Дублер сына графа Том 1

Эпилог. Интерлюдии.

— Я тоже пошёл. — Герман, видя выражение лица сестры, хотел побыстрее скрыться, но был схвачен за рукав. — Лекция действительно уже скоро.

— Стоять. Успеешь, ещё больше, чем полчаса. — Сестра была старостой, когда училась на втором курсе, и до сих пор не избавилась от командных привычек. Да и привыкла, что кузен ей часто потакает. — Садись. — Она дёрнула его за рукав. — Да садись же! Рассказывай.

— Чего рассказывать-то? — Прикинулся непонимающим Герман, но сесть пришлось.

— Ты прекрасно понял, о чём я. — Не приняла она обычного дурачества брата. — Кто этот Родин? Ты его нанял, чтобы меня позлить? Зачем ты вообще устроил это состязание? Что у него за амулет? Я хочу такой же! Говори, а то я на тебя обижусь!

— Я не все вопросы успел запомнить… — Начал он, как обычно клоунаду, но девушка знала, как с этим бороться.

— Сломаю твою модель скафа. — Заявила она с угрозой в голосе. — Ту, что ты собирал на прошлой неделе! Специально приду к тебе в гости и сломаю!

— Эй, так не честно! — Тут же пошёл на попятный брат. — Ты же не может так подло поступить! — Но Марго всё так же грозно смотрела на него. — Всё-всё, я пошутил! — Он выставил ладони, словно защищаясь или желая остановить сестру.

— Я тебе пошучу! — Сестра на него ещё и замахнулась, но бить не стала. Наоборот, опустила руку и твёрдо заявила. — Я с тобой разговаривать перестану. Неделю!

А вот эта угроза была гораздо серьёзнее, потому что реальная. Маргарита уже устраивала ему несколько раз такой бойкот, и повторения Герман не хотел. Потому что молчаливый бойкот не отменял наличия кузины рядом. Терпеть её молчаливое и недовольное лицо целую неделю — та ещё задача.

— Ты чего? Ты меня уже ударила ни за что. Что за непонятная агрессивность к брату?

— Могу ещё попинать тебя ногами. — Мрачно пообещала она. — Зачем ты устроил это соревнование?

— Мне показалось, что это ты его устроила, разве нет? — Он повернулся к Людмиле с вопросительным лицом.

— Да, Марго сама подставилась. — Кивнула их общая подруга, привычно не обращая внимания на их перепалку, а спокойно продолжая есть.

— Ладно, может быть. — Чуть скривилась Маргарита. Всё же, специализация Людмилы была в запоминании информации и аналитическая работа с ней. — Герик, сила с ним, с соревнованием. — На её брата невозможно злиться. И спорить с ним можно только с позиции силы, иначе он всегда выигрывает спор. — Что у него за амулет? Готова заплатить за него сто тысяч. Больше у меня нет, перед праздником потратилась.

— Тебе-то он зачем? — Усмехнулся брат. — Разучилась закрываться?

— Вон, Милке дам на время. — Кивнула она на подругу. — Пусть надевает на своего партнёра, когда к ней на ночь приходит очередная «любовь всей жизни». Мне тогда не придётся закрываться от мужской похоти. Я закрытая даже толком спать не могу! Ощущение, что воздуха не хватает.

— Ты же собиралась в этом году съехать с общежития. — Вроде бы удивился Герман, но Марго чувствовала, что он всё ещё пытается шутить. — Говорила, что сразу после Новолетья, что уже договорилась с матерью.

— Потом подарю своему будущему мужу. — Рявкнула она, начиная ещё больше злиться. — Или сама буду носить, если папуля выберет кого-то из высших семей. Он же сказал, что как только стану самостоятельной, так сразу замуж должна выйти. Я и так побила уже двоих женихов, а если новый ещё и мои эмоции будет знать, то мы будем драться каждый день! Ты же знаешь, я много раз пыталась, но так и не смогла себя пересилить. Я ненавижу ходить закрытой! Мне нужен этот амулет!

