Древо познания

Нашей отравной точкой было осознание того, что всякое познание есть действие со стороны познающего, т. е. всякое познание зависит от структуры познающего. От этой исходной точки мы и начнем концептуальное путешествие по страницам нашей книги и попытаемся понять, каким образом познание родилось из «деятельности»? Каковы корни и механизмы именно такого процесса познания?

В свете этих вопросов на первом этапе нашего путешествия мы пришли к следующему заключению: познание есть действие познающего; оно коренится в самом образе жизни познающего как живого существа, в его организации. Мы считаем, что биологические корни познания невозможно понять на основании изучения одной лишь нервной системы; мы убеждены, что необходимо выяснить, как они зарождаются в живом существе как едином целом

Вот почему в этой главе мы намереваемся обсудить некоторые вопросы организации живых организмов. Наше обсуждение вовсе не призвано украсить или обогатить биологию, равным образом его нельзя считать кратким курсом биологии для тех, кому не довелось изучать ее сколько-нибудь подробно. Биологические сведения послужат здесь ключом к пониманию феномена познания во всех его аспектах.

Краткая история Земли

Чтобы сделать первые шаги к пониманию того, как устроены живые организмы, прежде всего выясним, не может ли путеводной нитью к постижению сути живого послужить его материальность. Попробуем обратиться к тем ключевым этапам трансформации материи, которые сделали возможным появление живых организмов.

На рис. 6 показана так называемая галактика NGC 1566 в созвездии Золотая Рыба, широко известная под названием Южной Галактики. Это очень яркая спиральная галактика. Она не только красива, но и представляет для нас особый интерес, так как поразительно напоминает по форме нашу собственную Галактику — Млечный Путь, если рассматривать его с большого расстояния. Отвлечемся от этого обстоятельства и сосредоточим наше внимание на диаграмме, изображенной на рис. 7. На ней показаны межзвездные расстояния рис 7. Расстояния а Млечном Пути и местоположение нашего Солнца и размеры звезд, по сравнению с которыми наши собственные размеры кажутся просто крошечными. В качестве единицы длины выбраны килопарсеки, каждый килопарсек составляет 3260 световых лет. В системе Млечного Пути наша солнечная система находится на краю — на расстоянии около 8 килопарсеков от центра.

Наше Солнце — лишь одна из огромного числа звезд, образующих разнообразные структуры, получившие название галактик. Как родились эти звезды? Астрофизики предложили следующую реконструкцию их истории.

Межзвездное пространство содержит огромное количество водорода. Турбулентность в газовых облаках приводит к образованию газовых сгустков высокой плотности — они изображены в левой части рис. 8. На этой стадии начинает происходить нечто весьма интересное: наступает равновесие между тенденцией к уплотнению под действием гравитации и тенденцией к излучению под действием протекающих в недрах образующейся звезды термоядерных реакций. Видимое извне излучение позволяет нам наблюдать звезды, несмотря на то, что они отделены от нас огромны ми расстояниями. Пока оба процесса находятся в равновесии, звезда принадлежит так называемой главной последовательности (рис. 8), т. е. существует как самостоятельная звезда. В этот период развития звезды сконденсировавшийся водород постепенно.

Рис 8 Схематическое изображение последовательных превращений звезды при ее образовании примерно за 8 миллиардов лет расходуется в термоядерных реакциях. Когда весь сконденсированный водород израсходуется, главная последовательность завершается рядом весьма драматических трансформаций. Сначала звезда превращается в красного гиганта, затем — в пульсирующую звезду, и наконец — в сверхновую, взрываясь в чудовищном космическом «апчхи!», при котором образуются тяжелые элементы. Вещество, оставшееся в центре звезды, коллапсирует в звезду меньших размеров, отличающуюся необычайно высокой плотностью. Такую звезду называют белым карликом.

Наше Солнце находится на полпути в главной последовательности. По оценкам, оно будет светить в течение еще по крайней мере 3 миллиардов лет, прежде чем израсходует свой запас водорода. В ходе описанных выше превращений звезды вокруг нее неоднократно образуется вращающееся кольцо, состоящее из вещества, которое звезда притягивает из межзвездного пространства. Это кольцо начинает зависеть от тех превращений которые претерпевает звезда. Земля и другие планеты солнечной системы образовались именно таким образом; по-видимому, они возникли из остатков сверхновой, поскольку содержат много атомов тяжелых элементов.

