Драконье гнездо

8

Метнувшийся из комнаты в кухню смерч в мгновение снова очутился рядом со мной. Два определяющих, что именно произошло, шлепка ладонями по придавившей меня туше — и Дрейвен так же мгновенно решил мою проблему, да ещё одним выстрелом убил двух зайцев: с неимоверной силой он ухватил сдохшего «паука» за конечности, приподнял и с размаху, с полуоборота вокруг себя, швырнул мертвое тело в дверной проём. Два уродливых силуэта, только-только было выросших и задвигавшихся на пороге, тут же снесло назад, на взвизгнувших от неожиданности агрессоров внутри комнаты.

— Ты жива? — мокрые от крови (чьей?!) пальцы скользнули по моему лицу.

— Да! — выдохнула я, стараясь изо всех сил вылезти из ловушки между столом и стеной и мыча от раздражения, что не получается.

Дрейвен подхватил меня под мышки и рывком выволок из капкана. Я только и успела пнуть останки стола, едва ноги задвигались.

Выдрал он меня вовремя.

Не сразу сообразившие, в чём дело, «пауки» несколько секунд — кто растерянно визжал, выбираясь из-под свалившегося на них тела (сбило, я так поняла, троих), кто, потеряв ориентиры — в самой кухне же темно! — кружил по комнате. Это дало нам немалую фору. Когда первый всё-таки снова, правда, уже не столь уверенно оказался на пороге, уиверн врезал ногой по стене, у которой меня придавило. Я крепко обнимала его за шею, чтобы его руки-ноги были свободными. Но обнимать было нетрудно и одной рукой: плащ на нём не застёгнут, так что я обвила ногами его пояс — и, слава небесам, на нём нет твёрдого жилета! На этот раз я всё-таки умудрилась положить на его плечо пулемёт. Озлившиеся «пауки» рванули на звук пробиваемой дыры — и тут я наконец дала очередь. Стрелять с его плеча было трудно — Дрейвен прижимал меня к себе очень плотно. Но одной очереди хватило, чтобы мутанты шарахнулись от кухни, остервенело вопя.

Ещё один удар. Я увидела, как заклубилась пыль в месте слома. Там свет!.. Удар третий — и Дрейвен перепрыгнул через ощеренную кромку дыры и кинулся куда-то. На всякий случай я снова дала очередь. Она прошла мимо чёрной дыры, но мелькнувшие в ней тени убедили меня, что очередь оказалась не напрасной: на некоторое время отпугнула «пауков» от желания преследовать нас.

Где мы? Я немедленно убрала пулемёт — не в кобуру, естественно. До неё не дотянуться сейчас. Просто сунула между нами, с внутренним нервным смешком вспомнив старинную сказку, как рыцарь и прекрасная дева, предназначенная для короля, спали вместе, но разделённые мечом… Оружие я убрала, не желая, чтобы оно вылетело из рук в самый неподходящий момент, потому что Дрейвен бежал узким переулком, между двумя стенами, высоте которых наверху (я задрала голову раз) не видно конца. Переулок был настолько узок, что я невольно вжала голову в сжатые же плечи.

— Дрейвен, они нас не найдут по следам?

— Не успеют.

Что значила его фраза, я воочию увидела через некоторое время, после того как уиверн, прижав мою голову к себе, заскочил за угол. Здесь он спустил меня на дорогу и стремительно развернулся к повороту. Быстрое бросающее движение рукой. Снова схватил меня за руку и потащил дальше, уже высвистывая дорогу… Секунды — и свист потонул в грохоте взрыва.

Горячим воздухом, наполненным пылью и песком, из переулка нас только слегка опахнуло — отбежать успели довольно далеко.

Укоризненное ворчание снизу заставило вздрогнуть лишь одну меня. Дрейвен только усмехнулся. А я машинально перевернула экран включенной вирт-связи, подсвечивая дорогу под ногами. Ничего себе — Мисти здесь! Он что — бежал за нами всё это время? У меня на сердце потеплело. Если он привык к дому, к определённым людям, которые хоть и не кормят его, но позволяют оставаться в доме, под крышей, ему, наверное, тяжело было бы стать бездомным. Если он пойдёт за нами… Знать бы ещё куда.

Совершенно машинально, видимо из-за включенного экрана, я попыталась дозвониться до Адэра. Увы… Как и предупредили меня ещё на верхних ярусах, на нижних связь не работала.