— Знаю. — Согласился Герман, излучая уже не весёлость, а искреннее сожаление. — Но помочь не могу. — Он посмотрел на сестру, словно заранее просил прощения. — Я не знаю, что у него за амулет. Сам в раздумьях.

— Так узнай! Спроси! — Не приняла ответа сестра. — Это же твой знакомый! Пусть продаст. Даже если это какая-то родовая штучка, попрошу папу, с родом торгашей он всяко договорится. Ну, миленький, ну, пожалуйста. Неужели ты откажешь любимой сестричке?

— Я спрошу, конечно… — Начал Герман с сомнением в голосе.

— Ты умница! — Марго тут же чмокнула его в щеку. — Можно даже поменять на что-то, у нас полная сокровищница всякой дребедени, от которой простые рода будут прыгать от восторга, и благодарить ещё пару сотен лет. — Она наконец-то уселась за стол. — Даже аппетит проснулся.

— Я спрошу, но сомневаюсь что это амулет, а не ритуал. — Всё же закончил свою мысль Герман.

Возникла тишина, во время которой Маргарита обдумывала слова брата, так и застыв с вилкой в руке. И они ей не понравились. Она посмотрела на подругу, но та ответила ей взглядом, что тоже не поняла мысли Германа.

Точнее, она вообще явно ничего не поняла.

— Я что-то пропустила. — Утвердительно заявила Людмила, посмотрев по очереди на брата и сестру. — О чём вообще тут речь идёт?

— Ты зря ходишь закрытой. — Улыбнулась Марго, радуясь, что хоть в чём-то обошла Милу. Пусть даже во внимательности, а не в памяти или аналитике. — Очень многое пропускаешь. Вот и сейчас пропустила очень интересного человека.

— Так я только в столовой закрываюсь. — Отмахнулась та. — Тут слишком много… — Она покрутила пальцем в воздухе. — Всего. Особенно похоти.

— Не пробовала надевать лифчик под рубашку? — Иронично заметил Герман. — Или хотя бы не расстёгивать пиджак, когда идёшь в столовую. Похоти для неё много, как же. Да ты её генерируешь вокруг себя!

— Мне в нём неудобно. — Чуть сморщила личико девушка. — А расстёгиваться можно только в столовой, в лекционках мне замечания пишут, что я отвлекаю всех. Ничего не отвлекаю, на меня тогда только парни пялятся. И лектор бывает. Но на запись лекции это никак не влияет, так что никому я не мешаю. Наоборот, все мне пишут, что рады смотреть на меня и получают удовольствие даже от самой скучной лекции.

— Так тебе неудобно в пиджаке, или в лифчике? — Ещё сильнее проявил иронию в словах Герман.

— Не важно, не уводите разговор. — Театрально надула губки Мила, хотя сама только что разглагольствовала на постороннюю тему. — Рассказывайте, чего Марго так прицепилась к этому милому толстячку. Мне так он очень понравился. Такой милашка, так бы и потрепала за щёчки! А какой серьёзный! И умный. Плохо, что вот он не смотрел на меня, как остальные. Наверное, стеснялся. Это так мило. Я хочу с ним познакомиться поближе.

Брат с сестрой переглянулись, потом Марго кивнула головой, подтверждая, что говорить должен он.

— Дело в том, что парень ощущался пустым, как кукла. — Стал совсем серьёзным Герман. — Он был вообще пустой, словно на его месте не сидел живой человек. Я его обнаружил, когда парень уже сидел за столом. Смутно припоминается, что он просил разрешения присесть, но я по привычке игнорирую вопросы, если не чувствую, что обращаются ко мне.

— Но… Он же двигался. — Удивилась Мила. Она была умной, но иногда тупила, как все девочки. Например, сейчас.

Друзья не всегда могли уловить этот переход. Память и аналитические способности у Милы были из-за способки, доставшейся ей при стихийном пробуждении. Она в своё время рискнула и выиграла. Но полученная редкая способность не изменила её характера.

