался её реакции или возможного недовольства всесильного герцога?

– Герцог, могу ли я спросить, что вы намерены делать?

– Всё очень просто, мэора Айнура. Мэор Тианориннир с помощью эльфийской магии определит, принадлежат ли волосы, найденные у Пайпуша, нашему магу. Я бы предложил вам, мэора, также принять в этом участие, но, насколько мне известно, классическая магия не имеет заклинаний, подобных эльфийским.

Голос его светлости выражал лёгкое сочувствие и содержал отголосок некого торжества. Думаете, утёрли нос выскочке из Ордена? Ну-ну.

– Отчего же, мэор Рольнир? Драконьи маги – несколько большее, чем обычные, классические. Нам известно немало тайн Ушедших, и мне как раз вспомнилось одно подходящее заклинание. Я вычитала его в древней книге, которая была написана ещё при драконах.

Спокойно подойдя к столу с другой стороны и развернувшись лицом к зрителям, магесса картинно простёрла руки над ?образцами?. Тианор, к слову, подозрительно охотно отступил назад и прямо-таки просветлел обликом. Магесса быстренько проверила волосы на сходство и убедилась в полной идентичности обеих прядок. Впрочем, раз уж его светлость счёл нужным затеять этот фарс, следовательно, можно было не сомневаться, что волосами Мирниаса он запасся. Как – дело техники, да и не особенно важно. Если Мирниас после наложения чар на мечи находился в обморочном состоянии, тут его, пожалуй, наголо остричь можно было, не то что аккуратно выдрать несколько волосков.

Айриэ чувствовала, что начинает злиться, и привычно успокоила начинающее бесноваться внутри пламя. Подождать совсем немного, всего-то одну декаду... Ещё не время снимать маски, как бы ни хотелось стать собой. Для неё носить эту искусственную оболочку поверх себя настоящей, поверх истинного облика – всё равно что дышать сквозь грязную тряпку. Как же хочется освободиться... вдохнуть полной грудью, рвануть вверх, свободно, не оглядываясь ни на что, кружиться в немыслимой для человеческого тела выси. Лететь навстречу ветру, обжигаясь о его холодное дыхание, и выдыхать пламя в ответ, а потом сливаться с ветром и парить в невесомости или стремительно нестись наперегонки с ним, на равных споря, кто выносливее. Обнимать землю раскинутыми крыльями, падая ей навстречу, танцевать под хлещущими струями грозового ливня, шагнуть в неистовствующее пламя огромного костра, ласкающего горьковатым дымом. Жить. Жить по-настоящему, всё сбросить, всё забыть, избавиться от чужого облика, смыть лишнее, ненужное, наносное... Быть собой, вот высший смысл существования. Быть собой, жить в ладу с собой, чувствовать Вселенную и отзываться на её ритм, танцуя при этом свой собственный танец. Все ошибки – только твои, все победы – только твои и тех, с кем захочешь их разделить. Отвечать лишь перед собой, и все принятые на себя долги – добровольные, иных не нужно. Стать пламенем, рванувшимся ввысь, выжигающим до серого пепла накопившуюся вокруг мерзость...

Стать!.. Пламенем!..

Жечь!.. До пепла!..

Неистовый позыв освободиться сотряс Айриэннис от макушки до носков запылившихся сапог. Кратчайший миг безмолвного ликующего крика, кратчайший вдох манящего запаха свободы – и всё угасло. Глубокий, медленный вдох – и внутренний огонь присмирел до поры, повинуясь её воле. Ждать. Тем слаще станет свобода, тем приятнее будет наконец-то чувствовать по-настоящему, а не из-под наброшенной пыльной вуали, приглушающей восприятие...

Ну что же, герцог, хотели фарса – получите. Разноцветные искорки потанцевали и покружились над столом, потом его медленно окутало облако густо-фиолетового тумана. Вспышка бездымного фиолетового пламени – и туман словно растворился в нём, а над столом парил небольшой призрачный дракон. Его чешуя отливала тёмным серебром, а глаза казались океанами кипящего золота. Кто-то называл их совершенством, кто-то проклинал, а драконы просто были. Были собой. Этот крошечный фантом гордо выдохнул струю изумрудного пламени в собравшихся, отчего они испуганно отшатнулись назад. Не все, впрочем. С места не сдвинулся изумлённый, онемевший от восхищения полуэльф и неизвестно когда появившийся в комнате Фирниор. Последний бестрепетно шагнул к столу, не сводя потемневших серо-лиловых глаз с крошечного дракончика, и даже протянул руку, подставляя её под изумрудное пламя. Струя огня прошла сквозь его пальцы, не причинив вреда.

– Его можно... коснуться, мэора? – охрипшим, чужим голосом спросил юноша, с какой-то обжигающей тоской глядя на дракончика.

– Это фантом, Фирниор. – Айриэ позволила себе добавить в голос сожаления: порыв юноши, пожалуй, пришёлся ей по нраву. – Вы ничего не почувствуете.

– Жаль...

Серебряный дракончик вдруг задорно улыбнулся и подмигнул Фирниору, а потом крутанулся в воздухе и завис над двумя прядками, поливая их своим изумрудным огнём. Волосы задымились и медленно засияли изумрудным же свечением. Потом свечение угасло; одна прядка окуталась багрово-красным полупрозрачным облачком, вторая – чернильно-синим. Дракончик ещё раз перекувырнулся и исчез, растворившись в эффектной фиолетовой вспышке.

Все присутствующие зашевелились, приходя в себя. Фирниор, сдвинув свои чёткие, прямые тёмные брови, неотрывно смотрел куда-то в угол, задумавшись о своём. Мирниас таращился на стол с видом человека, уговаривающего себя спокойно выслушать свой смертный приговор.

– И что всё это означает, мэора Айнура? – высокомерно приподняв брови и прищурив глаза-льдинки, осведомился его светлость.

– Моё заклинание ясно выявило, что пряди волос принадлежат разным людям! – нагло солгала магесса и устремила безмятежный взгляд на владельца Файханас-Манора.

Попробуйте возразить, дорогой герцог. Заодно объясните, откуда у вас столь интересные сведения и кем является тот таинственный маг, которого вы так старательно прячете от королевского суда.

Видит Равновесие, герцогу этого хотелось. И сдержался он неимоверным усилием воли, но ярость, на миг исказившую лицо, скрыть не сумел или не хотел. Война так война. Пока тайная, но, возможно, дойдёт дело и до открытой схватки. По крайней мере, герцог явно на это надеялся, а пока спросил неестественно ровно:

– Скажите, пожалуйста, мэора Айнура, попытка мэора Тианориннира подтвердить или опровергнуть ваши слова не будет сочтена вами за оскорбление?

– Я нисколько не возражаю, герцог, однако не думаю, что стоит утруждать мэора Тианориннира. Я уверена, его магия покажет то же самое, что показало это древнее драконье заклинание. – Айриэ продолжала смотреть Рольниру Файханасу в глаза так же пристально, что это становилось почти вызовом. Почти. Они балансировали на грани открытой войны, но герцог выдержал, не сорвался, хотя магесса в глубине души, пожалуй, немного жалела об этом. Ей надоели притворство и маски, постыло липнувшие к коже.

– О да, ваша светлость, я думаю, мэора Айнура совершенно права! – поспешно откликнулся менестрель, которому, похоже, сильно не понравилась возможность оказаться тем слиточком железа, который плющат между молотом и наковальней. – Я ведь говорил, ваша светлость, моя магия полукровки слаба, мне доступны лишь некоторые заклинания, да и те работают очень уж прихотливо. Я не могу полностью поручиться, что моё заклинание сейчас сработает как должно. Зато мэора Айнура, будучи настоящим сильным магом, подобную гарантию даёт, и кто я такой, чтобы браться проверять её действия? С моей стороны это было бы непростительной дерзостью и самонадеянностью.

Герцог Файханас взглянул на менестреля с хищным прищуром, отчего тот вздрогнул, и сказал вполне мирно, хотя тон плохо вязался с тлевшей в глазах яростью:

– Что же, мэор Тианориннир, я признаю вашу правоту. И я молю мэору Айнуру простить моё недоверие обычного человека, плохо разбирающегося в магии. Я никоим образом не намеревался вас оскорбить, мне просто нужно знать наверняка, мэора. Согласитесь, это дело слишком серьёзное, чтобы надеяться на случайности.

– С моими заклинаниями случайностей не происходит, – заверила магесса, поймав взгляд Мирниаса, преисполненный горячей, изумлённой благодарности. – Я охотно прощаю вас, герцог, и понимаю, что вы не имели намерения меня оскорбить. Вы вправе принимать меры для защиты ваших людей. Я надеюсь, истинный виновник этих ужасных смертей вскоре будет найден.

– Это наше самое большое желание, мэора! – зло сверкнул небесно-голубыми глазами Орминд, а его отец величественно кивнул в знак согласия, пряча раздражение за каменным спокойствием.

