Другая история Средневековья. От древности до Возрождения

Народ, который теперь занимает территорию Греции и представителей которого называют греками, когда-то не имел к этой территории никакого отношения. Этот народ населял острова Средиземного моря и побережья морей Черного и Мраморного. Эллины, что означает «боголюбивый народ», составляли наряду с турками основное население Малоазийской части Ромейской империи.

Афины впервые появились не ранее VI века н. э. как небольшое византийское укрепление на славянских тогда землях. Поскольку государственным языком империи был язык библейский, то и само название Афин происходит от еврейского слова Атс-Ани, порт, место прихода кораблей (по латыни Athaenae).

Только в VIII веке началась планомерная колонизация Греции византийцами, а точнее – эллинскими ее племенами. Местные славяне-горяки, согласно сохранившемуся документу IX века, держали себя так, что «никакой ромеец туда и ногой ступить не осмеливается», а ромеями между тем называют себя нынешние греки.

Такова версия Н. А. Морозова. Однако и она не объясняет всех «греческих» проблем. Они столь велики, что Ф. Грегоровиус был вынужден привести мнение, согласно которому «…Афины с VI по Х век превратились в необитаемую лесную поросль, а под конец и совсем были выжжены варварами». Интересно, что А. М. Жабинский выстроил для византийской истории отдельную «волну», которая сводит ее всю в три века.

Но даже и в этом случае остается масса вопросов. Например, в русских летописях отнюдь не с XIII, а начиная с Х века греками совокупно называли всех византийцев (похоже на то, как в ХХ веке русскими называли всех советских). Русская «Велесова книга» утверждает: «Эллины среди греков племя особое».

Команда «Выжить»

Уточнению хронологии должны служить науки, изучающие языки, их распространение и эволюцию, историю расселения народов. Но, к сожалению, использовать выводы этих наук для восстановления истинной истории человечества затруднительно, ведь сравнительная лингвистика и этнодинамика сами развивались в рамках традиционной хронологии, вместо того чтобы эти рамки устанавливать.

Найти опоры для независимой проверки исторического процесса внутри лингвистики и этнографии, конечно, можно, но эта работа еще ждет своих энтузиастов. Мы же дадим краткий обзор современных представлений о социальном развитии человека, возникновении народностей и наций. Это важно, потому что с IX века происходило выделение национальностей в Европе, государственное их оформление.

РОД – ПЛЕМЯ – НАРОДНОСТЬ – НАЦИЯ, считается, что развитие шло именно так (С. И. Брук).

РОД – это кровородственное объединение людей, пришедшее на смену первобытному человеческому стаду. Родовое строение общества возникает тогда, когда социальные отношения становятся важнее биологических отношений. Это форма, когда уже возникли и существуют социальные и производственные отношения.

ПЛЕМЯ – тип этнической общности и социальной организации доклассового общества. Происходит переход к экзогамности, подбору жен не в своей семье, а это требует, как минимум, наличия двух родов в племени. Характерные черты: определенная племенная территория; коллективные действия (войны, охота), единый племенной язык, племенное название и самосознание. В отличие от народности или нации племя основано на общем происхождении входящих в него родов, на кровородственных связях его членов.

НАРОДНОСТЬ – исторически сложившаяся языковая, территориальная, экономическая и культурная общность людей, предшествующая нации. Иначе говоря, требования экономики, культурных связей, военной необходимости приводят к союзу племен. Народности могут складываться разными путями. Например, как союз нескольких племен, родственных по происхождению и языку. Так, польская народность возникла из славянских племен полян, вислян, мазовшан; немецкая – из племен швабов, баварцев, альманов и других.

Образование народности возможно и в результате захвата одного племени другим (навязывание своей власти). Так, племена галлов, выходцев с Апеннин, подчинили себе германские племена франков, вестготов и бургундов, образовав французскую народность. Пршемысловцы, вожди племени чехов, подчинили себе постепенно к Х веку пшован, дечан, лемузов, лучан, седлчан, доудлебов, эличан и хорватов. В этом случае общим языком становится язык или более развитого, или более многочисленного племени, остальные языки и диалекты исчезают. У народности появляются общее имя, территория, экономика и культура. Современные государства могут по языку и территории не совпадать с местом обитания народности.

НАЦИЯ – историческая общность людей, складывающаяся на основе территориального разделения труда. Вот стержень, связывающий людей в нацию. Появляется общенациональный рынок, формирующий общий язык, культуру, территорию, экономическую жизнь, определенные особенности характера. При этом многие этнические особенности нивелируются, подводятся под общий знаменатель.

Одновременно с процессом интеграции народностей происходит и противоположный ему процесс дифференциации. Точно так же идут дела и среди отдельных людей. Условно говоря, конвейер требует однородных, средних по параметрам работников, каждый же человек стремится выделиться, быть личностью. (Мы имеем примеры «котлов», где варятся новые нации: США, Китай, Индия, Россия.)

Что дает нам знание процессов развития от рода до нации? Оно позволяет понять, что многие события традиционной истории НЕ МОГЛИ произойти в древности ни при каких обстоятельствах.

Посмотрите: территория – вот то общее, что есть у племени, у народности и у нации. Понятно, если у племен не будет общей территории, они не сложатся в народность. Никакого единого рынка не получится у народности, превращающейся в нацию, если она вдруг откажется от своей территории. Даже кочевые скотоводческие племена кочуют не где захочется, а по какой-то определенной (то есть имеющей пределы) территории.

К территории человека привязывает недвижимое имущество: жилища и хозяйственные постройки, производственные и культовые здания. Они и являются вещественным выражением экономической и культурной общности людей данной народности, нации.

С перечисленными выше общественными категориями тесно связано понятие государственности, идеологического, политического и юридического оформления общественных отношений.

«Высшие» и «низшие» классы и сословия, образно говоря, есть полюса одного магнита, без которых не может возникнуть энергия движения. Умный крестьянин становится императором, неумелый император, проиграв войну, превращается в раба. Это перетекание людей из класса в класс, а не классовая борьба, как полагают некоторые. Раб, возглавивший восстание против власти под лозунгом истребления «класса угнетателей», сам становится властелином (и угнетателем) – разве ХОТЬ РАЗ получилось иначе? И разве это борьба между классами? Это борьба личности за свой переход в высший класс, за свою лучшую жизнь… Нельзя насильно ломать сложившуюся естественным путем сословность общества.

Целью деятельности царя, если посмотреть широко, является обеспечение мирной работы этого межклассового «магнита» при помощи политического и правового регулирования общественных процессов. Государство, в идеале, должно соблюдать интересы общества, но сложность в том, что находящиеся у власти имеют и СВОИ интересы. Если они превалируют над общественными – страна разоряется. По этому поводу приведем два стиха из китайской книги «Дао дэ цзин» (перевод Валерия Перелешина):

С такой точки зрения вся история человечества есть история поиска наилучшей формы правления и технологии власти.

И, наконец, главный фактор, определяющий движение истории в рамках наций и государств, – человек. Да, человек как таковой. Какова его цель? Зачем он тут?

А он просто живет. И нет у его жизни никакой другой цели. Вы понимаете? Он ПРОСТО живет и как живущее существо имеет одну задачу: ВЫЖИВАТЬ. Не в том смысле, чего бы скушать поутру, а в общем смысле – продолжать жить насколько возможно хорошо, ВЫЖИВАЯ как личность, как родоначальник будущих поколений (отсюда – семья); как член общества: работник, горожанин, представитель группы (клуба, коллектива), представитель класса, нации (отсюда войны); наконец, выживая как единица человечества (а это дает надежду, что войны когда-нибудь кончатся навсегда).

Если бы люди жили иначе, наплевав на интересы сородичей, коллег, на свою работу, детей и личную гигиену, никак не дошло бы человечество до возникновения народностей и наций. (Хотя отдельные отвратительные персонажи, конечно, встречались всегда.)

«Основной закон всего существующего – это уцелеть, выжить» (Макиавелли). «Динамическим принципом существования является «Выживай!» (Л. Рон Хаббард).

Так люди творят историю человечества, и так они живут в ее русле.

Вы сами можете найти примеры. Мы приведем один: обедневшие русские дворяне в XIX веке, сохраняя личное достоинство, переходили в разночинцы, меняли классовую принадлежность. Вчерашние аристократы становились учителями, купцами, врачами. В новых условиях они действовали в соответствии с принципом «выживай».

Или в 1917 году, после захвата власти большевиками, одни уехали за границу, другие ушли к белым, третьи устроились на работу в большевистской России. Строй рухнул, в правящем классе произошла замена феодальных аристократов на партийную номенклатуру, а ЛЮДИ, вчерашние аристократы, в большинстве своем выжили и приспособились.

А вот древние греки, если верить традиционной истории, были не таковы. Полторы тысячи лет цивилизации, вот что они имели! И предпочли исчезнуть без следа, когда достигли «наивысшего расцвета». Выживать они ну никак не хотели.

Авторитетный и некогда популярный в России ученый Ф. Энгельс описывает это так: «Ко времени наивысшего расцвета Афин общее количество свободных граждан, включая женщин и детей, состояло приблизительно из 90 000 душ наряду с 365 000 рабов обоего пола и 45 000 неполноценных жителей – иностранцев и вольноотпущенников… С развитием торговли и промышленности происходило накопление и концентрация богатств в немногих руках, обнищание массы свободных граждан, которым только оставалось на выбор: или, занявшись ремеслом, вступить в конкуренцию с рабским трудом, что считалось постыдным, или же превратиться в нищих. Они шли – при данных условиях неизбежно – по последнему пути, а так как они составляли массу населения, то тем самым привели к гибели и все афинское государство».

Как видим, «древних греков» не вырезали, не сожгли, не утопили, не выгнали. Просто восемнадцати процентам населения показалось постыдным РАБОТАТЬ, чтобы выжить, и цивилизации как не бывало, исчезли все, да так лихо, что целую тысячу лет после этого о них и слышно не было… хотя, если подумать, становится ясно даже из приведенной цитаты: развитие торговли и промышленности в «Древней Греции» могло привести к гибели рабства и рабовладельческого государства, но не населения, не народности, не государства вообще.

Хорошо, согласимся, свободным гражданам выпала доля не жить более, а рабы? Что, из них не нашлось никого, желающего заменить почивших бездельников-хозяев? А вольноотпущенники, бывшие рабы? Им тоже было работать в тягость? А что поделывали те, в «немногих руках» которых сконцентрировались богатства? Заплакали от горя, что вчерашние «свободные граждане» превратились в нищих, закопали накопленные богатства и удалились в пустынь?…

Если верить традиционной версии истории, эти полмиллиона человек составляли народность с общей территорией, культурой, языком и «экономическим пространством»; они имели развитую форму государства. Но люди почему-то руководствовались принципом «помирай». И сам помирай, и дети пусть не живут, и все окружающие.

«Не демократия привела Афины к гибели, как это утверждают европейские школьные педанты, виляющие хвостом перед монархами, а рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным», – пишет Ф. Энгельс (экономист, как ни удивительно).

Мы не будем спорить ни с ним, ни со «школьными педантами» о причинах гибели Древней Греции, потому что никакой народности и никакой цивилизации в те времена и на той территории не существовало, и гибнуть было нечему. А что до рабства, которое довело «Древнюю Грецию» до краха… Вот мнение историка XVI века Жана Бодена. Прочтите, и вы неожиданно обнаружите, что рабство никуда не делось и продолжало существовать даже и в XIV веке н. э., а когда его отменяли, то есть изменяли общественный строй, – происходили мятежи и кровопролитие.

