ДВЕ ВСТРЕЧИ

Иван Иванович Дмитриев является автором прославленного стихотворения "Стонет сизый голубочек", ставшего народной песней. Дмитриева роднила с Державиным не только общность поэтических интересов, но и сердечная дружба между ними. Когда-то я приобрел переплетенные в один том две части "Сочинений Ивана Дмитриева", изданные в 1803 году. На первой чистой странице этой книги есть надпись: "Его Высокопревосходительству Милостивому государю Гавриилу Романовичу от автора. Москва. 1803 года. Сентября 21 дня". В книге есть следы руки и самого Державина, читателя взыскательного и радующегося удачам и находкам другого. Так, возле последних строк стихотворения "Подражание Петрарку" есть пометка Державина:


"Прекрасно, прекрасно!!"

И страждущий Петрарк на камень упадает

Без памяти, без чувств, так холоден, как он,

Лишь эхо отдает глухой и томный стон.


(39) Есть одобрительная пометка Державина и возле другого стихотворения "Без друга и без милой брожу я по лугам...".

Мне вдвойне дорога эта книга, запечатлевшая перекличку двух славных поэтов прошлого. Пометки Державина представляются мне добрым примером внимания одного писателя к другому.

Во время минувшей войны мне привелось как-то побывать в качестве корреспондента газеты "Известия" в. Куйбышеве. В одном из магазинов старой книги, где торговали и канцелярскими принадлежностями, я увидел на прилавке стопку книг, видимо, таких, каких никто не покупает за их ненадобностью. Действительно, все это была так называемая "разбить", то есть отдельные тома сочинений или книги, которые библиотека ликвидировала за полным их обветшанием. Но в самом низу стопки лежала какая-то старенькая книжечка, судя по корешку с цветной наклейкой, и я не без труда вытащил ее. Книжечка оказалась третьей частью сочинений Ивана Дмитриева, вышедшей в 1805 году, и на обороте переплета был автограф Дмитриева: "Его Высокопревосходительству Милостивому Государю Гавриилу Романовичу Державину в знак душевного почтения от Издателя".

- Что вы там такого нашли? - поинтересовался продавец, вероятно, прочитав на моем лице то, что истинные книжники обычно скрывают под маской равнодушия: такова природа собирания. Я не захотел кривить душой и рассказал продавцу об изумительной находке: о том, что первые две части уже множество лет стоят у меня на книжной полке, а теперь - в войну, в Куйбышеве, неизвестно откуда взявшаяся, повстречалась мне и третья часть, тоже с авторским посвящением Державину.

- Ничего удивительного нет, -сказал мне продавец философски.- Книги прежде ходили пешком, а теперь они летают на самолетах, как и люди... мало ли кто мог привезти в эвакуацию эту книгу.

Я не внял трезвому голосу, я все же был поражен находкой, но в одном продавец был прав: книга вместе со мной прилетела на самолете из Куйбышева в Москву, и тридцать лет спустя все три части сочинений Дмитриева, подаренные им Державину, соединились у меня на книжной полке: это все-таки маленькое чудо.

(40) Впрочем, почти то же самое произошло с Пушкиным и Денисом Давыдовым. Тоже тридцать лет, если не больше, стоял у меня на полке томик "Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданный А. П." в 1831 году. Томик этот оклеен зеленоватой бумагой в прожилках, и корешок у него золотой, в сеточку, столь отличительный, что, увидев его раз, уже не забудешь.

Год назад в одном из книжных магазинов я увидел родного брата или, вернее, родную сестру этой книжечки: это был томик, оклеенный такой же зеленоватой бумагой в прожилках, с тем же узором на корешке, того же формата, что и "Повести Белкина"; на этот раз томик оказался стихотворениями Дениса Давыдова издания 1832 года. У меня было это издание, но в другом переплете, и я все же купил этот томик просто из-за разительного сходства с томиком Пушкина.

Дома, сравнив обе книжки, я увидел, что они не только из одной и той же библиотеки, но и но чернильному библиотечному номеру бывшего владельца стояли на его полке, разделенные лишь одной книгой: на томике Пушкина был № 267, на томике Давыдова - № 269.

"Что ж,- сказал я мысленно,- вот вы и соединились снова примерно через 120 лет, попробуйте сказать, что у книг нет своей судьбы и что судьбы эти нередко бывают удивительны".

Только я поставил их ныне рядом, и кто знает - не найду ли я со временем и третью книжку, которая разделяла их когда-то.

Загрузка...