Двадцать пятый кадр

Глава 3

Пока что в этом деле я пробиралась через окольные тропинки и неприметные тропиночки. Что ж, пришло время идти с парадного входа. Почему бы мне не побеседовать с матерью Киселева?

Беспокоить родственников после страшной потери – дело деликатное, но надеюсь, что и в своем горе она сможет рассказать о сыне более подробно, чем это удалось наблюдателям Плотникова. Что представлял собой Вадим, как он жил, о чем думал. Кроме обстоятельств смерти Киселева, меня очень заинтересовала фигура его друга Димки.

Адрес Киселева Вадима я записала еще в банке при беседе с охранником, проводившим такую неудачную слежку. Теперь оставалось придумать предлог для визита в дом Киселевых. Хорошо, что у меня сохранились милицейские корочки и свой визит я могу представить как дополнительное расследование по несчастному случаю. Говорить матери Киселева, что вся история с ее сыном смахивает на убийство, было бы жестоко.

Я медленно собралась, обдумывая предстоящую встречу, и вышла из квартиры.

Киселев жил недалеко от центра, но улочка была тихой и тупиковой. У подъезда дома обшарпанная лавочка, осевшая в землю, газон с пыльным кустарником и вполне стандартная стайка подростков с магнитофоном. Я зашла в дом, неторопливо поднялась на нужный этаж и позвонила.

Дверь открыла грузная пышнотелая женщина с красивыми печальными глазами. Во взгляде мелькнуло вялое удивление. Я быстро предъявила ей документ и представилась следователем. Она задумчиво и созерцательно оглядела меня и пригласила в комнату.

Мы сели, я достала блокнот и стала спокойно и приглушенно расспрашивать ее о происшедшем.

– Как ваше имя-отчество? – уточнила я.

– Ирина Павловна.

– Поймите, мне не хотелось бы опять причинять вам боль, но хотелось бы подробнее от вас узнать о Вадиме, о его друзьях.

– Все это произошло нелепо и дико... – Женщина вздохнула, прикрыла рукой глаза, качнула головой, как бы стряхивая тяжелые мысли. – Я-то все знаю только со слов его друга Димки. Вадик вообще футболом не увлекался, как он мог там оказаться? Глупость какая-то... Но знаете, хоть мне в милиции и говорили, что он неудачно ударился виском о скамейку и это у вас идет по разряду как несчастный случай, мне кажется, его убили.

– За что? Вы думаете, у него могли быть враги? – Я видела откровенность и взволнованность собеседницы, но для такого точного определения должны быть веские доводы. Почему же такая уверенность в убийстве? Или это в ней говорит горе матери и желание любой ценой выявить и наказать виновного?

– Не знаю. – Ирина Павловна печально и неодобрительно глянула в мою сторону. – Вот и вы не верите...

– Может, он действительно оступился или его кто-то толкнул случайно...

– Так вы все в милиции на случайность и хотите списать, – в голосе Киселевой появилась враждебная напряженность и тоскливая усталость от невозможности доказать свою правоту. – Сначала я и сама так думала, очень переживала, ведь он у меня один. А потом, через три дня после похорон, меня обокрали. Я не верю в совпадения, да и кража очень странная...

Да? Вот это поворот событий. Да, действительно, это происшествие не очень вписывается в разряд несчастных случаев. Но кража в доме Киселевых после трагических событий – это просто кощунство.

– Так вы связываете драку и кражу? Почему? Что же было украдено?

– У нас двухкомнатная квартира, комнаты изолированные. Так в моей комнате ничего не взяли, просто раскидали вещи. А у Вадика переворошили все, даже подоконник так расшатали, что он теперь болтается.

– Но чем вы все-таки это объясняете? Может быть, это просто совпадение? – Я решила выяснить мнение Киселевой, хотя сама прекрасно осознавала, что эти события даже очень связаны между собой.

