Драконья погибель

Глава 15

Водянистый свет разбавил темноту, обратив воздух из бархата в шелк. Холод полоснул по лицу и рукам Дженни, и чувство странной взмывающей радости наполнило душу. Неровные грани Злого Хребта сверкали голубизной и лавандой на фоне пепельного неба. Туман пасмами лежал в руинах городка. На несколько мгновений Дженни была предоставлена самой себе: забыв о любви и магии, она просто вдыхала колючий утренний воздух.

Потом наконец заметила дракона, разлегшегося вдоль нижней ступени. Увидев Дженни, он приподнялся и потянулся, как кот, – от клюва до шипастого набалдашника хвоста и до кончиков затрепетавших крыльев. Каждый рог и каждая чешуйка тускло блеснули в утреннем полусвете.

«Закутайся потеплее, колдунья. Наверху холодно».

Он сел и, грациозно подавшись вниз, протянул к Дженни переднюю лапу, очень похожую на кисть человеческой руки. Довольно широкая, дюймов двенадцати в поперечнике, она все же поражала изяществом: ничего лишнего – удлиненные кости, оплетенные мышцами, да шипы на суставах. Когти мягко сомкнулись на талии Дженни. Страха не было. Дракон – коварное создание, но что-то, подсмотренное в лабиринте его разума, подсказывало Дженни, что Моркелеб не собирается убивать ее. И все же, когда он прижал Дженни к груди, чтобы защитить от встречного ветра, поджидающего их наверху, она невольно ощутила дрожь.

Огромные крылья распахнулись, заслоняя розово-лиловый сумрак нависающих утесов, и Дженни бросила быстрый взгляд на землю, лежащую в пятнадцати футах от нее. Еще она успела взглянуть на горы, обступившие Долину, и на уплывающую за кремнистый гребень белую луну – ясную, как глаз дракона.

Затем Моркелеб прянул ввысь и земля провалилась.

Лицо ожгло холодом, ветер запустил в волосы жесткие пальцы. Сквозь толстые пледы Дженни чувствовала жаркое биение крови под страшной чешуей. Вновь взглянула на землю и увидела, что Долина стала подобна омуту тени, а поросшие лесом горные склоны уже обрели от легкого касания солнца дневные цвета – ржавые и лиловые, заиграли всеми оттенками коричневого: от мышасто– белесого до глубоких кофейных тонов. Колодцы для дождевой воды, вырубленные в северных утесах Долины, отразили утро, как осколки зеркала, когда дракон взмыл над склоном, начиная кружащий подъем. Внизу среди сосен и белых скальных осыпей прыгали светлые родники.

Моркелеб накренился, поворачивая к северу; огромные крылья, казалось, обжигали воздух. Налетавший порывами ветер взвизгивал, разорванный шипами, защищавшими позвоночник дракона. Иные были не больше пальца, иные – в локоть, и все острые, как кинжалы. Моркелеб парил, легкий, словно сделанный из проволоки и черного шелка; эта легкость ошеломляла, вызывая мысль о том, что плоть его, подобно разуму, – совершенно иная, не имеющая ничего общего с плотью земных существ.

«Это царство драконов,– произнес в мозгу Дженни голос Моркелеба.– Воздушные тропы. Они станут твоими, стоит тебе лишь протянуть руку».

Солнце било вкось, и тень огромных крыльев не стелилась под ними по земле, и все же Дженни почти что зримо воспринимала след, который они оставляли за собой в воздухе. Разум дракона обнимал ее, делился с нею ощущениями, и ветер – то холодный, то теплый – – окрашивался в различные цвета. Драконьим зрением Дженни различала силовые линии, пронизывающие мир; мерцающие тропы от звезды к звезде складывались в узор, бесконечно повторяющийся во всем: в разрозненных магических рунах и в падении листьев на поверхность пруда. И везде была жизнь: сквозь летящие внизу обрывки облаков Дженни видела, как перелинявшие к зиме лисы и зайцы тропят свежие снега, как воины короля, расположившиеся лагерем близ тонкой, как ручеек, дороги, вскакивают на ноги, указывая с криком на проплывающий в вышине силуэт дракона.

