Дважды не живут

АППЛЕТ 100. ПСИХОДЕЛИЧЕСКИЙ ШАБАШ

Следопыт наконец-то осознал себя небедным человеком. Это Танцор сразу же отметил по тому, что к встрече гостей он подготовился без всякого выпендрежа. Никакого тебе «Малибу», напитка прыщавого юношества и молодящихся американских старух, никакой паюсной икры, с горкой наваленной в салатницу, никаких ананасов в шампанском. Лишь балык, разделанный на газете «Совершенно секретно», да два десятка «Гессера».

А вот напыщенный Дед приволок трехгранную литровую бутылку «Грантса». Что, впрочем, было вполне понятно и даже неизбежно: чего еще можно ожидать от человека, долгих сорок лет не пившего ничего, кроме токсичной водки Владимирского спиртзавода, и у которого на старости лет завелись кой-какие деньжата?

Сели за стол.

– Ну, что, блин? – начал Танцор на правах второго по старшинству и первого по жизненному опыту, отхлебнув пива из горлышка. И опасливо покосился на Деда, который отхлебнул виски не меньше, а может быть, и больше. – Давай, Следопыт, бери листочек бумаги. И черти всякие схемы, как это менты в кино делают. Итак, что мы имеем?

– Мы имеем, – старательно, с высунутым от усердия кончиком чуткого языка, рисуя на бумаге кружочки, начал Следопыт, – Трейд. И в нем двух главных действующих лиц – Председателя и Котляра, начальника службы безопасности. Снаружи Трейда, как бы снаружи, находится серьезная криминальная группа, которая и является настоящим владельцем банка. Назовем ее «советом трейдовских авторитетов».

– А внутри Трейда, что ли, только эти двое? – спросила Стрелка, с большим интересом рассматривая мэйнфрейм, жужжащий как минимум двадцатью вентиляторами.

– Эти двое – главные. Все остальные ничего не решают. Причем они разные, как бы из разных команд. Котляр – цепной пес, поставленный советом авторитетов. Председатель особо ничем с этой бандой не повязан. Кроме, конечно, денег, – объяснил Следопыт, спрятав наконец-то язык в то место, где ему и положено было быть.

– Так, рисуй еще Весельчака из Петролеума. – Танцор посмотрел на Деда и обнаружил, что в его бутылке уже осталось граммов девятьсот. – Дед, так цельную бутыль и выхлебаешь?

Дед, погруженный в глубокое раздумье, ничего не ответил. Лишь махнул рукой: мол, не лезь, не до тебя.

Танцор понял, что психоделики не миновать. И продолжил:

– К сожалению, про Весельчака мы мало что знаем.

– Вы-то, может, и мало, – выпятил грудь Следопыт, – а я по Сети полазил и кое-что узнал. Как ни странно. Петролеум принадлежит именно Весельчаку, и никому более. У него довольно замысловатая траектория. После московского университета почему-то пошел в авиационный техникум, преподавать политэкономию. Потом стал директором «дома быта», где всякие ремонтные мастерские и ателье. Был под следствием по поводу крупной растраты, но выкрутился. И стал директором крупной овощной базы на Северянке. Потом наступила перестройка…

– Так что, у него никакого образования? – перебила Стрелка. – В смысле, финансового.

– Самородок. И вот этот самый самородок, когда при Горбачеве все уже начали робко подворовывать, провернул крупное дело. Открыл в Фирсановке подпольный заводик, на котором гнал водку из гнилых овощей. Впрочем, не только из гнилых, не случайно в ту пору север Москвы терзала суровая цинга. А поскольку в стране была борьба с пьянством, то водка народом ценилась очень высоко. Водка в больших объемах пошла на Дальний Восток, где обменивалась у браконьеров по четкому тарифу: ведро икры за бутылку водки. Икру закатывал в банки и пересылал это «красное золото» на Тайвань…

– Ага, – сообразил Танцор, – а оттуда в Россию компьютеры. Точно?

– Точно. Тебе бы это пораньше сообразить. Был бы сейчас человеком.

– Я, блин, тогда на сцене блистал, продвигал русское искусство на Запад.

– А умные люди, как видишь, продвигают на Восток сивуху. Короче, лотом встал в колею и делал все то же, что и другие: спекуляция ваучерами, а затем экспорт нефти и цветных металлов. Из всего этого и вырос Петролеум. А сейчас к нефти добавилось оружие.

– Что именно? – очнулся Дед, у которого в бутылке было уже граммов восемьсот.

– Ракетные установки «Игла». Разработка коломенского КБ. А выпускают на заводе Дегтярева в Коврове. Официально продают в Индию, а налево толкают в Африку.