– Ну и в милиции так сказали. Но я же вам говорю – в моей комнате вещи были просто разбросаны, но ничего не взяли, хотя стоило открыть шкаф, там на полке стояла шкатулка с золотыми кольцами, ее не взяли. Деньги в моей комнате лежали, их не нашли. А по-моему, даже не пытались искать. А в комнате сына что-то усиленно искали, перевернуты кресла, раскурочили подоконник, даже у телевизора открутили заднюю панель.

– А что же все-таки унесли? – озадаченно посмотрела я на собеседницу.

– Унесли видеокамеру сына, фотоаппарат, все кассеты и пленки. Еще у него кубок серебряный был, он с юга привез, его прихватили тоже.

– А как вы думаете, что же так усиленно искали у вашего сына?

– Мне кажется, он заснял что-то очень важное, может быть, этот материал мог кого-то скомпрометировать или насторожить.

Я с жалостью посмотрела на скорбную фигуру женщины, ее печальные глаза. Она и не подозревала, в каком деле был замешан ее сын, но хотела узнать причину его смерти. Хватит ли у нее мужества принять еще одно неприятное известие о своем сыне, возможно, оно принесет ей новые страдания.

– Расскажите подробно, чем Вадик занимался, какие у него были друзья, откуда у него видеокамера и фотоаппарат? Он что, хорошо зарабатывал?

– Ну, камеру и фотоаппарат я ему подарила. Он очень увлекся съемками, я думаю, что это занятие помогло ему уберечься от соблазнов улицы. Он учился на последнем курсе политехнического института, правда, перешел на заочное отделение.

– А почему? Какие причины? – Я еще раз поразилась наблюдательности Свистунова. Интуиция его не подвела, Киселев действительно был студентом.

– Он стал зарабатывать на съемках свадеб, торжеств. Еще они ездили в военные части, где фотографировали солдат и их фотографии наложенным платежом отсылали в семьи. Эта работа нравилась ему и доход приносила. А после диплома устроиться по специальности сложно. Он решил пока заниматься этим делом.

– А с кем он ездил в военные части? И вообще, с кем совместно работал, какие у него были друзья?

Женщина замолчала, обмякла лицом, ушла в свои воспоминания.

– Я даже не знаю, что конкретно сказать о друзьях. Димка Крутиков и Стас в основном ходили к нему. С Димкой они ездили калымить в часть. О чем говорили, я даже не вникала. Да и проблем с Вадиком не было. Он всегда предупреждал, куда уходит, а когда задерживался, звонил.

– Если помните адреса друзей, запишите их, пожалуйста.

Она взяла ручку и листок, аккуратно вписала адреса и фамилии.

– Помогите мне, вы моя единственная надежда, – женщина смиренно и тихо забормотала, по ее щекам катились слезы. Она выглядела совсем беспомощной. – Я заплачу, сколько надо.

– Мне не хочется вас обнадеживать, а тем более объяснять некоторые причины, по которым я уже занялась изучением именно этого печального события. Смерть вашего сына – это только одно звено в этой цепочке. Так что я уже имею гонорар, и об оплате с вашей стороны не может быть и речи.

«Ничего себе, совпадение», – подумала я. Теперь мне действительно очень захотелось позвонить Мельникову. Он-то должен знать, что происходит в родном городе. Серийные кражи, явно липовый «несчастный» случай. А вдруг Мельников поможет с дополнительной информацией и обрисует картину этих странных грабежей.

Я набрала нужный номер. Телефон занят, значит, он дома. Ничего, подожду.

На другом конце провода наконец взяли трубку.

– Слушаю вас, – донесся сдержанный голос.

– Привет, Андрей. Это Иванова Татьяна тебя беспокоит. Очень хочу встретиться с тобой сегодня, – я говорила вкрадчиво, но настойчиво.

– И, как всегда, по делу?

– Да, очень нужна твоя светлая голова. У меня тут не все вытанцовывается. – Я понимала, что дергать человека в выходной по делам не совсем удобно, но Андрюшка человек выдержанный и терпеливый.

– А в другое время нельзя? – Видимо, Мельников все еще надеялся, что отмахнется от меня сегодня.