«…Сейчас нет рабства, и мы не можем точно знать, когда оно прекратило свое существование… Положения о рабстве мы обнаруживаем и в законах Каролингов, и у Людовика Благочестивого, и у Лотаря, и в своде законов ломбардцев. Существуют также законы о рабстве и о вольноотпущенниках у короля Сицилии, и у императора Неаполитанского королевства Фридриха II. Фридрих стал германским королем в 1212 г. Имеются декреты пап Александра III, Урбана III и Иннокентия III о браках среди рабов. Александр был выбран папой в 1158 г., Урбан – в 1185-м и Иннокентий – в 1198-м. Известно, что рабство не существовало после правления Фридриха. Бартоло в сочинении «О пленных»… свидетельствует, что в его время не было рабов в течение долгого периода. Но он (Бартоло) процветал в 1309 г.

С другой стороны, мы не должны упустить то, что в летописях двора, как я читал, декретом Сената запрещалось присоединять чужие земли к своему поместью или освобождать рабов, даже с согласия их хозяина. Декрет относится к 1272 г. Напомню, что при Аврелии война рабов уже серьезно подорвала Италию, и это было в год милости 781-й. Мне кажется вероятным, что христиане, следовавшие примеру арабов, уничтожили рабство потому, что еще Мухаммед или, позже, Омар освободили всех рабов своего вероисповедания. Этот опыт показывал серьезные недостатки в христианских государствах. И это легко читается в «Законах о рабах», в книге 2, главе VII. Когда было предоставлено разрешение на освобождение рабов, то последовала плачевная волна обнищания и разорения, что обычно влекло за собой гибель государства. Все это породило грабежи, воровство, кровопролитие и торговлю нищими. Правительства и общины были очень раздражены различиями в религии, хотя формально культ был один для всех, исключая иудеев. Следовательно, были неизбежны большие изменения в правлении».

Проблемы территорий

Первой крупной народностью, в которую реально объединились в III веке нашей эры племена Средиземноморья, была «единая общность» в пределах Ромейской (Византийской) империи. Все признаки народности: общая территория от Альбиона до Армении, общая экономика с развитой торговлей, общая культура (культ) – единобожие. А вот язык-то был общим только письменный, библейский.

Поэтому с развитием и широким распространением греческого и латыни (и одновременным экономическим развитием территорий) начался сепаратизм, приведший при Ирине и франкском (не французском в нынешнем понимании) короле Карле Великом к распаду империи на греческий Восток и латинский Запад. Было это в 800 году.

Расцвет франкской народности связывают с династией Каролингов, потомков Карла Великого (768–814). При нем образовался союз Рима и королей Европы. Короли признавали церковную собственность, а церковь признавала назначение священнослужителей королями. Карл был коронован императорской короной, положив начало Романской империи, западной части бывшей империи Византийской. Внуки Карла Великого Людовик и Карл, приводя свои войска к присяге и давая друг другу взаимную клятву верности (в Страсбурге), были вынуждены пользоваться разными языками. При них «галлы и франки на западе уже говорили на одном романском, т. е. французском, языке и стали представлять собою французскую народность, а германцы, жившие к востоку от Рейна и по его правому берегу, уже говорили на немецком языке» (А. А. Васильев).

С VIII века на основании латыни начали образовываться письменности народов Европы, в том числе французская и немецкая. И только много позже, после полосы разделений, объединений и новых разделений, образовались здесь нации и национальные государства.

В 962 году император Оттон I на землях Германии, Чехии, Бургундии, Нидерландов, Швейцарии и севера Италии создал Священную Римскую империю со столицей в Ахене. Империя эта просуществовала до 1806 года и была ликвидирована Наполеоном Бонапартом. С конца XV века она называлась Священной Римской империей германской нации. Народности же продолжали жить на своих исконных территориях и в большинстве случаев имели свою государственность, оставаясь в рамках империи.

Своя территория, земля – вот самое важное, что есть у народности (племени). Чтобы племя целиком ушло со своей земли, нужны очень и очень веские основания, например природный катаклизм. Ведь потеря земли и перемещение неизвестно куда подрывает экономику и культуру, снижает выживаемость племени и каждого отдельного его члена. Переселение на новую землю приведет к войнам и ассимиляции с местными племенами.

Территория важнее религии и важнее языка. Галлы, франки и прочие племена, создавшие французов, объединившись, приобрели общую территорию и общий язык, но при этом каждое племя осталось на своей территории, потеряв свой прежний язык.

Под давлением военной силы многобожники Европы приняли единобожие, сменив религию, но остались на своих местах. В Византии сменяли друг друга правители, происходившие из разных племен: сирийцы, иллирийцы, греки; македонская династия, болгарская династия, албанская. Разве переселились племена, дававшие правителей, в Константинополь?

Выселение народностей Сталиным – вот пример, который у нас перед глазами. Насильно увезенные за тысячи километров, народы через десятки лет все же вернулись на свои места.

Люди могут сохранить культуру, язык и религию, но лишиться территории, и вот перед нами проблема беженцев, с огромной остротой стоящая сейчас перед Объединенными Нациями.

Средневековые народы прикладывали колоссальные усилия для охраны своих территорий. (Имейте еще в виду, что с населения охраняемых территорий цари собирали налоги и подати.) Так, в России с XII века применялась система оборонительных сооружений, называемых засеками. Первые сведения о засеках встречаются в Новгородской (1137–1139 годы) и Троицкой (за 1216 год) летописях. С XIII века началось возведение защитных систем, называемых Засечными линиями (чертами). Такая система состояла из лесных завалов-засек, чередовавшихся частоколами, надолбами, земляными валами и рвами. В определенных местах Засечных линий стояли города-крепости, и только через них можно было покинуть территорию страны. Охрану линий и крепостей осуществляла специальная засечная стража, на содержание которой собирались особые подати, «засечные деньги».

Засеки охватывали весь юг и центр Руси, тянулись на сотни и сотни километров от Брянских лесов до Волги, а вдоль Волги был насыпан земляной вал. В отдельных местах Засечные линии имели в ширину двадцать-тридцать КИЛОМЕТРОВ. По трудоемкости создания Засечные линии России можно сравнить только с Великой китайской стеной. Интереснейший исторический памятник, Тульские засеки при советской власти были признаны государственным заповедником.

Вот какое значение придавали (да и теперь придают) своей территории люди! Поэтому представляется, что известное переселение народов в VI–VII веков н. э. могло быть «переселением» названий и языков, а не реальных племен.

Конечно, переселения отдельных лиц и групп, даже целых родов были всегда (есть они и сейчас), но народности при этом оставались на местах. Об этом говорит нам история колонизации диких земель, история, документально подтвержденная. Разве все англичане и немцы уехали в Индию, Северную Америку, Южную Африку, Австралию? И разве ушли куда-нибудь при этой колонизации индусы, индейцы, зулусы?

Просто бывшие окраины европейской империи (Англия, Португалия, Испания, Франция, Бельгия) начали самостоятельную имперскую политику, раздвигая границы цивилизации от Средиземноморья на всю планету.

На территории Северной Америки в какое-то время колонисты, выходцы из разных стран Европы, стали преобладать над коренным населением, разрозненными первобытными племенами. Языком народностей в образовавшихся государствах (states, штаты) стал английский, названия себе эти штаты взяли у местных племен, например Айова, Дакота, Вайоминг. Коренные жители получили общее название индейцев, по наименованию совершенно другой страны – Индии. При этом на той же территории оказалось изрядное количество разноплеменных чернокожих людей.

Вот представьте, что все это произошло бы ДО широкого развития книгопечатания и свидетельств о временах колонизации Америки было бы мало. Могли бы мы воссоздать точную картину происходивших событий, объяснить все эти чудеса с названиями и языком? И не появился ли бы соблазн объявить Северную Америку прародиной человечества? А ведь с Грецией произошло примерно это.

В IX–X веках наступил момент, когда эллины-колонисты стали преобладающей народностью Греции, причем народностью, имеющей более высокую культуру, чем местное население. Местные славянские племена горяков приняли язык пришельцев. Пришельцы взяли себе название этих племен – горяки, гряки, греки.

Так началась реальная история грекоговорящей Греции.

Троянская война

Согласно традиционной истории, в 518–527 годах Византией управлял император Юстин. Если его имя напомнило вам латинское слово Justitia, то вы совершенно правы: Юстин был законодателем и по имени, и по деятельности, и это еще одно свидетельство, что латинские имена византийским правителям дали много позже времени их правления. Ведь когда он вступал на престол, никто не знал, что он станет Законодателем? Его реального имени мы не знаем; возможную подсказку ищем в Библии: библейский царь Манассия (VI век до н. э., линия № 4 «синусоиды Жабинского, царствовал 55 лет) – аналог династии Законодателей (VI век н. э., линия № 4), в которую входили Юстин, Юстиниан и Юстин II (общий срок власти – 59 лет).

Центральной фигурой века стал племянник Юстина, Юстиниан.

Жан Боден, историк XVI века, помимо прочего занимался изучением истории права. Среди историков его можно счесть «диссидентом». Его выводы во многом противоречат традиционной версии – а ведь он современник Жозефа Скалигера. Вот что пишет он о римском праве:

«Собранный мною материал я подтверждаю мнениями правоведов и историков разных народов. При этом изучаемый нами предмет становится куда более ясным и достойным уважения, чем если бы мы полагались на источники, исходящие только от одного народа – римлян. Впрочем, как выясняется, все, что у нас есть [из римского права], – творения греческие. Но когда обнаружилось, что почти все документы пострадали от грубейшего варварства, Юстиниан для выработки законов выбрал пятнадцать человек, которые составили свод законов таким образом, что привели в полный беспорядок первоисточники права, и теперь уже почти ничего нельзя извлечь из этой грязи. И здесь кроется причина того, что ныне огромное и беспорядочное множество декретов сглаживает противоречия, содержащиеся в самих законах, составляя из разрозненных частей единое тело. Из этого становится понятным, что древние глоссаторы, при их огромных талантах, ставили перед собой совершенно невыполнимую задачу. Из чтения их трудов складывается впечатление, будто авторы, с их усердием и плодовитостью, проводили все свои дни в сочинительстве, однако совсем ничего полезного для читателя не придумали».

Историю правления Юстиниана (527–565) оставил нам Прокопий Кесарийский, его современник. Этому императору приписывают создание знаменитого кодекса Юстиниана в пятидесяти книгах, охватившего все стороны государственной и общественной жизни. Точно ли при нем была проделана такая колоссальная работа? Или все же большинство текстов – результат работы юристов более позднего времени? Вполне может быть, что какому-то реальному императору, правившему в VI веке, стараниями оккультистов-хронологов оказались приписанными деяния, которых он не совершал.

В своей повседневной жизни человек руководствуется этикой, внутренним моральным законом, который он принимает на себя и исполняет добровольно. Сообщества же людей объединяет нравственность, устный или письменный моральный закон, обязательный для исполнения каждым членом сообщества. Первыми известными нравственными нормами являются Заветы Божии, принесенные Моисеем. Юстиция, правосудие всего лишь устанавливает меру ответственности людей за неисполнение нравственных законов.

Русский государственник Н. В. Устрялов (1890–1937) писал:

«В иерархии ценностей праву принадлежит подчиненное место. Выше его – нравственность, эстетика, религия. Большие исторические движения обыкновенно допускают известное «оформление» именно нравственными, эстетическими и религиозными категориями, но не правовыми. С точки зрения последних они иррациональны и потому еретичны, отрицательны, злы. Вот почему юристы-догматики в массе обычно «ничего не понимают» в таких движениях. Их время приходит потом, когда нужно уже фиксировать результаты кризиса… Не следует, впрочем, преуменьшать плодотворнейшего значения этой работы».

