Думы

XI. Курбский

Князь Андрей Михайлович Курбский, знаменитый вождь, писатель и друг Иоанна Грозного. В Казанском походе, при отражении крымцев от Тулы (1552) и в войне Ливонской (1560 г.) он оказал чудеса храбрости. В 1564 г. Курбский был воеводою в Дерпте. В сие время Грозный преследовал друзей прежнего своего любимца, Адашева. в числе которых был и Курбский: ему делали выговоры, оскорбляли и, наконец, угрожали. Опасаясь погибели, Курбский решился изменить отечеству и бежал в Польшу. Сигизмунд II принял его под свое покровительство и дал ему в поместье княжество Ковельское. Отсюда Курбский вел бранную и язвительную переписку с Иоанном; а потом еще далее простер свое мщение: забыл отечество, предводительствовал поляками во время их войны с Россиею и возбуждал против нее хана Крымского. Он умер в Польше. Пред смертию сердце его несколько умягчилось: он вспомнил о России и называл ее милым отечеством. Спасаясь из Дерпта, Курбский оставил там супругу и девятилетнего сына; потом, в Польше, вторично женился на княгине Дубровицкой, с которою король повелел ему развестися. Курбский известен также литературными своими трудами: он описал жестокости царя Иоанна и перевел некоторые беседы Златоустого на "Деяния св. апостол‹ов›". В конце XVII века правнуки его выехали в Россию.

На камне мшистом в час ночной,

Из милой родины изгнанник,

Сидел князь Курбский, вождь младой,

В Литве враждебной грустный странник,

Позор и слава русских стран,

В совете мудрый, страшный в брани,

Надежда скорбных россиян,

Гроза ливонцев, бич Казани…

Сидел - и в перекатах гром

10 На небе мрачном раздавался,

И темный лес, шумя кругом,

От блеска молний освещался.

"Далёко от страны родной,

Далеко от подруги милой, -

Сказал он, покачав главой, -

Я должен век вести унылой.

Уж боле пылких я дружин

Не поведу к кровавой брани,

И враг не побежит с равнин

20 От покорителя Казани.

До дряхлой старости влача

Унылу жизнь в тиши бесславной,

Не обнажу за Русь меча,

Гоним судьбою своенравной.

За то, что изнемог от ран,

Что и битвах край родной прославил,

Меня неистовый тиран

Бежать отечества заставил:

Покинуть сына и жену,

30 Покинуть все, что мне священно,

И в чуждую уйти страну

С душою, грустью отягченной.

В Литве я ныне стал вождем;

Но, ах! ни почести велики

Не веселят в краю чужом,

Ни ласки чуждого владыки.

Я всё стенаю, и грущу,

И на пирах сижу угрюмый,

Чего-то для души ищу,

40 И часто погружаюсь в думы…

И в хижине и во дворце

Меня глас внутренний тревожит,

И мрачность на моем лице

Веселость шумных пиршеств множит…

Увы! всего меня лишил

Тиран отечества драгова.

Сколь жалок, рок кому судил

Искать в стране чужой покрова".

Июнь 1821