— Да, он двигался. — Согласился Герман, снисходительно. — Он точно не из поднятых, я сразу проверил. Да и какие поднятые в центре института, с рунами против некросов повсюду?

— Изменённый? — Предположила Мила, став серьёзной и сосредоточенной.

Марго сразу поняла, что про них подруга только читала, но в живую никогда не видела.

— Нет, у них есть эмоции, пусть и не все, да и шлейф направления мыслей уловить можно. — А вот Маргарита уже встречалась с этим типом людей.

У друзей их семьи был один изменённый, который служил нянькой младшим детям. Точнее, телохранителем, но дети его использовали как какое-то домашнее животное. Играли с ним, как с куклой, катались на нём. Вот все и звали его нянькой. Тот не обижался. Изменённые не умеют обижаться.

— Возможно, рассеиватель какой-то сильный. — Продолжала выдвигать предположения Мила. — Надо почитать про его семью и их артефакты.

— То-то он уворачивался, не давая к себе прикоснуться. — Вдруг чуть ли не подпрыгнула Маргарита. — Заморо-оженный. — Протянула она восторженно.

— Я же сказал, он не из поднятых. — Герман скривился на непонятливость сестры, вызвав у неё раздражение. — На ощупь, обычный человек. Правда, на отклик силы духа я его проверить не успел, так что, пробуждённый или нет, не скажу. Он заявил, что лапать себя разрешает только девчонкам. Так что тут всё в ваших руках. Могу одолжить амулет, если у кого-то нет.

— Так надо его полапать. — Мила мгновенно возбудилась. Парень ей явно чем-то серьёзно понравился. Чем, Маргарита не поняла. Критерии, по которым Людмила отбирала себе мужчин, не поддавались никакой логике. Только статистике. — Проверить на все… реакции! Лучше всего, несколько раз, чтобы сравнить с амулетом и без него. Для верности.

— Ещё и сравнительный анализ различных поз замутить, да? — Ехидно переспросила Маргарита, зная свою подругу. Та действительно вела такой анализ, о чём знала только близкая подруга. И Герман, которому когда-то похвасталась сама Мила. — «В этой позе я кончила, а вот в этой нет, надо её повторить». — Подразнила она подругу, а потом задумчиво вздохнула.

— Я ещё не знаю, стоит ли его включать в мою выборку. — Вполне серьёзно заявила Людмила, не приняв шутку. — Надо сначала изучить этот экземпляр поподробнее. Пообщаться в неформальной обстановке, обследовать на визуальные и слуховые реакции.

— Скорее всего, это действительно ритуал, а не амулет. — Подруга могла о своём исследовании говорить вечно, потому Марго вернула разговор в нужное ей направление. — Для нас он не имеет никакого смысла.

— Вот сейчас ты сказала, не подумав. — Мягко заметил Герман. Её брат имел большой опыт в их общении, и умел назвать Маргариту дурой так, чтобы она не обиделась. Надо только перед этим его сильно стукнуть. — Насколько я знаю, такой ритуал никому не известен. Я прав? — Повернулся он к Людмиле.

— Я читала про ритуал, который делает людей нечитаемыми. Обсуждали, что он очень нужен при подготовке то ли разведчиков, то ли других военных. Исследования и эксперименты точно проводились, но, вроде бы, полной нечитаемости тогда добиться так и не могли, хотя эксперименты продолжили. Возможно, у них уже получилось, я давно про это читала. Кстати, замороженных там упоминали. От них шлейф излучения духа идёт в том же диапазоне, что и ментал. Так что они тоже читаемые.

— Верно. И я могу уверенно сказать, что ритуала на полную нечитаемость до сих пор нет. Его очень хотят себе военные, предлагая за секрет пять миллионов. — Ухмыльнулся Герман.

Ему было тоже явно приятно, что он знает что-то, о чём неизвестно их всезнающей подруге, Маргарита это ясно почувствовала в эмоциях брата.

