Драконодав

Глава 8

Рыцарские времена не прошли. Просто драконы стали другими.

Артур Конан Дойл

Завёлся в окрестностях дракон, отписался его светлости, однако наш драконоборец что-то забарывать чудовище не торопился. Вообще последнее время герцог сдавать начал или просто раньше я глядел на его светлость как на бога? Мне казался сей достойный муж неутомимым, воинственным, охочим до женщин и выпивки – настоящим благородным рыцарем. А получалось: герцог малограмотный, глуповатый, обделённый мужской силой и трусоватый малый, хоть совсем не старый. Конечно, над слугами и псарями лютовать мастер, а давешнего герцога Этьенского забоялся на копьё принять. Надо сказать, герцог был хорош для турниров, однако побеждён драконодавом, а значит негодной выучки. Поэтому без его светлости пришлось отправляться в поход.

Дракон успел сожрать парочку тонкорунных овец, чем лишил меня пары золотых экю, впрочем, драконова шкура будет стоить три сотни двойных экю. Известное дело, что требуется для забарывания дракона: пара дюжин рыцарей с копьями, половина естественно погибнет. Или один искусный копейщик, может немного обгореть, но справится с драконом. Самое трудное – найти дракона, скотина постоянно куда-то летит, может уклониться от боя, спрятаться. Драконы они вообще разные: зелёные – молодые и слабые, редкие красные, тоже слабые, золотые – слабые, но шкура ценится дороже чёрных, а самые сильные конечно чёрные. Понятное дело, чёрный дракон решил овец моих пожрать. Скакали неделю, всё твари на месте не сиделось. Хорошо никого не порешил, только корову задрал, да зайцев и кабанов без счёта. Сожрёт кого и спать, дня три может отлёживаться. Места у нас глухие, хуторов немного, пока крестьяне выследят логово, пока расскажут разъезду рейтарскому, чудище куда улетит. С другой стороны дракон летал кругами, можно сказать вокруг холма Святой Лусии, поэтому решили ловить дракона на барана. Драконы, как известно страшно любят баранину, особенно если баран мощный, бодучий и овец кроет помногу. С другой стороны его светлость тоже бараньи яйца любил жареные, говорил мужской силы прибывает, впрочем, судя по последним сведениям, даже если оставить всех баранов герцогства без бубенчиков, силы у его светлости слабые.

Баран попался такой, что боевого рыцарского коня мог забороть, еле привязали к врытому столбу. Животное злобно пялилось, разбегалось и старалось забодать проезжавших мимо, только прочная верёвка сдерживала этот комок ненависти, глядящий налитыми кровью глазами. Присланный из аббатства монах, призванный задокументировать наш славный поход даже прочитал изгоняющую злых духов молитву над бараном, отчего тот стал беситься ещё больше. Если на такую лакомую добычу не прилетит дракон – значит я в драконах ничего не понимаю. И правда – прилетел – только зелёный. Здоровенный такой, приземлился подле барана, потоптался, а баран как разбежался, да дракона прямо в брюхо и боднул. Надо сказать, дракон подпрыгнул от неожиданности и обиды, запутался в крыльях, упал и завыл. Баран же разбежался ещё раз и боднул дракона вбок. Дракон сел по-собачьи с таким обиженным видом, что хотелось бедолагу пожалеть. Но, хоть дракон был не тот, пришлось стрелять в него из кулеврины – этакой маленькой бомбарды или огромной аркебузы. Решили испытать новинку на драконах – копья ломать в просвещённые наши времена уже было дурным тоном. Кулеврина была спешно заряжена каменным ядром, установлена на сошку и пока дракон плакал от обиды, а баран готовился снова боднуть дракона, я прицелился и выстрелил.

Кулеврина лягается как мул, приходилось стрелять, положив огромную подушку, но всё равно рука немела, в ушах стоял грохот, воняло жжёным порохом и пыжом. Баран, надо сказать, оказался стойкой скотиной – он презрительно поглядел на меня, затем перевёл взгляд на дракона. Тот упал, как подкошенный, не оправившись от атаки барана, видимо даже не понял, откуда ему смерть вышла. Ядро попало точно в грудь, сердце у драконов правее сильно, почти в середине и ниже человеческого. В голову стрелять бесполезно, мозг у дракона упрятан в толщине кости, глаза тоже закрываются толстыми костяными пластинками, много рыцарей полегло, стараясь отрубить дракону голову или проткнуть в глаз. Опять же, если дракон атакует – делает это зверюга быстро, по шее не попасть, зато огненная струя, когти и хвост в избытке рыцарю достаётся. Помнится аглицкие лучники, похваляясь, что резали как свиней рыцарей, вышли супротив дракона – утыкали как подушечку для булавок, а всё одно дракон их сожрал вместе с луками. А убил дракона тогда справный рыцарь как положено копьём.

Баран продолжал бесчинствовать, еле утащили дракона, чтобы снять шкуру. Вечерело, всем хотелось есть, поэтому решили обедать драконятиной. Вообще мясо на любителя, мало кто готовил драконятину, наверняка, если вымочить его вонючее мясо в настое трав, да пожарить с сельдереем на масле с грибами, поди толк выйдет. А если пробовали, как мы, просто на углях запекать – жёсткое, отдаёт волчатиной, готовится долго, снаружи обгорает, внутри с кровью. На этот раз много было сковородок и котлов, были и оруженосцы и рейтары и крестьяне в походе, поэтому решил выдать всем разных кусков туши и велел приготовить по-разному. Нарезали кусков с хвоста, бёдер, груди, оруженосцы решили даже сердце и печень непременно съесть, чтобы значит силой чудовища напитаться. По мне так герой нашего похода баран – вон как таращится буркалами своими, готов всех забодать. Может на барана, а может на запах разделанного дракона прибыл чёрный дракон. Баран, надо сказать, в шоке присел сам теперь навроде собаки и застыл, не моргая.

Тварюка была удивительно красивой и грозной: огромный, лоснящийся, когти размером с барана. Видимо дракон был весьма молодой – ни шрамов, ни следов былых сражений. Дракон заходил на посадку, раскинув свои гигантские крылья, его лапы едва касались земли, воздух от взмахов разметал несколько костров и опрокинул приготовленные котелки. Люди и кони в ужасе разбегались, дракон заревел, казалось, земля сотряслась от его могучего рыка. Пасть чудовища показала клыки, размером с добрый полутораручный меч, под бронированной чешуёй ходуном ходили могучие мышцы. Хвост чудища, усеянный острым гребнем, оставлял на земле глубокие борозды. Лагерь в единое мгновение был попросту разгромлен, большинство коней унеслось, вырвав коновязь, крестьяне вперемешку с оруженосцами бестолково метались.

– Дезире – копьё! – воскликнул я спокойно наблюдавшему за моей спиной картину оруженосцу.