Дурная кровь (СИ)

Глава четырнадцатая

Он нисколько не удивился, когда, войдя в холл «Барийского флага», увидел шесть крепких мужчин в темной военного образца одежде.

— Берегард Беренсон! — провозгласил старший из них, подойдя к Бере. — Именем короля Аррея ты арестован. Ты пойдешь с нами. И вы, мадемуазель, тоже следуйте за нами.

Один из громил вытянул у него из-за пояса чекан, второй забрал сумку и заглянул ее.

— Я должен передать штуку, которая лежит сверху, вашему начальнику, — сказал Бере и, заметив, что агент полез рукой в сумку, добавил: — Осторожно, на ней чары!

— Дьявол! — Агент одернул руку. — Сам ее бери!

— Конечно, — Бере вытащил корону и сунул за пазуху. — А теперь ведите.

Йенс де Кейзер сидел у горящего камина и смотрел на языки пламени. В руке у начальника королевской разведки был бокал с красным вином. Воздух в гостиной был пропитан нежнейшим запахом духов «Авра». Запахом шафрана и мяты.

— Рад тебя видеть, Бер, — сказал де Кейзер и показал на кресло напротив себя. — Ты молодец. Я не зря в тебя верил.

— Если я берусь что-то делать, я делаю это хорошо. Ты должен был помнить это, Йенс. Или мне называть тебя — ваша светлость герцог Мерсен Красивый?

— Называй, как хочешь, — де Кейзер взял щипцами еще одно полено и бросил в огонь. — Теперь это неважно. Корона ведь у тебя, не так ли?

— Где мой грифон и Чич?

— Они живы и в безопасности. Как ты понимаешь, насколько они в безопасности, зависит только от тебя. Не волнуйся, им не причинили ни малейшего вреда. Всего лишь немного сонного порошка в жарком. Как только мы закончим наши дела, ты сможешь с ними встретиться.

— Ложь, — Бере сел в кресло, достал трубку и начал не спеша ее набивать. — Ты ведь убрал всех, кто знал об этом деле. Вестерика, Анжелис, возможно, старого Бенедиктуса. Следующий на очереди я. Так что не будем лгать друг другу, Йенс — уж позволь, я буду так тебя называть. Без политесов.

— Хочешь поговорить? Что ж, с удовольствием послушаю. Осса, принеси нам выпить, — де Кейзер с улыбкой показал Бере пустую бутылку. — Пока ждал тебя, немного увлекся. Надеюсь, ты не побрезгаешь выпить со мной в последний раз?

— С удовольствием. Тем более что я во всей этой истории проникся к тебе уважением, Йенс.

— Приятно слышать. Можно ненавидеть своего врага, но при этом уважать его. И чем же я заслужил твое уважение, друг мой?

— Всем. Во-первых, ты сумел с самого начала пустить меня по ложному следу. Ты все время пытался убедить меня, что тебе нужен Вестерик. Но тебе был нужен я.

— Вот как? И зачем ты мне был нужен?

— Корона, — Бере показал начальнику разведки Хейфу Ор. — Ради нее ты затеял всю эту виртуозную игру. Вначале я думал, что ты всего-навсего хочешь подсидеть нынешнюю правящую династию, расстроить свадьбу Дагоберта с принцессой Алисией и в наступившем политическом хаосе заработать какие-то очки. А потом я сказал себе: «Бере, очнись, ты имеешь дело не с обычным преступником, а с магом, причем весьма могущественным!» Все дело в короне Хейфа Ор. Ты ведь маг Мантэ и всегда им был. Все те пятьсот или больше лет, что ты ходишь по земле. Мы с тобой прекрасно знаем один из главных законов магии, Йенс — уникальный артефакт нельзя создать дважды. Корону Хейфа Ор можно было сотворить лишь один раз. И если бы она оказалась у тебя, Рейно не получил бы ее из рук жриц Гедрахт и не одержал бы победу в войне с тобой тогда, пятьсот лет назад. И Бария навсегда бы осталась под властью магов Мантэ. Под твоей властью, Йенс. Такова была твоя ставка. Существование короны в свое время предопределило ход исторических событий — Рейно, защищенный ее чарами, оказался тебе не по зубам, и ты был свергнут с барийского престола, а твой орден разгромлен. Обладание короной позволило бы тебе изменить всю историю Руфии. Но только в том случае, если бы свадьба Дагоберта и Алисии не состоялась. Вспомни, ты сам говорил мне в пансионе «Бланшефлер» о тех правах на имперский престол, которые получит принц Дагоберт, женившись на принцессе Герцении. В этом случае ты, изменив историю этой страны, получил бы врага в лице империи, а это в твои политические планы не входило. Но ты не учел двух маленьких обстоятельств, которые позволили мне понять, что происходит.