По мнению геофизиков, возраст Земли достигает по крайней мере 5 миллиардов лет, а ее история — этс цепь непрерывных превращений. Если бы мы посетили Землю 4 миллиарда лет назад и прогулялись по ее поверхности, то обнаружили бы атмосферу, состоящую из метана, аммиака, водорода, гелия, т. е. весьма далекую от той, которую Земля имеет в наше время

Атмосфера была бы заведомо иной еще и потому, что, помимо прочего, она постоянно подвергалась интенсивному воздействию ультрафиолетовых лучей, гамма-излучения и электрических разрядов, бомбардировке метеоритами, сотрясалась от вулканических извержений. Все эти энергетические воздействия приводили к появлению на первобытной Земле и в ее атмосфере огромного разнообразия молекулярных форм. Если на заре истории звезды существовала фундаментальная молекулярная гомогенность, то после образования планет в результате постоянно происходивших химических процессов возникло множество разнообразных сортов молекул, как в атмосфере, так и на поверхности Земли.

Однако во всей сложной и непрерывной истории молекулярных трансформаций для нас особый интерес представляет момент накопления и увеличения разнообразия молекул, образованных углеродными цепями, или органических молекул. Так как атомы углерода обладают способностью, самостоятельно или в комбинации с атомами других элементов, образовывать неограниченное число цепей любой длины и состава, разветвленные, линейные или скрученные, возможное морфологическое и химическое разнообразие органических молекул в принципе бесконечно. И именно это морфологическое и химическое разнообразие органических молекул делает возможным существование живых существ, допуская бесконечное разнообразие реакций между молекулами в процессах, порождающих жизнь. К этому мы еще вернемся в дальнейшем. А пока что ограничимся утверждением, что на первобытной Земле любой мог бы наблюдать абиогенное (т. е. без участия живых организмов) производство органических молекул в атмосфере и в морях, где, как в гигантских котлах, непрерывно бурлили молекулярные реакции. На рис. 9 предпринята попытка наглядно представить возникавшее разнообразие: молекула воды включает лишь малое число химических связей по сравнению с органическими молекулами.

Возникновение живых существ

Когда трансформация молекул в морях первобытной Земли достигла этой стадии, стало возможным образование молекулярно-реакционных систем. Иначе говоря, потенциальная диверсификация и пластичность семейства органических молекул сделали возможным формирование сетей молекулярных реакций, которые воспроизводят молекулы тех же типов, которые в них участвуют, и в то же время устанавливают границы того пространства, в котором молекулы формируются. Такими молекулярными сетями и взаимодействиями, которые воспроизводят себя и устанавливают свои же собственные пределы, являются, как мы увидим в дальнейшем, живые организмы.

На рис. 10 представлены фотографии (полученные с помощью электронного микроскопа) молекулярной группировки описанного типа, возникшей более 3,4 миллиарда лет назад. Найдено всего лишь несколько таких образований но они все же существуют Другие похожие образцы были обнаружены в более молодых геологических отложениях — их возраст не превышает 2 миллиардов лет. Ученые полагают, что эти молекулярные образования можно считать древнейшими ископаемыми остатками первых живых существ; на самом деле такие «ископаемые» можно найти и среди ныне живущих организмов — это бактерии и водоросли.

Само по себе утверждение: «Это ископаемые остатки живого существа» — весьма интересно. Его стоит проанализировать более подробно. Что позволяет исследователю сделать подобное заявление? Проследим шаг за шагом всю последовательность событий. Сперва мы смотрим в микроскоп и обнаруживаем некие шаровидные частицы. Затем мы замечаем, что объекты, наблюдаемые под микроскопом, по своей морфологии похожи на живых существ, которые встречаются сейчас. А поскольку имеются убедительные доводы в пользу того, что эти шаровидные образования характерны для живых существ и что время формирования осадочных пород, в которых они обнаружены, соответствует той стадии истории Земли, когда на ее поверхности и в атмосфере происходили молекулярные процессы, свойственные, как мы теперь знаем, живым существам, вполне естественно сделать вывод, что эти объекты действительно представляют собой ископаемые остатки живых существ.