— Что у тебя в руках?

— Вирт-связь.

— Здесь не дозвонишься.

— Знаю.

Свист. Очень слабый. Здесь, в этом переулке, видимость небольшая — откуда-то сверху шёл свет, но очень тусклый. Но я всё-таки разглядела, что собранные для свиста губы Дрейвена сморщились в болезненной гримасе. А поскольку держала его за руку (пардон, это он меня держал за руку), то ничего удивительного, что я прочувствовала его пульс, торопливый и неровный. Брендон пару раз переболел, и я привыкла понимать по биению пульса, что с человеком неладно.

— Здесь есть место, где можно отдохнуть?

Я хорошо понимала: он не захочет остановиться, если я напрямую скажу, что хочу осмотреть его, нет ли у него, мягко говоря, повреждений кожи. Особенно, если вспомнить, что он и на моём лице оставил следы крови, когда пытался определить, всё ли со мной в порядке. Знать бы ещё, следы чьей крови… Но, если он ранен — а с «пауками» это наверняка возможно, — значит, надо хотя бы продезинфицировать раны. И есть чем. В моём ременном поясе прячется мини-аптечка. Адэр настоял.

— Ярусом выше. Пошли?

Он даже не спросил, сильно ли я устала. Что ж. Здесь он ориентируется лучше меня — и, значит, лучше понимает обстановку… Слушая свист (а куда денешься?) и машинально продолжая сжимать его горячую ладонь, я спешила за уиверном, лишь выразив промелькнувшее соображение:

— А тебя искать не будут? Те, кому ты помогал?

— Когда хоронили Келли… — У него, неожиданно для такого до сих пор бесстрастного, перехватило дыхание, и он некоторое время молчал. — Я предупредил Руди, что теперь, когда Келли нет, я ухожу. Меня здесь ничего не держит.

Теперь я бежала рядом с ним молча. Я не спрашивала больше ни о чём, хотя на языке вертелся вопрос: почему ты так легко пошёл со мной? Неужели только потому, что я сказала тебе, что я твоя родственница?.. И это был только один из вопросов — к нему. К себе вопросов накопилось больше. И главный из них: почему я сознаю, что к этому уиверну у меня нет ненависти? Почему я не воспринимаю идущего рядом, как существо, ненависть к которому я лелеяла целых три года?

— Тихо…

Уиверн остановился, прервав мои размышления, и обхлопал стену слева. Пустой зазор между стенами, в котором мы шли до сих пор, напоминал улочку лабиринта. И я удивилась, почему Дрейвен остановился именно здесь. Мисти задрал башку к невидимому потолку где-то там, наверху. Неужели он что-то понял? Или увидел?

Замерев, Дрейвен поднял ладонь выше и сильным толчком выбил плитку, закрашенную под сплошную стену. Потом ещё одну.

Я нервно оглянулась. Кажется, начиная здесь привыкать к жизни настороже, я становлюсь такой же чуткой, как обитатели нижних ярусов. И сейчас мне показалось, что навстречу нам кто-то идёт. Ступая слишком мягко. Ещё одна банда «пауков»? А ещё показалось, что становится странно тесно за нашими спинами. Если сейчас нас здесь, в узком месте, возьмут в клещи, сможем ли мы отбиться? А может, у меня начинает развиваться клаустрофобия в ограниченном бесконечными стенами переулке?

Дрейвен, между тем, снял уже несколько плиток, обнаруживая довольно широкую дыру. Обернувшись ко мне, он коротко свистнул. Неслышный, но пронизывающий звук скользнул чуть стороной, едва задев меня. Наверное, он понял, что мне не нравится это просвистывание пространства, и старается не слишком задевать меня им.

— Я подсажу тебя на стену, потом подам Мисти, — тихо сказал он.

Я встала перед ним, вертя головой по сторонам. Клаустрофобия или нет, но мне всё больше казалось, что нас окружают.

Дрейвен быстро и чётко поднял меня за подмышки и подсадил наверх, в дыру, где я удобно села, как раз лишь слегка склонив голову. Я оглянулась. Здесь придётся идти, пригнувшись. Но это не страшно. Лаз, наподобие вентиляционной трубы, закрытый со всех сторон, без бесконечного вверх узкого пространства над головой, казался гораздо безопасней тесного коридора, где до сих пор стоял уиверн.