— Да? И что это за обстоятельства, Бер?

— Во-первых, недобросовестность старика Ванхарта. Он так небрежно переводил таблицы из Несского некрополя, что наделал в них грубейших ошибок. Например, старый умник не обратил внимания на то, что Старшие руны архаического типа «А» можно читать не только слева направо, но и наоборот, справа налево. А еще он не задумался над возможными вариантами перевода слова manahurt и перепутал слово eiven — «одиннадцать» со словом esven — «семь». Когда-то я, еще студентом, читал «Раберранские хроники» в переводах Ванхарта — их изучение с недавних пор обязательно входит в программу подготовки магов-скриптологов. Тогда я не обратил внимания на все эти небрежности, а они оказались необычайно существенными, Йенс. А во-вторых, ты не учел связи, которая существует между духами «Авра», некромантией и землей из цветочного горшка.

— И что это тебе дало, не поделишься?

— Знаешь, что касаемо ошибок Ванхарта, я бы сам не догадался, наверное, никогда. Тут я обязан своим прозрением моему грифону Фесу, большому любителю отгадывать всяческие головоломки. Я не великий знаток древневанагримского языка, но азы мне знакомы. Итак, Старшие руны можно читать в любом порядке. Справа налева, слева направо, сверху вниз и наоборот. Надпись архаическим письмом «А» даже может читаться в четной или нечетной последовательности — слово может записываться, например, восемью рунами, но читать следует только руны 1-3-5-7 или 2-4-6-8. Забавно, не так ли? Это зависело лишь от назначения текста: обычные тексты читались, как правило, слева направо, а вот сакральные, предназначенные только для посвященных — сверху вниз или справа налево. Поэтому я прочел название артефакта наоборот.

— Да, Aro Afieh, — де Кейзер улыбнулся. — На древневанагримском это значит «Изыди, скверна!» Прекрасно, Бер.

— Я долго не мог понять, что мне дает такая игра слов, пока не приехал в Цос. Я говорю о памятнике королю Ольварду Второму. В руках каменный король держит оружие — чекан, на котором высечены странные знаки. Скульптор был парнем старательным и воспроизвел облик короля во всех мелочах. Так вот, точную копию такого чекана с теми же знаками я купил у одного знакомого кузнеца как раз перед началом всех этих событий. Купил для самозащиты. Возможно, это даже не копия, а тот самый боевой молоток, который был у Ольварда, когда он выиграл битву на реке Салтер. Иероглифы на чекане — те же стилизованные Старшие руны, но весьма необычного начертания. Хотя не настолько необычного, чтобы их нельзя было прочитать.

— И что же написано на твоем чекане? — не выдержал де Кейзер.

— Взгляни сам. Та же самая формула «Aro Afieh» А поскольку чекан сделан из метеоритного железа с добавкой цизанского сплава, оружие из которого считается самым эффективным против магов или нечистой силы — вывод напрашивается один: кому могло принадлежать такое оружие? Только магу, — Бере сделал паузу, — а если еще точнее, магессе ордена Гедрахт.

— Очень, очень интересно, — сказал де Кейзер. — А почему не магу Мантэ?

