Драконы любят погорячее (СИ)

Глава 4

Несколько теплых слов от Марии, ее короткие объятия, и вот уже я, ковыляю за жадным до власти грубияном. Тот тяжелой поступью шагает впереди, то и дело бросая через плечо:

- Шевелись давай! Хватит болезную корчить! Из-за тебя мне пришлось разориться на кухарку. Думал, и сегодня ты проваляешься дурындой… У-у, знал бы я... Повезло тебе, никчемной!

Пока мужчина ворчит, я иду молча. С трудом за ним поспеваю. Ноги переставлять становится все тяжелее.

Твержу себе, как заклинание: доберусь до дома и передохну.

Однако переступив порог трактира, мысли об отдыхе отступают сами собой. Мне кажется, я попала в ад кромешный. В общем-то, это и есть настоящий ад для такой чистюли, как я.

Когда я была здесь в последний раз, то думала только о том, как отсюда удрать. К тому же, свет от керосиновой лампы скрывал многие недостатки.

А сейчас яркое солнце бьет в оконца и честно, без прикрас демонстрирует высокие, в паутине, потолки, грязные столы с присохшими остатками пищи, каменные плиты на полу, в которых, похоже, намертво въелась грязь. В целом, ощущение такое, будто я зашла в общественный туалет самой дырявой дыры в мире.

Для своей задумки мне необходимо превратить это место к вечеру… хотя бы в чистое. А если успею, то в уютное. Еще мне надо будет сбегать за керосином и подготовить инвентарь для выступления. Все эти мысли одной строкой пробегают в сознании, когда я поворачиваюсь к суровому «дяде», засучив рукава.

- Где тряпки, ведра, веник, вода?

- Ты опять под болезную косишь? Думаешь, поможет... - начинает тот, но, видимо, что-то читается в моих глазах, потому что на полуслове боров замолкает и тычет в дальний угол помещения.

Там я нахожу все необходимое для уборки и последующие часы, как заводная, подметаю, мою, скоблю, снова мою. Щедро поливаю водой единственные деревянные предметы в помещении - столы и скамьи. Чем больше жидкости в себя впитает древесина, тем меньше шансов останется на случайное возгорание.

В результате моих стараний, помещение потихоньку обретает нормальный вид. Конечно, это место далеко от привычных мне стандартов, но, по крайней мере, оно больше не вызывает отвращения.

Параллельно с уборкой, посматриваю за перемещениями «дяди».

Когда тот понимает, что я увлечена делом, то расслабляется и уходит с наблюдательного поста. Сначала идет на кухню, откуда возвращается с бараньей ногой, - при виде мяса я чуть в слюне не захлебываюсь! - потом встает за барную стойку, чтобы хлебнуть какого-то пойла, а затем отправляется в одну из комнат на втором этаже.

Вот и правильно. Поел, попил — значит, надо поспать.

Примерно через пол часа его отсутствия, выскальзываю наружу и поспешно двигаюсь на край деревни за керосином и огнивом.

«Мариус просил записать на свой счет», - вру Косматому Тоду, и тот доверчиво протягивает мне наполненный керосином кожаный сосуд и кусок огнива.

Зажимая в руках добытые сокровища, мчусь обратно. «Мчусь» - это, конечно, сказано громко. Скорее, семеню. Причем от слабости то и дело кружится голова и временами меня заметно заносит в сторону.

Возвращаюсь назад к моменту, когда помощник кузнеца приносит в трактир все заказанные мною вещи. Придирчиво их осматриваю и остаюсь довольная.

Стопроцентное попадание!

Мариус все еще дрыхнет, его раскатистый храп слышен аж из-за двери. Поэтому с новым инвентарем отправляюсь на задний двор, кое-где вымощенный плоскими камнями, умоляя фортуну подсобить мне еще немного — пусть «дяде» приснится увлекательный сон, пока я готовлюсь к выступлению.

Задний двор окружен высоким деревянным частоколом. Надеюсь, у здешних соседей нет традиции подглядывать друг за другом через забор.

Сияю от предвкушения, когда прикрепляю к «веерам» пучки смолистой бересты, которую я отковыряла от ели во время прогулки с Марией. Остатки бересты прикручиваю к цепи — эта конструкция послужит мне вместо поев. Затем прячу принесенные вещи в тряпках и ведрах для уборки. Как я уже поняла, кроме меня, убираться в этом месте никто не спешит.

После этого вновь выхожу на задний двор и проверяю пригодность керосина для огненных плевков. Понюхав, ощущаю знакомый маслянистый запах, без всяких примесей. Беру в рот — вкус меня тоже устраивает. На поверхности плоского камня капаю несколько капель, и поджигаю. Горит ровно, даже довольно слабо, без всполохов. Хорошо.

Внезапно замечаю на коже запястья слабое свечение пламени!

Что? Я горю?

Черт!

Быстро прижимаю участок кожи к земле.

Огонь уходит, и я осматриваю горевшую поверхность руки. Странно… Не покраснела, не вздулась и не болит ни капельки, как раньше бывало.

Это как?

Я… не горю?! Я теперь несгораемый шкафчик?!

Бред.

Покачав головой, обещаю себе разобраться с этим попозже.

А пока приступаю к последнему пункту в своем плане. Чтобы не упасть в голодный обморок, захожу на кухню и отрезаю себе щедрый кусок хлеба. Я не знаю, как «дядя» контролирует еду, что здесь за правила, но я обязательно должна поесть. Огненное шоу требует предельной концентрации. Если совершу ошибку, то подожгу себя или устрою пожар. Так что между вероятным самовозгоранием и недовольством «дяди» выбираю последнее.

Итак, на закате в помещение заходят первые посетители, в числе которых вижу Фредрика. Мужчина, зажимая под мышкой струнный инструмент, скромно усаживается в уголок и дожидается от меня условленного сигнала.

Первым делом обслуживаю клиентов, таская им из кухни еды на подносе, а хозяин наливает им выпивку.

Когда в трактире набирается семеро посетителей, - по словам музыканта, это обычное число для каждого вечера, - я незаметно затягиваю волосы мокрой лентой и обрызгиваю себя водой. Затем машу Фредрику рукой, и помещение наполняет веселая, струнная музыка. Играет он неплохо, в который раз заставляя поверить, что удача на моей стороне.

Пока Мариус со свирепым лицом идет разбираться с музыкантом, что выступает здесь без приглашения хозяина, я набираю в рот керосина, незаметно заготовленную, горящую лучинку подношу ко рту, и выдыхаю пламя наружу.

Все срабатывает идеально.

В зале смолкают пьяные разговоры, все посетители изумленно таращатся на меня, и хозяин пялится заодно с гостями. Только Фредрик продолжает играть, как мы заранее договаривались.

Все идет по плану, однако огненные номера гораздо эффектнее смотрятся в кромешной тьме, а тут несколько керосиновых ламп зажжены. О них я очень некстати забыла, и что теперь делать, не представляю.

Метаться во время выступления по залу и лампы гасить — совсем несолидно. К тому же, хозяин заведения мне этого точно не позволит.

- Рянка, - ревет Мариус из дальнего конца зала. - Ты чё это опять удумала? Или в прошлый раз тебе мало досталось?