— Зачем нам пять миллионов? — Откровенно удивилась она, а Герман скривился, показывая, что сестра снова сказала глупость. Надо бы снова его стукнуть, чтобы так не позорил её перед подругой. — Нет, ты скажи, не отмахивайся. Ты что-то хочешь купить? Говори, чего! Я тоже это хочу.

— Думаю, ритуал захочет знать его отец. — Смягчила ситуацию Мила. — Мой тоже. Я в деле. — Она подняла руку, словно собиралась отвечать на уроке.

— Давайте встретимся после лекций и подумаем, как подойти к парню, чтобы не вспугнуть. — Герман глянул на часы, что висели над входом в столовую. — Тем более что Марго ещё носок вязать на свою левую ногу.

В ответ сестра надула губки, показав, что обиделась на шутку.

— Не обижайся. — Герман одобряюще улыбнулся. — Наоборот, это отличный повод продолжить случайное знакомство. Надо купить у парня ритуал, если он его знает. Сегодня же позвоню отцу, попрошу у него пять миллионов.

— Какой смысл покупать ритуал за пять миллионов, чтобы потом продать его воякам за те же деньги? — Удивилась Марго. Даже про мнимую обиду забыла.

— Думаешь, мой отец будет продавать ритуал? — Усмехнулся её брат. — Ты так и не поняла ничего. Хорошо. Скажи, с какого расстояния ты можешь воздействовать на чувства людей?

— Точно не знаю… — Она задумалась, прикинула. — Если нет стен, амулетов, если он непробуждённый… Максимально метров за семь. Это именно максимум. Ещё зависит от индивидуальной сопротивляемости, а она может срезать расстояние втрое. Амулеты так вообще сильно мешают, бывает, без прикосновения вообще ничего не могу. Из аристократов их сейчас носит каждый первый. Мне же до Витязя ещё года четыре, если не больше. Это ты к чему задал вопрос?

— А направленный чужой взгляд за сколько чувствуешь? — Продолжал допытываться Герман, не ответив на её вопрос. — Например, кто-то хочет тебя ударить.

— Вот тут точно не знаю. — Она даже возмутилась, понимая, что точной цифры и не может быть. — Там множество факторов влияет. Метров за сто, наверное. Зависит от силы эмоций того, кто смотрит. Ещё и амулеты-рассеиватели бывают. Ты же сам рассказывал про них. Чего пристал с такими глупыми вопросами?

— Ты не психуй, вон посмотри на Милу, она уже всё поняла. — Расплылся в ехидной улыбке брат.

— Чего ты поняла? — Повернулась к подруге Маргарита. У брата, раз он начал свои шуточки, спрашивать, только увеличивать его ехидство.

— Амулеты-рассеиватели используют снайперы и шпионы-убийцы. Но ты всё равно их может почувствовать, хоть и не сможешь определить, скорее всего, точноенаправление. А вот взгляд и намеренья пухлика, если он действительно полная нечиталка, ты почувствовать не можешь. — Ответила Мила. — Ни за сто метров, ни за десять, ни за метр.

— Зачем мне чувствовать его взгляд? — Скривилась Маргарита. — Что в нём может быть, кроме похоти? Ты видела, как он на мои ноги пялился?

— Если он захочет на тебя напасть, то подкараулит и нападёт. — Григорий решил, что девушки не умеют объяснять, лучше он сам донесет до сестры мысль. — Ты привыкла, что можешь любого противника напугать, ошеломить, запутать, пусть для тебя надо минимум для этого его коснуться. И даже формы можешь применить, чтобы изменить сознание или восприятие человека. А вот Родину ты ничего не сможешь сделать. Ему вообще ни один из менталистов не сможет помешать силой духа. Он идеальный убийца высших семей. Даже мой отец ему ничего не сделает, а он чувствует направленный взгляд за три километра даже сквозь оптику, а точечно может воздействовать на человека почти за полторы сотни метров. Он Князь, рассчитывает до Сверха дорасти в ближайшие пять лет. К нему ни один убийца не может подойти на расстояние удара. Раньше не мог.

