Двенадцать евреев, которые изменили мир

Двенадцать евреев, которые изменили мир.

В.Н.Шевелев

Ростов-на-Дону

Издательство «Феникс», 2001

На страницах этой книги представлены научно-художественные биографии двенадцати великих евреев - мыслителей, деятелей культуры и науки, которые своей мыслью и своей деятельностью меняли мир и наши представления о мире. Одними из них человечество гордится, других - отвергает, но все эти личности - важная составная часть общечеловеческой культуры и истории.

Предисловие

Жизнь слишком коротка, чтобы быть незначительной.

Бенджамин Дизраэли

Только соучастие в бытии других живых существ обнаруживает смысл и основанне собственного бытия.

Мартин Бубер

Великие личности — персонажи этой книги — с ранних лет формировались в русле еврейской культурнорелигиозной традиции. В то же время они самым тесным образом были связаны с культурой и духом народа и общества, где жили и творили. Движимые жаж- дой познания, энергией творчества и стремлением к самоутверждению, они открывали новые миры в пространстве и времени. Своим умением выразить многообразие жизни они раздвигали границы человеческого опыта и познания. Их идеи становились учением, ве- рой, овладевали душами людей и в конечном итоге преображали мир, создавая новое культурное пространство. О Бетховене кто-то из классиков сказал, что он создал новое музыкальное мироздание. Слова эти в полной мере применимы ко многим героям нашей кни- ги. На протяжении всей истории цивилизации развитие стимулировалось и направлялось «образами будущего», которые творили самые одаренные и талантливые представители рода человеческого.

Австрийский еврей Теодор Герцль, в молодости не знавший ни религии своих отцов, ни языка, ни культуры, попав в Париже на процесс Дрейфуса, вдруг осознает себя евреем. Этот лощеный, преуспевающий журналист проникается идеей дать своим братьям по крови государство, покончив наконец с многовековым периодом рассеяния, и делает все, чтобы реализовать эту идею. «Всякая подлинная жизнь есть встреча», — заметил некогда Мартин Бубер. Встреча каждого из наших героев с «голосом предков», с неким вызовом внешнего мира, с судьбой, предначертанной свыше, — определила их жизненный путь и призвание.

Только великая личность способна осознать гармонию мироздания, понять и реализовать потребности времени и эпохи. Целеустремленность, всепоглощающая страсть к совершенству, несокрушимая воля — все это можно найти у каждого из героев нашей книги, — великих лидеров, новаторов, творцов новых идей и новых культурных миров. В 1904 году Владимир Жаботинский написал стихи, посвященные памяти скончавшегося Теодора Герцля:

Он не угас, как древле Моисей,

На берегу земли обетованной,

Он не довел до родины желанной,

Ее вдали тоскующих детей.

Он сжег себя и отдал жизнь святыне,

И «не забыл тебя, Иерусалим», —

Но не дошел и пал еще в пустыне,

И в лучший день родимой Палестине Мы только прах трибуна предадим.

Слова эти можно отнести и к нашим героям, поскольку далеко не все задуманное каждым из них осуществилось. Философ Анри Бергсон говорил: «Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли Сы сделаться». Человек сам творит себя и утверждается в этом мире, однако далеко не все из предназначенного способен реализовать. Но высота мысли, смелость идей, дерзновенность поступка всегда привлекали внимание. Великие личноети интересны прежде всего тем, что решают частные и общечеловеческие задачи лучше, результативнее и мудрее, чем обычные люди, опережая время и эпоху. Опыт великих бесценен, их деятельность поучительна. Недаром Сенека заметил: «Воспоминания о великих людях так же полезны, как их присутствие».

Интерес к великим личностям обусловлен не только чувством восхищения и гордости за людей, достигших вершин в своей жизнетворческой деятельности, но и подсознательным стремлением многих к успеху. Люди, принадлежащие к какой-то определенной культуре, вращаются в одном социальном пространстве, но живут и действуют по-разному. Одни полны энергии и жизнелюбия, другие — жалуются на тяготы жизни. Одни стремятся к свободному существованию, другие не могут обойтись без чьей-либо опоры и поддержки. Существование подлинной личности всегда обусловлено духовностью, которая постоянно производится и воспроизводится, являя собой совокупность идей, культурно-религиозных традиций, духовного наследия.

Богатая событиями история и культура евреев всегда вызывала повышенный интерес. Как пишет современный английский историк Пол Джонсон, «взгляд евреев стал прообразом многих великих мечтаний человечества, преисполненных надежд и на Провидение, и на Человека». Исторические персонажи, представленные на страницах этой книги, по-разному осознавали свое еврейство. Одни принимали его как нечто само собой разумеющееся, ибо родились в истинно еврейских семьях. Другие искренне стремились найти и осознать сам смысл еврейского существования. Третьи, ощущая культурно-исторические корни своего еврейства, особенно не задумывались над этим, будучи вовлеченными в жизнь общества, в котором жили, народа, с которым постоянно контактировали, и ощущали себя составной его частью.

Многие из них соблюдали еврейские обычаи лишь по привычке, а оперируя такими понятиями, как Бог, народ, Израиль, совсем не стремились осознать их историческую ценность и значимость. Иудаизм же был для них скорее индивидуальным мистицизмом, окруженным романтическим флером и ностальгической притягательностью, основанным лишь на соблюдении семейных традиций. В эпоху рассеяния идея «ахават моледет» (любовь к родине) всегда была туманной и неопределенной, хотя все евреи помнили о Священной земле. Но культурная связь с прошлым, построенная на унаследованных ценностях и укладе жизни, была интуитивно-мистической. В течение многих столетий родина являлась для евреев культурно-историческим источником вне конкретных географических координат. Ее образ основывался на обещаниях искупления, данных еврейскими пророками, на еврейской философии и еврейском мистицизме, на литературе эпохи Гаскалы — еврейского Просвещения. Лауреат Нобелевской премии, писатель Элиас Канетти, еврейские предки которого были изгнаны из Испании в XIV веке, определял евреев через их «массовый» символ — образ толпы, бредущей через пустыню после исхода из Египта; это — единственный из древних народов, который странствует так долго.

Многие биографии великих людей очень напоминают древние мифы о героях. Культурный герой представляет силы упорядоченного космоса в борьбе с хаосом. Подвиги его всегда связаны с лишениями и страданиями, подчас со смертью, но итогом этой драмати- ческой борьбы являются создание новых орудий и институтов культуры и благодарная память потомков. Жизнеописания наших героев в немалой степени содержат элементы классического мифа — детство, юность, зрелость, борьба с людскими предрассудками. И как итог — новое учение или открытие новых миров, новая художественно-эстетическая модель или эталон жизненного успеха.

«Нет более опасного оружия, чем искусство воспоминания», — сказал философ Сёрен Кьеркегор. Вспомним этих великих людей, одних — с благодарностью, других — с недоверием; здесь прав знаменитый философ. Но кто может с точностью определить, что есть Зло, а что Добро?! Где это «лезвие бритвы», рассекающее историческое пространство на «хорошее» и «пло- хое»? Наверное, прав поэт Юрий Левитанский:

Каждый выбирает по себе

Слово для любви и для молитвы,

Шпагу для дуэли, меч для битвы

Каждый выбирает по себе.

Свой жизненный путь выбрали Лев Троцкий и Иосиф Бродский, Карл Маркс и Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд и Майер-Амшель Ротшильд. Жизнь каждого из персонажей этой книги — драма, полная страстей и ошибок, достижений и неудач, счастья и разочарований, верности и предательства. А за страницами книги остается великое множество имен.

Библейский Авраам и его внук Иаков (Израиль), двенадцать сыновей которого положили начало двенадцати коленам (племенам) израилевым. Моисей, который вывел евреев из Египта и передал им Божественный Декалог. Еврейский историк Иосиф Флавий. Философы Моисей Маймонид, Барух Спиноза, Мартин Бубер, Эрих Фромм. Мыслитель и ученый-экономист Давид Рикардо. Композиторы Феликс Мендельсон-Бартольди, Имре Кальман, Жак Оффенбах, Антон Рубинштейн, Джакомо Мейербер. Экстрасенс и медиум Вольф Мессинг. Великий шахматист Михаил Ботвинник. Актеры Марк Бернес, Леонид Утесов, Фаина Раневская. Недаром Вернер Зомбарт писал: «Какой огромный пробел образовался бы в человеческом мире, если бы еврейская нация исчезла. Мы не хотим лишиться, когда бы то ни было глубоких, грустных еврейских глаз, ибо вместе с ними исчезли бы и другие красоты: удивительная меланхолия еврейской поэзии, проявившейся для нас в творчестве Генриха Гейне, еврейский юмор и многое другое, что нам дорого и обогащает мир».

В конечном итоге звание «великая личность» прису ж дают только Время и История. В 30-е годы Зигмунд Фрейд, отговаривая Арнольда Цвейга от попытки написать его биографию, заявил: «Нет, я слишком вас люблю, чтобы разрешить подобное. Кто становит- ся биографом, вынуждает себя ко лжи, к утайкам, мошенничеству, украшательству и даже к маскировке своего непонимания — правды в биографии достичь невозможно, а если бы даже и можно было, то с такой правдой было бы нечего делать за ее непригодностью. Правда не пользуется спросом, люди не заслуживают ее». В результате Арнольд Цвейг так и не написал биографии Фрейда. К сожалению!

Тайна завершения жизненного пути каждого, как и тайна завершения истории, скрыты от человека. Люди должны исполнять свой долг на земле, не гадая о временах и сроках. Каждый из персонажей этой книги посвоему закончил свой жизненный путь, в большей или меньшей степени реализовав то, что было предназначено ему судьбой. «Да, каждый человек незаменим. Но он уходит, Господи, уходит. И пустота, оставленная им, есть место Бога в дрогнувшей природе» (Зинаи да Миркина).

И каждый из героев этой книги словно говорит нам устами Сёрена Кьеркегора:

— Не плачь обо мне, но плачь о себе самом!

* * *

Автор благодарит Т.Ф. Ермоленко, Н. Е. Ерохина и В.И. Немчину за помощь, оказанную при подготовке данной книги!

Вечные странники

Смотри на все с точки зрения вечности.

Барух Спиноза

Евреи оказали миру столько добра и причинили ему столько зла, что мир к ним никогда не будет относиться справедливо.

Эрнест Ренан

История вершится в повседневности, но когда человек размышляет о ней, то обычно подразумевает под этим крупные события, чреватые опасностями или же обещающие исполнение великих надежд. Люди, как правило, ощущают поступь истории в эпохи соци- альных катаклизмов. Ход и цели этих событий для человека непостижимы, но всегда опасны и страшны. Но есть и другая история — творчества, поиска, духа, созидающая вековое здание культуры. Прогресс мировой культуры — это непрерывный процесс прораста- ния настоящего из прошлого. Культура — это память, и она, тесно связанная с историей, всегда подразумевает непрерывность интеллектуальной, нравственной и духовной жизни личности и общества.

Сознание человека устроено таким образом, что воспринимает прошлое и настоящее лишь тогда, когда это укладывается в факты истории. Раньше историю творил миф, затем — религия, сейчас — наука. Но сквозь тысячелетнее развитие мировой культуры — мифа, религии, философии, науки, искусства — при всех разрывах, различиях и взрывах, единой нитью тянется общая цель исканий, объединяющая все области проявления духовной мощи человека в освоении окружающего мира и мира в себе.

Масштабы четырехтысячелетней истории евреев — со времен Авраама до наших Д?1ей — всегда поражали воображение. Евреи самоидентифицировались, похоже, раньше всех прочих народов, доживших до сегодняшнего дня, и сумели пройти сквозь все бури и по- трясения. Именно они положили начало интеллектуальному проникновению в область неизведанного. Историк Пол Джонсон пишет: «Ни один народ не стоял так твердо, как евреи, на том, что у истории есть цель, а у человека — судьба. Еще в самом начале своего коллективного бытия они верили, что ими найден заданный свыше путь рода человеческого, поводырем для коего должно послужить их общество. Причем роль свою они проработали удивительно подробно и героически держались за нее перед лицом неимоверных страданий». Иной взгляд мы находим у Эрнеста Ренана: «Этот вечный Иеремия, этот «человек скорбей», вечно жалующийся, подставляющий под удары свою спину с терпением, которое само по себе нас раздражает; это создание, которому чужды все наши инстинкты чести, гордости, славы, деликатности и искусства, это существо, в котором так мало воинского, так мало рыцарского». Отто Вейнингер вообще отказывает евреям в праве иметь великих людей, в праве на гениальность.

Между тем, история ясно свидетельствует: евреи — важная составная часть мирового культурного процесса. Этот народ дал миру немало ученых, музыкантов, литераторов, философов, художников, актеров, государственных деятелей. Все они были создателями универсальных ценностей. И в этом отношении вопрос о том, были ли евреями Моисей или Маркс, Гейне или Кафка, лишается содержательного смысла. В любом случае влияние еврейской культурной традиции на формирование образа мыслей и стиля творчества той или иной великой личности бесспорно. В творческих взлетах великих представителей еврейского народа запечатлены достижения общечеловеческой культуры. Эти личности в высших проявлениях философии, науки, искусства в полном смысле слова творили мир. Своим интеллектом, волей, энергией, талантом они разрушали традиционное, косное пространство устоявшейся культуры. Многие из них, как подвижники, осуществляли свою миссию через самопожертвование и духовную работу, преодолевая ограниченность мира культуры.