– Андрюша, я понимаю, что порчу твой выходной, но очень надо обсудить один вопрос, – по его сопению я уже поняла, что он настраивается на мою волну, – причем срочно, так как один товарищ, замешанный в этой истории, уже не подает признаков жизни.

– Ладно, – капитулировал Мельников. – Подъезжай через час, встретимся где всегда.

«Где всегда» означало кафе «Ласточка», но названия Мельников не произносил вслух, просто если менял место встречи, то перезванивал мне из автомата. Конспирация была небольшим пунктиком моего хорошего друга. Я просто возрадовалась, что удивительно быстро договорилась с ним о встрече и не пришлось выискивать его по другим телефонам.

Иногда Андрей, совсем задерганный работой, мог запросто позвонить мне, и тогда я помогала ему по-новому взглянуть на события.

Вероятно, когда занимаешься сосредоточенно каким-либо делом, внимание начинает притупляться, и некоторые мелочи если и фиксируются автоматически, то могут не произвести должного эффекта.

Я всегда стараюсь впитывать информацию, как губка, не только глазами и ушами, но всеми органами чувств. Затем идет долгая сортировка увиденного, я обдумываю миллионы возможных сочетаний, даже самых нелепых.

Придерживаюсь строгой связи между поступками, событиями и судьбами людей, выявляю все закономерности, анализирую и выстраиваю множественные линии поведения тех или иных людей. Иногда поступки людей не подчиняются логике, ведь каждый человек специфичен. И именно интуиция и ощущение другой личности помогают определить действительную причастность того или иного человека к какому-либо событию.

Кафе «Ласточка» действительно напоминало залетную птицу среди бетонных, железных конструкций. Двери, окна и даже вывеска были сделаны под благородное дерево. Внутри уютно расставлена натуральная деревянная мебель, никакого пластика и синтетики, все со вкусом, под старину, благородно и чинно.

Я заказала мороженое, фрукты и с удовольствием наблюдала за движением прохожих на улице.

Из окна виднелись лотки с мороженым, киоски с газетами, пешеходы медленно шли по своим делам.

– Привет, – отвлек меня от созерцания улицы Мельников, – какое у вас ко мне, мадемуазель, дело?

– Привет, Андрей. Ты сегодня очень галантен. Может быть, готовишься к дипломатическому приему?

– Нет, в мэры готовлюсь. И в мои обязанности входит выслушивать жалобы и просьбы населения, я ведь именно по этому поводу здесь? – пошутил Мельников.

– Неужели? – я наигранно удивилась. – А где же ты возьмешь столько денег, чтобы скупить голоса избирателей? Может быть, ты наследство получил?

– Между прочим, я спасаю честь и достоинство нашего города, – Мельников иронично посмотрел мне в глаза, – поэтому надеюсь, что народ узнает своих героев. А у тебя какая проблема?

– Я ценю твою доброту и желание помочь ближнему. А вопросов у меня много. Помнишь, была драка у стадиона «Темп»?

– Конечно, фанаты клубные сцепились...

– Там много пострадавших было? – Я начала издалека свое дознание.

– Да так себе, их в больницу отправили, а один погиб случайно. Оступился парень и со всего маху виском о скамейку... Мы проверяли уже. Неужели тебя это заинтересовало?

– А может, и не оступился? Может, кто помог?

– Может, и так. Но сейчас-то не выяснишь.

Вечер, толпа обкуренной и пьяной шпаны, кто сейчас что вспомнит? Ведь драка – дело стихийное.

– Да, я понимаю, восстановить истину сложно в таких ситуациях. А ты можешь мне списочек тех бойцов дать? Ведь они все у вас после такого случая зафиксированы.

– Пожалуйста. Только я думал, ты на серьезное дело клюнула, а это бытовуха чистой воды.

Мельников неторопливо потягивал минералку.

– Возможно, и бытовуха, как ты говоришь. Но тут одна особенность – через три дня в квартиру этого парня залезли и украли кое-какие его вещи. А это что, совпадение?

