Две жизни для волчицы

ГЛАВА 6

— В чем глубокий смысл изучения методики преподавания, если все равно к абсолютно каждому уроку так подготовиться невозможно? Я по ее требованиям один делаю за три часа, а в школе их по шесть! Как?! Когда?! — я захлопнула ноутбук, даже не став дочитывать ответ преподавательницы за высланное ей задание.

Жутко хотелось убивать, потому что ничем иным это состояние не удалось бы загасить. На мой возмущенный — и совершенно справедливо возмущенный, позволю себе заметить! — рык обернулись немногочисленные оборотни, оставшиеся в доме Эльхара. Сидевший поближе к дополнительному обогревателю Ужов только беззлобно усмехнулся, наискось просматривая рецензию на свою работу.

Змей по поводу успеваемости не переживал абсолютно, у его клана давно было семейное дело, приносившее доход, а корочка Владу нужна была чисто для галочки. Говорит, вообще выбирал ВУЗ и факультет методом тыка. В этом контексте мне вообще кажется, что его ко мне в группу испорченная карма закинула, не иначе. Причем его карма, ведь почему-то он огреб таких неприятностей в лице, хотя бы, Смертина?

— Смешно? А у тебя что?

— А я дальше слова "зачтено" читать не стал. Ты так переживаешь, будто это экзамен или хотя бы диф. Оценка за зачет не ставится — все, тебя больше ничего волновать не должно. Минимум набран и "всем спасибо, все свободны".

— Всегда завидовала змеям, этой их невозмутимости, — хмыкнула Ленка, лисица, младшая сестра кого-то из партнеров Эльхара.

— И не говори, — я снова открыла многострадальный ноут, тут же упираясь взглядом в слова "работа принята, но".

В целом, Влад не так уж и не прав, не так ли? Приняли? Приняли. Зачет я получила? Получила. А баллы — да кому они сдались! Ладно, решено, раз с этим разобралась, даже мысленно возвращаться к методике и, боги помилуйте, техкартам больше не буду. У меня в этой сессии еще хватает поводов понакручивать себя.

Куковали мы здесь уже почти неделю, и за это время сессионный пожар успел добраться и до леса, так что я, Влад, Лена и еще некоторые представители хвостатого молодняка носились из угла в угол, иногда — в истерических припадках, обязательно с криками и попытками выучить материал за полгода в последний момент. Старшие перевертыши на это только посмеивались, вспоминая себя во время учебы, и старались контролировать, чтобы мы не забывали про сон и еду.

Был в таком ритме жизни и здоровенный плюс: про Смертина я не думала вообще, тем более, что в универе он, как ни странно, тоже не появлялся, принимать у нас было некому и деканат милостливо прикрыл глаза, нарисовав нам по текущей успеваемости. Просто восторг. Потому что Олегович хоть и зверствовал, но под конец семестра валить перестал, и стало понятно, что хоть четыре, но у меня будет по его предмету. Так что я сама себе напоминала тот анекдот про "Хоть бы три, хоть бы три! Четыре? В смысле? А почему не пять?!"

Но психовать в компании было даже весело. По крайней мере, можно было быть уверенной, что твое орево поймут и поддержат. Ленка вон вообще умудрялась физкультуру дистанционно сдавать, я у нее оператором подрабатывала, бегая вокруг нее с телефоном, во время выполнения упражнений.

— И где?

— Тебе в рифму?

— У меня не грузится, бесит. Зачем было пилить под это дело целый сайт, если он все равно не работает?

— Интересно, — Лена тоже оставила попытки добиться ответа от электронной среды универа и просто меланхолично жала на кнопку перезагрузки каждый раз, как та начинала выдавать ошибку, — реально ли утопить человека в ромашковом чае?

— Ты думаешь ей поможет? — у Ужова, как ни странно, все стабильно работало, а может он просто мастерски делал вид, что все работает.

Лично я сильно сомневалась в том, что несчастная ромашка поможет, даже если колоть ее внутривенно или капельницами ставить. На месте тоже уже не сиделось, внутри откуда-то взялась прорва энергии, требующей реализации, я чувствовала, что еще немного — и я начну изводить окружающих. Просто так сидеть тоже был не вариант, поэтому я выбралась из кресла — снять ноги с подлокотника одним движением, когда на ногах у тебя лежит еще и ноут, а вокруг них обернуты провода, оказалось той еще задачкой — и нетвердой походкой двинулась к Владу.