– Отлично, отлично! – непонятно почему оживился Дед. И захватил инициативу. – Так, рисуй, давай, загадочных челябинских защитников Танцора и соединяй их с трейдовским Председателем!

– Это с какого же хрена? – удивился Танцор. – Эк тебя со стакана вискаря повело!

– Да с такого! Мне все уже понятно. Я ведь тоже на своем Пентюхе поработал, ексель-моксель. Теперь еще кружок, внутри него «X». Соединяй его с Весельчаком и с Председателем.

– Какой такой икс? – скептически спросил Следопыт, отмечая, что в бутыли у Деда еще поубавилось. Однако нарисовал.

– Да такой, какой вам и не снился!

Дед начал возбуждаться. Глаза его уже сверкали каким-то почти инфернальным пламенем. Он часто и помногу отхлебывал из своего трехгранного сосуда, все более распаляя себя. Затем, когда бутыль наполовину опустела, резко уронил веки и начал монотонно-сомнамбулически говорить совершенно чужим и абсолютно трезвым голосом.

Танцор, Следопыт и Стрелка смотрели на Деда с изумлением. Понимая, что имеют дело с трансом, с переходом через границу, наглухо закрытую для людей обычных, не отмеченных печатью гениальности. Или безумства. Что одно и то же. Приоткрывающуюся для всех прочих лишь в их смертный час.

В общем. Дед наговорил. Наговорил такого, чему невозможно было поверить ни при каких обстоятельствах.

Однако поверили. Поверили потому, что волны чего-то мощного, исходившие от Деда, пронизывали их столь осязаемо, что волосы начали искрить. А лазерный принтер вдруг ни с того ни с сего начал выкидывать листы, испещренные какими-то неведомыми значками. Вероятно, это была какая-то праписьменность – доиероглифическая, доклинописная, дочеловеческая…

Сведения, добытые на просторах мирового информационного поля впавшим в транс Дедом-медиумом, были совершенно удивительными.

Всю эту историю с дискетой заварил Председатель. Через подсадную утку он спровоцировал Ханурика, работавшего в банке в группе обслуживания компьютеров, переписать номера пластиковых карт вкладчиков. Провокатор, обещавший глупому и доверчивому пареньку за эту работу пять штук, должен был забрать дискету и передать ее надежному человеку.

Этот человек, который, как и Ханурик и «подсадная утка», подлежал уничтожению сразу же после его использования, во-первых, должен был внедрить номера карт в Интернет при помощи одной из наиболее популярных сетевых рассылок. Во-вторых, изготовить дубликаты карт и распространить их среди москвичей через обычную почту.

На самом раннем этапе этой аферы, «за пять минут» до начала паники среди вкладчиков, Председатель должен был перевести все активы Трейда куда-нибудь подальше от России. В банк какого-нибудь карликового островного государства. Куда-нибудь в Сент-Киттс и Невис или в Сент-Винсент и Гренадины.

Шаг был рискованным. Поскольку все действия Председателя жестко контролировались человеком «совета трейдовских авторитетов» – Котляром. Однако изворотливый и вероломный жулик, как ему казалось, полностью обезопасил себя от мучительных пыток и лютой смерти. Заполучив во время одного из фуршетов отпечатки пальцев Весельчака, он заказал через надежного человека в корпорации Intel специальные перчатки, на внешней поверхности которых был полностью воспроизведен рельеф кожного покрова пальцев и ладоней председателя правления конкурирующего банка. В перчатки были даже встроены баллончики с жидкостью, по химическому составу идентичной поту Весельчака.

Остальное было делом техники. В час «X» Председатель должен достать абсолютно новый лаптоп, которого касалась лишь рука заводского настройщика, надеть перчатки и сделать перевод активов Треида в банк оффшорного государства. Затем перчатки уничтожались. А лэптоп с «пальчиками» Весельчака подбрасывался в один из его загородных домов, где его и обнаруживали люди Котляра совместно с головорезами майора Завьялова, купленного Председателем с потрохами. Тут же выяснялось, что ограбление Трейда было сделано именно с этого компьютера, о чем свидетельствовал протокол сетевого обмена, и именно Артемием Борисовичем Аникеевым, чьими отпечатками пальцев была помечена вся клавиатура.

Таким образом, Илларионов оказывался вне подозрений.

Тут же «разгневанный» Председатель, выяснив траекторию умыкания трейдовских миллиардов, вламывался в банк Сент-Винсента и Гренадин, распечатывал тайный счет… И обнаруживал, что на нем ничего нет. Точнее, долларов двадцать, оставленных лишь для того, чтобы поглумиться над ограбленными.

– Это-то хоть понятно? – спросил Дед с ухмылкой, приоткрыв глаза лишь для того, чтобы влить в свою ненасытную глотку оставшиеся на дне несколько капель сорокатрехградусного поила. – Или тоже разжевывать надо?