Работа для юриста появляется одновременно с появлением государства, ведь нужно создать систему мер и наказаний, применяемых к тем, кто не желает следовать нравственным нормам и своими разрушительными действиями наносит вред обществу и государству. Однако, как мы видели из приведенной цитаты, потребности общества требуют иногда перемен, которые происходят вопреки праву, а потом вновь правом оформляются. Разумеется, становление юриспруденции – длительный процесс, ведь жизнь слишком сложна и многогранна, чтобы разом охватить ее всю и отразить в законах. Знает ли большинство людей писаные законы, а если знает, то соблюдает ли их – это другой вопрос.

В 532 году н. э. в Царьграде, несмотря на обилие законов, произошло восстание «Ника», при подавлении которого отличился полководец Велизарий, герой Троянской войны. Народ, выйдя на улицы, начал поджигать лучшие здания и церкви. От крика мятежников «Ника!» (побеждай!) и восстание получило это имя. Упавший духом Юстиниан хотел уже бежать из столицы, но его удержала супруга Феодора, которая уверила своего царственного мужа, что бегство бесполезно. Как сообщает традиционная история, «усмирение восстания было поручено Велизарию, которому удалось загнать бушующую толпу в цирк и там перебить более 30 000 человек» (А. А. Васильев).

Что же это за восстание такое? К кому обращен призыв: побеждай? По какой причине десятки тысяч людей поднялись разом? Почему был такой мощный успех на первом этапе, а потом восставшие были перебиты?

История не дает ответов.

Но все станет понятным, если учесть апокалиптические настроения суеверных граждан. Народ ждал пришествия Мессии, предсказанного Апокалипсисом, и наказания пороков царствующего дома! А тут в течение полугода на небе висит комета в форме меча. К чему бы это? И вот 3 июня, как только Солнце скрылось на западе, происходит лунное затмение. Появляется полная Луна в виде красного кровавого пятна, как это бывает при затмениях в созвездии смерти Скорпион, вместе с красным Марсом. Все это напомнило приметы Апокалипсиса о приходе Судного Дня. Кто-то из фанатиков, сидящих в цирке (церкви), заорал, что идет Царь-Мессия. Именно ему и адресовали клич «Побеждай!» Остальное доделал эффект толпы.

Юстиниан, Феодора и Велизарий даже не думали о сопротивлении. Кому сопротивляться-то? Богу? А через несколько дней, когда стало ясно всем, что ошибочка вышла, толпа рассеялась сама собой. Остатки фанатствующих граждан блистательный Велизарий загнал в цирк и там, не исключено, казнил, но, конечно, не 30 000. Наличие тридцати тысяч трупов посреди города в июне – дело происходит на территории нынешнего Стамбула, представьте себе погоду – наверняка вызвало бы страшную эпидемию, между тем хроники не показывают нам никакой эпидемии об эту пору.

Если опять вспомнить библейского царя Манассию, то этот деятель тоже подавлял религиозную и политическую оппозицию: «Еще же пролил Манассия и весьма много невинной крови, так как наполнил ею Иерусалим от края до края» (4 Цар, 21:16).

В правление Юстиниана, в VI веке н. э., произошла знаменитая Троянская война, традиционно относимая к XIII веку до н. э.

Армия императора не скучала и без войн, она постоянно тренировалась. Толпы людей сбегались посмотреть на тренировки воинов, прежде всего гладиаторов, меченосцев (gladius = меч). Это было захватывающее зрелище!

Гладиаторы – элита армии, высшая армейская каста, что-то вроде современных десантников. И позже во всей Европе носить меч на бедре разрешалось только представителям высшего сословия, рыцарям,[20] которые переняли у гладиаторов моду на турниры между равными. Понятие рыцарства, однако, появилось лишь в XI веке, это линия № 3 «синусойда Жабинского». А римских меченосцев-гладиаторов мы находим на линии № 4 и выше. Все правильно: в веках, лежащих ниже линии № 3, нет ни гладиаторов, ни рыцарей.

Невзирая на случавшиеся смертельные исходы турниры между рыцарями проводили, но не для щекотания нервов прекрасных дам (хотя и для этого отчасти), а для подготовки воинов. Англичане вслед за французами ввели у себя турниры, как только начали проигрывать французам в боевой подготовке.

Со временем гладиаторские бои (турниры) выродились в дуэли между дворянами, а сражения бойцов с дикими зверями (львами и тиграми) – в бои с быками, ведь львы и тигры редки и дороги, а быки всегда под рукой.

Вызывает недоумение переходящая из одной книги в другую сказка о том, что гладиаторы – это рабы, специально обученные воинскому искусству. Приходилось даже читать о десяти тысячах рабов-гладиаторов, как-то раз одновременно сражавшихся для развлечения знати. Десять тысяч (!) вооруженных мечами (!) обученных бою (!) РАБОВ (!) – надо быть сумасшедшим, чтобы такому поверить. И вроде бы даже некоторые ожиревшие патриции водили своих юных жен полюбоваться, как ведут грамотный бой молодые сильные мужчины. Спросите у женщин, чем бы кончилось такое «любование» для патрициев.

Хотя, конечно, человек, далекий от армии и не понимающий, что такое воинская дисциплина и каково строение армии, при описании непонятных ему событий мог и ошибиться, принять воинов за рабов. Но ведь когда-то надо избавляться от заблуждений, не так ли?

Трудно в учении, легко в бою. Юстиниан решил восстановить целостность империи, утраченную после захвата власти в Италии остготами под предводительством короля Теодориха, и развязал против остготов войну. В ходе большой войны в Италии происходила «малая война», которую можно счесть войной за Трою (в таком случае, это другое название города Неаполь).

Это – версия Н. А. Морозова. По одной из других версий прототип Троянской войны нужно искать в XII веке н. э. В свою очередь А. М. Жабинский показал, что, конструируя всемирную хронологию, Жозеф Скалигер широко пользовался двумя оккультными числами: 333 (половина от «числа Зверя», что выражало дьявольское начало мира) и 360 (половина от 720, значения прецессионного круга – это божеское начало мира). И вот оказывается, что сходные по сюжетам войны происходили в традиционной версии истории со сдвигами в 333–360 лет («римско-византийский сдвиг»), 1053 года (360 × 2 + 333, «римский сдвиг»), 1773 года (360 × 4 + 333) и 1800 (360 × 5, «греко-библейский сдвиг»). В результате мы имеем Троянскую войну в минус XIII веке по Гомеру (линия № 5 «синусоиды Жабинского»), крестовые войны XII–XIII веков н. э. (линия № 4–5), войну Тарквиния Гордого в VI веке до н. э. (линия № 4) и войну Юстиниана с готами в VI веке н. э. (линия № 4).

Интересно отметить, что Жан Боден в своей книге «Метод легкого познания истории» упоминает Константа Германа Эмунда, составившего труд «Об отношении герцогов Бургундского, Фландрского, Брабантского и Голландии: история от Троянской войны до императора Карла V». Само название размещает эту войну в Средневековье, а именно во временах Крестовых походов.

Традиционно считается, что первым эту войну описал Гомер, но известными его поэмы стали только в конце XIV века. До явления читающей публике поэм Гомера были уже известны такие произведения: «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора (XII век, Франция); «Песнь о Трое» Герберта фон Фрицлара и «Троянская война» Конрада Вюрцбургского (XIII век, Германия); «История крушения Трои» Гвидо де Колумна (XIII век, Сицилия).

Между тем в VI веке н. э. имелся латинский (а не греческий) текст, повествующий о происходившей в это время «древнегреческой» войне. Рассмотрим эту историю, не забывая, однако, что по «синусоиде Жабинского» совпадают VI и XI века.

В сборнике «История французской литературы» (СПб, 1887) говорится: «Какой-то невежественный писака, живший, вероятно, в VI в., составил сухое и монотонное изложение фактов; в средние века он очень нравился». Еще бы ему не нравиться, если о поэмах Гомера – ни гу-гу, а война только что кончилась!

Ветераны войн во все времена любили предаваться воспоминаниям о своих подвигах. Вот и двое свидетелей Троянской войны, Дарес и Диктис, вполне живые, несмотря на 1800 лет, прошедших после «гомеровской» Троянской войны, опубликовали свои воспоминания в VI веке. Кстати, Гомер упоминает Диктиса как сподвижника критского царя Идоменея, а Дареса песне пятой «Подвиги Диомеда» «Илиады».

А также Дарес упомянут в «Энеиде» Вергилия. Воспоминания славного Дареса были в Средние века первыми среди громадного количества произведений, посвященных этой войне. Он стал одним из самых известных писателей, и только после установления «официальной» хронологии в XVII веке его тексты признали фальсификацией. Также и Диктис был известен шестью книгами о Троянской войне.

Не будем сравнивать изложение войны по Гомеру, Титу Ливию и «по фактам» VI (и других) веков, предоставим это удовольствие читателю. Отметим только: совпадений много. Так, все три войны трактуются древними источниками как «войны отмщения за оскорбление женщины»: у Гомера – Елены, у Тита Ливия – Лукреции. В VI веке одной из героинь стала готская царица Амалазунта.

В поэме Гомера спорили три богини: кто из них лучше? В состязании победила богиня любви Афродита. Троянец Парис – главное действующее лицо. Богиня любви обещала отдать ему Елену, жену Менелая. Парис приезжает в дом Менелая, его приветливо принимают, а он похищает Елену. Греки требуют ее вернуть, и после отказа начинается война.

В царском Риме, по Титу Ливию, повод для войны тоже был, если можно так сказать, романтический. Произошел спор мужей: чья жена лучше? Устроили состязание, и победила Лукреция, жена Коллатина. Главный участник спора – Секст Тарквиний. Овладела им «преступная страсть опозорить насильно Лукрецию» (так сообщает Тит Ливий). Поэтически выражаясь, вполне можно «преступную страсть» объяснить проделками богини любви.

Без ведома Коллатина Тарквиний приезжает в его дом, где его приветливо принимают; ночью, когда Лукреция спит, он набрасывается на нее и насилует. После самоубийства Лукреции начинается война.

В легенде «амазонки» воюют на стороне троянцев, и их царица убита. В войне VI века убита готская царица Амалазунта.

Можно предположить, что гомеровский Ахиллес списан с полководца Велизария, Гектор – с короля готов Витигеса, Агамемнон – с Юстиниана, Улисс – с военачальника Нарзеса. Остров Тендерос, упоминаемый в поэме, – это Сицилия.

И «Троянский конь» имел место! В Неаполе до сих пор сохранились старые акведуки, водопроводы. Громадных размеров труба, с ногами-опорами, входящая в город. В поэме описывается, как сами троянцы втащили в город огромного коня, внутри которого притаились греческие воины. Когда горожане уснули, воины вышли и открыли ворота, в которые хлынула армия, и Троя была взята. На самом деле византийцы разрушили стену внутри акведука (который задолго до этого троянцы действительно сами втащили в свой город) и так попали на территорию осажденного Неаполя, а ночью вышли и открыли ворота.

Прокопий Кесарийский не обошел вниманием эту огромную трубу на массивных ногах-опорах. Кроме него многие средневековые авторы описывают этот эпизод, но говорят не о коне, а о «подобии коня». Это очень поэтическое сравнение, но чтобы оценить его, надо знать, что по-латыни вода пишется aqua (aquae), а конь – equa (equae), соответственно акведук и коновод – aquae-ductio и equae-ductio. Разница в одной гласной!