Заглянула через плечо. У него тоже на весь экран высвечивалось очередное оповещение об ошибке, хотя по лицу змея этого прочитать было нельзя. Ленка с любопытством тянулась в нашу сторону, так что на этой ноте отодвинула от себя все и махнула рукой на учебу.

— Может, в сугроб? — она кивнула в сторону окна.

На самом деле, лапы я бы размяла с огромным удовольствием. Змей сразу от предложения открестился, хотя ему никто и не предлагал. Мы могли бы и в окно нырнуть, благо, что первый этаж, но решили пощадить теплолюбивого перевертыша и вышли в коридор. Ленка открыло окно, влезая на подоконник, а в сугроб уже нырнула сменившая окраску на зимнюю лиса. Я полезла следом, прикрывая створку за собой, от сквозняка подальше. И перекинулась уже стоя в снегу по колено.

Благо, что сейчас это давалось уже легко, а не с такими приключениями, как поначалу, когда я только осваивалась со своей животной частью. Тогда этот процесс мог затянуться на несколько часов, потому что шокированный мозг пытался удержать тело в человеческом обличии, от боли не получалось даже скулить, а наеденные килограммы таяли буквально на глазах. Но в итоге я привыкла, организму хватало ресурсов на генерацию какой-никакой магической оболочки — о ее однозначном существовании я узнала недавно от Влада — и теперь одежда могла оставаться на мне на время обращения. Если я правильно поняла объяснения, образовывалось нечто вроде пространственного кармана, куда все шмотки и попадали.

Бежалось легко и приятно. Если объяснять для обычного человека эти ощущения, то нахождение в звериной форме схоже со своеобразной медитацией: уходят лишние мысли, притупляются слишком яркие эмоции. Мир вокруг не то становится проще, не то в нем просто смещаются акценты, влияя на восприятие. Я вот в такие моменты перестаю думать о тревогах, экзамены вообще из фокуса внимания. Мне нравится, правда. Такие вот несколько часов абсолютного отдыха перед очередной порцией человеческой суеты.

Ленка, не смотря на зимний мех, находилась легко среди этой слепящей белизны сугробов. Под лапами скрипело, мы все активнее бежали вперед, наращивая скорость, и наткнулись на новую, незнакомую поляну. Судя по ее изгибу, это был овраг, по крайней мере, нечто на него очень похожее — не слишком глубокая, но змеистая низина. Под сугробами было не слишком понятно. Вот только скатившись вниз, я поняла, что это совсем не овраг, а нюх меня впервые подвел…

Под тонким слоем снега скрывался лед, еще слишком хрупкий, чтобы выдержать даже меня. Как не утянуло течением под него — я не знаю, вот только выбраться самостоятельно не получалось. Лена в панике заметалась, пытаясь подобраться то в зверином, то в человеческом обличии, но лед трещал даже под ней. Я в таких условиях перекинуться не могла, даже завыть, чтобы позвать хоть кого-нибудь на помощь. Лисица еще несколько раз попыталась мне помочь, а потом помчалась в сторону дома.

Я очень надеюсь, что она успеет раньше, чем я заледенею, потому что сейчас я ощущаю себя куском мяса в морозилке, спасибо еще, что заморозка не шоковая. Лапы скользят, кромка льда крошится, а каждая попытка шевельнуться и улучшить свое положение отзывается новой волной боли в задубевших мышцах. От усталости и страха — а это действительно страшно, течение оказалось не самым слабым! — в глазах начинает темнеть, когда в загривок вцепляются острые зубы.

Лед трещит еще громче, моих сил хватает только чтобы предпринимать попытки не уйти на дно и не слишком мешать своему спасителю. Кое-как, понемногу, но он смог вытащить меня на берег, где в мою голову не пришло ничего более умного, как перекинутся в человека. Эльхар сделал то же самое, сгребая меня в охапку. Волк кутает меня в откуда-то взятый меховой плащ, в глазах временами возникает чернота, и едва я поднимаю на оборотня голову, как картинка начинает двоиться, он словом молодеет, стоит мне чуть расфокусировать взгляд. Со стороны наблюдаю, как Эльхар поднимает меня — хоть и не совсем меня, видимо, Леду, вещи слишком говорящие — на руки и мчится через сугробы.