– Просто замечательно, что наши желания совпадают, – добродушно ответила Айриэ, улыбнувшись самым благостным образом.

– Претензий к мэору Мирниасу у меня более не имеется, – всё тем же ровным тоном произнёс его светлость, намеренно не утруждая себя извинениями. Это было сделано не из высокомерия, а чтобы дать понять молодому магу, что подозрения с него сняты лишь временно и при малейшем намёке на его виновность быть ему жертвенным козликом.

Магесса готова была прямо-таки восхититься подобным цинизмом. И пообещала про себя, что станет по возможности расстраивать коварные планы герцога касаемо артефактора. Не то чтобы Айриэ было особенно жаль недотёпистого мага, однако же налицо имелась явная несправедливость, и исправить её было больше некому.

Мирниас, похоже, прекрасно понял, что оправдал его герцог ?сквозь зубы?, и вид имел гордо-оскорблённый. Увы, его холодность не могла соперничать с ледяным презрением истинного аристократа, а голос временами обиженно срывался:

– Ваша светлость, я брался выполнить определённую работу, и я это сделаю, если у вас не имеется возражений! Позволите приступить? Или, возможно, желали бы задать мне ещё какие-либо вопросы?

Герцог и его брат синхронно повернули головы и одарили бедного артефактора такими уничтожающими взглядами, что тому впору было провалиться сквозь пол. Однако Мирниас только вспыхнул до кончиков ушей и заморгал.

– Приступайте... мэор, – холодно обронил герцог и отвернулся, чётче обозначив свою немилость.

Он раскланялся с магессой и первым вышел из помещения, подавая сигнал своим сопровождающим, а его брат поманил менестреля:

– Мэор Тианориннир, моя супруга просила вас зайти к ней, как только освободитесь.

Вскоре в комнате остались только Айриэ с магом, который длинно вздохнул, провёл дрожащей рукой по лицу и обессиленно рухнул на скамью.

– Спасибо вам, мэора Айнура, – бросил он измученный взгляд на магессу. – Если бы не вы...

– Пустое, Мирниас. Я не столько ради вас старалась, сколько ради очистки совести. Она бы меня загрызла, – пошутила Айриэ. Да и приятно было немножечко испортить настроение Файханасам.

– В таком случае, спасибо вашей совести, мэора. – Он пока был не в состоянии шутить и говорил ужасно серьёзно, будто на похоронах пятиюродной бабушки, оставившей крупное наследство. – Я её должник.

– Мирниас, если я вас не стесню, мне бы хотелось посмотреть, как вы работаете.

Он заметно смутился, но вежливо сказал, что она ничуть не помешает. Айриэ действительно было интересно понаблюдать. Его длинные тонкие пальцы порхали над мечом, с гениальной ловкостью выплетая сеть сложных чар. Красивый, идеальный узор чётко ложился на меч – чересчур серенький и обычный для подобного совершенства.

И только после того, как артефактор закончил работу, Айриэ заговорила о том, что её интересовало, предварительно установив магический ?глушитель?:

– Мирниас, ваши волосы у герцога откуда, как думаете?

Молодой маг побелел как простыня:

– Как?.. В-вы что, хотите сказать, это всё же были мои?.. Но это не я, клянусь чем хотите!..

– Да верю я, не переживайте, – небрежно отмахнулась магесса, пытаясь успокоить запаниковавшего юнца. – Могу догадываться, вашу шевелюру слегка проредили, пока вы были без сознания.

– Здесь? – одними губами выговорил Мирниас, несмотря на ?глушитель?, опасаясь произносить подобное вслух.

– Или где-то ещё. Признаю честно, вы мне злодеем не кажетесь, Мирниас, поэтому я сочла нужным вам помочь. Не люблю, когда меня пытаются обмануть, а наш преступный маг именно это и пытался сделать, подставив вас. На вашем месте я бы остереглась, его светлость, в отличие от меня, считает вас подозрительным.

– Я постараюсь быть осторожнее, – безрадостно пообещал артефактор, хотя и он, и Айриэ прекрасно осознавали, что это пустые слова.

ГЛАВА 12

Вечером Айриэ доставили подарок. Принёс его, как сообщила Тайра, слуга в герцогской ливрее. Корзинка с отборными деликатесами из морепродуктов и красивый, аккуратный букет роз всё той же оранжевой масти. Обнаруженная в корзинке записка была от юного Фирниора и гласила: ?С огромной благодарностью за увиденное сегодня чудо?. Там же имелась насмешливая приписка: ?Мэора, пожалуйста, не переживайте за розы, там ещё много осталось!" Айриэ посмеялась и деловито проверила морепродукты на наличие ядов и проклятий. Мало ли что.

Явившийся Тианор не преминул высказать что-то язвительное по поводу роз, но его бурчание пропало втуне. Айриэ как раз лакомилась присланными дарами и в щедрости своей снизошла до того, чтобы предложить угощение любовнику.

– Спасибо, что-то не хочется, – кисло отказался менестрель. – А ты разве любишь морепродукты?

– По-моему, со времени нашего знакомства ты меня об этом уже в третий раз спрашиваешь, – заметила магесса. Смешно, юный Фирниор, выходит, наблюдательнее, раз сразу запомнил её вкусы.

– Да? Как интересно, – невпопад ответил Тианор, явно думая о своём.

– Тин, почему Файханас тебя привлёк для этого фарса с уликами?

– Его и спрашивай, – мрачно посоветовал полуэльф. – А меня просто поставили в известность, не предоставив возможности отказаться. Кстати, его светлость как-то чересчур много знает об особенностях эльфийской магии – хотелось бы поинтересоваться, откуда?..

– Наверняка его прикормленный маг подсказал.

– Чтоб он в гномью Кошмарную шахту провалился!.. – от души пожелал обозлённый менестрель. – Айни, какое счастье, что ты появилась так вовремя! Волосы были Мирниаса, да?

– Разумеется. Его светлость подготовился. Ты бы это подтвердил, и герцог с полным на то основанием потащил бы беднягу в пыточную.

– Подтвердил бы, – уныло признал менестрель. – Что мне ещё оставалось?

Ну да, дело житейское. В конце концов, было бы странно, если бы Тианор стал рисковать из-за совершенно чужого ему Мирниаса. Существовала нешуточная возможность того, что разъярённый герцог приказал бы отправить в пыточную обоих, признав Тианора сообщником преступника.

Айриэннис только одно было непонятно: что же такого произошло, что Файханасы начали торопить события? Видит Равновесие, она честно старалась не совершать лишних телодвижений. И пока не узнала никаких страшных тайн, компрометирующих знатное семейство.

Герцог со своими близкими собирается отбыть в столицу девятого числа первого Осенника. Король и его двор обычно возвращается в Юнгир третьего или четвертого. Ну и к чему спешка? Мага собираются подослать раньше? Но ведь, в случае удачного покушения, Файханасы должны находиться поблизости и успеть занять трон так, чтобы не прослыть узурпаторами, но – спасителями королевства от смуты. До столицы добираться два дня, особенно со скарбом, чадами и домочадцами...

Допустим, ?преступника? разоблачают, совсем-совсем нечаянно позволив тому умереть под пытками. Что потом? Герцог не может не понимать, что Айриэ это вряд ли удовлетворит. Она продолжит искать дальше. Или ему не это важно, а тоже необходимо для чего-то выиграть время? Чёрным магам дни равноденствия и солнцестояния не нужны, силу они тянут из боли и смерти жертв. Должен быть ещё какой-то неизвестный магессе фактор...

С другой стороны, если герцогу нужен жертвенный козлик прямо сейчас, Мирниаса взяли бы тихо, не устраивая показательного судилища и не привлекая посторонних, вроде того же Тианора. Вдобавок Рольнир Файханас не выглядел человеком, чьи планы серьёзно нарушены. Имелась всего лишь досада от неуместного вмешательства и наглой лжи магессы – лжи, уличить в которой Айриэ не представлялось возможным без того, чтобы не выдать самого себя. Оставалось сделать вывод, что фальшивый виновник герцогу всё-таки нужен, но острой необходимости в нём пока не имеется. Возможно, Файханасы подставят кого-то ещё, раз уж магесса так недвусмысленно взяла коллегу под свою защиту.

– Айнура, а что это сегодня было? – осторожно спросил менестрель. – Перед тем, как появился тот фантомный дракон. Красивая зверушка, кстати! У тебя был такой вид... как у древней воительницы, дикой и неистовой. И глаза вдруг засветились зелёным золотом.

– Тианор, я ведь мастер иллюзий, – коротко напомнила она, ничего не объясняя. Однако же сильно её сегодня зацепило, если даже глаза на миг приняли настоящий цвет... Корявое Равновесие, до чего же ей надоела эта ровная, прохладная бесстрастность! Безликость почти. Неудивительно, что она едва не утратила контроль над собственной сущностью, упрямо пытающейся сбросить опостылевшие маски.