Каждый выбирает для себя —

Женщину, религию, дорогу,

Дьяволу служить или пророку,

Каждый выбирает для себя.

(Ю. Левитанский)

Одной из самых влиятельных книг человечества стала Библия. Евреи сумели первыми создать логически выстроенную историю. Еврейство — это во многом воля, пассионарность, национально-религиозное самоощущение. Поставленные историей и окружающим миром в экстремальную ситуацию, они демонстрировали чудеса выживаемости, силу духа и интеллектуальной мощи. Генрик Ибсен так объяснял феномен сохранения евреями своей индивидуальности: «Благодаря чему иудейский народ, эти аристократы человечества, сохранил свою индивидуальность, свою позицию, вопреки всякому насилию? Благодаря тому, что ему не приходилось возиться с государственностью. Оставайся он в Палестине, он давно бы погиб под тяжестью своего государственного строя, как и все другие народы». Аристократизм евреев, о котором упоминает великий драматург, — это их социальная неприкрепленность, в некотором роде свобода. В тысячах и тысячах еврейских семей звучал монолог, обращенный к враждебному для них внешнему миру: — Вы считаете нас людьми второго сорта! Вы обрекаете нас на нищету и беспросветное существование!

Но мы не желаем быть такими. Мы не будем гнушаться никакой работы. Мы будем закройщиками, портными, менялами, лавочниками, но наши семьи не умрут с голоду. Наши дети получат образование, даже если мы будем себе во всем отказывать. И ребенок будет с утра до ночи играть на скрипке или думать над шахматами, чтобы выбиться в люди и жить лучше, чем его родители.

Общеизвестно особое отношение евреев к образованию, учености, знаниям, что во многом обусловлено культурно-религиозной традицией. Иудаизм связывает высокий престиж образования с тем, что знание есть высочайшее и чистейшее блаженство, которого чело- век может •добиться уже в этом, земном мире. Учение— занятие сугубо нравственное. Талмуд говорит: «Ученый важнее царя Израиля, потому что, если ученый умрет, некому будет его заменить, а если умрет царь, то весь Израиль может его заменить». В средне- вековье, когда население европейских стран было почти поголовно неграмотным, большинство евреев умели читать и писать. В XII веке один из монахов свиде- тельствовал: «Еврей, даже бедный, у которого десять сыновей, всех учит грамоте, и не только сыновей, но и дочерей, и не для выгоды, а для познания закона Божия».

Ученость в иудаизме приравнивается к богатству и успеху. Лишь тот заслуживает уважения, кто благодаря своему упорному труду, способностям, усердию сумел добиться благополучия и успеха. Но даже если ученый человек остался беден, он достоин всяческого уважения за то, что сумел приобрести знания. У евреев всегда считалось почетным породниться с ученым человеком, жениться на его дочери или взять в мужья его сына. Обида, нанесенная ученому, являлась тяжким грехом. Обидеть такого человека значило оскорбить Слово Божье. Сохраняемое во многих семьях и поныне традиционное уважение к образованности, пиетет к мудрецам объединяет евреев не в меньшей степени, чем язык, мироощущение и образ жизни.

Труд, творчество, деятельность в иудаизме рассматриваются как призвание. Человек, реализуя свою миссию в земном мире, стремится к успеху. Он не может отречься от своего Я, но в силах подчинить свою индивидуальность общезначимой деятельности. И чем 60лее одарен человек, тем больше пользы он приносит обществу и сам, в свою очередь, становится выше как личность. Культурно-религиозная традиция еврейства формировала веру в то, что успех зависит от самого человека. Достижение целей, которые человек поставил перед собой, вместе с тем означало реализацию духовных устремлений.

Скитания и лишения закаляли характер, формировали повышенную способность к выживанию. Торговля, ростовщичество, финансы — сферы, приносящие наибольшие доходы, со временем становятся как бы «еврейскими» профессиями. Это обстоятельство и стало во многом основой для формирования в европейском сознании образа «жадного и хитрого» еврея, который грабит «добрых христиан».

Надежда на то, что когда-то все изменится к лучшему, желание переделать мир, который к ним так несправедлив, становится неотъемлемой частью еврейской культурно-исторической традиции. Сознательно или интуитивно опираясь на нее, эту традицию, Альберт Эйнштейн, Карл Маркс, Зигмунд Фрейд, Норберт Винер — эти величественные фигуры новаторов планетарного масштаба, меняли наше восприятие мира и увеличивали власть над ним, трансформировали мышление. Если Христофор Колумб открывал новые миры в географическом пространстве, то Лев Троцкий творил «новый мир» в социальной реальности. Франц Кафка, Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Иосиф Бродский создавали новую философско-художественную модель отношений человека и общества. Они несли людям знание о том, что мир совсем не таков, каким он выглядит. Рушился прежний миропорядок, создавалась новая Вселенная.

По оценке Пола Джонсона, евреи были не просто новаторами, но лицом всего человечества, высвечивая в чистом виде все те дилеммы, которые неизбежно встают перед нами. Открытие Эйнштейном того, что пространство и время являются относительными, а не абсолютными измерениями, равноценно по воздействию на наше восприятие мира открытию перспективы в искусстве, общая теория относительности изменила ньютоновскую картину мира. Фрейдовский психоанализ и марксизм до сих пор остаются весьма влиятельными системами мысли.

История евреев всегда была историей их взаимодействия с окружающим миром культуры. Великие евреи формировались в пространстве той национальной культуры, где они появились на свет и состоялись как личности. В 1922 году Лондонский университет вместе с Еврейским историческим обществом чествовал пять «еврейских философов» — Филона Александрийского, Маймонида, Спинозу, Фрейда и Эйнштейна. Все они сформировались в русле определенной национальной культуры: греческой, немецкой и т.п. Поэтому не имеет смысла отрывать Иосифа Бродского, Марка Бернеса или Леонида Утесова от русской культуры, Жака Оффенбаха или Джакомо Мейербера — от французской, Амедео Модильяни или Чезаре Ломброзо — от итальянской, Элиаса Канетти — от австрийской, Имре Кальмана — от венгерской. Все они — носители культуры общечеловеческой. Особенно ярко проявилось это, пожалуй, в науке, самой космополитичной сфере человеческой деятельности. Недаром из почти пятисот ученых и писателей, которым в XX веке присуждалась Нобелевская премия, каждый шестой — еврей.

Мировоззренческая основа еврейства

При всей вовлеченности евреев в общемировой культурный процесс всегда заметную роль в их жизни и деятельности играли культурно-религиозные традиции, система ценностей. С момента рождения и до своей смерти человек формируется и развивается в пространстве определенной культуры. Человеческая личность и индивидуальность обусловлены традицией, религией, языком, воспитанием, образованием, обычаями. Еврейская идентичность всегда строилась на общности языка, религии, традиции и культуры. Но существенную роль при этом играл негативный опыт трагического прошлого, выступающий мощным консолидирующим фактором. Пожалуй, прав был Бердяев, когда писал: «Евреи — народ особый, исключительно религиозной судьбы, избранный народ Божий, и этим оп- ределяется трагизм их исторической судьбы. Избранный народ Божий, из которого вышел Мессия и который отверг Мессию, не может иметь исторической судьбы, похожей на судьбу других народов».

По словам Голды Меир, быть евреем — значит не только соблюдать религиозные установления, главное — гордиться тем, что принадлежишь к народу, в течение двух тысяч лет сохранившему свое своеобразие, несмотря на все мучения и страдания, которым он подвергался. Особый духовно-интеллектуальный склад, который культивировался в еврейских семьях, прежде всего в городской среде, особое отношение к знаниям и культуре — именно это отличало их индивидуальность и самобытность.

Евреи появились в пространстве Истории сравнительно поздно. Истоки этого народа восходят к временам патриархов Авраама, Исаака и Иакова, то есть к XVIII — XVII векам до н.э. Египет в тот период был уже мощным государством, имеющим великую культуру. В Месопотамии начал возвышаться Вавилон. В Финикии и Ханаане возникли первые города-государства. Но все они со временем стали достоянием истории, исчезнув с поверхности земли. А маленький пастушеский народ, превратившись в вечного странника, навсегда вошел в мировую историю и культуру через Библию. Именно образ Бога в еврейской культуре является, пожалуй, ключом к пониманию иудаизма и еврейского мироощущения. Постоянная прочная связь иудаизма с божественными установлениями выделила евреев среди прочих этнических и религиозных общностей.

Эрнест Ренан так пишет об эпохе патриархов: «Призвание Израиля еще не стало очевидным. На челе этого народа нет еще вполне ясного знака, который отличал бы его от соседей и сородичей. Но детство избранных полно смутных предвестий и предзнаменований, которые становятся понятными только впоследствии». Традиционно считается, что приблизительно в 1250 — 1230 годах до н.э. Бог явился евреям у горы Синай на пути из Египта в Землю Обетованную и заключил с ними Завет (союз). После Синая на смену племенному делению израильтян постепенно приходит осознание себя единым народом, когда все племена (колена) стали подчиняться новой конституции — единому закону, который, зародившись приблизительно во II веке до н.э., окончательно сложился в эпоху Талмуда (с 332 г. до н.э. до 430 г.).

Впоследствии рассеянные по всему свету евреи никогда не теряли собственного культурного облика и веры в свое призвание. Как говорит Георгий Гачев, «еврейство замыкается в себе, внутри него — любовь, нежность, мягкость, взаимопомощь». Как же удалось им сохранить свой национально-религиозный образ жизни и свою сущность на протяжении множества веков, пребывая на положении меньшинства в зачастую враждебном окружении христианского или мусульманского мира? Прежде всего потому, что в еврейском обществе иудаизм был основой общенародной жизни и мировоззрения. И это, в сочетании с мессианской мечтой о реализации коллективного предназначения Израиля, пропитывало всю общинную жизнь евреев даже в самые тягостные времена их существования. Немаловажную роль играли и общественные санкции общины.

613 заповедей иудаизма, обеты, традиции, неукоснительно поддерживаемый образ жизни — все это предохраняло от распада еврейство, которое существовало среди чуждых народов. По замечанию Гачева, еврейство свернуло себя с земли — в Книгу и вернуло себя в родную плоть и кровь: в чистоте пронести через множество поколений особое семя и ген. Важную роль в консолидации евреев играла синагога, которая в диаспоре всегда выступала как оплот еврейства в среде иноверцев. Разбросанные по всему свету, но объединенные синагогой и раввинистической традицией, евреи сопоставляли себя с народами тех стран, в которых они обосновались, что способствовало более четкому осознанию своих культурных, религиозных и бытовых особенностей. Так что их святость определялась не отдельными людьми, а национально-религиозной культурой, которую евреи усваивали уже в детстве.

В конце XVIII века начинается период еврейского просвещения — Гаскалы, что влечет за собой эмансипацию евреев по всей Европе. В результате новых либеральных тенденций в Европе и ослабления христианских религиозных идей евреи обрели возможность выйти׳ за пределы своей общины и стать гражданами новых национальных государств. Историческая концепция универсальной еврейской нации теряет свою значимость, становится все более расплывчатой. Отныне евреи оставались таковыми по собственному выбору, на основе субъективных ощущений, а не в силу того, что их кто-то обязывал придерживаться еврейских ценностей и идеалов. По замечанию Бориса Парамонова, ассимиляция есть прямое нарушение воли Бога. Ассимилированный еврей — это еврей богооставленный. Если ассимилированный еврей сохраняет гений, он становится русским, польским, французским гением.

В условиях Гаскалы евреи все активнее вовлекались в окружающий мир. И возникала дилемма, для евреев особенно острая и болезненная, — они стремились стать личностью, а образ жизни, религия загоняли их назад, в мир традиционного существования. Выйти из черты оседлости — значит влиться в окружающую жизнь, но в то же время это означает перестать быть евреем. Включаясь в самые разнообразные сферы жизнедеятельноети и творчества, евреи одновременно становились творцами уже не только еврейской, но и национальной культуры тех стран, где они проживали. Гачев по этому поводу пишет так: «Немецкий композитор Феликс Мендельсон-Бартольди, немецкий национальный поэт Генрих Гейне, космополитический мыслитель крещеный еврей Карл Маркс... Дизраэли, Бергсон, Эйнштейн, Фрейд, Пастернак, Троцкий, — какое им и всем дело до их еврейства по происхождению? Они в этом смысле совершенно денационализировались — и были по- терей, беглецами, блудными детьми, уродами в семье».

Национальный характер евреев формировался веками, в том числе и под влиянием традиций стран, где они жили или живут сейчас. Все древние народы растворились в тумане истории. Евреи сумели сохраниться, ибо так пожелал Господь. А вера в него как историческую силу, вне зависимости от того, существует Господь или нет, превращается в движущую силу истории. Правда, многие исследователи сомневаются, что современные евреи восходят к тому же генеалогическому древу, что и их далекие предки. Ведь где бы евреи ни оседали, они неизбежно смешивались с местным населением. Многие, в нарушение запрета, заключали браки с неевреями. Но и сегодня значительное число иудеев предано своей древней религии. Евреи в основе своей всегда верили в то, что они — народ особый, избранный Богом. Они верили в это так страстно и истово, что стали им. Эти бродяги по диким полям истории сами сотворили сценарий своей истории и своей судьбы и твердо следуют ему.