— Потому что под скверной понимается инцест. Когда я сказал эту фразу духу, охраняющему вход в портал, он ответил мне «Mantei ra afi no sah Gedraht avoy». Перевод нужен?

— Скверна в Мантэ, а не в пути Гедрахт, — де Кейзер отпил глоток вина. — Звучит красиво, но я с этим не согласен.

— Я отсюда вижу, что трость в твоих руках — тот же древний клевец. Я давно обратил на это внимание. И это цизанский сплав, его ни с чем не перепутаешь. Его уникальное розовое сияние заметно даже при таком освещении.

— Ну и что? — де Кейзер усмехнулся. — Я купил эту трость много лет назад. Так же, как и ты. Хорошее оружие, если надо проломить череп, — тут начальник разведки наклонился в сторону Бере, — твоему врагу!

В гостиную вошла Осса с подносом, на котором красовалась бутылка ару-кадари, два бокала и фрукты в вазе. Де Кейзер сам откупорил бутылку, налил себе и Бере и поднял свой бокал.

— Пей смело, — сказал он. — Отравить тебя было бы слишком просто. Ты будешь осужден за убийство Роланда Вара Вестерика, использование патриума, некромантию и государственную измену и казнен публично, с предварительным лишением всех привилегий и званий. Скорее всего, четвертован с предварительным ослеплением и кастрацией. Редкая казнь, но весьма эффектное зрелище. В таком удовольствии я себе не откажу.

— Не сомневаюсь. Итак, о чем мы? Ах да, о моем преступлении. О Вестерике. Я даже знаю, как и когда он был убит, Йенс. И за что. Бедняга совершил роковую ошибку. Он заинтересовался несскими таблицами. Теми четырьмя забытыми табличками, которые случайно попали в Турейский университет и которые Ванхарт не смог, а точнее, а не захотел перевести. Он так этого не хотел, что на протяжении многих лет, до самой смерти, искусно симулировал сумасшествие. Почему он это делал? Да потому что Ванхарт сделал, скажем так, слишком вольный перевод. Тот перевод, который от него ждали. Король Отал наградил его с истинно королевской щедростью, и старик не хотел лишаться привилегий и наград. Четыре последние таблички противоречили тому, что сочинил Ванхарт, грозили разрушить его благополучие. И Ванхарт не стал своими руками плести для себя удавку, потому и сказался ненормальным. Пятьдесят лет копии текстов лежали в его доме, пока не попали в университет. Интерес к ним проявлял только старый зануда Бенедиктус Григген — ну хотел добрый старик сделать хоть что-то для покойного друга и учителя. Но в библиотеке были лишь копии с табличек. А где оригиналы? И старик пытается это узнать. А оригиналы оказались в Турейском университете и хранились в фондах, работал с которыми как раз наш друг Вестерик. Я ведь верно говорю, господин герцог-кровосмеситель?

— Тон, — сказал де Кейзер, — следи за тоном, Беренсон. Впрочем, терять тебе все равно нечего.

— Именно, Йенс. И вот тут начинается самое интересное. Бенедиктус просит свою внучку Анжелис написать письмо в Туре — видимо, он хотел получить оригиналы несских таблиц, чтобы сравнить их с копиями. Получива письмо из столицы, Вестерик узнал, что сам Григген, великий Бенедиктус Григген, занимается переводами несских хроник. И у него появляется идея, которая, как он считал, поможет ему наконец-то заявить о себе и вырваться из Туре, из этого захолустья, которое он считал недостойным своей персоны. Он начинает играть с Бенедиктусом в игру «сделай за меня». Пишет ему свои «переводы», а взамен получает исправленные, сделанные рукой Григгена. Роланд Вар Вестерик был совсем не такой гений, каким его мне пытались представить. Обычный золотой ребенок, которого нужно было хорошо пристроить. Я читал доклад Вестерика, который мэтр Ван Затц поручил мне… Отредактировать. Переводы цитат из философских трактатов Ранней эпохи, которые Вестерик вставил в доклад, совершенно безграмотные — я намеренно оставил их без редакции. Если он наделал столько ошибок в сравнительно несложных переводах, как он мог перевести несские таблицы, написанные архаичным языком девятого века?