А что за город отрыл археолог Шлиман на Малоазийском полуострове? – спросите вы. Мы не сможем вам ответить. Потому что отрыл он ГОРОД (и даже не один), а вот как назывался этот город – никому неведомо. Не было там путеуказательных надписей.

Царь Геркулес

Византийский император Гераклий, а по-простому царь Геркулес, правил с 610 по 641 год. По мнению историка Себеоса, происходил он из Армении, из рода Аршакидов. Но вы не найдете его в современных учебниках или энциклопедиях. В какой-то момент, непонятно из каких соображений, ученые-историки поменяли ему имя, и Нeraklius превратился в царя Ираклия.

При его царствовании, после метеоритной катастрофы 622 года, образовался новый религиозный центр в Мекке, а империя потеряла Сирию, Палестину, Египет и некоторые другие земли.

В 622–628 годах Гераклий совершил три успешных похода против персов и, как считается, вернул христианскому миру одну из самых дорогих святынь, животворящее древо – Крест Господень, который был якобы вывезен захватчиками из Иерусалима. Непонятно, правда, зачем он был им нужен. Он решил водворить его на прежнее место и водворил… в столице, Царьграде. Значит, тут и было его прежнее место?

Он был первым, кто официально назвал себя базилевсом (в 629 году), хотя так его давно называли в грекоговорящей части империи. До этого властители носили еврейские официальные титулы Мелек или Кошар (крепкий, стойкий), звучащее в греческом произношении кайсар, Кесарь. Калькой этого слова на латыни является имя Константин.

Считается, что столицу империи с самого начала назвали Константинополем. Этого не так! Город, основанный на месте эллинского поселка Византия, именовался со времен первых императоров (которые тоже не назывались словом «император») Кай-Сар-Град, Царь-Град. В России город был известен как Царьград до XVII века. Слово, обозначающее владыку – кайсар, было первым в ряду, оно применялось задолго до появления в Риме цезарей, в России царей, во Франции сиров, а в Германии кайзеров.

Итак, в VII веке при Геркулесе начался переход к новому государственному языку, греческому. Об эту пору появляется и первое Евангелие (от Марка) на греческом языке. Тот факт, что до этого государственная верхушка использовала древнееврейский язык, то есть не тот язык, на каком изъяснялся «окружающий» народ, нас не должен удивлять. Такие случаи бывали и в другие времена, и в других местах. Например, в России в XVIII – начале XIX века вся аристократия говорила по-французски.

Еврейский был языком межплеменного общения и во всей империи, и на Малоазийском полуострове, где жили не только греки, но и турки и другие племена, по той простой причине, что был он первым письменным алфавитным языком.

Лев Боголом и гречанка Ирина

VIII век стал переломным в судьбе империи, и этому способствовали две фигуры на троне. При императоре Льве III (717–741) надолго охладели отношения западной и восточной ветвей церкви, при императрице Ирине распалась сама империя.

Лев III Исавриец (сириец по рождению) получил прозвище Эйконокласт, что значит Разбиватель Изображений, Боголом. Считается, что именно при нем греческий язык официально был признан государственным языком империи. При нем были изданы «Эклоги», сокращенное извлечение из законов прошлых царств с исправлениями в сторону большего человеколюбия. Главным в новом законодательстве стало отделение суда светского от суда церковного и введение государственных окладов для судей, дабы не брали мзды с лиц, судимых ими. Так началась борьба с коррупцией, идущая до сих пор.

Во времена Льва изобретен был «греческий огонь», жидкость, горящая на поверхности воды; согласитесь, очень эффектное зрелище, когда ночью вдруг загорается море и вспыхивают деревянные корабли. По всей вероятности, это была сырая нефть.

К этим же временам относят создание трех юридических сборников законов: земельного, военного и морского. По земельному закону выходит, что в государстве, наряду с крестьянской общиной и мелкими собственниками на землю, существовало и крепостное население. Военный закон содержал перечень наказаний, налагаемых на военнослужащих в случае восстания, неповиновения, дезертирства и тому подобного. Это было важно, поскольку государственное устройство империи все еще носило чисто военный характер, как было заведено первыми императорами со времен Диоклетиана.

Морской закон представлял собой Устав торгового мореплавания, и многие особенности его были связаны с морским грабежом (пиратством), но в более поздних государственных актах, вплоть до XIV века, нет ссылок на этот закон. То есть он вряд ли мог быть принят ранее XIV века. По «византийской» волне «синусоиды Жабинского» VIII век совпадает как раз с XIV веком.

Еще одно известное деяние Льва Исаврийца – введение специального налога на жителей для восстановления городских стен Царьграда, разрушенных землетрясением.

Но главная загадка его биографии: почему же его звали Иконоборец, Боголом?

Мы уже говорили, что толкование и ревизия религиозных документов происходили постоянно. Несмотря на прямое указание в Заповедях Моисея, что нельзя верующим поклоняться изображениям (обратим внимание: поклоняться, а не изготавливать), практика создания вещественных символов для религиозных целей имела место везде.

Это не удивит нас, если вспомнить, что книгопечатания еще не было, рукописные книги были достаточно редки и дороги, да и народ не имел еще поголовной грамотности. Художественные изображения, иконы и скульптуры – самое удобное и понятное средство для привлечения людей к религии, объяснения сути верований. Но время от времени все же происходила резкая борьба с изображениями, разрушение их. Что послужило причиной для этой борьбы при Льве Боголоме?

Историки выдвигают самые разнообразные версии. Одни считают, что Лев, по происхождению сириец, был хорошо знаком с кумироборством агрян (мусульман) и пытался перенести их учение в Византию (хотя нет никаких указаний на истребление изображений мусульманами ранее XI века). Другие полагают, что император уничтожал иконы, пытаясь, наоборот, сблизить веры христиан, мессианцев (иудеев) и мусульман. Третьи думают, что это была борьба за чистоту христианской веры, направленная против язычников. Предполагаются и политические мотивы иконоборства: якобы Лев пытался вырвать народ из-под сильного влияния церкви, для которой изображения были основой религиозной пропаганды.

Но вот интересно! В 730 году император издает эдикт против божественных изображений, столь милых народу и церковникам, и – тишина. Нет никаких сведений о бунтах или о репрессиях властей по поводу бунтов. Возражали против императорского эдикта только религиозные деятели далекой Италии.

В чем же дело? А причина буквально лежит на поверхности: для чего был введен императором специальный налог? Для восстановления разрушенных землетрясением городских стен. Вот и разгадка причины борьбы с иконами и статуями: некто более могущественный, чем кто бы то ни было на земле, сотряс храмы и здания, разрушил статуи и мозаичные изображения. А власти просто «декретировали» волю Бога, потому и народ не роптал.

Понятно и недовольство Запада, ведь там землетрясения не было.

А в результате этих событий кумиролюбивая Италия ушла из-под идеологического влияния Византии.

Более ста лет после смерти Льва III Византию бросало из крайности в крайность, иконы то ломали, то восстанавливали, пока в 843 году императрица Феодора не восстановила окончательно почитание изображений.

Но еще до Феодоры первого замирения церквей достигла императрица Ирина, но она же разрушила империю.

Ее муж, Лев IV Хазарин (775–780), процарствовал только пять лет и не успел совершить чего-нибудь яркого, зато Ирина, оставшаяся регентшей при их малолетнем сыне, очень даже отличилась.

В 783 году она послала в Грецию войска. Вот что пишет историк Ф. Грегоровиус: «С богатой добычей вернулся Ставракий оттуда, словно из завоеванной земли… Ни Коринф, ни Фивы, ни Афины при этом случае даже не упоминаются». Историка удивляет, что величайшие города не упоминаются в хрониках. Но чему ж удивляться, если НА САМОМ ДЕЛЕ этих городов еще не было?…

В VIII веке из Византии в Грецию начали ссылать преступников (а их всегда ссылают в самые дикие места – то в Сибирь, то в Австралию, то, как видим, в Грецию), и с этого времени началась постоянная колонизация Греции эллинами.

Ирина, не одобрявшая разрушения божественных изображений, начатого в первой половине IX века Львом III, выступила за возвращение старых порядков. Сначала ее замыслы встретили противодействие: в храм, где собирались предать анафеме иконоборство, ворвались войска и остановили ее. Лишь в 787 году, разогнав участников событий по отдаленным гарнизонам, она смогла осуществить задуманное и примирить две ветви одной церкви.

Правда, восстановление кумиров было как бы половинчатым: только произведения живописи украшали отныне храмы Византии; скульптура, столь излюбленная на Западе, на Восток не вернулась.

Но, добившись примирения религиозного, она через десять лет, в 797 году, совершила поступок небывалый – поступок, навсегда разрушивший империю. Она отстранила от власти собственного сына Константина VI и стала первой в истории императрицей. Это было настолько ново и необычно, что вызвало шок в политических и религиозных кругах. Женщина (!) – на престоле?! Это все равно, что пустой престол.

А раз престол свободен, его может занять тот, кто смел и силен. 25 декабря 800 года в Риме короновался императором король франков Карл (768–814), прозванный Великим. Но все же, все же! Женщина на престоле – это, конечно, большая новость, однако коронация не в Царьграде, а в Риме, новость еще более потрясающая. Признают ли Карла императором все народы империи? Ведь он самозванец!

Вся эта история достаточно хорошо известна, но, на наш взгляд, поведение Карла после получения императорской короны блестяще подтверждает, что коронаций в Риме ДО него не было никогда, как не было и самого «Древнего Рима».

Карл предлагает Ирине стать его женой.

Это, конечно, решение проблемы для них обоих. Для нее – потому, что она женщина, а для правительницы это такой недостаток, который, кроме как браком, ничем не исправишь. Для него – потому, что он, женившись, входит в семью византийской императрицы и его зыбкое положение как бы получает законное подтверждение.

Ирина согласна!

(Интересно, что незадолго до этого она тщилась устроить женитьбу своего сына Константина на одной из дочерей Карла.)

Но, оказывается, не только Карл смел и силен. В 802 году секретарь Ирины Никифор, видимо раздосадованный всем этим политическим развратом, свергает царственную невесту с трона и отправляет ее в ссылку (на остров Лесбос, где она умерла через несколько месяцев).

Так империя развалилась на две части. Карл признать Никифора своим императором не хочет; тот, в свою очередь, относится к неудачливому жениху с большим сарказмом.

Лишь в 812 году, при императоре Ставракии, был достигнут компромисс. Императоры согласились считать друг друга со-императорами, но единства империи не было больше никогда, ее Западная (Романская) часть была потеряна Византией безвозвратно. Это стало второй крупнейшей потерей после 622 года, когда отошли земли, принявшие агрянскую веру.

Женщина на императорском троне принесла государству разрушений больше, чем метеоритная катастрофа!

Христианская богоматерь Афина

Традиционная история Афин повторяет историю других античных городов, этапы которой – великий древний расцвет, тьма средних веков, возрождение. Причем вторая часть этой триады, уж действительно, такая ТЬМА, что историки XIX века, не сомневавшиеся в официальной хронологии (в отличие от нас), буквально заходили в тупик.

Чтобы вы не обвинили нас в предвзятости, приведем несколько цитат из фундаментального труда Ф. Грегоровиуса «История города Афин в Средние века»: «Что касается собственно города Афин, то его судьбы в эту эпоху (Средневековье) покрыты… непроницаемым мраком… Доказательства существования Афин в мрачнейшую эпоху добыты вполне неоспоримые, но едва ли может служить что-нибудь более разительным подтверждением полнейшего исчезновения Афин с исторического горизонта, чем тот факт, что потребовалось приискивать особые доказательства ради того только, что достославнейший город по преимуществу исторической страны вообще влачил тогда существование».