Восходящий поток вознес Моркелеба над склоном, и Дженни увидела освещенную сторону горы. Вдали вздымались холмы и утесы, держащие на своих плечах Цитадель Халната – угловатое нагромождение серых крепостных стен, лепящихся на гранитных уступах подобно ласточкиным гнездам. Искромсанная лесистыми расселинами земля скатывалась от подножия твердыни к серебристой речной излучине; туман мешался с голубоватым древесным дымком, скрывая неровные ряды палаток, сторожевые посты, коновязи и траншеи, полные жидкой глины – лагерь осаждающих. Пространство между крепостными стенами и позициями королевских войск, опустошенное и истоптанное войной, скалилось пепелищами придорожных крестьянских хозяйств, что гнездятся обычно вокруг любого города. Дальше к северу, постепенно растворяясь в дымке, заплатами зеленели заливные луга – собственность правителя Халната, пастбища его бесчисленных табунов. За рекой ртутными лужицами мерцали болота, где стаи долгоногих цапель стояли по колено в тумане – изящные, как рисунок пером.

«Туда!– Дженни мысленно указала на зубчатые стены Цитадели.– Там двор правителя. Будет трудновато, но все же тебе придется сесть на стену».

Ветер швырнул ей волосы в лицо – дракон лег на крыло.

«Они вооружаются,– предупредил он.– Взгляни».

На крепостную стену выбегали люди. Дженни видела, как на высоких башнях начинают разворачиваться катапульты – метательные рычаги с подвешенными на крюках бадьями, вспыхнувшими вдруг алым коптящим пламенем,– и массивные арбалеты, уставившие в небо тяжелые стрелы.

«Мы должны опуститься вон там,– сказала Дженни.– Я прикрою тебя».

«Собираешься ловить стрелы зубами, колдунья?– саркастически осведомился Моркелеб, уклоняясь от первого выстрела. У кого-то из защитников крепости не выдержали нервы, и он рванул веревку раньше времени. Пылающая бадья с нефтью описала неуклюжую кривую, трещащее пламя летело за снарядом, как вымпел.– Какую защиту можешь предложить мне ты, человеческое существо?»

Дженни улыбнулась, глядя, как разваливается в падении горящая бадья. Ни один пылающий обломок не упал на Нижний Город – – они хорошо знали математику, защитники Халната, и умело ею пользовались. Странно, что Дженни нисколько не боялась при этом за свою жизнь, хотя оборвись она с такой высоты – лететь пришлось бы долго. То ли она до такой степени была уверена в Моркелебе, то ли причиной было прикосновение разума существа, привыкшего парить в воздухе, но Дженни казалось, что ей достаточно самой раскинуть крылья – и падение обратится в полет.

Маленькие, как игрушки, метательные машины на стенах Цитадели медленно поворачивались в их сторону. Издали они были очень похожи на модели, которые мастерил Джон.

«Подумать только, и я еще была недовольна, когда он показывал мне, как какая из них стреляет!– Дженни улыбнулась – не то Моркелебу, не то самой себе.– Зайди с севера, Моркелеб, и лети вдоль гребня. Все машины одинаковы: одно касание магии – и они разлаживаются».

Указанную площадку на стене охраняли два сооружения: стреляющая горящими стрелами катапульта и метательный рычаг с противовесом. Дело было знакомое: в Уинтерлэнде Дженни не раз случалось с помощью заклинаний сорвать раньше времени тетиву бандитского лука, мысленно приказать ноге бегущего зацепиться за торчащий корень или сделать так, чтобы меч грабителя намертво завяз в ножнах. Разладить эти грозные машины было в принципе немногим труднее, чем модели Джона. В катапульте вдруг перехлестнулись веревки, а пробегавший в панике человек налетел на бадью и опрокинул ее в поворотный механизм метательного рычага, так что устройство заклинило в одном положении. Повинуясь подсказке, дракон лениво уклонился от единственно возможной теперь траектории выстрела, и Дженни почувствовала, что Моркелеб смеется, позабавленный легкостью, с которой ей удалось обезопасить всю эту технику.

«При твоем малом росте, колдунья, ты и впрямь могучий покровитель драконов».

Откинув залепившие лицо волосы, Дженни теперь ясно видела защитников крепости. Черные вздуваемые ветром мантии в сочетании с побитыми кольчугами производили довольно странное впечатление. Кое у кого доспехи несли королевские клейма и были явно сняты либо с пленных, либо с убитых. Не имея никакой защиты против атакующего дракона, солдаты кинулись врассыпную – все, кроме одного человека. Высокий, рыжеволосый и тощий, как пугало, он разворачивал на вертлюге устройство, чем-то напоминающее телескоп. Ветер вздувал волной черный балахон. Зубчатая стена стремительно надвигалась на Дженни. Лишь в последний момент бросились в глаза сложенные рядом с непонятным механизмом гарпуны и металлическое жало наконечника, выглядывающее из раструба телескопа взамен линзы.