Когда все тексты были переведены, Вестерик издал их под своим именем. Естественно, что Григген узнал об этом и был в ужасе. Он был старым наивным чудаком, но даже он понял, что его переводы, украденные и изданные бессовестным провинциальным плагиатором, могут стать настоящей бомбой, заложенной под официальную историю правящей династии и государства. Он тут же попросил отставку и вынудил Анжелис сделать то же самое. А потом страх, в котором жил Бенедиктус Григген, сделал свое дело — этот страх убил профессора. Я подозреваю, что Бенедиктус мог догадываться, что им заинтересовались весьма опасные люди, но не могу этого доказать. Разве только могу вспомнить слова умирающего профессора, сказанные внучке: «Они не должны узнать. Никто не должен знать». Кого он называл «они»? Видимо, тебя и твоих прислужников, Йенс. Впрочем, неважно. Перед смертью Бенедиктус сжег свою шифрованную записную книжку с текстами переводов, и лишь один листок я потом нашел — Анжелис сохранила его. По счастливому совпадению на этом листке был короткий фрагмент, где упоминался никому не известный артефакт под названием Хейфа Ор.

— Да упокоится душа профессора с миром, — де Кейзер поднял руки к потолку. — Кстати, как ты догадался, что Вестерик мертв?

— Мне не давал покоя один вопрос, Йенс: почему в ту ночь, когда исчез Вестерик, я остался в живых? Почему меня не убили? Да потому что тебе нужно было прижать меня к стенке. Заставить работать на себя. Только я, последний наследник фамилии Баллардов, потомков сына Рейно, мог получить корону у жриц Гедрахт. И ты устроил великолепный спектакль. Говорю без иронии, Йенс — тебе удалось меня развести, как последнего кретина. Ты и судебный врач в морге так умело привлекли мое внимание к трупу бедной Малеры, что я почти не обратил внимание на второй труп, вернее то, что от него осталось — на твоего так называемого агента Зето, честно выполнившего свой долг. Это и был труп Вестерика, который при так называемом «открытии портала» был просто разорван на куски. Меня же ты заботливо перебросил при помощи трансформационной магии в другое место — на городское кладбище, — а потом так же заботливо нашел и сделал мне деловое предложение, от которого я не мог отказаться. Признаться, я тогда и впрямь думал, что бедняга Вестерик похищен.

— Одна неувязка, Бере, — де Кейзер, не отрываясь, смотрел на красную искру, мерцавшую в его бокале, — зачем тогда я открывал портал, если мне нужно было всего-навсего убить Вестерика?

— Хороший вопрос. И вот тут давай вернемся ко второй ошибке старика Ванхарта, перепутавшего в таблицах слова eiven и esven. Перевод Ванхарта гласит, что Рейно казнил одиннадцать жриц Гедхарт, всю общину Цоса. Однако получается, что казнены были семь жриц. Четыре выжили, именно они были хранительницами тайны Хейфа Ор. Ты не воспринимал их всерьез, пока они не стали опекать Вестерика. Почему они это делали? Не потому ли, что считали Вестерика новым сыном Матери мира, а, Йенс? Ведь даже имена у них похожи — Ровальд, Роланд…

— Ты удивляешь меня, Бер. — Де Кейзер откинулся в кресло, поправил завитой локон. — Ты превзошел сам себя. Поверь, мне искренне жаль тебя убивать. Мы могли бы договориться.