— Да, за такую тайну и мой отец отдаст пять миллионов. Не раздумывая. — Наконец всерьёз задумалась Марго. — Имея армию воинов, которых не могут нейтрализовать даже главы родов, можно держать в кулаке все остальные высшие семьи. Если конечно парень согласиться продать секрет даже за такую сумму. Мне кажется, такой ритуал стоит намного дороже.

— Я постараюсь получить у него скидку. — Усмехнулась Мила, встав и пройдясь ладонями по своей талии. — Эх, на какие только жертвы не приходится идти ради семьи. — Закатила она глаза, а Марго с Германом понимающе засмеялись.

Двое неспешно прогуливаются по тихому дому. Гость осматривает дом, спускается в подвал, ничего не спрашивая и ничего не объясняя. Этим двоим никто не мешает, после прибытия гостя, хозяин выгнал всех на улицу, чтобы не мешали работать.

— Напавший был один. — Наконец выдал вердикт гость. — Сначала как-то собрал в одном помещении, а потом обезвредил внешнюю охрану газом, проник внутрь через центральную дверь, которая оказалась не закрытой. После чего активировал внешнюю защиту, узнав, как она включается у Вашего помощника.

— Почему его вовремя не увидели на камерах? — Хозяин дома, грузный мужчина сорока трёх лет тяжело дышал после получаса блужданий по дому в обществе гостя. Он не привык столько двигаться, а тут пришлось даже по лестницам подниматься и спускаться несколько раз.

— Думаю, в этот самый момент пленники и совершили свой побег. — Аналитик посмотрел на хозяина дома с усмешкой. — Вся Ваша охрана, увидев, что бывшие наемники вырвались, вопреки инструкции, в полном составе прибежала их задерживать. У камер не осталось никого, что и позволило напавшему спокойно пройти внутрь. Он нашёл место, где пишется видео и закольцевал изображение с камер. Работал профессионал, скорее всего, нанятый в гильдии убийц или спасателей.

— В тот момент в дежурной комнате было только трое. — Заметил хозяин то, что аналитик сам говорил недавно. — Наверное, решили, что четвертый вот-вот вернётся. Трое вооружённых, против двух без оружия. Четвёртый должен был быть на подстраховке у видеокамер.

— А он об этом не знал, или не обратил внимания на то, что нужна его помощь. Когда его помощь действительно понадобилась, к тому времени уже умер на кухне. Убийца подошёл так незаметно, что Ваш охранник даже головы не успел повернуть, как получил удар ножом в затылок. — Закончил за него аналитик. — Ваши люди собрались в одном помещении, что позволило пустить туда газ, обезвредив всех шестерых разом и не поднимая тревоги. Другие не закрыли решетку, не закрыли дверь в дом. У Вас отвратная охрана, пан Мицкевич.

— В наше время очень тяжело набрать профессионалов. — Согласился с ним пан Мицкевич, вытирая пот платком. — Тем более, мало, кто согласен работать в Российской Империи. Господин выделил мне только четверых, плюс я взял двух особых рабов. Мне пришлось нанять местных. — Тут толстяк тяжело вздохнул, посмотрел на уже насквозь мокрый платок. — Они подвели в самый неудобный момент. В результате все четыре человека рода Шиманских погибли, и рабов я тоже потерял. Господин будет в ярости. Мне нужно хоть какие-то оправдания случившемуся. Не может же это быть чередой случайностей. Это явно предательство!

— Какое оправдание, какое предательство? Вы, и только Вы сами виноваты. — Покачал головой Аналитик. — Вы совершенно зря удерживали тех двоих русских. Именно с их побега всё началось. — Обратил он внимание на то, что и так было понятно после произошедших событий.