Рис. 9 Схематическое изображение (с соблюдением масштаба) молекул воды (вверху), аминокислоты лизина (в центре) и белка — фермента рибонуклеазы (внизу) Сравните размеры

Фактически исследователь выдвигает определенное условие, согласно которому существовавшие некогда живые организмы должны были быть похожими (в данном случае — морфологически) на ныне живущих. Отсюда следует, что мы должны обладать, по крайней мере неявно, неким критерием, позволяющим отличать живое от неживого.

И здесь мы сталкиваемся с весьма сложной проблемой: каким образом мы узнаем, что какое-то существо живое? Каковы наши критерии? На протяжении длительной истории биологии таких критериев было предложено немало, но у каждого были какие-нибудь недостатки. Например, в качестве критерия предлагали использовать химический состав, способность к передвижению или размножению, или даже комби нацию этих свойств, т е тот или иной перечень характеристик. Но откуда мы знаем, что этот перечень полон? Например, если мы построили из железа и пластика машину, способную к самовоспроизведению: то следует ли считать ее живым существом?

Мы хотим предложить ответ на этот вопрос, радикальным образом отказавшись от традиционного перечисления свойств. Это позволит значительно упростить проблему. Чтобы понять истинный смысл такого подхода, необходимо ясно отдавать себе отчет, что сама постановка вопроса о том, как распознать живое существо, свидетельствует, что мы, хотя бы неявно, располагаем некоторыми соображениями относительно того, какова должна быть его организация. Именно зти соображения и определяют, примем мы или отвергнем предложенный нам ответ. Чтобы это неявное представление не завлекло нас в ловушку и не ослепило, необходимо помнить о нем при оценке данного ответа.

Что такое состав или организация чего-нибудь? Нечто и очень простое, и потенциально сложное. «Организация» означает те отношения, которые должны быть в наличии для того, чтобы нечто существовало. Для того, чтобы я мог судить, что некий предмет есть стул, я должен распознать определенное отношение между его частями, которые называются ножки, спинки и сиденье, и только после этого на него можно

Рис 10. Верхний ряд фотографии окаменелостей (предположительно, бактерий), найденных в отложениях, насчитывающих более 3 миллиардов лет. Нижний ряд: фотографии живых бактерий, форма которых сходна с формой ископаемых бактерий

усесться То обстоятельство, что он сколочен из дерева или изготовлен из пластика и скреплен винтами, не имеет никакого отношения к тому, что, согласно моей классификации, этот предмет есть стул. Такая ситуация, при которой мы, явно или неявно, распознаем организацию объекта, когда указываем на него или характеризуем его, универсальна в том смысле, что мы делаем зто постоянно — как основной когнитивный акт, который заключается в порождение классов любого типа. Например, класс «стулья» определяется отношениями, необходимыми для того, чтобы нечто можно было классифицировать как «стул» Класс «хороших поступков» определяется критериями, которые я установил и которые надлежит применять, анализируя как сами поступки, так и их последствия, для того, чтобы их можно было считать хорошими.

Нетрудно указать на наличие некоторой организации, просто перечисляя те объекты, которые входят в данный класс; однако точно и ясно описать отношения, которые составляют зту организацию, весьма и весьма сложно. Например, что касается «стульев» как класса, описать организацию «стула» достаточно легко; гораздо труднее описать организацию класса «хороших поступков» — для этого необходимо, чтобы существовало значительное число культурных соглашений.

Говоря о живых существах, мы заранее предполагаем, что все они имеют нечто общее; иначе мы не могли бы отнести их к единому классу, который мы обозначаем словом «живое». Однако ничего не было сказано о следующем: какова та организация, которая определяет их как класс? Мы заявляем, что живые существа характеризуются тем, что постоянно самовоспроизводятся. Именно на этот процесс самовоспроизводства мы указываем, когда называем организацию, отличающую живые существа, аутопоэзной организацией В принципе эта организация возникает из определенных отношений, которые мы опишем хотя бы в общих чертах и рассмотрим на более простом клеточном уровне.