Антисемитизм и консолидация еврейства

Встреча двух разных миров в истории культуры неизбежно обрастает непониманием, недоразумениями и мифами, когда формируются стереотипы для любви и для ненависти. Евреи слишком хорошо помнят о ненависти, объектами которой они были, и поэтому они всегда болезненно реагируют на проявления антисемитизма. Вместе с тем многие полагают, что именно погромы и ненависть сохранили евреев евреями, в противном случае они растворились бы в культуре тех народов, среди которых жили.

Если верно, что характер человека формируется в детстве, то погромы и ненависть стали одним из определяющих факторов в становлении духовного мира и жизненного ощущения еврейских детей. Голда Меир пишет: «Со страхом связано одно из самых отчетливых моих воспоминаний. Вероятно, мне было тогда года три с половиной-четыре. Мы жили в Киеве, в маленьком дойе, на первом этаже. Ясно помню разговор о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас. Конечно, я тогда не знала, что такое погром, но мне уже было известно, что это как-то связано с тем, что мы евреи, и с тем, что толпа подонков с ножами и палками ходит по городу и кричит: «Христа распяли!» Они ищут евреев и сделают что-то ужасное со мной и с моей семьей».

Еврейская история полна примеров гонений. Один из первых — судьба еврейской общины в Александрии Египетской — торговом и интеллектуальном центре эллинистического мира. Расположенный к евреям Александр Великий даровал им те же права в этом городе, что и грекам. Именно тогда евреям досталась завидная роль экономических посредников. Еврейская община преуспевала. Но после захвата римлянами Греции снова началось преследование евреев. То же происходило в завоеванной арабами Испании, где по своим богатствам испанские евреи не уступали самому халифу.

Народы, среди которых евреи жили, нередко высоко ценили их трудолюбие и энергичность и предоставляли им возможность добиться успеха, опираясь на свои достоинства. Однако зачастую и презирали их за культурную замкнутость и изолированность или же зави- довали их успехам. Почему евреи подчас воспринимались как «кошмар наций»? Мартин Бубер писал: «До сих пор нашего существования хватало лишь на то, чтобы сотрясать троны идолов, но не на то, чтобы воздвигать трон Господень. Именно в силу этого наше существование среди народов столь таинственно. Мы претендуем на то, чтобы научить абсолюту, но в действительности лишь говорим «нет» другим народам, или, пожалуй, мы сами являем собой такое отрицание и ничего больше. Вот почему мы стали кошмаром наций».

Эрнест Ренан, пытаясь понять корни антисемитизма, рассуждает так: «Еврей хотел пользоваться преимуществами нации, не будучи нацией, не участвуя в тяготах, лежащих на нациях. Ни один народ никогда не мог этого терпеть. Несправедливо требовать себе прав члена семьи в доме, который вы не строили». Со времени средневековья можно уже говорить о возникновении антисемитизма. Обостряются экономические и социальные противоречия между местным населением и еврейскими общинами. Еврейство уже тогда являло собой своеобразный прототип будущего буржуазного общества — капиталисты, торговцы, ремесленники. Начинается массовая депортация евреев: Англия — 1290 год, Франция — 1394 год, Испания — 1492 год.

В чем причины гонений на евреев? Рассеянные по миру, они повсюду оказывались в меньшинстве, исповедуя «странные» обряды и обычаи. По Б. Парамонову, «еврей в диаспоре — загадка и тайна человечества. Если угодно, в истории есть только одна тайна, и эта тайна — еврей». Обостренное чувство национальной принадлежности, память о прошлом, закрытая религиозная и социальная структура — все это помогало евреям выжить. Но именно в силу этого они нередко и становились объектом ненависти и погромов.

В условиях притеснений и периодических взрывов антисемитизма еврейство через века пронесло в душе надежду на то, что когда-нибудь все изменится к лучшему, желание перестроить мир, который так к ним несправедлив. Даже отказавшись от иудаизма, эмансипированные евреи так и не смогли встать наравне с соотечественниками-христианами. Они по-прежнему периодически ощущали антисемитизм. В этих условиях и зародился сионизм как коллективная реакция на страдания евреев.

У его истоков стояла группа молодых еврейских интеллектуалов. Писатели, журналисты, историки, воспитанные на ценностях еврейской культуры и ощущавшие «вечное одиночество» еврейства, — они вознамерились/изменить наконец-то судьбу своего гонимого народа. Именно тогда, в конце XIX века завершается процесс правовой эмансипации евреев в западноевропейских странах. Начинается их вхождение в европейскую культуру и политическую жизнь. Ответом на это стала новая волна антисемитизма. Именно тогда отцы сионизма переосмыслили религиозно-мистическую идею в рациональный проект. Лидером движения становится Теодор Герцль.

В августе 1897 года в Базеле на Первом всемирном сионистском конгрессе была создана Всемирная сионистская организация. Большинство делегатов конгресса прибыли из России, где еврейский вопрос был особенно острым. Нынешний Израиль является воплощением идеи и веры евреев. Израиль — это Земля Обетованная. Политически существование этого государства опирается на резолюцию Организации Объединенных Наций, этически — на тяжкий урок Холокоста.

Своим возвращением в Палестину и созданием государства евреи повторили исход из Египта, перейдя из рабства в свободу и наполнив историческое предание особым смыслом. Но переход этот дается им не менее трудно и болезненно, чем выход из египетского рабства.

Моисей: освободитель и законодатель

Только тот, кто вверяет себя одновременно духу и земле, вступает в союз с вечностью.

Мартин Бубер

Моисей — ключевая фигура еврейской истории. Если Авраам был праотцом еврейского народа, то Моисей стал творческой силой, сформировавшей его. Пророк и вождь, человек мощной воли и несокрушимой энергии, он был способен на гнев и безжалостную решимость, но в то же время обладал высокой духовноетью, был великим пророком и общался с Богом.

Слово «пророк», несущее в себе магию звука, рокот времени и ощущение тайны, возвращает нас в далекое прошлое, когда экзальтированные люди в хижинах, на площадях, перед дворцами осуждали служение наживе и сладострастию. Пророки были ясновидцами и верил и в конечное торжество Божественной истины. Дар пророчества — это видение, ставшее образом.

Библия свидетельствует, что Моисей сорок лет водил по пустыне свой народ, чтобы выросло поколение свободных и богобоязненных людей. Почему все эти годы люди шли за ним? Насколько были они готовы к свободе? Моисей принес с горы Синай заповеди Бога и дал их детям Израиля, но не был ли это переход из внешней несвободы во внутреннюю? Жил ли на самом деле Моисей? Ведь нет конкретных исторических данных, подтверждающих его существование, кроме традиции. Но кто знает, быть может, традиция это и есть историческая правда!?

Моисей — персонаж Библии, а Микеланджело воплотил его зримый облик. В конечном счете определяющее значение имеет не то, что говорит или делает библейский Моисей, а то, во что превращают его деяния и его слова последующие поколения людей, как их воспринимают и объясняют, каким в итоге становится образ жизни и способ мышления под воздействием образа Моисея, его слов и его деяний. Образ Моисея становится символом и гарантией определенного образа жизни и мышления.

Именно Моисей был одним из тех людей, которые создавали иудаизм как религию. В конечном итоге на основе иудаизма сформировались две мировые религии: ислам и христианство. Моисей сумел повернуть колесо Истории столь кардинально, как если бы он действительно общался с Богом. Когда произведение искусства воздействует на людей столетиями, его называют вдохновенным. То, что Моисеев закон живет до сих пор, наверное, само по себе не доказывает боговдохновенности Моисея. Однако жизнестойкость Закона позволяет считать его одним из факторов истории.

Американская Декларация независимости, французская Декларация прав человека и гражданина или английская Великая хартия вольностей — это всего лишь пожелтевшие листки бумаги, лежащие в музеях под стеклом. Но их идеи живут в реальной действительности, в мироощущении, в характере общественного и государственного строя, в мышлении и поведении людей. Так и образ Моисея, его духовное наследие живут в сознании, душах и чувствах миллионов людей.

Моисей — это не просто национальный освободитель и великий законодатель. Моисей — это культурный герой. Мы живем одновременно и в реальном, и в идеальном мире, который творим из собственных мечтаний, размышлений, надежд, устремлений. В нашем сознании и наших ощущениях сосуществуют реальность и вымышленные образы. Мы создаем идеальный художественный, поэтический или религиозный образ того, что имело место в прошлом. Являются ли эти идеальные миры и образы истинными? Во всяком случае, мы часто страстно желаем веры и убежденности, а не проверенного, истинного знания! Американский историк Пол Куртц пишет: «Религиозные системы, со3данные человеческой культурой, являются творческим продуктом воображения, замешанного на мечтах и слезах людей. Хотя эти системы и не истинны, они живут до сих пор, поскольку удовлетворяют нужды, лежащие в глубине человеческой психики. В этом смысле они действенны». Слова эти в полной мере применимы и к образу Моисея.

Идея монотеизма прорастала из смутных чувств и идей маленького народа, вечного странника. Только на единого и всемогущего Бога мог он надеяться. Постепенно духовные вожди и пророки формировали в сознании народа образ Господа. Во все времена, во всех культурах ведущая тема — познание человеком своего бытия и места в мире, стремление постичь тайну своей причастности к миру как бесконечному целому. Как бы далеко в глубь веков мы ни заглянули, всегда можно найти вопросы и темы, позднее получившие название «вечных». Лирика Древнего Египта восходит ко II тысячелетию до н.э. — уже в ней намечены основные философские темы: сетования на неумолимый бег времени, размышления над тем, для чего человек приходит в этот мир, если жизнь так кратка и ничтожна, осознание собственной смертности и стремление переступить через это. Древние евреи все свое творчество вложили в Библию. Она одновременно эпос и поэзия, история и философия, право и этика. Из Библии черпали свои сюжеты художники и мыслители, на материале библейских сюжетов развивались вечные темы. Человек сознает неумолимость своей кончины и трагизм существования. И хотя жизнь его может быть полна смысла, в подсознании всегда кроется отчаяние, неумолимый страх перед уходом в Вечность. Подавленный бренностью обыденного существования, человек всегда стремится в другой мир. Ноги его стоят на земле, но душа тянется в небеса. Жажда божественного сильна и неискоренима. Жизнь, несомненно,— источник счастливого существования, радости, творческого вдохновения. Но, тем не менее, для множества людей она неинтересна и безобразна, полна мучений и страданий. Люди оплакивают прошлое, не принимают настоящее и страшатся будущего. На протяжении всей истории человечество сопровождают ложные надежды и напрасные мечтания, горе и страдания, поражения и предательства. Молитвы, обращенные к Богу, не спасают человека от угасания, а лишь свидетельствуют о его неизбывном желании избежать смерти. Но люди всегда стремились найти пути к потустороннему, верили в силы, от которых зависит судьба человечества и Вселенной.

Фигура Моисея как создателя монотеистической религии величественна и человечна. Он предстает на страницах Библии колеблющимся и неуверенным в себе, ошибающимся и вновь встающим на путь истины. Временами это одинокий, обессилевший человек, согнувшийся под бременем тяжкой ноши, которую он взвалил на себя и от которой мечтает освободиться. И вместе с тем Моисей, пожалуй, единственный из евреев, кто оставил столь заметный след в истории древнего мира. Греки чтили его наравне со своими богами и героями.

Как известно, существует пять книг, связанных с именем Моисея; это — Пятикнижие Моисеево, или Тора («Учение»), Вплоть до II века до н.э. книги Моисея рассматривались как одна книга, однако затем ее разделили на пять: Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие. Долгое время авторство Моисея не подвергалось сомнению. Однако в XII веке еврейский философ Ибн Эзра высказал мнение о том, что не все книги написаны Моисеем. В XVII веке Барух Спиноза заявил, что автором Пятикнижия был книжник Ездра, живший в VI веке до н.э., который «собрал истории из разных авторов, а иногда только просто списал и оставил их потомкам», что и составило Пятикнижие. В XVIII веке X. Виттер и Ж. Астрюк независимо друг от друга высказали предположение, что в основу Пятикнижия положено несколько источников. Многие современные исследователи разделяют эту точку зрения, но обращают внимание на то обстоятельство, что в основу Пятикнижия положен некий текст, составленный Моисеем. Возможно, это первый вариант Декалога, а все последующие законодательные установления, вошедшие в Пятикнижие, представляют собой расширенные комментарии к нему.

Египетское рабство

В Библии повествуется о том, как в голодные годы евреи из рода Иакова (Израиля), внука Авраама, пройдя пустыню, переселились в Египет. Это были двенадцать сыновей Иакова с семьями, всего около семидесяти человек. Со временем эти семьи разрослись в роды («колена»). Каждое из колен именовалось по имени того из сыновей Иакова, от которого оно произошло. Считается, что это переселение произошло около 1700—1680 годов до н. э.