— Мне пришлось их удерживать. Они как раз дежурили в тот день, когда привезли сына того журналиста и его служанку и по своеволию зашли в дом, когда у них возник конфликт с моей охраной. — Аналитик семьи Шиманских был в курсе многих тайн семьи, так что объяснять ему ничего не приходилось. — Хорошо ещё, оба в тот момент были пьяные. Пришлось их изолировать, пока не решился вопрос с журналистом и его семьёй.

— Надо было не держать их взаперти, а сразу ликвидировать. — Скривился аналитик. — Или вывезти на вторую базу. Мы что, зря заплатили такие деньги за то, чтобы использовать учебную базу наёмников? Оттуда их бы забрали в лабораторию, там всегда нужен подопытный материал. Зачем Вы их держали тут же, где их могли узнать другие русские?

— Собирались вывести вместе с наследником Креалковского, тот должен был через несколько дней дойти до нужного состояния. — То же скривился пан Мицкевич. — Но они и его освободили. Идиоты. Он же потом их и убил.

— Нет, это не они идиоты. — Заметил аналитик насмешливо. — Это не они его выпустили, а Ваши люди. После чего наследник и обезвредил всю Вашу охрану. В одиночку.

— Это точно? — Не видно было, чтобы хозяин дома сильно удивился. Он подозревал, что с наследником Креалковского будут проблемы. С того момента, как у того обнаружилась странная защита от менталистов, и непонятный кнэк.

— Кроме того, что был убит на кухне, все оставшиеся трое из Вашей охраны убиты им, сомнений нет. А вот русских он не убивал.

— Но как это случилось? — Разволновался хозяин дома. Раньше ему рассказывали совсем другую картину. — Я думал, что это наемники вырвались и убили охрану, а наследник уже убил их.

— Нет, дело было совсем не так. — Аналитик обожал рассказывать свои выводы, считая их единственно верными. Особенно ему было радостно, если его выводы ломали ту картину событий, которая у всех сложилась до него. — Скорее, наоборот. Охранники, заметив побег, убили одного из наемников, когда он упёрся в решетку. Потом открыли решётку и заковали в наручники другого. Русский как раз в этот момент насиловал служанку, её разрезанное бельё валялось там же, вот и не смог оказать сопротивления. Особенно, после того, как ему прострелили ногу. Это же и так сразу ясно любому разбирающемуся человеку.

— Так мои люди всё же обезвредили наемников? — Вздохнул облегчённо толстяк, на секунду забыв, чем всё закончилось.

— Да, Вашим людям наемники ничего сделать не смогли. Мы же с Вами были внизу. Смотрите: один из наёмников убит из-за решетки, перед которой он встал, тут Ваши действовали правильно. Второго прихватили со спущенными штанами. — Тут аналитик изволил слегка пошутить. — Которые ему так и не удалось надеть до самой смерти, бедному. Заковали и привели в дежурную комнату, он сидел там на полу, с закованными руками, следы на стене остались достаточно чёткие. Его там допрашивали, раз наручники были на отложенном сжатии.

— А что со служанкой?

— После того, как с неё сняли русского насильника, она сидела на кресле дежурного. — Аналитик ясно представлял всю картину произошедшего. — Без белья, она оставила следы на том кресле. Скорее всего, тоже была в наручниках. Где был в тот момент мальчик, не знаю, он не оставил следов. Скорее всего, его обратно заперли в камере сразу же. Его следы около застреленного у решётки вступили уже в свернувшуюся кровь, и если его не перенесли на руках, то значит, его сразу заперли. Около трупа первого русского он точно оказался немного позже.

— И что потом случилось? — По словам аналитика, катастрофа произойти никак не могла. Но она произошла.

— Для разблокировки наручников служанки, Ваши люди достали мастер ключ, и не закрыли дверь сейфа. Или закрыли, но она запомнила код. — Аналитик покачал головой на такой непрофессионализм. — После чего заперли её и мальчика в их камере. Из неё эти двое вышли, когда все ваши люди были уже убиты. Это тоже не подлежит сомнению. Сын журналиста наступил в кровь охранников, когда она уже тоже начала сворачиваться. Все следы крови были подтёрты одеждой убитой охраны, но очень торопливо.