Стоит моргнуть, и я чувствую, что и меня куда-то несут, но противный холод с трудом отступает. А жар волчьего тела ощущается даже сквозь плащ, буквально обжигая. Я едва ворочаю языком, но пытаюсь что-то сказать, не знаю, понимает ли меня он.

— Не надо говорить под руку. Лучше побереги силы, не хватало еще тебе заболеть.

Было бы весело. Я в последний раз болела… очень давно, в общем. Уже и не помню толком, как это. Но мне кажется, что опыт неприятный, не хотелось бы его повторять. Так что я обмякаю чучелком в руках перевертыша, позволяя нести себя куда угодно.

В какой-то момент воздух обжигает кожу, и я понимаю, насколько же мне холодно, потому что тело, едва Эльхар заносит меня в дом, начинает трястись, словно через него пропускают мощный ток.

Очень холодно.

Я пытаюсь сильнее закутаться в плащ, но это очень сложно сделать, я ворочаюсь на руках у волка, сквозь шум в ушах слыша смутно знакомый мужской голос, что-то спрашивающий у моего спасителя. Этот голос уговаривает меня потерпеть, говорит, что сейчас все будет хорошо. Я киваю русоволосому мужчине с явно выраженными волчьими чертами во внешности, но попытки завернуться в предоставленные мне меха не оставляю. Голоса сливаются в какую-то кашу, я бормочу нечто похожее на "Не надо, я не хочу болеть, отменяйте болезнь скорее, оформляйте возврат", различая в ответ нервный смешок лисицы. Точно, это Лена рядом, я чувствую ее запах.

Руки ее обжигают, когда пытаются стянуть с меня мокрую одежду. Кажется, я сижу в кресле в своей комнате, но как я там оказалась — для меня огромный вопрос. В голове внезапно звучит голос мамы: "Тридцать восемь и семь, плохо". Я киваю, согласно, мол, для человека это действительно очень плохо. Какая температура считается критичной для оборотня — я в душе не чаю, но думаю, что не слишком отличаются значения.

Меня снова куда-то несут и роняют, мягко, кажется, это меховое покрывало. Только мех везде, он словно душит, я пытаюсь выбраться, но за пределами меховой тюрьмы ждет мороз, загоняющий обратно. Какой-то замкнутый круг.

Зато меня нагнало очередное воспоминание…

Дома словно бы ничего и не изменилось. Даже запах остался тем же, впрочем, за эти годы волчица могла и забыть, чем же пахло детство. А вот юность пахла снегом, деревом и тенями, крадущимися по пятам. И если раньше они пугали, то теперь лишь манили чем-то неведомым, скрытым. Отзывались, когда она безмолвно смотрела в их глубину, пытаясь истолковать увиденное во сне. Предчувствие на предчувствии — и ни одного внятного ответа. Ее сны смотрели на нее глубокими, темными глазами. Ни одной эмоции, кроме чувства странной запутанности и смутного ожидания, эти сны не вызывали.

Что-то говорили о людях с юга, начавших селиться слишком близко, о грозившей затянуться зиме, о странных шевелениях в темноте — но даже реальность застыла в неопределенности, и Леда не могла усидеть на месте. Чтобы не метаться без толку в стенах отчего дома, она уходила в лес, обращалась и уже на четырех лапах мчалась к реке, по льду которой и бежала, пока странная тоска в груди не отступала, не бледнела на фоне усталости. Ближе к весне эта тревожность, неявно охватившая уже всю стаю, сыграла с ней злую шутку.

Даже хваленой волчьей реакции не хватило, под когтями вдруг ушел вниз обманчиво крепкий лед, остывшая за зиму вода волной хлестнула по задним лапам. В холку вцепились крепкие зубы.

Уже потом, в сугробе, куда ее на трясущихся лапах оттащил Эльхар, волчицу разобрал смех, перешедший во всхлипы. Волк, успевший обернуться обратно в человека и искавший по кустам отброшенный в спешке плащ, лишь посмотрел пронзительными серо-голубыми глазами, хмыкнул, и пробормотал что-то про то, что смерть действительно была бы нелепая. На ветке над их головами недовольно каркнула ворона.