Библия повествует о пребывании евреев в Египте, где они провели более четырехсот лет. Со временем их положение ухудшилось. Историки обычно связывают это с тем, что около 1600 года до н.э. в Египте была свергнута династия гиксосов-семитов, которые завоевали страну за несколько веков до этого. После их свержения здесь утвердилась национальная Фиванская династия. Ненависть коренного населения к своим бывшим властителям-семитам распространилась и на израильтян, которых со временем превратили в рабов. Произошло это, видимо, в правление фараона Рамзеса II (1301—1234 гг. до н.э.). То было время большого строительства. Рамзес пригонял на общественные работы огромное количество рабов и военнопленных. Он приказал, чтобы израильтяне также участвовали в этих работах.

Библия рассказывает о том, что израильтяне жестоко притеснялись египтянами. Безмятежное существование поселенцев Гесема было нарушено. Было похоже, что фараон, обеспокоенный ростом численности евреев, решил искоренить это племя. Израильтяне помнили, что они пришли сюда с Востока и с тоской вспоминали о своей родной земле. Но Ханаан находился под управлением египетских ставленников и идти евреям было некуда.

В 1234 году до н.э., после шестидесяти лет правления, Рамзес II умер. Трон занял его тринадцатый сын Менептах, которому было уже пятьдесят лет. При нем гнет еще более усилился. Именно тогда среди израильтян начинает распространяться слух о неизвестных людях, которые призывали народ покинуть «Дом рабства» и идти в пустыню поклониться Богу Авраама. Это были левиты — израильское племя, тесно связанное с египтянами. У большинства из них были египетские имена. Вождя их звали Моисеем.

О левитах и их предводителе ходили самые разнообразные слухи. Одни считали его магом, другие — египетским жрецом, отстраненным от должности, третьи — членом царской фамилии. В дальнейшем в литературе личность Моисея также подается весьма неоднозначно. Так, Зигмунд Фрейд считал, что тот был знатным египтянином, возможно, членом царской семьи. Будучи приверженцем религии Эхнатона, Моисей решил создать новую империю с новым народом, которому можно было бы даровать религию, отвергнутую египтянами. Именно у Эхнатона, полагал Фрейд, Моисей взял идею единого Бога. Однако в этом подходе не было ничего нового. Еще языческие авторы рубежа нашей эры полагали, что Моисей по происхождению был египтянином. Об этом писали Манефон, Гекатей, Страбон, Тацит и другие. Так, Страбон свидетельствует: «Хотя они (обитатели Иудеи) являются смешанными по своему происхождению, господствует общепринятое мнение, что египтяне были предками тех людей, которые ныне называются иудеями. Некий Моисей, египетский жрец, наместничал над Нижней провинцией. Но он был недоволен своей жизнью и ушел оттуда в Иерусалим в сопровождении многих людей, поклонявшихся тому же божеству».

Некоторые авторы пишут о том, что Моисей был посвящен в «египетскую мудрость», т. е. во все тайнства религиозного миросозерцания Египта, и вложил ее в свою книгу. По свидетельству Гераклита, египетские жрецы владели тремя языками: говорящим, обозначающим и скрывающим, т.е. простым, символическим и иероглифическим. Моисей, видимо, написал свою книгу на священном языке, понять который невозможно без знания ключа. Однако этот ключ был утрачен в процессе многих переводов. То же, что остал ось в Библии, — это лишь внешняя оболочка Истины.

В Библии повествуется об исходе израильских племен из Египта. Ведущая роль в этом отводится Моисею, особое призвание которого подчеркивается в рассказе о его рождении. Фараон приказал бросать в реку всех еврейских младенцев-мальчиков, однако мать Моисея укрывала его три месяца, а потом сплела корзину из тростника и оставила в ней младенца на берегу реки, приказав старшей дочери присмотреть за братом. Младенца нашла дочь фараона и взяла к себе во дворец, дав ему имя Моисей (Моше), что значит «вынутый из воды». Пока младенец подрастал, кормилицей его была мать, которую дочери фараона предложила сестра Моисея. Хотя Моисей рос в царской семье, он не забывал о рабстве и страданиях своих соплеменников. С возмущением наблюдал он, как их притесняют и оскорбляют. Однажды Моисей, не справившись с собой, убил надсмотрщика-египтянина, избивавшего израильтянина, и вынужден был бежать.

Он поселился среди еврейского племени мадианитян, взяв в жены одну из дочерей их вождя Иофора по имени Сепфора. Именно здесь с Моисеем произошел таинственный переворот, превративший его в вождя и пророка. Библия рассказывает, что однажды он зашел далеко в горы и оказался в каком-то древнем святилище. Здесь Моисей увидел терновый куст, который был охвачен пламенем, но не сгорал, и услышал из огня голос Бога, призвавший его на служение: «Я — Бог отца твоего, Бог Авраама, Исаака и Иакова. Я увидел страдания моего народа в Египте и услышал стоны его, и вот Я хочу избавить его от неволи египетской и ввести его в землю Ханаанскую. А теперь иди: я пошлю тебя к Фараону и ты выведешь Мой народ из Египта». Смущенный и испуганный, Моисей пытался уклониться, но голос властно требовал, чтобы он шел как вестник Неба к своему угнетенному народу и избавил его от рабства.

Около 1230 года, в третий год правления фараона Менептаха, Моисей появляется среди израильтян, живущих в Египте. Вместе со своим братом Аароном он сообщил им, что Бог хочет освободить еврейский народ от ига. Так началась борьба Моисея за народ и веру. Идея монотеизма вызревала у евреев в египетском плену. Здесь были чужие боги, и покориться им означало отдать победителям не только тело, но и душу. Свои же боги были далеко. Очевидно, именно обстановка плена постепенно превратила неопределенного и невидимого верховного Бога, стоящего до этого просто над другими богами и божествами, в единственного близкого евреям Бога. Моисей, увидевший этот маленький огонек веры, сумел раздуть его в пламя, возвысив тем самым маленький народ в его собственных глазах, дав ему силу выстоять. Только на такого, единого и всемогущего Бога мог надеяться маленький народ, оторванный от родной земли и своих богов.

Конечно, в вопросе происхождения монотеизма немало неясного. Недаром Зигмунд Фрейд вопрошал: как мог крохотный и бессильный народ претендовать на роль любимца всесильного Бога? Однако когда речь заходит о моменте зарождения религии, о проникновении человека в Божественную Тайну, к историческим свидетельствам обращаться бесполезно. Александр Мень был прав, когда говорил, что историку здесь приходится молчать, поскольку на пороге высших миров его методы и средства исследования бессильны. Что может сказать он об источнике Откровения, какие камни или письмена достоверно расскажут о том, что происходило в тайниках человеческой души?

Исход

Весенним утром в пятнадцатый день месяца Нисана израильтяне двинулись в путь. Во главе шел Моисей. Люди собирались столь поспешно, что даже не было времени испечь хлеба на дорогу, удалось только на скорую руку приготовить пресные лепешки. В память об этом позднее у евреев сложился обычай в течение семидневного праздника Пасхи (Песах) употреблять в пищу именно такие пресные лепешки — мацу. В Библии говорится, что численность покинувших Египет мужчин составляла шестьсот тысяч человек, то есть с учетом женщин и детей ушло более двух миллионов человек. Днем впереди двигался облачный столб, у казывающий путь, а по ночам дорогу освещал огненный столб.

Фараон вскоре пожалел, что выпустил евреев и вместе с войском пустился за ними в погоню. Египтяне настигли ушедших возле Чермного моря (скорее всего, одно из Горьких озер, протянувшихся цепью между Красным и Средиземным морями). Увидев египетское войско, израильтяне испугались. Многие из них стали роптать на Моисея: «Зачем ты нас вывел из Египта? Разве там нет могил, что ты нас взял сюда, чтобы погубить в пустыне?» Но вождь ободрил малодушных: «Не бойтесь, вы сегодня же увидите чудесную помощь Божью». И действительно, море вскоре расступилось и израильтяне прошли по дну, не замочив ног. Однако когда за ними по дну моря двинулись египтяне, море сомкнулось и те утонули. Это повествование о переходе через море содержит две традиционных версии. В соответствии с одной из них, Бог при помощи восточного ветра поднял море стеной и тем самым защитил евреев, бежавших от войск фараона. Согласно другой, Моисей коснулся моря своим жезлом, оно расступилось и пропустило израильтян.

Так состоялся Исход. Причины его не следует сводить только к экономическим тяготам, тем более, что в Библии говорится — моисеево племя имело возможность кормиться из «египетских котлов с мясом». Это был акт религиозного и политического самоопределения и сопротивления. Евреи отвергали египетский пантеон богов, весь его дух и символику. Вполне вероятно, что египетское рабство, исход и последующие блуждания в пустыне касались только части евреев. Но в любом случае эти события имели важное значение в этническом и культурно-религиозном развитии евреев. Впервые была продемонстрирована во всем величии воля единого Бога, его способность избавить еврейский народ от рабства и дать ему Землю Обетованную.

Во всех этих событиях много неясного, но вспомним слова Меня, о том, что историки здесь бессильны. И вряд ли когда-либо удастся ответить на многие вопросы, что задают себе уже несколько веков исследователи. Кто такой Моисей? Существовал ли он на самом деле? Когда состоялся Исход? Где на самом деле происходили события, описанные в Библии как Исход?

Кого вывел Моисей из Египта — евреев, какой-либо иной народ или же «разноплеменную толпу»? Сколько их было, покинувших Египет под предводительством Моисея?

Действительно, в Библии сказано, что численность израильтян, ушедших из Египта, составляла шестьсот тысяч человек мужского пола, то есть всего их могло быть около двух миллионов с женщинами и детьми. Многие историки полагают, что имеются в виду не тысячи, а роды и семьи; отсюда выводится цифра в шестьсот родов, то есть примерно три-четыре тысячи человек. Далее, где происходили события, описанные в Библии, как Исход? Здесь также нет ясности. Почему, к примеру, Земля Ханаанская, то есть Палестина, описывается как страна изобилия, хотя, как известно, там в основном пески и каменистые горы? Недаром, анализируя Библию, современные авторы А. Фоменко и Г. Носовский под Чермным морем понимают Черное море, а странствия евреев связывают с Балканами. Конечно, это весьма экзотическая версия, тем более, что они относят Исход к XV веку нашей эры. Но ведь и другие историки уже немало столетий спорят по поводу Чермного моря или того, погиб ли фараон вместе с войском в морской пучине? Хотя известно, что правящий тогда в Египте фараон Менептах оставил в наследство историкам для размышлений высеченный на каменных стелах победный гимн с такими словами: «Враги повергнуты и просят пощады... Племя Израиля обезлюдело, семени его больше не стало». Видимо, он был уверен, что израильтяне обречены на неминуемую гибель в пустыне.

Стоит упомянуть и о том, что языческие авторы, именующие Моисея египетским жрецом, считали, что он был׳ изгнан из страны вместе с группой египтян и «чужаков», зараженных какой-то болезнью. Грек Гекатей, живший в IV веке до нашей эры, писал: «Когда в древнем Египте началась серьезная эпидемия, народ посчитал причиной беды гнев божества. Поскольку там проживало множество различных пришлых чужаков... местные жители посчитали, что пока они не изгонят чужеземцев, бедам не будет конца». Согласно ему, были изгнаны не только евреи, а все чужестранцы. Римский историк Помпей Трой утверждал, что египтяне обнаружили «чесотку» и «кожную инфекцию» и изгнали Моисея, вместе с другими зараженными из страны. По его мнению, впоследствии евреи жили обособленно не потому, что считали себя богоизбранным народом, а из-за страха перед заразными заболеваниями, и правило это Моисей превратил в обычай. В свою очередь, Тацит писал, что евреи воздерживаются от свинины, потому что зараза, поражающая это животное, «однажды перекинулась на них».

Эти мнения подтверждаются некоторыми косвенными свидетельствами из Библии. Так, в книге «Числа» говорится: «И сказал Елеазар священник воинам, ходившим на войну: вот постановление закона, который заповедал Господь Моисею — золото, серебро, медь, же- лезо, олово, свинец, и все, что проходит через огонь, проведите через огонь, чтобы оно очистилось». Составители библейских законов очень боятся заразы, возможно, потому что хорошо помнят об эпидемии, поразившей их в Египте. Немало страниц в Библии посвящено детальному описанию заразных заболеваний. Тщательно перечисляется, сколько дней карантина должен выдержать больной, какой вид имеет язва, и т.д.

Но вернемся к Моисею библейскому. Итак, он осуществил свою главную миссию — вывел израильтян из Египта. Однако он должен еще довести их народ до земли Ханаанской и завоевать ее. Между тем Моисей начинает сознавать, какую тяжкую ношу он взвалил на себя. Он видит, что люди к борьбе не способны, они малодушны, трусливы, постоянно укоряют его за то, что он лишил их сытой жизни в Египте, подбив на исход. Моисей творит чудо за чудом и только так ведет за собой людей, постоянно готовых предпочесть сытое рабство беспокойной свободе. Ему нужны чудеса, чтобы удержать в людях веру в победу духовного огня, но сами чудеса — это его воля, порыв, горение.