— В общем, после побега наёмников, сначала всё было хорошо?

— Да. — Кивнул аналитик, сделав эффектную паузу. — Но потом они зачем-то открыли камеру наследника. Думаю, настало время обеда.

— И всё стало плохо. — Пан Мицкевич не спрашивал, он выдохнул это с тоской в голосе. Ещё раз вытер лоб, но платок уже не впитывал, и он убрал его в карман, достав другой.

— Да. — Аналитик же задумался, стараясь получше сформировать фразу, чтобы донести то, что он понял, до собеседника. И подготовить доклад господину. — Ваши люди, легко справившись с двумя профессиональными наемниками, расслабились. — Он прищурил глаза, показывая, что зол. — Потому что не были предупреждены об опасности этого русского. Неужели непонятно, что изобретатель не мог отдать наследство слабаку?

— Они знали, что он имеет какую-то кнэк, но она слабая. Он только и смог, что повредить мне глаза, потеряв два пальца, но потом ничего сделать не смог, пока его избивали.

— Вы не поняли, что я сказал. — Покачал головой аналитик. — Это — русский! Вы столько работаете в этой стране, а до сих пор не поняли их опасность. С ними никогда нельзя расслабляться, посмотрите хотя бы на тех охранников, которые сбежали из двух закрытых камер. Если бы один из них не соблазнился служанкой, то и с ними бы Ваши люди не справились!

— Они оба были не вооружены. — Растерянно попытался возразить хозяин дома. — Я так и не понял, почему они справились с двумя сильными охранниками, но не смогли справиться со слабым курьером.

Но его слова ещё больше разозлили аналитика.

— Вы рассказали своим людям, как этот «слабый курьер» в одиночку одолел всё крыло прикрытия, действуя один пистолетом? — Спросил он с угрозой. — Нет? А вот зря! Наследник Креалковкого противостоял людям с автоматами и в защите, но когда его задержала местная полиция, на нём не было ни одного ранения. Ни одного! Даже царапины отсутствовали. Иначе нам бы никто не поверил, что это он напал на наших людей, а не они на него.

— В любом случае, сейчас всё случилось по другому. Тут приложил руку внезапный фактор — неизвестный нападавший. — Решил увести разговор в сторону хозяин дома. Заодно и показать, что виноваты не его люди, а обстоятельства. То, что аналитик хочет сделать вывод о виновности самого пана Мицкевича, того не устраивало. Он очень хотел жить. — Он же не за наследником изобретателя приходил, как я понял?

— Нет, он пришел за мальчиком. — Согласился аналитик, резко успокоившись. — С наследником у них даже вышел конфликт. Пришедший убил наемника, и напал на наследника, посчитав того охраной. Но ничего не смог ему сделать, наследник победил, расстреляв напавшего из пистолета. Видимо, ранил, захватил. Потом они договорились. Знанием о том, как открыть подземный ход, неизвестный купил свою жизнь у наследника. Не зря же тот пытал Вашего помощника перед этим. Они точно договорились и ушли вместе. Иначе мы бы имели на один труп больше. Наследник не знает жалости и сомнений. Господин очень хочет, чтобы этот человек работал на него, после того, как расскажет про наследство.

— Его так просто не сломить. — Покачал головой толстяк. — Вы сами сказали, что это русский. Я тоже уже встречал таких. Он пожертвовал двумя пальцами, чтобы просто повредить мне глаза, хотя в этом вообще не было смысла, мы же были не наедине. Его били так, что не оставили живого места. Он только шутил в ответ.

Но аналитик в ответ покачал головой и улыбнулся.

— Как мы оба уже сказали, он — русский. — Заметил он снисходительно. — У них есть одна большая уязвимость. — Он покрутил пальцем в воздухе, словно желая, чтобы собеседник сам угадал то, что он хочет сказать. — Они привязываются к людям. — Наконец выдал он информацию. — Вспомните изобретателя.

