Двадцать квадратов и ребенок в придачу!

Глава четырнадцатая, или мы не ждали вас, а вы приперлись…

Наташа

Если я скажу, что радовалась падению, это будет звучать странно, но я была счастлива, что эта злосчастная стремянка меня сбросила. Я все же его поцеловала! Я его целовала, и уже неважно, кто начал поцелуй, я хотела этого.

Я даже почти забыла, где мы находимся…

- Я же говорил - жена она шефа, а вы мне: «Кольца нет, кольца нет!» Тьфу, кому кольца-то нужны? Любовь есть, сынишка растёт… - голос Бориса отрезвил, и я усилием воли прекратила поцелуй, привстав и опираясь руками по обе стороны от его головы.

- Наташа, я… - я поспешила приложить палец к его губам, призывая к молчанию. Вот не надо портить хороший момент дурацкими оправданиями. Оба взрослые люди и знаем, чего хотим.

Подумав, убрала палец и легко прикоснулась губами к его губам, только после этого села и оказалась при этом в еще более пикантном положении, и сидела я явно не на ключах от собора…

- Оу… - тихо выдохнули наблюдавшие, вот же…

- Так интересно? – я повернулась к рабочим, те моментально смутились и бросились врассыпную. – Ну вот, неинтересно… - с напускным разочарованием протянула я. В коридоре снова стало тихо. Я посмотрела на улыбающегося Алексея, при этом его рука нежно гладила мою ногу.

- Ты цел? - я опасливо осмотрела своего спасителя, а ведь удачно упали, и бабушкина подушечка пригодилась, и углов не встретил...

- Сейчас проверим, - обнимая меня и чуть передвинув, он аккуратно сел, - Все вроде цело, но задница пострадала, и голова кружится…

- Голову вправлю, - я улыбнулась, вспоминая бабушкины поучения и методы, которые врачи не особо принимали, но действенные во все времена.

- Спасибо, - Алексей улыбнулся, ловя мою руку и целуя ее, после чего покосился на стремянку. - Может, вторую купим, а эта пусть так и живет в кладовке, как домовой. Вот честно, я ее боюсь…

Я проследила его взгляд, пытаясь сравнить несуразную тяжеленную стремянку с самым известным мне домовым Кузей.

- Хорошо, назовем Кузьмой Ивановичем и отправим на пенсию, - как можно серьезнее выдала, но не удержалась и прыснула от смеха, позволяя себе уткнуться лбом в мужское плечо. Возможно, я ослабила свою защиту, но мне было так хорошо с ним.

Пока я пыталась унять приступ смеха, он легонько поглаживал меня по спине, отчего мне хотелось просто раствориться в его прикосновениях.

- Как же глупо все это получилось, - отсмеявшись, пробормотала я.

- Есть такое… А все-таки, зачем открытки? - заинтересовано спросил Грибоедов, поднимая с пола один из наборов.

Открытки были разношерстные - с городами, артистами, просто с цветами, были откровенная макулатура, были и дореволюционные - но все это не объясняло, зачем они тете Симе, если только…

- Вот же, ну, сводница… - я вновь прыснула от смеха, начиная понимать тетушкин замысел. – Она же…

- Что она?

Я замотала головой, не в силах объяснить. А ведь эту коробку тогда убирала она и жаловалась на то, что поднимать нельзя - развалится…

Она знала, как и знала о ненадежности стремянки… И все это ради того, чтобы свести меня с Лешей? Ну она дает… Стратег…

- Наташ, все точно хорошо? - я уже плакала от смеха и своей глупости, от которой пострадал замечательный мужчина.

- Все очень хорошо, просто я попалась, как маленькая девчонка… - с трудом заставила себя отстраниться, улыбаясь и смотря на обеспокоенные, но очень добрые глаза.

- Попалась? Ты о чем? – вместо ответа я, повинуясь порыву, снова наклонилась к нему и поцеловала. Просто потому, что могу. Может, стоит самой пригласить его на свидание? Ведь я и правда хочу.

Звонок в дверь, торопливые шаги кого-то из рабочих — все это я отмечала на краю сознания, полностью растворяясь в поцелуях мужчины.

Какой-то шум, смутно знакомый женский голос, возражение Бориса, снова ругань уже двух женских голосов, а потом…

- ...Эй, дамочка вы куда? - возмутился Борис, - да кто вам разрешал! Вернитесь обе...

Цоканье каблуков и торопливый тяжёлый шаг. Эти шаги я узнаю где угодно – Мама! Я отстранилась и встала, прежде чем из-за угла успела появиться гостья. Я не стеснялась, просто вынос мозга Алексею явно не желала. Но прежде, чем кто-либо появился, в нос ударил отвратительный запах духов. Такой приторный и резкий, что я невольно поморщилась - и какого скунса принесло? По реакции Леши, поднявшегося следом, я поняла, что он запах узнал, и, кажется, рад ничуть не больше, чем я маминому голосу.

Когда из-за угла наконец показалась носительница "божественного" аромата, я едва не присвистнула - ну и кадр, и как ее вообще занесло к обычным смертным?

Перед нами предстал классический образ голливудской блондинки, и это не преувеличение!

Мадам - простите, другого слова не нашлось - в красном платье ниже колен, белых полусапожках на шпильках и такой платформе, что непонятно как ходит, длинная белая шуба явно не из искусственного меха, добавляем торчащую из меха брошь, похоже, с брильянтами и шапка, как у Надежды из «Иронии судьбы», такая же лохматая, только чисто-белая. Ну и образ довершали волосы светло-русого цвета - завиты и лежат на плечах, как будто это делалось специально для красоты кадра.

Ну и не забываем про яркие красные губы, шикарные стрелки на глазах и в принципе фарфоровую маску на брезгливо искривлённом личике.

Ну и во имя Дарта Вейдера, что это за чучело? Я перевела взгляд на маячившую рядом маму, с весьма воинственным видом уставившуюся на Лешу.

- Не хочешь поприветствовать невесту? А, Грибоедов? - Невесту? Сердце ушло куда-то в пятки, а потом все оборвалось… Нет, не может, не может быть, я не могу так ошибаться.

Я удивленно посмотрела на товарища Грибоедова.

- Наташа, ты неправильно поняла! - тут же заверил Леша.

- А как мне это понимать? - у меня не было права злиться, но я злилась, именно злилась - он был мой, и только мой! Нахер все ваши невесты!

Выслушать объяснение я не успела, вернее, мне не дали - мама, что не привыкла быть на вторых ролях, с воинственным видом оттолкнула блондинку и, подперев руки в бока, взревела:

- А что это здесь происходит? Может, мне кто-нибудь объяснит? – желание что-либо скрывать не было ни у кого из нас, но сказать мы не успели - хлопнула входная дверь. Топот детских ножек и радостный крик «Папа!», прежде чем Кирилл повис на шее Грибоедова.

- Папа? – хором переспросили мама и блондинка. Я смотрела, как вытягиваются лица женщин, до начала катастрофы оставались секунды.

Десять…Девять…Восемь… Семь…