Предположения, что горяки вырезали эллинов напрочь, а те потом восстановили историческую справедливость и «обратно» населили свою землю, не имеют никаких подтверждений. Зато существует на карте современной Греции огромное количество славянских названий: Волгаста, Границы, Кривицы, Глоховы, Подагоры и другие.

Мы вновь наблюдаем здесь эффект пущенной вспять киноленты, как и в случае с «исчезновением» древнеримской культуры.

Ф. Грегоровиус пишет об Афинах: «На Афины и Элладу теперь спускались более глубокие сумерки… Политическая жизнь здесь погасла, торговля и промышленность почти не оживляла греческих городов, за исключением бойкого рынка Фессалоник».

«Город обезлюдел, обеднел, его морское могущество и политическая жизнь угасла так же, как жизнь и во всей вообще Элладе… Славу же за современным (средневековым) городом обеспечивают не столько мудрецы, сколько торговцы медом… Мы не имеем фактических доказательств в пользу существования в Афинах ни школ, ни общественных библиотек. Тот же мрак покрывает гражданское устройство города Афин в данную эпоху».

«Ни история, ни предание не нарушают для нас безмолвия, окутывающего судьбы достославного города. Это безмолвие настолько непроницаемо, что тот, кто исследует следы жизни знаменитого города в описываемые столетия, радуется, словно открытию, когда натыкается хотя бы на ничтожнейшие данные, вроде приводимых в «житии» св. Луки о том, что чудотворец посетил Афины».

Отчего же такое «безмолвие»? Да оттого, что греческие хронисты Средневековья (Фукидид, Ксенофонт и другие) вместе со своими хрониками и всей историей были «выкинуты» на столетия и столетия в прошлое!.. Кстати, «фукидид» в переводе значит «подаватель кадила», дьячок – откуда такое имя у древнего грека?

Грегоровиус, рассказывая о средневековых хрониках, сетует: «Синезий в письмах из Афин ни единым словом не упоминает о знаменитых городских памятниках»… Бедняга Синезий! Да он просто не дожил до постройки знаменитых памятников. Греческие Афины как укрепленный поселок эллинов-колонистов появились впервые в VI веке. В VIII–X веках шло активное заселение полуострова и прилегающих островов выходцами из грекоговорящей части Византийской империи, начатое императрицей Ириной и Ставракием. Широкая застройка Афин, в том числе возведение культовых зданий, началась после Х века. Конечно, христианское население строило христианские церкви.

«Пресвятая Дева Мария уже начала победоносную борьбу с Девою Палладою из-за обладания Афинами, – пишет Грегоровиус. – Афиняне построили красивую церковь и водрузили в ней этот образ, который и нарекли Атенайя (Афина)…».

Античная богиня Афина и есть христианская Богоматерь, и знаменитый Парфенон построен в средние века как храм Афинской Богоматери!.. Грегоровиус так излагает историю религии в Греции:

«Греки просидели сотни лет, безвестные в истории, под сенью развалин седой своей древности… Некоторые из красивейших древних построек соблазнили афинских христиан переделать их в церкви. Когда именно совершилось это впервые и когда впервые афинский храм превратился в храм христианский, о том мы ничего не знаем. История афинских церквей очень смутна».

«Христианская религия обратила на свои потребности великую святыню античной городской богини на Акрополе (Парфенон), совсем почти не повредив храма. Во всей истории преобразования понятий античных верований и святынь в христианские не найдется ни одного примера такой легкой и полной подстановки, какая постигла Палладу Афин замещением ее Пресвятой Девой Марией… Афинскому народу не потребовалось даже менять прозвища для своей божественной девственной покровительницы, ибо и Пресвятая Дева Мария ими теперь именовалась Parthenos».

Документально подтверждается, что Парфенон как храм Богоматери существовал уже в XII веке н. э. Итак, что имеют историки? Храмы (в натуральном виде), средневековые документы, в которых эти храмы впервые упоминаются, а также ничем не подтвержденную «точку зрения», что они существовали эдак за тысячу-полторы лет до того. Начинаются толкования: «В чудном храме Эрехтеуме в неизвестную нам эпоху была устроена христианская часовня… В церкви Св. Димитрия распознали (!) храм Деметры» и так далее.

У нас другая точка зрения: храмы были построены в Средние века и с тех пор упоминаются.

И пусть вас не смущает «классическая» архитектура христианских храмов Афин. Религиозные и архитектурные каноны менялись, и еще как менялись! Римский Колизей, например, был христианским храмом. Или из русской практики: применение свинца, мягкого металла, при изготовлении церковных куполов приводило к тому, что купола, оседая, приобретали внизу округлые формы. Со временем их так и стали делать «луковкой». Кто теперь об этом помнит!

Так создавались декорации «Древней» Греции. Последующие события XIII–XV веков наполнили эти декорации жизнью, и вы увидите, как это произошло.

Латинская Греция

Мы не пишем учебника истории, поэтому нет в нашей книге последовательности в изложении событий. Наша задача – показать, что количество ошибок в традиционной исторической датировке невероятно велико. Поэтому зачастую мы оставляем «на потом» интереснейшие периоды истории. Крестовые походы, например. Сколько событий, открытий, страстей!

Должны предупредить тех, кто увлекается этой эпохой: будьте внимательны. Перед каждым походом в Европе распространялась невероятная ложь о зверствах мусульман и иудеев в отношении христиан. Крестоносцы в походах убеждались, что это не так, и католицизм становился более веротерпимым, но ложь осталась и кочует из книги в книгу. Имейте это в виду.

Сообщалось, например, что халиф аль-Хаким, начиная с 1009 года разрушал древнейшие христианские памятники и расхищал христианские святыни. Якобы только в середине XI века их вновь отстроили завоевавшие эти земли европейцы. Однако никакие руины не найдены, и можно сделать вывод, что в XI веке европейцы впервые построили эти храмы в городе Эль-Кудсе, и город с того времени называется Иерусалимом, Городом Мира или Святого Примирения.

И не всегда земли, будто бы захваченные мусульманами, были действительно захвачены. Большая или меньшая часть населения Сирии, Палестины, Малоазийского полуострова, Испании, Сицилии исповедовала мусульманство, но все равно это было местное население, а не пришлые захватчики.

С другой стороны, пора, наконец, отказаться от навязанных стереотипов, будто крестоносец – это тупой фанатик в железном панцире, единственная страсть которого резать беззащитных кровожадных сарацинов и похищать несметные сокровища из их убогих жилищ.

Грубая сила всегда на виду, поэтому силовое деяние попадает в летопись быстрее, чем тонкая материя духа и просвещения. Сколько было крестоносцев-миссионеров, принесших слово Божие, а заодно и знания о науке, технике, медицине в отдаленнейшие уголки мира! Можно смело сказать, что современная цивилизация на планете Земля – ЭХО КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ.

Теперь вы можете смело браться за изучение этой интереснейшей эпохи. А мы вам покажем, как в результате 4-го Крестового похода были созданы история, искусство и мифы Древней Греции.

В 1204 году латиняне Романской империи направили удар Крестового похода против Константинополя. Византийская империя была разгромлена. На ее землях итальянские и французские захватчики образовали так называемую Латинскую империю. Ее императору, избираемому из числа западноевропейской знати, отошла четвертая часть завоеванных земель, остальные земли разделили между рыцарством разных стран и Венецией. На греческом архипелаге были созданы республики венецианского типа; материковая Греция досталась французам.

И хотя Латинская империя пала уже через 57 лет (15 августа 1261 года, когда сторонники православия вернули себе Константинополь), сама Греция оставалась протекторатом еще долгое время.

Здесь появились княжества и королевства латинян.

Весь Пелопоннес занимало Ахайское княжество, просуществовавшее под культурным европейским влиянием и протекторатом Западной Европы двести двадцать семь лет. Ахайский князь не был монархом, а только «первым среди равных», подчиняющимся феодальному кодексу (прототип устройства Древней Спарты).

Резиденцией герцогов Афинских были Эстивы, принимаемые теперь за древние Фивы.

Греция очень быстро превратилась в модное и удобное место! Мало того, что она как-то вдруг вернула себе «древнее» военно-морское превосходство, так она еще стала курортом, центром притяжения для знатных людей. Дамы и кавалеры, высшая знать Европы, принцы и принцессы едва ли не наполовину переселились в Грецию.

Началось бурное строительство частных и общественных зданий, в большой чести были искусство и спорт, ведь эти люди были не из тех, кому надо гнуть спину на виноградниках, чтобы заработать на жизнь. Это были свободные люди, и свободного времени у них было достаточно. Они ваяли скульптуры, создавали фрески, философствовали, писали поэмы и музыку, устраивали у подножия Олимпа многолюдные спортивные состязания.

В Эстивах стоял прекрасный, покрытый фресками замок, в котором творил граф Сент-Омер (Sent-Homer), автор героических поэм о былых войнах и о дальнем, полном приключений плавании крестоносцев под водительством отважного царя Итаки Одиссея… Он писал на старофранцузском языке, но греческий тоже был в ходу. Вспомним, в Средневековье на греческом говорила вся знать Рима, а южная Италия вообще называлась Великой Грецией.

Получается, что сначала (в VIII–X веках) Грецию заселили самые деятельные люди Восточной империи, а затем – самые культурные и богатые люди империи Западной.

Ф. Грегоровиус пишет: «Новую историю для Греции открыли именно латины, и новая история эта оказалась почти такой же пестрой, как и древняя… Венецианские нобили, жаждавшие приключений, пустились в греческие моря, изображая из себя аргонавтов XIII века… При дворе Феодора II жил знаменитый византиец Георгий Гемист (Плетон), воскресший античный эллин».

Но вот беда! История франкских крестоносных государств на территории Греции тоже имеет громадные пробелы из-за «недостаточности исторических документов». И это несмотря на то, что «то было время, когда сказки и предания превращались в действительность». По нашему-то мнению, как раз наоборот: историки превратили действительность в сказки и предания, несмотря на то, что сохранилось немало архивов той поры.

В. Мюллер пишет: «Эти архивы дают нам лишь скелет той романтической драмы, театром которой была Греция в продолжение 250 лет и в которой играли руководящие роли: и живописная толпа бургундской знати, и германские рыцари, и военные авантюристы Каталонии… и флорентийские богачи… и, наконец, принцессы и высокопоставленные дамы из старейших французских родов».

Военные авантюристы Каталонии, о которых сообщает В. Мюллер, это так называемая «каталонская команда», испанцы, в XIV веке захватившие часть греческих земель. «Команда» была нанята византийским императором Андроником II для других каких-то работ, но условия контракта их не устроили, и они предпочли самостоятельно поразбойничать в Греции. Предводителем у них был немец Роджер Блюм (цветок); в испанской ватаге он получил имя де Флор (тоже цветок). Как видим, еще и в XIV веке имена переводились. Испанцы мало обогатили культуру полуострова за свое столетнее владычество, став лишь «авторами» многочисленных развалин, которые спустя два-три столетия были сочтены историками за дохристианские. Испанские источники превозносят этих разбойников до небес как благородных рыцарей, а греческие восклицают: «О, если бы Константинополь никогда не видел латинского Роджера!» На острове Эвбее и теперь еще, осуждая дурной поступок, говорят: «Этого не сделал бы и каталонец».

