Другой

II

Я сдержал данное г-ну Деледену слово. Все остальное время нашего пребывания в грязелечебном заведении Сент-Аманда я с такой же заботливостью относился к г-же Деледен, как и к своим больным в госпитале Тенон. К тому-же мои предшествующие занятия и работы дали мне много сведений относительно нервных аффектов у женщин. Я установил, что в основе каждого из них кроется обыкновенно сердечная тайна или печальная история половой слабости. До тех пор, пока врач не знает этой тайны, его старания тщетны. Наше искусство состоит в том, чтобы освобождать наших пациентов от бремени их секрета.

Г-жа Деледен выдала свой недуг не без труда с моей стороны. Я узнал его только за два дня до нашего расставания и только под угрозой, что я не буду больше заниматься ею в Париже, если она мне его не сообщит.

Вот что она рассказала мне, очень тихо и вкратце, точно на исповеди:

«Я вышла замуж двадцати-двух лет за человека, которого я любила. Его родители были связаны с моими давнишним знакомством. Я часто видела его, когда он приходил в наш дом еще маленьким учеником коллежа, а я сама была совсем ребенком. Мой брак с Морисом был естественным заключением нашего доброго товарищества по играм, которое мало по малу превратилось в любовь.

«Я действительно, ведь, любила моего мужа, а он любил меня. Это был человек небольшого роста, элегантный блондин, его красивое лицо и грациозная фигура заставляли женщин обращать на него внимание. Это вызывало немного мою ревность, но так как, в конце концов, ничто не давало мне повода заподозрить его в неверности, то я могу оказать, что я узнала и насладилась несравненной радостью — принадлежать человеку, которого я выбрала и который выбрал меня. Я от всей души была женою и любовницей, моего мужа.

«Так протекли два года и четыре месяца, не нарушая ничем нашего согласия и нашего счастья!

«Только одна единственная, общая обоим нам мечта, не осуществилась: у нас не было детей. Хирурги, к которым мы обращались, не обнаружили ничего ненормального в моем телосложении. Они говорили, чтобы мы ждали и надеялись. Они были правы. В конце двадцать восьмого месяца нашего супружества я забеременела.

«В это время мы путешествовали по баварскому Тиролю. Было лето. Мой муж нанял прехорошенький домик в окрестностях озера Штернберг. Мы провели там первые месяцы моей беременности. Осень заставила нас вернуться в Париж, и так как моя мать желала чтобы я, в моем положении, была около нее, то мы, мой муж и я, поселились у нее, в Нельи.

«Мы с мужем спали всегда на одной кровати. Ночник, на камине нашей комнаты, оставался зажженным всю ночь. Эта привычка осталась у меня с детства. Темнота меня пугала до галлюцинаций.

«И вот раз ночью — ночью 9 ноября, я это хорошо помню — я внезапно проснулась с сознанием, что около меня только что случилось что-то необыкновенное.

«Ночник освещал комнату колеблющимся, неясным светом, но совершенно достаточным для того, чтобы различать окружающие предметы, с которыми я уже сроднилась; я повернулась к моему мужу, и то, что я увидела, настолько меня поразило, что я не могла даже закричать, задыхаясь от волнения, точно какая-то рука сжала мне горло.

«Около меня действительно лежал на спине, с полуоткрытым ртом, мужчина и спал. Но этот мужчина не был мой муж. Это был мужчина высокого роста, крепкий, брюнет с бородой;.. Вы его видели, г-н Деледен.

«Я думаю, что я довольно долго была без сознания. Когда я пришла в себя, был уже день. Мне показалось, что у меня был кошмар; но из страха, чтобы ужасное зрелище опять не поразило мне глаз, я упорно не хотела взглянуть в сторону стены. «Сейчас, думала я, войдет горничная с чаем... Когда она будет тут, у меня больше не будет страха... я посмотрю».

«Действительно, около восьми с половиною часов, по обыкновению, Франсина вошла. Она поставила поднос на ночной столик и раздвинула оконные занавеси. Только тогда я осмелилась взглянуть. На этот раз я испустила крик.

«Другой, неизвестный, человек с бородой и брюнет все еще лежал около меня... Но что меня ужасало больше всего, так это то, что Франсина смотрела на этого самозванца совершенно хладнокровно; казалось, что она его знает и находит вполне естественным, его присутствие в моей постели.

«Что происходило затем, совершенно для меня неясно, точно покрыто туманом. Сквозь полубред, который продолжался много дней и ночей, я видела как около меня хлопочут моя мать, родители моего мужа, прислуга, а также (что доводило меня до сумасшествия) и самозванец, брюнет, другой, всеми принятый, признанный и считаемый за моего мужа.

«Тогда в моем мозгу произошло странное явление, очень похожее на то смутное состояние, когда, засыпая, не знаешь, грезишь-ли или еще живешь настоящей жизнью. Я стала сомневаться сама в себе. И я стала понимать, насколько неосновательна та уверенность, которую нам дают наша память и наши чувства; потому что, колеблясь между их свидетельством и единодушным убеждением других, я наконец присоединилась к последнему. Несколько дней спустя, я родила — преждевременно. Поль родился полухворым. Я-же — я выздоровела, если дышать, говорить, ходить и есть значит выздороветь. Я никому не признавалась в той ужасающей уверенности, что человек, который жил бок-о-бок со мной, не был мой муж. Я чувствовала, что меня тотчас примут за сумасшедшую. Новый, Морис Деледен, был всем знаком; и — поразительная вещь — у него были общие со мной воспоминания детства.

«Я также стала его считать за своего мужа, подобно всем остальным.

«Вот... Так я живу уже пять лет. Я хорошо лажу с г-ном Деледеном; я не особенно страдаю от его присутствия, когда довольно долгий период совместной жизни дает мне привычку к этому. Но, как только он уезжает, образ моего первого мужа снова воскресает в моей душе, а возвращение другого причиняет мне те припадки, которые вы видели.

«Впрочем, никто не знает моей тайны. До сих пор я держала ее в секрете, точно какую-нибудь болезнь, в которой нельзя сознаться. И я почти раскаиваюсь, что доверила ее вам».

Г-жа Деледен уехала в Нельи с своим сыном, на другой день после этого признания. Было условлено, что, как только я вернусь в Париж, она пригласит меня, чтобы начать рациональное лечение, которое я ей предложил; ее болезнь была необыкновенной, но излечимой мономанией.

К моему большому удивлению, меня, однако, не позвали. Через две недели я написал: мне не ответили.

Я почти уже позабыл об этом приключении, как вдруг, месяцев пять спустя, я узнал о самоубийстве г-на Деледена.

Его вдова, в следующем году, снова вышла замуж. Мне говорили, что она совершенно здорова — и телесно, и душевно.