И, встретив недоуменное молчание, опять закрыл глаза и продолжил.

Дело в том, что на острове у Председателя сидит свой человек, которому принадлежит этот счет. А чтобы он не скрысятничал, не присвоил чужые деньги, в его мозги имплантировали интелевский чип, который подавляет волю и делает человека полностью управляемым. Этот раб получает по Сети приказ и переводит всю сумму в банк Кипра. Но уже на счет Председателя. После этого на мозговой чип приходит команда самоуничтожения…

– Стоп! – не выдержал Танцор. – Стоп, Дед! Я не имею ничего против перчаток с потовыделением. По барабану мне и мозги с чипом. Но ответь мне на такой простой вопрос: почему после того, как стало известно об утечке информации из Трейда, не поменяли пароли Председателя? Ведь в чем замысел? В том, что Весельчак якобы получил пароли от Ханурика. А потом его замочили. Значит, у Весельчака пароли недействительные. Можешь ответить?

Дед молчал, упершись подбородком в грудь и, словно младенец, пускал тоненькую струйку слюны. И вдруг захрапел. Стало ясно, что он мертвецки пьян. И вернуть его к жизни способен лишь пятичасовой сон, наполненный то потусторонними кошмарами, то воспоминаниями младенца, пока еще не покинувшего материнское чрево.

– Да нет, – откликнулся Следопыт, – в этом-то как раз нет никакого противоречия. Ханурик был шестеркой. Подключал кабели, протирал мониторы, чистил диски. Ни до чего серьезного его не допускали. Значит, шпион в Трейде остался. И именно он якобы передал Весельчаку пароли после их замены. Согласен?

– Допустим, так, – нехотя согласился Танцор. – Но почему тогда этот Иуда, этот Председатель тянет кота за хвост? Почему не переводит деньги и не вешает всех собак на Весельчака? На хрена ему эта сраная дискета, зачем на меня устраивать охоту?

– Час «X». Должна начаться паника. И ты ее должен заварить. Но теперь это уже не главное. Председатель должен доказать Котляру, что Ханурик нес именно ту самую информацию. Что его не шлепнули по ошибке. Что у него вообще была дискета. И она должна начать играть. Да, номера карт попали непонятно кому. Но этот непонятно кто, то есть ты, скорее всего жадный шакал, который начнет активно снимать деньги вкладчиков. Значит, в банке попрежнему сидит шпион, работающий на Петролеум.

– Вот-вот, – подхватила Стрелка. – Поэтому Председатель посылает свою банду ловить тебя и мочить, а вторую нанимает охранять тебя. Согласен?

– Согласен. Но что же, блин, делать-то?

– Танцор! – изумилась Стрелка до такой степени, что подавилась пивом. И, откашлявшись, зло выпалила, – ты у нас кто, блин? Танцор или амеба?! Он еще спрашивает!

– Да, спрашиваю!

– Мочить!

– Кого?!

– Всех, блин! Всех этих козлов! Всех подряд!

– Да?!

– Да!!! Или у тебя мужских гормонов не хватает?! Может, я все это напрасно? Все напрасно – до умопомрачения?! Может, я тебе не даю ощущения настоящего мужика, сексуального монстра?! А ну, блин!!!

Однако Стрелка не стала устраивать при Следопыте полуторачасовой вагинальной оргии. Чтобы встряхнуть Танцора, нашлась замена, почти эквивалентная. Стрелка пихнула в сидюшную вертушку диск, кулаком загнала выдвижную панель в гнездо и врубила звук на разрушительную мощность:

Следопыт, отступив в полумрак прихожей, сразу же сообразил, что нужно как можно дальше держаться от этого бешеного па-де-де, в котором схлестнулись его друзья. Подальше от тяжелых ботинок Стрелки, выписывавших в пространстве причудливые траектории. От кулаков Танцора, свистящих сразу во всех направлениях, словно неистовые снаряды, не оставляющие в комнате ни одного безопасного дюйма.

От их чумовых тел, сшибающихся, извивающихся, вращающихся двумя жадными смерчами, засасывающими всю энергию мира.

Лишь один Дед каким-то чудом оставался совершенно недвижимым. Однако и с ним произошли перемены. Он как бы помолодел, хищно улыбаясь во сне. Наконец-то он выбрался из тесной материнской утробы и теперь гонял по Нью-Йорку копов, прыгая с небоскреба на небоскреб, обрывая в полете электрические провода, осыпавшие его веселыми искрами.

И одновременно кончили, вскинув вверх правые руки с яростно сжатыми кулаками: «МОЧИТЬ!!! МОЧИТЬ КОЗЛОВ!!!»