В самом начале колонизации и ради ее поощрения папа издал буллу, согласно которой переселенцы сохраняют имущество на родине и получают с него, находящегося под охраной католической церкви, доход. Правда, реальная жизнь внесла свои коррективы, особенно в части дохода, ведь по прошествии двух столетий переселенцев напрочь забыла родня во Франции и Италии. Пандемия чумы, свирепствовавшей в XIV веке по всей Европе, довершила дело.

Отсутствие инвестиций из Европы и вызванный этим фактором экономический кризис привел королей и герцогов греческих территорий к необходимости ассимилироваться здесь окончательно. Тех, кто не смог «стать своим», православная церковь Греции объявила язычниками, и они уехали вместе со своей поэзией, культурой и романтизмом.

Приход к власти в Константинополе турок в 1453 году довершил дело, и Греция надолго выпала из сферы интересов Европы. История ее мифологизировалась, а хронология, составленная Скалигером и Петавиусом, закрепила миф.

Уже в XVI веке всерьез ставился вопрос: существует ли город Афины? «Только непосредственным знакомством мог быть разрушен упорно державшийся в Европе предрассудок, будто Афины не существуют; это была заслуга французских иезуитов и капуцинов. Первые появились в Афинах в 1645 г.» (Грегоровиус).

Во второй половине XVII века французские монахи составили первые планы города. Лишь после этого в условиях уже сложившейся исторической хронологии началось научное изучение Афинского наследия. Историки, опираясь на эту хронологию, исказили, вслед за историей Рима, и историю Греции.

Системы правления

Предлагаем отрывок из книги Жана Бодена «Метод легкого познания истории». Здесь сравниваются формы народного правления у римлян, греков и венецианцев. Римляне и греки, по традиционной истории – «древние», венецианцы же по определению древними быть не могут, поскольку сама Венеция появилась на карте Земли (на морских островах) только в IX веке. Но удивительное дело! Жан Боден, автор XVI века, считает возможным ставить венецианскую систему правления в пример афинской. Мы тут специально не даем обширных пояснений, текст говорит сам за себя (разбивка на абзацы наша, – Авт.):

«Однако позвольте нам, в надежде доставить вам некоторое удовольствие, сравнить, прибегая к более убедительным аргументам, формы правления афинян, венецианцев и римлян, с тем, чтобы мы могли признать, что их государства были народными (в этом они не имеют ничего общего со спартанцами). Когда я говорю о форме римского государства, то я заведомо считаю народной определенную систему, при которой народ имеет действительную, а не фиктивную власть, как это было в ранние дни при королях, которые отдали народу право высшего решения вопросов о войне, мире, суде, помиловании, о чем свидетельствует Дионисий в IV книге. Хотя в действительности короли сами по собственному разумению и воле решали эти вопросы. Также и Август, когда пришел к власти, сохранял подобие комиций,[21] но законы он принимал раньше народа и на деле являлся единственным судьей. Общеизвестен и неоспорим факт, что собрание народа имеет верховную власть. Но таковая власть имеет отличия. Например, венецианский народ контролировал только те вещи, которые, как мы упоминали, принадлежали к юрисдикции верховной власти, остальные – решались Сенатом, магистратами. Редким было принятие обращения к народу, еще более редкими – споры о начале войны и уж совсем редкими – о принятии или отмене законов. Если когда и созывался народ, то почти всегда для выбора магистратов. Римский плебс, однако, был окончательным авторитетом даже в делах выборных магистратов, которым на деле не принадлежало могущество государства. Почти повсюду народ назначал магистратов.

С другой стороны, афинский народ в дополнение к решениям о законах, союзах, войнах также занимался религией, посольствами, планами, работой Сената и даже принимал решения по пустяковым вопросам, чаще, чем это требовалось. В ранний период, действительно, горожане были вынуждены посещать общественные собрания под страхом наказания штрафом, как можно прочитать у Поллукса (183 год н. э. – Авт.). В результате правления Перикла значительно уменьшилась власть Ареопага и усилилась власть народа. Потому что Перикл вознаграждал народ за участие в народных собраниях. Было довольно плохо то, что граждане определяли свою волю и принимали решения путем поднятия рук (как и сейчас[22] делают гельветийские горцы), когда слабых заставляли голосовать кулаками более сильные, и это было самым убедительным их аргументом. Исключение составляли остракизм (изгнание из общества. – Прим. переводчика) и получение гражданства, как свидетельствует Демосфен в своей речи «Против Неэры». Хуже всего, когда народ бесконтрольно представлял к наградам и даровал гражданство, раздавал щедроты, короны, первые места, постановления и еду на площадях, об этом Демосфен написал в своей речи «Против жителей Лепты».[23] Все это в результате доставалось самым бесстыдным, но проходило мимо самых честных. Это было даже более глупо, чем то, что при выборе магистратов опирались на большинство, потому что эта власть была в большей степени игрой на удачу, чем демократией, так как власть гарантировалась согласием большинства, но не всем народом.

Римский путь был лучше, потому что у них все выборы всех магистратов проводились на основе гарантированного независимого права голоса, согласно закону Кассия и Папирия, который не был поддержан Цицероном, чему я очень удивляюсь. Хотя предоставленное всему народу право голоса привело к длительной ненависти и борьбе. Народу, однако, полезно давать вознаграждения, хотя мы видим, что римляне не признавали более высокой награды, чем слава. Это действительно правда, что среди венецианцев[24] было принято предоставлять права гражданства иностранцам, заслужившим похвалу государства. Отличившиеся перед государством могли получить гражданство, почести, службу и статус.

Но Сенат римлян отличался от Сената венецианцев, афинян, генуэзцев, рагузанцев, как и почти всех городов-государств, которые контролировались властью оптиматов, организованной таким образом, что последние имели власть пожизненную, а первые – сроком на один год».

Демократическое устройство власти «древних» Рима и Афин удивительно в своей изолированности среди всеобщей дикости и тирании. Напротив, такое же демократическое устройство этих городов, когда оно показано в сравнении с подобными городами-государствами Средневековья и оказывается широко распространенным, не удивляет. БЕЗ СОМНЕНИЙ, перед нами описание государственного устройства Рима и Афин XII–XIV веков, тех самых времен, о которых сказано историками: «архивов не сохранилось», и что там было, неизвестно. Остается сделать последний шаг и понять: если о средневековом Риме, существующем одновременно с Венецией и Генуей, свидетельствуют Цицерон, Кассий и Папирий, а об Афинах – Платон, то и они средневековые деятели.

«Платоновский Сенат всегда избирался ежегодно. Среди венецианцев Сенат имел очень большую власть, среди римлян – довольно умеренную, среди афинян – совсем незначительную, и чем больший авторитет давался народу, тем заметнее ослаблялась власть Сената. В более поздние времена решение Сената могло быть приостановлено речью одного протестующего трибуна. Многие комментаторы римского права ошибаются, когда относят к Сенату право приостановки действия закона. До правления Тиберия это было не дозволено. Тиберий передал от народа Сенату эту функцию комиций, которую Август вернул народу, поставив его полномочия сразу после своих. Он использовал этот шаг для того, чтобы утверждать законы, которые он сам уже определил. Кроме того, он решил предоставить народу право выбора на половину служебных мест, распространив это правило на половину провинций, хотя кандидатов всегда предлагал сам. Тацит во II книге, Дион в LIII книге рассказали, что комиции были преобразованы в Сенат. Это означало, что права, в принципе предоставленные народу, затем были переданы Сенату. С этого времени решения совета Сената стали иметь силу закона. Законы, однако, готовились правителями и только затем утверждались, это можно пронаблюдать в речах императоров Марка, Адриана, Севера, которые мы имеем в Пандектах.

Но здесь мы обсуждаем демократический период и власть трибунов. Среди венецианцев трибунов не было, поэтому и не было бесстыдных ораторов, которые отваживались бы управлять народной волей, приобретать то, что хотели. Сенат приказывает то, что может приказать своим могуществом и император, исключая народ Афин или Рима, как писали Плутарх и Демосфен в своей речи «Против Андроция». Демосфен обвинил Андроция, потому что тот принял закон раньше народа и без одобрения Сената. Этому обвинению Андроций противопоставил существующую традицию, согласно которой он имел выбор в этой ситуации. Однако заключительной частью закона, которую можно назвать худшей, им позволялось принимать некоторые меры раньше римского плебса и без согласия Сената. Венецианцы очень справедливо решили, что ни одно дело не может быть отдано на рассмотрение народу или в Сенат без обсуждения в Совете шестнадцати или, по Аристотелю, в Совете старейшин.[25]

С другой стороны, здесь есть один общий аспект. До тех пор пока государство развивалось свободно, ни у афинян, ни у римлян Сенат не касался суда, при условии, что разбирательство не носит чрезвычайного характера или жестокость преступления не требует меры наказания сверх обычной. Но когда афинский Сенат имел экстраординарные функции, он и тогда не имел права налагать штраф выше 500 драхм, как Демосфен пишет об этом в речи «Против Эргоса». Если происходило что-либо серьезное, то это должно было обсуждаться и приниматься всем венецианским народом. Советы десяти и сорока имели специальную компетенцию общественного суда, даже афинский Сенат имел дополнительные функции, позволявшие удалить человека по воле народа в целях его собственной защиты.

Среди римлян цензоры имели определенную власть, среди венецианцев подобной властью обладал Совет десяти. Среди венецианцев и афинян были магистраты, которые имели много общего, но совсем не были похожи на римлян, исполнявших те же функции. Известно, что в Риме было совсем немного магистратов, но Афины имели их очень много. С другой стороны, Совет пятисот был ниже Ареопага и имел власть, равную власти венецианского Совета десяти. Но было различие, которое заключалось в том, что нечто, существовавшее короткое время, предопределяло жизнь в дальнейшем, становясь традицией. Афиняне были первыми, кто в законе возвысился над королями, затем Солоном была проведена проверка хранилища законов с целью поиска и упорядочения всех материалов,[26] как об этом писал Плутарх. Но так как Перикл разрушил власть Ареопага, то не осталось власти на более низком уровне, чем власть Десяти, еще более ущемленная созданием Совета сорока, а потом – семи и шестнадцати. Затем создается коллегия из девяти архонтов, которая является некоторой аналогией коллегии семи у венецианцев.

Против этого была создана коллегия сорока, которая имела значительную силу, и введены сорок эфоров, которые могли быть сравнимы с сорока уголовными судьями венецианцев. Но эти эфоры имели юрисдикцию только в случае нечаянного убийства, как мы можем прочитать у Поллукса и Павсания в его описаниях Аттики, где подробно объясняются все типы судов. К судебной ответственности привлекались не только граждане и иностранцы, но даже животные и птицы, а также неодушевленные предметы. Это было обычным среди греков. Плутарх написал в жизнеописании Тимолеонта, что после Дионисия Младшего и Гикета управление городом стало похожим на систему карфагенян. Основным наказанием было взыскание со статуй диктаторов и тиранов, так как считалось, что таким образом наказывают самих тиранов.

Было почти 220 магистратов, избиравшихся ежегодно большинством из всего народа. Они занимали свой пост около шестидесяти лет жизни, по Поллуксу, или около пятидесяти лет, как говорит Суидий, или столько лет, сколько раз их переизбирали. Это может быть сравнимо с системой венецианцев, когда восемьдесят человек избирались для разбора гражданских случаев, из которых сорок занимались разбором случаев между иностранцами и гражданами. Архонт заслушивал судей граждан, полимах – судей иностранцев. Два претора, городской и иностранный, вместе с сотней людей выполняли эту службу среди римлян. Во главе их были десять человек, выступавших в суде в интересах претора. Преторы, наделенные сенаторскими и воинскими функциями, председательствовали в общественных судах в специальных судебных куриях. Аврелианским законом к ним были добавлены трибуны казны. Среди афинян Совет десяти филархов, или старейшин родов, по некоторым утверждениям, был точной копией коллегии шестерых, разбиравшей судебные дела среди венецианцев, и филархи афинян были подобны префектам гильдий среди венецианцев или старшинам курии среди римлян. Служащие такого ранга почти всегда имели право ареста. Напротив, демархи афинян были похожи на трибунов плебса только именем, но не властью.