И неудивительно также, что ей сегодня хотелось любви неистовой и бурной, а полуэльф отвечал на удивление вяло, без огонька, будто по обязанности даже, чем несколько её разочаровал. Но, поскольку магесса не планировала длить эту связь после её отъезда из герцогства, высказывать какие-либо претензии смысла не было.

На следующий день Фирниор привёз дары лично, не доверив это дело слуге. Накануне Айриэ послала ему ?письмоносца? с вежливой благодарностью. Надо полагать, сие юношу окрылило несказанно, раз привёз очередную корзину и букет сам.

– Мэора Айнура, не откажите в любезности принять мой скромный дар! – лукаво улыбаясь, играя ямочкой на щеке, попросил Фирниор.

– Фирниор, я вам очень благодарна, но право же, это лишнее!

– Пожалуйста, не отказывайте, мэора! Я ведь ещё за обедом заметил, что вам нравятся морепродукты, а больше вы их нигде не достанете, кроме Фапйханас-Манора. Поверьте, местные жители обладают массой достоинств, но любовью к дарам моря не отличаются.

– Что же, благодарю за щедрый дар, съем за ваше здоровье! – насмешливо улыбнулась магесса. – А розы бедные пожалейте, пусть лучше в саду цветут.

– Повинуюсь вашей воле, мэора! – Юноша озорно сверкнул глазами и пригласил её на прогулку.

Айриэ милостиво согласилась, ибо заняться всё равно было нечем. Они немного погоняли коней по окрестностям, а потом доехали до реки и дружно решили искупаться, пользуясь, наверное, последней в этом году возможностью. Не сегодня-завтра погода испортится, задуют холодные северные ветра с побережья, унося прочь накопленное тепло. Жара спадёт, ночи сделаются холодными, а почти осеннее солнце уже не сможет прогревать воду настолько, чтобы в ней было комфортно купаться. Сегодняшний же денёк был ещё по-летнему тёплым, а Фирниор вообще утверждал, что жарким. Они кружным путём через мост добрались до того удобного для купания местечка, которое Айриэ показала русалка.

Айриэ, дабы не травмировать нежную юношескую психику, осталась в нижнем белье, за неимением купального костюма, а Фирниор полез в воду в скромных полотняных штанишках до колен. Водичка оказалась бодряще-прохладной, они с удовольствием наплавались – до приятной усталости в мышцах.

Благодушие магессы простёрлось до того, чтобы подсушить заклинанием не только себя, но и спутника. После чего они блаженно растянулись в тени на травке, наслаждаясь тягучим, ленивым летним деньком. В такой день приятно любоваться сверкающими бликами на водной глади, слушать убаюкивающий шелест старых ив и наблюдать за ходящими в тёмно-зелёной глубине рыбинами. В такой день хочется забыть о злобных магах с их питомцами, об убийствах и расследованиях, о десятке предположений и подозреваемых. Даже если один из них валяется с тобой рядышком, всё равно хочется забыть, относиться ко всему миру благожелательно и, хм, человечно.

Прервали их отдых самым бесцеремонным образом. Из воды взметнулся фонтан серебристых брызг, вслед за которым вынырнула зеленоволосая красавица и звонко расхохоталась над вымокшим с головы до ног юношей. Магесса, обладая отменной реакцией, успела выставить щит, посему её одежда не пострадала.

– Айнура, я так и знала, что с тобой этот номер не пройдёт! – смешливо фыркнула русалка. – А Фирио опять попался!

– В который уж раз, – проворчал юноша, ничуть, впрочем, не разозлившись. – Лайли и Сэльми тоже так шутить любят...

– О, Фирниор, я смотрю, вас русалки за своего держат? – насмешливо вздёрнула левую бровь магесса. А что, ничего удивительного, юноша симпатичный, русалочки таких любят.

– С Таллани мы давние и добрые знакомые, – ответил молодой Ниарас, с вызовом взглянув на Айриэ. Гадать о причинах сего странного взгляда она не собиралась.

– Подумаешь, со мной всего разок и было, зато с Лайли сколько... – прищурившись, томно протянула зеленоглазая.

– Не считал и тебе не советую! – Вот теперь юноша был заметно раздосадован и даже чуточку порозовел.

– Ой, да ладно, молчу-молчу! Я зачем вынырнула-то, Айнура, мне с тобой поговорить надо насчёт той твари. Мы тут у Старейших Матерей Текучих Вод поспрашивали и...

– Погоди, Таллани! – решительно прервала её магесса и обратилась к юноше: – Фирниор, надеюсь, вы нас извините, нам с русалкой надо поговорить наедине.

– Конечно, мэора!

Он, кажется, не чувствовал себя уязвлённым, послушно отойдя в сторону и усевшись в отдалении, спиной к ним, зато русалка взглянула недоумённо, захлопав длинными, чёрными с зеленоватым отблеском ресницами:

– Почему ты велела ему уйти? Фирио хороший, он никогда не обидит никого из наших!

– Зато некоторые из его родственников – могут, – заметила Айриэ, пытаясь коротко объяснить плохо разбирающейся в ?сухопутных? делах русалке тонкости человеческих взаимоотношений. – Он подчиняется старшим и должен будет рассказать про наш разговор, если его спросят. А если он ничего не будет знать, то и навредить не сможет никак.

Существовала немалая вероятность, что этого щеночка Файханасов отправили немножечко пошпионить, не зря же он возле неё крутится. Магесса поставила ?глушитель? и спросила:

– Таллани, о чём ты хотела поговорить?

– Айнура, наши Старейшие Матери хранят много знаний об унесённом текущей водой. Вы говорите – о былом, о прошлом. Раньше, очень давно, такие твари, как этот...

– Хогрош, – подсказала магесса.

– ... да, хогрош, уже появлялись в наших реках. Их создавали человеческие маги – чёрные, злые маги, питающиеся чужой кровью и болью. Рано или поздно эти хогроши начинали охотиться не только на суше, но и в воде.

– На вас?

– На нас, – кивнула Таллани, став непривычно серьёзной, а на дне её бездонных зелёных глазищ плескался страх. – Чёрным магам не приманить нас заклинанием зова, мы не подчиняемся, чуем зло и грязь. А чешуя наша и волосы, сама знаешь, какую ценность имеют. Да и смерть русалки чёрным магам сладка и желанна. Мы двое суток на суше умираем... задыхаемся, иссыхаем... медленно и мучительно...

Таллани содрогнулась и плеснула хвостом, словно отгоняя от себя призрак подобной смерти.

– Мы боимся, Айнура, – призналась она. – В первый день осени мы уйдём на глубину, в зимние убежища, и там нас уже никто не достанет. Но до тех пор мы почти беззащитны. Если пострадает кто-то из тех, кто сумел зачать нынешним летом... Мы, конечно, будем защищать наших сестёр, даже ценой собственной жизни, но мы не воины.

– Таллани, я попытаюсь его выследить.

– Пусть у тебя это получится! – от души пожелала русалка. – Но мы можем немного тебе помочь. Знаешь, что мы способны использовать ?зов ундины??

Особенность расы хвостатых водяных дев. Непреодолимый в своей притягательности зов-пение, одурманивающие чары, стряхнуть которые способен далеко не каждый. Так они подманивают к себе человеческих мужчин, не имея собственных для продолжения рода. Правда, русалки редко этим пользовались, предпочитая договариваться полюбовно. По слухам, ?зов ундины? мог приманить любое живое существо, это не были любовные чары, а просто манок.

Таллани носила широкий узорчатый пояс с кармашками и теперь извлекла оттуда небольшую тростниковую свирель.

– Возьми, Айнура! Эту свирель зачаровали наши Старейшие Матери, вложив в неё самый мощный зов, на который хогрош не сможет не откликнуться. Этот зов только для него, больше никто не услышит. Ещё в древности наши предки нашли способ приманивать чёрных тварей и просили или нанимали мага убить их. Наши Старейшие заглянули в Омуты Памяти и узнали, как это делалось. Свирель твоя, но она способна сработать лишь один раз. Даже если ты не умеешь играть, свирель сама споёт нужную песнь, чтобы после умолкнуть навеки. Сделать ещё одну такую в ближайшее время мы не сможем, Матери потратили много сил, – чуть смущённо объяснила русалка. – Так что постарайся убить тварь сразу. Мне жаль, что больше мы ничем не можем тебе помочь.

– Вы и так помогли, спасибо за свирель, – искренне поблагодарила Айриэ. Это уже что-то. Быть может, действительно получится приманить хогроша и уничтожить его. – Где его звать? Это имеет значение?

– Где тебе удобнее, но желательно возле реки, магия-то наша, водная. Он услышит и придёт, чары зова мощные. Маг-хозяин даже не поймёт, в чём дело и почему тварь вдруг перестала слушаться.

Ещё лучше. Можно будет уйти куда-нибудь в лес, подальше от деревни. Посмотрим, сработает ли свирелька, но если да, то убийство твари и насильственно оборванная связь с хозяином заставят того испытать немало неприятных минут.