Пока что решимость идти за Моисеем — это, скорее всего, решимость отчаяния. Он понимает, что с этими людьми Ханаан завоевать невозможно. С ним идет разноплеменная толпа, состоящая из рабов, пастухов, просто бродяг, ищущих приключений. Израильтяне должны расправить крылья после долгих лет рабства, обрести волю к борьбе, научиться уважать себя, то есть они должны превратиться в сплоченный и энергичный народ. Пока что люди просто вверили пророку свою судьбу, ибо Моисей сильнее этой пестрой толпы, он одержим верой, он полон энергии и преисполнен решимости.

Взаимоотношения Моисея и сынов Израиля пока никак не укладываются в схему взаимоотношений мудрого вождя и его подданных. Поэтому он как бы начинает создавать сам народ. Люди, им предводительствуемые, должны из дикого состояния перейти в историческое. Для этого им следует прежде всего осознать себя духовной общностью. Связь по рождению и обстоятельствам жизни должна переплавиться в родство общей веры, идеалов праведности и справедливости. В Моисее как духовном вожде и пророке сосредоточены духовные идеалы, внутренняя правда и нравственное могущество. Он привносит идею единого Бога и общезначимых нравственных принципов, создавая тем самым духовное пространство, в котором различные роды и племена объединяются в единый народ.

Закон

Постепенно, в ходе странствий по пустыне и нескольких столкновений с бедуинами, в израильтянах начинает пробуждаться чувство собственного достоинства, совершенно утраченное в египетском рабстве. Моисей, чтобы поддержать и укрепить это чувство, ведет народ туда, где впервые для него прозвучал голос Бога. Там, у святой горы он сможет вдохнуть в израильтян новый дух, придать им энергии и смелости.

Согласно книге Исхода, по прошествии трех месяцев евреи под предводительством Моисея достигли священной горы Синай и раскинули свои шатры у ее подножия. Здесь Моисей открывает народу свою цель. Он объявляет, что Бог освободил народ Израиля, чтобы заключить с ним союз, или Завет. Отныне евреи станут избранным народом. Русский философ Владимир Соловьев пишет: «Отделившись от язычества и поднявшись своей верой выше халдейской магии и египетской мудрости, родоначальники и вожди евреев стали достойны Божественного избрания. Бог избрал их, открылся им, заключил с ними союз. Союзный договор или завет Бога с Израилем составляет средоточие еврейской религии».

Библия рисует величественную картину заключения священного Завета. Люди покинули свои становища и подошли к самой горе С трепетом и страхом устремили они свои взоры на вершину, над которой вспыхивали молнии и грохотал гром. Тем временем Моисей стал подниматься на вершину, окутанную густыми облаками. Вскоре среди рокота грома и блеска молний с вершины Синая раздался могучий голос и народ услышал великие заповеди Бога. После этого Моисей оставался на горе Синай еще сорок дней и ночей, и Бог за это время передал ему законы и предписания юридического, нравственного и ритуального характера. Чтобы увековечить учение, полученное на Синае, пророк начертал главные десять заповедей на каменных досках (скрижалях), которые должны были отныне храниться как святыни. Остальные законы впоследствии были записаны в книге «Сефер-ха-Брит» (Книга Завета).

Однако пока Моисей находился на горе Синай, многие евреи отвратились от Бога, сделали из золота тельца и начали ему поклоняться. Увидев это, Моисей в ярости разбивает каменные скрижали. Это — первое трагическое столкновение пророка с народом. «Земное» и «небесное» еще не разделились. Людям трудно поддерживать в себе веру в Бога Моисея. Их рабское сознание требует зримости, а не пророческих символов и метафор, совершенно им не понятных. Если не руки, то хотя бы сознание должно «осязать» образ Бога. А Моисей говорит, что узрел Бога, но тут же утверждает, что человек видеть Бога не способен. Более того, он был единственным, кому дозволялось общаться с Богом, видеть его или слышать. Недаром Моисей приказал провести черту вокруг горы и наказал: «Берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее; всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти».

Увидев поклонение золотому тельцу, Моисей приказал своим соплеменникам из колена левитов убивать ослушавшихся. В ходе этой бойни погибло около трех тысяч человек. Похоже на то, что положение Моисея все еще очень непрочно. Его авторитет далеко не все- гда срабатывает, и тогда приходится прибегать к запугиванию. Нет организующего начала, отсутствует законодательство, обычное же право не действует, ибо слишком уж пестрый и разноликий народ находится под его предводительством.

На следующий день в лагере израильтян было непривычно тихо. Жестокость Моисея и левитов возымела свое действие. Моисей же вновь поднимается на гору и просит Бога о прощении. Библия говорит: «И возвратился Моисей к Богу, и сказал: «О Господь, народ сей сделал великий грех — сделал себе бога, прости им грех их, а если нет, то изгладь меня из книги Твоей, в которую Ты вписал». Бог прощает неразумных, и Моисей получает новые каменные скрижали. Но инцидент с золотым тельцом навел Моисея на мысль, что людям нужен символ Бога, некий внешний знак присутствия Божества. Моисей повелевает построить переносный шатер (скинию), который служил бы храмом. Вскоре такой шатер был готов, его назвали скинией Завета. В глубине его установили Ковчег Завета, в котором хранилась величайшая святыня народа — каменные скрижали с заповедями. Внешне ковчег представлял собой ящик из деревянных досок, обитый снаружи металлом. Отныне, когда народ снимался с места, левиты несли ковчег на шестах, продетых в его боковые кольца, а вокруг них обычно шли четыре отряда со знаменами.

Так евреи получили Декалог — десять заповедей, начертанных на каменных скрижалях. Они гласили:

1. Я — Бог твой, который вывел тебя из земли Мицраим, из Дома рабства. Ты не должен иметь других богов пред лицом моим.

2. Ты не должен делать себе никакого изображения божества.

3. Ты не должен употреблять понапрасну имя Бога твоего.

4. Помни день субботы, чтобы праздновать его.

5. Почитай отца и мать.

6. Ты не должен убивать.

7. Ты не должен распутничать.

8. Ты не должен красть.

9. Ты не должен давать ложного свидетельства на ближнего своего.

10. Не желай дома ближнего твоего, ни жены его, ничего, что есть у ближнего твоего.

Эти заповеди Декалога обычно подразделяют на две группы: первые четыре, относящиеся к сфере божественного (отношений человека с Богом) права, и шесть, которые относятся к мирскому праву. Но вместе с тем они тесно связаны друг с другом, поскольку нормы взаимоотношений между людьми прямо вытекают и зависят от норм взаимоотношений людей с Богом.

По существу, Декалог Моисея стал первым нравственным кодексом. Его установки категоричны и подлежат исполнению без каких-либо оговорок и ограничений. Они подаются как прямые и первые указания Бога, — создателя мира и воплощения его высшей истины. Моисей связывает их выполнение с благодеяниями. Но благодеяния — не условие, а следствие. Моисей не говорит: если вы хотите жить, выполняйте заповеди. Он утверждает, — только выполняя их, вы сможете жить, иначе вы погибнете. Отечественный философ Абдусалам Гусейнов обращает внимание на то, что Декалог является и юридическим документом. Бог и Моисей обращаются не к отдельным людям, но ведут диалог с Израилем как целым. Задача их — вое- питание, наставление, возвышение народа. Центром всех усилий Бога и Моисея является государственное устройство Израиля, создание политического пространства для становления и развития еврейского народа. Моисей делает ставку не на свободу духа, а на принудительную силу закона, поскольку его основная задача — создание единого народа, сознающего себя через собственного Бога и установленные им законы.

Почти год провели сыны Израиля в Синайской пустыне, а затем двинулись к Ханаану. Путь был трудным и вновь начался ропот. К тому же левиты, всегда бывшие опорой Моисея, изменили ему. Брат Моисея Аарон, предвидя конец пути, видимо, решил за- хватить руководство племенем и стал открыто возмущаться тем, что Моисей стал единоличным вождем. Однако Моисей сумел успокоить недовольных. Векоре он направил на восток разведчиков, чтобы те разузнали, можно ли рассчитывать на успешное завое- вание Ханаана.

Вернувшись, разведчики хвалили Ханаанскую землю за ее изобилие, но и рассказали много страшного о жителях Палестины, их силе и могуществе. Израильтян охватила паника, переросшая в новый мятеж против Моисея. С большим трудом и на этот раз удалось ему удержать власть в своих руках. Он понял, что с этими людьми никогда не удастся завоевать Палестину. Надо ждать, пока подрастет новое поколение, воспитанное на свободе и лишенное духа рабства. И Моисей объявил израильтянам, что они будут еще сорок лет кочевать по пустыне до тех пор, пока не вымрет старшее поколение, вышедшее из Египта, пока не окрепнет молодежь, более мужественная и способная к завоеванию.

В течение этих долгих лет, странствуя по пустыне, воспитывая, наставляя и защищая свой народ, Моисей укреплял в нем сознание богоизбранности и приучал к нравственной, правовой и ритуальной дисциплине. Когда срок, назначенный Моисеем для скитаний по пустыне, подходил к концу, израильтяне стали приближаться к границам Ханаанской земли. Пророк вел уже новое поколение, выросшее в пустыне среди невзгод и испытаний, закаленное в столкновениях с бедуинами. Но самому ему уже не суждено было вступить в Землю Обетованную. Моисей чувствовал приближение смерти, — ему было уже сто двадцать лет. С вершины горы Нево всматривался он в просторы, раскинувшиеся за Иорданом. Все испытания остались позади. Он научил этих людей всему, дал им законы, превратил их из толпы рабов в народ. Ничто более не удерживало его на этой земле, долг, порученный Богом, исполнен, пророческая миссия исчерпана.

Ему было дано столько, что хватило бы на несколько человеческих жизней. Он знал роскошь царского двора и неприхотливую обстановку пастушеской палатки, испытал славу полководца и горечь изгнания, вкусил радость побед, ему поклонялись как посланцу Бога и ненавидели как самозванца. Перед смертью Моисей назначил себе преемника. Им стал Иисус Навин, на которого пророк возложил свои руки в знак передачи ему всей полноты власти.

Когда пророк стал прощаться с народом, все были полны печали. Одни сокрушались о том, что ждет их в будущем, словно впервые осознав, какого вождя и покровителя они лишались. Другие скорбели, что расстаются с человеком, заслуг которого так и не сумели оценить должным образом. Кончина Моисея была окутана тайной и никто не знал, где находится место его погребения. В течение тридцати дней израильтяне оплакивали кончину своего вождя, а затем двинулись на завоевание земли Ханаанской.

Моисей подготовил необходимые предпосылки для образования единого еврейского народа и создал национальную идеологию. Он считается отцом нации, заложившим религиозные, нравственные и законодательные основания исторического существования израильтян. Провозглашенная им религия покоится на монотеизме, нравственность — на любви к Богу и своему народу, законодательство — на принципе равного возмездия. Именно это — Бог, народ, справедливость, — основа учения Моисея.

Вполне возможно, что человеку с критическим складом ума и не подверженному влиянию Библии образ Моисея предстает в весьма непривлекательном свете. Он способен на хитрость, обман, вероломство, убийство. Он вспыльчив, коварен, мстителен. Нередко он управлял своей паствой только с помощью кровавого насилия. Будучи диктатором, он никому не позволял усомниться в своей власти. Многие предписания Декалога, с точки зрения современного морального сознания, лишены нравственности. Но для того времени их создание явилось несомненным прогрессом. Это были моральные прозрения, воплощающие, несмотря на все их противоречия, мудрость тогдашнего человечества, наследие цивилизованных обществ того времени. В Библии было сформулировано Золотое правило нравственности: «Люби ближнего твоего, как самого себя».

Драматизм человеческого существования в том, что добро, любовь и милосердие внедряются в сознание очень медленно. Благородство учений Сократа и Платона не препятствовало их соотечественникам убивать, когда они считали это нужным, собственных детей. Широкая известность идей Сенеки не мешала его согражданам наслаждаться резней гладиаторов. Вся утонченность китайского гуманизма не могла запретить выбрасывать на свалки только что родившихся «лишних» дочерей. Индийская ахимса с ее идеей непричинения вреда всему живому мирно уживалась с практикой человеческих жертвоприношений. Как тут не вспомнить Овидия: «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь».

А. Гусейнов совершенно прав, когда пишет, что разделение людей на «своих» и «чужих» не было изобретением Моисея. Он просто считался с жизненной реальностью, с изначальной враждой племен. Смысловым центром этики Моисея выступает идея справедливое- ти. Отсюда — ее суровость и беспощадность. Идея милосердия в ней выражена крайне слабо. Но в Декалоге сказано самое важное из всего, что необходимо человеку: надо жить по законам справедливости.

Само же имя Моисея стало неким символом. Бард Нателла Болтянская пишет:

Свой народ по пустыне водил Моисей С отвердевшими в камень губами.

Сорок лет для того, чтобы умерли все,

Кто на свет появился рабами.

Сколько их, взоры к жаркому небу подняв,

На песке погибало от жажды.

А могли бы пройти этот путь за три дня,

Как потом и случилось однажды.

Сорок лет вел пророк обреченных людей,

Он хотел, чтобы дети народов Из иссохшего чрева седых матерей Выходили уже на свободу.

Пролетели века, и опять суховей Опаляет идущих сограждан.

Нас который по счету ведет Моисей К утоленью неведомой жажды.