— Помнишь, я говорил тебе, что хочу спокойной жизни? Мое желание не изменилось. Общение с тобой покоя мне не принесет. Но идем дальше — времени у нас не так много, верно? Не было никакого открытия портала в ту ночь, ты просто устроил взрыв Силы, чтобы я не заподозрил инсценировки. Этот взрыв привел к гибели Вестерика и двух жриц Гедрахт, которых Фрами, старшая из этой четверки, приставила к Вестерику — после выхода переводов последних таблиц парень был в большой опасности. Бедняжки находились поблизости, пока мы с Вестериком выпивали в «Тигре и Розе», и когда мы, пьянющие в хлам, вывалились оттуда, пошли следом за нами. Что было дальше, ты знаешь. Одну из убитых жриц ты мне потом показал, а второе тело ты уничтожил, и место погибшей Оссы заняла твоя помощница. И тут самое время вспомнить о человеке по имени Френс Лабер, внучке Григгена, земле из цветочного горшка, разных вариантах перевода слова manahurt и запахе духов «Авра».

— Я думал, ты исчерпал весь запас красноречия.

— Как я мог забыть о нашей милой Оссе! — Бере повернулся к девушке, продолжавшей стоять у входа в гостиную. — Или мне называть вас Зето, сударыня? Агент Зето? Это ведь ты подсела ко мне в харчевне «Дженни-распутница» в тот день, когда я решил идти на поклон к Арно Ван Затцу? И предложила мне от имени своего шефа Мерсена… прошу прощения, Йенса де Кейзера, раздобыть копии таблиц из архива Грегори Ванхарта? Я очень хорошо запомнил твои разноцветные глаза. Недоработка магического камуфляжа? Нет, нисколько — всего лишь умный ход. Тем более что речь идет не о Магическом Камуфляже, а о самой настоящей трансформационной магии. Вспомним слово manahurt из «Раберранских хроник», — Бере посмотрел на Оссу. — На статуэтке из краведческого музея Цоса, при помощи которой я открыл портал в 857 год, написано: «UTAHN MANAHURT DORNI ABAT» — «оборотень Абат пожирает солнце». Оборотень, а не упырь, Йенс, ты не хуже меня знаешь, как изображался древневанагримский демон Абат. Но разночтение слова manahurt я встречал и раньше, просто не обратил на него внимания, а зря! Таблица номер двадцать один: «Маги, бывшие с королем, обратились к государю и предложили ему использовать мантэ во имя скорейшей победы над врагами, но король отказался, говоря: „Не хочу пробуждать то, что спит, победу я завоюю мечом своим“». А в другой редакции читаем: «„Рейно, подойдя к стенам Хорма, выслал вперед двенадцать разведчиков, дабы они пробрались в город и узнали, что там происходит, но разведчики не вернулись. Тогда Рейно послал еще шесть разведчиков с приказом найти исчезнувших сотоварищей, но и эти воины не возвратились обратно. Велик был гнев Рейно: обратился он к магам, дабы использовали они мантэ, чтобы выяснить, что случилось с его воинами“.» Ванхарт не смог точно перевести эпизод, где во время осады Хорма в окружении Рейно были разоблачены агенты магов, засевших в Хорме. Почему? Лотара мне подсказала, в чем дело. Она назвала этих агентов упырями, но в древневанагримском языке слово manahurt имеет два значения — упырь и оборотень. Оборотни, Йенс. — Бере достал трубку. — Чеканы из метеоритной стали с примесью цизанского сплава, лучшее оружие против оборотней. Как все сходится, а? Разговор с духом Аласси подтвердил мои подозрения. Маги Мантэ могли принимать облик любого живого существа, зверя или человека — значит, и вы можете, так ведь? Причем настолько хорошо умеете, что матушка Фрами не разглядела в Оссе мага-оборотня — или не успела разглядеть? Так что вам очень хотелось пустить меня по ложному следу, заставить думать, что за всеми этими событиями стоят жрицы Гедрахт. Когда я видел Френса Лабера, все остальные в корчме видели женщину — опять же наводка на адепток Гедрахт. Очень, очень умно.

— Я же говорил тебе, дорогая, что наш Бере — очень наблюдательный человек, — со смехом произнес де Кейзер. — Неужели ты думаешь, что я бы стал обращаться к тебе из-за каких-то там таблиц? Я, начальник королевской разведки, их могу взять в любое время. Просто Осса решила познакомиться с тобой, я ей очень много лестного о тебе рассказал. С глазами понятно, а внучка старика Григгена причем?