Одинокий защитник крепости держал на отлете лучину, только что зажженную от горящей в бадье нефти, и тщательно выцеливал приближающееся чудовище.

«Взрывчатый порошок!– догадалась Дженни.– Конечно, гномы снабдили им осажденных».

Мигом вспомнились неудачные опыты Джона с пороховыми ракетами.

Площадка метнулась навстречу; тесаные камни зубцов и заплаты на потрепанной университетской мантии были уже совсем рядом. И в тот момент, когда человек поднес лучину к запальному отверстию, Дженни погасила ее легким усилием воли, как гасила обычно свечу.

Затем раскинула руки и крикнула что было сил:

– Остановись!

Человек замер, не закончив движения; гарпун, выхваченный им из общей груды, был уже отведен для броска, но, судя по неуклюжести замаха, делать этого ему еще не приходилось ни разу. Но прежде всего Дженни поразило то, каким изумлением и восторгом озарилось худое лицо мужчины при виде дракона, несущего ему смерть. «Да, это настоящий ученый,– подумала она.– Совсем как Джон…»

Моркелеб завис в воздухе, и Дженни почувствовала спиной, как по груди дракона прошла рябь мускулов. Кроме одинокого защитника Цитадели, на стене не было видно уже ни одного человека. Дракон помедлил еще момент, словно парящий ястреб, затем тихо, как семя одуванчика, опустился на стену. Огромные когти задних лап со скрежетом взялись за каменную кромку, Моркелеб выпрямился, словно небывалая птица, и бережно поставил Дженни на каменную площадку.

Она споткнулась – ноги не держали, тело сотрясал озноб от холода и восторга. Рыжеволосый молодой человек с гарпуном в руке шагнул навстречу; его черная мантия, поверх которой надета была просторная кольчуга, раздувалась понизу, как юбка. Хотя шаг был сделан с явной опаской, Дженни видела, что человек этот способен часами стоять перед Моркелебом, жадно изучая каждую его чешуйку. Но затем вежливость придворного взяла верх над любопытством и страхом и мужчина галантно предложил Дженни руку.

Она не сразу сообразила, что говорить уже нужно вслух.

– Поликарп из Халната?

Он поглядел удивленно и озадаченно, услышав свое имя.

– Да, это я.

Точно так же, как и Гарета, ни дракон, ни бандиты не могли заставить Поликарпа пренебречь этикетом: с немыслимой грацией он склонился в безукоризненном поклоне, изобразив умирающего лебедя. Хотя и с гарпуном в руке.

Дженни улыбнулась и протянула ему руку.

– Я Дженни Уэйнест, друг Гарета.

– Да, Камень в Сердце Бездны – это хранилище колдовской силы.– Поликарп, правитель Цитадели Халната и доктор натурфилософии, сцепил за спиной длинные худые пальцы и, отвернувшись от стрельчатого окна, оглядел своих столь отличных друг от друга гостей.– Именно то, чего хочет Зиерн. То, чего она хотела всегда – с тех пор, как узнала о Камне.

Гарет поднял глаза от остатков скромной трапезы, располагавшихся на вощеных досках рабочего стола правителя.

– Почему ты мне этого не сказал раньше?

Светло-голубые глаза мигнули.

– А что я мог сказать?– спросил Поликарп.– Год назад я еще сам ни в чем не был уверен. А когда узнал, в чем дело…– Взгляд правителя упал на сидящего во главе стола крохотного, сгорбленного и очень старого гнома, поблескивающего бледно– зелеными глазами из-под молочно-белой гривы волос.– Севакандрозани (или Балгуб, как его называют люди), брат владыки Бездны, убитого драконом, запретил мне об этом кому-либо говорить. Не мог же я обмануть его доверие.

В прорезях высоких окон виднелись башенки Цитадели, Университет и Нижний Город, облитые желтым, как масло, солнцем. Строения, располагавшиеся еще ниже, уже тонули в тени – солнце падало за плечо горы. Сидя рядом с постелью Джона, Дженни вслушивалась в голоса спорящих. Тело просило сна, разум – тишины, но и в том, и в другом было отказано. Парящее чувство полета не уходило, отодвигая на второй план и возникший внезапно военный совет, и воспоминания о трудном путешествии через Бездну с гномами и Поликарпом.