Все вперед и вперед, бездорожье кляня,

А ночами взываем к пророку.

Знать бы только, что можно пройти за три дня, И умрем мы без слова упрека.

Сколько нас, взоры к жаркому небу подняв,

На песке не погибнет от жажды.

Знать бы только, что путь проходим за три дня, И чтоб так вдруг случилось однажды.

Нострадамус : великий провидец

В тиши ночей, от взглядов ищущих сокрывшись,

Я вижу отблеск пламени во тьме,

И в этом зеркале огня картины

Всплывают будущих времен.

М. Нострадамус

Этим четверостишием начинается одна из самых странных и загадочных книг в истории человечества. Первая ее часть увидела свет в 1555 году в Лионе под названием «Центурии». «Таинственное творенье Нострадама», — так говорил Гете в «Фаусте» об этой книге. В дошедшем до нас виде «Центурии» состоят из двух прозаических посланий (сыну Цезарю и королю Франции Генриху II) и примерно девятисот семидесяти катренов. Это — описание воображаемого путешествия автора по будущей судьбе человечества, путешествия сквозь катаклизмы, войны, бедствия.

Но можно ли увидеть то, что должно случиться через несколько веков, даже тысячелетий? Ведь будущее — это всего лишь возможное. И в истории всегда может произойти нечто совершенно непредвиденное. Однако всегда находились люди, способные в силу какого-то подсознательного инстинкта предугадывать тенденции и события мирового исторического процесса, предсказывать будущее. Они, как правило, не понимали причин этого дара и объясняли свои необычные способности воздействием высших сил — богов, духов, ангелов. Во многих священных книгах, в легендах и мифах действуют пророки, которые ставят нравственные и философские вопросы.

Пророки — это те, кто целенаправленно использует свои предвидения в качестве важнейшего аргумента, подкрепляющего их вероучительскую или идеологическую деятельность. Многие из них действовали на основе своей внутренней интуиции, предчувствия или же обладали более или менее развитой способностью к предвидению. Пророки пытались уловить в переплетении бытия и духа нечто закономерное, предначертанное или же, напротив, объявляли все случайным и непостижимым. Страницы истории пронизаны их размышлениями и откровениями, мучительными сомнениями и страстными призывами.

«Религия ссылается на случаи пророчества и видения будущего, — пишет философ Лев Карсавин — она допускает и утверждает данность его святым. Если добросовестно отнестись к сообщениям о подобных фактах, ясно, что речь идет о безошибочном и точном ясновидении во времени и видении неотвратимого. Но раз дан во всей своей конкретности хотя бы один момент будущего, надо допустить, что дано все будущее, все его моменты: ведь все от всего зависит, все со всем связано». Возможно, что пророчества — это что-то иррациональное, а во многом реакция коллективного сознания на существование в вероятностном мире, лишенном закономерностей. Не являются ли предсказания и пророчества ответом на вызов вероятностного мира?

Разве не гениально пророчество Казимира Малевича, заложенное в его знаменитом «Черном квадрате»: торжество в двадцатом веке авангардизма и конструктивизма в сочетании с адским содержанием? А пророческий «мир», сотворенный братьями Стругацкими, угодившими точно в цель: современная российская действительность объединяет бездуховность «Хищных вещей века» с кошмарами «Обитаемого острова» и абсурдным мироустройством «Улитки на склоне»? Интерес к таинственному, загадочному, непонятному вытекает из подсознательного ощущения, что бытие и мир построены на тайне. И хотя пророчества сбываются чрезвычайно редко, соблазн узнать будущее постоянно преследует людей. Слаб человек, ибо вечно подвержен соблазнам!

Последнее прижизненное издание «Центурий» Мишеля Нострадамуса увидело свет в 1566 году. На оборотной стороне титульного листа напечатана надгробная эпитафия и откровение автора: «Уже с давнего времени и многократно я предсказывал задолго до событий то, что впоследствии сбывалось. Я желал замолчать и не писать вовсе нижеследующее по причине несправедливостей и оскорблений не только настоящего времени, но и большей части будущих времен... Я скрыл свой язык от черни и перо от бумаги, но потом я решился сделать сообщения при помощи темных и двусмысленных сентенций о некоторых будущих, даже весьма близких событиях, но, чтобы не возбуждать мелкие самолюбия, я писал тем более туманно, чем более пророческим я считал то, что хотел сказать... Пророки через вечного Бога и добрых ангелов получили дар предвидения, при помощи которого они замечают далекие вещи и имеют возможность предвидеть будущие события. Ибо тайны Бога... проясняют причины, которые не могут сами по себе достичь ясности ни с помощью человеческих догадок, ни другими способами познания или какой-либо оккультной добродетели, даже заключенной в небесном своде, но из самого факта абсолютной вечности, включающей в себя все времена».

В словах его явно звучит опасение: «Будь осторожен». Будь осторожен в своем предвидении и своих пророчествах. Как тут не вспомнить китайских даосов: «Кто не знает — говорит, кто знает — молчит». И что означает «абсолютная вечность», прозвучавшая в откровении Нострадамуса? Или почему он изложил свои предсказания не в хронологическом порядке, а совершенно бессистемно, к тому же умышленно их перепутав и придав им форму загадочных по смыслу четверостиший? Кроме того, Нострадамус обильно вводил в тексты пророчеств непонятные сокращения, анаграммы, клички, смысл которых был известен только ему одному.

Многие исследователи Нострадамуса находят истоки его творчества в Библии, Талмуде и апокрифической иудейской «Книге Эноха», где был выдвинут постулат, что миру отведено для его существования шесть тысяч лет, сообразно с шестью днями творения. По истечении этого срока после победы над силами Зла на Земле воцарится тысячелетнее царство Божье. А еще через тысячу лет произойдет битва сил Созидания и Разрушения, Бога и Дьявола. Иудейская и христианская традиции во многом здесь сходятся. Из иудаизма Мишель Нострадамус заимствовал идею о шести тысячах лет существования цивилизации, а из христианства — о приходе Антихриста. Начало этого периода он отсчитывал от 3761 года до н.э. — даты сотворения мира в иудейской традиции.

Похоже, провидец из Салона сумело составить некий набор универсальных сценариев на все случаи исторических катаклизмов. Недаром его пророчества достаточно успешно применялись к самым различным временам и событиям. Но немало при этом встречается натяжек и подтасовок, тем более, что катрены Нострадамуса весьма запутанны и противоречивы. Если в них упоминаются географические пункты (как правило, иносказательно, и толкователю необходимо знать названия и метафоры того времени), — то не указано время событий. Если же время указывается, то совершенно непонятно, о каком месте идет речь. Хронология не соблюдается, а события перемешаны самым причудливым образом. Если даются имена, то метафорические, и потому трудно согласиться, что у Ноетрадамуса упоминаются Наполеон, Гитлер, Сталин, Ельцин.

Есть ли смысл во всем этом разбираться? Быть может, Нострадамус просто посмеялся над потомками, создав свои головоломки? Или же нуждался в славе и таким образом поддерживал к себе интерес этими бесконечными пророчествами? А может, речь вообще идет о душевно больном человеке, который зашифровывал свои видения после припадков эпилепсии? Наверное, главное не в том, верны пророчества Нострадамуса или нет?! Верить им или же не верить? Суть в том, что он дал понять человечеству: ваша картина мира слишком проста и приземленна. Нострадамус творил собственное культурное пространство, и люди дол жны задуматься, так ли прост и осмыслен их мир, тот мир, в котором они существуют, любят, страдают, блаженствуют, убивают друг друга и плодят себе подобных.

Став неотъемлемой частью европейской культуры, имя Нострадамуса нередко привлекалось различными политическими силами для оправдания своих действий. Так, в 1789 году, на следующий день после захвата Бастилии городской чернью, на ее первом этаже выставили книгу Нострадамуса с подчеркнутым прорицанием в отношении 1792 года. По мнению восставших, Нострадамус как «предсказатель свободы», предвидел торжество идей французской революции именно к 1792 году. И действительно, в этом году во Франции был введен новый революционный календарь, то есть обновился век. Тогда же отрубили голову королю Людовику XVI.

Феномен Нострадамуса, пожалуй, не в его сбывшихся или несбывшихся пророчествах, а в том, что его имя не забывают и в третьем тысячелетии. Как выразился один из его биографов, дело Нострадамуса живет и побеждает. Из его творческого наследия выросла целая наука — нострадамоведение. Главный секрет популярности провидца из Салона — в полной неопределенности. Почти все пророки, которые предсказывали конкретные события и катаклизмы, давно забыты, даже если их пророчества полностью сбылись. О Нострадамусе помнят и знают все. И, похоже, помнить будут еще долго! Что же, как выразился философ Сёрен Кьеркегор, «чудо есть чудо и не может быть понято».

Драма жизни Мишеля Нострадамуса

Нострадамус родился в провансальском городке СенРеми, на юге Франции 14 декабря 1503 года в семье евреев, незадолго до его появления на свет крестившихся в соответствии с указом Людовика XII. В противном случае им угрожало отлучение от профессий и изгнание из Прованса. Но родители Нострадамуса втайне продолжали исповедовать иудаизм — отсюда атмосфера таинственности и двойной жизни, неизбежно влиявшая на мальчика.

Воспитанием ребенка больше занимались его деды — по матери Жан де Сен-Реми и по отцу Пьер де Нотр Дам. Оба они были медиками и людьми весьма образованными. Именно под их руководством Мишель освоил медицину, народное целительство, древнееврейский, греческий и латинский языки, а также познакомился с алхимией, каббалой и астрологией. В 1522 году он поступает в знаменитый университет Монпелье, где изучает медицину. Вскоре он обнаруживает, что его знания если и не превосходят, то по крайней мере не уступают знаниям прославленных профессоров. Более того, интуиция и здравый смысл подсказывали юноше, что многие методы лечения, общепринятые в ту эпоху, вроде кровопускания или злоупотребления слабительными препаратами, не только бесполезны, но и во многих случаях попросту вредны.

В 1529 году Нострадамус удостоен докторского диплома, а вместе с ним берета с кистью, золотого кольца и роскошной книги Гиппократа. Молодой доктор-еврей, выпускник университета, которому на каждом шагу приходилось сталкиваться со снисходительным отношением старших лекарей, мало обращал внимания на то, как было принято лечить в те времена, и считался лишь с тем, что подсказывали ему логика, здравый смысл и врачебная практика. Именно поэтому он оказался в эпицентре эпидемии чумы и, быстро разочаровавшись в методах своих старших коллег, начинает врачевать пациентов своими собственными приемами. Вскоре ему удалось остановить эпидемию в нескольких крупных городах Франции — Тулузе, Нарбонне, Бордо. Вместо изнурительных для больных кровопусканий он «прописывал» родниковую воду, свежий воздух и снадобья, сделанные им на основе целебных трав.

В 1534 году по приглашению известного ученого Жюля Сезара Скалигера он переезжает в город Ажан. Здесь он женился, вскоре родились сын и дочь. Однако три года спустя эпидемия погубила всю его семью. Эта трагедия потрясла Нострадамуса, он полностью ушел в себя. Видимо, тогда и стала проявляться его способность к ясновидению, за что впоследствии великий Ронсар назовет его «богом избранным пророком». Нострадамус оставляет Ажан и в течение восьми лет странствует по Европе. Однажды, встретив в бедном селении молодого монаха, он поклонился ему до зем- ли. В ответ на недоумевающие вопросы очевидцев этой сцены Нострадамус сказал: «Я преклонил колени перед его святым Высочеством». Молодого монаха звали Феликс Перетти. В 1581 году он станет римским папой под именем Сикст V.

В 1547 году Нострадамус обосновался в небольшом городке Салоне, расположенном между Авиньоном и Марселем. Здесь он женился. Именно здесь у него начинается жизнь, разделенная на две совершенно непохожие друг на друга части. С одной стороны, жители Салона знали его как опытного медика и покладистого, добродушного человека с изрядным чувством юмора, с которым всегда можно было поболтать по душам. С другой — по ночам в окнах дома Нострадамуса долго горел свет и был виден его силуэт, склонившийся над бумагами. Он заглядывал в самые отдаленные закоулки будущего и, если судить по его эмоциональным записям, был непосредственным участником всех открывающихся ему событий, переживая их точно так же, как впоследствии люди будущего.

В 1555 году выходит первая часть его «Центурий», спустя три года — вторая, где было помещено послание к королю Генриху II. Именно в нем Нострадамус раскрыл методику своих пророчеств: «Я думаю, что могу предсказать многое, если мне удастся согласовать врожденный инстинкт с искусством длительных вычислений. Но для этого необходимы большое душевное равновесие, предрасполагающее к прорицаниям состояние ума и высвобождение души от всех забот и волнений. Большую часть моих пророчеств я предсказывал с помощью бронзового треножника... Многое в божественном я соединяю с движением и курсом небесных светил. Создается впечатление, будто смотришь через линзу и видишь как бы в тумане великие и грустные события и трагические происшествия, которые пронизывают мистическим ужасом всякого, кто углубился в молитвенное созерцание. Мрачное будущее ожидает Божьи храмы и затем проникает в сердца и души тех, которые поддерживали и укрепляли эти храмы на земле. И это нахрянет вместе с тысячью других бедствий, а ими — я вижу — пронизаны будущие времена».