Президенты, архонты, суперинтенданты Сената, собрания, судебные заседания – все это имело некоторое подобие в различных венецианских гильдиях. Римские консулы председательствовали в Сенате, считавшемся единственным высшим судьей над народом, трибуны стояли над плебсом, а в судебном заседании главная роль принадлежала эдилам (довольно редко), или главному магистрату, или претору. Среди афинян, однако, были одиннадцать человек, которых называли «стражи закона» по Поллуксу, они представляли собой почти то же самое, что и триумвиры среди римлян. Намного меньше судей было среди венецианцев, хотя римляне и афиняне их вовсе не имели. Впрочем, были служащие, подобные торговым судьям по коммерческим делам. Эти факты могут быть прослежены по Контарини. Среди венецианцев есть вид магистрата, который называется триумвир-адвокат. Он имел право обвинять и арестовывать преступников. Поэтому как среди римлян, так и среди греков никто не мог быть обвинен без доказательств.

В нашей стране[27] есть некоторые вещи, схожие с их правилами, например вызов трех свидетелей во всех категориях судов. Logistae афинян почти сравниваются по многим параметрам с синдиками венецианцев, так как каждый решает вопросы в соответствии со своими служебными обязанностями. Основанием в этом [в определении круга служебных обязанностей] является знание законов, которое приобреталось раньше, чем судья официально начинал действовать; в ходе разбирательств он мог обращаться [по спорным или незнакомым вопросам] к муниципальным судьям. Судьи другой категории, которые брали под контроль казну, были как у афинян, так и среди венецианцев.

Численность префектов налогов и казначеев у венецианцев была весьма велика, что соответствовало большому количеству пошлин и налогов. Среди них были префект налогов, займов, хранители казны и городские квесторы, имевшие дело с деньгами. У афинян были хранители сокровищ Паллады, хранители муниципальной казны или драгоценностей, синдики, которые собирали священные деньги для выплат жалований, хранители казны Игр, военной казны, казны товаров для продажи, регистраторы товаров, ревизоры-контролеры. Но самой важной среди прочих была казна народа. Судьи, отвечающие за продовольственное снабжение, всегда были более многочисленны среди венецианцев и римлян. Позднее эти функции возлагались на одного префекта продовольственного снабжения или на двух эдилов.

С другой стороны, к служащим рынка были добавлены многочисленные контролеры зерна, пятнадцать контролеров мер и весов, контролеры торговцев. К тому же среди венецианцев было много уполномоченных по охране общественного здоровья, супервизоров денежного обращения, дорожных комиссаров, командующих флотом, прокураторов святого Марка, которые заботились о сиротах и вдовах. Среди афинян имелось бесконечное множество ответственных лиц, заботившихся о безопасности граждан и благоустройстве города. Аристотель назвал их «городскими стражами». Но существовали также комиссары водных запасов, укреплений и общественных работ. Кроме того, стражи закона контролировали церемонии, суперинтенданты – традиции, винные инспекторы организовывали пиры, специальные магистраты выявляли нарушения в школах, хореги инспектировали хоры, генекосмы следили за поведением женщин.

На специальных общественных служащих возлагались конкретные общественные задачи и административные обязанности. Рекрутские офицеры отделяли граждан от иностранцев. Послы направлялись к союзным или иностранным народам. Выше всех я поставил бы военных служащих, старшин, кавалерийских генералов, капитанов и командующих. Во главе я поставил бы также и преторов, которые становились все более многочисленными среди римлян по мере того, как возрастал интерес к религии и военным занятиям.

Среди афинян я не нашел провинциальных служащих, так как их союзы имели своих собственных магистратов, но право помилования было юрисдикцией только афинских магистратов, как мы читаем у Ксенофонта. Так было заведено и среди венецианцев и римлян. Они также имели провинциальных судей. У римлян их было три вида: правитель (губернатор), депутат (заместитель) и казначей. Если провинция имела обширную территорию, то добавлялись еще и депутаты. Венецианцы предпочитали назначать четырех магистратов: претор городских занятий, военный префект, хранитель цитадели, казначей. Такова была структура власти всех наиболее известных государств демократического типа, за исключением карфагенян, традиционное устройство которых весьма невнятно прописано на страницах сочинений Аристотеля, Полибия и Ливия.

Из этих фактов ясно следует, что венецианское государство, формально оставаясь народным, мало-помалу стало изменяться в сторону аристократического правления. Так как большинство граждан и плебса были заняты ремеслом, то они были готовы отойти от управления делами, а иностранцы и союзные посланники не допускались к управлению, если право участия в правительстве не давалось как награда за особые заслуги перед государством. Иностранцу гражданские права предоставлялись с большой неохотой. Постепенно старые фамилии стали исчезать, древние роды становились малочисленными. Во время Генуэзской войны[28] даже тридцати иностранцам не предоставили прав, и это при том, что город очень нуждался в преданных воинах и испытывал сильнейшую нужду. Число граждан среди афинян увеличилось, когда всем временно проживающим и свободным было даровано право гражданства. Римляне, со своей стороны, принимали в число граждан всех свободных, за небольшим исключением, поэтому латиняне стремились продать своих детей в рабство именно к римлянам, чтобы те после освобождения смогли достичь права почестей, – так утверждает авторитет Дионисия. Позже в результате общественной борьбы римляне предоставили гражданство всем итальянцам, позднее – всем иностранцам и, наконец, всем, проживающим на территории Римской империи. Неимущих и плебеев среди венецианцев так же много, как знатных и богатых, но, будучи суверенной личностью, каждый из них является в высшей степени гражданином, как, например, любой магистрат, но они различаются в праве на почести и в праве на участие в правительстве.

Сейчас мне следует вернуться назад, к тому месту, откуда я начал свои рассуждения. Любой венецианский гражданин мог быть канцлером (хотя это допускалось только через голосование, причем не большинства) или даже секретарем, и тогда он мог бы возвыситься над гражданством, потому что имел уникальный и редкий пост, который пожизненно получали только несколько человек. Но венецианцы зорко следили за тем, чтобы он прежде всего оставался гражданином. Люди, оставшиеся за пределами прав, были иностранцами. Среди афинян, если довериться их писателям, было 20 000 граждан, которые держали в своих руках часть власти, а также 10 000 иностранцев и рожденных от иностранцев, которые были отрешены от почестей и голосования и не могли претендовать на звание гражданина. Но поскольку они получали свободу, покровительство правительства, равенство со всеми перед законом, постоянное место жительства, то они могли быть востребованы другим правительством и при другой форме государственности, ибо они получали право считать родиной землю, на которой родились.

Таким образом, в действительности могло быть 30 000 граждан, из которых 12 000 составляли основу народного правления. В государствах этого типа не обязательно, чтобы все граждане поддерживали правление, но – только их большая часть, так как говорят, что если довольно большинство, то довольны все. С другой стороны, когда правит меньшая часть граждан и то, что принято несколькими гражданами, должно уважаться как закон, то власть является аристократической. Но до каких пор мы действительно будем основываться на принятой трактовке, по которой выходит, что правительство не является аристократическим до тех пор, пока лучшие люди не встанут в главе его? Однако такой подход не позволит назвать аристократическими государства венецианцев, рагузан, генуэзцев, жителей Лукки и германцев, где всего несколько человек имели контроль в своих руках, да и вообще в наше время возникновение аристократических государств исключено.

Коррупция может появиться в любом государстве, где нобили или богатые люди сосредоточили в своих руках политическую власть, не располагая ни уважением окружающих, ни личной добродетелью, ни соответствующим образованием. И только иногда лучшие или наиболее проницательные являются группой, поднявшейся над бедностью и незнатностью происхождения. Эта теория ведет к полной глупости.[29] Кроме того, позвольте нам использовать народное выражение и определить власть оптиматов как правление нескольких, а этих нескольких определить как меньшую часть граждан: кажется, что только двое или трое триумвиров (это число 2 непонятно для правоведов, как они сами признаются), как при Августе, так и при Антонии и Леониде, представляли собой государство и управляли действием основных законов. Эта система управления постепенно уступала место трем монархам, потом – двум и, наконец, одному».

Далее Жан Боден рассказывает о различных видах монархий. Здесь рядом с римлянами и греками уже появляются испанцы, турки и поляки. Совершенно очевидно, что во времена Бодена не было еще стереотипного представления о немыслимой древности греков и римлян.

«После правителя высшей властью обладает Сенат, который среди нас обычно называется Тайным советом, среди испанцев – Королевским советом, среди турок – Священным советом. В дополнение к этому повсюду имеется еще один Сенат, который испанцы называют секретным, а мы – внутренним советом. Он состоит из четырех-пяти человек, которые находятся в дружеских отношениях с правительством и имеют дело с секретами империи.

Другим советом является орган, который занимается внутренними делами. Это четыре или пять человек, которые контролируют власть знати, торговые компании, военные походы. Еще одним, пятым органом власти является инквизиция, где принимаются к рассмотрению религиозные дела. Шестой обычно включает в себя военачальников и высшую знать, он ограничивается военными делами. Среди поляков есть два совета: первый – более избранный, второй – более широкий или большой. В эти советы допускаются епископы и военачальники, коменданты крепостей или те, кто несет основную службу, как об этом сообщает Жан Сарий, польский писатель.

Среди англичан избирался Сенат, в который входили около сорока человек и который был утвержден Эдуардом II,[30] он формировался из тех, кто обладал высоким авторитетом и уже доказал свою проницательность… Турки, говорят, имеют правительственный Сенат, состоящий из четырех пашей и двух кадилесков, а также восьми бейлербеев. В нашем обществе принцы королевской крови допускаются в совет, так же как и крупнейшие магистраты, например канцлер, коннетабль, министр торговли, королевский библиотекарь, марешали, адмиралы и великие военачальники. Остальные избираются волей правителя, как, например, кардиналы, епископы, некоторые служащие казначейства, президент парламента и другие служащие, которые выдвигаются в соответствии с их заслугами в международных делах и богатым опытом в управлении государственными делами.

За консулом, по степени важности, следуют коннетабль и канцлер, эти фигуры почти во всех монархиях выполняют одинаковые функции. Формально при римских королях считалось, что они влияют на законы с таким же успехом, как и на армию: при диктаторе – командующий армией, при императорах – командир охраны. Далее этот же служака становился хорошим сенатором, бравым генералом и красноречивым оратором, в соответствии с требованиями времени. Такими были Фемистокл, Аристид, Перикл, Фалерон, Демосфен, Катон, Цезарь, Брут, Антоний и бесконечная череда других.[31]

Так под влиянием многочисленных законов происходило становление государства. Система военной и городской администрации была разделена, повсюду была принята двойная система служащих: одна – для мирного времени, другая – для военного. Тот же самый человек, который как в нашей стране, так и среди испанцев и британцев назывался майордомом дворца, в другое время назывался комендантом или коннетаблем. Среди карфагенян он именовался munafidus, Джовио назвал его неточно – niphates, это же название Лев Африканский использовал для обозначения человека этого ранга в султанатах. Среди турок он известен как визирь, что соответствует нашему главе собрания, среди абиссинцев – betudeta, что означает «слуга». Авторитет этих людей всегда был велик, а должность считалась и более почетной, чем у гражданских служащих – чиновников, потому что безопасность государства и внутренний порядок зависели от боеготовности армии, а основой издаваемых декретов и приказов является военная администрация, которая исполняет приказы.