– Сколько времени зов будет удерживать хогроша?

– Недолго. Минут десять или чуть больше. Он придёт и не сможет покинуть место, которое ты выберешь.

– А радиус действия какой?

– Что?.. – непонимающе хлопнула ресницами Таллани. – А, ты про размер круга, в котором тварь будет чувствовать себя связанной зовом? Так бы сразу и сказала. Ярдов тридцать шириной в ваших сухопутных мерах. За пределы круга он не вырвется, пока на него действуют чары.

Магесса развеяла приглушающее звуки заклинание и крикнула Фирниору, что можно подойти. Она собралась уже попрощаться с Таллани, как вспомнила кое-что и решила прояснить непонятное:

– Скажи, Таллани, а что всё-таки у вас с Мирниасом произошло? За что ты на него злишься?

Русалка с силой шлёпнула хвостом по воде, взметнув тучу брызг:

– Не напоминай мне об этом плюхателе косоруком!..

Уточнять, почему молодой маг ?плюхатель?, да ещё и косорукий, Айриэ не стала, вместо этого спросив:

– Скажи толком, что он натворил? Я не просто так спрашиваю, я ведь чёрного мага ищу, сама знаешь. Мне любая зацепка пригодится. Я не думаю, что это Мирниас злодействует, но кто может сказать точно?

– Да дурак твой Мирниас, дурак заносчивый, и ничего он в женщинах не понимает, ни в наших, ни в сухопутных! – буркнула Таллани. – Он мне лично ничего не успел сделать, зато моей дочке единственной, Ильви, обиду нанёс. Она же у меня молоденькая совсем, наивная, первое лето как к людям вышла – и на тебе, на такого болвана бесчувственного сразу же повезло наткнуться. Обидел он мою девочку, говорю. Она плакала из-за этого негодяя так, что у меня сердце разрывалось! Пусть-ка теперь исправляет, что натворил, не то утоплю! Пусть не до смерти, но водицы заставлю наглотаться всласть, – мстительно пообещала рассерженная русалка. – А не я, так любая из наших постарается. Лучше ему к реке не подходить, так и передай!

– А что, он точно заслужил? – хмыкнула позабавленная кровожадностью Таллани магесса. Представила, как бедняга артефактор теперь до конца дней своих будет обходить реки и озёра десятой дорогой: русалки – народ мстительный, за своих горой стоят, а память у них долгая.

Подошедший Фирниор слушал русалку вроде бы бесстрастно, только брови сдвинулись и глаза заледенели. Однако, когда они, возвращаясь, приметили долговязую фигуру мага возле таверны, юноша учтиво распрощался со спутницей и решительно направил вороного туда. Айриэ ехала неторопливо и имела удовольствие наблюдать, как Фирниор, надменно вскинув голову, двумя-тремя хлёсткими фразами заставил Мирниаса покраснеть и втянуть голову в плечи, бормоча какие-то оправдания. Истинный аристократ, в чьих жилах текла кровь многих поколений благородных предков. Привыкший повелевать и защищать тех, кого считал своими. Мирниас съёжился даже не потому, что был ниже по положению двоюродного племянника герцога, но потому, что значительно уступал Фирниору по силе духа и прекрасно это осознавал.

Ловить хогроша Айриэ решила всё в том же лесочке за мельницей. Голубая Дэлла и красная Юдриса были видны на небе ещё до заката солнца, позже к ним присоединилась крошечная, но яркая белая Талла, так что в лесу было вполне светло, и магесса не стала использовать заклинание ?ночного зрения?.

Нынешним вечером к ней с романтическим визитом явился Тианор, пришлось его выставить. На любовные игры времени не оставалось, менестрель пришёл почти на закате. Тианор попросился было с ней, но не слишком настаивал. От сопровождения она отказалась: полуэльф не воин, вдобавок Айриэ пришлось бы отвлекаться на его защиту.

К одиннадцати в деревне погасли последние огни, а магесса начала действовать. Поднесла к губам тёплую, нагревшуюся у неё за пазухой свирель и осторожно подула. Играть она действительно не умела, но волшебной вещице её умения не требовались. Где-то на самой грани слышимости в воздухе разлилась нежная, тягучая, затейливо-прекрасная мелодия. Пожалуй, обычным человеческим слухом её было не уловить, зато магия позволяла наслаждаться, не теряя разум от непреодолимого зова, казалось, пронизавшего весь мир. Свирель звучала минуты три, и Айриэ играла, пока сами собой не смолкли последние нотки. Раздался тихий звон, будто с хрустом крошились мелкие льдинки, и тростниковая свирель рассыпалась в прах прямо у магессы в руках. Задумчиво стряхнув пыль с рук, Айриэ внимательно прислушалась. Очень некстати поднялся ветер – несильный, но листва шуршала в вышине крон, мешая различать другие звуки.

Парочку боевых заклинаний Айриэ подготовила заранее, чтобы запустить в тварь сразу же, как та появится. А хогрош, надо сказать, появляться не спешил. Минуты текли нудно и одновременно напряжённо: приходилось вслушиваться в каждый шорох и всматриваться в каждый колеблющийся на ветру тёмный силуэт. Ветер раскачивал ветви всё яростней и пригнал с северо-запада несколько огромных лохматых туч, приглушивших сияние лун.

Прошло около получаса, а хогроша всё не было. Неужели русалочье колдовство не сработало? Или хозяин сумел почуять и нейтрализовать воздействие чужого магического зова? Её собственные заклинания маг отражал с неправдоподобной лёгкостью.

Прибыв на место, Айриэ сразу очертила магией большой сигнальный круг, при пересечении которого любым существом, будь оно живое или... не очень, к магессе посылался импульс. Однако, убедившись в талантах мага, Айриэ не спешила полагаться только на сторожевые заклинания. Иногда собственное зрение и слух надёжнее магии.

На едва слышный шорох в кустах она и отреагировала, залепив туда заготовленным файерболом, хотя раскинутый сигнальный круг по-прежнему молчал. Злобный вой и метнувшаяся влево в свете огненной вспышки косматая фигура показали магессе, что она не ошиблась. Покинув вверх магического ?светлячка?, ибо скрываться больше смысла не было, магесса послала второй огненный шар и поморщилась, когда ветер швырнул в лицо мерзкий запах палёной шерсти. Первый файербол обжёг твари бок, от второго она увернулась, третий ударил точно... и огонь бессильно стёк по косматой фигуре, вместе с расплавившимся ледяным щитом, молниеносно наложенным заботливым хозяином. Когда только успел?.. Силён же, заррраза проклятая... А Таллани уверяла ещё, что маг ничего не поймёт. Видимо, его связь с питомцем намного сильнее, чем предполагалось.

Айриэ помянула мохнатую орочью задницу и запустила в хогроша новым файерболом. Задел по касательной: монстр совершил немыслимый в своей стремительности скачок в сторону, уходя от смерти. Палёной шерстью воняло всё сильнее, хриплое дыхание твари перекрывало шум ветра. Хогрош метался по леску и вертелся, как уж на сковородке, но сам напасть на магессу даже не пробовал. Что ж, его хозяин умён и прекрасно знает, что ?ответное проклятие? уничтожит не только тварь и его самого, но также весь род Файханасов. Неважно, наниматели они или кровные родственники мага. Да он даже ?зеркалку? поставить не мог – магия посчитала бы это осознанным нападением на драконьего мага, запустив механизм ?ответного проклятия?. Задеть её можно было только обычным защитным заклятием, установленным ?на всех подряд?, что, собственно, и произошло тогда с проклятием Бакаса. Теперь же преступнику и этого не было позволено, ведь он уже знал о драконьем маге.

Все силы мага, должно быть, уходили сейчас на то, чтобы держать над тварью мощнейшие щиты, успевая накладывать новые взамен пробитых Айриэннис. Но как же он исхитряется, ведь, по идее, не должен успевать!.. Айриэ злобно сопела и выпускала одно боевое заклинание за другим, а тварь исправно уворачивалась, носясь взад-вперёд по лесочку. Файерболы с грохотом взрывались, сталкиваясь со стволами деревьев или выжигая во мху чёрные проплешины. Хорошо ещё, что Айриэ умела ?договариваться? с огнём. Даже с частично заблокированной магией её файерболы не поджигали лес, иначе тут давно бы пылал лесной пожар.

Минуты текли, чары русалочьего зова слабели, и скоро хогрош неминуемо должен был получить свободу. Магессе до смерти надоела бесплодная беготня между стволов. Она попала в тварь минимум пять раз, но щиты мага выдержали сие испытание с честью. Дело мог бы решить прицельный плевок драконьим огнём, но чего под рукой не было, того не было. Корррявое Равновесие, обойдёмся и без драконьего пламени!.. Айриэ, на какое-то время перестав обстреливать тварь, сосредоточилась и вбухала почти все остатки магического резерва в последний, самый мощный файербол, который должен был испепелить хогроша на месте.