Таинственный, пугающий пророческий дар обрекал его на одиночество. Днем Нострадамус исполнял свои врачебные обязанности, а вечерами запирался в кабинете и писал свою книгу. Постепенно слава о нем как чудесном предсказателе распространяется по всей Франции. В 1564 году путешествующий по Провансу король Карл IX посетил город Салон. Местная знать встречала его у городским ворот. Однако король сказал: «Я прибыл в Прованс только для того, чтобы увидеть Нострадамуса». После этого, когда Нострадамус входил в церковь, люди вставали и кланялись ему в знак особого уважения.

Скончался Нострадамус 2 июля 1566 года, шестидесяти трех лет от роду, точно предсказав день своей смерти. Его похоронили в церкви францисканского монастыря. На мраморной плите, возложенной на могилу, была высечена надпись: «Здесь покоятся кости знаменитого Мишеля Нострадамуса, единственного из всех смертных, который оказался достоин запечатлеть своим почти божественным пером, благодаря влиянию звезд, будущие события всего мира. Он умер в Салоне, в год благодати 1566-й, 2 июля, имея 63 года, 10 месяцев и 17 дней от роду. О потомок, не трогай этот прах и не завидуй покою здесь лежащего».

Но физической смертью Мишеля Нострадамуса его биография не закончилась. Начинается посмертная биография великого прорицателя — загадочная, таинственная, драматичная. Популярность Нострадамуса продолжала расти. Его книга, пожалуй, единственная после Библии, которая в течение последующих столетий издавалась почти непрерывно. Почитателями Нострадамуса были такие выдающиеся личности, как Пьер Ронcap, Иоганн Вольфганг Гете, Борис Пастернак.

Но возрастало и число его критиков. Одни поносили его за гений, другие — за еврейскую кровь. Его считали проходимцем или безумцем. Его осуждали, над его памятью издевались. Ведь оснований для критики и поношений было немало. Немыслимое количество туманных намеков, непонятных выражений, головоломок — все это, казалось, резко снижало значимость его пророчеств. Заговорили о том, что в катренах должен содержаться некий ключ, способный помочь расшифровать туманные предсказания Нострадамуса. Тем более, что сам он писал: «Столетья отыщут забытые книги, мой факел в иных оживет временах» (центурия 8, катрен 66). Быть может, под «факелом» Нострадамус и понимал этот загадочный ключ?!

Похоже на то, что Нострадамус предвидел незавидную судьбу своих пророчеств, искаженных будущими переводчиками и толкователями. Недаром он предостерегал:

Читающий эти стихи, испытай себя тщательно!

Профаны и простолюдины не должны ими заниматься:

Прочь, астрологи, невежды, варвары!

Упрямствующий пусть будет предан

Справедливой анафеме!

(центурия 6, катрен 100)

Как пишет отечественный исследователь его творчества Владимир Южин, Нострадамус посадил Древо Жизни, даровав спасение от чумы миллионам сограждан, воспитал своих детей, наконец, выстроил Дом — величественное здание своих центурий, в которых рассказал человечеству о его будущем. Исполнив эти три великих деяния, он справедливо посчитал свой человеческий долг исполненным и удалился от нас туда, «откуда нет возврата земным скитальцам». Воздадим же ему хвалу и попытаемся извлечь уроки из его наставлений.

«Центурии» — «правда столетий»?

Бессмертную славу Мишелю Нострадамусу создала его книга «Центурии», в которой он попытался описать будущее человечества. Внешне «Центурии» напоминают лекции по философии истории, обращенной к грядущим временам. Сам Нострадамус говорил, что его пророчества охватывают период до 3797 года, однако в 942 катренах он дает только двенадцать абсолютных дат: от 1580 до 1999 годов, а также полтора десятка относительных, которые можно вычислить по сочетанию созвездий на небе.

Впрочем, этому у него есть объяснение: «Если бы я хотел прибавить к каждому четверостишию точное время, когда событие должно совершиться, и я в состоянии был бы это сделать, но это далеко не всем было бы приятно!» Однако даже без указания дат и сроков его предсказания многих пугали. Так, четверостишие 44 центурии 7 не вошло ни в одно из дореволюционных французских изданий:

Тогда, когда один из «bоur» будет очень «bоn»

(добр),

И который будет носителем знаков закона

И от рождения носителем длинного имени,

Вследствие несправедливого бегства будет казнен.

Из французских слов выводится королевская фамилия Бурбонов, сменившая на троне династию Валуа. И каждый из Бурбонов мог отнести предсказание Нострадамуса на собственный счет.

Несомненно, он подвергал себя немалому риску, если вспомнить многочисленные средневековые процессы над ведьмами. Но во имя чего или кого рисковал Нострадамус? Зачем было писать письмо в будущее, если его пророчества не поддаются расшифровке? Впрочем, первоначально «Центурии» не произвели на современников особого впечатления. В те времена прорицателей и предсказателей было более чем достаточно, несмотря на то, что они жили под постоянной угрозой. Никто не обратил внимания и на катрен 35 в центурии 1:

Молодой лев одолеет старого На поле битвы в одиночной дуэли,

Он выколет ему глаза в золотой клетке.

Два перелома — одно,

Потом умрет жестокой смертью.

Минул год, и произошло трагическое событие, сразу же принесшее Нострадамусу широкую известность. В ходе праздничных торжеств, связанных со свадьбой дочери короля Генриха II Елизаветы и испанского короля Филиппа II, состоялся рыцарский турнир. На третий день состязаний на поединок выехали Генрих II и капитан шотландской гвардии граф Габриэль Монтгомери. Дважды, съезжаясь, соперники «преломили копья», то есть ломали их и разъезжались, оставаясь каждый в своем седле. Когда же они сошлись в третий раз, сломавшееся древко копья Монтгомери случайно попало в глазное отверстие шлема короля, пробило ему глаз и проникло в череп. Спустя десять дней король скончался. Эта нелепая смерть Генриха II, предсказанная в туманных стихах Нострадамуса, потрясла многих. Как говорили, узнав о предсказании Нострадамуса, граф Монтгомери в сердцах воскликнул: «Будь проклят прорицатель, предсказывающий столь жестоко и точно».

На страницах «Центурий» немало смертей, страданий, пожарищ. Нострадамус воспринимал мир трагично, его пророчества зачастую мрачны и безжалостны. В катренах 139 раз звучит слово «смерть», 111 раз — «битва», 89 раз — «кровь», 78 раз — «огонь», 45 раз — «война», 42 раза — «чума», 38 раз — «голод», 36 раз — «меч», 19 раз — «убит». Таким Нострадамус видел будущее человечества из своего настоящего, столь же мрачного, сурового, полного человеческих страданий, несчастий и бед.

Значительная часть предсказаний, содержащихся в «Центуриях», относится к родине Нострадамуса — Франции. Его поклонники находят в катренах многих известных деятелей французской истории XVI—XX веков: от короля Генриха II до генерала Шарля де Голля.

Комментаторы нашли в пророчествах более 30 катренов, указывающих, как они полагают, на события Beликой французской революции. Так, в катрене 7 центурии и 1 говорится:

Придут, но поздно, казнь свершилась,

Напрасно ветры преодолены и письма посылались.

Четырнадцать отъявленных сектантов

Дела закончат с помощью Руссо.

Жан-Жак Руссо родится через 146 лет после ухода из жизни Нострадамуса, но его имя непостижимым образом фигурирует у Нострадамуса. Каким образом Нострадамус смог предвидеть появление этой противоречивой исторической личности и даже точно назвать его имя? Руссо — идеолог французской революции, автор знаменитой «Исповеди»; и вместе с тем его при жизни несколько раз объявляли сумасшедшим. Известно, что он страдал шизофренией, но, вместо того, чтобы осознать себя больным, считал, что болен мир, его окружающий, и потому призывал к революции.

А за 236 лет до драматических событий, связанных с бегством и задержанием в городке Варенн Людовика XVI с семьей, как полагают, Нострадамус сумел каким-го образом все это предсказать:

Сквозь лес королевы ночью двумя частями,

Окружным путем, белый камень,

Черный монах в сером в Варенне,

Титулованный Кап, причина бури, огня, крови, резни.

Французский писатель Жак Дюмезиль даже опубликовал книгу, почти полностью посвященную толкованию лишь одного этого катрена. Он писал, что тогда «лесом королевы» называли как раз тот лес, через который проходит дорога, ведущая в Варенн и которой воспользовался Луи Капет, у Нострадамуса сокращенно Кап, во время бегства, закончившегося его арестом в городке Варенн. Во всем пророчестве прослеживается стремление автора скрыть от современников ключ к его пониманию. А после того, как событие произошло, все умолчания и сокращения стали ясны; цель их могла заключаться в том, чтобы предохранить героя будущего драматического события и его близких от душевной травмы осознания своей обреченности.

В другом катрене, как полагают исследователи, Нострадамус безошибочно предсказал карьеру Наполеона Бонапарта:

Родом из морского, платящего дань города,

Голова с короткими волосами,

Захватит власть сатрапа,

Разгонит всех, кто будет ему противиться, Четырнадцать лет будет властвовать тираном.

Оживленные споры вызывает следующий катрен Нострадамуса:

Звериное славит вождей и народы,

С ним станет сражаться церковный закон, Столетья пройдут сквозь террор и невзгоды,

Раз был утопизмом закон искажен.

Считается, Нострадамус предвидел, что из «Утопии» Томаса Мора вырастут те учения об общественном идеале, которые, создав миф о грядущем рае на земле, будут теснить веру и церковь и приведут к катастрофическим последствиям, если будут реализованы в грядущих столетиях. Вполне возможно допустить, что «Центурии» — это первая в истории мировой литературы и общественной мысли антиутопия. Нострадамус был человеком здравомыслящим и сумел предвидеть, что «рай земной» неосуществим, а рост численности человечества приведет и к росту вражды, бедствий и преступлений. Он выступает разрушителем утопических иллюзий и надежд: не рай земной, а новые тирании, войны, кровь, бедствия ждут человечество в будущем.

Еще один катрен, также вызывающий споры:

Казнен пред толпой человек и провидец,

Распятья кострам могут боль сообщать,

Но мученик Духом Святым был увиден,

Чтоб мысль и любовь всей земле передать.

Над разгадкой катренов Мишеля Нострадамуса уже несколько веков бьются ученые, историки, лингвисты, астрологи, просто любители всего таинственного. Одни пытаются прочесть катрен за катреном и с помощью логики и интуиции понять, к какому событию миро- вой истории подходит тот или другой его стих. Другие начинают изобретать свой способ разгадки, переставляя с места на место номера катренов и центурий, сочетая их в различных вариантах. Они прибавляют к ним число гласных или согласных букв в строфе, отнимают эти цифры или перемножают их, пока определенное значение не удовлетворит автора. Но, похоже, что жизнь и история развиваются по своим законам, изменить которые человек не в состоянии. Люди вольны выбирать свою судьбу, даже пытаются как-то противиться этим законам, но жизнь обычно складывается так, как нужно, а не как хотелось бы человеку. То же самое и с историей: в ней происходит лишь то, что должно произойти.

Несомненно одно — таинственная и до сих пор неразгаданная книга Нострадамуса создана во благо человека. Его пророчества — прежде всего важный источник по истории, психологии и внутренним потребностям людей того времени. К нашему же или какому иному времени эти пророчества имеют отношение лишь постольку, поскольку помогают понять и осмыслить массовую психологию в кризисные эпохи. Но последние строфы «Центурий» звучат знаменательно:

Я знаю, что явится новый Спаситель.

Нет силы, способной разрушить любовь.

Так слово погибших пророков цените,

Чтоб вырвалось солнце из древних гробов.

Пророк или гадальщик?

Так кто же он, Мишель Нострадамус? Действительно ли его предсказания содержат в себе уже реализовавшуюся историю последних веков? Или же его пророчества — это всего лишь набор догадок на уровне сознания XVI века, немногие из которых совершенно случайно попали в цель? Фауст у Гете распознал в Нострадамусе великого человека, сумевшего поставить черную магию на службу магии белой: «Так кто же ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Впрочем, быть может, самая точная оценка Нострадамусу, хотя и не относящаяся к нему непосредственно, дается у Фридриха Ницше: «Я от сейчас и от прежде, но есть во мне также нечто от завтра, послезавтра и от некогда».

Великий французский поэт Пьер Ронсар писал о нем:

Кто Нострадамус есть? Злой дух иль шарлатан? Иль дар ему великим Богом дан?

Ведь знаки тайные на землю небо шлет,

Быть может, он один их правильно поймет. Смешались мрак и грусть в писаниях его,

Пронизан смех предчувствием тревог.

Я говорю: он тот есть, кем он стал,

Он тем помог, кто от грозы устал.

И слово с дном двойным скрывает мир чудес, Оракул древних эр в нем оживает здесь.

Пусть знают все — он правду говорил,

Хоть верь или не верь движениям светил.

Пред судьбами земли он, знаю, будет прав,

Раз с ним и за него — бессмертие добра.