– Таня, – Мельников приложил ладонь к горлу, – у меня эти кражи – во где сидят. Да, сейчас по городу кто-то орудует, почерк везде почти одинаковый. Им-то какая разница, куда залазить – было бы что взять.

– А что они берут в основном? – осторожно поинтересовалась я. – И почему ты думаешь, что это воришки из одной серии?

– Берут в основном бабки, валюту, золото, изредка мелкие вещи – видеотехнику, магнитофоны.

– А может быть, работает один человек? Поклажа-то невелика, с такой и один справится.

– Может, и один, но очень крупно. Наобум не лезет, конкретно знает, у кого что взять. Один-то может и промахнуться. А этот впустую не лазит. Пока что круг потерпевших – люди солидные и зажиточные.

– А как же он внутрь попадает? Ведь у солидных людей и двери наверняка навороченные.

– Видимо, в группе есть специалист по замкам. Он и сейфы домашние щелкает как орешки. – Тут Мельников остановился и продолжил очень медленно и задумчиво: – А ведь сейфы у многих потерпевших импортные, где же он мог узнать их схемы? Наверняка же не в журнале «Юный техник».

– Да, любопытные дела творятся в городе. А свидетели есть?

– Практически нет, – раздраженно ответил Андрей. – Ведь все бабушки переквалифицировались. Теперь на базарах сидят – торгуют. Нет бы, как раньше, у подъездов вахту несли.

– А ты бы с ними разъяснительную беседу провел или платил бы за дежурство на лавочке, – съехидничала я.

– Да, одни потерпевшие и никаких зацепок, – вяло подвел итог Мельников.

– Андрей, подготовь мне, пожалуйста, список этих олухов, что у стадиона дрались... А хочешь, зацепочку дам?

Было очевидно, что у Мельникова зависало много нераскрытых краж и что ему было не до драк между бушующими фанатами.

– Давай, – он внимательно посмотрел на меня.

– Знаешь, ты все-таки сопоставь два факта. Случай на футболе, а затем ограбление квартиры погибшего парня. Я и сама этот клубочек не распутала – но смерть этого парня не случайна.

– Лихо ты закручиваешь, Татьяна. Тебе бы к нам в сыск с такой прытью.

– Это ты мне уже предлагал. У вас ведь прессинг, тонна дел, а я люблю свободный полет. Обмозговывать и терпеливо вести одно дело. Да и не за всякое дело я берусь. А у вас ведь не дадут сачковать и творческие планы реализовывать.

– Ни за что, – Мельников вздохнул. – Ладно, фамилии и адреса этих бойцов я тебе дам. А вообще-то драка и кражи как-то не увязываются вместе. Но, если хочешь, дерзай.

Я решила не повторять свои доводы, может быть, я действительно что-то нафантазировала и зря соединила эти факты воедино. Но подозрительное и плутоватое поведение фотографа Димки Крутикова наводило на мысль о его причастности и к кражам, и к смерти Киселева.

Фотограф Дима Крутиков... Фотограф... лаборатория...

Я вдруг поняла, что допустила непростительный ляпсус. Ведь о лаборатории может что-либо знать мать Киселева, я так хотела скрыть свою осведомленность о деле ее сына, что не спросила ее об этом. Мельников хотя и привык к моим внезапным озарениям, но всегда язвил насчет запоздалого их наступления.

Я пристойно попрощалась с ним, торопливо села в машину. У меня в мозгу словно что-то щелкнуло и стало проясняться. Боясь спугнуть интуитивную догадку, я с азартом и нетерпением устремилась к Киселевой. Для полной картины мне не хватало только охотничьего рога и гончих для погони за удачной идеей.

Киселева удивилась моему вечернему визиту, видимо, она не планировала, что я так быстро подключусь к этому делу. Затем она обрадованно захлопотала, повела меня в комнаты, желая, чтобы я осмотрела место происшествия.

Я увидела портрет Вадима. Да, точно такой же спокойный и уравновешенный взгляд я наблюдала у него на свадьбе.

Мы присели у нее в комнате, и я утонула в мягком кресле.