Левой рукой послав в тварь заклинание, спутывавшее ноги, Айриэ подождала, пока хогрош с шумом рухнет в обгорелые кусты, и позволила файерболу сорваться с кончиков пальцев. Грохнуло и вспыхнуло так, что, наверное, полдеревни проснулось. В этот момент со стороны реки показалась высокая, тощая фигура, с невнятным воплем метнувшая в тварь слабенькую молнию. Айриэ, шатаясь от нахлынувшей слабости, двинулась к испепелённому хогрошу, но вдруг с изумлением увидела, как тёмная масса в кустах пошевелилась и поднялась на ноги с утробным воем. Не веря своим глазам, Айриэ дёрнулась, но не сумела ничего лучше, нежели запустить в тварь маленьким файерболом, от которого хогрош даже не почесался. Магия иссякла, под рукой был только небольшой кинжал, но хогрош и его хозяин вряд ли любезно дождутся, пока Айриэ доковыляет до твари и осуществит свои кровожадные намерения.

Одновременно с этим тощий непрошеный союзник подхватил с земли здоровенную ветку, обломанную давешней бурей, и с воинственным кличем подскочил к ещё не успевшему прийти в себя хогрошу. Айриэ узнала Мирниаса, который замахнулся и со всей дури шарахнул хогроша дубиной. Бешено взрыкнув и тряхнув башкой, монстр отмахнулся когтистой лапой, так что Мирниас отлетел назад, обливаясь кровью, хорошо заметной на его светлой рубахе. Айриэ, преодолевая слабость, от которой мутилось в голове, торопилась к твари со всей возможной скоростью, но не успела. ?Зов ундины? развеялся чуть раньше, хогрош обрёл долгожданную свободу и с воем унёсся в тёмные дали, затерявшись среди древесных стволов. На поле боя остались обгорелые кусты, выжженные пятна на земле, пошатывающаяся магесса и не подававший признаков жизни артефактор.

Айриэ от души обругала себя безмозглой дурындой и самоуверенной курицей. Опять!.. Опять она проявила непростительное легкомыслие и упустила верный шанс истребить магическую тварь. Следующая смерть, если она состоится, точно будет на её совести. Когда же она поймёт наконец, что ?маг-враг? – равный по силам противник?!. Разнежилась ты, Айриэннис, привыкла к тому, что резвишься в ?заповеднике? – тихом мире, где для тебя нет соперников. Об этом придётся забыть, и поскорее. Щёлкнули по носу одну излишне самоуверенную магессу, хорошо так щёлкнули... плеваться хочется от досады. Да ещё вдобавок ко всему она забыла надеть свой артефактный ?драконий? перстень, вот уж верх глупости!.. Может, тех трёх огненных плевков как раз и не хватило для победы.

Мирниас слабо застонал, и магесса отправилась спасать то, что от него осталось. Когти прошлись по левой щеке, скользнули по шее и располосовали грудь, но в целом это было не так страшно, как выглядело. Интересно, что молодой маг был весь мокрый с ног до головы – в реке выкупался, что ли?

– Эй, Мирниас, вы вполне себе живы, нечего притворяться умирающим.

Он обиженно распахнул глаза и хрипло буркнул:

– Я не притворяюсь!

– Шучу, – успокоила его магесса и спросила: – Вы себя исцелить в состоянии? А то я весь резерв на эпическую битву с тварью истратила, корявое Равновесие ей в глотку!

– Справлюсь, мэора, не переживайте.

– Да мне вроде бы и незачем, – усмехнулась Айриэ.

– Излишним человеколюбием вы не отягощены, я уже понял. – Артефактор негодующе тряхнул мокрыми сосульками волос, сел и принялся сдирать с себя разодранную рубаху. Потревожив рану, не сдержался и громко застонал, но тут же до крови прикусил губу, заставляя себя замолчать.

Только когда он принялся раздирать рубашку на полосы, до магессы дошло, что он хочет сделать себе перевязку, чтобы остановить кровь.

– Эй, Мирниас, вы что, себя вылечить не можете?

– Не умею, – сухо объяснил он, продолжая сосредоточенно обматывать себя тряпками и нетерпеливо отбросив за спину болтавшийся на шее серебряный медальон на витой цепочке.

– Отвезу вас к Лунным жрицам, – постановила Айриэ. – Только отдышусь немного.

Лечить его магией она не станет, пусть жрицы поработают. Мирниас определённо испытывает к ней неприязнь, значит, нечего на него силы тратить. Всё равно не поможет.

– Спасибо, мэора Айнура, не стоит утруждаться.

– Молчать! Поспорьте мне ещё! – добродушно прикрикнула Айриэ и поинтересовалась: – Мирниас, откуда вы здесь взялись, кстати?

Сие своевременное появление выглядит крайне подозрительно, с этим трудно спорить.

– С того берега. Увидел вспышки ваших файерболов и догонялки с хогрошем, переплыл реку и решил... поучаствовать в вашей эпической битве, – съязвил он, стараясь отвлечься от боли.

Айриэ давно отобрала у него тряпки и кое-как перевязала ему бок, чтобы унять текущую кровь. Он со свистом втягивал воздух сквозь зубы и глотал окончания слов, пока рассказывал, но терпел.

– А на том берегу вы что делали?

– Вас это никоим образом не касается, мэора Айнура. Хозяин твари – не я, поверьте.

– А кто вас знает? – задумчиво вопросила небеса магесса. – Может быть, это лишь талантливо разыгранное представление, чтобы отвести от себя подозрения?

Его скула вспыхнули, а мокрые волосы встали дыбом от возмущения:

– Мэора, да вы что? Как вы могли подумать?.. Я к русалкам ходил.

– Ах, к руса-а-алкам! Надо же, как интересно, – вкрадчиво заметила Айриэ. – А зачем именно, не поведаете?

– Мириться, – признался он неохотно, пряча глаза.

– Я смотрю, мэор Фирниор, несмотря на юный возраст, умеет быть очень убедительным, – констатировала Айриэ.

Артефактор зло сверкнул глазами, но проигнорировал упоминание о младшем Ниарасе.

– Точнее, я попытался помириться, но тут как раз вы стали гоняться за хогрошем. То есть я-то не понял, что там происходит, мне Таллани сказала. Ну, я попросил у неё позволения переплыть реку – меня ведь утопить обещали, если посмею подойти к воде.

– Как же, как же, наслышана.

– И утоплю! – мрачно пообещали со стороны реки. – Иди сюда, плюхатель косорукий! И ты, Айнура, подойди, пожалуйста!

Они перебрались на берег, к Таллани.

– Что, не получилось? – вздохнула русалка.

– Не получилось. Честно признаюсь, я глупо поступила, – покритиковала себя магесса. – Мне бы с самого начала зачаровать место, хоть какой-нибудь ?болотной трясиной?, к примеру. Тварь не смогла бы быстро бегать и уворачиваться, а я бы её забила файерболами. Но я и представить не могла, что её хозяин сможет так легко и быстро блокировать мои заклинания. У него щиты ставились один за другим, будто магу это вообще ничего не стоило. Представить не могу, сколько сил он потратил – и как щедро! Проклятье, да чтоб он в гномьей Кошмарной шахте потерялся! Я и сама бы не смогла, наверное, ставить щиты быстрее. В общем, не нравится мне этот противник. Ловить и давить такого, как можно скорее.

– Да помогут тебе Текучие Воды! – пожелала Таллани.

Самым скверным было то, что маг неожиданно оказался лучше подготовлен к устроенной на него ловушке, чем сама Айриэ – к нападению. Будто знал заранее... или сориентировался на месте.

– Таллани, – негромко окликнула русалку Айриэ, – ты кому-нибудь говорила про ту вещь, которую дала мне днём?

Русалка недоумённо покрутила головой; зеленоватая грива красивой волной окутала округлые белые плечики, соблазнительно прикрыла высокую упругую грудь. Мирниас заворожённо уставился на русалку и шумно сглотнул, явно забыв про все свои боевые ранения и не слыша, о чём тут говорится.

– Айнура, да зачем бы я стала кому-нибудь говорить? Фирио не в счёт, он хороший, – простодушно добавила она, заставив Айриэ мысленно простонать.

– Что? Ты говорила ему про зачарованную свирель? И когда успели, ведь он, кажется, в замок возвращался?

– Он ещё раз был у реки, разговаривал о моей Ильви и... этом плюхателе! – неприязненно кивнула русалка на молодого мага и плеснула в того водой.

Та-а-ак, очаровательно. Всё те же, всё там же. Рассуждая теоретически, Мирниас мог почуять нападение на тварь, если как раз ?выгуливал? её и управлял действиями хогроша. Или про свирель и ?зов ундины? его предупредил Фирниор. Или юный Фирио сам – маг и лично управлял хогрошем.

Имелся и ещё один вариант, даже думать о котором было мерзко и тоскливо. Тианор.