Он, кстати, уже наклонился за котом. Я быстро подтянула ноги и встала на колени. Мисти нисколько не удивился и не обозлился моим рукам и благополучно был поставлен рядом. Кот чуть отошёл и сел, терпеливо дожидаясь нас. Дрейвена втаскивать не пришлось. Он сначала передал мне плитки, которые выломал, создавая дыру, а потом уже влез сам, подтянувшись на руках.

Пришлось затратить пару минут ещё и на то, чтобы вложить плитки на место, создавая иллюзию сплошной стены. Хотя меня так и подмывало спросить: а если они почуют наш след наверху? Успокоилась, лишь вспомнив изуродованные пальцы «пауков»: пусть мутировавшие, они всё равно оставались гладкими и скользили бы по гладкой стене. Опасаться надо высоченного ногастого, а тот в этот узкий переулок не поместится. Широковат для него.

— Устала? — спросил Дрейвен. — Сейчас дойдём до угла, там есть место посидеть.

Угол нашёлся в десяти минутах — ходьбы ссутулившись.

Сначала показалась развилка на четыре стороны. Дрейвен уверенно свернул направо — и странная труба, по ощущениям, немного подняла нас. Угол оказался небольшим тупиком, нишей, где могли уместиться двое с котом. Отсюда был один-единственный выход, так что я наконец засунула в кобуру пулемёт, который до сих пор просто боялась выпустить из рук. И здесь была даже такая роскошь, как выдающийся из стены выступ, на который можно присесть.

Что я и сделала: устало присела рядом с уиверном и вытянула гудящие от напряжения ноги. Голодная. Удалось лишь попить предложенного кофе — да и то, всего пару глотков. Знала бы, как будет, выпила бы всю банку. Усталая, несмотря на то что насиделась немало времени в кухне убогого прибежища Дрейвена. Голова кругом — от обрушившихся на неё событий и новостей, перевернувших моё представление о многом.

— И часто они прорываются? — безразлично от усталости спросила я.

— Бывает…

Он сидел рядом, опустив голову. И я сразу вспомнила.

— Повернись ко мне. Надо почистить твоё лицо.

— Перетерплю, — буркнул он.

— А я — нет. Ещё не хватало заразу с собой тащить. Вдруг меня заразишь? Повернись ко мне!

Дрейвен ещё немного посидел в той же позе и выпрямился — лицом ко мне.

Я встала, задрала на себе куртку и расстегнула пояс полувоенного образца — со множеством мелких, полезных в экстремальных ситуациях вещей.

Через минуту, подсвечивая себе экраном вирт-связи, я осторожно отмывала и дезинфицировала его царапины. Он вздрагивал и морщился — но не столько болезненно, сколько недовольно. А я вытерла ему лоб — мелкие царапины и порезы высыхали мгновенно после чистки дезинфицирующей жидкостью — и со странным ощущением, в котором не было места чувству отторжения, отмывала ему лицо далее. Пока только его левую скулу пришлось залепить схватывающим, словно пластырь, клеем.

Немного посомневавшись, я решилась всё-таки промокнуть ему кожу вокруг угрюмо сжатого рта.

Он схватил меня за кисть внезапно — движением стремительным и сильным. Как будто поймал на лету… И опять я вдруг поняла, что не испугана, а лишь полна ожидания: объяснит ли, зачем он это сделал?

— Мы… очень сильно поссорились?

— Да. Ты меня обидел. Оскорбил.

— Наверное, я был полным идиотом, если это сделал.

Если?.. Мгновенным эхом — слова Адэра: «Даг-ин Дрейвен никогда себе не позволял такого в отношении женщин». И я выдавила из себя:

— Почему?

— Я чувствую между нами такую связь, какой никогда не чувствовал даже с Келли.

— Ты её любил? — быстро спросила я и закусила губу: ответит ли?

— Наверное, да. Но я любил её, как любил Мисти. Они очень похожи: Келли тоже любила гулять подолгу и часто пропадала так, что я уже думал — она уже не вернётся. Я… любил её как часть нашего дома.

— Мисти пошёл с тобой, — сказала я, не зная, как сформулировать вопрос.

Он понял.

— Мисти я нашёл котёнком в прошлом году. Это мой… мой зверь.