Дженни и саму тревожило, как мало ее заботит то, о чем совещался со своими гостями правитель Халната. Драконья отрава проникала в самое сердце.

Речь держал старый гном:

– Говорить о Камне с непосвященными было запрещено. Когда стало известно, что девчонка Зиерн, подслушивая и подсматривая, поняла, как с ним обращаться, мой брат, владыка Бездны, удвоил запрет. Камень лежит в Пещерах Целителей с древних времен, служа хранилищем и источником нашей власти. Именно поэтому никто и никогда не осмеливался атаковать Бездну Ильфердина. Но мы всегда опасались, что когда-нибудь к святыне прикоснутся алчные грязные руки. Так оно и случилось.

Дженни заставила себя очнуться и спросила:

– Как вы узнали, что Зиерн коснулась Камня?

Волосы Дженни еще не просохли после купания. Как и все присутствующие, облачена она была в черный университетский балахон, настолько просторный, что ей пришлось его туго подпоясать.

Прозрачные глаза гнома обратились к колдунье, и он нехотя ответил:

– Силу, взятую у Камня, положено возвращать. Он даст тебе власть, но потом потребует ее обратно. Те, что имели дело с Камнем – я, Таселдуин, известная вам как Мэб, и другие, – не могли не почувствовать, что равновесие нарушено. Правда, потом оно восстановилось, и я успокоился.– Он горестно качнул головой, и опаловые заколки в его седых волосах отразили рассеянный свет рабочей комнаты.– А вот Мэб продолжала тревожиться…

– Какого возврата требует Камень?

Некоторое время гном, как когда-то Мэб, вглядывался в Дженни, прикидывая степень ее могущества. Потом сказал:

– Власть за власть. За всякую магию нужно платить, и неважно – сделаешь ты это сам или с чьей-то помощью. Мы, Целители (а я был их наставником), обычно объединяли нашу магию в танце и возвращали долг. Если так не сделать, придется расплачиваться частью душевных сил. Женщина Зиерн об этом не знала. Она никогда не училась надлежащему обращению с Камнем, она лишь выведывала обрывки секретов. Когда пришла пора расплачиваться, Камень стал выедать ее душу.

– А она,– медленно проговорила Дженни, со всей ясностью осознав наконец значение сцены, подсмотренной в охотничьем домике Зиерн,– извратив заклинания Целителей, стала выедать души других. Она пьет жизни, как вампир, чтобы восстановить выпитое из нее Камнем.

– Да,– сказал Поликарп, и Гарет уронил лицо в ладони.– Даже если она берет из него силу на расстоянии, платить все равно приходится. Я рад видеть,– добавил он, и голос его чуть дрогнул,– что ты в добром здравии, Гар.

Гарет в отчаянии вскинул глаза.

– А тебя она пыталась использовать?

Правитель кивнул, его тонкое лисье лицо усмехнулось.

– Когда я стал держаться от нее подальше, да и тебя предостерег, она кинулась на Бонда – самая близкая дичь. Твой отец…– Поликарп помедлил, подбирая слова.– В общем, это в какой-то степени до поры до времени уберегло твоего отца.

Принц в неистовстве обрушил кулак на край стола, и все, включая его самого, вздрогнули. Некоторое время никто не произносил ни слова, да и что тут можно было сказать! Наконец Трэй Клерлок, прикорнувшая на лежанке в углу, поднялась и, шурша просторной черной мантией, подошла к Гарету, положила ему руки на плечи.

– Есть ли какая-нибудь возможность убить ее?– спросила девушка, глядя поверх стола на крохотного гнома и высокого правителя, и Гарет оглянулся, пораженный. Как и всякий мужчина, он мало что знал о безжалостной практичности женщин.

– При ее власти над Камнем и над королем?– отозвался Поликарп.– Поверь мне, я уже думал над этим, хотя знал, что по сути дела замышляю убийство.– Быстрая усмешка тронула губы правителя.– Правда, обвинили меня совсем в другом умысле…

– Так а почему бы не уничтожить тогда сам Камень?– спросил Джон и повернул голову к говорящим. Он лежал на спине и благодаря черной университетской мантии слегка напоминал обмытый и готовый к отпеванию труп.– Уверен, что где-нибудь обязательно найдется какой-нибудь камнеборец…

– Никогда!– Морщинистое, как орех, лицо Балгуба исказилось.– Это источник целительского искусства гномов! Источник мощи Бездны!..