Быть может, его пророчества необъяснимы лишь в рамках современной картины мира, но самому Нострадамусу были понятны? В послании к сыну он так объяснял свой дар: «Хотя я и пользуюсь словом «пророк», я не желаю столь высокое звание применять к себе в настоящее время. Ибо того, кого теперь называют пророком, некогда называли «провидцем». Строго говоря, пророк — это тот, кто видит вещи, далекие от обычного круга познания... Если разум выстраивает будущие события, исходя из современных ему событий, они, эти будущие события, не слишком спрятаны от него и вообще не явились для него откровением. Но совершенное знание событий невозможно без Божественного вдохновения».

Несомненно, предсказания и сами по себе в какой-то мере влияют на ход истории. Знаменитый Казанова в «Истории моей жизни» обронил: «Если предсказание не сбывается, то грош ему цена, но я отсылаю снисходительного моего читателя ко всеобщей истории: там обнаружит он множество событий, какие, не будь они предсказаны, никогда бы и не совершались». Давно замечено, что предсказание сбывается, если оно является частью успешного социального проекта. Так, большевики предсказывали мировую социалистическую революцию, а когда она стала откладываться, послали по всему миру эмиссаров подтолкнуть ее, в чем добились немалых успехов. Недаром сам Нострадамус считал, что последствия прорицания будущего простираются далеко.

Нострадамус и Россия

Есть ли у Мишеля Нострадамуса предсказания, посвященные России? Многие нострадамоведы полагают, что есть. Правда, такие понятия, как Россия, Русь, Московия, он нигде не употреблял, но считается, что русских он называл аквилонцами или северянами. В четырех его катренах встречается «Славония» и славянский народ. Многие комментаторы считают, что Ноcтрадамус сумел предвидеть Смутное время в России и возрождение после избрания династии Романовых:

Иная династия будет в России,

Страна за свободу свою восстает,

Народ, став от горя единым Мессией,

К расцвету и славе все царство ведет.

Однако этот катрен может быть истолкован и подругому, тем более, что термин «Россия» у самого Нострадамуса не упоминается. Другой катрен, по мнению В. Завалишина, намекает на деяния великого реформатора Петра I:

Проснется Восток в восемнадцатом веке.

Там даже снега оживут под луной.

Весь Север великого ждет человека:

Он правит наукой, трудом и войной.

Однако вот иной перевод этого же катрена:

Гораздо раньше всех событий этих,

Под лунным знаком полчищ с Востока В году тысяча семисотом совершат Нашествие на север Аквилона.

По мнению В. Южина, 15 катрен 8-й центурии посвящен Екатерине Второй, которая сочетала в себе энергию мужчины и страстность женщины, и чье правление волновало всю Европу:

Мужеподобная усилия многие бросит на Север, Почти всю Европу и мир весь она потревожит.

Но за двумя беглецами устроит большую погоню, И у паннонцев к жизни и смерти силы взрастут.

Кто эти двое, за которыми императрица устроит погоню? Южин считает, что в данном случае имеются в виду княжна Тараканова и поручик Мирович, которые поставили под сомнение ее право пребывать на российском престоле.

Несколько предсказаний комментаторы относят к Октябрьской революции 1917 года и ее последствиям, хотя в них и не содержится прямых указаний на то, что это произойдет именно в России. Катрен 14 центурии 1 переводится так:

Славянский народ под ненастливым знаком,

Их тюрьмы и песни царям их не впрок,

На смену придет, как священный оракул,

Схоласт, и догматик, и ложный пророк.

Неумелая политика Николая II, война и разруха создали в России благоприятную почву для народных волнений. Умело используя все это, Ленин — «священный оракул» — вместе со своими соратниками организует государственный переворот.

Комментаторы немало говорят о предсказанном Нострадамусом противостоянии «белых» и «красных» в России:

Опрокинутся носилки, вихрем сметены могучим,

И, укутаны плащами, друг на друга вмиг восстанут.

Заволнуется республика, люди новые явятся,

И уже никто не в силах белых отличить от красных.

Однако другие комментаторы предлагают при оценке «красных» и «белых» у Нострадамуса исходить из символики не XX века, а XVI. В таком случае речь еледует вести о французах, имевших знамя белого цвета, и испанцах, чье знамя было красного цвета. Перечень катренов можно продолжать и далее. Главное — в их интерпретации. Всякий комментатор видит в предсказаниях Нострадамуса свое. Символика его центурий сложна и многогранна, отсюда — сложность объяснения пророчеств. Быть может, прав Исаак Альбалог, который говорил: «Так же, как нужно быть философом, чтобы понять намерение философа, нужно быть пророком чтобы понять смысл пророчества».

Мишель Нострадамус — явление мировой духовной культуры. Он творил с расчетом на вечность и бессмертие, сам, скорее всего, не сознавая этого. Многие считают его предтечей Уриэля Акосты, Баруха Спинозы, Зигмунда Фрейда. Возможно, его драма в том, что он пришел слишком рано — и слишком поздно?!

Человечество периодически захлестывает лавина пророчеств. Вдохновенные прорицания будущего нередко повторяют сюжеты минувших веков, включают в себя фрагменты Апокалипсиса. Но люди не способны учиться на ошибках прошлого, как, впрочем, и на его достижениях. По этому поводу поэт Иосиф Бродcкий заметил : «История почти всегда застает нас врасплох. По здравому размышлению, предсказуемость — как раз то, что предшествует шоку... Чем лучше мы узнаем историю, тем больше мы склонны повторять ее ошибки... Способность удерживать в памяти не преобразуется в способность предсказывать. Всякий раз, как попытка такого преобразования делается — философом или политологом, она почти неизменно заканчивается проектом нового общества».

Обращение к Нострадамусу показывает, что наше знание природы и ее законов все еще очень ограничено. «Мне кажется, что науки понесут великий урон в связи с тем, что я открыл», — говорил Нострадамус в «Послании к сыну Цезарю». Нострадамус работал на будущее. Но можем ли мы определить, что является в нашей жизни более значимым — прошлое или будущее? С уверенностью можно сказать лишь одно: и то и другое в ней незримо присутствуют. Первое существует в виде культурного опыта, второе — в виде целей, намечаемых нами как желательные или обязательные элементы будущего.

Феномен Нострадамуса отчетливо вписывается в современный глобальный социокультурный ландшафт. Он подводит к мысли о возможности иного миропонимания, о наличии различных интеллектуальных ситуаций. Многие открыли для себя Нострадамуса, когда общество сотрясали беды и смуты. «Он тем помог, кто от грозы устал», — это предвидел Пьер Ронсар. Конечно, факты прорицания с трудом вписываются в нашу устоявшуюся модель мировосприятия.

История всегда следует за традицией. Катаклизмы и войны оставляют после себя одни развалины, но, как говорил Иоганн Готфрид Гердер, цепь развития и воспитания превращает развалины в целое, и в этом целом живет человеческий дух. Вечно славятся имена, которые сверкают в истории культуры и, словно яркие звезды, встают в ночи времен. Гений человечности вечно обновляет свой облик и расцветает в новых поколениях. Однако люди обычно держатся за все, что уходит корнями в прошлое. Они ищут там покоя, комфорта, устойчивости, то есть того, без чего жизнь немыслима. Эту нить из прошлого в будущее через наше настоящее протягивают великие люди. Один из них — Мишель Нострадамус.

При всей своей неоднозначности и противоречивости творчество Нострадамуса основано на доверии к жизни и здравом смысле. Все это спрятано за туманными строфами, но магнетическое воздействие личности и катренов Нострадамуса прорывается сквозь завесу символов. Бездна эпох и событий, отделяющая нас от этого великого провидца, нисколько не уменьшает его воздействия на духовную культуру, нравственность и интеллектуальный поиск современного человека.

Спиноза: Бог един и вечен

Спиноза не просто шлифовал стекла, — он шлифовал очки для нового миросозерцания.

Соломон Михоэлс

Барух Спиноза, философ и полунищий отшельник, всю жизнь занимавшийся шлифованием линз и размышлениями над причинными основаниями бытия, скончался 21 февраля 1677 года, когда ему было всего сорок четыре года. Он был человеком, равнодушным к благам и деньгам. После него осталось столь мало имущества, что сестра и племянник отказались от всяческих прав на наследство. Незадолго до смерти Спиноза написал: «Я научился принимать поступки людей».

Однажды Альберт Эйнштейн в предисловии к биографии Эммануила Ласкера сравнил великого шахматиста со Спинозой: «Ласкера влекла к себе такая красота, которая присуща творениям логики, красота, из волшебного круга которой не может выскользнуть тот, кому она однажды открылась. Материальное обеспечение и независимость Спинозы зиждились на шлифовке линз; аналогична роль шахмат в жизни Ласкера. Но Спинозе досталась лучшая участь, ибо его ремесло оставляло ум свободным и неотягощенным, в то время как шахматная игра держит мастера в своих тисках, сковывает и известным образом формирует его ум, так что от этого не может не страдать внутренняя свобода и непосредственность даже самых сильных личностей».

Судьба на долю Спинозы выпала трудная. Он так и не нашел признания при жизни и, скончавшись почти в нищете, исчез из людской памяти на целое столетие. Умственная косность и ограниченность делали его предметом жестоких нападок, обвинений в ереси и презрения. Ко времени деятельности Спинозы период религиозных распрей с их кровавыми ужасами миновал и вопрос о свободе веры был наконец решен положительно. Но вера сама по себе считалась самым высшим и благородным делом жизни. Интересы религии господствовали над всем, а из всех наук теология стояла на первом месте. Трагическая судьба Галилея и Джордано Бруно свидетельствовала о том, что теология стремилась оставить за собой решающее слово при обсуждении проблем мироздания.

Излишняя ортодоксальность и косность мышления современников трагическим образом сказалась на судьбе Баруха Спинозы. В двадцать четыре года он был отлучен раввинатом и вынужден был бежать из Амстердама. Спиноза дал первый яркий пример разрушительной силы еврейского рационализма, вырвавшегося из рамок общины. И при жизни, и долгое время после смерти его считали атеистом. Беда Спинозы заключалась в том, что он развил свой пантеизм до такой степени, что его невозможно было отличить от атеизма. Во многом отсюда столь разноречивые оценки личности и философского наследия Спинозы.

Вольтер был им очарован, Лессинг утверждал, что «нет другой философии, кроме философии Спинозы». Для Гегеля он — философ, отвергающий заблуждения и безумные страсти людей. В глазах Фейербаха воззрения Спинозы — это «философия возвышенного». Для Бертрана Рассела Спиноза — самый благородный и привлекательный из всех великих философов. Нравственно он выше их всех. С другой стороны, Отто Вейнингер, назвав Спинозу «самым выдающимся евреем последних девятнадцати веков», весьма невысоко оценивает его философские воззрения. Немецкий мыслитель Карл Шмитт именует Спинозу «первым либеральным евреем, который явился с ножом и вилкой в ру- ках, чтобы наброситься на государство». Для Дмитрия Галковского Спиноза — это поэт и пророк, «в эротическом экстазе выкрикивающий геометрические формулы».

Действительно, в Спинозе все оригинально и неповторимо: и сама его личность, незаурядная и загадочная, и его философские воззрения. Этот мыслитель, вызывающий столь противоречивые чувства, замечателен тем, что никогда еще прежде жизнь философа и писателя не была так неразрывно слита с его творениями, и никогда еще дух, пронизывающий эти творения, не получал столь полного воплощения в реальной жизни автора. Стремление к добру и истине, говорит его биограф Александр Федоров, стали для Спинозы естественной потребностью. Он имел полное право сказать о себе: «Я избегаю зла или стараюсь избегать его, потому что оно противоречит моей природе и отвлекало бы меня от познания Бога и разумной к нему любви».

Центральным пунктом философской системы Спинозы является тождество Бога и природы. Вводя понятие «субстанции» в качестве необходимого для всякой философской конструкции, Спиноза определяет ее как то, что выступает причиной самой себя. Согласно Спинозе, таким образом понятая субстанция есть то, что обычно называют Богом, или природой. Бог Спинозы — это не Бог теологов, который противопоставляется природе как чему-то испорченному, а все совершенное у них переносится в какое-то стоящее над миром бытие. Спиноза не представляет себе Бога отдельно от природы, как не представляет и природу без Бога, совмещающего в себе все, что есть совершенного в природе. Это и есть пантеизм, то есть отождествление Бога и мира. В отличие от христианства с его пониманием Бога как личности, возвышающейся над природой и человеком, пантеизм развивает учение о безличном мировом духе, скрытом в самой природе.

Взгляды Баруха Спинозы демонстрируют одну особенность еврейского духа — его склонность не только все рационализировать, но и все интеллектуализировать. По словам Пола Джонсона, Спиноза был одним из тех, кто верил в возможность разрешить все споры и конфликты и достичь человеческого совершенства в результате логического процесса. Он полагал, что весь мир представляет собой математическую систему и может быть до конца понят лишь геометрическим способом. Спиноза считал, что и проблемы эти- ки могут быть разрешены подобно доказательству геометрических теорем. Тем самым он во многом находился в русле идей философа Маймонида, полагавшего, что к идеальному миру можно прийти через здравый смысл; для этого следует соблюдать Закон, то есть опираться на Пророков и Тору. Спиноза же не верил Пророкам и хотел отбросить Тору за ненадобностью, полагая, что результата можно достичь при помощи чистого разума.