Функции канцлера тоже почти одни и те же повсюду – быть толкователем правосудия и законов, а также хранителем священной печати. Макиавелли глупо наделял канцлера Галлии неограниченной властью над жизнью и смертью граждан. Официальное лицо, выполняющее те же функции, что и канцлер, среди абиссинцев называется главой правосудия, как свидетельствует Альварес. Среди турок это кадилеск, а среди магистратов – лидер, если сказать по-европейски. Эти лица присваивали себе первенство над пашой. Они имели также контроль над магистратами и вынесением окончательных решений в судах. Человек, который является муфтием или главой священников, действительно решает, как трактовать священный закон таким образом, чтобы никто не смог себе даже представить закон, который выше и значительнее религии. В военную годину, как и в мирные времена, чиновники подчиняются главе священнослужителей. Эти люди среди персов называются сатрапами, среди римлян – правителями, среди турок – бейер беями, а среди германцев, британцев и галлов они называются герцогами, а также графами и являются сейчас правителями провинций. Те, кого турки называют sangiachi, также отличаются от наших сенешалей».

Закат Византии

«… Время Палеологов принадлежит к наименее ясным временам византийской истории, причиной чего является ОБИЛИЕ и РАЗНООБРАЗИЕ источников», – пишет А. А. Васильев в книге «Падение Византии» о событиях XIV – середины XV века.

Васильев, один из крупнейших историков, пишет такую вещь! Да ведь недавно мы читали, как историки сокрушаются о недостатке исторических источников. Казалось бы, чем больше источников, тем полнее представление о событиях, яснее история! Ан нет. Всякий самостоятельный рассказ о событии односторонен, он выражает видение и оценки одного свидетеля, а когда свидетелей оказывается много, труднее выяснить истину.

Так, по разным свидетельствам, в XIV веке Византия предстает то страшно разрушенной (сообщают араб Абул-Феда и испанец Клавихо), то пышной и богатой (сообщает Кодин, о разрушениях у него ни слова). Эти взаимоисключающие свидетельства сбивают историков с толку. Но пройдитесь по Москве конца второго тысячелетия, вы увидите и нищету, и бьющее в глаза богатство.

В то время Византия, после Крестовых войн и потери почти всех своих земель, являла собою жалкое зрелище. Она сократилась до размеров одной лишь Константинопольской области, но эта область, обладавшая чрезвычайно выгодным географическим положением, притягивала международных авантюристов отовсюду.

Не считаясь с местным правительством (а управлял император!), Генуя и Венеция прямо на территории Византии, почти в самом Царьграде вели между собой войну за право обладания проливами. Венецианский флот, прорвавшись через Геллеспонт и Мраморное море, разорил и сжег берега Босфора и предместье Царьграда Галату, где жили генуэзцы. Тогда генуэзцы укрылись за стенами столицы, устроили погром здешним венецианцам и добились у императора Андроника II разрешения обнести Галату стеной и рвом.

Во главе их колонии стоял подеста, назначаемый из Генуи. Так рядом с православным Царьградом возник хорошо укрепленный, политически независимый и влиятельный латинский городок. Все это совершенно не нравилось ни населению, ни политическим и религиозным руководителям окружающих территорий, осколков великой империи.

Стефан Душан, король Сербии (1331–1355), объединивший под своей рукой Сербию, Боснию и Герцеговину, Албанию, Эпир, Фессалию, Македонию и другие земли, полагал, что сумеет покорить и Константинополь, чтобы восстановить величие православной державы. Он был провозглашен царем сербов и греков, а сербский архиепископ возведен был в сан патриарха. Но на этом «объединение Византии» и кончилось, поскольку турки Малоазийского полуострова тоже имели на судьбу империи свои взгляды. Потерпев от них поражение, Стефан Душан вскоре умер.

(Интересно, что после его смерти созданная им держава рассыпалась. Это был крах уже третьей попытки создания на Балканах Югославской империи, после предпринятых в Х веке Симеоном Великим и в XIII веке Иоанном Асением II.)

А кто такие турки, победители Стефана Душана? Это тоже наследники Византийской империи, коренное население Малой Азии, живущее по законам Византии со времен Диоклетиана и Константина I. Конечно, судьба родных земель была для них небезразлична! Мусульмане, они были весьма веротерпимы. Существует масса свидетельств мирного сосуществования на одних землях мусульман, христиан и иудеев. Но после XI века латинская церковь провела несколько военных походов против мусульман (и против православных). Удивительно ли, что туркам не нравилось присутствие на их исконной родине латинских торговцев и войск?

Однако ни византийскому императору, ни латинянам турецкие «виды» на управление Византией не нравились. Чтобы организовать совместное противостояние им, летом 1439 года в кафедральном соборе Флоренции была торжественно провозглашена уния (соединение) восточной православной и западной католической церквей. Уния была подписана папой Евгением IV, императором Византии Иоанном VIII Палеологом, митрополитом московским Исидором. Взамен папа должен был поднять новый Крестовый поход против мусульман.

С политической точки зрения Иоанн VIII совершил громадную ошибку, подписание унии предопределило крах его микроимперии. Народ и большинство патриархов унии не приняли, многие из патриархов, подписавших ее, сняли свои подписи. Митрополита Исидора по его возвращении в Москву взяли под стражу.

Таким образом, уния осталась личным делом византийского императора, ее осудили православные владыки.

Между тем папа сподвигнул на войну с турками венгров, поляков и румын. Составившееся крестоносное ополчение встретилось в 1444 году с войсками султана Мурада II у города Варны и потерпело полное поражение. Это сражение стало последней попыткой Европы помочь Византии.

К маю 1453 года столица была на грани падения. Кто защищал ее? Греки, венецианцы, генуэзцы.

«Видя приближение смертельной опасности для города, Константин XI (сменивший к тому времени Иоанна VIII) обратился снова за помощью к Западу; но вместо желанной помощи в Константинополь прибыл римский кардинал Исидор, бывший московский митрополит и участник флорентийского собора, и отслужил униатскую обедню в храме Св. Софии, что вызвало сильнейшее возбуждение среди городского населения. Один из министров сказал, что лучше Константинополю быть под властью чалмы, чем папской тиары», – так пишет А. А. Васильев.

Вскоре после этого произошел государственный переворот, власть в империи взяли турки-мусульмане.

Имея массу свидетельств с той и другой стороны, европейские историки приняли только одну точку зрения, согласно которой пришлые турки завоевали чужие земли, а население Малоазийского и Балканского полуостровов, дабы не попасть в магометанское рабство, вынужденно бежало в Италию и Испанию.

С точки же зрения турок, это просто освободительная война на своей территории. Естественно, итальянцы и испанцы бежали к себе на родину! Пришли хозяева, незваным гостям пора и по домам. Такой взгляд на вещи, в общем-то, был тогда и в Европе. Известна бронзовая медаль работы итальянского медальера Констанцо 1481 года с изображением султана Магомета II и надписью, подтверждающей, что султана считали императором Византии: «SULTANI MOHAMMETH OCTOMANI VGVLI. BIZANTII IMPERATORIS». Но европейским историкам более позднего времени, конечно, милее было объявить турок захватчиками.

Мусульмане взяли власть, а православные местные жители (в основном греки) остались, где и жили, на той же территории.

Тело погибшего при штурме города императора Константина было с почетом погребено, и, по некоторым свидетельствам, над его могилой была зажжена по распоряжению нового турецкого правительства неугасимая лампада. Православные религиозные учреждения сохранились и продолжали службы. Личности патриарха, епископов и священников признавались неприкосновенными, все духовные лица освобождались от податей. Гражданам империи была предоставлена полная свобода вероисповедания.

Даже в турецкую армию (в янычары) набирали христиан, причем местных, а не военнопленных, как утверждают историки-традиционалисты. Что за фантазия составлять себе армию из военнопленных, когда своих «иностранцев» некуда девать?

… Через тридцать лет еще одно государство Средиземноморья сменило свою религиозную окраску – Испания. История говорит нам о бесконечной, тысячелетней смене населения Пиренейского полуострова. Финикийцы, вестготы, арабы, евреи, испанцы; христиане и «грубые мусульманские племена».

До VIII века на полуострове проживали так называемые «мос-арабы» – якобы испанцы, усвоившие арабский язык и арабские обычаи, но христиане по вероисповеданию. Думаем, население не менялось, и ничего оно у арабов не перенимало, так как арабы и были коренным населением этой страны. Что касается религии, на полуострове жили одновременно семиты разных вер, как мусульмане, так и иудеи. Колонизация заселенной ими территории шла с северо-востока, вели ее преимущественно христиане.

Н. А. Морозов выводит название «мос-арабы» от слова Mus’arabi, моисеевы-арабы, что означает первичных мессианцев доевангелического толка. Слово же араб – от еврейского АРБ, западный.

В начале IХ века Карл Великий основал в Барселоне христианскую «Испанскую марку» (одного этого факта – основания марки[32] – достаточно, чтобы понять: Испания ранее христианам не принадлежала). Столицей мусульман была Кордова, иудеи своей государственности не имели (как всегда; их государственность всемирна, а сами евреи были тогда не нацией, а религиозной международной группой). По свидетельству немецкого аббата, посетившего Кордову в 954 году в качестве посланника, религиозные конфессии жили мирно. Он сообщает даже о том, что христиане добровольно подвергают себя обряду обрезания. Это было через 150 лет после Карла Великого.

В XI веке (еще через сто лет) с утверждением в романском мире евангельского христианства, действительно резко отличного от взглядов мусульман, началась наступательная христианская война, имеющая целью «освободить» полуостров от мусульман, так что первые недоразумения между двумя ответвлениями одной религии, мусульманской и христианско-евангельской, начались не на Востоке, а в Испании, да и то позже 954 года.

В 1492 году (спустя пятьсот лет после Карла Великого) пал последний мусульманский оплот, Гранада. За эти столетия сложилась испанская народность, развились язык и экономика. Много было на этой территории боев и крови, но разве можно сказать, что развитие шло не эволюционным путем? Десятки поколений сменили друг друга. А что мы читаем в энциклопедиях? «Реконкиста (от исп. Reconquistar – отвоевывать) – освободительное движение народов Пиренейского полуострова против арабов в 8-15 вв». Вдумайтесь: освободительное движение на протяжении ВОСЬМИСОТ лет!

Примерно за такой же срок другой полуостров, Крым, тоже многократно сменил религию; он бывал языческим, иудейским, мусульманским, католическим и православным. Идет ли речь об «освобождении»?

В отличие от Турции религиозную проблему в Испании решали силой и обманом. Христианское правительство дало обещание о своей полной веротерпимости и нарушило его. Преследования иноверцев вынудили мусульман во главе с эмиром Боабдилом переселиться в Африку. Распоряжение, чтобы евреи к определенному сроку покинули страну, привело к массовой депортации евреев; было выселено 160 000 человек.

Они разъехались по всему миру, но и до сих пор Испанию называют иногда прежним именем Иберия по названию этого племени – hiber, еврей. Слово это, как мы уже писали, означает переселенец, но, строго говоря, неизвестно, то ли библейский народ с неведомым названием нарекли когда-то переселенцами, то ли это и в самом деле их исконное название, приобретшее в какой-то момент нарицательное значение переселенец, изгой. Гибралтар, алтарь переселенцев, – еще одно напоминание об этом.