Успокоившаяся Леда уже успела встать на четвереньки, как сверху ее придавило тяжелым, пропахшим морозом мехом. Эльх старательно закутывал ее в свой плащ, не слушая возмущения, только пригрозившись понести на плече, как мешок. Вывернуться из кокона девушка не сумела даже после того, как, заливаясь смехом, парень оступился на склоне и уронил свою ношу в сугроб. Встречные волки лишь беззлобно усмехались, обнажая клыки.

В себя я пришла резко, но голова при этом была удивительно ясной, хотя подсознательно я ожидала головной боли, тумана в мозгах, да чего угодно, кроме настолько хорошего самочувствия. Рядом никого не было, по крайней мере на первый взгляд, по крайней мере, чутье мне не говорило о том, что в комнате кто-то есть. Правда, стоило мне шевельнуться, как я тут же задела кого-то рукой, запоздало осознавая, что чутье у меня все-таки отпало, надеюсь, что временно.

Влад явно долго просидел на полу у кровати, раз сам не заметил, как заснул в неудобной позе. Интересно, видит ли он во сне прошлые жизни? Потому что сейчас вид у него совершенно мрачный, губы поджаты, даже будто скалится кому-то в ответ время от времени. Тянусь погладить его по растрепанным волосам, но тело у змея срабатывает раньше разума: он одним резким движением хватает меня за запястье, заставляя вздрогнуть, и только после этого открывает глаза, вяло моргая. Видит мое застывшее лицо и тут же просыпается.

— Поля? Очнулась? — разжимает хватку.

Рука в месте касания горит, словном он резко стал теплокровным перевертышем, будто из нас двоих я — змея или ящерица, которую можно легко обжечь. Ужов вскакивает с пола, устраиваясь на краю кровати, внимательно рассматривая меня. Сейчас, вблизи, я замечаю, что у Влада темные круги под глазами, почте незаметные для обычного человека, но слишком явные для оборотня, а у нас выносливость в разы превосходит человеческую, даже если речь идет о недосыпе.

Выглядит странно, потому что за одну нервную ночь такие точно не образуются. И мне все еще не нравится такая разница температур, потому что я не чувствую озноба или еще чего-то подобного, из-за чего мое восприятие могло так поменяться. Понимаю, что змей все еще ждет от меня ответа, киваю, мол, не видно что ли, и пытаюсь сесть в кровати. Вот тут-то предательская слабость и накатывает: рука подгибается, заставляя лишь удивленно хлопать глазами после падения на подушку и смотреть в потолок.

— Осторожнее! Ты трое суток бредила, мы уже испугаться успели. Ты бы видела, в какой панике здесь Ленка бегала, когда у Эльхара обычные методы лечения оборотней не сработали. Он даже кого-то из медведей вызвал, не знаю, что они тут шаманили, но тебе хотя бы легче стало.

— Я удивительно хорошо себя чувствую, — просипела я пересохшим горлом.

Влад аккуратно приподнял мою голову, по капле вливая в рот что-то растительное, удивительно горькое, но зато даже дышать сразу стало легче. Но я не соврала, чувствовала я себя прекрасно, если не считать того, что собственное тело вообще не ощущается в процессе движения. Так что в попытке дотянуться до плеча Влада, я чуть не засветила ему по лицу. Змей только мягко улыбнулся, укладывая меня на прежнее место и заматывая в одеяло.

— Меня предупредили, что тебе может так казаться сразу после пробуждения. Поверь, сейчас лучше обойтись без подвигов. Побереги себя, пожалуйста. Эльх сказал, ты через пару часов всю прелесть своего состояния прочувствуешь.

Я попыталась было брыкаться, когда Ужов начал заматывать меня еще и в теплое покрывало поверх одеяла, но силы явно оказались неравны, так что парень с самым довольным видом спеленал меня, а сам устроился рядом. Улыбка была такая довольная — аж неожиданно для него — что захотелось его укусить. Ну, или предложить лимон. Вот только обещанное "прочувствуешь прелесть своего состояния" все-таки случилось, озноб меня догнал с небольшим опозданием, да такой, что по ощущениям у меня внутренние органы местами менялись, так меня трясло. Правда, отпустило тоже быстро, помогла странная на первый взгляд, но такая типичная студенческая мысль: а как же зачет?