— Почему ты так легко пошёл со мной? Только из-за того, что чувствуешь эту связь? — Я всё-таки не выдержала и спросила. — А вдруг ты обманываешься? И ко мне чувствуешь совсем не то, что… Не знаю, как сказать.

— Я могу только повторить это. — Он отпустил мою руку, странно поглаживающим движением скользнув пальцами до локтя. — Чем дольше я с тобой рядом, тем сильней эту связь чувствую. Как будто есть нечто, что нас соединяет.

Я похолодела: он говорит о Брендоне! Но испуг быстро прошёл. Мало ли что он говорит. Может, он просто устал жить здесь, на нижних ярусах Керы, и хочет уйти от всего этого? Попробовать расспросить? Плохо, что за собой знаю одну не очень хорошую черту: я не умею быть тонкой в расспросах. Чаще говорю напрямую, чем лавирую в наводящих вопросах. Ну и ладно!

С каким-то щемящим чувством я провела очищающим пластырем по глубокой морщине вокруг его рта, словно в попытках разгладить её, и сама смутилась. Но всё же решилась. Подумала немного и спросила:

— Но разве тебя здесь ничего не удерживает? Здесь у тебя друзья — тот же Руди. Ты пробыл здесь несколько лет — наверное, привык к этому месту?

— Тебя это так интересует?

— Нет, я хочу понять. Почему тебя на этом месте удерживала лишь Келли — и то, до поры до времени?

— Не знаю… — Он набрал воздуха вздохнуть и затаил дыхание, будто побоялся вздыхать слишком явно. — Здесь я всегда чувствовал странное одиночество. Келли, в сущности, было всё равно, есть я или нет. Руди использовал меня чаще как личного агента. Мне даже всё равно, что случится с этим местом. Я всегда здесь делал лишь то, что мне говорили. Потому что так было легче. Не надо постоянно думать, кто я на самом деле. Почему я быстро и легко разбираюсь с оружием и с различным оборудованием для взрывов на расстоянии или для приборов связи. Почему на меня несколько раз нападали наверху совершенно незнакомые люди и пытались, как они объясняли, отомстить мне за прошлые грехи. И никто даже не пытался объяснить, что за грехи, кто я такой был в прошлом. Ты — знаешь?

— Знаю, — тихо ответила я. — Но пока говорить не буду.

— Тоже боишься? — безразлично спросил он. И я хоть и не сразу, но сообразила, что он имеет в виду — «тоже». Я даже хмыкнула от неожиданности.

— Ты их убил?

— Пришлось. Или они… — Я уже ожидала продолжения «или я», но он спокойно добавил: — Или лекарства для наших.

И замолчал, а я, с усмешкой поглядывая на него, думала: вот представить это трудно, а каково ему было, когда он вдруг обнаруживал в себе все особенности охотника за преступниками? Но улыбка быстро сошла на нет, когда подумалось: а каково ему было, когда незнакомые люди начинали охотиться на него самого?

— Значит, одиночество… — подтолкнула я его.

— Да, одиночество. Я чувствовал, что я… нездешний. Что это не моё место — во всех смыслах. Я постоянно ждал, что кто-то придёт и скажет, кто я… Или кто-то придёт и хотя бы скажет: твоё место не здесь… И мне не хватало рядом кого-то… Насколько мы родственники, Лианна? Почему-то мне кажется, у нас были очень близкие отношения.

— Ты!.. — Даже во внезапно вспыхнувшей ярости я смогла взять себя в руки и жёстко сказать: — Давай не будем этого касаться.

Лежавший на полу, у наших ног, свернувшись клубком, Мисти вздохнул, показалось, вместо Дрейвена. Дрейвен же застыл, снова отвернувшись. Но и я больше не могла протирать ему лицо, хотя — даже по взгляду мельком — было ясно, что по крайней мере две глубокие царапины остались необработанными.

Прошло, наверное, минуты две тягостной тишины, пока Дрейвен не проговорил:

— Прости, Лианна.

За что он просил прощения? За то, что когда-то натворил что-то сейчас неведомое ему? За то, что обидел тогда, а теперь, по моей вспышке, понял, что обидел и впрямь очень сильно? За то, что привёл меня в ярость, — ведь мои эмоции ему доступны?

Покосившись на его понурую голову, на всклокоченные чёрные волосы, на кисти, безвольно повисшие, когда он опёрся руками о колени, я тоже тихо вздохнула. Не надо бы ссориться. Нам ещё выбираться из этого кошмара. И, дотянувшись, я нерешительно положила пальцы на его ладонь.