Во-первых, молекулярные компоненты аутопоэзного единства должны быть динамически связаны в сеть непрерывных взаимодействий В настоящее время нам известны многие конкретные химические превращения в этой цепи, и биохимики дали им собирательное название «клеточного метаболизма».

Итак, каковы отличительные черты клеточной динамики в сравнении с другими наборами молекулярных превращений, происходящих в природных процессах? Интересно отметить, что клеточный метаболизм порождает такие компоненты, которые участвуют в цепи превращений, которая их же и порождает. Некоторые из таких компонентов формируют границу сети превращений, ее предел. В терминах морфологии структура, образующая пространственную преграду, называется мембраной. Мембранная граница не является продуктом клеточного метаболизма в том смысле, в каком ткань можно считать продуктом ткацкого станка. Дело в том, что такая мембрана не только ограничивает расширение сети молекулярных превращений, порож дающей собственные компоненты, но и сама участвует в функционировании этой сети. Если бы такая пространственная композиция отсутствовала, клеточный метаболизм распался бы, превратившись в расползающуюся молекулярную кашу, и столь дискретное образование, как клетка, не смогло бы возникнуть.

Из сказанного следует, что мы имеем здесь дело с уникальной ситуацией в том, что касается отношений между химическими превращениями: с одной стороны, мы видим сеть динамических трансформаций, порождающую свои собственные компоненты и необходимую для формирования границы; с другой стороны, мы видим границу, необходимую для функционирования сети трансформаций и придающую этой сети характер некого единства·

Заметим, что речь идет не о последовательных процессах, а о двух различных аспектах единого явления. Иначе говоря, не сначала граница, потом динамика, потом снова граница, снова динамика и т. д. Для того типа явлений, который мы описываем, возможность выделить какую-либо часть из целого (например, нечто, что вы видите под микроскопом) зависит от того, не нарушается ли при таком вычленении общая целостность процессов. Стоит разорвать в каком-то месте клеточную метаболическую сеть, и спустя некоторое время вы обнаружите, что та сущность, о которой вы говорили, более просто не существует! Наиболее поразительная особенность аутопоэзной системы состоит в том, что она вытаскивает сама себя за волосы и становится отличной от окружающей среды посред ством собственной динамики, но при этом продолжает составлять с ней единое целое.

Автономия и аутопоэз

Живые существа отличаются тем, что их организация носит аутопоэзный характер. Они различаются по структуре, но имеют схожую организацию.

Поняв, что именно характеризует живые существа в их аутопоэзной организации, мы получаем возможность унифицировать все множество эмпирических данных по их биохимии и клеточному функционированию. Поэтому понятие аутопоэза не противоречит эмпирическим данным. Скорее наоборот, оно ими подкрепляется; идея аутопоэза явно предлагает интерпретировать эмпирические данные с точки зрения, делающей особый акцент на том, что живые существа представляют собой автономные единства.

Слово «автономия» мы используем в его современном смысле, т. е. система автономна, если она сама устанавливает собственные подходящие законы. Мы отнюдь не утверждаем, будто живые системы — единственные автономные системы. Это заведомо не так. Тем не менее автономность — одна из наиболее бросающихся в глаза отличительных особенностей живых существ. Мы утверждаем, что механизм, превращающий живые существа в автономные системы, — это аутопоэз. Именно это характеризует их как автономные системы.

Вопрос об автономности столь же стар, как и вопрос о живом. Но лишь современные биологи испытывают беспокойство по поводу того, как понимать автономность живых существ. С нашей точки зрения, именно этот вопрос служит путеводной нитью к пониманию автономности живых существ: чтобы понять их, нам необходимо понять ту организацию, которая определяет их как единства. Осознание того, что живые существа являются автономными единствами, помогает показать, каким образом их автономность (обычно казавшаяся таинственно загадочной и неуловимой) становится явной, поскольку теперь мы представляем себе, что определяет живые существа как единства именно их аутопоэзная организация, и именно в аутопоэзной организации они обретают реальность и в то же время специфицируют себя.