Вот именно с этим вопросом я и села на кровати, удивляя и Влада, и вошедших меня проверить Эльхара с Ленкой, за спиной у который маячил Андрей. Я хлопала глазами и рассматривала невесть откуда приехавшего медведя, пока все рассматривали меня. Влад попытался уложить меня обратно, словно я явно производила впечатление не совсем вменяемой.

— Я, получается, зачет проспала?

— Полина, — змей разговаривал очень мягко и тихо, — как ты себя чувствуешь?

— Превосходно я себя чувствую, а вам всем, кажется, не очень, вы странно себя ведете и пугаете меня.

— Пугаешь нас ты, извините, — Андрей вклинился между застывшими в дверях перевертышами, вваливаясь в комнату. — Сначала чучелком лежала, теперь, едва придя в себя, внезапно жаждой сдавать зачет воспылала. Анатольна вошла в положение и поставила автоматом, расслабься.

— А…

— И всех остальных мы тоже уболтали. Они прониклись фотографией градусника с запредельной для человека температурой под сорок. Ляг.

— Я прекрасно себя чувствую, хватит делать из меня больную! — я попыталась выбраться из постели, когда на меня рявкнули в четыре голоса:

— Лежать!

Вот не будь в этой компании Эльхара, я бы с чистой совестью показала бы им всем средний палец. Но, увы, хамить старшим — не мой конек, так что пришлось обойтись недовольным цыканием и закатыванием глаз, передразнила свою старосту. Змей и медведь переглянулись, Андрей ухватил меня за ноги, коротко дернув вниз по кровати, опрокидывая на подушку, а Влад принялся методично заматывать в одеяло, пеленая не то как младенца, не то как невменько. Еще и в ответ на мой хмурый взгляд только коротко по волосам погладил. Кстати, о них…

— А что с моими волосами?

— Я честно боролся за сохранение длины, — с ухмылкой перевел стрелки Ужов.

— Тот колтун невозможно было расчесать! — сама себя сдала Лена.

Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, от чего нахмурился даже не слишком чуткий Влад, пусть и являвший сегодня чудеса эмоционального диапазона, и максимально мягко прикоснулся к моим плечами. Волосы-то за что? Длина ниже лопаток меня вполне устраивала, а уж завидная густота и вовсе позволяла ходить с распущенными и все равно выглядеть как минимум приемлемо. Обидно вообще-то…

Шмыгаю носом и тут же оказываюсь осторожных объятиях, едва заметно улыбаясь, когда Влад шипит в ответ на ехидное медвежье "Да ты еще и подкаблучник!"

Изворачиваюсь до хруста и пинаю успевшего устроиться на другом краю кровати медведя. Следом в него прилетает декоративная подушка, подхваченная с кресла Леной. Эльхар просто молча выгибает бровь, ему такие методы выражения несогласия уже не по статусу. Зато радует Влад. Пользуясь тем, что его рук не видно старшему оборотню, он показывает Андрею оба средних пальца, умудряясь при этом не уронить меня. Что сказать, талант!

Эльх, дав нам выпустить пар и выразить накопившееся, подошел к кровати. Тяжелая рука опустилась на плечо, обдавая жаром даже сквозь одеяло, кажется, так ощущается волна магии. Магов среди оборотней осталось мало, как-то так получилось, что рождалось их с каждым поколением все меньше. У некоторых перевертышей сил хватало только на принятие животного обличия, далеко не все могли использовать слух, зрение или обоняние своего зверя, оставаясь в человеческом облике. Мужчина же был слишком древним, в нем было так много силы, что это резко выделяло его среди остальных.

— Угрозы нет, но постельный режим — минимум до конца недели. Не замечал, что ты одарена настолько высоким уровнем собственной силы.

— Как показала жизнь, недостаточно…

— Ты о чем? — у Влада опасно сузились зрачки, превращаясь в узкие щелки.