Тианор, узнавший о её планах и, опять же теоретически, вполне могший успеть предупредить Файханасов о ловушке. Нет, сам менестрель никак не мог быть хозяином твари из-за отцовской крови. Эльфы неспособны к Запретной магии, даже полукровки. Но играть на стороне Файханасов он мог, как ни противно предполагать подобное развитие событий. Тианора она считала своим – пусть даже условно, временно – а своих подозревать особенно мерзко... и никуда от этого не денешься. Такая роскошь, как безоговорочное доверие, ей сейчас недоступна.

– Тьфу, кхе-кхе!.. – закашлялся и принялся отплёвываться разом очнувшийся Мирниас. – За что? Сама передо мной тут своими прелестями потрясаешь, а потом злишься, что я на тебя пялюсь?

Он сердито размазывал по лицу грязь и кровь, поморщился от боли, задев рану, потом спустился к воде и осторожно умылся.

– Ну и кто здесь у нас кобель? – зло прищурилась русалка и подбоченилась. – Вспомни-ка, в чём ты мою Ильви обвинить пытался, а? Она, значит, распутница, потому что с тобой одним любиться не хочет, а ты у нас чистенький? Что ты про русалок вообще знаешь, сопляк косорукий? Ты женщину-то толком удовлетворить не можешь, судя по тому, что Ильви рассказывала, а туда же, права заявить на неё пытается! Сначала научись, потом лезь во взрослые игры играть! Кто тебе вообще позволил судить нас людскими мерками, когда мы – не люди и живём по своим законам? Да, у нас нет и не может быть одного партнёра. Иначе мы не выживем как раса! Да, нам нужно переспать со многими людьми, и не по одному разу, чтобы хоть трое-четверо из нас смогли зачать в это лето. Но тебе-то, надменный слепец, кто дал право нас осуждать?

– Никто! Я очень сильно ошибался, – побледнев для разнообразия, тихо и твёрдо ответил Мирниас, чем разом остудил гнев русалки. – Таллани, я действительно пришёл просить прощения у Ильвилы. Я понимаю, что сильно её обидел и что она не хочет меня видеть, но прошу тебя, передай, что я сожалею. Я... я приревновал тогда и наговорил глупостей, как дурак.

– Как скотина и последний негодяй, – желчно поправила его Таллани.

– Если тебе так будет легче, зови как хочешь, – одними губами улыбнулся Мирниас. – Кажется, я заслужил...

– Ильви – доверчивая девочка, а ты... Эх!.. Дурак и есть, – махнула рукой русалка и отвернулась, устав ругаться.

– Я прошу у неё прощения, – с трудом выговорил артефактор. – Я ей подарок принёс, на том берегу лежит... Возьми, пожалуйста, передай Ильви, если тебе не трудно.

– Ишь, какой умненький выискался! – снова начала заводиться русалка. – Думаешь, подарочком откупишься? Ну нет, не выйдет у тебя так легко... Эй, ты чего падаешь?..

Ослабевший от потери крови Мирниас резко осел, почти рухнул на прибрежный песок и шевельнул немеющими губами:

– Ну, не выйдет так не выйдет... А подарок возьми, это светильник зачарованный, подводный. Будет у вас зимой своё солнце...

Магесса скептически осмотрела почти потерявшего сознание Мирниаса и велела Таллани:

– Оставь его, пожалуйста, а то он кровью истечёт, пожалуй, пока ты всласть его изругаешь.

– Туда и дорога, – пробурчала русалка, но гнев её явно остыл. – Вылечишься, приходи... продолжим разговор, плюхатель! А сейчас сплаваю, так уж и быть, за твоим подарочком.

Она кокетливо помахала рукой на прощание и скрылась под водой, вынырнув уже почти на середине реки. Айриэ свистнула коню, оставленному на лесной дороге чуть подальше, чтобы не подвергался опасности пострадать от когтей хогроша. Шоко вскоре появился, а магесса задумчиво произнесла:

– Кажется, Шоко, нам с тобой пора заказывать двухместное седло. Слишком часто в нашу компанию затёсывается этот третий лишний.

Молодой маг на подковырку не отреагировал, с трудом оставаясь в сознании. Конь надменно фыркнул, принимая на себя вес хозяйки. Магесса, резерв которой восстановился уже почти на четверть, наложила на Мирниаса заклинание левитации и притянула того к себе, заставив мага зависнуть над седлом.

– Ножки раздвиньте, Мирниас, – насмешливо велела она и, когда он послушался, опустила полуобморочного юнца в седло. Он тут же вцепился в одежду магессы и навалился ей на спину.

– В следующий раз потащу его волоком или поперёк седла – как орки пленников перевозят, – мрачно пообещала себе магесса. – Он мне надоел!..

ГЛАВА 13

Пришедший на другой день Тианор был непривычно тих, ласков и нежен, просто котёночек прирученный. Ну или пасторальный барашек, жаль только, не белоснежный.

Прямо с порога страстно набросился, целуя куда придётся, бормоча ласковые глупости про то, как он хочет свою ненаглядную магессу прямо сейчас и сразу, всю целиком.

– Тин, ты голодный? – невинно осведомилась Айриэ. – Я чувствую себя слегка неуютно – опасаюсь стать твоим обедом.

Он гордо проигнорировал язвительность любовницы и удвоил старания. Айриэ позволила себя ублажить и охотно отвечала на ласки. Только после любовных игр менестрель расспросил про её вчерашние приключения. Айриэ целенаправленно очерняла бедолагу Мирниаса, рассказывая о своих подозрениях в его адрес, якобы усилившихся после столь своевременного появления артефактора на поле битвы с тварью. Тианориннир старательно охал и возмущался в нужных местах. А может, не старательно, а вполне искренне, кто его разберёт.

Айриэ, надо сказать, с некоторых пор усомнилась в своей способности чувствовать ложь. После переполненного искренностью Фирниора, такого солнечного и сияющего... и так великолепно лгущего, что она даже не заподозрила. М-да... каждый раз, как соприкоснёшься с людьми поближе, они умудряются тебя чем-нибудь поразить, после стольких-то лет. Давно бы привыкнуть пора, а всё не получается...

Ничего, не в первый раз люди так... царапают душу и не в последний. Переживём. Если Тианор играет против неё, это неприятно и грязно даже, но не так уж и тяжело. К полуэльфу Айриэ не привязывалась, он просто ещё один знакомец, возникший на её пути и обречённый на неизбежное забвение, как только она уедет. Если бы она всех своих любовников запоминала, никакой памяти не хватило бы... даже легендарной драконьей. Но расставаться Айриэ предпочитала легко и по-доброму, не питая отрицательных эмоций (кому они нужны?..) и не посылая проклятий вслед предавшему её доверие бывшему приятелю. По прошлому опыту она помнила, как долго потом что-то ноет и тянет глубоко в душе, а тебе приходится делать вид, что всё в порядке и ты вообще бесчувственная, людские выходки тебя задеть не способны.

Нет, если кто и постоянен, так это эльфы, с которыми Айриэ, правду сказать, общалась довольно мало, но всегда к взаимному удовольствию, и гномы. Вот уж кто надёжен, как скалы. Никакое землетрясение гномью дружбу не разрушит, если сумеешь её заслужить. Честность в ответ на честность, доверие в ответ на доверие, и спину всегда прикроют, не спрашивая, насколько это выгодно. В отличие от.

Айриэннис фыркнула, подсмеиваясь больше над собственными претензиями к роду людскому. Ничего. Если подозрения в адрес Тианориннира подтвердятся, она это легко переживёт – просто окончательно причислит менестреля к людям, несмотря на всю его отцовскую кровь. И это будет приговором, до конца его долгой жизни.

Почему-то гораздо сильнее её задевало двуличие Фирниора. Может, потому что сначала он показался таким

живым, настоящим

, а потом выяснилось, что ничем он от большинства людей и не отличается. Люди такие противоречивые... но когда-нибудь Айриэ привыкнет, обязательно.

– Айнура, ты меня слушаешь? – насмешливо поинтересовался менестрель, хотя обиженные нотки в голосе также наличествовали.

– Нет, – лениво приподняла уголки губ магесса.

– Честность украшает, не спорю. – Полуэльф с глубокомысленным видом изучал недавно побелённый потолок. – Но если тебе вдруг станет интересно, я повторю, на всякий случай. В течение ближайшего часа мне должны прислать ?письмоносца?, так что, если ты не возражаешь, я ещё немного позлоупотребляю твоим терпением. Но если я мешаю, ты скажи, я как раз успею уехать куда-нибудь в лес, где никто не увидит, что я получаю письмо.

– Тин, не говори глупостей.

Айриэ произнесла это спокойно, лишь самую малость обозначив голосом предупреждение остановиться. Сцен ей только не хватало и выяснения отношений. Тогда Тианор сразу же перейдёт в длинную шеренгу её ?бывших мимолётных?, несмотря на всю его полезность и приятность.

