Друзья познаются в беде

*****

Дзирт отбросил прочь последний ком застывшей грязи, полностью убрав покрывавшую могилу землю. Под ним лежало завернутое в покрывало тело Эллифейн, заблудшей эльфийки, что выдавала себя за мужчину, Лелоринеля, и, ослепленная своей яростью, попыталась убить его.

Дзирт стоял и смотрел на обернутое в ткань тело. Она лежала на боку, ее ноги были подтянуты к груди. Дзирту она казалась очень маленькой, совсем как ребенок.

Если бы он cмог исправить одну ошибку во всей своей жизни…

Он обернулся через плечо, чтобы видеть, как Инновиндиль копается в одной из седельных сумок Заката. Эльфийка достала из нее серебряное кадило на тонких, прочных цепях. Затем она вынула серебряный разбрызгиватель, украшенный зелеными драгоценными камнями, с выпуклым узором и сеткой маленьких отверстий.

Инновиндиль доставала из седельной сумки масло и ладан, а Дзирт все смотрел на Эллифейн. Он снова и снова переживал прошлые моменты жизни бедной эльфийки, которые могли бы быть прошлыми моментами его собственной жизни, если бы Бренор и остальные не появились вовремя, чтобы спасти его с помощью целебного зелья.

Его репутация была ее погибелью, он знал это. Она не могла вынести то, как быстро распространялись о нем слухи, как о дроу с добрым сердцем, поскольку в своих исковерканных воспоминаниях о той зверской ночи десятилетия назад она запомнила Дзирта лишь как одного из проклятых темных эльфов, что убили ее родителей и стольких ее друзей. Дзирт тогда спас Эллифейн, испачкав ее кровью и прикрыв телом ее убитой матери, но бедная девочка-эльф, в ту ночь еще была слишком юна, чтобы все помнить, и она никогда не принимала ту историю.

Ее гнев поглотил ее, и по жестокой насмешке судьбы Дзирт был вынужден убить ту, которую он когда-то спас.

Он настолько ушел в себя, глядя на Эллифейн и раздумывая об извилистых дорогах, что так трагически привели их обоих к краху, что даже не замечал тихую песню Инновиндиль, пока она бродила по могиле, разбрызгивая волшебное масло сохранения и качая кадило так, чтобы его аромат замаскировал запах смерти.

Инновиндиль своей песней просила эльфийских богов, моля их спасти душу Эллифейн от ее гнева и внутренней сумятицы.

Когда Дзирт услышал свое собственное имя, он прислушался к песне эльфийки. Инновиндиль убеждала богов позволить взгляду Эллифейн спуститься вниз, на темного эльфа Дзирта, чтобы увидеть его и узнать правду о его сердце.

Она закончила свою песню так мелодично и спокойно что ее голос, казалось, слился с ночным ветром, став его частью, но ветер еще долго нес с собой отголоски печальной песни эльфийки.

Она предложила Дзирту помочь ей, и он грациозно соскользнул вниз. Вместе они подняли труп и обернули его чистым одеялом, обвязав его сверху веревкой.

«Ты думаешь, она обрела покой?» спросил Дзирт, когда они закончили, и, отступив от тела, взялись за руки.

«В ее немощи она оставалась достойной нежной руки Кореллона.»

Некоторое время она смотрела на него, ясно видя все его сомнения.

«Ты не сомневаешься относительно этого,» сказала она. «Ты сомневаешься относительно непосредственно Кореллона.»

Дзирт все еще не отвечал.

«Относительно Кореллона?» спросила Инновиндиль. «Или Дзирт До’Урден сомневается относительно самого существования загробной жизни?»

Вопрос был крайне неприятен для Дзирта, ведь он затрагивал то, до чего сам он редко позволял себе доходить в своих прагматичных представлениях.

«Я не знаю,» ответил он мрачно. «Да и знает ли кто-либо из нас наверняка?»

«Призраки существуют, и мы можем с ними разговаривать. Мертвые возвращаются в этот мир, разве нет? С рассказами, чтобы поведать нам о времени, проведенном ими по ту сторону смерти.»

«Мы считаем, что призраки — это… призраки,» ответил Дзирт. «И вернувшиеся из мертвых слишком неуловимы… во всяком случае, те, о которых я слышал. Эти методы были известны среди благородных Домов Мензоберранзана, хотя всем известно, что потянуть душу из объятий Ллос значит призвать ее гнев. К тому же, разве их рассказы — что-то большее, чем просто туманные мечты?»

Инновиндиль сжимала его руку и долгое время молчала, обдумывая его слова.

«Возможно мы просто так думаем потому, что, отказавшись от этого, мы изберем дорогу, которая приведет нас к падению, к вечному отчаянию. Конечно, есть вещи, которые мы не можем объяснить. И, если эта жизнь конечна, то через много лет эльф может осознать, что…»

«Что все это — жестокая шутка?» спросил Дзирт.

«Наверное.»

Дзирт покачал головой прежде, чем она закончила.

«Если этот момент самосознания короток,» сказал он, «всего лишь вспышка в необъятности всего того, что есть, всего, что было, и всего, что будет, тогда это может все еще иметь цель, иметь значение.»

«Есть больше, Дзирт До’Урден,» сказала Инновиндиль.

«Ты знаешь, или ты молишься?»

«Или я молюсь, потому что я знаю.»

«Вера — не знание.»

«Поскольку восприятие — не действительность?»

Дзирт обдумывал сарказм ее вопроса некоторое время, после чего улыбнулся, признавая поражение, и одновременно — с благодарностью.

«Я полагаю, что она обрела покой,» сказала Инновиндиль.

«Я слышал о священниках, возрождающих мертвых,» сказал Дзирт, полностью выдав этим замечанием свою неуверенность и расстройство. «Конечно жизнь и смерть Эллифейн — не обычный случай.»

Его обнадеживающий тон исчез, поскольку он повернулся и увидел сморщившееся лицо своей спутницы.

«Я только подразумеваю…»

«Что твоя висит на тебе слишком тяжело,» закончила за него Инновиндиль.

«Нет.»

«Ты думаешь о возможности воскрешения ради Эллифейн, или же ради самого Дзирта До’Урдена?» нажала Инновиндиль. «Ты сделал бы так, чтобы священники исправили твою ошибку, за которую ты до сих пор не можешь себя простить?»

Дзирт слегка покачнулся, его пристальный взгляд вернулся к маленькой фигурке, завернутой в одеяла.

«Она обрела покой,» снова сказала Инновиндиль, встав перед ним и заставив его смотреть себе в глаза. «Есть заклинания, с помощью которых священники — или даже волшебники — могут говорить с мертвыми. Возможно, мы сумеем с помощью жрецов Лунного леса установить контакт с духом Эллифейн.»

«Ради Дзирта До’Урдена?»

«Это вполне достойная причина.»

Они поставили свой лагерь перед тем, как отправиться обратно. До самого горного хребта на западе бесконечные черные волны неустанно бились о прибрежные камни, дразня само понятие смертности.

Инновиндиль использовала ритм шума набегающих волн, чтобы снова спеть свои молитвы, а Дзирт присоединился к ней, словно бы впитывая эти слова, и ему пришло в голову, что, доходили или нет их молитвы до ушей богов, были в них власть, мир и спокойствие.

Утром, вместе с Эллифейн, чье тело было переброшено через широкий круп Заката, пара эльфов повернула домой. Эта поездка обещала стать куда длиннее, потому что зима набирала силу, и они будут вынуждены больше идти пешком вместе со своими скакунами, чем лететь на них.