Настоящие змеиные глаза на человеческом лице смотрелись жутковато, что бы там не думали фанатки фэнтези и производители цветных линз. В приглушенном свете мне даже показалось, что у него клыки вытянулись. Вот уж у кого, а у парня фамилия оказалась максимально неподходящей, никакой он не ужик. Не знаю, ядовиты ли полозы, но у змея конкретно передо мной запас яда наверняка внушительный.

— У нас же есть домик в деревне, я туда иногда уезжаю, когда на лапах побегать хочется или одной побыть. Всегда было спокойно, но потом начали снится странные сны…

— С участием меня, — шипение даже сидящая рядом я еле различила, но Эльхар странно дернул головой, словно попытался внимательно шевельнут ухом.

— Медведи учили меня кое-чему, я ставила защиту на двери, и на комнату отдельно, но кто-то все равно вломился в дом, перерыл все вещи, устроил погром…

— Только двери? — Лена подала голос, заставляя вздрогнуть. — А окна?

У меня вытянулось лицо. Вот про окна я, кстати, не подумала почему-то… Кажется, к моему списку "Поводов переживать" добавится еще один пункт. Андрей тяжело вздохнул, предвкушая неприятности — он как никто другой знал это мое выражение лица.

— Давайте ей по голове стукнем? Пусть дальше лежит?

6.2

Постельный режим у меня пошел по боку еще в первый же день, и даже увещевания Эльхара большого эффекта не оказали, так что в гостиную я вернулась практически на следующее утро, правда, не своими ногами. Ужов не блистал на поприще словесной поддержки, как в том фильме, "я старый солдат и не знаю слов любви", зато постоянно таскал меня на руках с места на место, закутывал обратно в одеяло и заставлял пить составленные Михеевной при поддержке Эльха хитрые травяные отвары. На Андрея Влад смотрел очень странно, что удивительно, потому что до этого они нормально же общались, да и у Медведева уже удивительно долго была постоянная подружка. Ленка только хихикала и заговорщицки шептала на ухо:

— Ты еще не видела, как змей твой на Андрея шипел, когда он вызвался у твоей кровати покараулить. Правда, мне кажется, его и самого такой всплеск удивил.

— Меня тоже, — прохрипела я в ответ.

Ужов, услышав, что говорят о нем — слух у змея был завидный даже по меркам оборотней — и повернулся к нам. И если Ленку такая ситуация смутила, то я только улыбнулась в ответ. И вернулась к вопросам для экзаменов, шипя что-то неразборчивое, непонятное даже мне самой. Влад посмотрел на меня еще немного, а потом подошел, поднял на руки и перенес ближе к камину — в этой комнате он был обустроен, видимо, имелись среди перевертышей ценители открытого огня. Мое внимание привлекла цепочка символов, вырезанных в камне, но сунуть нос туда сейчас не получится.

Так что я посмотрела на гиперактивного змея. На такого же суетливо-раздраженного медведя. И меня осенила догадка, которую я посчитала нужным не держать в себе:

— Я вот думаю… Вот с существованием медведей-шатунов все понятно, — присутствующие повернулись ко мне, привлеченные началом фразы, — а змеи-шатуны бывают?

— Ну, как минимум один пример у нас есть перед глазами, — хмыкнул Андрей.

— Иди лесом до своей берлоги, — беззлобно вернул ему подколку Влад, сгребая меня в охапку.

Я не могла не зарыться пальцами в растрепанные волосы, со скрытой тревогой рассматривая темные круги под глазами и в целом нездоровый вид змея. Еще и за меня тут переживает, а сам-то! Влад наклонил голову, прикрывая глаза, и в какой-то момент просто уснул, так и прижимая меня к себе. Привлеченная неожиданной тишиной Лена обошла кресло, в котором мы сидели, и умиленно прижала руки к груди. Даже мое недовольное ее восторженным взглядом выражение лица не возымело результата, лисица и медведь так и продолжали свою пантомиму. Спасла положение Михеевна, распахнувшая было дверь — судя по занятым рукам, открывала она ее с ноги — и уже вздохнувшая, чтобы отчитать меня за нарушение режима, когда Андрей замахал ей руками, мол, тише.