— Извини, не хотела так резко…

— С тобой я не чувствую одиночества, — тяжело сказал он. А через мгновение вскинул голову, прислушиваясь. — Тихо, — уже одними губами произнёс он.

Мои пальцы разом слетели с его ладони на рукоять пулемёта. Машинально взглянув на Мисти, я затаилась: кот уже стоял и принюхивался, кивая круглой бронированной головой, к выходу из тупика.

Раскрылись губы уиверна. Свист.

От выхода раздалось низкое утробное порыкивание. Кажется, неизвестному пришельцу не понравился пронизывающий уши и тело свист. Кот медленно попятился, втискиваясь в наши ноги. Заворожённая странным рыком, я не сразу заметила, что Дрейвен уже стоит. Причём стоит не просто так: руки чуть приподняты вытянутыми ладонями вперёд. Ножи в рукавах. Значит, уиверн не хочет стрелять. Боится шумом привлечь кого-то пострашней этого, рыкающего?

Мы и так видели друг друга еле-еле — экран вирт-связи я давно отключила, но теперь нечто надвинулось, так плотно закрыв вход в нишу, что стемнело — хоть глаз выколи. Быстрое движение, начала которого я даже не почувствовала, — и я оказалась задвинутой в самый угол, а потом мне в руки ткнулось что-то мягкое, но тяжёлое: уиверн сунул мне кота. И почему-то мне показалось, что кота Дрейвен дал мне подержать с определённой целью — не мешать ему.

Дальнейшее уплотнилось для меня в сумеречное движение, когда уиверн кинулся в какие-то два шага вперёд, в оторопевшее заикание вместо рёва, глухие удары и стон убиваемого громадного зверя… И всё это вдруг упорядочилось в мысль страшную, но единственно логичную: можно было убить зверя выстрелом! Но Дрейвен хотел и убивает его руками! Что произошло?! Он так стравливает то напряжение, которое появилось после моих слов, сказанных в ярости?

Мисти прижимался ко мне, словно выполняя приказ хозяина не подпускать меня и близко к схватке. Я — не думала приближаться. Я стояла, оцепенев. Смотрела на неясное движение, на сильное движение, сопровождаемое звуками злобы и боли, — такое сильное и стремительное, что чудовище, перегородившее ход из ниши, не могло сопротивляться… И думала только об одном: этот Дрейвен другой. Это не тот Дрейвен, которого я искала! И что мне теперь с этим делать? Как мне теперь с этим жить? Сейчас перед глазами именно тот самый удобный момент, когда так легко выстрелить ему в спину, оставив на съедение всем зверям и мутантам нижних ярусов… Оставить бы… Но ведь я уже не могу этого сделать. Никогда.

Он грохнулся к моим ногам. Даже оцепеневшая, я подспудно испугалась не того, что вот сейчас отбросивший уиверна зверь сунется в тупик и доберётся до меня. И тогда всё зря… Я испугалась, что никогда не увижу Брендона…

Но чудовище там, в коридоре у входа, хрипело, булькало — кашляя, задыхалось, словно у него хватило сил лишь на последний рывок: отбросить своего убийцу от себя, чтобы умереть спокойно.

А Дрейвен у моих ног завозился, пытаясь встать. Я ещё равнодушно подумала, не стукнулся ли он головой. Всё-таки ниша здесь узкая. Стояла, и даже мысли не возникло помочь ему подняться на ноги. Он справился с этим без меня.

Встал — обернувшись ко мне, тяжело и осипло дыша. Пренебрежительно к умирающему неведомому зверю. Я знала, что он сейчас сделает, но сопротивляться не собиралась. И он сделал. Отобрал кота, подсадив его на приступок. Одну руку — мне на плечо. Другую поднял уже медленней, но не боясь, что я буду сопротивляться, а потому что боялся другого — что отшатнусь. Но я стояла спокойно. Он коснулся пальцами моего лица и медленно провёл ими сверху вниз, то и дело останавливая их движение и изучая. Он «видел», что я спокойна, но хотел убедиться. Пальцы остановились на моих губах. Обвели их так легко, будто он страшился, как бы я не укусила. И только после этого Дрейвен нагнулся ко мне и поцеловал.