— Вы ведь ее тоже убили, верно? Скорее всего, это случилось сразу после смерти профессора. Даже такому мастеру камуфляжа, как Осса, не удалось бы обмануть профессора, он бы сразу расколол подмену. После его смерти Анжелис стала не нужна. Более того, она стала опасна — от нее я мог узнать важные подробности переписки Бенедиктуса Григгена с Вестериком. Как вы ее убили?

— Это не имеет к делу никакого отношения, — сказал де Кейзер.

— Конечно. Бедная девушка была для вас нежелательным свидетелем, и вы не пожалели ее. Жестоко, Йенс, очень жестоко.

— Я сейчас расплачусь. Говори дальше, пока я позволяю.

— Вестерик и не подозревал, что вместо так понравившейся ему девушки, которую он, кстати, ревновал ко мне, он общается с оборотнем, грозной магессой Мантэ по имени… Оссой звали племянницу Фрами, погибшую при взрыве у трактира «Тигр и Роза». А как тебя зовут, дорогая?

— Йенс, заткни ему рот, — равнодушным голосом ответила Осса. — Мне надоело слушать его болтовню.

— Ни за что, — начальник разведки широко улыбнулся. — Валяй дальше, Бер. Просто жажду выслушать тебя до конца.

— Я сказал — мастерица трансформации? Внешне, да, но психологически… Увы, увы — опять получился прокол. На похоронах профессора Анжелис даже не подошла ко мне. Настоящая Анжелис надеялась на меня. Она бы обязательно попыталась поговорить со мной. Кстати, именно благодаря ей я получил страничку из дневника профессора и узнал о Хейфа Ор. А так бы тупо искал Вестерика и не догадался бы об истинной подоплеке всех событий. Ах, да, и еще одно странное совпадение — ты говорил мне, Йенс, что внучка Григгена пропала одновременно с Вестериком — не потому ли, что лже-Анджелис превратилась в нашу милую Оссу и стала моим постоянным спутником?

— Но самую большую ошибку ты, голубушка, сделала здесь, в этой самой комнате, — Бере набил трубку, не спеша раскурил и с наслаждением затянулся. — Ты просто-таки сдала себя с потрохами, как любят говорить в моей родной деревне. Мы заговорили о способностях Оссы, и она, конечно же, прикинулась зеленым новичком в магии. Превратила мою трубку в кисть винограда. Неумело как бы — виноград вонял табачной гарью. Но потом мне захотелось сделать девушке приятное, и я превратил воду в вино. В настоящее вино. И вот тут в мадмуазель Оссе взыграла профессиональная ревность опытного мага. Она решила поставить меня на место, поскольку я еще и совершил непростительную для мага ошибку — квалифицировал заклинание трансформационной магии, как заклинание магии иллюзорной. Представляешь, Йенс, она превратила землю из цветочного горшка в отличный табак. Табак, как ты понимаешь, в свое время был живым зеленым растением, верно? И мне все стало понятно. Любой начинающий магишка может превращать мертвую материю в мертвую. Опытный маг способен трансформировать живую материю в живую. Но только искуснейший некромант способен превратить мертвую материю в живую. Чего еще ожидать от мастера трансформационной магии!

— В самом деле, как просто, — произнес де Кейзер, криво улыбаясь. В глазах Оссы появился страх.

— После этого я понял, что имею дело с оборотнем. И поскольку мазель Осса не догадалась, что я это понял, решил сыграть с ней в полное доверие. Уговорил прибывшую мне в помощь Лотару уехать и предоставить поиски короны мне. Я не сомневался, что при малейшем подозрении со стороны твоего агента судьба Лотары, останься она со мной, была бы незавидной. И даже за короной мы отправились вдвоем, без моего грифона и Чича. Я делал все возможное, чтобы показать — я на крючке. Ну, и оставался запах, Йенс. Запах твоих духов «Авра» ни с чем не перепутаешь. Шафран с мятой, — тут Бере принюхался, — и немного белого мускатника. Видимо, все маги Мантэ предпочитают эти духи, да?