Таким образом, мы намереваемся действовать вполне научно: раз мы не в состоянии дать перечень того, что отличает живые существа, то почему бы не предложить систему, которая порождает все явления, присущие живым существам? То, что аутопоэзное единство в точности обладает всеми отличительными

Рис. 12. Электронная микрофотография клетки пиявки. Видны мембраны и внутриклеточные компоненты (при примерно 20000-кратном увеличении)

особенностями живого, становится вполне очевидным в свете имеющихся сведений о взаимозависимости между метаболизмом и клеточной структурой.

То, что живые существа обладают организацией, присуще не только им, но и всему, что мы можем анализировать как систему. Однако живые существа отличаются тем, что их организация порождает в качестве продукта только их самих, без разделения на производителя и продукт. Бытие и сотворение аутопо-эзного единства нерасторжимы, и в этом заключается присущий только им способ организации.

Подобно любой организации, аутопоэзная организация может быть достигнута многими различными типами компонент. Однако необходимо сознавать, что в том, что касается молекулярного происхождения наземных живых существ только определенные виды молекул, вероятно, обладали характеристиками, необходимыми для аутопоэзных единств, и тем самым положили начало той структурной истории, которой принадлежим и мы. Например, было необходимо иметь молекулы, способные образовывать мембраны, достаточно стабильные и пластичные для того, чтобы стать эффективными барьерами и в то же время обладать способностью изменять свои свойства, чтобы молекулы и ионы могли диффундировать сквозь них в течение длительных (по сравнению с молекулярными скоростями) периодов. Например, молекулы на основе кремния были бы слишком «жесткими», чтобы участвовать в функционировании динамических единств (клеток) в непрерывном быстром молекулярном обмене с окружающей средой.

И только в тот момент истории Земли, когда на ней возникли условия, благоприятные для появления таких органических молекул, как белки обладающие огромной сложностью и гибкостью, эти условия оказались также подходящими для формирования аутопоэзных единств. Мы можем даже предположить, что когда все эти достаточные условия присутствуют в истории Земли, формирование аутопоэзных систем становится неизбежным.

Можно утверждать, что именно в тот момент началась жизнь Это отнюдь не означает что возникновение жизни произошло единожды и только в каком-нибудь одном месте, равным образом нельзя указать точную дату этого события. Все имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют считать, что коль скоро условия для возникновения живых систем возникли однажды, они стали возникать многократно, т. е. многочисленные аутопоэзные системы во многих структурных вариантах возникали во многих местах на Земле в течение периода, охватывающего возможно, многие миллионы лет.

Рис 13. Схематический разрез клетки пиявки, представленной на рис. 12 Видны основные клеточные структуры — ядерная мембрана, митохондрии, эндо-плазматическая сеть, рибосомы и клеточная мембрана Заметьте, что изображение трехмерное — видно то, что находится под поверхностью среза

Возникновение аутопоэзных систем на Земле — заметная веха в истории нашей солнечной системы. Это необходимо хорошо понимать. Образование любой системы всегда влечет за собой ряд явлений, связанных с ее характеристическими чертами. Таким образом, можно сказать, что каждый класс систем определяет некоторую конкретную феноменологию. Так, аутопоэ-зные системы определяют биологическую феноменологию — феноменологию, присущую тем системам, особенности которых отличны от физической феноменологии. Дело не в том, что аутопоэзные системы выступают против любого аспекта физической феноменологии — поскольку их молекулярные компоненты подчиняются всем законам физики, — а в том, что явления, которые они порождают, функционируя как аутопоэзные системы, зависят от их организации и от того, каким образом возникает эта организация, а не от физической природы их компонент (которая определяет только пространство их существования).

Так, если клетка взаимодействует с молекулой X и включает ее в свои процессы, то последствия этого взаимодействия определяются не свойствами молекулы X, а тем, как эту молекулу «видит» или воспринимает клетка, включая ее в свою аутопоэзную динамику. Изменения, происходящие внутри клетки в результате такого взаимодействия, будут определяться собственной структурой клетки как целостного образования. Следовательно, постольку, поскольку аутопоэзная организация порождает биологическую феноменологию, генерируя живые существа как автономные единства, биологическим явлением будет любое явление, которое включает в себя аутопоэз по крайней мере одного живого существа.