– Ирина Павловна, мне необходимо задать вам еще несколько вопросов.

– Пожалуйста, я расскажу, если что знаю.

Я заметила на тумбочке у окна лекарства, совершенно ясно, что эта трагедия пошатнула ее здоровье.

Видимо, она уже приняла какие-то из них, потому что была намного спокойнее, чем во время предыдущего нашего разговора. Зато я была взвинчена, мои чувства пронзительно обострились. Я уже как бы видела решение этой задачи.

– Скажите, а Вадим вам рассказывал что-либо о лаборатории, где они обрабатывали пленку?

– Да, он упоминал несколько раз об этом. Просто иногда предупреждал, что задержится в лаборатории, так как есть срочная работа.

– А где она находится?

– Точно не знаю, я там не была. По-моему, на улице Чехова.

– А дома он никогда не обрабатывал пленки? – спросила я.

– Случалось, просматривал иногда, только уже готовые, даже несколько раз звал меня посмотреть. Мне нравились его работы, он очень качественно снимал.

– А где он получал заказы? Он что, давал рекламные объявления? – уточнила я.

– Нет, у него была знакомая в одной фирме – Маша Хохлова. Она и помогала ему с заказами.

– А у него была лицензия?

Ирина Павловна вздохнула, но ответила вполне искренне:

– Нет. Это дорогое удовольствие, но со временем Вадим хотел обязательно ее приобрести.

– Значит, и налогов не платил, – утвердительно и задумчиво сказала я.

– А при чем здесь это? – Моя собеседница уже собиралась обидеться. – Я вас не это просила расследовать.

– Да, это совсем ни при чем, – подтвердила я.

А задумалась я о Хохловой. Конечно, она небезвозмездно давала Киселеву заказы. Но, может быть, она имела более тесные контакты с Вадимом?

– А какие у него были отношения с Машей? Да, кстати, а как фирма называется, где она работает?

– Фирма «Спектр». А отношения у них были просто приятельские. Она к нам приходила несколько раз на праздники и все время с Димкой Крутиковым. По-моему, она его девушка.

– А что вы можете сказать о дружбе Вадима с Крутиковым?

От моего вопроса Киселева опять заволновалась, после некоторой паузы она ответила расстроенно и с некоторым раздражением:

– Этот его Димка очень мне не нравился. Он себе на уме. Вадик всегда его защищал, говорил, что я его не понимаю. А я этого Димку насквозь видела – скользкий, хитрый. Если ему что-то было надо, он мог наизнанку вывернуться, но своего добивался.

– А в последние дни у Димы и вашего сына не было каких-нибудь разногласий и ссор?

– Меня всегда оскорбляло, что Вадим все по Димкиной указке делал, а в последние дни Димка зачастил. Все куда-то его уведет, а после сын возвращался домой грустный, потерянный такой... Но при мне они не ссорились, ничего не выясняли. Я думаю, может, они девушку эту, Машу, не поделили...

– А вы адрес Маши знаете?

– Нет, что вы, может, Димка Крутиков знает.

– А на похоронах она была?

– Да. Еще многие друзья Вадика были. А Димка, хоть и не люблю я его, но уж здесь расстарался. Все сам организовал, меня жалел, видимо, чувствует вину – ведь вместе там были. – Тут Киселева спохватилась: – А вы его спросите, может, видел что, а сказать боится?

– Как найду, обязательно спрошу, – согласилась я.

Ирина Павловна еще немного посокрушалась, осуждая Димку, подчеркивая его недостатки, потом заговорила о сыне. Я видела, что ее мучают воспоминания и скорбь. Я тоже расстроилась – мои надежды на более подробную информацию не оправдались. Хотя всплыла еще раз Хохлова. Игорь Степанович обращался в фирму «Спектр», откуда и был прислан кинооператор. Именно он выяснил, что заказ Киселеву передала она.

Ну что ж, попытаюсь переговорить с Машей. Я не могла позволить себе такой роскоши, как расслабление, но в вечерние часы фирма наверняка закрыта. Придется отложить встречу на завтра.