Де Кейзер встал с кресла. Он больше не улыбался. Просто взмахнул рукой, и его трость, пролетев над головой Бере, угодила острым наконечником прямо в лоб Оссе. Магесса без звука подломилась в коленях и начала оседать на пол, а потом повалилась набок, заливая паркет кровью, выплескивающейся изо рта.

— Все, разговоры кончились, — де Кейзер повернулся к Беренсону, и лицо у него было белое, злое, а в глазах сверкало бешенство. — Сейчас мы выйдем в коридор, там ждут мои люди. И без фокусов, маг, иначе я прикончу тебя своими руками.

— Зря ты это сделал, — Бере покачал головой, глядя на еще вздрагивающее тело лже-Оссы. — Не потому что я сожалею о ее смерти, а потому, что ты сделал самую свою большую ошибку. Еще секунду назад я пытался придумать, как мне выпутаться из всего этого дерьма и понимал, что мое положение безнадежно. Убив Оссу, ты спас меня.

— Спас? Да я сейчас тебя…

— Погоди. У меня в трубке осталась пара затяжек, дай докурить. И прежде чем выбивать мозги своей подруге, ты должен был подумать о том, что и сам наделал много ошибок. Ты написал записку королю Аррею от имени мнимых похитителей Вестерика — эту записку любая магическая экспертиза свяжет с тобой. Ты внушил кронпринцессе Еве Монте назначить мне встречу — это твоя самая большая ошибка. Кронпринцесса могла согласиться на встречу с таким незначительным человеком, как я, только в силу чрезвычайных обстоятельств, или же с подачи очень значительного лица — например, начальника королевской разведки. Это ты внушил мне остановиться в этой гостинице. Ты слишком хорошо знал, что мой грифон любитель вкусно поесть и позаботился о меню задолго до нашего приезда в этот отель. Салат по-барийски нельзя приготовить за пять минут, а он был готов, когда мы въехали в апартаменты отеля. Все это мелочи, герцог Мерсен, и о них никто бы и не вспомнил, если бы ты победил. Но ты проиграл. Ты ведь ее искал, Йенс, вот она, — Бере вытащил из-за пазухи и второй раз за вечер показал де Кейзеру корону. — Ты сказал, без фокусов? Ладно. Но на прощание — последний фокус от Бере Беренсона. Раз, два…

Де Кейзер не успел среагировать. Бере молниеносным движением буквально насадил корону ему на голову. Де Кейзер завопил, схватился за корону, пытаясь сбросить ее, но Хейфа Ор будто намертво сплелась с его напомаженными, надушенными, смоляными кудрями.

— Прощайте, ваша светлость, — добавил Бере.

Корона на голове герцога в одно мгновение раскалилась, будто на углях кузнечного горна. От де Кейзера повалил дым, глаза его вытекли из глазниц, завитые и надушенные кудри вспыхнули, плоть сползла с костей в считанные секунды. Обгоревший скелет еще мгновение стоял неподвижно, а потом развалился, усыпав ковер серым пеплом и обломками обугленных костей. От короны Хейфа Ор остались лишь несколько капель золотого расплава.

Бере, шатаясь, доковылял до окна, распахнул его настежь и долго кашлял. Потом его вырвало прямо на подоконник. Когда желудок успокоился, он вытер рот и выскочил из номера в коридор. Там стояли арестовавшие его агенты безопасности — завидев мага, они немедленно двинулись ему навстречу.

— Стоять! — велел один из них. — Назад, в комнату.

— Фу! — сморщился другой. — Именем Девяти, это что за вонь?

— Вам… вам лучше самим… посмотреть, — прохрипел Бере. — Ваш начальник и его агент… прикончили друг друга у меня на глазах. А я… Черт, сейчас опять начну блевать!