Медведица присоединилась к ним, с интересом наблюдая за открывшейся сценой. У меня же от хватки Ужова перехватило дыхание, я попыталась осторожно выкарабкаться из нее, но тот только крепче сжал руки, не давая и шевельнуться. В итоге я махнула рукой, пусть спит, и взяла очередную порцию лекарства. Мощный запах чего-то кислого и горького одновременно, вышиб слезу у меня и заставил распахнуть глаза змея. Влад мотнул головой, распахивая глаза, как испуганная сова.

— Кого убили?

— Высокого же ты мнения о моих лекарствах! — притворно всплеснула руками Михеевна.

— Ни в коем разе не хотел обидеть, спросонок показалось!

Я в два глотка опрокинула жижу в себя, стараясь не морщиться от вкуса, но выходило не слишком удачно. Терпеть не могу болеть, скорее бы это уже все закончилось!

6.3

— Ужас! Как я этот рюкзак собирала, что все эти вещи в него поместились? — спрашивала я у пустой комнаты несколько дней спустя.

Смертин как сквозь землю провалился, Эльхар нервничал и не хотел отпускать нас в город, но мне очень хотелось встретить новый год с семьей, дома, так что древнего оборотня я взяла измором, параллельно умотав всех вокруг до такой степени, что Андрей уже просто предложил скататься за ними и привезти их сюда. Меня вариант не устраивал, волк со скрипом согласился только тридцатого декабря.

Влад тоже планировал заглянуть домой на эти праздничные дни, хотя змеиный клан не был бы против, если бы он отметил новый год со мной.

Так что я сейчас я носилась по комнате, в которой успела обжиться, и собирала свои шмотки. Мне начала казаться, правда, что они размножились почкованием. Через несколько бесплодных попыток собраться, я наткнулась в углу на свою "внезапную" сумку, которая обычно лежала у меня в комнате всегда собранной на случай неожиданного желания сорваться и уехать в глушь. Бьюсь об заклад, что сумку притаранил Андрей, с ним мои родители были знакомы, к фамильной внезапности они привычны, так что отдали бы ее медведю без вопросов. Вот и ответ, откуда столько барахла.

— Можно? — Влад поскребся в дверь.

— Да, конечно, — я кинула полусобранный рюкзак на пол.

— Ты все еще уверена, что эта поездка — хорошая идея? Я понимаю твое желание побыть с семьей, — змей привалился к двери, — но со Смертиным пока ничего не ясно, не хотелось бы неприятностей. Мало ли, что придет ему в голову…

— Все будет хорошо, я в этом уверена.

Подхожу к змею совсем близко, так, что могу ощутить его дыхание. Я тянусь к нему первая, коротко, по-звериному, лизнув в уголок губ, одновременно запуская ладони под тонкий свитер. Рельеф у змея оказался тоже весьма ощутимый, хоть и не такой явный, как у Андрея. Скорее, его можно было назвать жилистым, но это было даже неплохо. Мне точно нравилось, вот только сильно повольничать мне не дали, одним во истину змеиным броском прижав все к той же дверь, полностью перехватив контроль.

— Ты уверена? — он легко удерживал мои руки, не давая проявить инициативу.

— Будешь задавать такие глупые вопросы — я тебя покусаю. И так все это попахивает игрой в долгое динамо. И если ты и сейчас попытаешься меня остановить, клянусь, я привяжу тебя к кровати и сделаю все сама.

— Как мне нравится твой настрой…

Он облизал губы раздвоенным языком, рассматривая трепыхающуюся меня. Затем наклонился, медленно, издевательски медленно выдохнул в шею, чуть прикусил тонкую кожу за ухом и прошипел:

— Особенно в части про связывание, слишком вкусная идея, чтобы от нее отказываться.

Влад закинул меня на плечо, ловко обходя все созданные моими сборами препятствия в комнате — не забыв в этот раз запереть дверь изнутри — и уронил на кровать, одновременно свободной рукой вытягивая из брюк широкий кожаный ремень. Во рту пересохло от предвкушения, но Ужов слишком медленно и методично приматывал мои запястья к изголовью. Я очень надеюсь, что вся мебель в доме Эльхара рассчитана на звериные силы не хотелось бы объяснять оборотню, как у меня получилось сломать кровать. Он, конечно, поймет, но вряд ли оценит.