– Если он попадет в руки Зиерн, вам это доставит не много радости,– заметил Джон.– Я сомневаюсь, чтобы она смогла взломать все двери и ворота, которые вы замыкали за собой на обратном пути. Но раз вы перекрыли дорогу к Сердцу Бездны через долину Ильфердина, то Зиерн неминуемо должна теперь бросить все силы против Халната. Стоит войскам короля пробить брешь в стенах Цитадели – и в их руках еще один туннель, ведущий прямиком в Пещеры Целителей.

– Если Дженни объяснить, как надлежит правильно обращаться с Камнем…– начал было Гарет.

– Нет!– в один голос сказали Балгуб и Дженни. Все, включая Джона, с удивлением посмотрели на ведьму Вира.

– Никто из рода человеческого не прикоснется к нему!– пронзительным яростным голосом объявил гном.– Мы видели уже, каким злом это обернулось. Камень – для гномов и только для гномов.

– Да я бы и сама к нему не прикоснулась.– Дженни подтянула колени к груди и обхватила их руками, а Балгуб смерил ее уничтожающим взглядом, видимо, оскорбленный столь неслыханным пренебрежением. Дженни сказала:

– Мэб утверждает, что сам Камень теперь отравлен. Заключенные в нем заклятия извращены Зиерн.

– Это неправда.– Напряженное личико Балгуба выражало упрямство и ничего, кроме упрямства.– Действительно, Мэб утверждала, что власть Камня становится непредсказуемой и начинает оказывать злое влияние на разумы тех, кто им пользуется. Но, клянусь Сердцем Бездны, это не так, и я повторял ей это много раз. Я не вижу, каким образом…

– Если Камень питается человеческой душой, то неудивительно, что он стал непредсказуемым,– с обычным своим грубоватым дружелюбием заметил Джон.

Высокий голос гнома зазвучал презрительно:

– Что воин смыслит в таких делах? Воина наняли убить дракона… А он и с этим не справился,– ворчливо закончил гном.

– Ты бы предпочел, чтобы он справился?– немедленно вспыхнул Гарет.– Да убей он дракона – королевские войска шли бы на тебя сейчас из долины Ильфердина через Бездну!

– Парень!– Джон дотянулся до плеча рассерженного принца и похлопал успокаивающе.– Не ершись. Мне от его слов ни холодно, ни жарко, а криком ты ничего не докажешь.

– Королевские войска никогда бы не прошли через Бездну, даже если бы все врата были распахнуты,– сердито возразил Балгуб.– Но мы замкнули двери, а если надо, то обрушим их взрывчатым порошком – его у нас там накоплено много.

– Если бы войска повела сама Зиерн, дорогу они бы нашли,– вмешался Поликарп. Звенья слишком просторной кольчуги легонько звякнули, когда правитель, скрестив руки на груди, прислонился узким плечом к каменной, исписанной учеными каракулями стене.– Ей достаточно было бы проводить их до Пещер Целителей, а оттуда до подземных ворот Цитадели, как уже было сказано, путь прямой. Что же до того, будто власть Камня никак не изменилась после вмешательства Зиерн…– Он взглянул на сгорбленную спину нахохлившегося гнома.– Вот ты единственный Целитель, Балгуб, избежавший гибели. Дракона в Бездне больше нет. Рискнешь ты воспользоваться Камнем?

Широкий рот гнома поджался, бледно-зеленые глаза уклонились от встречи с голубыми.

– Итак?– мягко сказал правитель.

– Я не верю в правоту Мэб,– упрямо повторил Балгуб.– Тем не менее пока я, она и другие оставшиеся в Беле Целители не изучат вместе, что произошло с Камнем, я не воспользуюсь им ни ради добра, ни ради зла. Но если речь зайдет о том, чтобы сохранить Цитадель и не допустить в Бездну Зиерн, то уж лучше я, чем она.– Белые ручки, похожие на двух подземных креветок, легли, скрючившись, одна на другую. Лунные камни перстней блеснули над испятнанным чернилами столом.– Мы должны поклясться, что не допустим Зиерн к Камню. Пусть каждый гном и каждый человек…– Балгуб взглянул на правителя не то властно, не то умоляюще, и Поликарп слегка наклонил голову,– умрет, но не позволит ей снова протянуть руку к тому, чего она ищет.

– А если учесть, насколько возрастет ее власть, овладей она Камнем,– с дотошностью истинного ученого добавил Поликарп,– то умереть придется и в этом случае.