Менестрель был умным полукровкой и вдобавок прекрасно улавливал малейшие оттенки чувств в голосе собеседника. Он моментально заулыбался, извинился и предложил в знак раскаяния сделать массаж. Знал, как подлизаться. Айриэ это всецело одобрила, уже успев познакомиться с его умелыми, очень чуткими пальцами. Тин делал массаж просто восхитительно; каждая клеточка спины прямо-таки пела и даже мурлыкала после его волшебных рук.

– Иди сюда, Тин, я тебя тоже порадую... Ручками, ручками... я в рот что попало не тяну и тебе не советую... Вот так... и так...

Радовался Тин бурно, до громких блаженных стонов и ошалело-счастливого вида. Оценив дело рук своих, Айриэ хмыкнула и оставила полуэльфа отдыхать, а сама удалилась в мыльню, прихватив полотенце и бутылёк жидкого мыла с запахом моря и солёного ветра. Закончить бы это расследование поскорее, да съездить куда-нибудь на юг Картивии, а то и вовсе к эльфам в Альтиналь – там море ещё долго будет ласковым и тёплым...

Возвращаясь обратно, Айриэ услышала доносящийся с улицы непривычный для тихого заведения Гриллода гомон. Любопытства ради выглянула во двор и с приятным удивлением обнаружила только что прибывший гномий обоз – несколько крытых повозок, запряжённых статными мохноногими тяжеловозами. Ну вот, не успела затосковать по общению с бородатыми, а они тут как тут! По двору деловито сновало десятка полтора гномов, и Айриэ принялась крутить головой, высматривая, нет ли знакомых среди прибывших. Тут же справа на неё налетел бородатый вихрь и приветственно взревел, стискивая магессу в горячих объятиях:

– Айнур-ра! Тебя ли я вижу, алмазная моя!

Висевшее на её плече полотенце едва не свалилось в лужу, но было подхвачено у самой земли и с галантным поклоном возвращено владелице. При этом заплетённая в косицу борода гнома, аккуратно заткнутая за пояс, выскользнула и едва не окунулась в ту же самую лужу, но также была вовремя поймана и водворена на место. Да, у Конхора из клана Фиар-хорр-Зандаг всегда была отменная реакция.

– Конхор, старый бродяга, а ты здесь что делаешь? – Магесса, улыбаясь до ушей, стиснула в ответ широкие плечи приятеля и поймала любопытный взгляд Фирниора Ниараса, разговаривавшего с одним из гномов.

Юноша вежливо поклонился магессе, продолжая слушать своего собеседника, горячо размахивавшего руками и показывавшего на одну из повозок.

– Горы-долы, Айни, тебе ли не знать, что мы ведём дела со здешним герцогом! Просто я напросился с обозом, проветриться захотелось.

– И к копчёной свининке поближе оказаться, а? – подмигнула Айриэ.

– Не без этого! – оглушительно захохотал гном. – А ты-то здесь чем занимаешься?

– Работаю, Кон, – притворно вздохнула Айриэ. – Вечерком посидим, поговорим.

С ?глушителем?, а то и под ?пологом тишины?. Конхор понятливо кивнул, но от подколки не удержался, он всегда любил пошутить:

– Работаешь, значит? Это теперь так называется? Да у тебя же вид хорошо удовлетворённой женщины, только что бывшей с мужчиной! И опять не со мной, кстати!..

Айриэ насмешливо фыркнула и от души двинула приятеля кулаком в плечо.

– Всё-то ты заметишь, ищейка несчастная! Работа сама по себе, мужчина сам по себе.

Вскинув глаза, опять случайно наткнулась на взгляд Фирниора. Теперь тёмно-серые глаза почему-то выражали злость, тёмные брови были сдвинуты, а нижняя губа прикушена. Впрочем, юноша тут же отвернулся, а вскоре вовсе исчез со двора.

Конхор тем временем с умилением разглядывал магессу.

– Горы-долы, ну до чего же я рад тебя встретить, Айни! Сколько это мы не виделись, а? Года два уже? Совсем нас забыла, чароплётка?

– Вас забудешь! С Бромором мы виделись не так давно, кстати.

– Он говорил, – кивнул Конхор, широкой ладонью проводя по заплетённой бороде, будто проверяя, на месте ли она.

Конхор Фиар-хорр-Зандаг был давнишним приятелем Айриэ и знал несколько её обликов. Заговорщически подмигивая, говорил, что нынешний – его самый любимый, потому что в этом случае они одного роста с магессой. Гномы редко вырастали выше пяти футов семи дюймов, Кон как раз был такого роста. Плечистый, сильный, немного задиристый, весёлый и шумный, он никогда не унывал, обожал приключения и редко сидел на одном месте. Благо что клан Фиар-хорр-Зандаг вёл дела в разных концах Аэданира. Это позволяло Неугомонному Кону, как именовали его родичи, приносить пользу клану и одновременно удовлетворять свою тягу к перемене мест.

Конхор был одет в тёмно-коричневые штаны, белую рубаху с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые волосатые руки, и добротные башмаки. Гномьей, разумеется, работы – лёгкие, прочные, в таких даже в самую жару комфортно. Объёмное пузечко чуть выдавалось вперёд, но лишнего жира у Кона почти не имелось, в остальном он был подтянут и мускулист. Нос у него был толстоватый для человека, зато типичный для представителей его расы – короткий, с широкими ноздрями и округлым, чуть вздёрнутым кончиком, щёки – круглые и румяные, светло-голубые глаза казались маленькими из-за привычки щуриться. Нависавшие над глазами роскошные густые брови, клочковатые и рыжеватые, добавляли его облику живописности, а жёсткие прямые волосы издалека напоминали медную проволоку. Говорил он на Всеобщем, как все гномы, чуточку раскатисто выговаривая ?р? и твёрдо, жёстко даже – остальные согласные.

Его троюродный брат Бромор знал об Айриэ ещё больше. Он работал на Орден и хранил немало тайн, не выдавая их даже родственникам. Бромора магесса без колебаний называла своим другом, но и Конхора она тоже рада была видеть.

Вечером Кон заявился к ней, как и обещал, с бочоночком гномьего тёмного пива и несколькими косицами подкопчённого сыра, прекрасно зная вкусы подруги.

– Вы сюда надолго? – спросила Айриэ, когда они устроились за столиком и чокнулись кружками.

– На несколько дней. Наш обоз сюда обычно раз в два месяца приходит. Может, останемся на Праздник Начала Осени, тут весело празднуют.

– В этом году, Кон, веселья будет немного.

– Что так? – насторожился гном, и Айриэ рассказала всё без утайки, ему можно было доверять.

– Горы-долы, дело дрянь, – глубокомысленно заключил Конхор, выслушав рассказ.

– Если у тебя дела с Файханасами, заканчивай их поскорее, не оставляй на потом, – усмехнувшись, посоветовала магесса.

– Понял уже, алмазная моя. С кем потом нам дело иметь придётся? Нынешних-то герцогов всех... того или кто-то останется?

– От степени вины каждого зависит, Конхор, – вздохнула Айриэ. – И от решения его величества Кайнира.

– Будто он тебе указ! – фыркнул гном, делая хороший глоток из своей кружки.

– Там видно будет, Кон. Я пока слишком мало знаю о виновности каждого, тяну время... до осени.

– Я так и подумал, Айнура.

– Я бы тебе, Кон, посоветовала уехать отсюда поскорее. Заканчивайте ваши дела и уезжайте, не ждите праздника.

– Помощь тебе нужна, алмазная моя? – глядя ей в глаза, спросил гном. – Если что, я своих отправлю, а сам останусь. Ты меня знаешь, мой топор в деле видела.

– Спасибо, дружище, но я справлюсь. Мне Файханасы ничего сделать не смогут из-за ?ответного проклятия?. Старый герцог умён и осторожен, он не станет рисковать всем родом.

– А спину тебе кто прикрывать будет? – насупил косматые брови Кон.

– Кон, я справлюсь, – повторила она. – Ты лучше сам осторожнее будь. Не ходите по деревне в одиночку и без оружия, особенно по вечерам.

– Мы-то этому хогрошу зачем? Гном – добыча жёсткая, можно и зубы обломать, – хищно ухмыльнулся он. – Да и беременных среди нас как будто нет. И за нами – наши кланы.

– Оружие-то хоть зачарованное?

– Обижаешь, горы-долы! Какой порядочный гном согласится носить оружие без чар? Конечно, чары наложены, в том числе и от подземной нежити. Не хуже лунного серебра бьёт.