Змей, все так же плавно двигаясь, спустился ниже, по ходу движения проходясь ладонями по телу, да так, что я успела пожалеть об одной вещи. О том, что влезла сегодня в узкие джинсы. Но для Влада они проблемой не стали, тот справился удивительно быстро.

Ладони у оборотня все еще оставались теплыми, резко контрастируя с ледяными кончиками пальцев, так что когда он скользнул рукой под футболку, надетую на голое тело, я взвизгнула, с какой-то странной волчьей интонацией. Невольно вспомнился тот прикол про "А что если я облажаюсь и гавкну во время секса", и смешка в этот раз я не удержала. Влад на мой комментарий по этому поводу только хохотнул:

— Гавкать все равно лучше, чем молчать. Хотя я не думаю, что ты из молчаливых.

И мягко погладил нежную кожу на внутренней стороне бедра. Молчаливой я точно не была, как и терпеливой, зато змей, по ходу, предпочитал делать все неспешно и плавно, что для меня в чем-то было садизмом. Я как-то очень быстро сползла меж подушек, да и руки были зафиксированы достаточно крепко, так что с обзором у меня не задалось, так что момент, в который Ужов начал меня вылизывать, стал для меня сюрпризом.

Раздвоенный язык явно отличался по ощущениям от всего испытанного раньше, тем более, что владел им змей отменно, каждая часть двигалась независимо, очень быстро заставляя скулить от удовольствия. И — хотя это могло быть в чем-то ожидаемо — у Влада оказался пунктик на контроле. Мне не давали сделать ни одного лишнего движения, а прекрасная реакция помогала ему обездвиживать меня раньше, чем я сама понимала свой порыв. Когда я уже была близка к финалу, он остановился.

Сильная рука ухватила за плечо, укладывая чуть иначе, так, чтобы я могла его видеть — подушка все-таки оказалась подо мной, а не рядом со мной — и Влад принялся медленно раздеваться. Плавно, будто каждое движение было выверенно. Боги, вот на чей стриптиз я бы смотрела вечно. А ведь когда-то я считала это действо в мужском исполнении редкой пошлостью. Беру свои слова назад. Ужов был великолепен и явно прекрасно понимал, какой эффект производит.

— Ты садист, Владик, — срывающимся голосом комментирую я.

— Тебе не нравится? — змей замер, и эта неподвижность была даже более невыносима.

— Я в лютейшем восторге, но я рискую умереть от неудовлетворенности, если ты не продолжишь…

— Как я могу такое допустить?

Он наклонился, чтобы поцеловать, одновременно плавно входя. И замер, давая мне время привыкнуть, правда, я уже не слишком себя контролировала, а поза прекрасно позволяла мне пришпорить норовистого перевертыша. Влад двигался размеренно, то практически выходя, заставляя тянуться за собой, чтобы заполнить пустоту, то вновь толкаясь до упора, так, что вышибало воздух и в глазах сверкали звезды. И вот уж что, а тихой я точно не была, вернее, по началу пыталась, но жалобный скулеж все равно рвался наружу просьбой перестать меня мучить и взять-таки хороший темп, я не сомневалась, что змей был на него способен.

И мои мольбы все-таки услышали, потому что Ужов начал наращивать скорость, тоже плавно, едва заметно, так, что я не сразу заметила, только какой-то мимолетной мыслью осознала, что ритм уже более привычный, а сама я обхватила перевертыша с такой силой, что оторвать меня от него было бы невозможно. Влад протянул руку и отвязал меня, позволяя цепляться за плечи и раздирать спину. Когда он начал прикусывать плечо и шею, стало совсем хорошо, так что сдерживаться в громкости я и вовсе перестала, а Владу пришлось заменить укусы глубоким долгим поцелуем, чтобы меня не слышали за пределами комнаты. Парень сбивается с темпа только под самый конец, все-таки впиваясь острыми клыками глубоко в плечо, и замирает, тяжело дыша.

Я не тише, долгое, по моим меркам, воздержание только обострило ощущения, так что сейчас я лежу на простынях мокрая насквозь, придавленная тяжелым змеем, и совершенно не хочу думать о мире за пределами комнаты.

— Я не думала, что меня можно заездить до трясущихся ног…

— Всегда рад помочь, — невпопад ляпает Влад и мы срываемся в довольный хохот.

Все-таки жизнь абсолютно прекрасна.