– Джен?

Дженни приостановилась в дверях отведенной им комнаты. После продуваемого всеми ветрами гребня крепостной стены воздух в помещении показался ей спертым и затхлым, как Рыночный Зал прошлой ночью. Застоявшийся дух пыльной бумаги и кожаных переплетов смешивался с кислым запахом тюфяков, в которых давно уже не меняли солому. После напоенного травой и водой западного ветра дышать такой смесью было тяжко. Книги громоздились, вздымаясь к потолку, вдоль двух стен; третья была завалена свитками, и это заставляло вспомнить рабочий кабинет Джона в Холде. Некоторые тома были уже изъяты со своих мест и носили следы недавнего чтения. Сам Джон стоял в промежутке между двумя высокими стрельчатыми окнами; в тени выделялись лишь белый рукав рубашки да мерцающие кругляшки очков.

– Зря ты поднялся с постели,– сказала она.

– Не могу же я провести на спине весь остаток жизни!– Выглядел он изможденным, но фраза прозвучала довольно бодро.– Думается мне, что все мы скоро сляжем, и к этому времени я бы хотел уже быть на ногах.

Он помолчал, разглядывая силуэт Дженни в тускло освещенном проеме. Потом продолжил:

– Странно это слышать от женщины, которая не спит вот уже третьи сутки. Что происходит, Джен?

«А ему тоже нельзя лгать,– подумала Дженни.– Как и дракону». Поэтому она не спросила, что он имеет в виду. Провела рукой по волосам и подошла поближе.

– Ты избегаешь говорить со мной об этом,– сказал Джон,– и дело даже не в том, что у нас нет времени на разговоры. Ты вроде не сердита на меня, но я ведь чувствую твое молчание. Это как– нибудь связано с твоей новой властью, да?

Он обнял ее за плечи одной рукой, и Дженни прижалась к его твердой груди под тонкой миткалевой рубашкой. «Можно было предвидеть,– подумала Дженни,– что Джон догадается о многом».

Поэтому она лишь кивнула, не желая спугнуть речью то, что владело ею весь день: воспоминание полета и ночного разговора с Моркелебом. До вечера она бродила по высокой крепостной стене, словно пытаясь уйти от выбора.

Моркелеб предлагал ей царство драконов – переплетение воздушных троп, всю власть земли и неба, бесчисленные годы жизни… Ключ к магии – сама магия, а ответ всегда заключен в самом вопросе…

– Джен,– мягко сказал Джон.– Я никогда не хотел, чтобы ты разрывалась на части. Я понимаю, что этого не получалось, но я старался как мог.

– Ты не виноват.

Выбор… Она поставила его перед собой давно, но так до сих пор и не решила, как ей жить: дать ли событиям развиваться естественным путем или же попробовать изменить их самой. И, как всегда, что-то в душе ее съеживалось испуганно при мысли об этом выборе.

– И магия твоя изменилась,– прибавил Джон.– Я это чувствую, да и просто вижу, что она делает с тобой.

– Она зовет меня,– ответила Дженни.– Если я прикоснулась к ней, я уже не выпущу ее, даже если бы могла. Это все, чего я желала, все, что я имею.

Нечто подобное она сказала ему много лет назад, когда оба они были молоды. Тогда он закричал: «Но все, что имею я, – это ты!» На этот раз он лишь слабо пожал ей руку, но Дженни чувствовала, что выкрикни он эти слова сейчас – они бы и сейчас оказались правдой.

– Выбирать тебе, милая,– сказал он.– Сама знаешь, так было всегда. Все, что ты отдавала мне, ты отдавала по своей воле. Я не держу тебя.– Прижимаясь щекой к его груди, Дженни не могла видеть его быструю улыбку, но она почувствовала ее.– Как будто я могу тебя удержать…

Они подошли к соломенным матрасам под грудами одеял – единственной мебели, какую могла себе позволить осажденная Цитадель. За окнами мерцали влажные черные черепицы толпящихся крыш; канавы алмазно пересверкивали в лунном свете. В осадных лагерях звонили колокола, призывая на вечернюю молитву Сармендесу – владыке мудрых дневных мыслей.

Под теплыми покрывалами, чувствуя рядом такое знакомое тело Джона, Дженни наконец почувствовала, что искушения отступают – хотя бы до рассвета. Невозможно было думать о каком-то выборе, лежа в этих теплых руках. И все-таки, когда сон пришел, видения ее были сомнительны и неясны.