— Заложник? — Тут же понял, к чему клонит гость пан Мицкевич.

— Именно. — Кивнул аналитик. — Заложник, и желательно не один. Дорогой ему человек, как была дочь для Креалковского. Того удалось контролировать только через неё. Он даже помощника своего чуть не убил. Её тогда спасли чудом. Правда, он успел заразить её какой-то неизлечимой болезнью, после того, как действительно омолодил.

— На захват заложников будет нужны дополнительные средства. — Про заложника мысль у пана Мицкевича уже возникала. Ещё когда они пытались поймать и заставить работать на них наследника в первый раз. — Лучше всего, чтобы захват заложников осуществили посторонние.

Чтобы в случае провала, который вполне возможен, виноват был не он, а клан, осуществлявший захват. Да и часть денег можно будет оставить себе, какую цену назначают теневые кланы за то или иное дело, никто никогда не знает.

— Средства будут. — Уверенно заявил аналитик, возможно даже просчитавший мотивы хозяина дома. — Я же сказал, нашему господину нужен этот человек. Или как слуга, или хотя бы как шаблон. У него интересная кнэк, пусть и требующая жертвовать пальцами.

— Уже не получится, ему начали вводить комплекс препаратов по растворению каналов. — Толстяк развёл руками. — Как шаблон его больше не использовать.

— Тот эксперимент с двойным узором? — Заинтересовался аналитик. — Вы всё ещё пытаетесь повторить успех Креалковского?

— Да. — Растянул губы в улыбке хозяин дома. — На этот раз мне удалось уговорить его ученицу. Она очень зла на своего мёртвого учителя, к тому же, ей всё равно осталось недолго. Вот и ищет различные варианты. Один удачный экземпляр уже есть, значит, дело не безнадёжное.

— Вас ввел в заблуждение вид этого «удачного экземпляра». Эксперименту уже скоро два десятка лет. — Недоверчиво покачал головой аналитик. — Вряд ли он открыл секрет помощнику полностью. Креалковский не доверял никому. Нужны долгие исследования и эксперименты. Это изобретатель был гением, раз почти все его достижения повторить очень сложно.

— Но можно. — Ревниво возразил толстяк. — Если такое повторить, это перевернёт мир. Да Вы сами захотите воспользоваться этим. Никакой ритуал омоложения будет не нужен!

— Сколько вы успели ввести? — Аналитик не хотел обсуждать такую малую возможность очередного эксперимента. Тем более, он хотел захватить тайну ритуала омоложения и сам диктовать условия остальным. А если у пана Мицкевича получится, то условия диктовать будет он.

— Судя по отсутствующим ампулам, обе дозы. — Толстяк снова развёл руками. — Первичный процесс уже точно запущен. Он сбежал перед самой отправкой в лабораторию. Стабилизатор ему ввести не успели.

— Значит, в лучшем случае у Вас есть не больше месяца, чтобы его найти и захватить. — То, что нужный господину человек может скоро умереть, было новостью неприятной. — Иначе наследник умрёт, и мы потеряем всё, что оставил этому загадочному парню Креалковский. Уже сейчас без стабилизатора он должен вести себя неадекватно, у него будет резко меняться настроение. Если Вы не помните, большинство подопытных умирали ещё в процессе адаптации, пока не был придуман стабилизатор. Если это произошло и с наследником Креалковского, это будет Ваша, и только Ваша ошибка. Так я и доложу господину.

— Я верю, что он выжил. Прихожу все силы для его поиска и захвата. — Вот теперь хозяина дома проняло. Пан Мицкевич отлично понимал, что за безвозвратную утерю ритуала омоложения, его ликвидируют не задумываясь.

— Приложите. — Снисходительно разрешил аналитик. — Если он действительно выжил, конечно. Жаль будет терять такой интересный экземпляр. Я имею в виду не Вас. — Добавил он, и ехидно улыбнулся.

Продолжение истории: https://author.today/reader/189258