За гибель гнома мстил весь клан. Не считаясь ни с какими расходами, искали виновника и карали по-своему. Гномьи законы мести были превыше человеческих, даже на территории королевств людей. Да и попробуй, откажи гномам в их священном праве мстить за убитого родича – когда у гномов в руках тайная власть. Человеческое золото лежит в гномьих банках, люди берут у гномов в долг. Впрочем, к чести бородатого племени, они никогда своей властью не злоупотребляли, но в случае нужды могли подёргать за золотые ниточки, вынуждая человеческих владык поступать по совести, даже если те знать не знали, что это вообще такое – совесть. Учили, иногда жёстко, но всегда – по делу. У гномов честность – в крови и даже в костях, а во власти, золотой мишуре, почестях и прочей чепухе они не нуждались.

Гномы и эльфы – противовес, держащий этот мир, раз уж драконов тут не стало. Только эльфы – противовес магический, а гномы – физический, если можно так выразиться. Сдерживающий фактор для неугомонных людей – безответственных, склочных, воинственных, бездумно нарушающих Равновесие неразумных созданий, которые мало задумываются о том, в каком мире будут жить их ближайшие потомки. ?Люди – как те бабочки-однодневки, покружатся, нагадят и помрут, а ты расхлёбывай всё, что они натворили?, – ворчали иные гномьи короли и старейшины кланов. Ворчали, но – делали, исправляли, учили и умудрялись приставить к делу даже отпетых преступников. Причём в буквальном смысле слова: гномьи кланы издавна ввели практику выкупа человеческих каторжников, платя полновесным золотом за каждого преступника, которого они мстительно заставляли работать – в шахтах или, скажем, на строительстве дорог. Убежать от гномов было невозможно, а заставить работать они умели безо всяких кнутов и надсмотрщиков. Человеческих королей эта практика устраивала: на обычной каторге преступники дохли как мухи от непосильной работы и болезней, так уж выгоднее сразу их гномам продать, хоть польза будет. Гномы ручались, что ни один преступник обратно на волю не выйдет, пока не искупит всё, что натворил. Меру вины они определяли сами, по своей гномьей справедливости. Правда, выкупали они далеко не всех, руководствуясь исключительно собственными соображениями. ?Этот нам подойдёт, этот нет?, – вот и весь разговор. Те, кого выбрали, наверное, могли считать себя везунчиками, получая шанс на новую жизнь в некоем отдалённом будущем. Да и условия в подобных ?исправительных учреждениях? были, мягко говоря,

не

человеческими и даже вовсе – нечеловеческими. Гномьими они были, этим всё сказано. Чистота, удобство, относительная свобода передвижения – в рамках особого поселения, для некоторых – возможность выбрать себе занятие по душе из числа предложенных, весьма неплохие заработки, ибо гномы рабский труд не использовали. За работу платили, часть денег шла на содержание заключённого, остальным он мог распоряжаться по своему усмотрению, покупая необходимое в гномьих лавках. В общем, каторга каторге рознь... Бромор, друг Айриэ, сейчас как раз и занимался делами фиарштадских каторжан, а раньше с ним был и его кузен. Но Конхора долго на одном месте не удержишь, неудивительно, что он нашёл себе другое занятие, на то он и Неугомонный Кон.

– Айнур-ра, а давай мы твоего монстра приманим и прибить тебе поможем! – азартно сверкая глазами и от возбуждения говоря особенно раскатисто, предложил гном.

– Как ты себе это представляешь? – скептически спросила Айриэ. – Хочешь сам приманкой поработать? Не позволит герцог своему прикормленному магу на вас нападать, рискуя обострить отношения со всем Фиарштадом, мы же только что об этом говорили.

– А зачем тогда нам советуешь не гулять по Кайдараху в темноте?

– На всякий случай, мало ли. Если маг достаточно своеволен... или уже безумен, то герцог ему не указ. В общем, на неприкосновенность надейся, но вокруг оглядываться не забывай, тогда и цел останешься.

– Ух, какое мудрое изречение, алмазная моя, ты прямо как наши старейшины! – задиристо фыркнул гном. – Да только я осторожничать на пустом месте не привык, не по мне твой совет. Чтоб мне в Кошмарной шахте сгинуть, если я такое развлечение пропущу! В общем, так: нас тут шестнадцать морд в обозе, так восемь каждую ночь будут тварь выслеживать, остальные восемь – отсыпаться. Будем по двое в засаде сидеть в разных концах деревни, осторожненько, чтоб герцогским гвардейцам глаза не мозолить. А то доложат про нас своему хозяину, а тот – колдуну, вся затея насмарку.

– Ну попробуйте, – с некоторым сомнением согласилась Айриэ. Она не слишком верила, что придумка Кона поможет выследить хогроша, тот же не каждую ночь по деревне бегает. Когда маг посылает тварь на охоту, то делает это целенаправленно, да ещё так, чтобы косвенные улики указывали на Мирниаса. – Я вам экстренных ?письмоносцев-путеводителей? дам, чтобы сразу мне сообщить и привести, если что заметите. Буду с вами в засаде сидеть, точнее, дремать рядышком. Вас, как ты совершенно справедливо заметил, шестнадцать... бородатых физиономий, а я у меня одна, мне спать когда-то тоже надо.

– Годится! – повеселел гном. – Пару наших дорожных плащей возьмёшь и выспишься в лучшем виде, пока я или кто из моих парней тебя охранять будут. Не знаю, как у этого хогроша с нюхом дело обстоит, но мы воспользуемся охотничьими амулетами, отбивающими запах, тогда точно не учует.

Айриэ про себя тихонько вздохнула. Ох уж эта давно ставшая притчей во языцех гномья активность!.. Ну да ладно, Кон дело предлагает, шансы на убийство хогроша определённо повышаются. На охоту он обязательно отправится, может, даже в сегодняшнюю ночь. Хогроша она у реки неплохо потрепала, наверняка ?маг-враг? потратил немало накопленного запаса магической энергии на то, чтобы привести своего питомца в порядок. А для пополнения запасов нужны новые жертвы...

– Начнём сегодня же! – Конхор допил остатки пива и решительно отставил кружку в сторону. – Алмазная моя, я пойду своих озадачу, а ты пока тоже собирайся. Встретимся у наших повозок во дворе.

Перед выходом Айриэ наложила на гномов ?отвод глаз?. Теперь их заметят, только если дотронутся до скрытого заклинанием гнома или тот сам заговорит, ей же собственная магия видеть компаньонов ничуть не мешала.

– Надолго это? – спросил один из гномов, самый молодой и азартный, только что не подпрыгивавший на месте от предвкушения приключений.

– Утром само развеется, – пообещала магесса, направляясь с Конхором и его приятелем Стагиром в сторону таверны, где они и решили засесть в засаде – в том переулке, где нашли Пайпуша.

Магесса устроилась довольно удобно, подстелив на землю один гномий плащ и укрывшись вторым, благо плащи были на совесть зачарованы, защищая владельца от сырости и холода.

Ночь выдалась промозглой, напоминая о близости осени; холодная роса выпала с вечера, по земле стелился не менее холодный туман, норовя пробраться под одежду, но пасуя перед гномьей добротностью. Было примерно пол-одиннадцатого, когда магесса уже вознамеривалась вздремнуть, но заметила шедшего со стороны таверны долговязого типа. Разумеется, это был Мирниас – из местных уже никто, кажется, не рисковал выходить на улицу после наступления темноты. Маг брёл неторопливо, слегка пошатываясь – очевидно, переусердствовал с вином. Айриэ лениво следила за его извилистым передвижением, не собираясь показываться артефактору на глаза. Но потом её посетила мысль, что Мирниас прямо-таки напрашивается на то, чтобы стать следующей жертвой. А если хогрош появится, но нападёт на кого-то другого, то Мирниаса опять придётся подозревать... Сие магессе изрядно надоело, признаться, так что она решила поступить проще.

Взяла и выскочила на дорогу прямо перед носом молодого мага, одновременно снимая с себя ?отвод глаз?. Юнец повёл себя нервно и неприветливо, шарахнув в Айриэ молнией. Заклинание бесславно развеялось, столкнувшись с выставленным щитом – магесса подозревала подобную реакцию, защитившись заранее, а Мирниас от испуга, кажется, протрезвел.

– Вы!.. Да чтоб вас клан бешеных орков отлюбил!.. – выпалил с перепугу Мирниас и, осознав, что и кому сказанул, испугался ещё больше: – Я...п-прошу прощения, м-мэора Айнура... Я не хотел, просто вы так внезапно вы-выскочили...

– Приняли меня за хогроша? Ничего, бывает, особенно после посещения таверны, – едко утешила его Айриэ.

Даже в неверном лунном свете было заметно, как Мирниас покраснел.

– Я, может, и перебрал слегка, но не настолько же!..

– А если бы так в обычного человека – молнией? Нервишки у вас пошаливают, Мирниас.

– Простите, мэора... Ой!.. А ?ответное проклятие?? – испуганно проблеял Мирниас. – Я ведь в вас боевым заклинанием запустил, мэора. Теперь всё?..

– Не переживайте, нервный вы наш, ничего с вами не сделается. Проклятие не сработает, потому что я знаю, что вы не конкретно мне вред причинить хотели, а просто испугались.